Око ужаса

У Руголо были хорошие предчувствия. Он чуял, что найдет здесь дело. Не то чтобы ему было чем торговать, но он был уверен, что что-нибудь придумает.

Каллиден снова замаскировал свой варп-глаз синтетической кожей. Ему по-прежнему не нравилось, если в нём узнавали навигатора. Он нервно ёжился, пока они шли по грязной дороге. Это была не та аккуратная, довольно безопасная Гендова, к которой он успел привыкнуть.

Руголо рассматривал ребристые или гофрированные металлические листы, из которых были собраны лачуги. Некоторые из них, как он увидел, были доставлены из индустриальных миров Империума; это было легко заметить, потому что в Империуме редко штамповались простые изделия из металла — обычно даже простые листы делались с каким-либо изображением — барочными узорами, знаменами, флагами, рельефами адептов в капюшонах, или ужасных чудовищ, или полезными рунами. Тот, кто построил лачуги, не обращал на это никакого внимания. Иногда украшения были перевернуты или развернуты, что вызывало недовольство Каллидена.

Руголо пытался подбодрить его: — Ну, зато мы не видим инопланетян!

Они подошли к месту, где большой навес отбрасывал тень на дорогу. Над ним висел транспарант с надписью: «НАПИТКИ-ДЫМ-ВЕЩЕСТВА».

Это был вход в потрёпанный огромный шатёр, когда-то красного, ныне выцветшего до белизны цвета. Изнутри доносился гул разговоров. Заглянув, Руголо увидел большое пространство размером с небольшой собор Имперского Культа. Часть брезентовой крыши была открыта, чтобы пропускать воздух и солнечный свет. Повсюду стояли столы и стулья. С другой стороны виднелась длинная барная стойка, собранная из пустых ящиков.

Шатер был заполнен мужчинами и женщинами, которые пили, курили разные травы или просто разговаривали. Как и на грязной улице снаружи, люди были одеты так, что большинство было бы немедленно арестовано на других мирах Империума. Мускулистые на вид мужчины в тяжелой, прочной одежде, часто порванной или грязной, вероятно, были старателями или шахтерами. Другие, в основном женщины, носили яркую, даже неприличную одежду, кое-кто был облачен просто в лохмотья.

Руголо тронул своего спутника за руку.

— Похоже, здесь можно узнать много полезной информации.

Они вошли внутрь. В баре Руголо с облегчением понял, что тут принимаются почти любые деньги. Торговец бывал в местах, где тамошние имперские правители совершенно незаконно устанавливали правила, что вся торговля должна вестись на их собственные местные деньги, получая прибыль от обмена валют.

Руголо купил им две кружки водянистого зловонного пива и уселся за свободный стол. Судя по привкусу имбиря, напиток был сделан из какого-то овощного корня. Каллиден с отвращением отпил и начал нервно поигрывать кружкой. Было очевидно, что он боялся компаний вокруг. Свой пластиковый пистолет Руголо оставил на корабле, на этот раз вооружившись серьезней: смертоносным игольным пистолетом и небольшим лазпистолетом. Их он спрятал под камзол, считая целесообразным не держать оружие на виду. Люди часто настораживались, узнавая, что он торговец. Всегда предполагалось, что купец будет вооружен.

— Что мы здесь делаем? — жалобно спросил Каллиден.

— После Апекса V у меня осталось мало денег и нет товаров для торговли. Мне нужно поправить свои дела, заключить какую-нибудь простую разовую сделку, до того, как у меня появятся средства для занятий более регулярной торговлей. А в таких местах иногда попадаются очень ценные вещи по смешной цене.

Во время разговора взгляд Каллидена скользил по залитым мягким солнечным светом лицам посетителей заведения. Внезапно он замер, его челюсть отвисла.

— Что это, клянусь Его мощью? — Он смотрел на фигуру, беспечно опёршуюся на стойку бара, с направленным в зал блестящим лицом. Фигура была выше большинства людей и очень стройна, его голова, яйцевидная сверху, и угловатая снизу, с неподвижным высокомерным выражением на лице, была словно вылеплена искусным скульптором. Фигура была гуманоидной, но не человеческой. И в ней не было органики. Это была машина, созданная инопланетными руками. На загадочном конструкте был закреплён голубой плащ, сам же он поблёскивал жемчужно-серым покрытием.

— Это же робот, — сказал выпучивший глаза Каллиден. Руголо медленно выдохнул. В стоявшем создании не было ничего человеческого.

Каллиден понял, что был прав.

Механические создания Адептус Механикус были неуклюжими, лязгающими вьючными тварями с крохотным интеллектом, которые чаще всего использовались в качестве пушечного мяса. Это же механическое существо было изящным и красивым, и в нем была уверенность в себе.

— Значит, здесь есть инопланетяне, — сказал он дрожащим голосом.

Но Руголо уже вышел из-за стола. Он подошёл к бару, чтобы встать напротив робота. Торговец сразу понял, что корпус робота изготовлен не из металла и не из пластика, а из какого-то другого, блестящего материала. Его охватила дрожь возбуждения. Сколько же может стоить этот робот в более цивилизованных мирах!

Ему пришлось посмотреть на неподвижное лицо конструкта, прежде чем заговорить.

— Чей ты? — сказал он тихим, но требовательным голосом.

После паузы ответ пришел далеким, призрачным голосом, как будто кто-то говорил во сне.

— Кто сможет победить меня, тот будет владеть мной. И никто более.

Это был удивительно разумный ответ, не доступный роботам, сделанным людьми. В человеческом мире машинный разум никогда бы не справился с такой сложной формулировкой.

Торговец вернулся к столу.

— Это инопланетянин, да, — сказал он Каллидену.

— А что это за инопланетянин?

— Не знаю, но… — Руголо тяжело сглотнул, снова оглядываясь вокруг, словно ища их, кем бы они ни были. — Ты когда-нибудь слышали об эльдар?

— Они как-то связаны с орками?

Руголо покачал головой. Для большинства людей инопланетянин был просто орком. Спросите у обычного человека название какой-либо конкретной инопланетной расы, и ответ будет «орки», если вообще будет.

Он начал объяснять тихим, торопливым голосом, время от времени поглядывая на робота.

— Я сам не уверен, существуют они или это только миф, но говорят, что эльдар — древняя чужеродная раса, искусная в создании роботов. Каждый эльдар носит на груди особенный камень, который называется камень души. Когда носитель камня умирает, его память и жизненный опыт, его душа переходят в этот камень.

— Камень души можно поместить в машину или робота, и он оживит их. Таким образом эльдар снова оживает, обычно для того, чтобы сразиться в битве или что-то в этом роде.

Он замер, пытаясь вспомнить.

— Вспомнил. Есть название для таких оживленных камнем души боевых роботов — призрачные стражи. — Он кивнул в сторону фигуры в баре. — Думаю, это может быть призрачный страж.

Каллиден уставился на гуманоидную машину, отвращение исказило его бледное лицо.

— Чужие творения — отвратительны! Этот робот выглядит омерзительно, как и тот корабль на космодроме! Ты только посмотри, насколько это мерзость отличается от святой работы наших техножрецов, осенённых святым светом Императора. Бьюсь об заклад, этим инопланетянам приходится вызывать демонов, чтобы у них хоть что-нибудь заработало!

— Да, конечно, — рассеянно ответил Руголо.

Он был согласен с тем, что и робот, и цветной космический корабль выглядели очень странно, даже зловеще, но он уже несколько раз видел действие инопланетных технологий и был менее склонен относиться к этому вопросу религиозно. И он не очень верил слухам, которые слышал раньше, и которые пересказал навигатору.

Робот мог быть призрачным стражем, но не имел ни бронирования, ни вооружения. Кроме того, на нем не было никаких знаков, рисунков или символов, а он слышал, что общество эльдар было искусно разноцветным. В любом случае, что он делал в человеческом мире? Он вспомнил кое-что ещё: душа эльдара в призрачном страже жила сказочным, почти сомнамбулическим существованием. Возможно, он каким-то образом ушёл со своего места, потерялся или был брошен. Он не поверил утверждениям робота об отсутствии владельца. Как он оказался на Калигуле, само по себе было загадкой, но он не мог выжить среди людей, не попав в рабство. Кто-то должен был его контролировать.

В этот момент кто-то бочком подошёл к призрачному стражу, коротко пробормотал ему что-то и встал рядом с видом хозяина, бросив на Руголо единственный вопросительный взгляд. Это был невысокий мужчина средних лет с мягким круглым лицом, морщинистым, словно от частых тревог, и приветливыми голубыми глазами. Его одежда была простой: рубашка вишнёвого цвета, синий камзол и бледно-зеленый берет с козырьком.

Руголо снова встал, чтобы подойти к незнакомцу.

— Вы владелец этой машины? — сказал он вежливо, но тоном человека, привыкшего получать ответы.

Улыбаясь, мужчина покачал головой и указал на дальний конец длинной барной стойки. Там, невидимая до тех пор, пока толпа людей не двинулась с пути, располагалась ещё одна необычная фигура, развалившаяся у стойки точно так же, как своенравный призрачный страж. Уже одно это привлекло к нему внимание Руголо. Роботы были ничем иным, как подражателями, и эльдарская машина, скорее всего, подражала своему хозяину.

Руголо внимательно рассмотрел его. Стоявший был примерно того же роста, что и робот, но на этом сходство заканчивалось. Мужчина был худощав, как палка. Жесткие черные волосы торчали из его узкого черепа, как обожженная пшеница. Его одежда был черной, как волосы, но рваной и помятой, и она облипала его худощавое тело, как будто ее не снимали годами. Странным было и лицо — какой-то дикий взгляд, костлявый нос выступал между желтыми щеками, уши торчали по обе стороны от его головы, как будто их наспех туда приклеили.

Его поведение было ещё более необычным, чем его внешний вид. Казалось, он оскорблял окружающих, хотя они совершенно не обращали на него внимания: быстро и странно жестикулировал, изгибал свое угловатое тело из стороны в сторону, как сумасшедший, которым, возможно, и был. Руголо двинулся к нему сквозь толпу. Подойдя ближе, он услышал в шуме голосов слова этого человека, сказанные резким тоном, как если бы он обращался не к окружающим, а вместо этого вел внутренний монолог.

— Разве я не открыл корни своего желания? Вы, слышите меня, разве вы не видите, что все — простое блюдо и ничто? Нет, потому что тебя не было там, где был я. Вы не видели корней моего желания! Вы не видели… Вы не видели.

Он сделал паузу, чтобы отпить из кружки, которой размахивал правой рукой. Отвар, казалось, просто исчезал в его узком рту и опускался в желудок без намеков на глотание. Он рыгнул, затем продолжил свою бессмысленную тираду.

— Никто не может знать корни моего желания. Никто там не был! Разве это не так, моя дорогая? Расскажи ему о корнях!

Говоря это, он махнул рукой, показывая на молодую женщину, сидящую рядом, положив руки на стол. Она улыбнулась Руголо и облизнула губы.

Увидев её, торговец обомлел. Она производила впечатление соблазнительной дикости. У нее было круглое гладкое лицо, которое при всей своей миловидности напомнило ему какое-то кошкообразное животное. Черные как смоль волосы девушки были зачесаны назад и на стороны. Глаза были зелеными, овальной формы, моргала она редко, словно гипнотизируя. Ее костюм состоял из короткого жакета темно-синего цвета, подчеркивающего ее полную фигуру и гладкие пухлые конечности. Когда она, наклонясь, оперлась на стол, он увидел, насколько полна ее задница, продавившая сиденье.

Он отшатнулся, пораженный. Девушка встала и подошла к нему. Ее движения были гибкими, как у кошки. Улыбаясь, она подняла руку и провела ногтем по его шее. Это действие вызвало у него неописуемое удовольствие. Он обнаружил, что не в состоянии выдержать ее пристальный взгляд, и сделал шаг назад, отстраняясь.

Она заговорила мягким захватывающим контральто: — Меня зовут Эгелика. А тебя?

— Мейнард Руголо, — грубо ответил он. Затем, собравшись, повернулся к высокому, одетому в черное мужчине, лицо которого, если рассмотреть его вблизи, было шелушащимся и покрытым струпьями, как будто он страдал кожным заболеванием.

— Мне сказали, что это твой робот, стоит у стойки бара.

Высокий незнакомец повернулся и посмотрел на Руголо с тревогой.

— Ах, призрачный страж! Мой друг и коллега Квайлер, без сомнения, распространяет информацию, даже не взимая за неё плату! Всегда слишком великодушен, всегда чересчур болтлив!

Значит, это действительно был призрачный страж. Руголо был разочарован тем, что незнакомец знал, что представляет из себя конструкт. Он надеялся приобрести его за ничтожную долю от его реальной стоимости. Но сдаваться сразу он не хотел.

— Я видел подобных несколько раз раньше, — небрежно сказал он. — Как правило, они не очень дорогие. Как слуги они бесполезны. Кроме того, они часто ломаются, и никто в Империуме не знает, как их чинить, они же созданы эльдар. Тем не менее, я знаю, где его могут приобрести из любопытства, и был бы не прочь забрать его у вас.

— Ага! Вы пытаетесь обмануть честного торговца! По корням моего желания! Я должен выжать твои потроха и сделать вино из твоей желчи! Разве он не человек обмана и предательства, моя дорогая Эгелика, мое искупление самых сокровенных желаний?

Зеленые глаза Эгелики смотрели на Руголо, словно пронзая его изумрудным взглядом.

— Он действительно ничто иное, как ложь, козни и манипуляции, мой дорогой Гундрам. Я вижу это в его сознании, как злую карту. Он думает, что мы всего лишь простаки, так как мы далеки от больших городов и миров, где люди роятся, как муравьи. Он думает, что за несколько монет, несколько безделушек, несколько приятных слов он может забрать у нас призрачного стража и все остальные наши, с таким трудом добытые сокровища. По правде говоря, он не смог бы заплатить за призрачного стража, даже если бы он продал всё, что у него есть, а затем добавив и свою душу в придачу. Но ведь его душа — это мелочь, которая стоит меньше камешка на пляже.

Все время, пока она говорила своим чарующим голосом, Эгелика продолжала улыбаться Руголо, как будто она любила его и хотела доставить ему только удовольствие. Сначала Руголо был очарован. Затем он встряхнулся и засмеялся.

— Я вижу, что встретил настоящего знатока себя! — поздравил он и повернулся к Гундраму. — Так вы тоже торговец? — спросил он.

— Мы бы не продали вам призрачного стража, даже если бы вы могли за него заплатить, — сказал ему Гундрам более дружелюбным тоном. — Он заказан дворцом императорского главнокомандующего, чтобы стать одним из его домашних питомцев. Его хобби — иметь экзотических и красивых существ, свободно бродящих по просторным залам дворца. Призрачный страж будет хорошо смотреться среди них.

— Понятно. Признаюсь, мне любопытно узнать, где вы его нашли.

— Я в этом уверен.

Гундрам посмотрел через плечо Руголо с яростью. Развернувшись, торговец увидел, что привлекло его внимание. Трое мужчин стояли рядом с Пелором Каллиденом, окружив его стол, склонившись и что-то говоря ему. У одного из них, крупного мужчины с бычьей шеей, голого по пояс, за ремень был вставлен какой-то тяжёлый пистолет. Двое его товарищей, ростом пониже, выглядели обычными бандитами, Руголо много раз видел таких на бесчисленных планетах. Обычно они зарабатывали на жизнь ворами или наемными убийцами. Каллиден и так выглядел напуганным, но один из бандитов всё равно приподнял его голову за волосы и приставил к горлу навигатора острие ножа.

Гундрам внезапно повысил голос и закричал на неизвестном Руголо языке.

— Х'к кувхайоле! Аельреовт шувеле ха!

— Быстро, как змея с какого-то мира смерти, эльдарский призрачный страж бросился в бой. Его ярко-синий плащ взметнулся за его плечами, как крылья орла, когда он прыгнул на стол, полностью обнажая сверкающую красоту своей элегантной формы. Прежде всего он схватил одной рукой запястье с клинком, угрожавшее Каллидену. Раздался слышимый треск, когда сломались кости предплечья, локтевая и лучевая, и крик боли, когда бандит повалился назад, его рука болталась веревочкой, нож с грохотом упал на пол.

Главарь бандитов не отступил. Он выдернул из-за пояса свое оружие, пистолет, и успел выстрелить. Пуля из тяжелого металла рикошетом отскочила от жемчужного корпуса робота, не оставив даже царапины. Через мгновенье пистолет был уже в руках призрачного стража. Он сжал кулак. Обломки и осколки — всё, что осталось от пистолета — звякнули о столешницу. Двигаясь как танцор, эльдарская машина схватила владельца оружия, перевернула его вверх ногами и с силой ударила его головой о каменный пол. Третий нападавший уже бежал, волоча своего воющего от боли искалеченного друга. Призрачный страж спокойно вернулся к барной стойке и, как и прежде, прислонился к ней, осматривая место действия. Человек, которого Гундрам назвал Квайлером, исчез.

Руголо пробился сквозь толпу, добравшись до дрожащего Каллидена, глядевшего на лежавшее на полу тело.

— Чего они хотели?

Каллиден пожал плечами.

— У них кончились деньги на выпивку, вот и все.

Гундрам подошел, глядя на то, как тело бандита выволокли на улицу и бросили в грязь. Никто даже не удосужился проверить, дышит ли он.

Теперь Руголо заметил отчетливые линии, идущие вокруг запястий призрачного стража. Он понял, что его руки были съёмными, вероятно, чтобы их можно было заменить оружием.

Он повернулся к Гундраму.

— Вы, должно быть, получите очень хорошую цену за свою собственность. Мало того, что устройство великолепно выглядит, вы потеряете отличного телохранителя.

— Редкость всегда требует хорошей цены. Разве это не главный изречение тех, кто покупает и продает? — возразил Гундрам. — Хотя, друг мой, в этом регионе редкие и особенные вещи не всегда такие редкие и особенные, как вы думаете. Просто вы пришли из мест с куда большим правопорядком, иначе вы не оставили бы своего товарища беззащитным.

— Да, но… Где же вы всё-таки взяли призрачного стража?

Он не ожидал ответа на свой вопрос, но Гундрам указал ему на брезентовую откидную створку в конце стойки.

— Вы хотите торговать? Есть более приватное место.

Кивнув бармену, он провел Руголо с навигатором через откидную створку в небольшой отсек, сделанный из ткани такой толщины, что сквозь неё не проникал солнечный свет, так что получившуюся комнатку пришлось освещать лампой на крючке. Пропуская Каллидена перед собой, Руголо оглянулся и увидел девушку с кошачьим лицом, следовавшую за ними.

Он придержал для нее дверь. Ее грудь прижалась к нему, когда она протиснулась.

Как только они сели, странный торговец заговорил прямо.

— У вас есть корабль?

Руголо кивнул.

— Вы хотите торговать?

— Это зависит от того, что у вас есть.

— О, вы точно захотите того, что есть у нас. Но на что вы это купите?

Руголо подумал об почти полном отсутствии товаров в трюме. Немного оружия, немного украшений, кое-какие мелочи. И в деньгах он был крайне ограничен. Прошло уже много времени с тех пор, когда у него был реальный оборотный капитал. Вот почему он работал, по сути, скромным торговцем, перевозя чужие товары за небольшую плату — унизительное падение, закончившееся его высадкой в Гендове с грузом гнилых персико-яблок. Тем не менее, он чувствовал здесь заманчивую возможность.

Так что следующие слова Гундрама стали музыкой для его ушей.

— Возможно, мы сможем помочь друг другу. Вы считаете меня грубым и неотесанным провинциалом с приграничья, не так ли? Нет, это вы невежественны и необразованны. Это вы пришли из глуши, из глубин Империума, где все ограничено законами, указами и массой других правил! Но в этих местах человек становится свободным! Отсюда можно отправиться за пределы имперских карт в далекие, странные, чудесные места. Там я нашел корни своего желания. Там я изменился. Там все изменилось! — Он наклонился ближе к Руголо. Его голос упал до низкого заговорщического тона. — Там даже пространство другое.

Руголо недоуменно нахмурился. — Космос не может быть другим, — сказал он. — Он везде одинаков, — его хмурый взгляд прояснился. — Или вы имеете в виду большой варп-шторм? Око Ужаса? Это другое дело — это не совсем реальное пространство. Там оно смешивается с имматериумом, образуя большой вихрь, шторм…

Гундрам был полусумасшедшим, напомнил он себе. Он, похоже, не знал разницы между реальным пространством и варпом. Вероятно, он неправильно понимал своего навигатора.

Навигатор. Где мог такой психически ненормальный человек, как Гундрам, заполучить его?

Он выбросил эту мысль из головы. Эгелика не присоединилась к ним за столом, она стояла за спиной Руголо. Теперь она положила руки ему на плечи и начала нежно массировать их. Чувство чистого экстаза охватило его, погрузив в транс, на мгновение ему показалось, что он безвольно плывет по темному туннелю. Затем, охнув, он с трудом вырвался из её рук, его стул скреб по полу. Он посмотрел на нее, затем на Гундрама. Он заметил, что Каллиден смотрит с пустым выражением лица.

— Она тоже из Ока? — спросил Руголо.

— Эгелика? Она моя родная, очень дорогая мне сестра, которая сопровождает меня во всех моих поездках. Это она пилотирует мой космический корабль. Она тоже изменилась, моя дорогая сестра Эгелика.

— Она ваш навигатор? — озадаченно перебил Каллиден. — Но она не навигатор.

Неловкое молчание было единственным ответом, который он получил, пока после долгой паузы Эгелика внезапно не расхохоталась.

— Почему вы хотите вести дела с человеком, которого впервые видите? — подозрительно спросил Руголо.

Гундрам засмеялся.

— Человек без денег, который пытается купить призрачного стража, должен быть хорошим торговцем! Кроме того, вы похожи на человека, который готов рискнуть. Теперь вот о чем идет речь. Моя Эгелика знает путь в Око. Но при доставке товаров оттуда и продаже их здесь, на периферии, не бывает большой прибыли. В другом месте цена будет более высокой. Но я сам не хочу торговать дальше, в глубине Империума. Там мне всё незнакомо. Слишком много правил. У меня нет патента и лицензий. Кроме того… — Он изогнул свое своеобразное тело пародией на пожатие плечами. — Слишком много Экклезиархии, проповедников, арбитраторов. Мне сказали, что любой, кто выглядит хоть чуть необычно, привлекает их внимание. Вы же…

Руголо был взволнован. Какая удача! Его природный оптимизм воспарил, как птица. «Я знал, что дела снова начнут улучшаться», — сказал он себе.

— Это все хорошо, — спокойно сказал он, скрывая свои чувства, — но о каких товарах идет речь?

— Вы сразу переходите к делу. По корням моего желания это хорошо. Клянусь Биссосом, великими богами, величайшим водоворотом чудес, который видела эта Галактика, вы должны пройти через рифы, через штормы, вы должны крутиться и вертеться, а затем вы попадете во Вселенную чудес, которую создали боги, и всё это — наша сокровищница. В Оке больше миров, чем может представить человеческий разум. На этих мирах живут ремесленники, мастера, производители удивительных напитков — непревзойденные, величайшие, чудесные! Сколько могут заплатить за их творения знатоки с богатых миров Империума? Мне надоело снабжать нашего императорского командующего игрушками. Он богат настолько, насколько богаты планеты, которыми он управляет, но нам платит жалкие крохи, зная, что мы с нищей планеты, населенной разбойниками и бродягами.

Эгелика отошла в сторону, мимолетно коснувшись Руголо, снова заставив его вздрогнуть.

— Позвольте мне показать вам пару безделушек, чтобы понять, что я имею в виду, — сказал Гундрам.

Он что-то стряхнул с плеча. Руголо удивился, почему он раньше не заметил, что у него сумка через плечо, такая же черная, как его рваная одежда. Возможно, она настолько плотно прилегала к его фигуре, что была незаметна… Когда он положил ее на стол, Руголо показалось, что сумка увеличилась в размерах в несколько раз. Торговец из Ока Ужаса сунул руку в сумку и достал коробку размером с большую книгу. Она выглядела сделанной из красноватого дерева, источавшего слабый терпкий аромат. Когда её выложили на стол, Руголо увидел, что коробка вся украшена рельефной резьбой, изображающей, как он предполагал, воображаемых животных, ну или обитателей какой-то сказочной, неизвестной ему планеты. Резьба была очень тонкой, и казалось, что линии рисунков исчезают и появляются снова, если передвигать ящик.

Гундрам задумчиво приподнял откидную крышку. Коробка начала испускать розовое сияние, из которого поднялось большое, похожее на мотылька существо, окрашенное в красный и оранжевый цвета. Мотылек запорхал по комнате, в воздухе за ним тянулся след золотого света. Пространство комнаты постепенно заполнялось перекрещивающимися светящимися линиями. В то же время, как разгорающийся огонёк, в груди Руголо начало расти чувство удовлетворения. Он чувствовал, что может вечно наблюдать за трепещущим мотыльком, может ждать, пока вся комната не превратится в одну массу светящихся линий, в которых он окажется в ловушке. Что произойдет тогда? Он видел блеск в глазах Каллидена и знал, что тот ощущает то же самое. Однако не Эгелика. Она ерзала и корчилась, облизывая губы, ее лицо выражало экстаз. Она чувствовала другое, более возбуждающее удовольствие.

Выражение лица Гундрама не изменилось, оставаясь совершенно бесстрастным. Внезапно он со щелчком закрыл коробку. Мотылёк и созданная им золотая сетка сразу же исчезли.

— Красиво, не правда ли? — соблазняюще сказал Гундрам. — Идеальное развлечение после ужина для знатной леди. Если бы можно было производить такие безделушки серийно, можно было бы заработать состояние. К сожалению, мастера Ока работают вручную и с трудом производят одно и то же снова и снова. Значит, редкость — это норма! А теперь посмотри на это.

Он вернул коробку в сумку, затем пошарил в ней, прежде чем вынуть еще один предмет, который так же положил на стол. Предмет имел форму богато украшенной пагоды, отделанной мишурой и разноцветным металлом, поблёскивавшим в свете лампы. Он был значительно больше коробки с мотыльком. Руголо удивился, как всё это помещалось в черную сумку.

Увидев движение внутри пагоды, Руголо и Каллиден наклонились ближе. Внутри действительно что-то происходило, какое-то беспорядочное волнение, но корпус пагоды из матового стекла не позволял ясно разглядеть происходящее. Затем Руголо заметил, что среди замысловатых украшений был желоб, огибавший внешнюю часть башенки сверху вниз. Он заканчивался дверью в форме разинутой игрушечной зубастой пасти. Пока он смотрел, крохотная фигурка-куколка появилась на платформе, которая окружала венец башни, как поля шляпы. Фигурка выглядела как настоящее миниатюрное человеческое существо, человек, одетый в пеструю красно-зеленую одежду. Руголо восхитился мастерством изготовления манекена, если это, правда, не было голографической проекцией. Почти сразу же человечек соскользнул по желобу, размахивая руками и ногами, глядя вверх, черты его крохотного лица искажались в полной панике. Казалось, он что-то кричал. Как только фигурка достигла низа желоба, его поглотила зубастая пасть. Его место заняла женская фигурка, которая также соскользнула вниз по холму, желтое платье развевалось, ноги дёргались, руки умоляюще поднимались, фигурка беззвучно кричала и гримасничала, как и первая куколка. За ними последовали другие манекены: мужчины, женщины, дети, борющиеся, корчащиеся, кричащие, следующие друг за другом по желобу в бесконечной процессии.

— Игрушка сопровождается историей, — объяснил Гундрам. — Ужасная сказка, которую можно рассказать своим детям.

— Может быть, в другой раз, — в ужасе пробормотал Руголо.

Неохотно Гундрам заменил пагоду. Странно, в сумке пагода лишь чуть приподняла складки черной ткани.

— Не хотите ли попробовать этот ликер? Многие отца продали бы своих дочерей за бутылку этого напитка.

На этот раз из сумки был извлечён небольшой контейнер из ребристого стекла в форме бочонка и четыре крошечных чашечки, чуть больше желудя. Поставив их на стол, Гундрам открыл бутылку и очень осторожно налил крохотные дозы в чашки. Жидкость, которая просачивалась в них, была густой и сиропообразной и, казалось, не хотела выходить из бутылки. Напиток казался почти живым, наэлектризованным, искрящимся, струился сначала янтарным, затем алым, переходя в постоянно меняющуюся последовательность цветов. Оседая в маленьких чашечках, он продолжал бурлить и менять цвет.

Гундрам поднес стакан к тонким губам, сделал быстрый глоток и снова поставил его. Эгелика сделала то же самое. Ни один из них не проявил никакой реакции. Руголо и, чуть более неохотно, Каллиден последовали их примеру.

Руголо сначала намеревался сделать не больше глотка, но каким-то образом содержимое чашки пролилось ему в рот одной большой каплей. Казалось, что у него на языке медленно взрывается ароматическая бомба. На мгновение он вспомнил вкус всех напитков, это был какой-то безумный прилив прошлых воспоминаний. Вкус каждого ликера, который он когда-либо пил, затем других напитков, затем вкусных холодных напитков, замороженных кондитерских изделий, деликатесов, дорогих блюд…

Все закончилось в одно мгновение. Он не помнил, как глотал. Ликер, казалось, пролился ему в глотку по собственной воле, словно ему хотелось попасть в желудок. Затем его пронзил дикий толчок, похожий на электрический удар, выпустив волну возбуждения, пронесшуюся сквозь него, как ревущий ветер.

Потом всё закончилось. Руголо расслабился, испустив восторженный вздох.

— Это замечательно! — выдохнул он.

Каллиден выглядел еще бледнее, чем раньше.

В этот момент дверь открылась. В комнату вошёл дородный мужчина, с первого взгляда оценив происходящее. Он казался разгневанным, в нем чувствовалась с трудом сдерживаемая ярость. Как и у многих на Калигуле, его одежда была рваной и грязной, светлые волосы были коротко подстрижены, сквозь них просвечивала кожа.

Посмотрев на бутылку в форме бочки, на крошечные стаканы, на черный пакет, он открыл рот, обнажив большие кривые зубы.

— Что ты делаешь, Гундрам? Почему не сказал мне об этом?

Сгорбившись над столом, Гундрам посмотрел на незваного гостя, его тело изгибалось в, казалось бы, невозможных местах.

— Налаживаю контакты, Фоафоа! Налаживаю контакты! Что тебя тревожит?

Здоровяк наклонился, зло посмотрев прямо в лицо Руголо, затем Каллидену. Руголо испытал то же неприятное чувство, которое испытывал от взгляда Эгелики, когда его проверяли так, как не мог бы сделать ни один нормальный человек.

Затем перед его носом потрясли большим мясистым кулаком.

— Вам нужны наши секреты! Вы хотите попасть в Око! Вы хотите перехватить нашу торговлю!

Эгелика усмехнулась.

— И какая ему от этого польза, Фоафоа? Сколько торговцев-авантюристов поглотило Око? Многие вошли. Сколько вышло? Только я и Гундрам. Конечно, — добавила она дразнящим тоном, — я всегда могу решить предложить ему свои услуги. Что тогда будет с тобой и Гундрамом?

Фоафоа зарычал. Он снова повернулся к Руголо.

— Держись подальше от Ока, ты меня слышишь? Это наше дело.

— Я вовсе не собираюсь в Око, — сказал Руголо, стараясь, чтобы его слова звучали твёрдо и правдоподобно. — Там ведь не невозможна навигация, правда?

Как только слова вылетели из его уст, он пожалел о них. Он бездумно раскрыл свои истинные мысли. Гундраму и Эгелике удалось войти в Око Ужаса, и снова выйти. Поэтому это было возможно. А то, что сделал один человек, мог сделать и другой. И посмотрите, какие восхитительные товары можно было там приобрести! Вероятно, довольно дешево, хотя Гундрам и не объяснил, чем он за них платил. Было бы гораздо выгоднее получить эти товары без посредников, если это возможно. Если бы он просто действовал как посредник Гундрама, он получил бы лишь небольшую часть их ценности.

Руголо отчаянно пытался скрыть эту цепочку рассуждений даже в мыслях. Гундрам не был дураком. Любой опытный торговец умел угадывать, о чем думает другой. Он мог только надеяться, что он и его сестра были настолько уверены в своем секретном маршруте, что не верили, что кто-то еще может найти или использовать его.

— Я должен убить тебя сейчас же, — сказал Фоафоа обиженным тоном, хотя голос его немного смягчил то, что сказала Эгелика. Он повернулся, чтобы уйти.

А потом случилось это. Руголо увидел, как затылок Фоафоа разгладился, а коротко стриженные волосы исчезли. Кожа сморщилась, а затем превратилась во второе лицо, уродливое карликовое лицо с выпуклыми губами и курносым носом, выглядывающее из задней части черепа Фоафоа и гримасничающее на Руголо, словно пытаясь привлечь его внимание. Из него раздался высокий, скрипучий, пронзительный голос с паническими интонациями: — Нет, нет, нет! Не ходи! Не ходи! Нет, нет, нет, не ходи!

Он все еще визжал на него, когда Фоафоа вышел за дверь и завесил ее за собой. Больше никто не подал виду, что видел это видение или слышал голос. Руголо потряс головой, пытаясь ее прояснить. Он не мог поверить в увиденное. Он решил, что это галлюцинация, вызванная ликером. Действительно мощное зелье.

Гундрам собрал бутылку и чашки и вернул их в сумку.

Руголо не выдержал.

— Вряд ли мне нужно указывать, — медленно сказал он, — что сумка, которую вы несёте, недостаточно велика, чтобы вместить всё, что вы из неё вынули. И положили обратно.

— Ах, это? — Гундрам поднял сумку. Её шелковистый материал сжимался, когда он это делал, складываясь, пока не превратился в кусок ткани размером меньше носового платка, который он сунул в боковой карман.

— В Оке Ужаса есть также и очень умелые ткачи, — сказал он, его маленький рот сжался в намеке на улыбку. — А теперь кое-что для тебя.

Из того же кармана он достал и показал на ладони несколько мелких кристаллов или драгоценных камней. Бледно-голубого цвета, полупрозрачные, в остальном ничем не примечательные. Руголо взял посмотреть один кристаллик. Это был не аметист, и вообще ни один из камней, знакомых торговцу.

— В чём их ценность?

— Это не просто драгоценные камни. Это драгоценности мечты. Положи его на ночь под подушку, и то, о чем ты мечтаешь, станет реальностью.

Руголо был разочарован.

— Вот и все? Амулет удачи?

— Нет-нет, ты неправильно понял. Камни действительно превращают сны в материальные объекты. Замечательное приспособление для подарка ребенку. Ему может присниться какая-то чудесная игрушка, игра или что-то еще, что он пожелает — и это будет лежать утром на кровати. Разве это не чудо?

— Конечно… Если это правда, — с сомнением сказал Руголо. Он пытался представить, какая техническая мощь могла сделать подобное возможным.

— Попробуй. Возьми это себе.

Гундрам кивнул сестре. Они молча вышли из матерчатой комнаты.

Поднеся камень к свету лампы, Руголо попытался рассмотреть его повнимательнее, но камень остался ничем не примечательным. Свет проходил сквозь него, как сквозь необработанный драгоценный камень или кусок хрусталя. Возможно, в нем было два или три темных пятна, которые обычно он счел бы недостатками. Он спрятал его в сумочку, которую носил на камзоле.

Руголо с Каллиденом вернулись в питейный зал. Гундрам и Эгелика ушли, забрав с собой призрачного стража. Фоафоа спрятался на другом конце бара, разговаривая с Квайлером.

Усевшись за свободный стол, Руголо отправил Каллидена к барной стойке за еще двумя кружками мерзкого местного пива. Прежде чем навигатор успел вернуться, краем глаза торговец заметил, что кто-то ещё бочком сел на расшатанный стул рядом с ним.

Он посмотрел на подсевшего. Пожилой мужчина, лицо которого было наполовину скрыто тканью, которая обматывала его голову, как бурнус, головной убор, который он видел на людях, живших в очень жарких пустынях. Руголо увидел, почему человек так странно одет. Левая половина лица мужчины, казалось, расплавилась, плоть растеклась, как расплавленный свинец. В остальном он был одет в простую накидку и узкие брюки.

Не извиняясь за свое вторжение, мужчина заговорил прямо.

— Не уходите за пределы обычных космических путей. Вы очень серьезно пожалеете об этом.

— Что заставляет вас думать, что я собираюсь это сделать?

— Я живу здесь долгое время. Привык видеть таких людей, как ты, алчущих прибыли. Я видел, как они впадали в искушение. Если вы попадете в галактический водоворот, вы потеряете свои души. Миры Ока кишат демонами. Не ходи туда.

— Ты бывал там? — спросил Руголо.

Ответа он не получил. Мужчина быстро встал, словно вопрос напугал его, и зашагал прочь.

Каллиден вернулся с кружками. Руголо задумчиво выпил.

Часть пятая

КАМЕНЬ МЕЧТАНИЙ

— Так что ты обо всём этом думаешь, Мейнард?

Они вернулись на «Странствующую звезду». Руголо катал голубой драгоценный камень по ладони и ухмылялся.

— Я буду мечтать о рабыне!

Каллиден был потрясен.

— Ты не станешь пробовать!

— Конечно стану. Мы должны проверить наши товары, не так ли? — Он поднес камень к свету и задумчиво прищурился. — Этот драгоценный камень не уникален. У Гундрама их было несколько. Возможно, нам удастся закупить их оптом. Нам повезло, Пелор! Я чувствую богатство!

— Не лезь к силам, которых не понимаешь!

— О, не волнуйся, — заверил он Каллидена. — Если это вообще сработает, я думаю, что это просто сделает наши сны более яркими или что-то в этом роде, например, заставит меня дважды увидеть один и тот же сон, но во второй раз сильнее. Это было бы похоже на исполнение мечты, не так ли?

— Тебе следует быть более осторожным, — мрачно предупредил его Каллиден. — Я чувствую энергию варпа, можно сказать, колдовство. Что касается богатства, я почему-то не думаю, что этот своеобразный персонаж Гундрам принесет нам большую прибыль. Его сестра тоже меня нервирует. Разве ты не заметил ее интереса к тебе?

Руголо должен был признать, что внимание Эгелики доставляло ему беспокойство. Несомненно, она играла с ним. Ощущение, как у несчастной жертвы, гипнотизируемой хищником. Он не был уверен, что сможет противостоять ее ухаживаниям долгое время, несмотря на то, насколько странными он их считал. Тем не менее, он не собирался допустить, чтобы дело дошло до такой стадии.

— Мы будем получать прибыль сами, — уверенно сказал он. — Сможешь ли ты проследить за кораблем через варп, Пелор?

— Ты же не думаешь о том, чтобы преследовать Гундрама?

— Почему бы и нет? Предстоит открыть новый торговый путь.

— Свет Астрономикона здесь слаб. Мы можем потеряться. Или, что более вероятно, нас вышвырнет в реальное пространство неизвестно где. Этот «торговый путь», как ты его назвал — секрет этих людей. И ты видел, как сильно они хотят сохранить его секрет.

— Это шанс, которым мы должны воспользоваться.

— Мне это не нравится. И я не думаю, что тебе стоит использовать этот драгоценный камень.

Руголо подбросил камень в воздух и снова поймал его.

— Что ж, я расскажу тебе утром, если что-нибудь случится.

Поняв, что он ничего не может поделать, Каллиден покинул рубку управления и удалился в свою каюту.

Руголо приготовился ко сну. Он разделся, лег на поддон на полу и укрылся мягким одеялом. Неогранённый драгоценный камень он положил под подушку.

Ничего необычного он не сделал. Однако заснул удивительно быстро. И где-то глубокой ночью ему начали сниться сны. Обычно сны Руголо были смутными и неясными, он мало что помнил, просыпаясь. Сейчас, в этот раз, они были яркими и исполненными сладостными ощущениями. Он стоял на мостике корабля, который был флагманом его отца, а потом стал его флагманом. В эскорте вокруг флагмана шли все остальные корабли свиты, полностью укомплектованные и экипированные. Он был успешным вольным торговцем, с законным аккредитованным патентом, с более чем тридцатилетним опытом работы. В настоящее время, как это часто бывало и в прошлом, он снова вышел далеко за пределы действия Астрономикона, подобно первооткрывателям далёких тысячелетий назад, когда не существовало Астрономикона, бесстрашных и смелых, несущих мощь Империума во все углы Галактики.

Под ними лежала планета, пестрая и раскрашенная, как гниющий плод, сияющая в свете своего солнца. Его команда обнаружила — не в первый раз — неизвестную инопланетную цивилизацию, которая начала осваивать космические путешествия. Ракеты с ядерными боеголовками летели по дуге с поверхности планеты. Маленький флот Руголо собирался вступить в войну с целым миром, точнее, с целым инопланетным видом. Руголо, конечно, выиграет эту войну и уйдет со своими кораблями, наполненными сокровищами пришельцев, а также данными о побеждённом мире, за которые Администратум хорошо заплатит.

Сон растворился в мешанине образов, как и положено сну. Руголо снова был мальчиком. Он оказался в гостях у своего друга, сына богатой знатной семьи. В спальне друг открыл сундук с игрушками и достал филигранно изготовленную шкатулку. На её узких гранях были вырезаны слова: УБЕЙ МУТАНТА! УНИЧТОЖЬ ЧУЖАКА!

Положив шкатулку на стол, он поднял крышку — внутри были четыре фигурки. Две были космодесантниками в полной силовой броне, один малинового, другой пурпурного цветов, с гербами их орденов. Из двух других один был сильно мутировавшим человеком с головой в три раза больше обычного, перепутанными местами глазами, ртом, носом и ушами, с искаженными руками и ногами. Другой был чудовищным существом с черными щупальцами и блестящими косыми когтями на концах каждой конечности. И мутант, и инопланетянин были уродливыми, порочными и злыми.

Также было два блока управления для анимации механических моделей, когда они противопоставлялись друг другу. Как же Руголо завидовал избалованному богатому мальчику и его дорогой игрушке! И, конечно же, его друг всегда заставлял его играть либо инопланетянином, либо мутантом, а игра была продумана так, что с двумя игроками равного мастерства космодесантники почти всегда побеждали; любой другой результат считался недопустимым в воспитании детей.

Теперь он снова играл с этой фантастической игрушкой, только на этот раз она принадлежала ему. Именно он держал в ладони контроль над космическим десантником, цепным мечом воина Адептус Астартес в малиновой броне избавляясь от мутанта, конечности которого отделялись, падая повсюду. Именно в этот момент он внезапно осознал, что видит сон.

Его охватила печаль, огромное чувство утраты. Когда он проснется, он потеряет свое чудесное владение.

Как сохранить?

К нему пришло решение. Он положил фигурки обратно в шкатулку. Затем он заставил себя увидеть во сне, что лежит в постели. Поставив шкатулку у изножья кровати, он снова заснул.

Мейнард Руголо открыл глаза и увидел, что хронопанель сигнализирует о том, что в поселении Калигула раннее утро. В его памяти была свежа мечта времён детства. Для него это было необычно, он редко вспоминал свои сны.

Сбросив покрывало, Руголо сел, потягиваясь, думая о грядущем дне. Торговец из Ока, Гундрам, был чудаком. Он не знал, как вести с ним дела.

Мейнард собирался подняться на ноги, когда что-то в конце поддона привлекло его внимание. Это была шкатулка с богатой филигранью. По бокам резным рельефом и серебряной краской были написаны слова: УБЕЙ МУТАНТА! УНИЧТОЖЬ ЧУЖАКА!

— Пелор! — закричал он. — Пелор! Иди сюда быстрее!!

Каллиден появился через несколько секунд с тревогой на лице.

— Что случилось?

— Скажи мне, только серьёзно: я все еще сплю?

Озадаченный навигатор уставился на него.

— Нет, если я не сплю.

— Посмотри на это! — Руголо поднял крышку шкатулки, показывая экзотические модели внутри. — Это мне снилось ночью. Теперь оно здесь, по-настоящему!

— Ты использовал драгоценный камень?

— Да, я его использовал. Он работает!

Каллиден шагнул вперед и осторожно вынул из шкатулки одного из космодесантников, словно боясь, что он его обожжёт. С осторожностью он подвигал руками и ногами модели.

— Детская игрушка, — тупо заметил он. — Ты действительно уверен, что раньше её здесь не было? Часть твоего груза?

— Уверен. Я не видел ни одной подобной с детства.

Каллиден вернул фигурку в шкатулку, затем вытер руку об одежду, как если бы она была испачкана.

— Это невозможно, — объявил он. — Это должно быть колдовство. Драгоценный камень заставляет нас видеть и трогать то, чего нет. Избавься от этого!

Руголо задумался.

— Что ж, давай проверим. — Он подошел к своему лежбищу и вытащил из-под подушки драгоценный камень мечты. — Я вынесу это с корабля, отойду подальше, и закопаю. Если твои слова верны, игрушка должна исчезнуть. Я думаю, что волшебство не сможет сработать на большом расстоянии. Вот и проверим.

Быстро одевшись, торговец вышел из каюты, спустился по трапу и вышел из корабля на поле с драгоценным камнем в кармане. С рассвета прошло не больше часа. Туман стелился по холмистой равнине, тянущейся вокруг — ежедневный утренний эффект, вызванный действием яркого солнечного света на местную растительность.

Он огляделся, остановив взгляд на странном ярком корабле, возвышавшемся в отдалении. Теперь он знал, что это корабль Гундрама, видел, как он и его группа входили в него накануне вечером.

Отойдя от «Странствующей звезды», на расстояние, которое он счёл безопасным, Руголо настороженно огляделся, чтобы убедиться, что его никто не видит. Потом с силой вдавил пятку в мягкий участок земли, сделав ямку. Бросил драгоценный камень в неглубокую впадину, накрыл его большим приметным камнем и вернулся к кораблю.

Войдя на мостик, торговец с изумлением увидел, что Каллиден освободил место на столе и с восторгом управлял с пульта моделькой космодесантника в малиновой броне, заставляя его шагать взад и вперед по панелям, размахивая цепным мечом. Навигатор вздрогнул, виновато посмотрел на Руголо, поспешно спрятав игрушку обратно в шкатулку.

— Я спрятал самоцвет почти в миле отсюда, — сказал Руголо с тихим удовлетворением. — А игрушка все еще здесь.

Каллиден обеспокоенно покачал головой.

— Материализация сновидений — как это вообще возможно? Даже техномагосы Марса не могут этого сделать…

— Да какая разница? — взволнованно ответил Руголо. — Возможно, марсианские магосы и могут это сделать. Люди в верхушке Адептус Терра многое держат в тайне. А может, это секрет, известный инопланетным техножрецам. Гундрам нашел в Оке и призрачного стража, а он создан расой чужих! Там полно всякой всячины. Это сокровищница, совершенно неизвестная Империуму только потому, что у имперского боевого флота не хватает решимости войти туда! Клянусь Императором! Какая находка!

— Я не верю, что какой-либо техножрец, человек или инопланетянин, способен на это, — сказал Каллиден с трудом. — Демоны. Демоны могут сделать подобное. Это единственное, о чем я могу думать. Оставь этот камень спрятанным, Мейнард.

— Пелор, Пелор! Демонов не существует! Это сказки, которыми можно пугать невежественных людей!

Губы Каллидена язвительно скривились.

— Твои слова — это вершина глупости, я бы сказал. Командование имперского флота не выглядит сборищем слабаков. Око — это не только варп-шторм, самый большой в известной части Галактики, где невозможна навигация. Это ещё и место тайн и зла, если все, что мы слышим, правда. — Он взглянул на шкатулку и лежащие в ней игрушки. — Я думаю, там могут быть демоны.

— Люди здесь, на Калигуле, торгуют с Оком. Может, шторм утих или что-то в этом роде. Для начала, Гундрам и его сестра знают, как войти и выйти.

— Не верьте всему, что говорит Гундрам. Ни он, ни его сестра не являются навигаторами, если только за пределами домов не появилась какая-то новая разновидность нас, во что я ни на секунду не поверю. Могу предположить, что они могут прыгать на четыре световых года без навигатора, но даже в это верится с трудом. Так далеко не ускачешь.

— Прыжки на четыре световых года, — задумчиво кивнул Руголо. Навигаторы, несмотря на их редкость, давно считались чем-то настолько обыденным, что люди забывали — ген навигатора не встречался у инопланетных рас. Не существовало инопланетян, видящих в варпе, а без этого были возможны только короткие варп-прыжки. Поэтому и не существовало ничего сравнимого с великим Империумом Человечества. Руголо отмёл слова навигатора, нетерпеливо махнув рукой.

— Негативное мышление! Это не способ разбогатеть.

После пережитого накануне, Каллиден не хотел снова посещать поселение. Руголо решил пойти один. Он забрал спрятанный на поле камень сновидений, и покинул пространство космодрома.

По грязной улице поселения двигались телеги, влекомые вьючными животными с длинным спутанным мехом и качающейся походкой. Тележки были заполнены сельскохозяйственной продукцией, которую, как предположил Руголо, продавали за деньги или за товары, привезенные откуда-то еще. Может быть, из Ока?

Он вошел в распивочную, в которой был вчера, в поисках Гундрама. Ни его, ни его сестры, восхитительной Эгелики, не было видно. Призрачного стража тоже не было. И он был рад отметить, что не было никаких признаков тех троих бандитов, что приставали к Каллидену накануне. Руголо подошел к бару и спросил бармена, не видел ли он Гундрама. Бармен ответил с незнакомым акцентом, небрежно вытирая руки тряпкой: — Думаешь, я знаю, где кто? Я продаю напитки. Я продаю дым. У тебя есть деньги?

Нехотя Руголо расстался с несколькими монетами в обмен на кружку местного дерьмового пива.

Гундрам, вероятно, был на своем корабле, подумал он, но, зная обычаи торговцев, не было смысла пытаться навестить его там. Это считалось бестактным.

Вдруг он заметил сидящего за пустым столом маленького человечка в зеленом берете и вишневой рубахе, который накануне указал ему на Гундрама. Через мгновение он вспомнил его имя: Квайлер.

Он неспеша подошел к нему и небрежно кивнув, присел рядом.

— Помнишь меня? Я ищу Гундрама. Я так понимаю, ты его знаешь.

— Конечно, — мужчина криво улыбнулся. — Я его партнёр.

Руголо приподнял брови.

— Я не знал, что у него есть партнёр, помимо его сестры Эгелики. А каков конкретно характер вашего «партнёрства»?

Он знал, что это был дерзкий до неприличия вопрос. Однако незнакомец не выглядел обиженным. — Я хожу с ним в путешествия.

— В самом деле? Подскажи, а навигатор то у вас есть? Гундрам сказал, что навигацию осуществляет его сестра, но это ведь невозможно!

Мужчина засмеялся.

— Возможно это или нет, но Эгелика это делает.

— У нее нет третьего глаза… — Руголо замолчал, понимая, что то, что он сказал — всего лишь предположение. Поскольку Эгелика не выглядела, как навигатор, он предположил, что она им не была. Но она могла скрывать варп-глаз, как это делал Каллиден.

— Так… где сейчас Гундрам?

— Передаёт эльдарского робота людям имперского командующего где-то на побережье.

— А как он, кстати, попал на этот его цветной корабль, построенный чужими?

— Корабль не произведен чужими, — ухмыльнулся Квайлер. — Он приобрёл свои цвета в Оке. По какой-то причине изменилась и его форма. Там практически все может измениться. Это место чудес, или, может быть, правильно сказать: «места». Око огромно. Кое-кто говорит, что оно больше, чем вся остальная Вселенная. Хотя конечно, это преувеличение.

Руголо был удивлен, насколько Квайлер оказался болтлив. Разве Гундрам не ругал его за это?

В этот момент жизнерадостность Квайлера, казалось, начала резко угасать. Он стремительно начал меняться в лице, выглядя всё более усталым, а его слова стали неразборчивы. Он мельком взглянул на стойку, затем украдкой извлек из висевшей через плечо сумки цветную бутылку, и плеснул из нее в крошечный кубок. Кубок он опрокинул в рот одним движением руки. Его лицо расплылось в экстазе. Руголо узнал ликер, который Гундрам дал ему накануне. Он подождал, пока Квайлер словно выздоровел, прежде чем снова заговорить.

— А что ты знаешь о драгоценных камнях сновидений? Я заинтересован в приобретении партии, массовой поставки. Вы с Гундрамом можете это организовать?

— Полагаю, Гундрам может просто засыпать ими тебя с горкой, но что ты хочешь с ними делать? Их не так просто продать в Империуме, как кажется. За подобные вещи ты можешь познакомиться с Инквизицией.

Руголо улыбнулся про себя. То, что сказал Квайлер, было, безусловно, правдой в принципе, но не на практике. В Империуме был большой спрос на контрабандные товары чужих рас, особенно среди богатейших членов Администратума, жаждавших экзотики. А сколько заплатят Адептус Механикус за нечто, что может производить материю буквально из ничего? Ни Гундрам, ни Квайлер, похоже, не понимали, что означают драгоценные камни. Для них они были просто диковинками.

— Гундрам сегодня вернется?

— Гундрам непостоянен. Он часто меняет свое мнение, да и сам меняется. Однажды он войдет в Око навсегда, и не вернётся, как и все.

На стол упала тень. Человек с лицом, оплавленным наполовину, стоял над ними, конец бурнус болтался на одном плече. Он ткнул пальцем в Руголо.

— Ты хочешь войти в Око! Я вижу это в твоей голове. Ты идиот!

Он двинулся дальше, прежде чем Руголо успел ответить. Квайлер налил себе еще глотку ликера, кисло улыбнувшись.

— Еще один недовольный бывший партнер Гундрама, — сказал он. — Но он даёт тебе хороший совет. Забудь о делах с Гундрамом. Тебе не нужны эти драгоценные камни снов. И уж точно забудь про Око. Смерть — это благословение по сравнению с тем, что может там с вами случиться.

Он отсалютовал поднятым кубком.

— Хотя, что толку с тобой разговаривать? Ты мне не веришь. Я вижу нетерпение в твоих глазах, как и во многих других до тебя. Слишком много раз. Лично меня тошнит от всего этого «бизнеса».

— Тогда почему ты все еще в нём? — спросил его Руголо.

— Сначала это было ради приключений и легкого способа заработать на жизнь. Но теперь… — Он снова отхлебнул ликер и, казалось, ушёл в другой мир.

«Он же просто наркоман…» — подумал Руголо.

Слишком много людей говорили ему не приближаться к Оку, но Руголо спокойно относился к таким предупреждениям. Здесь никто не действовал из альтруистических побуждений. Если они пытались его отпугнуть, это значило, что Око было хорошим местом для торговли. Значит, с ним было легче иметь дело, чем утверждалось.

— Когда Гундрам вернется, скажи ему, что я хочу с ним поговорить, — сказал он.

Квайлер начал что-то бормотать.

— Нет, нет, ты не хочешь видеть Гундрама. Гундрам плохой. Он обернувшийся. Как и Эгелика. Она тебя заинтересовала? Будь осторожен. Это нормально для нее и ее брата, они умеют договариваться. Остальные кончают как Фоафоа. Вернись туда, где безопасно! Космодесантники. Император. Инквизиция.

Ликер явно заставил его мозг съехать с катушек. Руголо ушёл, оставил Квайлера сидеть дальше, пытаясь отхлебнуть из пронесённой в бар бутылки под подозрительным взглядом бармена.

В ту ночь Руголо снова положил камень снов под подушку. Он не совсем шутил, когда говорил о желании иметь рабыню. Теперь, когда он знал, что это возможно, он заставил себя мечтать об одной из них, засыпая.

Как и прежде, его сны были необычайно яркими. И сначала он действительно вообразил себя в гареме, где почти голые женщины танцевали и качались под мелодичную музыку. На короткое время он вспомнил, что это был всего лишь сон, и сказал себе, что одна из женщин будет его, когда он проснется. Но потом все они померкли.

Теперь он оказался на базаре, который посетил много лет назад. Это было на очень жаркой планете, где жизнь была возможна только под куполами и тоннелями с кондиционированием воздуха. Охлажденные воздушные потоки заставляли рябить полотна входных проёмов. Время от времени, когда открывалась одна из внешних дверей, через базар проносился обжигающий поток горячего воздуха, в результате чего охлаждающие устройства жалобно выли от перегрузок.

И снова мечта Руголо была исполнением неудавшегося желания. Совершенно случайно он наткнулся на памятный портрет в виде большой эмалированной броши в дамасцированной раме. Портреты были редкостью, сделаны каким-то способом, утраченным впоследствии, мало кто даже знал об их существовании. В данном случае это был портрет какой-то знатной женщины, хотя она, должно быть, жила много веков назад, насколько стара была брошь. Изображённая женщина была в самом расцвете лет, ее овальное лицо окружали темные кудри, большие карие глаза задушевно смотрели вдаль, полную грудь чувственно обтягивал прозрачный шёлк персикового цвета. Когда Руголо посмотрел на портрет, в его голову словно хлынули ее воспоминания. Он увидел жизнь знати, их великие дома, их власть, их богатство, их элегантную общественную жизнь. Он чувствовал, что знает ее друзей. Казалось, он помнил ее воспитание, детство, ее родителей, бабушек и дедушек. А что насчет настоящего? Кого она любила сейчас? Художник-портретист, конечно, не мог этого раскрыть. Тем не менее, в её портрете были намеки, закрытые двери, которые, казалось, говорили больше, чем они должны были скрыть.

К сожалению, продавец в ларьке знал цену броши. Попытка Руголо купить его как дешевую безделушку встретила лишь терпеливую улыбку.

Руголо предлагал всё больше и больше, пока не назвал цену куда большую, чем он действительно мог дать, но всё равно этого было недостаточно. Руголо был вынужден сдаться и уйти в ярости, раздумывая, решится ли он вернуться позже, чтобы просто украсть брошь. Тогда он этого не сделал, потому что узнал, что наказание для вора в том суровом мире было слишком ужасным, чтобы думать о кражах.

Теперь, много лет спустя, у него появился второй шанс. И снова владелец ларька требовал цену, которую Руголо не мог заплатить, ту же цену, которую он ожидал услышать. Поэтому он поднял портрет в руке и горячо подумал: «Вот чего я хочу!»

— Мейнард! Просыпайся! — Голос Пелора Каллидена резко вывел его из сна. Открыв глаза, Руголо увидел вокруг себя капитанской мостик «Странствующей звезды». Он автоматически посмотрел на хронопанель — рассвет здесь уже давно наступил. Каллиден был одет, и нервно жестикулировал, что-то говоря.

В руке Руголо держал нечтоо маленькое, твердое и металлическое. Он поднёс это к лицу, и его глаза расширились от удивления. Дамасцированная оправа, эмалированная поверхность, овал лица и заглядывающие в душу глаза! Портрет был именно тем самым, до мельчайших подробностей, сохранившихся в памяти.

Полностью проснувшись, он глубоко вздохнул и протянул Каллидену брошку.

— Смотри, Пелор, смотри! Эта вещь мне снилась! И стала реальна, как игра про космодесантников! Навигатор кинул взгляд на брошь.

— Очень мило, — холодно сказал он. — Но я подумал, что тебе может быть интересно знать, что корабль Гундрама готовится к взлету.

— Что?

Отбросив одеяло, Руголо поднялся с лежака и, пошатываясь, направился к пульту управления. Каллиден уже активировал обзорный экран, повернув камеры наблюдения туда, где стоял радужный корабль, основание которого исходило светящимся паром.

Квайлер сказал, что Гундрам ненормальный, но, конечно, Руголо не знал, какими были отношения между ними. Скорее всего, сейчас Гундрам и его команда собирались лететь в Око, чтобы добыть новые товары. Если они рассчитывали торговать с Руголо, когда вернутся на Калигулу, они будут разочарованы. Зачем покупать вещи у Гундрама, по сути, посредника, если Ругало мог обратиться напрямую к продавцам?

— Подожди, пока они взлетят, — приказал он Каллидену. — Потом следуй за ними. Ты сможешь сделать это так, чтобы они не заметили слежку?

— Не помню, чтобы нанимался на тебя работать. — Спокойно сказал Каллиден.

Руголо мысленно застонал. Этого разговора он надеялся избежать.

— К тебе вернулись способности, теперь твой долг — использовать их, — сказал он, надеясь, что его голос звучит убедительно. — Ты снова навигатор. Предлагаю объединиться.

— Нет, — твердо сказал Каллиден, — если это означает полёт в Око Ужаса.

— Знаешь, ты слишком боишься глупых слухов, — пожаловался Руголо. — Око — это не что-то сверхъестественное, это просто огромный объем космоса, который поражен варп-штормом. Во всяком случае, я ни на секунду не поверю, что Гундрам уходит глубоко в аномалию. Он обнаружил планету на ее окраине, с которой можно торговать, где есть интересные вещи. Мир, о котором никто не знает. В нём есть что-то необычное, но он слишком глуп, чтобы понимать это, и он не использует открывшиеся возможности должным образом. Я покажу ему, на что способен настоящий профессионал торговли!

Каллиден проигнорировал его бахвальство.

— Проблема в том, что ты не желаешь понять то, какие чудовищные силы существуют в этой части Галактики. Боюсь, тебе просто не хватает воображения.

Торговец фыркнул.

— Послушай, я повидал в Галактике куда больше тебя. Я видел инопланетян, посещал миры за пределами Империума. Но я никогда не видел демонов! И я не верю, что они существуют.

— А как насчёт той сущности, которая, как ты сказал, выдавала себя за мою мать?

— Ну, это было просто…

— Сказано, чтобы обмануть меня?

Руголо смутился.

— Послушай, если хочешь, я допускаю, что Император — бог. Я могу это принять. Но ничего более.

Он помолчал.

— Если бы не я, ты бы не восстановил свои способности навигатора и до сих пор бы сомневался в своём психическом здоровье. Я нужен тебе, а я ещё не готов вернуться в более цивилизованные миры. Для меня там нет ничего интересного. Я сын своего отца, вольный торговец, если не по официальным бумагам, то по духу. Я голосую за продолжение пути.

Каллиден облизнулся. Он понимал, что Руголо играл на его чувстве чести, фактически применяя моральный шантаж. Беда в том, что шантаж работал. Он сказал правду. Он заставил его встретиться лицом к лицу с призраком своей матери — если это была его мать. Он снова сделал из него навигатора.

На обзорном экране причудливо изукрашенный космический корабль внезапно окутался пламенем и перегретым паром. Рев донеся даже сквозь корпус «Странствующей звезды». Судно оторвалось от земли, на несколько мгновений зависло над полем, лениво проворачиваясь, как будто вращаясь на ветру, а затем с затихающим гулом устремилось прямо в небо.

— Решайся, Пелор! — крикнул Руголо. — К богатству или снова к поражению! — Он был похож на ребенка, ожидающего интересной прогулки.

Времени на размышления не было. Каллиден мог проследить путь сквозь варп, если след оставлен недавно, но отслеживать корабль в реальном пространстве до точки его перехода в варп было сложнее. Излучение от двигателя в реальном космосе быстро рассеивалось.

Он согласно развел руками.

— Готовься к взлету.

Руголо усмехнулся. Пока торговец пристегивался, Каллиден занял место пилота и сразу же начал прогревать тяговый двигатель. Раздался глухой рев, легкая дрожь побежала по корпусу корабля.

Каллиден вывел их на орбиту по спиральной траектории, которая неуклонно уводила их от поверхности планеты. Раскрашенному кораблю нужно было дать время, чтобы отойти на определенное расстояние, иначе Гундрам может обнаружить, что за ним ведётся слежка.

Вскоре приборы обнаружили след ионов, позитронов и продуктов распада, свидетельствующий о недавнем прохождении двигателя реального пространства. Руголо склонился к панелям наблюдения, поглядывая вперед в направлении следа. На экранах появилось слабое движущееся пятно, выделявшееся на фоне звезд и быстро удаляющееся.

— Вот он. Корабль Гундрама.

Каллиден кивнул.

— Мы подождем, пока он не уйдет за пределы видимости.

Теперь у них было направление движение другого корабля. Он следовал по пологой кривой прямо из системы под углом к плоскости планетных орбит. Каллиден снова подал питание на привод. «Странствующая звезда» пустилась в погоню.

Через пять часов они достигли края области, где гравитация солнца Калигулы препятствовала переходу в варп. Каллиден опустил кокон навигатора, используемый для пилотирования в варпе, и сдвинул рычажок на панели.

Они оказались в варпе. Имматериуме. В Безмирье. У него было бесчисленное множество названий. Море Потерянных душ не нравилось Каллидену больше всего.

В трехмерных джунглях, которыми его разум видел варп, казалось, будто корабль Гундрама вдали пробивался сквозь листву, слегка сглаживая ее. Ему нужно было только идти по проложенной тропке, прежде чем потревоженная листва снова сомкнётся, успокаиваясь. Его не удивило, что эта тропа вела в направлении Ока Ужаса.

Шли часы. Возможно, пройдут дни, прежде чем раскрашенный корабль достигнет места назначения. А пока им обоим придется спать. Корабли Имперского флота никогда не шли с одним навигатором на борту. Для других, для свободных торговцев, зарабатывающих на жизнь космическими кораблями меньшего размера, дело обстояло иначе. Зачастую они могли позволить себе — если могли найти — только одного навигатора, способного управлять потоками варпа. Некоторые звездопроходцы принимали тонизирующие вещества, чтобы не спать в течение длительного времени, но при слишком частом применении это могло вызвать галлюцинации. В результате многие корабли терпели крушение. В противном случае навигатор останавливал корабль в более-менее спокойном месте среди течений варпа, пока спал, надеясь, что он не отклонится слишком далеко от курса, или на то, что его понесёт чем-то вроде плавного потока в нужном направлении, и он не заблудится.

В любом случае, навигаторы-одиночки не осмеливались спать больше часа или двух за раз.

Для Пелора Каллидена варп-течения состояли из ветров, дующих через джунгли и взбалтывающих листву. Если течения были сильными, сами джунгли начинали двигаться, заросшие стволы и огромные зеленые папоротники, казалось, вырывало с корнем и быстро несло через имматериум, вместе с очертаниями злобных лиц, которые время от времени появлялись на растительности.

Ничто из этого не касалось Мейнарда Руголо, он ничего не видел. Наконец он заявил, что устал, и оставил Каллидена рядом с его коконом. Чтобы не мешать, он ушёл в каюту, в которой жил когда-то, сейчас занятую Каллиденом. И он снова взял с собой драгоценный камень сновидений.

Разгладив кровать и положив камень под подушку, он уснул.

Драгоценный камень, похоже, не только пробуждал мечты, делая их реальностью. Правда была и в том, что последние две ночи Руголо, обычно крепко спящий, видел сны более живые, чем когда-либо прежде. И теперь, через несколько минут после того, как он заснул, он вошел в поток снов, которые, казалось, неслись один за другим, словно яркие разноцветные шары, катящиеся по наклонной горке. Сначала сны ему нравились. Снились друзья, которых он знал в прошлом, хорошие времена, которые он пережил в юности, путешествия, в которых Руголо побывал со своим отцом. Он грезил о встрече с прекрасной женщиной, которая стала его обожаемой спутницей, выполнявшей все его прихоти. Этот сон начал становиться всё более плохим, когда женщина превратились в Эгелику, сестру Гундрама.

Затем ему приснилось, что она достала нож и отрезала им обе груди. Кровь текла из ее изуродованного торса, Эгелика запрокинула голову и засмеялась, размахивая руками в воздухе. При этом её зеленые глаза искрились извращенным удовольствием. Потом она ушла. Руголо оказался в зеленых джунглях чудовищных неизвестных растений. Он не знал этого, но это были те самые джунгли, которые видел Каллиден, когда смотрел в варп. Лица, проступавшие сквозь зелень, недобро поглядывали на него. Между тянувшимися стволами и дрожащими листьями выглядывали иные, невероятно выглядящие существа.

Руголо вышел на поляну. Именно тогда сон превратился в кошмар. Там его поджидало существо, тварь, которую он никогда в жизни не мог себе представить, существо, составленное из самых злобных частей множества хищных животных. Огромный клюв хищника торчал из узкой закруглённой морды с круглыми птичьими глазами. У него было четыре ноги с острыми, как бритва, когтями, по-видимому, предназначенными для разрывания и потрошения. И еще несколько конечностей, которые представляли собой нечто среднее между человеческими руками и птичьими крыльями, с раскинутыми металлическими перьями, которые блестели красным и золотым, заканчивались длинными клешнями. Но это было еще не всё. У существа был хвост, хлеставший из стороны в сторону, который заканчивался жалом размером с силовой меч, а из мускулистых плеч вырастали длинные щупальца с рядами присосок. Но хуже всего было то, что это существо заговорило с ним.

— Ах, Мейнард Руголо, — промурлыкало оно. — Как ты мог быть таким глупцом? Мне надоело питаться мертвым мясом. Приходи, будь для меня лакомым кусочком. Позволь мне питаться тобой, пока ты жив. Позволь мне высосать внутренности из твоего живота и мысли из твоего мозга.

Ноги Руголо казались свинцовыми, когда он в панике развернулся и побежал. Грибы сжимались и хлопали под ногами, выпуская облака спор, окружавшие его подобно туману. Оглядываясь назад, он видел чудовище, которое знало его имя, вроде неторопливо, медленно преследовавшее его, при этом без труда настигая. Охватившие торговца ужас и беспомощность заставляли его безудержно кричать. Казалось, у него не было никаких сил. Он двигался, как будто под водой, его ослабевшие конечности не отвечали на запросы мозга.

— Мейнарррд… — промурлыкал голос из большого клюва. Казалось, он раздался прямо за ним. Он почувствовал, как твердый клюв уткнулся в него. Щупальце коснулось его плеча. Его лицо погладила здоровенная клешня, от ощущаемого зловония его дико вырвало.

Когда его паника достигла своего апогея, ему в голову пришла отчаянная мысль, последний луч надежды в его путающихся мыслях: «Это дурной сон. Кошмар. Я могу сбежать, если заставлю себя проснуться. Иначе…»

Он больше не мог кричать, ужас поразил его до глубины души. Точнее, кричать он пытался, но всё, что выходило, было слабым хрипом. Он попробовал еще раз и услышал завывающий, неустойчивый голос, который мог — а мог и не быть — его собственным голосом, эхом разносящийся сквозь слепящий туман спор.

— ПРОСНИСЬ! ПРОСЫПАЙСЯ! ПРОБУДИСЬ!

Руголо изо всех сил пытался открыть глаза, отчаянно пуча их в том, что, как он надеялся, было его кошмаром. Когда острый клюв дотронулся до его мягкого выпуклого живота и начал к нему ластиться, в его сознании словно произошел внезапный щелчок.

Его глаза широко распахнулись. Обливаясь потом каждой порой своего тела, он лежал на спине на складном рундуке, прикрепленном к стене каюты, глядя вверх на тусклый пятнистый потолок.

— Слава Императору! — выдохнул он. — Это был всего лишь сон!

— Мэйнаррррд…

Руголо замер. Он не осмеливался оглядеться. Горела только одна лампа, электролюмен, установленный на самый слабый накал, и большая часть каюты была погружена в темноту. Из темного угла раздался шорох и скрежет. Когда его глаза невольно повернулись в том направлении, он увидел, как из тени появилась морда с клювом, на мгновение сверкнувшим в свете лампы. Морда отступила. Затем она снова появилась в поле зрения, а вместе с ней появилась и остальная часть огромного чудовищного существа из зеленых джунглей, его гребенчатая голова касалась потолка, а его отвратительная масса занимала весь конец каюты.

Теперь Руголо полностью потерял рассудок. Его внутренности превратились в желе, охваченные неконтролируемой дрожью. Он превратился в испуганного ребенка, вопящего и плачущего неразборчивым лепетом, пока Существо, знавшее Его имя, приближалось к нему.

Видение было ещё только наполовину сформированным, поочередно тускнеющим, почти исчезавшим только для того, чтобы снова появиться в твердом состоянии, прежде чем снова стать прозрачным, как если бы оно не полностью завершило переход из мира снов, который его породил. Раскинутые руки словно желали обнять его, как любовника, хвост махал жалом взад и вперед, жёсткий клюв опускался, словно для поцелуя — чтобы сожрать его.

Вдруг распахнулся дверной люк. Пелор Каллиден выделялся в овале света с капитанского мостика, его лицо выражало шок и ужас, когда он смотрел на развернувшуюся перед ним сцену.

— Император, спаси нас! — Каллиден был в таком ужасе, что, как и Руголо, не мог пошевелиться, и все, что вырывалось из его горла, было бессмысленным, дрожащим плачем. Как и у Руголо, его кишечник корчился от страха от боли, как будто по нему протекал электрический ток.

Он начал оседать, в глазах у него потемнело, сознание почти покинуло его. Но вдруг Каллиден напрягся. Его варп-глаз, казалось, расширился и засиял. Он впился взглядом в чудовище. Ревущим голосом, совершенно непохожим на робкое бормотание, которое Руголо привык слышать от него, он направил в существо слова, как если бы они были оружием.

— IN NOMINE DEI-IMPERATURIS! TIBI IMPERO FOEDE DAEMON, NE NOS MOLESTES ITERUM! ABI EX LOC ET REDI EO UNDE VENISTE! VENI NUMQUAM AD MUNDUM MORTALIUM!

Невиданное чудовище встало на дыбы и попыталось двинулся на Каллидена. Оно мерцало, почти исчезая, затем возрождаясь с бессвязным рычанием и курлыканьем.

Каллиден снова произнес слова экзорцизма. Чудовище вздрогнуло и затряслось. Огромный клюв раскрылся и выдохнул клуб сияющего пурпурного дыма, который принес с собой неописуемый зловоние, сочетание запаха жжения, разложения, гниющей плоти, все это как-то смешалось с самыми очаровательными ароматами, составляя неописуемую обонянием смесь.

Затем в том, что осталось от монстра, появились рваные дыры. Чудовище распадалось. С внезапным визгом оно рухнуло внутрь, как будто его засосало в центральную точку, и исчезло, оставив после себя невыносимую вонь и ощущение сильного жара, очень медленно слабевшего.

Вздрогнув, Каллиден закрыл все три глаза. Он согнулся, схватившись за дверной косяк, но у него не хватило сил удержаться за него, навигатор соскользнул на пол и разрыдался от пережитого ужаса, настолько сильного, что его, казалось, невозможно было пережить — а он всё равно был жив!

Руголо всё трясся и бессвязно бормотал, лёжа в рундуке. Должно быть, прошли минуты, прежде чем Каллиден смог войти в каюту и обнаружить, что торговец невменяем.

— Помоги мне, помоги мне! Божественный Император, Сила Небесная, Спаситель Человечества! Спаси меня!

Каллиден с наслаждением вытянул руку и резко ударил Руголо по лицу. Затем он стащил его с кровати и заволок на капитанский мостик, где с трудом усадил торговца на один из двух стульев у стола, и бессильно опустился на другой сам.

Истерические молитвы Руголо превратились в бессвязное бормотание. Что касается Каллидена, силы, казалось, покинули его. Он ощущал себя марионеткой с перерезанными нитями.

— Что… что это было? — пробормотал Руголо. — Во имя Императора, что это было!?

— Демон. — содрогнулся Каллиден. — Это был клятый демон!

Руголо неудержимо трясло.

— Это всё камень, — признался он, — я использовал драгоценный камень сновидений. Это вышло из моего сна!

— Мы должны его уничтожить. Иди, принеси его.

— Я не могу. Я не могу. Я слишком боюсь.

— Где он?

— Под подушкой.

Собрав всю оставшуюся храбрость, Каллиден поднялся и осторожно прошёл в каюту. Дезодорирующее устройство, необходимое оборудование в любом космическом корабле с ограниченным жизненным пространством, энергично шипело, очищая воздух от оставшегося зловония, оставшегося от твари варпа. Каюта казалось какой-то нереальной, словно стала больше, казалось, стены светились, живя собственной жуткой жизнью, как если бы изгнанный демон обладал жизнью и сознанием куда большими, чем у реальных существ, и его аура все еще сохранялась вокруг.

Он поднял подушку. На месте драгоценного камня лежало пятно голубой пыли. Возможно, он рассыпался, когда навигатор изгнал демона.

Каллиден вернулся на мостик. Оба мужчины долго молчали. Затем Каллиден тоном тихого предостережения сказал: — Видишь, это правда. Демоны действительно существуют.

Руголо понимающе кивнул.

— Я был очень глуп.

— Боюсь, да. Неудивительно, что Гундрам ушел, не потрудившись снова поговорить с нами. Понимаешь? Он подарил тебя демону, который собирался сожрать тебя, твоё тело и твою душу… Драгоценный камень сновидений — это колдовское устройство. Его задача — позволить демонам материализоваться, выйти из имматериума.

Обычно румяное лицо Руголо, сейчас почти такое же бледное, как у Каллидена, побелело.

— Слава Божественному Императору, ты знал, как его изгнать!

Каллиден посмотрел на него.

— Навигаторы обладают психическими силами, но их недостаточно, чтобы изгонять демонов! Я был, как и ты, в полной панике, и просто выкрикивал литанию — в данном случае формулу изгнания, которую в меня вдолбили на тренировках навигаторов. Это не должно было сработать. Нам повезло, что демон не полностью материализовался. Отчасти он все еще был существом из сна. Ты, вероятно, должен был увидеть сон еще несколько раз, прежде чем демон сможет проявить себя в полную силу, — продолжил он. — Но ты использовал камень, пока мы находились в варп-пространстве. Это дало ему шанс прийти досрочно.

На самом деле всё было куда сложнее, но Каллиден не хотел обсуждать личные и секретные знания звездопроходцев. Он использовал обряд изгнания инстинктивно, произнеся заученные загадочные слова древнего, ныне почти забытого языка, возникшего задолго до готика, но он знал их значение: «Во имя Бога-Императора! Я приказываю тебе, мерзкий демон, не беспокой нас больше! Покинь это место и вернись туда, откуда пришёл! Не приходи больше в мир смертных!»

По иронии судьбы Руголо, который до сих пор был неверующим, неосознанно сказал правду об одной вещи. Когда Каллидену показалось, что мать умоляет его о помощи извне корабля, это действительно должен был быть голос демона. Каким-то образом он, должно быть, чувствовал его слабость.

— Есть ещё одна вещь, которую тебе необходимо знать, — сказал Каллиден. — Я слышал это от своей матери. Инквизиция казнит каждого, кто видел демона. Убивают и того, кто, как они подозревают, мог видеть его. Вот насколько опасны материализации. Так что никогда ни с кем не обсуждай то, что здесь произошло.

Зубы Руголо стучали. Безумные мысли проносились в его мозгу. Будет ли демон по-прежнему присутствовать в его снах, когда он снова заснет? Каково это — быть съеденным тварью — телом и душой? Казалось, теперь он слышал голос демона, соблазнительно взывавший к нему, успокаивающий, предлагающий ему силу! Богатство! Власть! Несравненные прелести! И высшее наслаждение — быть поглощённым.

Ему пришло в голову, что у него есть веская причина продолжать преследование Гундрама. Подонок обманул его! Теперь он должен был отомстить, отняв у него торговлю! Ужас и жадность боролись в нем, безумно переплетая его мысли.

— Мы в царстве безумия! — закричал он в отчаянии. — Ты был прав с самого начала, Пелор! Мы должны повернуть назад! — Он поймал себя на том, что повторяет слова Квайлера. — В безопасность! Империум! Космодесантники! Инквизиция!

Он с недоумением огляделся вокруг, словно внезапно проснувшись.

— Где мы?

— Я застопорил корабль в заводи, относительно спокойном месте. И спал, когда услышал твой крик.

— Тогда верни нас.

Каллиден кивнул. Он подошёл к пульту управления и занял место первого пилота. Прежде чем сдвинуть кокон навигатора, он направил силу псайкера в свой варп-глаз — и в шоке отскочил.

Сложных джунглей, которыми он привык видеть варп, больше не было. Точнее, он видел уже не джунгли. Это были их остатки, разорванные в клочья, джунгли, по которым шёл бушующий океанический тайфун. Расколотые стволы, изломанные ветви, перемолотые в пыль листья, раздавленные корни; всё вздымалось и кружилось вместе, перемежаясь блестящими орхидеями и обрывками других цветов, носясь туда и сюда в бушующем яростном варп-потоке, которому было невозможно сопротивляться.

«Странствующая звезда» тоже была частью этого потока. Каллиден беспомощно смотрел, понимая, что он абсолютно ничего не может сделать. Как корягу во время урагана, их несло прямо в Око Ужаса.

Часть шестая

ПЕРВАЯ КРОВЬ

Визит лорда-командующего Дранга в сегментум Пацификус ни в коей мере не походил на совещание с его собственными адмиралами. Здесь он был не Potens Maximus, верховный главнокомандующий, здесь он был братом-командиром, от которого ждали скрупулезного соблюдения протокола визита почетного гостя. Его свита, состоящая из двухсот человек — не считая сервиторов, голоматов и лексоматов, предоставленных на постоянной основе Адептус Механикус — была доставлена на скоростной космической барже в сопровождении флотилии крейсеров. С ним были все виды адептов. Приписанный к флоту инквизитор из Ордо Маллеус, который провел три дня в склепе нуль-корабля, впитывая психические резонансы, все еще слабо обнаруживаемые в адамантиевой оболочке корабельного корпуса. Целая команда аналитиков во главе с Магос Логис, тщательно изучившая каждое слово в отчете библиотекаря Мерштурмера, а также визуальные и голосовые записи, сделанные во время атаки в Оке. А также команда военных аналитиков, которые изучали как угрозу, так и способы ее устранения.

Как посольская миссия, флотилия спускалась через бесконечную панораму доков и сооружений, вращающихся вокруг Гидрафура, лицезрея величественное зрелище возвышавшихся башен соборов, из-за которого сама планета, находящаяся на две тысячи миль ниже, казалась маленькой по сравнению с ними. Это была база линейного флота Пацификус — пусть и меньшая, чем база линейного флота Обскурус Дранга, но все же достаточно величественная, чтобы производить ошеломляющее впечатление. Восхищенные адепты увидели одно из главных созданий Империума — пояс из стали, титана и адамантия массой в миллионы тонн, кольцо, вращавшееся вокруг планеты. Далее флотилия двигалась, выйдя мимо внутреннего края бронированного кольца и спустившись к Гидрафуру. Крейсеры зависли за пределами атмосферы, в то время как быстрая баржа Командующего продолжила двигаться в одиночестве, опускаясь в атмосферу планеты. Когда поверхность планеты стала отчётливо видна, снова проявилась грандиозность базы. Целые континенты были покрыты зданиями — огромные ремонтные ангары, кузницы, соборы, причудливо украшенные шпили которых торчали сквозь облака, океаны, в которых плавали гигантские судостроительные верфи.

Баржа плыла под облаками, пока не приблизилась к пространству из армированного адамантием пласткрита. Титанические плиты разошлись в стороны подобно движущимся горам. Баржа Дранга осторожно опустилась в подземный планетарный редут управления флотом сегментума Пацификус.

Лорд-командующий милитант Инвистикон отреагировал на визит, собрав собственные аналитические группы, которые теперь будут вступать в дебаты и ожесточенные споры с теми, кого привел Дранг. В полном парадном мундире, включая фуражку с околышем, напоминавшим изукрашенную диадему, френч с высоким жестким воротником, на котором, казалось, парила его голова, в великолепном табарде, покрытом знаками, медалями и орденами, полученными им от имени Императора, он был как никогда радушен по окончанию церемониальной литании.

— Какое удовольствие снова видеть вас, командующий. Это напоминает мне старые времена.

— Я тоже рад, командующий, — ответил Дранг с легкой улыбкой на губах, когда он понял двойное значение приветственных слов Инвистикона.

Лорд-командующий милитант сегментума Пасификус отличался от сурово выглядящего Дранга с его жутким моноклем. Лицо Инвистикона было выразительным и приветливым. Ещё оно было испещрено дуэльными шрамами, некоторые из которых он покрыл красной краской, а самый крупный из них, прорезавший борозду на левой щеке, был выделен крошечными рубинами.

Этот шрам ему оставил Дранг, когда оба они были молодыми офицерами. Отношения между ними не всегда были дружескими.

— Итак, вы убеждены в необходимости действовать, милорд?

— О да, — протянул Инвистикон. — Я был убеждён с самого начала.

Они сидели на банкете в глубинах подземной крепости вместе с тремя адмиралами из свиты Дранга и полудюжиной адмиралов из штаба Инвистикона. Банкетный стол установили на балконе, нависавшем над сводом, который также возвышался над огромным залом внизу.

В этом зале группы сидели группы экспертов, непрерывно обсуждавших информацию, получаемую с тускло мерцавших обзорных экранов. Здесь располагалось одно из старейших помещений базы флота Пацификус, зал был увешан древними знамёнами, обрамлявшими рифленые каменные колонны, покрытые древней плиткой. Возраст места делал воздух тяжелым от пыли.

Мерцали светящиеся шары, щелкали старые клапаны, откуда-то доносились гул и щелчки силовых реле. Инвистикон много ел, искоса поглядывая на Дранга, когда тот отказывался от каждой перемены блюд. Дранг съел лишь небольшую порцию самой простой еды, и выпил крошечный стаканчик ликера, правда, настолько редкого и дорогого, что одна бутылка стоила дохода всей жизни простого рабочего с завода. Дранг явно не изменял своей суровой натуре со времён знакомства с Инвистиконом в молодости.

Единственное, что ему, казалось, нравилось, — это поставленная перед ним чаша с тлеющими травами, из которой он глубоко вдыхал поднимающийся дым. «Скорее всего, он зависим», — сказал себе Инвистикон, хотя сам Дранг, конечно, никогда этого не признает.

— Есть только одна вещь, которая меня озадачивает, милорд-командующий, — сказал Инвистикон с вежливой иронией. — Будет ли эта операция «секретной», если так можно выразиться. Похоже, вы не сообщили на Терру ни о нахождении нуль-корабля, ни о своих дальнейших намерениях.

Дранг отставил гравированную золотом чашу с тлеющей травой. Он впился взглядом в своего коллегу, сверкнул монокль, изготовленный чужими.

— А почему мы должны информировать Терру? — бросил он с вызовом. — Разве вы не жаждете своей справедливой доли славы? Разве мы не наделены абсолютной властью? Зачем беспокоить Верховных лордов, а тем более пресмыкаться перед Адептус Терра, как будто мы вдвоём не можем справиться с делом? Вряд ли они поблагодарят нас за безынициативность, более того, это поставило бы под сомнение нашу способность править. О нет, это дело Флота. Я планирую хирургически точный удар, который осуществим мы одни. Командиры Имперской Гвардии просят нас делать их работу?

Он сделал паузу, чтобы отдышаться. Его слова были продуманы заранее, предвидя опасения Инвистикона.

— Я пригласил вас принять участие в этой кампании из-за нашей старой дружбы, полагая, что у вас возникнет желание поучаствовать в деле. И, конечно, из-за реалистичной оценки угрозы. Флотов Пацификус и Обскурус будет достаточно. Если вы откажетесь, Обскурус понесёт бремя один, и все равно победит.

— А, понимаю, — лукаво ответил Инвистикон. — Вы хотите прослыть героем Империума.

— Рядом с вами, брат-командующий.

— Конечно. Действовать в одиночку означало бы серьезно истощить ресурсы Обскуруса.

— Тогда наши интересы совпадают. Мы служим Империуму, всемогущему Императору и, кроме того, зарабатываем этим славу.

Инвистикон сделал глоток из кубка, понимая, что его адмиралы внимательно прислушиваются к разговору.

— Но кое-кто может назвать изменой проведение несанкционированной операции. Хранить секреты от Императора?

— Это не секрет, и мы ничего не скрываем от Императора, — задумчиво произнес Дранг. — Император знает всё. Но он больше не говорит, он давно молчит. Верховные лорды Терры не могут собираться для решения каждой далёкой внештатной ситуации. Если мы будем ждать разрешений, нас обвинят в слабости. Мы бы нарушили свой долг, а долг требует, чтобы мы действовали. Надо действовать! Мы должны действовать немедленно!

После этих слов последовала долгая неловкая пауза, и Дранг снова заговорил другим тоном, на тему, удивившую присутствующих.

— И кстати, в любом случае, в конце концов, всё может быть улажено тиранидами. Всё планируемое нами сейчас тогда покажется мелочью.

— Что ты имеешь в виду, брат-командующий? Опасность тиранидов понятна, но мы уже имели дело с ними раньше.

— Да, мы победили флот-улей Бегемот, — подтвердил Дранг. — Но с трудом. А затем появился флот-улей Кракен. Вы учли это, командующий? Каждый флот-улей тиранидов состоит из миллионов судов. Что, если Бегемот и Кракен были всего лишь первыми членами роя таких флотов, насчитывающих миллиарды тварей, которые даже сейчас надвигаются на Галактику?

Расточительство природы достигает самых чудовищных размеров в тиранидах. Империум ничего не сможет сделать, чтобы остановить такую орду. Тираниды оставят после себя мертвую Галактику, безо всяких следов жизни. Даже Царство Хаоса исчезнет. У тиранидского коллективного разума нет души, нет духовного аналога. Когда флот тиранидов движется, в варпе это выглядит как стена, Тень, стирающая все на своем пути. Сверхфлот тиранидов, подобный описанному мною, был бы достаточен, чтобы вообще уничтожить проклятых богов Хаоса и всех их подданных.

— Вы рисуете мрачную картину, милорд, — пробормотал Инвистикон.

Он вспомнил, что орден Ультрадесантников из Адептус Астартес захватил неповрежденным корабль тиранидов флота Бегемот, его изучение многое прояснило. Стало понятно, что тираниды не из этой галактики. Они пришли издалека и, насколько теперь было известно, мигрировали в космосе вечно. Возможно, оставив после себя огромный след из безжизненных галактик? И кто мог точно сказать, что существует только один суперфлот, такой, который так чётко представлял Дранг? Возможно, их было огромное количество. Тираниды могли быть высшей формой жизни Вселенной, которая зависит от самой бесконечности, чтобы поддерживать свое вечное существование. Поскольку каждая мертвая галактика была оставлена позади, она через несколько миллиардов лет выздоравливала, заново развивалась жизнь, готовая к тому, чтобы ее собрал какой-нибудь другой суперфлот тиранидов.

Сами тираниды могут быть бесконечны, насколько это было известно людям. Перед таким видением все человечество, даже сам Император, казались беспомощным и ничтожным — поистине предательская мысль!

Инвистикон улыбнулся. Глубина пораженчества Дранга, несомненно, означала, что он терял хватку. Кошмар, который он изобразил, хотя и был возможен в теории, оставался только в его воображении. Кроме того, столь открыто выразить такие пораженческие мысли означало приговорить себя. Руки Инквизиции были длинными, и рано или поздно она узнавала всё. Когда-нибудь Дранга арестуют и казнят.

Поэтому неудивительно, что Дранг сразу же пришёл в себя и привел контраргумент.

— Но если бы это было правдой, то Император знал бы об этом. Следовательно, мы должны чётко знать, что это неправда. То, что я сейчас предположил, невозможно.

Инвистикон кивнул и решил бросить Дрангу спасательный круг.

— Мы должны тренировать свой разум и учитывать всё, — согласился он, — даже если всего лишь для того, чтобы отвергнуть мысль как ложную, как вы говорите. Ну, хватит об этом, брат командующий.

Инвистикон прислушался к крикам яростных споров среди экспертов внизу.

— Если собранные нами специалисты смогут прийти к общему согласию, я соглашусь принять участие в кампании. Но только если мы проинформируем Адептус Терра о наших намерениях и дождемся решения Верховных лордов.

Дранг был возмущен. Он надеялся, что его риторика убедила Инвистикона в обратном.

— А что, если они отложат, не согласятся, прикажут продолжить расследование? — Он фыркнул. — Мы должны действовать по своему усмотрению! Иначе мы недостойны своих званий. Лорд-командующий, я не могу требовать, и умолять не буду, но…

Инвистикон улыбнулся, когда прервал его.

— Тогда давай решим это по-старому, друг мой.

Только теперь лорд-командующий Дранг понял истинную причину возражений своего брата-командующего. Инвистикон гладил украшенный рубинами шрам на левой щеке. По прошествии многих лет он всего лишь хотел получить шанс отомстить. Сам Дранг больше не носил своих дуэльных шрамов. Все они были удалены, кожа разглажена и омоложена. Он считал получение таких трофеев признаком по-настоящему незрелого нрава. Но сейчас он встал и слегка поклонился.

— Конечно, брат-командующий. Отличное предложение.

Ботинки Инвистикона поскрипывали при ходьбе, когда он шёл по тренировочному залу, расположенному еще ниже в глубинах штабной крепости, за ним слышались уверенные шаги самого Дранга.

В глубине души Дранг не был уверен, что правильно понял командующего линейным флотом Пацификус. Дуэли между офицерами изменились за последние годы. Они стали более ожесточёнными, чем во времена их молодости, более смертоносными. На смену традиционным абордажным саблям пришли пистолеты различных типов. Проигравший редко выживал.

«Возможно, — подумал Дранг, — Инвистикон хочет его смерти, хотя их давняя вражда давно перешла в нечто похожее на дружбу».

Но Инвистикон прошел мимо шкафов с пистолетами. В конце зала он со скрипом открыл дверцы старого шкафа. Внутри был ряд одинаковых абордажных сабель и щитов. Инвистикон, вооружившись, жестом предложил Дрангу выбрать оружие.

Дранг редко улыбался, но, когда он взял в руку короткую увесистую саблю, проверяя ее на равновесие, чувство забытого удовольствия охватило его, и тонкие губы скривились.

— Это подойдет.

Секундантов не было, ни один подчиненный не мог судить имперских лордов. Дранг и Инвистикон были одни. Инвистикон тоже улыбнулся, держа такую же абордажную саблю, просунул кисть в ремни щита.

Абордажные сабли были вибролезвиями, как оружие они устарели, но в дуэлях всё ещё использовались. Дранг ждал, пока Инвистикон включит энергию на своей сабле, заставив ее гудеть. От вибролезвия даже небольшая рана могла оказаться фатальной. Но он этого не сделал. Или он сделает это в последнем акте предательства?

Инвистикон посмотрел на выступающий монокль Дранга. — Вы уверены, что это не дает вам несправедливого преимущества, брат-командующий?

— Только если бы мы сражались на расстоянии в половину светового года, чего, я верю, никогда не произойдет, — иронично ответил Дранг. — Знаете, я не могу снять его, но не переживайте. Зрение у меня нормальное.

Командующие флотами заняли свои места на нарисованных на полу белых полосах. Одетые в парадную форму со всеми регалиями, уже далеко не молодые, тем не менее, они оба выглядели очень подтянуто. Инвистикон начал с финта, развернулся и попытался неожиданно нанести удар в левый бок Дранга. Абордажная сабля ударилась о поднятый в ответ щит. Дранг нанес удар из-под щита, в свою очередь был парирован, а затем отскочил назад, когда Инвистикон начал яростную атаку. Его клинок мелькал из стороны в сторону, блокируемый Дрангом при каждом ударе. Чувствовалось, что он никогда не прекращал практиковаться. Дранг собрался с силами и перешёл в контратаку. На мгновение они заблокировали друг друга, щиты подняты, отталкивая упирающиеся в них сабли. Затем оба отскочили, глядя друг на друга.

А потом Дранг услышал слабое гудение. Инвистикон включил вибрацию своего меча.

Прежде чем он успел ответить, командующий флота Пацификус бросился на него, яростно смеясь, снова и снова нанося удары по щиту Дранга с явным пренебрежением к собственной безопасности. Сабля в виброрежиме резала и рвала металлический щит, за секунды превратившийся в хлам.

Так вот как всё должно было быть!

Дранг снова отскочил назад, за мгновение передышки избавился от остатка щита, ставшего теперь просто обузой. Инвистикон драматическим жестом швырнул свой щит на пол с грохотом, поднял саблю и отключил ее.

— Так-то лучше! Как в старые времена!

Дранг с сожалением признал, что неправильно оценил своего коллегу. Инвистикон был прав! Щиты были созданы для тех, кто не умел обращаться с клинком! Свет вспыхивал на абордажных саблях, когда удар встречался блоком, встречный удар парировался, финт отражался контрфинтом в вихре танцующих движений двух мастеров фехтования. Дранг почувствовал, что отступает, клинок не раз проносился буквально в миллиметре от его лица. Если он не сможет вывернуться, то вскоре окажется спиной к стене, что поставит его в крайне невыгодное положение.

Вдруг, не более чем на долю секунды, он нашел брешь. Его ноющие мускулы заставили тяжелую абордажную саблю сверкнуть, как язык змеи, прежде чем быть отклонённой встречным ударом стали. На правой щеке имперского военачальника Инвистикона появилась малиновая полоса, совпадающая с бороздчатым шрамом слева от него. Инвистикон стоял неподвижно, его клинок все еще удерживал клинок Дранга после того, как он отвёл его в сторону.

Затем он выпрямился и поднял саблю вертикально перед собой. — Первая кровь твоя, брат-командир.

Криво усмехнувшись, он отбросил саблю, с лязгом упавшую на пол рядом с его щитом.

— Решено.

Дранг тоже отбросил свое оружие.

— Вы оказали мне честь, командующий.

— И похоже, твоя судьба — всегда украшать мое лицо.

Что бы ни ощущал Инвистикон по поводу своего поражения, его голос не изменился, если не считать легкой досады. По его щеке текла кровь. Он стёр её платком из какого-то редкого шелка, затем достал из кармана френча кровоостанавливающий карандаш, и провел им по новому разрезу. Кровотечение сразу прекратилось. Было удивительно, насколько новая рана была симметрична более ранней. Позже, когда Инвистикон осмотрит себя, он, вероятно, может подумать, что командующий флотом сегментума Обскурус добился такого эффекта намеренно, что было бы переоценкой нынешних умений владения мечом Дранга. Будет ли он благоговеть перед таким умением или возмущаться, полагая, что Дранг играет с ним?

Любая эмоция могла иметь последствия, когда придёт время составлять планы битвы.

— Что ж, есть работа для моего пластического хирургеона, — продолжил Инвистикон. — У меня есть несколько новых драгоценных камней, довольно необычных. Санглеты. Разновидность кровавого камня. Они выглядят в точности как капли только что пролитой крови. Я попрошу вшить их в шрам. Или вы думаете, что другой цвет драгоценностей лучше подчеркнёт вашу работу? Может, сапфирово-синий?

Дранг воздержался от выражения своего пренебрежения косметическими изысками — это дало бы Инвистикону возможность подшутить над его моноклем.

Они вышли из тренировочного зала. В вестибюле командующих ждала объединенная делегация штабных экспертов. Два старших офицера, один со знаком Имперского Флота Пацификус, другой со знаком Обскурус, глядевшие в планшеты, вышли вперед, оставив позади себя небольшую группу офицеров.

— Мы согласны, милорды, — серьезно сказал офицер Инвистикона, кланяясь каждому по очереди. — После долгих споров мы пришли к одним и тем же прогнозам. Наши регионы в опасности.

— Командующий Дранг вряд ли прибыл бы сюда, если бы было по-другому, — сухо ответил Инвистикон. — Теперь осталось объединить наши оперативные силы.

— Наши аналитические группы пришли к такому же выводу, милорды.

Инвистикон коротко кивнул и повернулся, словно собираясь уходить, когда офицер снова заговорил: — Мы согласны еще в одном вопросе — Терру нужно проинформировать о том, что происходит.

Командующие переглянулись, потом перевели на офицеров ледяные взгляды.

И Дранг, и Инвистикон тщательно проследили, чтобы в аналитических группах не было членов Администратума. За исключением Адептус Механикус, здесь все были служащими Флота. Таким образом, вместо монашеских одежд Адептус Терра, почти все люди вокруг носили флотскую форму. Теперь, когда Дранг добился поддержки Инвистикона в этом вопросе, эти команды, включая техножрецов, по сути, окажутся под стражей, не имея возможности общаться с другими людьми.

Что касается нуль-корабля, то он был случайно обнаружен кораблем линейного флота Обскурус. Силы Адептус Механикус и Инквизиции, снарядившие и отправившие его, до сих пор считали, что разведывательный корабль пропал в Оке Ужаса. Теперь «пропавший» корабль был помещён во внутренний ангар внутри одной из баз флота глубоко внутри Кипра Мунди, базовой планеты линейного флота Обскурус, и его местонахождение было известно только нескольким офицерам, лично преданным Дрангу и поклявшимся хранить тайну. Навигатора, героически выведшего корабль из Ока, немедленно умертвили.

Что касается тел космодесантников, в том числе библиотекаря Мерштурмера, а также прогеноидных желез, которые Мерштурмер удалил, то их оставили в стазис-камере, совершив поступок, который взбесил бы все ордены Адептус Астартес — если бы они о нём узнали. Дранг ещё не решил, вернет ли он когда-нибудь останки космодесантников в их крепость-монастырь.

Инвистикон ответил на вопрос штабного офицера голосом, который внезапно стал суровым: - Планируемая операция — дело флота! Терра узнает о событиях при успешном завершении кампании, и ни днём раньше!

Лица офицеров, стоявших перед командующими, закаменели и побледнели, поскольку каждый присутствующий понимал, что означают эти слова, и что стоит на кону. Дранг не мог не улыбнуться и добавил свой комментарий.

— Конечно, — протянул он, — если мы проиграем… Что ж, тогда Терра узнает об этом ещё быстрее.

Часть седьмая

СМЕРТЕЛЬНЫЕ НАСЛАЖДЕНИЯ

Даже во время урагана навигатор должен делать всё, что в его силах. Пелор Каллиден опустил защитный кокон вниз. Положил руки на рычаги управления. Призвал всю свою психическую силу и сконцентрировал её в своём варп-глазе.

— Император, направь меня, — взмолился он. Но всё равно понять происходящее у него не получалось. Были только дико бушующие, изодранный остатки джунглей, густо-зеленое море, перемежающееся вспышками ярких цветов, сквозь которое он ничего не мог видеть и которое несло в себе «Странствующую звезду», как щепку в потоке. Всё, что он мог сделать, это пытаться держать корабль по течению, пока его несёт. Несмотря на то, что варп-потоки не были материальными в каком-либо реальном смысле, он слышал о кораблях, которые разрывало собственными центробежными силами при долгом вращении в таких водоворотах.

И действительно, поле инерционной целостности «Странствующей звезды», необходимое на корабле для защиты экипажа и пассажиров от смертельных перегрузок при ускорении и резком изменении направления, с трудом справлялось. Руголо, пристегнутый в кресле второго пилота, вскрикивал от наваливавшейся перегрузки, когда поле на мгновение слабело.

В панике Каллиден вывел корабль из варпа. Мгновение спустя снаружи корпуса корабля послышался шорох. Взгляды обоих членов экипажа остановились на экране внешнего обзора. Ничего не было видно, кроме тумана или смога, сквозь который пробивались неясные пятна света. Руголо посмотрел на табулятор звездного неба, навигационное устройство, которое должно было показать им, где они находятся в реальном мире. Прибор сбоил, радары не могли ничего распознать в окружающем, его сигнификаторная пластина мерцала чередой неудачных отождествлений, давая самые приблизительные данные.

Они вышли в реальное пространство в толстом облаке пыли на краю Ока. Это было причиной шороха, который они слышали. Их огромная скорость в варпе перешла в скорость реального пространства, составляя солидную часть от предела — скорости света. Пыль оседала на корпус, кружилась вокруг, корабль будто летел сквозь песчаную бурю.

Это привело к резкому истиранию адамантиевой оболочки, на такой скорости пыль действовала как абразив. Пыль и крохотные частицы материи, как пули, получившие дополнительную массу из-за релятивистского эффекта, пробивали себе путь сквозь внешнюю защиту корпуса, изношенную и ослабленную из-за возраста и частого использования. Кораблю грозило разрушение.

Вскоре Каллиден был вынужден перевести их обратно в варп, снова сосредоточившись на сдерживании рыскания судна. И теперь он открыл для себя еще одно явление, известное звездопроходцам, о котором он слышал, но никогда раньше не испытывал: пугающий момент, когда «аллегория», как ее называли — то личное видение, которым разум каждого навигатора истолковывал варп — отказало и сменилось на что-то другое.

Его подсознание больше не видело варп как разноцветные джунгли. Варп-шторм уничтожил этот образ. На какое-то время Пелор был сбит с толку: его восприятию было не ухватиться за окружающее, вокруг был Хаос, навигации не выходило, он не понимал, как контролировать «Странствующую звезду», куда её направлять. Инерционное поле корабля дрогнуло. Руголо кричал, чувствуя, как корабль снова и снова кувыркается, хотя на самом деле реальная скорость вращения, вероятно, составляла сотни или даже тысячи раз в секунду.

Каллиден не слышал крика своего друга и не осознавал вращения. У него были другие проблемы. Это был его первый реальный опыт понимания того, для чего нужен кокон навигатора. Чаще всего для пилотирования и навигации кокон был не нужен, навигаторы обходились без него. Кокон предназначался исключительно для защиты навигатора, и счастью, сейчас Каллиден был в нём. Когда разум Каллидена пытался заново справиться с осознанием мира, его тело билось в конвульсиях, бесконтрольно дёргаясь из стороны в сторону. Кокон плотнее обвился вокруг него, мягко сдерживая его движения, не давая мучительным спазмам мускулов сломать кости.

А потом случилось это. Что-то возникло из того, что было непостижимым хаосом, что-то, что позволило ему, по крайней мере частично, снова сориентироваться — фигуры, лица. Трехмерное море лиц, миллионы лиц — гротескные, гримасничающие, некоторые человеческие, некоторые нечеловеческие, некоторые похожие на лица зверей, соединенные и смешанные вместе, лица всех размеров, некоторые больше, чем сама «Странствующая звезда».

Лица кружились и текли, заполняя безумный поток на краю великой варп-бури, известной как Око Ужаса. Но это было еще не всё. Лица менялись, превращаясь в иные формы, а потом лица начали становиться одинаковыми.

Все лица стали лицом его матери. Миллионы раз. А к лицам добавилось тело его матери, одетое во все мыслимые и немыслимые виды одежды, которые он когда-либо видел на ней; или обнаженной — это зрелище особенно шокировало навигатора. Образы покачивались, прыгали, обращались к нему, танцевали, гримасничали, словно соблазняя. И среди этих бесконечно повторяющихся образов его матери протискивались, словно выдавливаемые из какого-то жидкого субстрата, кошмарно выглядящие демоны, с которыми его мать начала совершать множество непристойных действий, все время насмешливо глядя на Каллидена.

Существа варпа снова прочитали его мысли. В очередной раз они пытались воспользоваться его эмоциональной нестабильностью. Сначала это сработало. Каллиден ненадолго закрыл свой варп-глаз с болью от увиденного. Ему подумалось, что это действительно была его мать, размноженная и воспроизведенная в аду, на который она была обречена, вынужденная соединяться с демонами навечно. Корабль снова закувыркался, и это заставило его взять себя в руки, осознать, что то, что он видел, было всего лишь образами, взятыми из его собственных кошмаров.

Он заставил себя смотреть в варп, изо всех сил пытаясь стабилизировать судно.

Бесконечность извивающихся фигур исчезла. Внезапно утихла турбулентность. Курс «Странствующей звезды» стабилизировался. Каллиден предположил, что если он сейчас выйдет из имматериума, то окажется по ту сторону пылевого щита, окружавшего варп-шторм. Море пыли на окраине Ока, похоже, меняло видение звезд внутри него. Именно из-за этой пыли невооруженным глазом — с планеты, называемой, например, Апекс V — Око Ужаса выглядело тусклой туманностью.

Но он этого не сделал. Его подсознание отказалось от попыток интерпретировать варп с помощью аллегорических сцен. Безумная область внутри Ока не поддавалась подобным попыткам. Теперь навигатор видел то, что казалось целой огромной вселенной двигающихся, извивающихся кривых сотен цветов, сплетенных в черной необъятности. Вряд ли это было необъятным, как мог вообразить разум. Это было совершено непонятное безумие.

Он громко застонал, его разум начинал отказывать. Затем, когда он совсем отчаялся, он вдруг начал понимать, что происходит. Он видел в восьми измерениях!

Когда-то, обучаясь в Схоле Навигаторис, он тренировался в расширении разума за пределы трехмерного мира обычного чувственного восприятия. Говорили, что подобное могут делать только люди с геном навигатора, да и то не всегда.

Каллиден был очарован. Как будто его мозг переключился на новый способ видения духовного царства — варпа, каким он был на самом деле. Никаких деформаций не было видно. Все было чисто абстрактно. Великий ткацкий станок психических, духовных сил.