Обреченные судьбы

25

Кейден

Той ночью я наблюдал, как стая совершала пробежку по Мэджик-Сайду. Заглядывать в реальный мир всегда было трудно, он был мутным и расплывчатым — за исключением тех случаев, когда там была она. Саманта была прожектором в темноте, освещающим все вокруг.

Конечно, она была также единственной, кого я хотел видеть.

Я перемещался от тени к тени, наблюдая, как десятки оборотней обращались и мчались по Мэджик-Сайд, воя и поднимая ад. Люди соскакивали с тротуаров и убирались с дороги, но не выказывали особого страха. Очевидно, в городе, пропитанном магией, стая рычащих волков не была чем-то слишком уж необычным.

Я должен был отдать должное их альфе за то, что он держал их в узде.

Волчица Саманты была красивой, лоснящейся, с коричневой шерстью в крапинку и пронзительными желтыми глазами. Даже когда она бежала в гуще своей стаи, я всегда мог ее выделить. Она была безошибочной и завораживающей.

Она бежала наперегонки с другим мужчиной. Их головы были опущены, когда они бежали ноздря в ноздрю, ступни стучали по бетону. У меня зачесались ладони. Будь я там, я бы впечатал ублюдка в ближайшее дерево. Они лавировали в потоке машин, как будто это ничего не значило, вокруг них яростно ревели клаксоны. Он резко затормозил, когда машина выезжала из-за поворота, но она перепрыгнула через нее, оставив его в пыли.

Хорошая девочка.

Стая снесла зеленую аллею, проходившую с востока на запад через сердце Мэджик-Сайд, а затем ворвалась в обширный парк на восточном берегу острова. Он был заполнен волшебными существами всех видов — оборотнями, фейри и дьяволами, все они держались от волков подальше.

Саманта почти догнала альфу и других лидеров, когда они достигли берега, а затем, к моему удивлению, они прыгнули в озеро, обращаясь, когда голыми ныряли в ледяную воду.

Моя маленькая волчица вырвалась на поверхность, задыхаясь и карабкаясь вверх так быстро, как только могла.

— Черт возьми, я и забыла, как холодно бывает зимой.

— Еще даже не Рождество, — со смехом ответила ее подруга Саванна, обернув полотенце вокруг плеч Саманты и протянув ей сухую одежду.

Я был не единственным, кто наблюдал, и моя кровь закипела. Если бы я был там лично, я бы сбросил всех мужчин в парке прямо в озеро. Конечно, Саманта не возражала против наготы. Она была волчьерожденной, и это были ее люди. Они так бегали с самого рождения. Они изменили старый уклад, но в них все еще оставалось что-то от дикой природы.

Это были мои дети, запертые в тюрьме из бетона и камня. Меня от этого тошнило до глубины души.

Я крался по краям стаи, держась в тени деревьев. Никто, кроме Саманты, не мог меня видеть, но я все равно не хотел подходить слишком близко. Это было ее время с ними. Она смеялась и лениво болтала с окружавшими ее оборотнями, пока они вытирались и одевались. Кто-то передал ей выпивку, и она снова рассмеялась.

Моя шея вспыхнула от ревности. Я никогда не видел ее такой беззаботной и счастливой — с тех пор, как она попала в Страну Грез. Моя зависть сменилась печалью, и тени сгустились вокруг меня, когда я немного отошел от мира бодрствования.

Я забрал это у нее. Все это.

Оборотням нужна была их стая. Это было частью их души, частью того, кем они были. И все же я жадно держал ее при себе. Если бы я знал, как выглядит эта красавица счастливой, возможно, я бы давным-давно освободил ее.

Самата похлопала кого-то по спине, а затем ее глаза поднялись и посмотрели прямо на меня — как будто она почувствовала, что я наблюдаю за ней среди всех остальных взглядов вокруг нее.

Моя грудь сжалась, и каждый нерв в моем теле ожил. Быть увиденным ею означало окунуться в прохладную воду в знойный летний день.

Она выскользнула из толпы оборотней и направилась ко мне.

Оставайся с ними, хотелось крикнуть мне. Побудь со своей стаей еще немного. Смакуй радость.

Но я ничего не сказал, потому что был алчным ублюдком и украл бы ее для себя при каждом удобном случае.

Она подошла ближе, слегка свернув в сторону террасной дамбы, защищавшей парк. Оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что никто не последовал за ней, она присела на один из верхних камней и похлопала по месту рядом с собой.

Я вышел из-за деревьев и сел, мы оба смотрели на горизонт Чикаго.

— Твоя стая скучала по тебе.

— Я скучала по ним, — тихо сказала она, затем оглянулась. — Я чувствовала, что ты смотришь, когда мы бежали.

— Ты быстра — почти так же быстра, как альфа.

— Я должна быть быстрее, но у меня нет практики. Слишком много беготни на двух ногах, размахивания мечами. Мои лапы немного поцарапались об асфальт.

Я ничего не ответил, но мое лицо, должно быть, выдало меня.

— В чем дело? — спросила она.

Я поколебался, затем посмотрел на огни города на горизонте.

— У меня разрывается сердце, когда приходится наблюдать, как ты и твои люди вот так бегают.

— Что ты имеешь в виду?

Я скривил губы.

— Мчались по городу, вдыхая яды и уворачиваясь от машин, отчаянно пытаясь перебраться с одного маленького зеленого клочка на другой. Я не могу представить, чтобы волки добровольно жили в этом месте.

Она изобразила игриво-оскорбленный вид.

— В дикой местности на севере и юге живет множество стай, но мы все выбрали быть здесь, — она кивнула на озеро. — Посмотри на этот горизонт. Разве он не прекрасен? Мне нравится видеть его таким. Я хотела бы, чтобы ты видел его так, как вижу я.

Небоскребы выстроились вдоль берега, столбы света отражались от воды, заглушая все вокруг своим блеском. Я посмотрел на выцветшее небо.

— Я предпочитаю иметь возможность видеть звезды.

— Город потрясающий, — сказала она и тихо рассмеялась. — Если бы у меня было время, я бы тебе показала. Мне нравилось жить здесь. Отличная еда. Потрясающие бары. Шоппинг. Это волшебно. Роллер-дерби — в Стране Грез такого нет.

Я хмыкнул, не впечатленный. Для меня все это ничего не значило, но если она любила город, то в нем должно быть что-то, что стоит любить.

Саманта фыркнула с притворным презрением.

— Ну, я не думаю, что мне следует ожидать, что дикое животное оценит все прелести цивилизованной жизни.

— Тогда, может быть, ты останешься здесь? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более непринужденно.

Она посмотрела вниз, на свои ноги, болтающиеся над камнями.

— У меня есть работа.

— Я знаю, что есть, но если бы ты могла остаться… — я указал на ее товарищей по стае, кружащих вокруг ревущего костра. — Я никогда не видел тебя такой счастливой.

Саманта положила свою руку поверх моей, и дрожь магии пробежала между нами, из ее мира в Страну Грез.

— Ты делаешь меня счастливой, Кейд. Мое место с тобой в Стране Грез. Теперь это мой дом.

Я не смог сдержать улыбку. Это был ответ, которого я хотел, но волею судеб я его не заслужил.

На ее лице появилась усмешка.

— Но я буду отчаянно хотеть их навестить. Есть некоторые вещи, которые ты просто не можешь достать в своем царстве, например, шелковое нижнее белье и действительно вкусный рамен.

— Я никогда не буду препятствовать тебе приходить сюда.

Саманта не ответила, и я понял, что это было не то, что мне нужно было сказать.

Я посмотрел на черную воду и город, куда угодно, только не на нее, прежде чем, наконец, встретился с ней взглядом.

— Мне вообще не следовало забирать тебя или останавливать. Все, что я сделал с тобой, было неправильно, а все, что я сделал с твоей стаей, было еще хуже. Мне не следовало пытаться силой пробиться в реальный мир или атаковать Мэджик-Сайд.

Саманта не убрала свою руку из моей, но ее пальцы стали железными. Воспоминания все еще были свежи. Она видела меня в худшем проявлении.

Я согнул свободную руку, подыскивая какой-нибудь способ объяснить.

— Я был слеп, пока находился в заключении. Я не мог видеть реальный мир. Знание того, что произойдет, и бессилие остановить это довели меня до своего рода безумия. Когда барьер начал ослабевать, и я снова смог видеть…

Я оттолкнулся от камней и подошел к краю бетона, меня охватило разочарование. Как я мог объяснить, что видит бог?

Я указал на огни Чикаго на дальнем берегу.

— Тысячу лет назад, еще до того, как существовал этот остров, там, где сейчас стоят эти небоскребы, жили люди. Все они были убиты и изгнаны со своей земли. Леса и водно-болотные угодья тоже исчезли, их заменили асфальт и бетон, а небо затянуто дымкой и загрязнено. Мир был нетронутым, и сейчас едва ли что-то изменилось.

Тени скользили по берегу, выстраиваясь вокруг меня в переплетение тьмы.

— Я был охвачен яростью. Это было мерзостью по сравнению со всем, что я любил.

— Могу себе представить, — сказала Саманта.

Она не встала, чтобы присоединиться ко мне, и я знал, что, как бы я ни пытался объяснить, этого никогда не будет достаточно.

Но мне не нужно было оправдываться за свои действия. Я должен был признать их.

Я вернулся к ней и приподнял ее подбородок.

— Все это не имеет значения. То, что я сделал, то, что я собирался сделать, было неправильно. Если бы я мог это исправить, я бы исправил, но я не могу.

Выражение ее лица было мрачным и непреклонным.

— Однажды тебе нужно будет сказать им это.

Я покачал головой.

— Что бы я ни сказал, это ничего не изменит. Словами не восстановить и не воскресить мертвых. Твой народ никогда не простит меня, и я их не виню. Я бы тоже себе этого не простил.

— Тогда найди способ все исправить.

— Я не знаю, есть ли способ, — я взял ее за руку. — Но я оставлю их в покое. Ты — единственное, чего я желаю в мире бодрствования, и как только ты вернешься, для меня здесь ничего не будет.

— Ты можешь просто уйти?

Я грустно улыбнулся ей.

— Правда в том, что мира, который я любил, больше не существует. Он ушел — не только от меня, но от всех богов. Наше место в мифах и снах. Царство, которое я должен защищать, — мое собственное. Твой вид должен защищать его, и они не должны защищать его от меня.

Она сжала мою руку.

Я покачал головой в печальном изумлении.

— Я не думал, что в вашем мире есть какая-то надежда, но видеть, как стая процветает здесь, среди всего этого бетона… Может быть, она есть.

— Люди лучше, чем ты о них думаешь.

Я убрал волосы с ее лица.

— Ты даешь мне надежду на это. Ты лучше всех, кого я когда-либо встречал.

Она открыла рот, но тут голос прорезал ночь.

— Сэм? Это ты? Что ты здесь делаешь? Я искала тебя повсюду.

Саманта помахала Саванне, той, кто снова запечатала мою тюрьму. Она сама владела магией тени, что могло означать, что она могла видеть меня.

Я отступал в темноту, пока не превратился в не более чем силуэт на фоне тускло-черного неба.

— Тебе нужно быть осторожной, маленький волчонок.

— Я буду, — прошептала она, не желая выдавать мое присутствие.

— Я знаю, что Луна помогала тебе раньше, но она опасна. Ты видела ее светлую сторону, но у нее также есть и темная, и ее настроение меняется от дуновения ветра. Когда-то мы были близки, и в мгновение ока она заточила меня в тюрьму на тысячу лет. Она опаснее, чем когда-либо была Айанна, так что держи себя в руках.

Она кивнула, когда подошла ее подруга.

— Я так и сделаю.

Я посмотрел на нее в последний раз.

— Я верю, что ты сможешь это сделать.

С этими словами я снова шагнул в мир грез.