Обреченные судьбы

16

Кейден

У меня сжалось в груди. Голос Саманты эхом отдавался вдали от комнат за обрушением. Ее боль и истощение резонировали в нашей связи, и ужас поглотил мой разум. Она была ранена, и силы ее иссякали.

Страх за нее гнал меня вперед, как лесной пожар. Я пробирался сквозь нагромождение камней, мое тело все еще боролось с токсинами после того, как меня ужалили полдюжины раз. Призвав на помощь всю свою силу, я бросился навстречу обвалу и вонзил лезвие своего топора в груду камней. Земля содрогнулась, и осколки разлетелись по пещере за его пределами. Я разметал обломки порывом ветра.

Элидора бросила мне вызов, и она заплатит.

Пыль кружилась в голубом свете бирюзового пруда, который лежал за ним, и крики василисков эхом отражались от стен пещеры.

Схватив труп того, кого я зарезал, я выбрался из обморока и вскарабкался по стенам пещеры. Василиски закружились в воздухе и начали пикировать на меня, но я вызвал свирепый шторм, чтобы удержать их на расстоянии, ударив их телами о каменные стены.

Ничто не удержит меня от нее.

Я послал свои тени вперед, струясь сквозь тьму, в поисках присутствия моей пары. Подобно компасу, они указывали назад через извилистый зал ко входу в пещеру.

Какого черта она там делала? Я сказал ей держаться подальше.

С тяжелым телом василиска, перекинутым через мое плечо, я пополз вперед, поскольку ее боль становилась все сильнее. Если кто-нибудь из этих тварей доберется до нее раньше меня…

Появился проблеск белого света, и я тенью шагнул ко входу в пещеру.

Саманта стояла на одном колене у входа в пещеру, ее силуэт вырисовывался на фоне белого снега. Ее голова опустилась в изнеможении, но рука была поднята в нескольких дюймах от золотого барьера, который тянулся вдоль стены пещеры и обжигал мою кожу.

— Саманта! — крикнул я, бросаясь вперед.

Паника захлестнула меня, когда она не ответила. Я опустился рядом с ней. Ее руки дрожали, и она не подняла глаз и не признала моего присутствия. Черт.

Она вливала свою магию в барьер, но была совершенно истощена. Барьер приближался к нам с каждой секундой.

Я выбросил василиска через вход в пещеру, затем подхватил свою пару обеими руками и бросился через отверстие.

Я в шоке остановился, как только вышел на пронизывающий ветер.

Саманта изменила форму всей стены, создав пузырь вокруг пещеры — и по другую сторону барьера была Элидора.

— Что ты наделала? — я зарычал на злобное божество, но у меня не было времени прислушиваться к ее ответу. Барьер возник позади меня, когда пузырь быстро схлопнулся.

Дрожь сотрясла тело Саманты.

— Отпусти чертову стену! — крикнул я, превращаясь обратно в феникса.

Спина Саманты выгнулась дугой, и барьер с ревом устремился к нам, словно приливная волна кристаллического света. Я подхватил ее одной лапой, а василиска — другой, затем взмыл в воздух.

Обжигающий лунный свет потрескивал надо мной, будоража нервы и почти ослепляя, но я изо всех сил взмахнул крыльями и взлетел над стеной.

Порыв арктического ветра пронзил меня насквозь, и гора загрохотала.

Элидора. У нее хватило наглости напасть на меня сейчас?

Я резко накренился вправо и полетел вниз по склону, в то время как грохочущая лавина снега и камней следовала за нами.

Я разберусь с богиней гор в другой раз. Все, что имело значение, — это как можно быстрее доставить моего маленького волчонка в безопасное место.

Как только мы оказались в предгорьях и покинули владения Элидоры, я бросился к первому попавшемуся убежищу: пастушьей хижине, которой пользовались летом, когда овцы паслись в предгорьях.

Я бросил василиска и затем осторожно приземлился рядом с Самантой. Я трансформировался и поднял ее, затем пинком распахнул дверь хижины. Пыль взметнулась и закружилась в полумраке помещения. Мы были одни.

Саманта была ледяной, неудержимо дрожала и едва приходила в сознание.

— Что ты с собой сделала? — спросил я, опускаясь на колени.

Сжав челюсти, я влил в нее свою магию. Щупальца огня и жизни с ревом пронеслись по узам супружества, которые мы разделяли. Ее спина выгнулась, когда она застонала от экстаза. Я не останавливался. Я сосредоточил свою силу, согревая ее замерзшие конечности, закрывая кровотачащие раны, которые покрывали ее руки и щеки, восстанавливая ее силы. Все, что у меня было, я отдал ей.

Когда я закончил, ее голова лениво откинулась назад, чтобы она могла посмотреть на меня.

— Ты забрал? — выдавила она сквозь стучащие зубы.

— Что? — я зарычал в полном замешательстве.

— Василиска.

Это было тем, о чем она беспокоилась в этот момент?

— Конечно, забрал, — усмехнулся я.

Она поджала губы.

— Самоуверенный ублюдок.

На обратном пути мы почти не разговаривали, и к тому времени, когда мы, наконец, поздно вечером вернулись в Камень Теней, я впал в мрачное настроение. Саманта все еще была измучена и дрожала после перелета. У нас не было времени забрать упряжь до того, как ее поглотила лавина, так что ей пришлось вцепиться в мою голую спину и крепко прижиматься укрываясь от холодного ветра. Поцеловав ее в замерзшие губы, я оставил ее в своих покоях, чтобы она пришла в себя в горячей ванне, а сам направился в мастерскую Мел, охваченный мрачным гневом.

Я молча бросил полузамерзший труп василиска на ее рабочий стол.

— Ты заполучил его, — сказала Мел, внимательно глядя на меня. — Судя по выражению твоего лица и твоему в целом дерьмовому настрою, я предполагаю, что все прошло не гладко.

— Саманта чуть не умерла, — прорычал я, затем повернулся к ней спиной и начал расхаживать по комнате. — Если бы я не добрался до нее вовремя, либо Элидора убила бы ее, либо ее собственная сила сожгла бы ее заживо.

— Тогда тебе повезло, что ты вовремя добрался до нее.

— Повезло? Саманта — самая невезучая женщина в этом забытом царстве. Из-за меня ее чуть не убили. Снова.

Буря ощущений бушевала внутри меня, накатывая волнами гнева.

Она вздохнула.

— Прежде всего, может быть, ты перестанешь расхаживать по моей мастерской, как бешеное животное?

— Если я перестану двигаться, то либо что-нибудь сломаю, либо кого-нибудь убью, — я бросил на нее испепеляющий взгляд. — Я не хочу, чтобы это была ты.

— Я понимаю, почему ты расстроен.

— Ты ничего не понимаешь, — отрезал я.

Она понятия не имела, что я чувствовал. Я даже не мог точно определить эмоции, которые испытывал, кроме желания прийти в ярость.

— Ты в ярости, потому что веришь, что не можешь защитить свою пару, — сказала она. — Или я ошибаюсь?

Горькая правда ее слов остановила меня, как удар клинка в грудь.

— Ты чувствуешь себя беспомощным, — продолжила она. — В некотором смысле бессильным. Это противоречит каждой клеточке твоего существа.

— Я был беспомощен тысячу лет! Я не могу защитить свое собственное королевство, не говоря уже об одном волке. К настоящему времени я уже эксперт по бессилию.

— Ты отталкиваешь ее. Мы все это видим. Тебе нужно сказать ей правду, пока трещина между вами не стала слишком глубокой.

Мои плечи поднялись и опустились под тяжестью ее слов.

— Я не могу сказать ей. Судьбы знают, что я хотел, я пытался, но…

— А почему бы и нет? — Как ни в чем не бывало спросила Мел.

— Она меня не примет.

Глаза ведьмы округлились, и она рассмеялась.

— Темный Бог Волков боится быть отвергнутым?

— Будь осторожна.

— Я смотрю на тебя и говорю тебе то, что вижу: бога, который боится взглянуть правде в лицо и боится проявить хоть каплю веры в свою пару.

Ее слова пронзили меня, как удар сабли. Мои предплечья сжались, когда я сдержал свои когти. Ее честность была причиной того, что она была моим самым надежным советником, но она могла быть и безжалостной.

И могла ошибаться.

Саманта никогда не примет меня как свою пару после всего, что я натворил. Я опустил взгляд на ладони — они были в крови. В том числе в её крови.

— Она говорит, что простила меня… но есть предел. Есть грехи, которые нельзя искупить. Она никогда не забудет.

— Тогда тебе нужно доказать ей, что ты изменился, а это начинается с доверия. Все начинается с правды.

Я посмотрел на свою ведьму и покачал головой.

— Я даже себе в этом не доверяю.