Огнев. Академия

Глава 3 Столичная планета

Низший кристалл духа. Расположившись на своей койке, я с интересом рассматривал небольшой черный камушек — размером с фалангу мизинца. Непростой предмет, надо заметить. Глаз бога подсказывал мне — стоит немного поработать с этим камушком, и из него получится отличный артефакт — хранилище частиц духа. Сотня точно поместится. В него и сейчас можно загрузить пятьдесят частиц, но я чувствовал, что не стоит этого делать — испорчу потенциал.

— Через две минуты обед, ваше сиятельство. — раздался голос боярича, отвлекая меня от размышлений. Вот же странный смертный, после уничтожения альфа-пробоя на орбите Мараиса, он почему-то решил, что прислуживать мне — большая честь. И теперь постоянно пытался оказать мне уважение, а при возможности помогал. А самое забавное — если ему удавалось проявить себя, он буквально лучился радостью, а мне в такие моменты перепадало от трёх до пяти частиц духа.

— До прибытия на столичную планету Хрустал осталось четыре часа. — раздался из динамиков голос корабельного искина. — Командир «Вирия» настоятельно рекомендует будущим студентам академии привести себя в порядок.

Дополнение про приведение себя в надлежащий вид нас с Михаилом не касалось. Это было обращение к третьему пассажиру, которого мы подобрали на Мараисе. Барон Хафт — младший сын владетеля, совершенно не желал отправляться в академию. Все несколько дней, что он находился на борту имперского эсминца, мелкий дворянин был крайне неадекватен — похоже захватил с собой какой-то сильнодействующий наркотик, и использовал его по полной.

— Надеюсь, барон приведет себя в порядок. — произнес боярич. — Так позорить дворянство — его в столице точно кто-нибудь на дуэль вызовет.

— У парня горе. — всё же решил ответить я. Убрав низший кристалл в нагрудный карман кителя, рывком поднялся с койки. — Пойдём, последний раз пообедаем на эсминце. Надеюсь, в академии нас будут кормить лучше, надоели эти сублиматы и заменители.

— Это да, хочется хорошо прожаренный стейк, а не безвкусную синтетику. — согласился товарищ. — Знал бы, не поскупился, закупил на родине вяленый окорок. Он хоть и дорого стоит, зато хранится неделями, и вкус просто божественный. Кстати, вам уже перечислили награду? За помощь в уничтожении альфа-прорыва. Мне аж целых двести тысяч кредитов перевели. Огромная сумма, отец никогда столько мне не давал на личные расходы.

— Да, на мой счёт тоже поступили кредиты. — ответил я, утаив, что мне досталась сумма в десять раз больше. А к ней прилагалась приписка в личное дело: «Крайне устойчив к воздействию альфа-излучения». Об этом мне сообщил командир «Вирия» в личной беседе. Та беседа запомнилась мне, так как в ней участвовал воин ордена Искоренителей.

— Граф, твоя сопротивляемость воздействию альфы весьма высока. — произнёс искоренитель-лейтенант — командир того самого боевого крыла ордена. — Обычно рядом с порождением чужого мира очень сложно использовать умения и способности предтеч. Однако ты смог, и не раз. Я трижды просмотрел твои действия во время боя, и готов прямо сейчас пригласить тебя в закрытую школу ордена Искоренителей. Если пройдёшь отбор, перед тобой откроются такие возможности, о которых наследник рода может лишь мечтать.

— Я — глава рода. Поэтому вынужден отклонить ваше предложение. — пришлось ответить мне.

— Что ж, тогда я поспособствую, чтобы тебе было легче проходить обучение в императорской академии. — улыбнулся лейтенант. Был он широкоплеч, и явно много времени уделял физическим тренировкам. Учитывая перегрузки, что я испытал вовремя боя, мне тоже стоило уделить внимание нагрузкам на мышцы.

— Это был мой долг. — ответил я. — уничтожить тварей из Альфа-пробоя.

— Оно, конечно, так. Однако хозяин планеты почему-то не выполнил этот долг, предпочёл укрыться в подземном бункере. — напомнил мне лейтенант. — Правда не понимаю, чем бы это помогло ему в случае прорыва. Ничего, барону долго придётся жалеть о своей трусости. И на сыне отразится, скорее всего не примут в академию.

— Лейтенант, как вы оказались на месте пробоя столь быстро? — поинтересовался я, заметив, что орденец порывается встать.

— У нас есть одарённые, способные чувствовать подобное. — ответил лейтенант, и я понял — искоренитель лжёт. Часть его ауры полыхнула серым, когда он отвечал мне. Впрочем, у каждого имеются свои секреты. Однако у меня всё моё божественное чутьё встало в стойку, почувствовав что-то очень важное. Ладно, сейчас всё равно ничего не выясню, так что придётся потерпеть. Нужно найти более разговорчивого орденца.

Поднявшись с кресла, лейтенант попрощался с нами, и ушёл, сославшись на срочные дела. Я тоже не стал засиживаться, и через несколько минут проследовал в свою каюту. Тело все еще болело, и хотелось отдохнуть.

Увы, нам никто не показал, как выглядит столичная планета снаружи. Картинки и короткие видеоролики, которые нейросеть предоставила из местного инфополя, не в счёт. Да, внушительно, даже эпично, но увидеть чужими глазами, и своими — совершенно разные вещи.

В итоге мы распрощались с командиром эсминца, и без приключений перешли по стыковочному шлюзу на космическую станцию, опоясывающую планету кольцом. Здесь нашу троицу уже ждал неприметный лейтенант службы безопасности. Он сопроводил нас сначала до небольшого пассажирского поезда, состоящего из глухих металлических вагонов, а затем передал из рук в руки преподавателю академии, встречавшему будущих курсантов в огромном зале. Увы, но и здесь мне не удалось увидеть смотровых иллюминаторов или площадок с видом на планету.

— Я — адъюнкт императорской академии, Афанасьев Вадим Сергеевич. Обращаться ко мне следует — ваше благородие, независимо от того, какой у вас статус и титул. — с ходу сообщил нам преподаватель. — Сегодня больше не будет новых учащихся, так что мы сразу проследуем на поверхность, в жилой сектор академии. По пути можете задавать вопросы, на разумные я дам ответ. Глупые проигнорирую. Вам всё понятно?

— Так точно, ваше благородие. — первым ответил я.

— Вот и хорошо. Тогда следуйте за мной.

Прежде, чем разместиться в транспортном челноке, мы спустились лифтом на несколько этажей, миновали несколько переходов, и все время нам попадались лишь флотские в своих синих мундирах, и безопасники — в чёрных. На вопрос Боярича, почему нет гражданских, преподаватель нехотя пояснил, что мы находимся в секторе, где простым гражданам не место.

Наконец наш маленький отряд расселся в пустом челноке, вмещающем до пятидесяти пассажиров, а через минуту судно отстыковалось, и по пологой траектории направилось к поверхности. Именно с этого момента мне удалось немного рассмотреть, что из себя представляет столичный мир.

Планета, на две трети покрытая сушей, представляла собой девственный лес, с редкими островками цивилизации. Небольшие города, поселки, и полное отсутствие производственных комплексов. Этот мир давно не знавал дыма из заводских труб, или огромных полей, засеянных культурами.

— Его императорскому величеству Архонту Первому удалось полностью восстановить Хрустал таким, какой он был тысячу лет назад. — произнёс адъюнкт, наблюдая за нами. — Красота, неправда ли? Флора, фауна — все экземпляры полностью идентичны далёким предкам. Граждане столицы практически не влияют на развитие заповедников.

— Наверное очень дорого поддерживать всё это. — впервые заговорил барон Хафт. Выглядел он не в пример лучше, чем на борту эсминца. Видимо решил взяться за ум.

Адъюнкт Хафту не ответил, а мы с бояричем больше не задавали вопросов, поэтому остаток полёта в салоне стояла тишина. Лишь перед самой посадкой Афанасьев произнёс:

— Сейчас мы сделаем небольшой круг над сектором, чтобы вы представляли, как расположены учебные и жилые корпуса императорской академии, а так же полигоны.

Я ожидал увидеть нечто более крупное, однако был удивлён, обнаружив всего лишь десяток вытянутых, прямоугольных строений. Каждое размерами едва ли превосходило жилой комплекс в родовом поместье Огневых. Выходит, здесь содержатся только первокурсники. Или же одаренные с большой неохотой поступают в академию. Оно и не удивительно, учитывая, что предстоит выпускникам, прошедшим обучение и испытание.

— Ваше благородие, а правду говорят, что его императорское величество лично посещает учеников академии? — внезапно спросил боярич. Бездна, ну как можно быть таким наивным.

— Нет. — адъюнкт так взглянул на Михаила, что он тут же опустил глаза. — Земелин, ты идиот? Где вы, и где Его императорское величество. Только выпускники академии, получившие разрешение вступить в ряды борцов с Альфа-проявлениями, удостаиваются чести предстать пред императором.

— Захожу на посадку. — раздался в пассажирском отсеке голос пилота. — Добро пожаловать на Хрустал.

Транспортный челнок опустился с краю посадочной площадки, точно на обозначенный белыми линиями прямоугольник. Адъюнкт тут же приказал следовать за ним, и мы послушно выполнили приказ. Хотя у меня появилось желание как следует отхлестать Афанасьева плетью, чтобы не задирал нос и не разговаривал так, словно мы его рабы.

Дальше началась тягомотина, связанная с нашим приёмом в учебное заведение. Сначала нам выдали планшеты, на которых пришлось пройти довольно длинный психологический тест — стандартная проверка. Странно, что это не сделали раньше, просто взяв данные с наших нейросетей. Для этого не нужно получать доступ к памяти, всего лишь снять эмоциональные всплески при разных условиях. Впрочем, мотивы могли быть иными, так что я молча выполнял всё, что от меня требовалось.

Затем нас положили в медкапсулы, и провели полную диагностику, в том числе сняли показания интеллекта. Мои данные ожидаемо удивили местных медиков, но не столь сильно, как представителя корпорации в родовом поместье. Видимо среди одарённых действительно часто бывают очень мудрые смертные.

Именно на этом этапе мы попрощались с бароном. Как выяснилось, Хафт давно имел зависимость от какого-то наркотика, использование которого считалось грубейшим нарушением законов империи. Настолько грубым, что один из медработников по секрету шепнул другому:

— Такой молодой, считай и не пожил. Жалко парня.

— Законы империи суровы, но справедливы. — ответил второй медик. — База знаний по юриспруденции стоит совсем мало, и ее устанавливают практически каждому, барон не мог не знать, что рискует головой.

К концу обследований уже не хотелось ни есть, ни пить, только лечь и отдохнуть, даже мне. Только никто нас не собирался отпускать. Как сказал адъюнкт, впереди осталось последнее, самое важное испытание, которое можно было пройти лишь здесь, в академии.

Нам всё же дали несколько минут отдохнуть в гостиной, на мягких диванах, но потом в помещение вошли два воина, почему-то облачённые в десантную броню А класса, и проверка продолжилась.

Первым пошёл боярич, которого уже покачивало от усталости. Его буквально взяли под руки, и увели куда-то по длинному коридору. А я остался наедине с Афанасьевым, который тоже выглядел уставшим.

— Ты молодец, Огнев, хорошо держишься. — похвалил меня адъюнкт. — Кстати, я изучил твоё дело, особенно последнее дополнение. Надо же, до начала учёбы проявил себя. Личная протекция одного из боевиков ордена Искоренителей — таким на моей памяти никто не мог похвастаться.

— Ваше благородие, я всего лишь делал то, что должно. — пришлось мне повторить слова, сказанные лейтенанту.

— Без подготовки, ага. — усмехнулся Афанасьев, и поднялся с дивана. — Пора, Земелин уже прошел испытание.

Воины ожидали меня в конце коридора, у распахнутой двери, из которой веяло прохладой. Я молча вошёл внутрь, решив, что мне сейчас всё объяснят. Так и оказалось.

— Испытуемый, пройди к артефакту в центре зала. — прозвучал откуда то сверху спокойный женский голос. В помещении было темно, лишь одна лампа тускло освещала какое-то возвышение в центре. Видимо это и был артефакт. Что ж, если надо пройти, мне не сложно выполнить приказ неизвестной.

Я подошёл к возвышению и остановился в полушаге от него, рассматривая странную конструкцию. Похоже на крупный кусок черного, блестящего антрацитом камня. Его будто откололи от чего-то более крупного, и доставили сюда.

— Прикоснись обеими ладонями к артефакту и не убирай руки, пока не прикажу. — прозвучала очередная команда. Как только я выполнил приказ, женский голос вновь заговорил, только интонации изменились, стали торжественными:

— Семь цветов судьбу решат!

Красный возвернёт назад,

Оранжевый не проходной,

Желтый — значит мы с тобой,

Зеленый — повторится круг,

Голубой — ты нам не друг.

Синий — для тебя конец,

Фиолетовый — мертвец.

Едва прозвучало последнее слово, как камень словно ожил. Его затянуло кровавым маревом, которое заклубилось дымом, ожило… Чтобы через несколько секунд развеяться, вновь открывая поверхность. Только цвет артефакта изменился, он больше не был антрацитово-черным.

— Серый⁈ — в голосе неизвестной послышалось удивление, граничащее с растерянностью. — Что значит — серый? Так не должно быть…