Око ужаса

Мутанты. Вероятно, все они когда-то были людьми.

Когда он смотрел на рычащие морды животных, щебечущие морды насекомых, гротескные тела, которые бежали к нему, спотыкаясь, толкая друг друга в спешке, сержант Магрон почувствовал холод в своей душе. Император мертв. Галактика отдана Хаосу! Да, в этом была красота, планета, на которой он стоял, свидетельствовала об этом. Но и капелланы были правы. Вокруг была мерзость и вырождение.

Капитан Абаддас остановился, чтобы повернуться и выстрелить в наступающую толпу из болтера, устроив бойню. Ещё одна десантная капсула рассыпалась на куски дальше, а затем ещё одна. Магрон достал свой собственный болт-пистолет и цепной меч — хотя последний, вероятно, был лишен силы — и привел свой костюм в движение, следуя за своим боевым братом, который пролез через отверстие в том, что Магрон принял за бронзовую статую большого, но отвратительного зверя, и поманил его следовать за ним.

Пули примитивных короткоствольных ружей с грохотом отлетели от его брони, когда он схватился за края отверстия и пролез через него. Отверстие за ним незаметно закрылось, как будто оболочка конструкции просто слилась сама с собой.

Он оказался в шершавом, неровном интерьере. Форма зверя, казалось, была отлита как одно целое в форму, но это было сделано грубо, внутренность словно была заполнена некогда расплавленным металлом. Пространство внутри было длинным и узким, давая людям в доспехах достаточно места, чтобы встать. Свет исходил от ярко светящихся пятен на крыше и из двух толстых окон впереди. Именно там должны были располагаться глаза рептилоидного зверя. Они пропускали свет на полку или подоконник, на которых находился скромный набор элементов управления, состоящий из двух или трёх формованных латунных рукояток, окруженных невысоким поручнем, как у подноса. К Магрону пришло понимание, что это был своего рода средство передвижения. Однако сидеть было негде — ни за штурвалом, ни где-либо ещё. Куда бы этот автомобиль ни направлялся, ехать предстояло стоя.

Молоты, топоры, когти и кулаки начали стучать и царапать корпус. Раздался единый вой разочарования и ненависти. Другие нападающие, каким-то образом взобравшись по передним лапам, рычали в передние окна, пытаясь разбить бронированное стекло — или что-то в этом роде — любым оружием, которым они владели, или своими собственными головами с безумными чертами лица. Поскольку это были окна, а не обычные обзорные экраны, используемые в космических кораблях, Магрон предположил, что это странное транспортное средство было каким-то самолетом, способным летать в атмосфере планеты. Он был не прав. Стоя в носовой части корабля, Абаддас повернул два рычага управления. Звероподобный корабль издал рев. Магрон был ошеломлён, увидев, что внутренняя часть корпуса прогибается, как если бы металл был плотью. Затем корабль прыгнул в воздух, сбив звероподобных захватчиков, цеплявшихся за его неровную поверхность.

Глядя из-за Абаддаса в круглые глаза-окна, Магрон увидел, как бледно-лиловое небо стало темно-фиолетовым, и в нём вспыхнули нежные розовые лепестки здешнего солнца. Абаддас развернул корабль, и Магрон увидел планету под ними. Он был поражен, увидев ту же фигуру розы, греющуюся в розовом свете розового солнца. И вокруг них раскинулись огромные слои звёзд и газа, которые, как заверил его Абаддас, превратились в еще более обширную розу, скопление роз.

— Как это возможно? — выдохнул Магрон, переводя взгляд на своего бывшего соратника в разноцветной силовой броне странной формы, мутировавшей под действием Хаоса.

— Я сказал тебе. У нас есть сила формировать миры! Ум, создавший это чудо, должно быть, любил розы.

Магрон задался вопросом, сможет ли теперь узнать какую-нибудь часть старого Империума. Возможно, изменено было всё, даже звёзды переставлены.

— Какой вид разума сделал это? — спросил он. — Человек или… сила Хаоса? Демон, как ты сказал?

Абаддас сардонически усмехнулся.

— Да какая разница? Я же говорил, что теперь люди могут стать подобны богам. Для нас возможно все! Наше младенчество осталось позади!

Он снял руки с рычагов управления и повернулся к Магрону, остроугольный клин его шлема слегка наклонился вниз, как если бы он смотрел на него своим тяжёлым хмурым взглядом.

— Это то, в чем нам отказывал Император, сержант. Он был подобен родителю, который не позволил своим детям занять свое место в мире из страха перед тем, что с ними может случиться. Чтобы оправдать свои ограничения, он требовал поклонения. Но дети были сделаны из более прочного материала. Они восстали и стали свободны!

— А этот рой мутантов, которых мы только что покинули? Они свободны?

Абаддас помолчал какое-то время, думая о том, как горд будет Магрон, когда получит свои первые награды Хаоса, какими бы грязными и чудовищными они ни казались ему сейчас.

— Ты всё ещё находишься в детском саду Императора, сержант, — сказал он, и его голос стал тише. — Ты хотел бы ограничить свободу тем, что Император сочтет приемлемым. Позже ты поймёшь, что всё иначе. Но хватит об этом. Ты рождён для войны, закален и модифицирован, чтобы стать воином. Император готовил тебя к войне. Предложил тебе честь и славу. Здесь, в Царстве Хаоса, у тебя будет война!

Абаддаса вполне устроило бы, если бы сейчас он покинул Кластер Роз и отправился искать приключений в другом месте. Но забота о Магроне остановила его. Кластер Роз вот-вот должен был быть охвачен конфликтом. Изменения Магрона продвигались бы быстрее, если бы он оказался втянут в этот конфликт.

Он направил нос зверовидного корабля в скопление. Здесь не было необходимости в подробных расчетах, сопровождающих космические путешествия за пределами Царств Хаоса. Тзинч был властелином путей и курсов. Магрон услышал, как он произнес громкие, непонятные слова Магического Заклинания Назначения. Звероподобный корабль тихо ревел, как животное, предупреждающее соперников на своей территории. Абаддас снял руки с рычагов. Теперь корабль найдет свой путь, ведомый самим варпом.

Он переключил свое внимание на то, чтобы помочь своему брату Темному Ангелу проверить его силовой доспех после долгого пребывания в пустоте. Предстояло внести много корректировок. Было чудом, что он остался таким неповрежденным, таким нетронутым спустя столь долгое время — гораздо дольше, чем он сказал доверчивому Магрону.

Нет, поправился он. Это был расчёт, а не случайность. Расчёт Хаоса!

Он сказал то же самое и Магрону.

— Тебя направили ко мне, брат-сержант. Ты думаешь, что случайно оказался лежащим на лугу на Родониусе? Ты вообще рассчитывал когда-нибудь возродиться после того, как впал в анабиоз в межзвёздном пространстве? Нет, ты понимал, что будешь вечно дрейфовать в пустоте. Боги Хаоса помогли тебе и проявили к тебе уважение, достойное воина. Не пренебрегайте их милосердием.

— Я не могу отречься от Императора! Я клялся!

— Все клятвы расторгаются, когда вмешивается смерть, — напомнил ему Абаддас. Он протянул перчатку к цепному мечу Магрона, перезарядил его мощную ядерную батарею и проверил ее эффективность. Всё снова заработало, но обычно злобное гудение было прерывистым.

— Двигатель требует перенастройки, — заметил он. — Мы найдем техноволшебника.

— Я могу сделать это сам, — сварливо ответил Магрон. Он проверил болтер и болт-пистолет и обнаружил, что оба в рабочем состоянии, но боеприпасы испортились. Он набрал новых снарядов у Абаддаса, и снарядил магазины.

— Теперь ты должен отдохнуть, брат-сержант. Твое тело нуждается в восстановлении после анабиоза, а впереди тебя ждут испытания.

— Что мы будем делать, брат-капитан?

— Мы идем к другой звезде в Кластере.

Магрона озадачило, что Абаддас, все еще был полностью облачен в массивную усиленную силовую броню третьего поколения со всеми ее наростами Хаоса, будто не подозревая о том, насколько ограничены его движения. Он даже не снял свой шлем, что космодесантники часто делали даже в пылу боя.

Магрон сложил свое собственное обмундирование в глубине узкого проема. Насколько он мог судить, пустота в корабле тянулась на половину его длины. Сзади доносился рев двигателя. Магрон лёг на спину прямо на металлический пол. Хотя совет капитана был правилен, он решил не ложиться спать как обычно. Вместо этого он использовал имплантированный в его мозг каталептический узел, который позволял отдыхать половинам его мозга по очереди, таким образом, оставаться начеку, пребывая в полудрёме.

Прошло несколько часов. Магрон, чувствуя себя отдохнувшим, но все еще преисполненный недоумения и горя, поднялся на ноги. Абаддас молча стоял в носовой части корабля, глядя наружу. Тихо ревел двигатель. Через окна он заметил, что звёзды скопления явно движутся, чего не должно происходить на реальных скоростях.

— Когда мы войдем в варп, капитан?

Абаддас тяжеловесно повернулся, чтобы снова взглянуть на него.

— Мы не перейдём в варп, незачем. Мы и так движемся быстрее света.

Магрон снова уставился на звёзды. Они плавно проносились мимо, их цвет менялся по мере прохождения, переходя от фиолетового к красному.

— Да, ты думаешь, что это невозможно, — грубо сказал Абаддас. — Вопреки законам природы. Так я тебе сказал?

— Так теперь совершаются все звездные путешествия? — спросил Магрон. — По всей Галактике?

Абаддас решил хоть раз сказать правду.

— Нет, — признал он, — только в ограниченном регионе, и то в последнее время. Я не знаю, почему. Но я думаю, что один из великих повелителей демонов придумал его как средство для космических путешествий. Как видишь, это намного проще, чем путешествие через варп.

Магрон спросил себя, как можно вообще увидеть звёзды, если кто-то опережает свет, которым они светят. Попытка заглянуть в варп своим физическим зрением — хотя немногие пробовали это сделать — ничего не давала, только пустота.

— Вы говорите о демонах…

— Это просто название разумных существ, которые помогают богам Хаоса.

Звезда вырисовалась из плотно упакованного звездного поля, состоящего всего из одного астрономически огромного лепестка космической розы. Как странный корабль нашел путь к нему, Магрон понятия не имел, потому что Абаддас, казалось, мало что делал в плане навигации. Однако теперь он снова взялся за медные ручки. Корабль отклонился и замедлил ход. Пузырчатые, шероховатые стены салона слегка поскрипывали и гнулись. Удивительно, но на возвышении у окон корабля Магрон не видел ни инструментов, ни табулятора звездных карт для определения их местоположения, ни телескопа, чтобы исследовать миры планетной системы. С таким же успехом они могли плыть на плоту через группу островов, даже без помощи компаса.

Они приближались к планете, внешне идентичной той, которую они оставили, ее поверхность была покрыта сияющими лепестками, по крайней мере, на залитой солнцем стороне. Абаддас направил их к венцу розы, и тут было что-то новенькое. Сначала венец казался сверкающим бриллиантом или каплей росы. Затем, когда они спустились, показался город огромных размеров, расположенный поперек плотно сгруппированных лепестков роз, с башнями, взмывающими вверх. Магрону казалось, что он действительно смотрит на простой цветок, в складках которого обитают крошечные цивилизации.

Зверовидный корабль начал спуск среди этих башен, и тогда стал понятен их истинный размер. Магрон глядел в окно, завороженный открывшимся зрелищем. Это место не было похоже на мрачные города Империума, которые он знал. Это был сказочный город, сияющий в розовом солнечном свете.

Корабль приземлился на широкой площади. Борта машины распахнулись, открывая широкий обзор. На площади была толпа, но Магрон сначала не обратил на неё внимания. Его взор был направлен на город дальше, за площадью, с его изящными башнями, аркадами и бульварами, аккуратной каменной кладкой и торжественными храмами.

Абаддас прервал его задумчивость.

— Тебе нужно принять решение, брат. Как когда-то давно. Времена, которые ты знал, закончилась, и наш легион прошёл трансформацию в новую эпоху, хотя и разлетелся повсюду. Ты должен адаптироваться к новой вселенной. Посмотри, что будет дальше.

Он поднял перчаткой, указывая на небо. То, что сначала казалось металлическими пылинками, сверкало далеко вверху. Пылинки быстро росли в размерах, и вскоре стало ясно, что они из себя представляют.

Приближался флот вторжения, хотя и без всякого подобия порядка. Перед глазами появилась пестрая коллекция из сотен или даже тысяч кораблей, многие из которых напоминали звероподобный корабль, но были крупнее, их искривлённые, корявые металлические формы напоминали обломки какой-то печи или кузницы, но все они несли следы неестественного влияния, которое не могло быть человеческим.

Корабли с лапами чудовищ, корабли с жестикулирующими руками и щупальцами, корабли с гримасничающими звериными лицами. Корабли, проливавшие кровь на прекрасный город внизу.

— Эта звездная система атакована, — сказал Абаддас Магрону. — Я иду присоединиться к защитникам города. Выбор за тобой. Только прошу, помни о нашем братстве. Помни нашего поверженного Императора, если хочешь. Но если ты помнишь прошлое, то помни также, что я твой капитан! Надень доспех и следуй за мной!

Слова Абаддаса затронули воспоминания в мозгу Магрона. Как он когда-то восхищался этим бесстрастным, спокойным офицером космодесантником! Тот случай в мире смерти — тогда Магрон понимал, что они обречены, как и вся рота, экспедиция провалилась. Но не Абаддас! Крутой, непримиримый капитан нашел способ не только выжить, но и завершить ту миссию!

По правде говоря, Абаддас вообще не оставил ему выбора. Магрон поспешил надеть доспех. Абаддас не стал его ждать. Он вышел.

Вскоре Магрон последовал за ним, перепроверив при этом свое оружие. Болтер, болт-пистолет, цепной меч, кинжал — единственное оружие, которое он не думал проверять, но теперь он исследовал его на предмет прямолинейности и остроты лезвия. Когда его бронированные ботинки грохнули на широкую эспланаду, Абаддас небрежно протянул руку, требуя от него клинок. Одним ударом он швырнул его в ближайшую мраморную статую какого-то инопланетного крылатого существа. Лезвие разлетелось на дюжину частей. Сотня столетий в холоде межзвёздного пространства ослабила его, как и предполагал космодесантник Хаоса. Он полез в ножны на своём костюме и протянул Магрону замену.

— Твой кинжал не помог бы тебе. Возьми это.

Магрон принял клинок. Он был волнистым, с жуткими оттенками, бегущими по его извилистой длине. На обеих сторонах были выгравированы незнакомые руны. Рукоять была отлита в виде змеи, из-за чего ему не хотелось хвататься за нее. Тем не менее он положил его в ножны.

Потом он осмотрел собравшуюся на площади толпу. Были рыцари, воины, солдаты, во всех типах доспехов или совсем без них. Магрон отметил, что многие в чем-то ненормальны. Очевидно, город поражен болезнью, вызвавшей врожденные уродства, в старом Империуме его бы очистили. Однако здесь было много и казавшихся нормальными безоружных людей. И сейчас они в ужасе бежали, пока спускались корабли, пытаясь спрятаться в величественных зданиях, выстроившихся вдоль площади.

Рыцарь в блестящих, как жук, доспехах окликнул Абаддаса.

— ВЫ СЛЕДУЕТЕ ТЗИНЧУ — ИЛИ КХОРНУ?

— Я сражаюсь за Тзинча! — проревел в ответ Абаддас.

Теперь было ясно, что флот вторжения наносит удары на обширной территории. Зенитные орудия метали ввысь голубые лазерные лучи и бурлящие плазменные шары, пытаясь уничтожить спускавшихся захватчиков, прежде чем они приземлились. К площади прорвался только один корабль в форме огромного летающего здания, увенчанного башнями. Он действительно напоминал собор, казалось, построенный из сверкающего белого камня. Когда здание-корабль осело, изнутри послышалось гудение. Огромные бронзовые двери распахнулись. Собравшиеся внутри молились — и теперь оно выходили.

Сначала это выглядело как театрализованное представление знамён, поскольку каждый выходивший воин в доспехах нёс за головой знамя, поддерживаемое шестом, прикрепленным к задней пластине доспехов, по традиции Адептус Астартес. У Магрона не было времени рассматривать эти знамёна, он только подметил, что изображения были мрачными и чуждыми. Выходящие выглядели ужасно, все разные, некоторые на столь же чудовищных верховых животных.

Клац, клац, клац. Марширующие захватчики в доспехах были дисциплинированным отрядом. Шокированный Магрон увидел, что их броня похожа на доспехи космодесантников, но гротескно изменена, даже в большей степени, чем броня капитана Абаддаса, будто создана каким-то сумасшедшим оружейником.

— Ты всё ещё ненавидишь предателей, брат-сержант Магрон? — крикнул Абаддас. — Тогда отомсти им, потому что вот они — Альфа-Легион — они одни из первых, кто присягнули магистру войны Гору, когда он взбунтовался!

Магрон присмотрелся. Теперь он узнал цвета Альфа-Легиона. Он также увидел на некоторых знаменах ту же Х-образную эмблему с тремя горизонтальными полосами, которую он видел во время битвы с Пожирателями Миров. Ярость наполнила сердце Магрона. Грохотали болтеры, устраивая бойню среди рыцарей и воинов, которые бросились вперёд в отважной, но тщетной попытке отогнать захватчиков.

Он крикнул: — ЗА ИМПЕРАТОРА!

Снова бок о бок с капитаном Абаддасом! Хотя его крик остался незамеченным в нарастающей суматохе, Магрон двинулся вперёд. Теперь загрохотал уже его болтер. Первый снаряд рикошетом отскочила от причудливой брони врага, нанеся небольшой урон. Ему нужно подойти ближе.

Он выпустил короткую очередь. Он слышал взрывы, но ничего не видел. Снаряды растворились во внезапной тьме. Он переключил авточувства своего доспеха в другие режимы, но снова ничего не увидел.

Тьма продолжалась несколько мгновений, и шум битвы в ней стих. Затем зрение вернулось, но ясного розового света уже не было. Сцена казалась застывшей, воины в доспехах словно застряли в янтаре, освещенные единственным источником света: тусклым мутно-коричневым светом. Сержант Магрон поднял глаза. Солнце все еще было вверху, но оно изменилось. Оно больше не было светящемся розовым чудом, потемнев до выжженного коричневого цвета. Его мясистые лепестки сморщивались и сжимались сами по себе, становясь почти черными, светя всё тусклее и тусклее. Это должно было раскрыть Кластер Роз во всем великолепии, но этого не произошло. Остался видимым только фон звезд за пределами скопления. Самого скопления звёзд Кластера Роз видно не было.

На площади снова потемнело. Сержант Магрон почувствовал, как брусчатка под его ботинками задрожала и рассыпалась. Издалека он услышал титанический грохот. Оглянувшись, он смутно увидел, как лепестки планет, собравшиеся вокруг великолепного города, рушатся и превращаются в пепел.

— Капитан, что происходит? — спросил он по коммандной связи.

— Приближается Великая Ночь, — кисло ответил Абаддас.

Часть четырнадцатая

ЭССЕНЦИЯ ЖИЗНИ

Слишком поздно Пелор Каллиден понял, что забыл провести ритуал запечатывания при закрытии панели управления. Он забыл положить свою правую ладонь на руну запечатывания и произнести формулу защиты. Если бы он сделал это, любой, кто пытался управлять кораблем без его ведома, нашел бы его непослушным и трудноуправляемым. Как бы то ни было, Квайлер пилотировал с исключительной лёгкостью.

«Как он мог быть таким небрежным?» — спросил себя Каллиден. Нечто, должно быть, заставило его забыть. Возможно, это то же нечто — ужасная мысль! — что привело его сюда.

Что делать? Внутри «Странствующей звезды» не было ощущения движения, несмотря на то что ее сотрясала бурная атмосфера. В то же время он чувствовал, что бороться с Квайлером за контроль сейчас может быть опасно.

Он молча прокрался в заднюю каюту и разбудил Руголо. Торговец застонал, выйдя из дремоты, и почесал свою черную острую бородку.

— Что случилось? — пробормотал он.

— Мы приземляемся на планете! Квайлер обманул нас.

Каллиден не мог разобрать выражение лица Руголо в свете аварийного электролюмена, но услышал резкий вдох. Похоже, торговец испугался.

— Останови его, Пелор!

— Я могу попробовать, но мы можем разбиться.

Руголо снова застонал и поднялся на ноги. Он прошаркал в рубку, его рука коснулась выключателя освещения на стене. В каюту загорелся свет.

— Что ты делаешь?!

Квайлер украдкой взглянул на него, затем потянулся к маленькой ребристой бутылке, стоявшей на пульте управления. Он поднес её к губам, глотнул и протянул Руголо.

— Там остался только один глоток. Возьми.

Руголо автоматически принял бутылку, затем замер и уставился на экран внешнего обзора над панелью управления. Кипящие коричневые облака разошлись. Поверхность планеты раскрылась в отблеске молнии, просачивающемся из-под низкой облачности.

Планета представляла собой мешанину из нагромождения запутанных изображений. Из бурных облаков хлестали потоки огня, сверкающие водопады. Странные жёлтые молнии — если это действительно были молнии — как стробоскопом высвечивали пространство между облаками и поверхностью, на мгновение создавая впечатление, что по равнине крадутся гигантские фигуры, то появляющиеся, то исчезающие во тьме. Были ли они реальны, или были оптической иллюзией? Руголо предположил последнее, потому что Квайлер вел корабль прямо сквозь огромную бородатую фигуру, внезапно появившуюся у них на пути, которая возвышалась от земли до облаков, размахивая молотом.

Каллиден понимал происходящее лучше. В тот момент, когда грузовой корабль прошёл сквозь живот гиганта, он почувствовал психическую дрожь, которая не была воображаемой. Планета порождала быстро исчезающие существа, создавая их разрядами энергии, бившими из облаков в землю.

— Берегись! — крикнул Руголо.

Впереди внезапно возникло огромное каменное сооружение, на этот раз прочное и постоянное. Это был огромный замок высотой в несколько миль, стены которого сливались с облаками. Квайлер никак не мог избежать столкновения. Он даже и не пытался. «Странствующая звезда» нырнула прямо в массивную груду камней. Мимо промелькнули проблески интерьеров залов, холлов и лестничных пролётов. Потом они выскочили с другой стороны.

«Призрачный замок!» — подумал Каллиден.

— Подними нас обратно! — Строго приказал Руголо. Потом, прежде чем он осознал это, он поднёс бутылку ликера к губам и опрокинул содержимое в рот. Небольшое количество эссенции, остававшееся в ней, прошло по его горлу, вызвав благостный взрыв, распространившийся по каждой клетке его существа. «Ааааа…»

Это было похоже на перерождение. Ужас, который почувствовал Руголо, узнав, что сделал Квайлер, ужас от новой встречи с Эгеликой испарился, особенно когда он понял, что Квайлер стремился поскорее получить новый ликёр. А что в этом было плохого?

Каллиден пробрался вперед, изучая руки Квайлера на пульте управления. Он был разочарован тем, что ликёра ему не оставили. Разве он не заслужил тоже капельку?

Он потряс головой, пытаясь привести в порядок мысли. Атмосфера была переполнена экстрасенсорными силами, он это чувствовал, и они влияли на его суждения. Он почувствовал побуждение открыть свой варп-глаз, но сдержался. Пелор боялся того, что мог увидеть.

Он снова обратил внимание на фантасмагорию, проносившуюся мимо них. Огромная громада одной из великих, пронизывающих атмосферу гор скользила мимо, ее нижние склоны были покрыты настоящими деревьями, а также чем-то похожим на здания. Мерцающие молнии создавали эффект стробоскопа, вызывая лёгкую тошноту. Руголо шагнул вперёд. На мгновение показалось, что он может попытаться оторвать Квайлера от управления. Затем он отстранился, словно поняв, насколько это опасно.

Квайлер казался слегка опьянённым.

Они замедлились и теперь неслись близко к земле, мчась над тем, что выглядело как промышленная зона, с дымом, поднимающимся из ангаров и печей, всё мерцало при непрерывных вспышках молний. Затем произошло нечто, что напугало Каллидена. Местность перед ними вздулась, образуя огромную голову и плечи, которые изо всех сил пытались выбраться из земли. Огромная рука вылетела и схватила «Странствующую звезду».

Несмотря на мгновенную полную остановку, пассажиры корабля продолжали стоять на ногах. Поле контроля инерционных сил, который сделало возможным космическое путешествие при запредельных ускорениях, смогло справиться с задействованными силами. Звук двигателя все еще был слышен. Они обнаружили, что смотрят прямо в лицо… вещи… которая их удерживала.

Был ли это дух самой планеты? Из его голого черепа торчали шипы, очень похожие на горные шпили, видимые из космоса. Его лицо было пародией на человека с круглыми пристальными глазами, беззубым отвисшим ртом и крючковатым носом. Он глупо усмехнулся, глядя на грузовой корабль, двигая головой из стороны в сторону. Это было не привидение, сущность крепко держала корабль в массивном кулаке.

Существо открыло пасть — красную пещеру, ведущую в глубокую глотку, с выпученными от нетерпения глазами. Корабль начал двигаться к разинутой пасти.

Затем Квайлер резко щелкнул рычагами управления. Корабль вырвался из хватки земного гиганта и ушёл.

— Ха, они не так опасны, как выглядят, — небрежно сказал он.

Руголо молчал, онемев от шока. Но не Каллиден.

— Подними нас, Квайлер. Он собирался нас съесть. Верни нас обратно наверх!

— Ничего страшного. Мы почти у цели.

— Это безумие!

Каллиден решил, что должен действовать. Квайлер не был пристегнут к сиденью. Навигатор попытался оттолкнуть его и перехватить рычаги управления. Но Каллиден был слаб физически, непривычен к физическим конфликтам, а Квайлер, несмотря на свой маленький рост, оказался силён. Он держался, несмотря на все усилия Каллидена, крича ему, чтобы он отпустил. Каллиден был в отчаянии. Он дернул рулевые рычаги из всех сил, пытаясь повернуть нос корабля в космос. Квайлер рванул в противоположном направлении, Руголо испуганно взревел и бросился в бой.

В результате голова Квайлера ударилась о плату управления. На обзорном экране, если бы на него кто-нибудь посмотрел, возникла суматоха. Они услышали громкий продолжительный скрежет, когда корабль ударился о землю и долго скользил, выбрасывая холмы земли, прежде чем его развернуло и «Странствующая звезда» наконец остановилась. Двигатель издал кашляющий протестующий звук.

Каллиден протянул руку и ударил по руне, чтобы выключить его, тихо, но лихорадочно декламируя Песнь ограничения повреждений из Катехизиса Навигатора.

Но молиться было слишком поздно, как он видел по светящимся символам на панели управления. «Странствующая звезда» была старым и конструктивно не очень прочным кораблём. У Руголо никогда не было денег на ремонт постепенно слабевшего корпуса. В результате вынужденной посадки ущерб кораблю был нанесен везде. Обзорный экран был разбит, но это не мешало им смотреть наружу. Прямо под изогнутым овальным экраном теперь шла трещина, проходившая через все три слоя корпуса. Сквозь неё они могли видеть землю и вырванную с корнем зелень охристого цвета.

Каллиден снова просмотрел символы повреждений, его сердце упало.

У Руголо были инструменты для починки незначительных повреждений, но они не были незначительными. Повреждения корпуса были очень серьезными, были разбиты и генераторы защитных варп-полей. Починить их можно было только в специализированных мастерских, силами квалифицированных специалистов, желательно Адептус Механикус.

«Странствующая звезда», даже если бы она снова взлетела — в чем Каллиден теперь сомневался — никогда не выберется из Ока Ужаса.

— Мой корабль! Мой корабль! Это все, что у меня оставалось!

Горе Мейнарда Руголо было искренним. Он, Каллиден и Квайлер стояли на холме из темно-коричневой почвы, выброшенной на поверхность в результате аварийной посадки «Странствующей звезды». Борозда в земле уходила вдаль. Что касается самого корабля, всё, что выступало из основного корпуса, было оторвано и валялось разбросанным вдоль борозды. Корпус, который нависал над ними, как огромное морское чудовище, выброшенное на берег, был помят и раздавлен, горгульи уничтожены.

Низкие облака грохотали, изливаясь вниз светящимися потоками молний. Несомая ими энергия, пересекающая пространство между облаками и землёй, вспыхивала и трещала, создавая танцующие призрачные фигуры, которые, казалось, издевались над ними.

Каллиден подумал, что эмоции Руголо неуместны. Дело не в потере собственности торговца — они потеряли средство для бегства из этого безумного и кошмарного края. Его мысли вернулись к изукрашенному космическому кораблю Гундрама.

Воздух был неспокойным, бил горячими порывами воздуха. Руголо дико огляделся.

— На этой планете есть люди. Я видел здания по дороге вниз. Они могут помочь нам поднять корабль, заделать пробоины…

Каллиден покачал головой.

— Забудь об этом. Вряд ли они знают, как ремонтировать и настраивать приборы варп-экранирующих полей. Фактически, забудь об этом, даже если они знают. Всё и вся в Оке заражено Хаосом. Я не пойду в варп с экранами, которые не будут освящены волей Императора.

Квайлер хмыкнул, отряхивая свою длинную куртку. Каллиден заметил спрятанную внутри мелта-пушку.

— Ну, не вините меня, — сказал он. — Я бы спустил нас целыми. Не вешайте головы! Пойдёмте искать Гундрама.

— Идти искать Гундрама!? — Ответом Руголо был недоверчивый крик безумного страха и протеста. — С ним Эгелика!

Квайлер пристально посмотрел на него.

— Хотите провести здесь остаток жизни? Мы должны убедить Гундрама забрать нас из Ока.

Мысль о путешествии в компании с одержимой демоном Эгеликой заставила содрогнуться даже Каллидена.

Руголо повернулся к навигатору.

— Это все твоя вина! Все это произошло, потому что я тебя встретил! Я должен был знать, что произойдёт, если объединишься с навигатором-психом…

Он остановился на середине тирады. Он понимал, что не должен винить Пелора. Несомненно, в этом больше виновато его собственное безрассудство. Но он желал благополучного возвращения на Гендову, даже если он оказался на мели и без навигатора. Где, напомнил он себе, он в любом случае потерял бы «Странствующую звезду», чтобы выплатить долг какому-то привередливому местному торговцу. Какой позор! Но сейчас Руголо предпочёл бы такую судьбу. Если бы не…

Мерцающие полузаметные гигантские фигуры, постоянный гул, вспышки света погружали его в транс. Грохот формировал голоса, которые, казались, что-то кричали людям на земле. Но что? Он не мог сказать. Торговец покачал головой, пытаясь прийти в себя.

Квайлер показал рукой. Когда они разбились, «Странствующая звезда» остановилась, создав перед собой холм из выброшенной земли. Сейчас на вершине этого холма появились три фигуры, смотревшие на них сверху вниз — Гундрам, Эгелика и Фоафоа.

Крепкий, здоровенный Фоафоа смотрел на них свирепо. Эгелика, все еще одетая в короткий жакет, улыбалась и сейчас совсем не выглядела угрожающе. Что касается Гундрама, то он выглядел еще более необычным, еще более угловатым и жестикулирующим, чем раньше. Каким-то образом Руголо показалось, что Гундрам вырос еще на фут — или это была игра света?

Они двинулись вниз по склону. Каллиден увидел, как Руголо позеленел и покрылся потом, покачиваясь от ужаса. Квайлер протянул руку, чтобы не дать торговцу в панике бежать обратно к «Странствующей звезде».

Трио остановилось в нескольких метрах от них, лишь мельком взглянув на корпус искалеченного грузового корабля, в туманной мерцающей тени которого они теперь стояли. Гундрам улыбнулся, словно в тихом удовлетворении, его бледные губы еле шевелились. Эгелика рассмеялась трепещущим контральто, словно от удовольствия и радости. Фоафоа, напротив, топал ногами и бил воздух сжатыми кулаками. Затем, когда приступ ярости прошёл, он запрокинул голову и взвыл от смеха.

Квайлер шагнул им навстречу.

— Я пришел принести извинение, Гундрам, — сказал он. — Я раскаиваюсь.

Гундрам приподнял брови больше, чем это казалось физически возможным.

— И снова пощекотать мою сестру своей мелта-пушкой, которая, как я вижу, у тебя все еще с собой, Квайлер? По моим корням, по моим словам, по моим извращенным мыслям и простым невинным поступкам, что у нас здесь? Корабль на скалах, а команда в беде.

Руголо и Каллиден сжались, когда его взгляд остановился на них. Было невозможно сказать, что творится в его безумном разуме. Затем он небрежно махнул Руголо рукой и повернулся к ухмыляющейся Эгелике.

— Ты все еще хочешь его, сестра?

Руголо закрыл рукой рот, наклонился и его вырвало тем, что он съел раньше, на орбите. Каллиден, парализованный страхом, хотел было помочь ему, но вместо него это сделала Эгелика. Потрясенный и сбитый с толку, он наблюдал, как она обняла торговца за плечи, вытерла ему рот платком, который сняла с груди, и пробормотала слова утешения. Как ни странно, её слова, казалось, успокоили его. Руголо улыбнулся и поблагодарил ее, жест, который убедил Каллидена, что его партнер действительно потерял рассудок. Она кивнула, продолжая с сочувствием смотреть на него.

— Ну, что тебе нужно, мой старый друг? — спросил Гундрам Квайлера.

— Глоток сущности, ради старых времен? — умоляюще унижался Квайлер.

— Лимонад для души? Ваши корни жаждут питания? Тогда пойдем. Пусть прошлое останется в прошлом!

Он повернулся и пошел впереди. Со свирепым выражением лица Квайлер указал своим товарищам следовать за ним. Они поднялись на холм и обнаружили, что смотрят вниз на широкую неглубокую долину, через которую протекала узкая река, блестящая, как потускневший металл, приглушенных цветов.

Исток реки лежал дальше, огненный водопад, спускающийся каскадом из облачного покрова, благодаря какой-то алхимии превращающийся в воду к тому времени, когда он достигал долины.

Там стоял раскрашенный космический корабль Гундрама, гладкий и блестящий, совсем не похожий на любой корабль Империума. В нескольких сотнях метров дальше располагалось множество строений, собираясь вдоль ближайшего берега реки. На вид они были созданы из чего-то вроде полированной латуни, их очертания плыли и колебались в пару и цветном дыме, исходивших из вентиляционных отверстий на верхних поверхностях, крышах. Одно здание пересекало ручей. Оно было намного больше других, и у него было три трубы, из которых вылетал дым с сажей и красные искры.

Вид был явно индустриальным, всё выглядело как отдаленная часть большого города, лежавшего дальше, вне поля зрения. Квайлер сказал, что Гундрам получает свои товары в основном из одного места. Может ли это место быть таким маленьким, как это? Ряд мастерских, а не целая планета? Это имело смысл. Возможно, Гундрам случайно наткнулся на это место в начале своих странствий и с тех пор придерживается того же пути. Это могло объяснить, почему ему удалось выжить в такой очень опасной части Галактики.

Они спустились в долину. Между раскрашенным космическим кораблем и берегом реки был установлен небольшой павильон из ярко-красного бархата. И здесь Руголо с Каллиденом впервые увидели других людей. К реке вели цепочку из полудюжины мужчин, скованных между собой железными скрепами на шеях, со связанными за спиной руками: рабов.

Их стража, группа из четырех человек, была одета в простые накидки цвета охры и кожаные штаны. У них было оружие золотого цвета, какие-то пистолеты, с толстыми стволами и прикладами, опорными рукоятками для стабилизации спереди, оружие, очень похожее на мелта-пушку Квайлера.

Тусклая черно-коричневая одежда заключенных показалась Руголо знакомой. Когда они подошли ближе, один из них заметил Каллидена и, казалось, узнал его. Его бледное, отчаянное лицо внезапно ожило отчаянной надеждой.

— Помогите нам, господин! Пожалуйста!

— Он с Гендовы! — удивлённо воскликнул Каллиден. — Ты помнишь? Он был одним из тех, кто пытался меня похитить. Как он сюда попал?

— Они все с Гендовы, — сказал Руголо, узнавая стиль одежды. — Похоже, они всё-таки попали в Око.

Снова раздался волнующий смех Эгелики. Охранники ускорили шаг, заставляя рабов двигаться к ближайшим зданиям.

— Пойдемте, друзья мои! — прогремел Гундрам, его голос смешался с вездесущим грохотом, доносящимся отовсюду. — У меня есть тост!

Изящным, размашистым жестом он пригласил их в павильон. Каллиден не мог объяснить себе, почему они с Руголо приняли это приглашение. Желание не расставаться с Эгеликой? Первый эпизод казался сном; теперь она источала чувство полной безобидности. Внутри стоял круглый стол на трёх изогнутых ножках, вокруг него три стула с прямыми спинками. На столе поместились две бутылки с ликёром, в форме бочонка, одна тёмно-коричневого цвета, другая — слегка светящегося оранжевого. Фоафоа не стал заходить в палатку. Он направился к раскрашенному космическому кораблю. Но Квайлер чуть не бросился в полутёмное помещение. Он сел за стол, схватил бутылку, потом, как будто опомнившись, снова поставил ее и уставился на стол с напряжённым выражением лица.

— Я всегда знал, что ты найдешь способ воссоединиться с нами, Квайлер, — мрачно сказал Гундрам, переливая жидкость из оранжевой бутылки в крошечный стаканчик.

— Да, конечно, — признал Квайлер.

— Так давайте выпьем за это. Боюсь, только местный урожай.

— У нас будет лучше завтра, да? — Квайлер схватил стакан, предложенный Гундрамом, и позволил густому ликёру скатиться в его горло.

Выражение облегчения и экстаза изменило его лицо. Он сидел с закрытыми глазами, словно прислушиваясь к себе.

Гундрам налил густые, медленно сочившиеся капли в чашки Руголо, Каллидену и себе. Его собственная порция, казалось, влетела в его рот, стакан вообще не касался его губ, влага из чашечки летела словно сама по себе.

— Разве это не странно, — сказал он с ноткой удовлетворения, — что желающие торговать в Оке находят свой путь сюда, в это уютное местечко? Чем это можно объяснить?

— Чем, в самом деле? — сказала Эгелика своим приятным контральто. Она протянула руку, взяла вторую бутылку, коричневую, и открыла ее. Стаканом она не заморачивалась. Подняла бутылку над наклоненной головой и вылила всё содержимое в рот. Ликер стекал, как ледник, как сироп, прямо в её горло, ей не приходилось глотать.

Руголо вспомнил ее длинный трубчатый язык, когда она оборотилась в демона. Он представил, как она засовывает длинный язык в бутылку, чтобы слизать остатки ликера. Но она этого не сделала. Теперь она казалась совершенно нормальной, она швырнула бутылку в тощую растительность, покрывавшую пол палатки.

Она вздохнула.

— Мы должны найти что-нибудь получше, дорогой брат.

— Мы будем искать, дорогая. По корням моего желания, мы сделаем это!

Руголо проглотил свой маленький стакан, увидев, что Каллиден делает то же самое. Он почувствовал, как знакомый теперь электризующий восторг и сила наполняют его, останавливая мысли, меняя чувства, наполняя его внутреннее сознание искрящимся цветом, заставляя его чувствовать себя бессмертным и непобедимым.

Он ахнул.

— Как скоро человек станет зависимым от этого, например… — Пелор заколебался, но все равно сказал это. — Как Квайлер?

— Это происходит очень быстро, — заверил его Гундрам. — У человека всегда была эта зависимость; это не то, что нужно приобретать. Ликер — это сущность, сущность жизни. Тебе нравится быть живым, не правда ли?

Гундрам снова налил в три стакана, затем обратился к Квайлеру: — Одной этой бутылки нам не хватит. Сходи на завод и скажи, что они мне должны. Они поймут, что я имею в виду.

Квайлер поспешно проглотил свою порцию жизненной эссенции, жадно вырвал бутылку из руки Гундрама и опрокинул себе в рот ещё две чашки, быстро наливая новую, одну за другой. Затем он кивнул, встал и вышел из палатки.

Уровень оставшейся бутылки быстро упал, а вместе с ним у Руголо и его навигатора ушли и чувства опасности и страха. Эгелика, казалось, уснула оттого, что выпила целую бутылку в одиночестве. Она легла на землю, расслабилась и, казалось, заснула.

Гундрам посмотрел на нее, его выражение смягчилось, что на его твердом угловатом лице выглядело комично.

— Моя дорогая малышка, — хрипло сказал он. — Посмотри, какая она миролюбивая. Да, я знаю, что ты увидел в ней другую сторону, и это напугало тебя, но посмотри на нее сейчас. Вы видите ее такой, какой она была в молодости, до того, как мы научились наслаждаться изменениями в этом регионе. Невинная, безобидная молодая девушка.

Они не могли сказать, радовался ли он её демонической одержимости или оплакивал её. Возможно, подумал Руголо, демон оставил девушку. Сейчас это его почти не волновало. Теперь он не мог понять, почему позволил Каллидену уговорить его сделать побег из Ока первоочередной задачей. Он чувствовал себя сильным и амбициозным. Утрата «Странствующей звезды» была лишь неудачей. Она доставила его в волшебное царство с волшебными товарами! Все, что ему нужно было сделать, это найти способ получить эти товары, а затем найти способ их транспортировки… Он напомнил себе, что всё это потребует сотрудничества с Гундрамом, а это было еще не определено.

— Я потерял свой корабль, — сказал он. — Вы вытащите нас из Ока? Я все еще могу быть вам полезен, как только получу другой корабль. Кажется, я помню, что у нас было соглашение.

Он добавил последнее, чтобы придать вес своим словам. Гундрам никогда не относился к этому серьёзно, если Квайлер был прав. Он нахмурился. Разве не было ещё кое-чего другого? Что-нибудь о драгоценном камне сновидений? Забавно, эта мысль, казалось, ускользала от него, как будто стиралась.

— Конечно, я возьму тебя, — сказал Гундрам. — Вас обоих. То есть, когда мы полетим обратно. Сначала нам может понадобиться слетать в другое место.

— А что я смогу сделать для тебя взамен?

— Я уверен, что вы сможете оплатить проезд.

Бутылка ликера опустела. Свет в палатке угас. Гундрам встал, склонился к Руголо, его лицо с шелушащейся пергаментной кожей оказалось очень близко к лицу торговца.

— Вы мне понравились, хотя вы этого и не знаете. Вы проявили энергию и предприимчивость, чтобы проникнуть в волшебный мир. Немногие так поступают. Вы заслуживаете награды.

Оба путешественника обнаружили, что их отталкивает и гипнотически привлекает присутствие Гундрама, а также его слова, которые, казалось, открывали новые горизонты. Руголо понял, что этот маленький мир, каким бы причудливым он ни был, вряд ли был единственным источником товаров для Гундрама. Ведь откуда-то он взял эльдарского призрачного стража.

Возможно, дело было в ликёре — они оба выпили почти треть бутылки — но им казалось, что они видят всё по-новому, словно чужими глазами. «Возможно, ликёр вызывает легкие галлюцинации», — подумал Каллиден. Таков эффект многих стимуляторов и напитков.

— Молодые люди, которых вели мимо, должно быть, сделали то же самое, — подметил Каллиден. — Мы случайно знаем, откуда они. Почему они в рабстве?

— Печальная история, — сказал Гундрам. — Преступники и дураки, поражающие своим идиотизмом, финансируются каким-то недобросовестным бизнес-магнатом, который также предоставил им похищенного навигатора. Им удалось пойти по нашему следу, как и вам, но уроженцы этой планеты взяли их в рабство. Я ничего не смогу для них сделать, даже если бы захотел.

Каллиден вскочил на ноги, услышав это.

— Навигатор? Где он?

— Боюсь, мертв. Он все еще был на борту их судна, когда…

— Где их корабль? — перебил его Руголо.

— Съеден, — сказал Гундрам после паузы. — На этой планете есть земляные гиганты, которые вырастают из-под земли и пожирают все, что встречается, особенно если оно сделано из металла. Но не волнуйтесь, здесь мы в безопасности.

Снаружи раздался странный звук. Они вышли за Гундрамом из палатки и увидели группу туземцев, тащивших сани по желтовато-коричневому газону со стороны мастерских и винокурни. Небо по-прежнему гудело и сверкало непрерывными молниями — хотя, вероятно, это были не молнии, подумал Каллиден, а разряды, каким-то образом связанные с энергией, концентрирующейся между острыми шпилями горных вершин — но свет несколько потускнел. На этой планете давно наступила ночь, солнечный свет распространялся через слой облаков и миновал линию терминатора. Настоящая тьма, вероятно, вообще не наступала. Не при постоянно проскальзывающих разрядах энергии.

Ведущий караван саней туземец, одетый в такую же накидку и штаны, что и стражники рабов, приветствовал Гундрама.

— Вот ваша оплата, как было согласовано.

«Оплата за что?» — подумал Каллиден. Рабы? Но если так, то как Гундрам их получил? Похоже, кое о чём в рассказываемых историях он умалчивал.

Гундрам жестом пригласил их ближе. Первые полдюжины саней были заполнены сотнями бутылок ликера — продукцией завода. Он вытащил четыре, затем передал две Руголо и две Каллидену.

— Остальное пойдёт на продажу, — объявил он. — Если мы возобновим наше прежнее соглашение, возможно, вы поможете мне распределить их для нашей большей выгоды.

— Сначала придется возродить мою судьбу, — пробормотал Руголо себе под нос.

Гундрам отправился осматривать остальные нарты. Каллиден взял Руголо за руку и оттащил его назад.

— Что с тобой? — прошипел навигатор. — Почему ты позволил Гундраму увлечь себя? Его сестра одержима демоном! Разве ты не помнишь, что она чуть не сделала с тобой?

Ответ Руголо был холоден.

— Я не думаю, что в ней ещё есть демон! Она действительно милая!

Каллиден вздохнул и отстранился. Он тоже почувствовал волнующий магнетизм Эгелики, даже ее соблазнительное очарование. Но другая его часть отшатнулась, как будто от ядовитой змеи, и это было до ее демонической трансформации на планете рыб.

Руголо охотно повиновался, когда Гундрам поманил его взглянуть в другие нарты, показывая ему продукцию мастерских, расположенных вдоль реки. Несмотря на своё опьянение, Руголо был разочарован содержимым первых саней, которое он увидел. Гундрам с гордостью продемонстрировал ассортимент металлической посуды, мисок, тарелок, блюд и кубков, богато украшенных, часто необычной формы, но в остальном ничем не примечательных.

— Что в них особенного? — разочарованно спросил он. — Подобное можно купить на любом базаре Империума!

Гундрам восторженно рассмеялся.

— Так можно подумать! Но ничто, сделанное мастерами Империума, не может сравниться с тем, что вы видите здесь. Все, что съедают из этих сосудов, в два, три, пять раз восхитительнее!

Руголо моргнул.

— Я вижу, ты мне не веришь, друг, — сказал Гундрам, его обычно ликующий, улюлюкающий голос снова стал печальным. — Но эти товары должны заинтересовать вас, если вы стремитесь торговать среди любознательных любителей экзотики.

Вторые сани были забиты ящиками разных размеров. Гундрам расстегнул застёжки на одном. Внутри, среди белой пуховой упаковки, лежал цилиндрический инструмент длиной три или четыре дюйма, оловянного цвета, усеянный гвоздиками. Гундрам осторожно поднял его и протянул Руголо.

— Посмотри через это. Расскажи мне, что ты видишь.

На одном конце был окуляр. Телескоп? Руголо прижал его к правому глазу, прищурив второй и посмотрел в цилиндр.

Он ничего не видел, пока Гундрам не коснулся своими длинными пальцами ряда гвоздиков, каким-то образом ими манипулируя. Внезапно перед глазами возникла сцена. Руголо смотрел на город Империума с высоты птичьего полета. Было легко распознать массивную суровую архитектуру с ее витиеватым убранством, огромными контрфорсами, поддерживающими негабаритные конструкции, грязью и мрачностью. Он переместил инструмент и обнаружил, что панорамирует поверхность планеты. Даже на далеком горизонте город все ещё тянулся вдаль, но перспектива теперь смешивалась с дымом и пламенем фабрик и кузниц. Мейнард не мог назвать город. Таких были миллионы. Гундрам снова прикоснулся к шпилькам. Сцена изменилась. Он смотрел вниз сквозь прозрачный купол, словно парящий в космосе. Гундрам подкрутил закреплённое на трубе фрезерованное кольцо. Казалось, он прошел через купол и увидел чудесные жилища внутри, настолько непохожие на Империум, насколько это вообще возможно, элегантные и красивые. А люди, которые населяли его — нет, они не были людьми, точно — они были слишком высокими и изящными, а лица их имели инопланетный оттенок.

— Ты помнишь призрачного стража? — пробормотал Гундрам ему на ухо. — Он был создан в таком месте, как это. Это эльдар.

Руголо продолжал восхищённо смотреть. Затем он отодвинул инструмент от глаза и пожал плечами.

— Интересно, но вряд ли стоит путешествовать в Око Ужаса ради этого. Это просто устройство для просмотра, в котором хранится ряд сцен и изображений.

— Нет, в нём ничего не хранится. То, что ты видишь, происходит сейчас. Ты смотришь сквозь варп, на очень далёкие вещи. Видя скептицизм Руголо, Гундрам сказал: — Посмотри еще раз.

Инструмент, казалось, потеплел в руке Руголо. Он снова поднес его к глазу.

Торговец смотрел внутрь того, что поначалу посчитал самым большим собором, который только можно себе представить. Сводчатая крыша находилась так высоко, что её было не разглядеть, конденсированный водяной пар собрался в облака внутри здания! Толпы священников и адептов в рясах заполняли нефы. По бокам проходов тянулись ряды бесчисленных знамен — старых, изодранных, но все еще сияющих древними цветами — высотой в сто ярдов. Многоцветный свет проникал в медленно движущиеся фрески, изображающие битву за битвой.

Огромное здание гудело от лихорадочного ощущения активности. Там не было спокойствия молитвы и размышлений. Сам Руголо теперь повернул увеличительное кольцо. Казалось, он спускался по нефу к видневшимся вдали вратам. На страже святилища стояли два Титана, величайшие боевые машины, которые можно было использовать на суше, которые он до сих пор видел только на пропагандистских листовках Имперской Гвардии, по одному с обеих сторон, подняв силовые кулаки, словно в салюте. И за ними, в самом святилище — мерцающий золотой шар, окруженный таким многочисленным лесом кабелей и шлангов, что они почти перекрывали его, заключенный в скобы генераторов поля, являющихся одновременно источником и средоточием всего волнения на огромном пространстве.

Руголо быстро отставил трубу. Этого не могло быть! Это было невозможно! Он не мог смотреть в тронный зал Императора!

Гундрам забрал у него варп-телескоп, положил его в ящик, а ящик — в сани.

— Отнесите это на мой корабль. Фоафоа подскажет, как положить их в трюм.

Он отвернулся, затем остановился, хмуро глядя вверх. Издалека, скользя сквозь молнию, низко летели три машины. Они были больше похожи на лодки, чем на самолеты, с изогнутыми носами, их кабины без фонарей были открыты. Короткие крылья, больше похожие на лопасти, резко загнуты назад. Когда они подлетели ближе, по сторонам стали видны лица. Корабли дважды облетели это место, издав звук, похожий на визг бензопилы, выплёвывая искры из задних сопел, а затем осторожно опустились на охристый дерн.

— Ах, еще покупатели! — энергично заявил Гундрам. — Так много покупателей! Кто будет следующим?

Местные торговцы — или просто ремесленники — перестали таскать сани и теперь, замерев, с недобрыми предчувствиями наблюдали, как десятки воинов выбираются из каждой воздушной лодки, по-разному вооруженные, одетые в импровизированные доспехи из перекрывающих друг друга металлических пластин, скреплённых ремнями, металлические шлемы, больше напоминающие тюбетейки, прикрепленные к их головам.

Все воины имели одинаковые мутации. Их глаза далеко выходили из глазниц на стебельках, вращавшихся из стороны в сторону. Их уши превратились в уши летучих мышей, длинные воронки, разлетающиеся во все стороны. Необычными были и их рты, шириной в три четверти окружности головы, так что когда они открывались, это выглядело, как будто их головы были расколоты почти целиком, и заполнены острыми зубами. Их руки были слишком короткими, всего в половину длины обычных мужчин, но это компенсировалось длинными костлявыми пальцами, которые как щупальца, обвивали разнообразное оружие.

Лидер прибывших, ранг которого демонстрировался тремя похожими на куски пены желтыми растениями, прикрепленными к его шлему и широкими красными штанами, бросил быстрый взгляд на разукрашенный радугой космический корабль, как старому знакомому, кивнул Гундраму, а затем обратился к аборигену у ведущих саней скуляще-рычащим голосом, больше похожем на голос животного, которое научилось говорить.

— Наш господин, величайший и могущественнейший демон Плевок, любит твои ликёры. Он хочет завладеть твоей винокурней.

Промышленный рабочий в малиновой накидке держал голову опущенной.

— Сэр, — сказал он уважительно, — мы служим демону Литейная Сажа, который уже владеет винокуренным заводом, и ему также нравятся продукты наших трудов.

— Тьфу! И как он относится к тебе, этот твой великий Литейная Сажа?

— Очень хорошо. Мы живем в мире и растим семьи. Конечно, во время праздников приносятся жертвы. На Фестивале-Без-Еды мы должны повесить всех наших пятилетних детей и выпотрошить их. На пятидневном Фестивале-Ничего-Не-Ешьте мы сжигаем наших четырехлетних детей заживо. Но эти фестивали проходят только раз в два года, и это долгожданная жертва, которую нужно принести Литейной Саже, за все его благословения нам.

— Тьфу! Ваш Литейная Сажа скуп! Какими благословениями он тебя одарил? Ты выглядишь самым обычным! Плевок позволит вам оставить своих детей. Все, что он потребует, это съесть ваших жен! И если вы будете ему хорошо служить, в конечном итоге вы станете похожими на нас!

Голова местного жителя опустилась еще ниже, как и головы всех его товарищей.

— Мы не можем говорить против Литейной Сажи, сэр.

— Неважно. Как вы знаете, на другой стороне этого мира Плевок владеет одним континентом, а Литейная Сажа — этим. Сегодня вечером они проводят состязание на острове Грубая Смазка, чтобы узнать, чей чемпион сможет съесть наибольшую массу червей и, после этого, накласть наибольшую кучу навоза. Если Плевок выиграет, у него будет винокурня и этот город. Я пришел только для того, чтобы подготовить вас к смене хозяев. Приготовьте побольше эссенции!

Яростным жестом командир солдат приказал своим людям сесть на воздушные корабли, которые взлетели и направились обратно тем же путем, которым пришли.

Гундрам, однако, продолжал смотреть вверх.

— Это часто идёт по их следам… Да, вот оно. Оно близко, и низко, и приближается. Следуйте за мной, вы оба, — сказал он Руголо и Каллидену, — и посмотрите, что произойдет. Это может быть вам выгодно.

Он рванулся бегом, дико размахивая руками, пробираясь вверх по пологому склону долины. Руголо с Каллиденом последовали за ним. Теперь они увидели то, на что смотрел торговец из Ока. Неторопливо и величественно летя в воздухе, продвигаясь сквозь потрескивающую перекрещивающуюся энергию, двигалось нечто, что поначалу выглядело как пятно разноцветного тумана. Гундрам остановился на вершине холма и ждал, пока они присоединятся к нему. Внизу лежала искалеченная «Странствующая звезда».

— Когда-то мой корабль был такой же грудой металлолома, как и ваш, — сказал он им. — Магия этого мира — вот что его изменило. Смотрите.

Сущность в небе вблизи выглядела как радуга, свернувшаяся в клубок и превратившаяся в сверкающую всеми цветами гигантскую амебу, летящую по воздуху. По мере приближения она становилась менее туманной, приобретая четкие контуры. Приблизившись, нечто поглотило звездолет Руголо, на его месте осталась катающаяся аморфная сущность, заполнившая половину поля зрения.

Сердце Руголо бешено забилось. Его корабль будет восстановлен волшебным образом! Корпус светился и искрился всеми цветами, которые несло с собой радужное облако. А потом развалился.

Он разинул рот. Радужное облако теперь снова поднималось в небо, когда оно встречалось с возвышениями на земле, его нижний край с большим отрывом обходил их. После себя оно оставило сломанную и провисшую массу смятого металла.

Гундрам хмыкнул.

— Очевидно, не вышло.

Он начал спускаться по склону. Руголо уныло последовал за ним, оставив Каллидена на вершине холма. Гундрам поднял кусок металла из обрушившегося корпуса и показал ему. Радужное облако сделало больше, чем просто разрушило его корабль. Металл тускло поблескивал маслянистыми разводами краски.

— Этот кусок хоть чего-то стоит, — сказал ему Гундрам. — Всё в мирах Ока Ужаса, даже металл, пропитано силами Хаоса. Металл снаружи имеет ценность новизны. Конечно, он подвергается влиянию Хаоса, но когда он подвергается обработке радугой, то приобретает его особенно полную форму.

Это была самая разумная речь, которую Руголо слышал в Оке от Гундрама. Он отбросил кусок радужного металла.

— Не повезло, — сказал Гундрам. Он посмотрел на Руголо с неким чувством, напоминающим сочувствие. — Вернемся в палатку. Ты выглядишь так, будто тебе нужно еще немного эссенции.

Руголо не стал отказываться. Он присоединился к Каллидену и зашагал обратно.

Эгелика все еще спала, не подозревая о посещении слуг демона с другой стороны планеты. Трио открыло одну бутылку ликера, затем другую. Кажется, каждая бутылка содержала эссенцию разного цвета. Каким бы ни был процесс дистилляции, он был очень индивидуальным.

Гундрам казался разумным и очень человечным собутыльником. Он описал некоторые из своих путешествий в Оке, хотя явно упускал некоторые из наиболее скользких деталей. Когда вторая бутылка была почти допита, Каллиден задал ему серьезный вопрос.

— Вы верите в Императора?

— Ах, наш возлюбленный Император, — весело сказал Гундрам, — который скрепляет Человечество воедино, и заряжает наши души. Конечно!

— Тогда разве вы никогда не чувствуете, что делаете что-то неправильно?

— Неправильно? — Гундрам сдвинул брови, изображая внимание, и снова вернулся к своей прежней манере речи. — О нет, ой, ой! О нет, ой ой! Клянусь моим многословием! Ой ой! Меня все это не волнует. Пастыри скажут вам, что все зло, кроме Императора. Пришельцы — зло. Хаос — это зло… Чем инопланетяне злее нас? Они такие же существа, как и мы. Нет, мне все равно. Император не владыка моей души.

Обычно бледное лицо Каллидена стало еще бледнее. Даже Руголо, доведенный до состояния почти экстаза от количества выпитого ликера, был потрясен до глубины души. Он никогда раньше не встречал человека столь неверующего. Верно, он торговал с инопланетянами, но, как и все, кто это делал, в глубине души он верил, что делает что-то нечестивое — даже упивался своим грехом. Убийцы, воры, мошенники и еретики — все они в глубине души признавали Императора. Человек без элементарного понятия о нравственности был для него непонятен.

Смущенный, он сменил тему.

— А что случилось с Квайлером? Он не вернулся с товаром.

— Несомненно, не может оторваться от винокурни! — вздохнул Гундрам. Он испустил рев: — Сестра!

Эгелика проснулась и сонно огляделась. Ее внешность была девчачьей и невинной. Трудно было поверить, что это тот самый человек, которого они впервые встретили или который напал на Руголо в той мерзкой форме.

— Иди в город, найди Квайлера и приведи его сюда.

Она послушно вышла в сгущающуюся тьму. Через полчаса она вернулась без Квайлера, но с еще одной маленькой ребристой бутылкой.

— Квайлер прислал это, — сказала она.

— Ах! — Гундрам выглядел довольным. Он взял бутылку из ее руки, открыл ее, затем разлил напиток в крохотные стаканчики. Ликер был ярко-желтого цвета, разливался легче, чем обычно, казался более жидким.

Гундрам понюхал его, а затем не пропустил жидкость прямо в глотку, а отпил, погоняв напиток во рту перед тем, как проглотить.

— Хм. Новый. Не успел созреть. Острый, но освежающий. Я бы сказал, храбрая маленькая сущность.

— Я предполагаю, его разлили в бутылки всего несколько часов назад! — хихикнула Эгелика.

Руголо и Каллиден попробовали. У напитка, как и сказал Гундрам, был острый вкус. Вкусовой букет ощущался на языке более ограниченно, но резче. Когда жидкость попала в их желудки, произошел обычный взрыв ощущений, но с дополнительным возбуждением.

Руголо глупо усмехнулся и налил еще.

— Мне это нравится!

Каллидену это тоже понравилось. Он потянулся за бутылкой.

Затем он заметил, что Эгелика изменилась с тех пор, как побывала на винокурне. Отстраненная, слегка жалкая невинность исчезла. Вернулась магнетически вампирическая Эгелика из прежних времён. Ее глаза расширились, стали круглее и зеленее. Открытая кожа стала упругой и засияла. Она пристроилась к Руголо и теребила его бородку одной рукой, а другой водила ногтями по его шее. Взгляд, который она смотрела на него, был жадным и хищным.

Каллиден поднялся на ноги.

— Отойди от нее, Мейнард, — сказал он отрывисто.

На этом для них всё закончилось.

Руголо первым услышал шум. Прошло некоторое время, прежде чем он смог открыть глаза. Он услышал шарканье ног, шёпот и бормотание голосов. Были и другие звуки: прерывистое шипение, как у медленно действующего поршня; звуки бурлящей и льющейся жидкости.

Все отзывалось эхом, как в большой металлической бочке, или металлическом ангаре, что так и оказалось, когда торговец открыл глаза. Он лежал на боку на твердом полу. Его руки и ноги были связаны вместе. Каллиден был в той же ситуации в нескольких футах от них. У обоих отсутствовали лазпистолеты.

Он заметил лицо, смотрящее на него сверху вниз.

— А, пришли в себя…

Стоявший мужчина был одет в тускло-синий комбинезон, сшитый из грубого материала. Рабочий. Он не выглядел злым. Рабочий подозвал других, которые помогли Руголо и Каллидену сесть, прислонившись к стене сарая. Похоже, наступил день. Мерцающий коричневый дневной свет проникал сквозь отверстия в крыше.

Ангар был забит оборудованием. Топилась небольшая печь, в дымоход поднимался густой дым. Регулярные вздохи исходили от сложной конструкции, в центре которой стоял толстый жёлтый цилиндр, в который через определенные промежутки времени входил поршень и из которого выходили порывы разноцветного пара. Это хитроумное устройство было подключено к впускным клапанам ряда из полдюжины чанов, установленных вдоль сарая. Чаны, в свою очередь, имели выпускные краны, ведущие к накопительным цилиндрам, выстилающим одну стенку, по одному цилиндру на чан. Руголо догадался, что они находятся на винокурне, стоявшей над рекой. Но почему?

Рабочий заговорил с ним.

— Так приятно видеть людей со стороны. Знаете, трудно получить хорошее сырье. Я полагаю, вы хотите знать, как тут всё делается, не так ли? Понимаете, это для начала процесс погружения. Затем идёт рендеринг. Что ж, вы сами в этом убедитесь. Вот люди, которые пришли до вас.

— В последней бутылке, должно быть, было снотворное, — прошипел Каллиден.

Руголо почувствовал резкий запах, идущий от испарений, выдыхаемых из чанов. И теперь он увидел, что «людей, которые пришли до вас», вели, сковав вместе. Гендоване. Они с недоумением осматривались вокруг, а затем начали сопротивляться, когда железные воротники с них были сняты и их подвесили вверх ногами за ноги на подвижных ремнях, снабженных шкивами и проходивших по всей длине сарая. Когда каждый из них оказался подвешенным над чаном, раздались крики о пощаде.

Это не помогло. Ремни был спущены. Каждый гендованин, отчаянно изгибаясь, исчезал в отдельном чане. Через полминуты они снова были подняты, с них стекала слюна и капли жидкости. Люди протестующе кричали и причитали, пока снова не погрузились в чаны. Присев на корточки рядом с Руголо, чтобы его голос был услышан сквозь крики, рабочий винокурни продолжал объяснять процесс тем же дружелюбным, информативным тоном.

— Понимаете, окунание должно продолжаться как можно дольше. Это все равно, что делать свечи, только наоборот. Вместо того, чтобы постепенно наносить жир на фитиль, душа постепенно высасывается из вас, если хотите, все психическое содержимое человека уходит в жидкость. О, в этой жидкости секрет этого дела! Никто больше не знает его, ни в этом мире, ни в каком-либо другом! Ну, я больше об этом не говорю, ладно? Это наша коммерческая тайна. На что это похоже? Что ж, я не собираюсь говорить, что вам это понравится. Вы чувствуете, как будто из вас вытягивают все соки. Это довольно неприятно. Но через какое-то время ты уже не понимаешь, где ты и кто ты, так говорят. Всё это входит в рецепт приготовления. Затем с последним погружением вас оставляют там, и вы перестаете дышать. Затем начинается рендеринг. Есть много химикатов, гормонов и прочего, вроде молекул памяти, выходящих из вашего мозга, все это тоже входит в состав напитка. Затем мы извлекаем вас, чтобы уточнить консистенцию. После этого напиток поступает в куб для сублимации, а затем в бочки для созревания. Я был на этой работе всю свою жизнь, с детства. Я горжусь той работой, которую мы здесь делаем. Лучшие ликёры Галактики! И вот почему: они суть человека. Что может быть лучше?

Закончив с гордостью рассказывать о своём ремесле, рабочий винокурни с трудом поднялся на ноги и ушел, чтобы вернуться к своим обязанностям. В конце концов гендоване прекратили борьбу, их тела обмякли и на час или два остались полностью погруженными в воду.

Теперь Руголо и Каллиден полностью осознавали предательство Квайлера. Вот почему он привел их сюда: заманил, чтобы они были схвачены и переработаны для удовольствия других.

Но где был сам Квайлер? По-видимому, вернулся к Гундраму. Он ушёл из палатки, по приказу Гундрама, — вспоминали они, — только чтобы принести дурманящую сущность.

— Вот настоящий бизнес Гундрама, — сказал Руголо сквозь стиснутые зубы. — Он не столько торгует вне Ока, сколько торгует в нём! Он заманивает сюда людей, чтобы их превратили в ликёр!

— Зачем ему это нужно? Здесь и так есть люди.

Руголо задумался. Он вспомнил, что Гундрам говорил о местном урожае. То, что он сказал о ценности металла извне.

— Здесь все испорчено Хаосом, в том числе люди — люди в первую очередь. Люди из-за пределов Ока Ужаса, непорочные, незапятнанные, должны производить продукт высшего качества.

— Ты имеешь в виду таких, как мы, — печально добавил Каллиден.

Руголо заметил, что он на что-то смотрит. Он проследил за его взглядом. Под одним из чанов, возможно, случайно отброшенный ногой, лежал предмет, который он узнал. Мелта-пушка Квайлера.

Потом настала их очередь погружаться в чаны.

— Мы можем быть вам полезны! — заискивающе закричал Руголо, когда подошли рабочие. — Я торговец! Мой друг — навигатор! Взгляните на его варп-глаз! Мы можем доставить вам товар лучше, чем Гундрам! Мы знаем, где найти много людей. Они будут дёшевы — просто дайте нам шанс!

Его всё более неистовые крики были проигнорированы. Последние мольбы он прекратил, когда увидел, что смотрит вниз на мутную зловонную поверхность чудовищной смеси, созданной злым гением для поглощения человеческой сущности — его природы, его жизненного опыта, его души.

Лязгнули цепи и их окунули в варево. Она казалась маслянистой, неохотно просачивающейся через одежду. Жидкость жалила кожу Руголо. Он задержал дыхание, но каким-то образом жижа попала ему в рот и в ноздри, заставив его задохнуться. Казалось, он пробыл там целую вечность. Психически он почти ничего не чувствовал — возможно, просто ощущение, что в нём что-то тает — но это было всего лишь первое погружение.

Цепь снова задрожала, когда их подняли из жидкости. Более чувствительный Каллиден держался хуже, чем его напарник. Он приподымался, рыдая и вертясь из стороны в сторону.

— Я не могу этого вынести, Мейнард! Я не могу! Я не могу это вынести! — Его голос разросся до визга, когда они снова опустились. — Помоги мне! Помоги мне! Мама, помоги!

В отличие от Руголо, он больше страдал от психических эффектов процесса погружения, чем от физических. Это было похоже на то, как если бы его разделяли изнутри, поглощающая жидкость заставляла его психические силы просачиваться наружу, как будто через осмос. Это вызвало боль, превосходящую всё, что он когда-либо испытывал. Он бился в чане, пытаясь закричать, рот был наполнен отвратительной на вкус жидкостью, он чувствовал, как она проникает в его лёгкие.

Затем он услышал спокойный, холодный голос.

— Я помогу тебе, Пелор.

Голос его матери!

Он почувствовал её присутствие в чане с ним. Его глаза были закрыты, но он ясно видел её лицо, её дорогое лицо, когда она пыталась его утешить. Трос, удерживающий его на ремне над головой, порвался. Он согнулся пополам и ударился о дно чана. Веревки, связывающие его руки и ноги, оказались ослаблены и стали скользкими из-за маслянистой впитывающей жидкости. Они соскользнули, пока он бился.

Пелор был свободен. Он протянул руку и схватился за край чана.

Поднятый механизмом после второго погружения, Руголо быстро понял, что всё изменилось. Каллиден больше не был его сотоварищем по пытке, больше не висел рядом с ним на цепи. Вместо этого он стоял на полу сарая, держа в руке мелта-пушку. Извергаемое оружием субмолекулярное пламя свистело и ревело перед ним, испаряя людей, обугливая растения и механизмы, посылая волну тепла, которое торговец чувствовал даже там, где находился.

Те, в кого Пелор не попал, метались и сбегали через отверстия в дальнем конце ангара. Каллиден, не теряя времени, нашел шкив, который управлял цепями, и опустил Руголо на пол. После некоторого замешательства он развязал веревки.

Задыхаясь от облегчения, Руголо смахнул с лица липкую вонючую жидкость.

— Как тебе это удалось, Пелор?

Каллиден всхлипнул. Он бросился на плечо Руголо.

— Это была моя мать! — завыл он. — Она освободила меня! В конце концов, это реально! Моя мать в аду, Мейнард!

Руголо оттолкнул его и вопросительно нахмурился.

— Ясно, — сказал он, — иметь мать в аду — это преимущество, если ты в Оке Ужаса.

Руголо выхватил у Каллидена мелта-пушку.

— А теперь давай, пойдём найдём Гундрама. В конце концов, нам нужен его корабль.

Каллиден, спотыкаясь, побрёл за ним.

— Ты можешь убить Гундрама и Квайлера, но ты не сможешь убить Эгелику с помощью этой штуки. Ты видел, что случилось раньше. И вообще, без нее нам не выбраться из Ока.

За сараем бегали аборигены. Но суета возникла не из-за мелта-пушки. Аэроглиссеры вернулись и приземлились сразу за линией мастерских. Прилетавший ранее командир отряда стрелял в воздух из двух грубо сделанных пулеметов, выпуская беспорядочные струи пламени и дыма, и криком подбадривал своих причудливо мутировавших солдат.

— Демон Плевок владеет этим городом и винокурней! — торжествующе орал он. — Его чемпион высрал столько, сколько мог стотонный стегазавр! Выводите своих жён! Плевок голоден!

Он заметил промокших беглецов из чанов с маслянистыми лицами и резко остановился.

— Что вы тут делаете? Вы неудачники! Вы — сосуды с эссенцией! Вернитесь обратно!

Руголо не знал, сколько топлива осталось в резервуаре мелта-пушки. Но ведь и мутант этого не знал! Торговец погрозил оружием налетчику, надеясь, что тот понимает, что это. Это сработало, на лице командира отряда появилось выражение понимания, его глаза на стебельках заметались из стороны в сторону. Он повернулся к своим людям и махнул одной рукой с пулемётом.

— На!.. На винокурню!

Руголо со всей возможной скоростью двинулся вдоль реки, таща Каллидена, и обнаружил, что несколько мутантов остались в тылу, чтобы захватить изрисованный космический корабль. Они были прижаты огнём к своей воздушной лодке, как и Гундрам с Фоафоа, притаившиеся у алого павильона, обмениваясь лазерными лучами с выстрелами из мушкетов. Ни Квайлера, ни Эгелики видно не было.

Самый быстрый путь к звездолёту пролегал прямо посередине, между двумя сторонами, по линии огня.

— Каллиден! — подозвал Руголо. — Когда я скажу, беги изо всех сил, — приказал он.

Пока их не заметили, но перестреливающиеся были слишком далеко для эффективной дальности действия мелта-пушки, хотя, что тревожило, торговец с навигатором сами оказывались в пределах досягаемости лазера Гундрама. Руголо глубоко вздохнул.

— Сейчас!

Он бросился бежать. Когда он преодолел половину расстояния, Гундрам повернулся и посмотрел на него с нелепым выражением удивления. Он выпустил плохо нацеленный лазерный выстрел. Руголо ответил коротким нажатием на спусковой крючок мелта-пушки, приложив приклад к плечу. Раздалось шипение, когда взрыв субмолекулярной энергии перегрел воздух, через который прошёл. Руголо повернулся, чтобы дать ещё один выстрел в направлении аэроглиссеров. Мелта-пушка была оружием ближнего действия, и он был все ещё слишком далеко, чтобы причинить какой-либо реальный вред, но сквозь создаваемую им дымку он увидел, как Гундрам отступил, подняв руки, как будто чтобы отразить жар. Однако Фоафоа воспользовался возможностью, чтобы броситься в атаку на мутантов. Своими выстрелами Руголо невольно прикрыл его.

Он и Каллиден пробежали через ту же клубящуюся дымку все ещё горячего воздуха, чувствуя, как их кожа горит. Через несколько секунд они миновали небольшой павильон. Руголо оглянулся и увидел Фоафоа рядом с аэроглиссерами, мечущегося вокруг них со своим лазерным пистолетом, яркий луч метался туда и сюда.

Бело-голубой луч прошипел у головы Руголо. Он обернулся. Гундрам, должно быть, обошёл с другой стороны павильона. Он стоял на пандусе, ведущем к его космическому кораблю. Они были даже чем-то похожи, и человек, и корабль, стоявший над ним, имели странно схожий, угловатый вид.

Руголо увернулся от ещё одного лазерного выстрела, а затем, приставив приклад мелта-пушки к плечу, с вызовом двинулся дальше. Теперь он был достаточно близко, чтобы испарить Гундрама. Осознав это, тот направил свой лазпистолет на Каллидена.

Они сблизились у подножия пандуса. Это было противостояние. Гундрам с широкой улыбкой искоса посмотрел на Руголо, словно приглашая его нажать на спусковой крючок, зная, что его предсмертный поступок будет заключаться в том, чтобы прожечь навигатору сердце. Внезапно его лицо озарилось восторгом, как будто ему в голову пришла идея.

— По моим корням, по моим словам, по моим тайным желаниям, что ты будешь делать? Я уйду, твоего навигатора тоже не будет. Тебе придется объединиться с моей дорогой безумной сестрой!

Его взгляд сместился на аэроглиссеры. Руголо сделал то же самое, следя за Гундрамом. У Фоафоа в пистолете закончился заряд после убийства нескольких мутантов, он бросил пистолет и выхватил короткую кривую саблю из ножен, привязанных к его бедру. В этот момент пуля из мушкета попала ему в грудь. Он отшатнулся и упал. Мутанты мгновенно напали на него. Его собственная сабля использовалась, чтобы рубить и кромсать его, разрезая туловище на ленточки.

То, что произошло потом, вызвало у Руголо тошноту. Теперь, когда мертвый Фоафоа лежал, его затылок раскрылся, и из него появился его искаженный товарищ Гидан. Карлик размером с младенца поднялся и поплелся к нарисованному кораблю, умоляюще вытянув руки. Пуповина, прикрепляющая его к Фоафоа, была перерублена саблей. Карлик плёлся к ним по траве, окровавленный конец пуповины тащился сзади. Далеко искаженный карлик не ушёл. Один из мутантов схватил его и держа перед лицом, широко открыл рот от удовольствия. Мутант, казалось, считал Гидана младенцем. Он начал целовать его и облизывать широким зеленым языком, Гидан с отвращением корчил лицо и протестующе ревел.

— Могу я предложить, чтобы мы зашли внутрь? — тихо сказал Гундрам. — Думаю, Гидан нашел кого-то нового, кто позаботится о нём.

Руголо это устраивало. Держа друг друга на прицеле, они поднялись по рампе. После разрешающего кивка Руголо Гундрам нажал на кнопку, которая подняла бронеплиту корпуса, открывая проход внутрь. Они прошли внутрь, оказавшись в кабине лифта. С воем он поднял их, плавно остановился и открылся внутрь корабля.

Первое, что увидел Руголо, была Эгелика. Она сидела на незнакомой ему мебели, не на стуле, а на вращающейся табуретке, что ей явно нравилось, потому что она игриво крутилась из стороны в сторону. Увидев их, она сгорбилась и призывно улыбнулась.

— Как приятно снова тебя видеть! — сказала она Руголо. — Тебя зовут Мейнард, не так ли?

Руголо не помнил, чтобы когда-либо называл ей своё имя. Возможно, демон в ней выдернул его имя из эфира.

Они вошли в большую рубку, что было обычным помещением на небольшом торговом корабле, где рубку часто совмещали с жилыми помещениями. Но вот её стиль был совершенно чуждым. Вместо загроможденной замысловатости, которая была нормой повсюду в промышленно развитом Империуме, тут были четкие линии, обтекаемый вид, как внешние линии самого корабля. Здесь не было загроможденных углов и узких проходов, не было выпуклых оплёток и витиеватых украшений на приборах, а цвета были пастельными и незамысловатыми. Руголо никогда бы не почувствовал себя здесь комфортно. Это было извращение. Продукт Хаоса.

— Вы понимаете, что совершили ошибку? Вы дали мне преимущество. Если я убью твоего навигатора сейчас, ты действительно будешь стрелять из этой мелта-пушки в таком замкнутом пространстве? Ты поджаришь нас обоих, а также превратишь всю нашу рубку в шлак. — Мягко сказал Гундрам.

— Меня это совершенно не волнует, — уверенно сказал Руголо. — Я все равно готов это сделать.

Но он отметил, что Гундрам не упомянул Эгелику, описывая эффекты действия оружия.

— А Квайлер где? — спросил он.

Эгелика хихикнула.

— Он на борту.

Взгляд Руголо скользнул по панели управления полетом. Если не считать отсутствия рун и декоративных украшений, он был стандартным.

— Пелор, — приказал он, — иди туда и подними нас с этой проклятой планеты!

Гундрам все еще держал свой лазпистолет нацеленным на навигатора, пока Каллиден повиновался, усаживаясь за странно очищенный от символов пульт управления. Загорелся обзорный экран незнакомой квадратной формы, и двигатель корабля плавно ожил. Они взлетели прочь, сквозь потрескивающие молнии и преходящие виртуальные фигуры, сквозь слой кипящих коричневых облаков. Каллиден вывел их на околоземную орбиту, откуда была видна покрытая высоченными вершинами планета, окружившая себя узором сверкающей энергии.

Без предупреждения Гундрам опустил свой лазпистолет.

— Перемирие, — невозмутимо сказал он.

Руголо опускать мелта-пушку не захотел. Он держал её направленным на торговца Хаоса.

— Приведите сюда Квайлера, — сказал он. — Я хочу отплатить ему за ликёр со снотворным.

— Не было ликера со снотворным. Это Эгелика усыпила тебя. Она может сделать это и сейчас, если захочет.

Руголо вытаращил глаза.

— Покажи ему, Эгелика.

Эгелика подмигнула Каллидену. Он внезапно потерял сознание, ударившись головой о панель управления. Она снова подмигнула. Он пришел в себя и озадаченно огляделся.

Руголо был потрясен осознанием своего бессилия. Гундрам играл с ним. Он опустил мелта-пушку.

— Что вы собираетесь делать? — спросил он.

— Вернуться с нашим грузом на Калигулу — или, может быть, ещё дальше от Ока.

Руголо тоже хотел лететь дальше Калигулы, если сможет. Он замышлял завладеть кораблём и товарами Гундрама для себя.

— Что касается Квайлера, — продолжал Гундрам, — не вините его сильно. Верно, он предал тебя, но он ничего не мог с собой поделать. Помни, он сначала тебя спас. Это было искренне. Но бедный Квайлер — человек непоследовательный, слабый человек. Он обнаружил, что не может обойтись без ликёра. Поэтому он привел вас к нам в качестве оплаты.

— Ты тоже нас предал, — заметил Руголо.

— Я предал тебя? — Гундрам снова неестественно высоко поднял брови. — А что мы вам должны? В чём состояло предательство? Признаюсь, одно время я думал избавить вас от конца в чанах. В конце концов, мы оба торговцы. Если бы радужное облако вернуло ваш корабль в рабочее состояние, я бы отпустил вас идти своим путем. Но… — Он пожал плечами, преувеличенно угловато дёрнув ими, — этого не произошло. В конце концов, вы ценны, поскольку оба пришли извне Ока. Больше всего ценны те, кто пробивается сюда своим путем. Они лучшего качества, намного лучше тех, кого привозят сюда в плен. Вот почему Эгелика оставляет им след.

Руголо задумался.

— Так где Квайлер?

В ответ Гундрам указал на маленький круглый столик. На нем стояла закупоренная бутылка с ликёром желтоватого цвета. Это был тот самый, который Эгелика принесла с винокурни.

— Ты его пил!

Руголо и Каллиден смотрели в ужасе.

— Это Квайлер?

Эгелика заплакала.

— По крайней мере, часть его. Остальное в бочке, созревает!

— Он предал и бросил нас, помните, — вставил Гундрам. — Мы не могли этого допустить из-за моих корней! Но подходящий конец, не правда ли? Квайлер знал, что рано или поздно он окажется в бутылке, я не сомневаюсь.

Эгелика встала.

— Давай, брат. Загладим вину перед двумя этими дураками. Возьми их с собой.

— Как пожелаешь, сестра. Ты всегда была мягкосердечна.

Она жестом указала Каллидену убраться из кресла пилота и села на его место, готовя панель управления для путешествия. Ее движения были уверенными; было ясно, что она опытный пилот. Руголо почувствовал облегчение, хотя и смешанное с недоверием. Без Эгелики они никогда не смогли бы покинуть Око, и здесь она предлагала забрать их сама. Но это предложение сделала женщина или демон?

Внезапно она посмотрела на обзорный экран, ее рука приподнялась.

— Брат, смотри!

Все взгляды обратились к обзорному экрану. На нем было большое темное пятно, окруженное звездами и светящейся пылью.

— Кластер Роз! Он исчез!

Гундрам подошёл ближе, вгляделся, его высокая фигура наклонилась.

— Нет, он все еще там. Видишь, он закрывает позади себя звёзды. Стемнело, вот и все.

— Да, я вижу, — пробормотала Эгелика. — Цикл прошёл. Сейчас хорошее время, чтобы убраться отсюда, брат.

Она снова вернулась к приборам пилота, развернула корабль, готовясь к старту. На экране показалась бурлящая красно-коричневая сфера солнца планеты с шипами.

Каллиден и Руголо застыли от ужаса. Солнце содрогнулось, в то время как гигантская сердитая голова на плечах высунулась наружу, быстро огляделась, а затем погрузилась обратно, солнце сомкнулось над ним, закручиваясь, как и прежде, красно-коричневым клубком.

Если Гундрам с Эгеликой и заметили видение, они никак его не прокомментировали. Эгелика дернула рычаг. Раскрашенный космический корабль ускорился, оставив позади солнце и его одинокую планету.

Затем она издала пронзительный крик.

— Брат! Я теряю контроль над кораблём! Мы падаем! Что-то нас держит — я не могу вырваться!

На обзорном экране все звёзды исчезли. Была только мерцающая чернота. Они падали. Не на планету с шипами. Не в его гневное солнце. Они погружались глубоко во тьму, которая когда-то была Кластером Роз.

Часть пятнадцатая

ЧЕРВЬ В РОЗЕ

На стебле Хаоса увядали огромные розы. Солнца в форме роз, планеты в форме роз — корчились и чернели, пораженные ужасной язвой. Видения красоты и гармонии повсюду превращались в грязь. Бледные мерцающие червеобразные формы лезли из-под лепестков планет, теперь уже разлагающихся, превращая все, к чему они прикасались, в слизь. Когда-то зачарованные пейзажи покрылись извивающимися, скользящими, шелестящими массами отвратительных, мерзких насекомых и рептилий. Человеческие жители с их прежде мирной природой превратились в рычащих зверей, одержимых ненавистью ко всему живому.

Великолепный пример тзинчианских перемен! Все последователи Великого Бога одобрительно взревели!

Сгустилась кромешная тьма. Наступила тишина. Сержант Абдазиил Магрон из легиона Темных Ангелов, неспособный видеть ни на какой частоте, доступной его шлему, почувствовал, как перчатка капитана лязгнула по его доспехам, удерживая его. «Подожди, сержант».

Потом его забрало начало что-то показывать. Не совсем свет; нет, не свет. Видимая чернота. Черный свет. Бесцветье. Проявившая себя ничтожность.

Магрон посмотрел наверх. Эбеновое солнце сидело в угольно-черном небе. Солнце, которое светилось в кромешной тьме, омывая пейзаж негативным светом. Как могло существовать такое противоречие?

В этом киммерийском небытие Магрон мог видеть капитана Абаддаса, хотя и не так, как раньше. Он даже мог видеть цвета своих доспехов, похожие на эмаль, тускло светящуюся из черных глубин. Город вокруг них тоже сиял черным светом, но он менялся. Сверкающие минареты и элегантные бельведеры рушились и вздымались, превращаясь в уродливые гротески, грубо высеченные пещеры и деформированные груды.

Тьма вошла в душу сержанта Магрона. Все на площади — и вторгшиеся космодесантники Альфа-Легиона, и сбитая с толку толпа защитников — остановились, словно замороженные, во время погружения Кластера Роз в кромешную тьму. Теперь они снова начали двигаться. Хотя Магрон призвал Императора в своем боевом кличе, теперь он забыл даже об этом. Боевой гнев овладел им. Если бы не было других врагов, он мог бы даже броситься на своего капитана.

Рыцари и воины города, несмотря на то что они были лучше вооружены, не могли сравниться с космодесантниками Альфа-Легиона, которые быстро пробивались сквозь кровь, потроха, раздавленные доспехи и расколотые кости, продолжая своё неудержимое наступление. Они пренебрегали болтерами, которые не доставали из магнитных креплений на доспехах. Вместо этого они пользовались энергобулавами и молотами, все время издавая согласованный гул молитвы какому-то невообразимому Темному богу, песнопение, которое поднималось и опускалось, становясь все более пылким по мере того, как бойня нарастала.

Всё, что Магрон мог понять в этой песне, так это то, что она говорила о крови, смерти, раздробленных черепах, о дарах Владыке бойни, к которому они обращались. Он бы вообще не назвал их космодесантниками, если бы Абаддас не сказал об этом. Но какое-то нечёткое чувство чести заставило его тоже убрать болтер. Перед ним стояла фигура, чья броня изменилась до неузнаваемости. Шлем превратился в голову разгневанной птицы с крючковатым носом, окутанной густой шерстью, увенчанной двумя огромными завитыми рогами, с концами, торчавшими вперёд. Основная часть доспехов представляла собой рельефные изображения, украшенные сценами бойни и кровавых жертвоприношений, которые, казалось, каким-то образом могли проецироваться в видимую тьму, как голограмма. Силовая булава в одной руке, силовой молот в другой, Десантник Хаоса отступил в замешательстве, увидев броню, которая не была изменена и не затронута Хаосом. Затем его булава встретилась с цепным мечом Магрона, а молот в другой руке ударил Темного Ангела в шлем. Магрон поднял руку, чтобы отразить удар молота. Сила удара, принятого им на керамитовые наручи, была для него неожиданностью. Он бросился вперёд, намереваясь атаковать, чтобы нанести любой урон остриём своего гудящего цепного меча — и был отброшен с неожиданной силой.

Голос капитана Абаддаса прозвучал в его ухе: — Не взывай к своему мёртвому Императору, сержант — он тебе не поможет. Альфа-Легионерам помогают боги Хаоса. Зови их тоже! Призывай Изменяющего Пути!

Слова Абаддаса должны были быть едва понятны сержанту Темных Ангелов, но почему-то это было не так. Сержант Магрон теперь знал, что Император мертв, он знал, что великие боги Хаоса теперь правят вселенной — и с ними можно заключить договор! Как будто червь проник в его разум, так же как бледные черви, которые с наступлением зловещей ночи в Кластере Роз появлялись из возникающей слизи.

Его ярость и жажда крови превратились в маниакальную решимость призвать любую силу, несмотря ни на что, которая поможет ему победить. Он прорычал во весь голос: — ИЗМЕНЯЮЩИЙ ПУТИ! ДАРУЙ МНЕ СИЛУ!

Это был не просто ритуал. Это был крик души. Его охватило ощущение свежей силы. Он захотел увидеть лицо Альфа-Легионера, который чуть не победил его с помощью демонического оружия. Магрон выхватил болтер и выстрелил с близкого расстояния в птичий клюв на шлеме врага. Космодесантник Хаоса пошатнулся. Странный шлем треснул, затем развалился.

Лицо, которое смотрело на Магрона, было окровавленным черепом с круглыми, выпуклыми, налитыми кровью глазами. Это было не то лицо, которое он мог понять, лицо без признаков человечности — но по необъяснимым причинам Магрон счел его достойным восхищения и даже зависти. Он произвел единственный выстрел, который разбил голову без кожи. Гнилостное мозговое вещество зелёного цвета брызгами разлетелось все стороны. Медленно, с величием колосса, громоздкая фигура воина упала.

Капитан Абаддас мрачно улыбнулся про себя. Первым шагом сержанта Магрона на пути перехода в служение Хаосу было то, что он спустился целым и невредимым, поднесенный каким-то загадочным течением варпа, на поверхность Родониуса 428571429, и смог очнуться. Теперь он сделал второй, более разрушительный шаг.

Сражаться в темноте было странно, как в трансе. Смутный шум окружал Магрона. Обернувшись, он стал искать во тьме другого противника, еще одного врага, которого нужно убить. Абаддас рядом сражался с космодесантником Альфа-Легиона, сойдясь вплотную, оба не позволяли друг другу использовать оружие, их силовые доспехи выли и гудели. Магрон подошёл к Альфа-Легионеру и применил свой цепной меч там, где, как он знал, он будет наиболее эффективен — по горжету, где шлем соединялся с корпусом силового доспеха. Доспехи Хаоса конструктивно ничем не отличались. После некоторого сопротивления его цепной меч глубоко врезался в соединение. Голова вражеского космодесантника отлетела в сторону.Капитан Абаддас поднял перчатку в знак приветствия.

Магрон ликовал. Не имело значения, что победа была за захватчиками, которые теперь ходили по колено в грудах изрубленных тел. Битва была славной!

— Мы сделали, что могли, брат-сержант. Сейчас мы в меньшинстве. Надо уходить, — услышал он спокойный резкий голос капитана Абаддаса.

Магрон не хотел ему подчиняться. Ему хотелось сражаться до тех пор, пока он не встретит неминуемую смерть от рук Альфа-Легионеров — до тех пор, пока не сможет убить хотя бы нескольких из них. Но он все еще обладал дисциплиной Тёмного Ангела. Он не мог ослушаться старшего брата-офицера.

Оба воина взяли в руки свои болтеры, выпуская короткие очереди, чтобы прикрыть свое отступление. К удивлению Магрона, Абаддас не вернулся к своему зверокораблю. Он попятился к краю эспланады и к обвалившимся и искаженным зданиям, которые послужили бы хорошим укрытием, если Альфа-Легионеры начнут их преследовать. Магрону было дико впервые видеть каменную кладку, которая текла и преобразовывалась, как неконтролируемая опухоль. Когда они отошли в один из переулков, черный свет стал больше похож на обычную тьму, светящийся тьмой черный шар солнца на мгновение скрылся из вида. Сержант вытянул руку и погладил стену. Она выглядела твердой, но грубой, напоминая плохо разлитый, несглаженный бетон.

А затем в мгновение ока тьма, негативный свет, исчезла. Яркое сияние высветило разрушенный город.

Выйдя из тени, они увидели, что солнце снова изменилось и превратилось в сверкающую сферу цвета крови. Но это было ещё не всё. Это солнце было всего лишь маленьким шаром, окружённым двумя поистине огромными фигурами. Магрон смотрел, не веря своим глазам. Этого не могло быть. Должно быть, у него была галлюцинация.

Оба огромных существа были крылатыми, но в остальном совершенно непохожими друг на друга. Слева — смутно гуманоидное птицеподобное животное с гребешком и перьями, с клювом и когтями, с переливающимся, меняющим оттенки оперением. Справа — величественное, устрашающее существо с волчьим лицом и тройными рогами, тоже отдалённо похожее на человека, в короткой броне, украшенной черепами, с огромным боевым топором и плетью. Оба смотрели на мир свысока, горящими глазами, в которых были хитрость, знания и сила. Трудно было оценить степень их масштабности. Если бы они действительно стояли у солнца, как казалось, им пришлось бы простираться на десятки миллионов миль. Но, возможно, они были поблизости, возможно, чуть выше атмосферы, а значит, всего на несколько сотен миль размером.

Неуклюже капитан Абаддас пал на колени, как и все космодесантники Альфа-Легиона и немногие выжившие защитники — все смотрели на появившиеся вверху фигуры.

— На колени, сержант! — рявкнул Абаддас. — Это не видение. Это не проекция. Это реальность!

Магрон замер. Преклонить колени перед силами Хаоса? Что бы о нем подумал Император!

— На колени! — Голос Абаддаса стал резче. — Разве ты не обращался к Изменяющему Пути? Посмотри, как быстро на твою молитву был дан ответ! Не оскорбляй слуг Темных богов!

Погибший Император отступил в сознании Магрона, когда он взглянул на эти образы новой вселенной. Теперь он понял, то, что капитан пытался сказать ему, было правдой. Здесь была сила, о которой он даже не мог мечтать. Медленно он преклонил колени и присоединился к Абаддасу в почтении.

Птичий клюв раскрылся, и громкий курлыкающий голос донёсся до поверхности планеты. Магрон даже не спрашивал себя, как этот голос может пройти сквозь космический вакуум. Здесь не было места таким рациональным вопросам.

В словах великого демона не было даже тени малейшего сомнения.

«ГОТОВИТСЯ БОЛЬШОЕ ДЕЛО. ДЕЛО, ДЛЯ КОТОРОГО Я И МОЙ ДРУГ ХАК'АКАОЗ'КХЫШК'АКАМИ СОЗДАЁМ АЛЬЯНС. ВЫ НУЖНЫ, МОИ ВЕРНЫЕ. СОБИРАЙТЕСЬ! ДЛЯ ВАС ЕСТЬ ДЕЛО!»

Демон сделал лёгкий жест когтистой лапой. Казалось, что для простых жителей города сила тяжести переменилась. Они взлетели в небо огромной толпой, кувыркаясь, размахивая руками и ногами и извиваясь. На высоте около четверти мили все исчезли.

И не только в городе, хотя Магрон и другие присутствующие не могли этого знать. По всей планете и на бесчисленных планетах звёздного скопления, где одновременно появлялись два великих демона, которым не препятствовали нормальные законы пространства и времени, милионы созданий аналогичным образом забирались на службу в адские миры-кузницы Чи'хами’цанн Цунои.

Это не затронуло воинов Хаоса, космодесантников-предателей, и всех, кто ранее получил знаки благословения Хаоса. Два демона, друзья на время, развернулись и улетели, их формы исчезли в космосе. Капитан Абаддас поднялся на ноги и указал бронированным пальцем на левое наплечье Магрона.

Там, сияя, как мерцающая ртуть, красовался извилистый знак, которого раньше не было. И имперский орёл на его нагруднике исчез.

— Ты хорошо поработал, брат! Это признаки того, что тебя вознаградили. Служи Хаосу всем своим сердцем, и ты получишь ещё много даров.

Космодесантники Альфа-Легиона, оставшиеся в пустом городе, маршировали, продолжая петь, обратно в свой корабль-собор.

— Они идут, чтобы продолжить войну в другом месте, — сообщил Абаддас Магрону. — Сбор сил ведётся по всему звёздному скоплению.

— Значит, два существа, которых мы видели… Боги Хаоса? — спросил Магрон, все еще ошеломлённый этим чудом.

— Нет, они великие демоны, один слуга Тзинча, другой — Кхорна.

Магрон вспомнил, что это были имена, которые использовал рыцарь, когда спрашивал Абаддаса.

— Если они союзники, почему их сторонники воюют друг с другом?

Из-под забрала капитана раздался короткий невесёлый смех.

— Это не тот мир, к которому ты привык. Здесь всё устроено иначе. Когда демоны разговаривают, их слова образуют миазмы, которые перерастают в войну между их последователями.

Звездолет-собор поднялся в небо и исчез. Теперь с планетой-розой происходило что-то новое. Вокруг разрушенного города всё ещё были видны изогнутые и почерневшие остатки сгруппированных лепестков планеты, когда появился свет, уходящий в небо. Теперь они полностью рассыпались и исчезли. Искаженный город тоже рухнул и, казалось, погрузился в землю под ним. Вскоре остался только голый пейзаж, усеянный внезапно извергнувшимися вулканами и шелестящими деревьями какого-то инопланетного вида, всё в кровавом свете красного солнца. Осталось это, и продукты недавней бойни в виде истерзанных трупов.

После ухода Чи'хами'цанн Цунои его магическое влияние оставило звёздное скопление, и теперь оно возвращалось в свое прежнее естественное состояние, каким было до начала варп-шторма, известного как Око Ужаса. За исключением, конечно, его человеческого населения, которое в некоторых случаях заменяло инопланетное население, которое жило там раньше.

Капитан Абаддас огляделся, как будто удивленный переменой.

— Я привёл тебя сюда, чтобы кое с кем познакомиться, — наконец сказал Абаддас. — Пойдем со мной.

Они пошли пешком по бесплодной местности. Пока они шли, Абаддас начал рассказывать о Силах Хаоса.

— Есть четыре главных бога Хаоса, — сказал он. — Один из них, с которым ты не захочешь иметь дело, — Слаанеш, бог необузданной чувственности и извращений. Он связан даже не с человечеством, а с инопланетной расой, называемой эльдар. Тзинч обладает величайшей мудростью и непревзойденным мастерством в магии. Затем есть Кхорн, бог-воин. Нургл, возможно, самый странный бог из всех, потому что он распространяет болезни и заразу, но с его помощью можно научиться переносить любые несчастья. У каждого из этих великих повелителей есть неизвестное количество великих демонов, которые подобны полубогам, они выполняют приказы богов. Есть также меньшие демоны и, конечно, человеческие чемпионы, которые могут со временем достичь статуса самих демонов. Люди могут стать как боги, бессмертными и наделенными божественными силами.

Магрон с восхищением прислушивался к этому рассказу о пантеоне.

— Преступление Императора, — осторожно добавил Абаддас, — заключалось в том, что он пытался лишить человечество возможности такого прогресса, оставив его только для себя.

— А какой из четырех сил поклоняетесь вы, капитан? — поинтересовался Магрон после того, как обдумал полученную информацию.

— Я не посвящаю себя никому конкретно, — ответил Абаддас. — Выбор не обязателен. Однако для тебя привязанность к единственному богу — самый быстрый путь к радостям и славе Хаоса.

— А к какому?..

Абаддас на мгновение замолчал, словно размышляя.

— Я знаю твои качества, брат-сержант. Воин твоего достоинства должен поклоняться Кхорну, богу войны. В служении ему ты найдёшь полное удовлетворение.

Некоторое время они шли молча.

— Брат-капитан, — сказал Магрон, — умоляю вас, расскажите мне о последних днях, когда, как вы говорили, наш легион был почти уничтожен.

Абаддас колебался, не желая этого делать. Но потом решил, что уклончивость может вызвать у Магрона подозрение. Он начал мешать правду с ложью.

— Мы боролись упорно и до последнего, — сказал он. — В конце концов, те силы, что остались от нашего легиона, отступили к Калибану и подверглись осаде гораздо более сильных повстанческих сил. К тому времени Император был уже мертв.

Он сделал паузу, искренне вспоминая титаническую борьбу.

— Битва была настолько ожесточенной, что от Калибана остался только фрагмент, который удерживали защитные экраны центральной крепости-монастыря. Ты будешь удивлен, сержант, когда я скажу тебе, кто возглавлял осаждавших.

Магрон ждал, что он продолжит.

— Несущие Слово.

Несмотря на то, что его мировоззрение начало меняться, Магрон был потрясен до глубины души.

Несущие Слово были единственным легионом Адептус Астартес, который, возможно, превзошел Тёмных Ангелов в религиозном рвении. Само их имя было олицетворением страсти к миссионерству. Во время Великого крестового похода они несли поклонение Императору на каждую покоренную планету, повсюду воздвигая соборы и памятники. Он впервые услышал об их отступничестве. Во время восстания связь была нарушена, и новости распространялись медленно.

— Да, самые преданные Императору были одними из первых, кто покинул его, — мрачно продолжил Абаддас, — полная потеря веры, которая парадоксальным образом выросла из их религиозного рвения. Несущие Слово решили, что Император не достоин поклонения. Он был всего лишь человеком, да ещё и склонным к ошибкам. Теперь они поклоняются великим богам Хаоса с той же самоотдачей, которую они когда-то отдавали Императору, целиком и полностью.

Два космодесантника в силовых доспехах продолжали шагать по пересечённой местности. Абаддас знал, что Магрон борется с самим собой. Но Хаос помогал ему, помогал ему найти путь. Скоро придет дополнительная помощь.

— Надеюсь, ты найдёшь эту историю поучительной, — сказал он через некоторое время.

— С кем мы сейчас собираемся встретиться? — спросил Магрон.

— С капелланом Несущих Слово.

Пока они шли, Великая ночь Кластера Роз медленно вернулась. Солнце почернело. Но на этот раз излучаемый им негативный свет смешался с огненным сиянием многочисленных вулканов. Смесь черного и красного света была ещё более жуткой, чем тьма. Было очевидно, что Чи'хами'цанн Цунои, демон Тзинча, создавший Кластер Роз, уничтожил его только для того, чтобы его появление выглядело более драматичным. Остававшийся цикл Вечной Ночи теперь заново накладывался на изначальную природу планеты.

Проходили часы, пока они шли по неблагоприятному ландшафту. Иногда вдали проползали смутные сутулые фигуры, которых не увлекло к великому демону.

— Святилище капеллана не за горами, — наконец объявил капитан Абаддас.

Он остановился. В поле зрения появилась высокая конструкция. Это был космический корабль, но необычной формы, какой-то летящей, обтекаемой. В черном свете по нему пробегали полосы мрачных оттенков. А у основания корабля разворачивалась ужасная сцена.

Часть шестнадцатая

ЛИНКОР «ПРАВЕДНОСТЬ»

Придерживая сумку с инструментами, висевшую на матерчатом ремне на бедре, ремонтник-механик третьего класса Грагш встал на колени перед вторичным вспомогательным трансформатором, одним из пятидесяти, которые он обслуживал. Механик приложил ухо к кожуху и внимательно прислушался, потом покачал головой. Все было настроено, изношенные детали заменены, но все равно звук не был ровным.

Мир Грагша представлял собой загроможденный отсек, похожий на пещеру, один из бесчисленного множества в огромных внутренностях «Праведности», линкора класса «Готик». Отсек пересекали проклёпанные и почерневшие опорные стойки. Шланги, кабели и инфоканалы передачи данных превратили его в джунгли. Трубы диаметром от дюйма до десяти футов протискивались повсюду сквозь мрачное пространство. По обеим сторонам располагались многочисленные проходы в соседние отсеки и коридоры.

Пол был залит маслом и зеленоватой жидкостью. Единственным источником света было красное свечение фонарей на потолке. Шумно было всегда. Шипение, лязг, свист и грохот, а также постоянный отдалённый рев двигателей главного привода, от которого содрогались стены. Грагш не знал другого мира, кроме этого. Он был доставлен на борт в возрасте шести лет, вопреки правилам, его родителями, которые были младшими мичманами. По какой-то неизвестной ему причине на следующий день они были казнены, и «Праведность» отправилась в путь с маленьким Грагшем на борту. Механики заботились о нем и учили его, пока он рос. Теперь он был намного старше, его лицо выглядело постаревшим и у измождённым. Он никогда не покидал линкор и даже не знал, что это флагман линейного флота Обскурус. Он вообще мало знал о внешней мире. Когда гул выстрелов мощных орудий «Праведности» разносился по внутренним помещениям, он даже не догадывался, участвовал ли военный корабль в битве, учениях или испытательных стрельбах.

В его невежестве не было ничего необычного. Многие из членов экипажа низкого ранга забыли о любой другой среде обитания.

Грагш поплёлся к своему начальнику.

— Магистр, я не могу починить номер пять. Лучше сообщить об этом техноадепту.

Наблюдатель, следивший за его усилиями с галереи наверху, пожал плечами, кивнул и заговорил в комм-трубку. Вскоре появился техноадепт в рабочей мантии с капюшоном, украшенной загадочными символами. Он выслушал невнятный отчёт Грагша, наклонился, осматривая корпус трансформатора, затем полез в свою рабочую сумку и вытащил горшочек освящённой красной краски и кисть. Он аккуратно, каллиграфически точно кое-где нарисовал, кое-где обновил символы Бога-Машины и шестнадцатеричные знаки письменности на корпусе, в то же время громко декламируя литанию, призванную успокоить Дух машины. Затем он отступил в сторону.

Внезапно трансформатор плавно загудел. Грагш приложил к кожуху свой тестовый измеритель и от удовольствия улыбнулся. Машину вылечили.

Не сказав больше ни слова, техноадепт двинулся прочь, с достоинством перешагивая через грязь на металлическом полу, ведущем к трапу. Поднявшись по лестнице, он счистил масло со своих ботинок и вошел в подъёмник, поднявший его на несколько более упорядоченный уровень — в отсеки инженерной координации и контроля.

Беспорядочные джунгли машинных отделений и механических цехов, которые он только что посетил, простирались на целую имперскую милю, и сюда не входили отсеки массивных двигателей, как варпа, так и реального пространства, занимавшие полторы мили в кормовой части линкора. Секция инженерной координации и контроля занимали небольшой отсек с низким потолком. Вместо какофонии звуков нижних палуб здесь было слышно шипение воздушных фильтров, щелчки и гул табуляторов. Пахло здесь сладковатым запахом благовоний, просачивающимся из расположенных рядом храмов. Примерно сотня техноадептов работали за длинными столами со считывающими экранами в обрамлении золота и электрума, приставив к горлу звуковые трубки.

Офицер флота собирал почасовой отчет. В отличие от тех, кому приходилось спускаться в недра линкора, он был безупречен в своем тёмно-синем кителе с высоким воротником-стойкой и эполетами на плечах, подпоясанный белым поясом с висящей на нем черной кобурой, и в черных начищенных сапогах.

Медальон в виде звёздной вспышки, свисающий с аксельбанта на его груди, указывал на то, что он принадлежал к одной из потомственных семей Имперского Флота. Вышивка на левом рукаве показывала его звание и принадлежность к инженерной службе. На поясе офицера на левом боку висела короткая сабля в ножнах — верный знак того, что «Праведность» скоро вступит в бой.

Взяв небольшой планшет с собранными данными, офицер поднялся на лифте на полмили вверх в сторону верхней палубы. Он прошёл по коридору, вдоль стен которого стояли вооруженные охранники. Затем он вошёл на мостик флагмана.

Даже сюда доносились рокочущие звуки работы главных двигателей линкора. Мостик в виде широкого полумесяца во многих отношениях был местом куда более мрачным, чем похожие на подземелья инженерные отсеки, особенно сейчас, когда объединенные боевые флоты готовились войти в Око Ужаса. Лорд-командующий милитант Дранг, прекрасно выглядевший в великолепной форме, включая фуражку с остроконечной тульей, способную преобразиться в полноценный космический шлем, со сверкающим протезом в глазнице, неспешно ходил взад и вперед. За его спиной, лицом к обзорным экранам, стоял адмирал. Группы офицеров-специалистов, артиллеристов, тактиков, аналитиков, рассаживались по местам за пультами.

Обычные для любого космического корабля клубки шлангов и кабелей свисали с потолка. Фризы из защитных рун и гримасничающих горгулий сверкали со стен в тусклом, неравномерном свете. В центре мостика стояло пять кресел, похожих на троны. В них так сильно, что они были почти не видны, были погружены пять маститых навигаторов с огромным опытом, пучки серебристых шлангов струились из их головных уборов, ведя к разному оборудованию. Позади них стояли пять кресел поменьше. В них содержались «первичные» псайкеры самого чувствительного типа, полностью обездвиженные. Их нашли с трудом, так как «дикие» псайкеры большой силы в Империуме жили недолго, являясь всего лишь расходным материалом, как, впрочем, и навигаторы в данном случае. От них не ожидалось, что они переживут то, что могут увидеть в Оке Ужаса. Этих псайкеров окружали адепты из Схолы Псайкана, наблюдая за зельями, поступающими в их кровь, и прислушиваясь к крикам их дрожащих душ.

Изогнутая передняя переборка мостика представляла собой множество обзорных экранов, частью овальных, частью восьмиугольных. На одном из них была изображена главная палуба «Праведности», двигавшейся в космосе, длиной в четыре имперских мили, с рядами ангаров для корветов типа «Кобра», перехватчиков «Опустошитель» и бомбардировщиков «Роковой огонь». На экранах можно было увидеть надстройки и вынесенные внешние опоры массивного корабля, замысловатые зубчатые башни, казематы с горгульями и пуансоны, несущие мощное вооружение линкора.