Аннулет. Книга 6 – Паладин II

Глава 13

Глава 13

На приёме было многолюдно, при этом обстановка мне понравилась. Играла негромкая музыка, сновали официанты с бокалами легкого вина. Вдоль окон протянулись столы с закусками. Освещение было неярким, этакий полумрак, необычно и приятно. На подобных приёмах, как правило, очень много света, и из-за этого сама обстановка излишне официальна.

В начале вечера в центр зала вышел Борис Станиславович Павлов. Музыка сразу смолкла, голоса затихли. Дождавшись всеобщего внимания, Борис величественно произнёс:

— Рад приветствовать дорогих гостей на нашем приёме, — по правую руку от князя стояла крепкая, слегка полноватая женщина, скорее всего, жена. Она царственно кивнула всем собравшимся. — Вчерашний день был чёрным днём нашего города. Мерзкие твари погубили немало жизней аристократов, военных и простых людей. Почтим минутой памяти погибших героев!

Князь замолк, опустив глаза. Когда минута истекла, он продолжил свою речь:

— Наши друзья, родственники и знакомые достойно сражались и одолели тварей. В этом зале находится немало людей, которые не стали отсиживаться за стенами города и приняли участие в бою, — он слегка поклонился, — моя вам благодарность! Среди наших гостей сегодня князь Шувалов, паладин Аннулета, который, рискуя своей жизнью, с горсткой смелых смог закрыть навсегда мерзкий нарыв на теле Империи. Благодарю!

Павлов безошибочно нашёл меня взглядом среди людей и поклонился мне.

— Но, несмотря на гибель людей и потери, мы по-прежнему сильны! Жизнь наша продолжается. Никогда Империя не преклонит свои колени перед мерзкими захватчиками! Давайте праздновать нашу победу! За победу, за Империю! — Он поднял бокал и, не останавливаясь, выпил его до дна.

За князем это действие повторили все собравшиеся в зале, включая и меня.

Его речь переменила моё мнение о приёме. В чём-то Павлов прав. Да, погибли люди, но одержана победа. Грех её не отметить.

После того как меня представили, мне уже не суждено было оставаться одному. В мою сторону сразу началось паломничество. Многие просто хотели пожать руку, кто-то — познакомиться. Я уже устал отбиваться от девушек, которых здесь хватало с избытком, когда ко мне подошёл мрачный Иван Грищенко.

— Что-то случилось? — поинтересовался я.

— Ты случился, — он слегка поморщился, — не ожидал от Бориса такой подставы!

— О чём вы?

— Он представил тебя! Уверен, вскоре дело дойдёт до дуэли! А я отвечаю за твою сохранность!

— Эй! Не надо говорить так обо мне, будто я предмет какой-то! — Настроение у меня было хорошее: вокруг много красивых девушек, да ещё и шампанское начало действовать. — Пока никаких проблем!

— Вон они, идут! Зря я девушек от тебя отогнал.

Обернувшись, я увидел трёх молодых людей с решительными лицами, которые, раздвигая танцующие пары, явно двигались в мою сторону.

— Я вызываю тебя на дуэль, лживый выскочка! — не дойдя до меня пары метров, выкрикнул один из них.

— М… — Я задумчиво посмотрел на кричавшего. Лет ему, наверное, около двадцати пяти. Стройный, симпатичный, но какой-то женственный. Слишком правильные и тонкие черты лица, пухленькие губы. — А ты кто? И какой повод?

— Мой отец погиб, защищая Барнаул! А ты! Ты порочишь его память и честь! — Рядом с ним встала пара его приятелей, разглядывая меня исподлобья.

— Ты так и не представился, да и не помню я, чтобы порочил кого-то… — Я неожиданно развеселился. Ситуация — как в бульварных романах. Меня решили вызвать на дуэль, а причину не придумали? Или что это вообще такое?

— Я — главный наследник рода Сутининых. Ты заявил, что военные трусливо отсиживались за стенами, пока ты закрывал прорыв!

— Интересно, наследник рода Сутининых, ты продолжай, продолжай. Кому я это заявил, где, когда? Я бы сам оторвал руки этому гаду! — Парень явно не ожидал подобного ответа и слегка растерялся. Люди вокруг стали стягиваться к нам, внимательно прислушиваясь к диалогу.

— Ты… Ты в видео заявил об этом! — Он наставил на меня трясущийся палец.

— Серьёзно? — Я с улыбкой глянул на этого клоуна. Потом в мою голову пришла мысль, что не стоит над ним издеваться. Всё-таки вчера парень потерял отца и с горя, похоже, пил весь день. Об этом говорят его безумный взгляд и слегка неуверенные движения. — Покажи мне это видео, и если я действительно такое заявил, то готов принять дуэль и принести свои извинения.

— Показать? — Тот беспомощно огляделся. Один из друзей наклонился к нему и начал что-то шептать.

— Ты не доверяешь моим словам, — гордо задрав подбородок, произнёс Сутинин, — и этим ещё больше оскорбляешь меня и мой род! Я требую сатисфакции! — слегка запинаясь на последнем слове, надменно заявил он.

— Император запрещает паладину Аннулета вступать в дуэли, — вышел вперёд Иван Грищенко. Я от его слов лишь устало поморщился. Вот, вроде, умный мужик, но вообще головой не думает. Включает солдафона — и вперёд! Сказали — защищать паладина, значит, будем защищать. И плевать на мою репутацию.

— О! Получается, из-за спины Императора можно тявкать сколько угодно и поливать грязью достойнейших людей? — Парень упрямо продолжал стоять на своём. — Ты — трусливая псина! — Он резко толкнул меня в плечо.

— Ладно, — ему удалось вывести меня из себя, — дуэль так дуэль!

— Отлично! Здесь и сейчас! Предлагаю холодное оружие. Дуэль до смерти, или пока противник не сможет продолжать бой!

— Согласен, — резко ответил я, глядя на мгновенно побледневшего Грищенко.

Сквозь толпу протиснулся недовольный Борис Станиславович.

— Дуэль состоится через пятнадцать минут на площади перед домом! Прошу разойтись и дать время молодым людям подготовиться!

Народ начал активно расходиться. Наследник рода Сутининых ушёл одним из первых.

— Борис! Это твоя вина! — Грищенко грозно посмотрел на князя.

— А ты на меня не рычи, — спокойно встретив его взгляд, ответил Павлов, — ему всё равно не удалось бы избежать дуэли. Пусть это произойдёт в моём доме, под нашим присмотром. Военные его слов не простят.

— Стоп! — Я поднял руки, привлекая к себе внимание. — Каких слов?

— Тех, что ты сказал блогеру. Как там её, Облако?

— Я не говорил ничего плохого про военных. Она ляпнула, что я герой и всё такое, но я же её и поправил, сказал, что она не права.

— Это не важно, — махнул рукой Борис Станиславович, — никого такие тонкости не интересуют. Тут главное — что ты оказался в одном контексте. Военные проиграли и бежали. Ты закрыл прорыв и спас людей. Даже если ты начнёшь хвалить военных и Императора, это делу не поможет.

— Это была совместная операция… — Я помотал головой, пытаясь понять, что мне пытаются донести. Павлов и Грищенко смотрели на меня, как на маленького ребёнка.

— Само существование паладина задевает честь военного ведомства. Особенно, если учесть, что тебе всего восемнадцать лет. Ты можешь сделать то, чего не могут они. Люди, отдавшие всю свою жизнь службе. Они будут гибнуть на поле боя, защищая страну от зверей и тварей из прорыва, а потом снова придёшь ты и закроешь эту мерзкую дыру. И кому будет благодарен народ? — Грищенко не выдержал и, снова включив наставника, начал мне терпеливо объяснять, в чём я не прав.

— Да… и что делать? Не закрывать прорывы? Бороться со всем военным ведомством? Это как-то неправильно. Мысль я понял, но каков выход из данной ситуации?

— Доказать, что ты достоин. Победить на нескольких дуэлях. Или проиграть, но с достоинством. Плевать на всех. Ты — князь! — твёрдо ответил Борис Станиславович и хлопнул меня по плечу своей здоровенной лапищей — так, что я чуть не вошёл в землю по колено.

— Лучше расскажи, что ждать от Сутинина-младшего? — перешёл сразу к делу Иван обратившись к Павлову.

— Аристократ, двадцать семь лет. Скорее всего, выберет шпагу, — Борис Станиславович окинул меня критичным взглядом, — у Виталия шансов победить нет, — поставил он точку, озадачив меня.

— Почему? Я неплохо владею саблей, — Павлов снова окинул меня снисходительным взглядом.

— Тимур Сутинин — аристократ. Занимается с пяти лет. Считай, двадцать лет держит в руках шпагу. Ты столько ещё даже не прожил. Сабля, конечно, может дать некоторые призрачные преимущества, — он задумчиво поскрёб подбородок, а потом покачал головой, — шансов нет. Одна надежда на вашу целительницу — что сможет спасти твою жизнь.

— Постарайся получить не больше двух ран, чтобы Екатерина смогла тебя вытянуть, — посоветовал мне Грищенко.

Отлично! Даже мой наставник не верит в меня и готов отправить в заведомо проигрышный бой. Его тактика понятна. Какую бы рану ни нанесли, Екатерина Игоревна успеет вернуть меня к жизни. Даже если мне сердце пробьют насквозь. Разве что удар в мозг не позволит мне вернуться. Но это вряд ли. Для шпаги подобный приём слишком неудобен.

Мы вышли во двор. Здесь уже собрались люди, ожидающие начала дуэли. Ко мне подбежал Павел и вручил мою саблю. Екатерина Игоревна, пошептавшись с Грищенко, тоже подошла.

— Шпага — оружие не только колющее, но и рубит неплохо, — она начала с очевидных вещей, — так что береги глаза и пальцы. И то, и другое сложно восстановить. Самый частый смертельный удар — в печень. Орган не прикрыт рёбрами и удобно расположен, но это я быстро смогу залечить. Идеальный вариант.

— Вы тоже не верите в мою победу? — раздражённо посмотрел на неё я. Да, не верит. Весь её вид говорил имено об этом.

— Ты не наследный аристократ. Прими это как факт. Тебе же будет проще. Наследные аристократы всегда сильнее выскочек!

Слова целительницы неприятно ударили по моему самолюбию. Не думал, что Екатерина Игоревна относится ко мне, как к выскочке. Судя по всему, в их среде процветает махровый шовинизм. Люди, не родившиеся в среде высшей аристократии, никогда и ни в чём не сравнятся с истинными аристократами. Сама-то она из старого рода, как и хозяин Барнаула Павлов, и наследник рода Сутининых. Одно удивительно — как они, с таким-то отношением к людям, нормально общаются с Иваном Грищенко? Тот же вообще простолюдин. Хотя на этот вопрос он уже дал ответ: надо просто доказать силой, что ты достоин стоять пусть и не на одной ступени, но хотя бы рядом с такими людьми.

— Она права, — усмехнулась Афродита в ответ на мои мысли, — высшая аристократия — это высшие люди. Они сильны во всём и превосходят простолюдинов по всем параметрам.

— Дай людям, независимо от рождения, равные условия получения образования, хорошего питания и медицинского обслуживания — и, уверен, разницы особой не будет! — возразил я.

— Глупости, — фыркнула Афродита, — высшая аристократия — это не только доступ к деньгам и лучшим учителям. Это многовековой естественный отбор и правильная генетика.

— Я бы с тобой поспорил, но сейчас не до этого, — прервал её я.

На мощёной камнем площади перед особняком образовался круг, в который вышел наследник рода Сутининых. Он скинул пиджак, оставшись в рубашке и брюках. В руках у парня была шпага. Я встал напротив, тоже без пиджака, и приготовился к схватке.

В центр круга вышел Павлов и громко объявил правила:

— Бой холодным оружием до смерти. Разрешается использовать магию для защиты. Атакующие заклинания запрещены! — Я на его речь лишь усмехнулся. Магический щит шпага прошивает на раз-два. Тем более, такая, как у моего оппонента. Явно непростое оружие. Потемневшее лезвие покрыто рунами. Моя сабля тоже неплоха, и магический щит ей не помеха. Но главное — это умение. У меня оно есть благодаря нескольким внедрённым сознаниям. Вопрос — хватит ли этих умений?

— Стороны желают принести извинения? — продолжил Павлов и поочерёдно посмотрел на нас. Мы оба промолчали. Сначала я хотело толкнуть речь, мол, меня зря обвиняют в том, чего я не говорил, но слова Грищенко изменили ход моих мыслей. Оправдываться сейчас — это ронять достоинство. Я должен делом доказать своё право на правду.

— Бой! — резко выдохнул Борис Станиславович и отошёл в сторону.

Сутинин, явно красуясь, несколько раз быстро взмахнул шпагой. Он явно подготовился к бою, посетив целителя. Мой соперник твёрдо стоял на ногах, взгляд был серьёзен и сосредоточен. Алкоголя в крови не осталось ни капли. Перед боем подобную процедуру со мной провела и Екатерина Игоревна, так что мы были в равных условиях.

Сутинин быстрым шагом приблизился ко мне и, резко махнув шпагой, мгновенно отступил. Я с трудом успел отбить его первый удар.

— Убей его! — раздался в голове кровожадный голос Афродиты. — В нём есть энергия алтаря. Я заберу её себе!

— Не отвлекай! — перебил я, следя за движениями противника.

Настала пора наступать и мне. Сделав пару выпадов и взмахнув саблей, я сократил расстояние. Дальше череда ударов и отскок. Все действие я совершил абсолютно на рефлексах. Но результат меня не порадовал. На моей груди появился длинный разрез. Екатерина Игоревна была права: шпага — не только колющее оружие.

Несколько сходок — и я обзавёлся ещё двумя широкими царапинами. Я абсолютно не поспевал за ним. Сутинин явно со мной игрался, красуясь на публику. Он предвидел каждый мой удар, знал каждый мой шаг.

— Теперь ты понял, о чём тебе говорили! — Недовольный голос Афродиты ввинтился в мой мозг, отвлекая от боя. В этот момент Сутинин решил напасть на меня. Время замедлилось, и я увидел, как шпага несётся, медленно рассекая воздух, нацелившись на моё горло. — Я замедлила бой. Это умение паладинов, которое ты по своей глупости до сих пор не освоил!

— Зачем?

— Ты получил уже достаточный урок, я могу помочь тебе выиграть, дай мне доступ к твоему телу!

— Это будет нечестно!

— Глупец! Хотя нет… благородный глупец. О какой чести идёт речь? У тебя нет ни единого шанса. Это избиение младенца. Дай мне доступ! Я не хочу рисковать своей жизнью. Вдруг он тебя убьёт насовсем? Я тогда останусь в браслете, пока не появится новый паладин, который решится надеть его. Не хочу рисковать! — Она говорила очень быстро. Мой мозг с запозданием понимал её слова.

Главное я уловил: Афродита боится, что я умру. Ей надо дать доступ к моему телу. Всё моё сознание кричало — дать доступ, не стоит умирать, — но какая-то часть разума возражала: это против правил. У нас честный бой, так аристократы не поступают.

— Идиот! Времени нет! Он тебе сейчас перережет глотку!

Я полностью расслабился, впуская внутрь себя Афродиту и наблюдая за всем со стороны, как в компьютерной игре. Вот она отвернула голову игрового персонажа. Он совсем слегка отклонился, и шпага пронеслась в миллиметре от горла, оставив тонкую ниточку пореза. Виталий снова отклонился, пропуская следующий удар, затем ещё и ещё.

Теперь уже Афродита игралась со своим соперником, показывая удивительное превосходство в технике и владении телом. Движение Сутинина были медленны и предсказуемы. Афродита легко опережала его на шаг.

— Хватит играться! — не выдержал я. — Это нечестно, заканчивай! Мне тут не перед кем хвастаться.

Моей фразы было достаточно. Афродита легко взмахнула саблей, разрезая живот Сутинина. Я увидел вываливающиеся внутренности. Парень, уронив шпагу, прижал руки к животу и опустился на колени. В голове мелькнула мысль, что Афродита выбрала излишне кровавый финал боя, на что она лишь хмыкнула возвращая мне контроль над собственным телом.

Вокруг стояла удивительная тишина. Очевидно, никто из зрителей не ожидал подобного конца.

— Бой окончен, победитель — князь Виталий Шувалов! — с мрачным лицом произнёс Борис Станиславович.

К Тимуру кинулась Екатерина Игоревна. Парня положили на спину, и она начала исцеление. Ко мне подошёл Иван Грищенко и попытался забрать саблю. Мои руки намертво вцепились в рукоятку. Афродита хоть и вернула мне контроль над телом, но оно меня практически не слушалось.

— Неожиданно! — выдал Грищенко, с недоверием глядя на меня и помогая разогнуть пальцы.

— Идём, — ко мне подошёл Павел. Видя моё состояние, он, закинув мою руку себе на плечо, буквально поволок меня к гостевому домику, в который нас поселили.

Я шёл, с трудом переставляя ноги, закусив губы от боли во всём теле. Похоже, Афродита перегрузила меня. Я не готов физически к таким скоростям и нагрузкам. Практически все мышцы получили мини-травмы и разрывы.

Когда меня усадили в кресло, я устало прикрыл глаза. Не было сил двигаться. Алисия колдовала надо мной, пытаясь привести в порядок.

— Это просто кошмар какой-то! Если бы тебя проткнули, мне было бы легче тебя лечить! Всё тело измочалено! Как вообще такое возможно!

— Было бы проще, если бы меня убили? — с трудом улыбнулся я.

— Ну да, — она непонимающе глянула на меня, — я уже лечила последствия дуэлей. То печень проткнут, то сердце. Там делов на пять минут. А у тебя же по всему телу микроразрывы. Их сначала надо отыскать, а потом заштопать! Я целитель, а не швея!

— Спасибо, что помогаешь, — я мысленно махнул рукой на её недовольство.

— Сутинин жить будет, — к нам зашёл Грищенко, — Екатерина уже подлатала его, — он внимательно осмотрел меня, затем перевёл взгляд на сосредоточенную Алисию, — всё так плохо?

— Да… — Она махнула рукой, — не отвлекайте!

— Сутинин выглядит лучше, — Грищенко встал, — позову Екатерину.

Минут через пять он вернулся с Екатериной Игоревной, и они с Алисией продолжили меня штопать. При этом старшая целительница долго и громко ругалась на меня за то, что подкинул ей столько нудной работы.

На моё излечение ушло почти полчаса совместного труда двух целителей.

— Спасибо! — Я поднялся на ноги, прислушиваясь к себе. Вроде всё в порядке, но при каждом движении меня преследовали фантомные боли — так заявила Екатерина Игоревна, и у меня не было причин ей не верить.

Пройдясь по комнате, я сел обратно в кресло, стараясь не совершать резких движений.

— Так что это было? — обратился ко мне Иван. — Ты резко ускорился и начал играться с соперником. Это умение паладинов? Я слышал, что самые сильные из них могли слегка замедлять время. Это оно? — В его голосе слышался азарт.

— Да, — коротко ответил я. Спасибо, что подсказал подходящий вариант. Не рассказывать же, что моё тело заняла Афродита, у которой имеются сознания опытных и сильных аристократов. — Я ощутил в Сутинине родство с алтарём, — хороший вариант перевести тему беседы, — и могу сделать из него паладина. Но только если он станет моим вассалом.

Павел, молча сидевший всё это время в кресле, внезапно встрепенулся.

— Любопытно! Получить род Сутининых в вассалы! Интересная комбинация получится. Он — наследник. Глава рода погиб, так что Тимуру надо только оформить бумаги, и он станет новым главой рода. В этом случае советую заявить земли, освобождённые от прорыва, в родовые. Будет кому смотреть за ними и развивать территорию. Очень интересно! — Павел поймал раздражённый взгляд Грищенко и резко замолчал.

— Это точно? — Иван встал и начал шагами мерить комнату, о чём-то раздумывая. — Род Сутининых — старый и влиятельный. У них сильный алтарь. Не уверен, что Император согласится на подобные условия.

— У меня уже забрали одного паладина, практически ничего не дав взамен. Подсунули ущербного целителя, — припомнил я Ивану, — думаю, в Сибири пригодился бы паладин Аннулета. Если начнётся серьёзное вторжение, я не смогу везде успевать. Это здесь нам повезло. Вы же понимаете, что закрывать прорывы — весьма опасное мероприятие. Один раз повезло, два раза, но что на третий…

Я многозначительно замолчал. По словам Афродиты, Тимур Сутинин имеет гораздо более сильное родство с алтарём, чем было у того же Григория. Кроме этого, я могу дать ему цель в жизни — борьба с тварями. Для человека, который потерял отца при прорыве… уверен, моё предложение его заинтересует.

— Он не пойдёт к тебе в вассалы. Его род значительно старше твоего. Для него это будет неприемлемо!

Эх! А такая была хорошая идея. Но тут Грищенко прав. Я вспомнил презрительное выражение на лице Тимура. Оно относилось ко мне — не только как к паладину, но и как к выскочке, ставшему князем, за плечами которого нет длинной родословной.

— Может, согласится? — несмело произнёс Павел, который тоже не хотел отказываться от моей идеи. — Виталий победил его в честном бою, доказав своё превосходство.

— Не согласится! — встряла в разговор Екатерина Игоревна. — Служить новому роду… каким бы сильным он ни был. Нет, не станет. Здесь чтут традиции.

— Я свяжусь с Императором, — Грищенко, на прощание кивнув мне, вышел из комнаты.

Глава Российской империи и он же сын почившего Алексея Петровича Романова, Николай Алексеевич Романов стоял у широкого окна выходящего на крещатик. Площадь была полностью заполнена людьми. Много не только знатных особ, но и простолюдинов пришло проститься с прошлым императором. Его эпоха правления многим запомнилась стабильностью и спокойствием, что удивительно, тем более зная взрывной характер своего отца.

Отойдя от окна Николай Алексеевич уселся в кресло.

— Он был самодуром и тираном, но почему-то все говорят о том, что во время его правление жилось лучше, — подняв взгляд на Владимира Николаевича поделился своими мыслями Николай.

— Люди имеют короткую память, а с годами вообще многие уверены, что раньше всегда и всё было лучше. И император добрей, и солнышко ярче, и трава зеленей! — усмехнулся в ответ дядя.

— А ведь многие считают, что эпоха моего отца закончилась только сейчас, — в голосе Николая слышалось раздражение, — я правлю уже практически десятилетие!

— Сознание людей очень инертно. Они с трудом принимают что-то новое. С другой стороны, экстраполируй это на свое будущее. Когда ты передашь империю своему сыну, твое влияние и власть не закончатся разом.

— Он мне совсем не помогал! Отдал власть и с облегчением ушел!

— Знаю, — голос Владимира Николаевича был мягок, вид всепонимающий, — ты молодец, справился. Из тебя получится хороший император.

— Вот опять! — Николай раздраженно вскинулся, — получится! Еще не получилось?

— Ещё не получилось, — покачал головой Владимир, — это были мирные и спокойные годы. Только в тяжелые времена куется настоящий император. А они грядут.

— Ты прям как оракул… грядут тяжелые времена, — горько улыбнулся Николай, понимая, что дядя прав, — грядут… Дядя, я не уверен, что готов! Ты прав, пока все было достаточно просто. Но если случится вторжение?

— И что? Ты справишься. У тебя уже есть паладины. Целых два.

— Всё-то ты знаешь! — ворчливо заметил Николай, — Но двумя паладинами вторжение не остановить. Вон у Цинь их пять, но они потеряли под миллион человек! И никакие паладины не помогли. Проблема даже не в самих вторжениях, а в высших аристократах и моих родственниках. Сейчас, когда отца не стало, многие поднимут голову. Ты знаешь сколько мне пришлось приложить усилий, чтобы вызвать в Барнаул сильнейших магов? Аристократы не хотели их отдавать, боясь, что те погибнут и их рода ослабнут.

— Это ожидаемо. Рисковать своими людьми в дали от родных земель…

— Вся империя это их родная земля! Аристократы обязаны защищать её и предоставлять сильнейших магов по первому требованию императора. Иначе за что у них такие преференции? — Николай раздраженно ударил рукой по столешнице, после чего вскочил на ноги и начал ходить по комнате.

— Тебе уже за тридцать, а взгляд на некоторые вещи все еще детский. Идеалистический я бы сказал. Так не бывает. Своя шкура всегда дороже, чем чья-то чужая. Аристократия давно выродилась. В своем большинстве. Сейчас миром правят деньги, а не честь и достоинство.

— Да знаю я! Не мальчик уже, — Николай Алексеевич выдохнул и сел обратно за стол резко успокоившись, — ладно, разберусь я с ними. Прости, позволил себе минуту слабости с человеком, которому полностью доверяю. Ты же мог взять власть без проблем. Но наотрез отказался от нее!

— Зачем оно мне? — Владимир Николаевич слегка улыбнулся, — даже твой отец с радостью скинул все и убежал ко мне в Киев. Насмотрелся я на эту вашу власть. Она же только на словах. На деле ты гораздо сильнее ограничен, чем даже я.

— Да уж, тут ты прав. Постоянный баланс, хожу по лезвию ножа. Опасения за свою жизнь. Где тут свобода?

— Иллюзия свободы у безжалостных тиранов. Вырежи всех недовольных и несогласных и станет легче. Будешь зваться «кровавым», но зато свободным.

— Ты же знаешь, что этому не бывать. Не позволят мне.

— Тогда действуй как твой отец. Строй империю медленно, шаг за шагом. Ставь своих людей, собирай компромат на других. Всё это давно известно и многократно проверено и отработано.

— Противно…

— Идеалист… Ничего нового ты от меня не услышишь. Все ты делаешь правильно. Просто не спеши. А то, что аристократы зашевелились, это даже хорошо. Я тебе папочку подготовил. Ко мне тут целая очередь выстроилась желающих сделать меня новым императором. Совсем они страх потеряли. Прямо по списку отправляй их первыми на прорывы. Пусть родину защищают, а не интриги плетут. Да, еще в качестве наказания можно закрывать у них на территории прорывы. Это их серьезно ослабит.

— Паладинов не хватает, — задумчиво протянул Николай, — да служителей света тоже. Разжирели они от мирной жизни. В Барнаул долго собирались. Прислали только десяток человек от которого в первый же день осталось меньше половины. Да еще и денег стали просить. Налоги снизить. Служат империи не жалея живота своего. Жалуются на свою тяжкую жизнь, а сами только жиреют!

— Служители! — Владимир Николаевич скорчил недовольное лицо, — дармоеды!

— Ладно, поеду я в Москву. С отцом попрощался. С людьми пообщался. На публике показался. Все планы выполнены. Спасибо, что выслушал, — Николай Алексеевич поднялся взяв протянутую дядей папку, — я справлюсь. Люди есть на которых можно опереться, а это самое главное. Жалко Грищенко не идет ко мне. Вот его бы взял правой рукой. Ты да Иван два человека, кто не боится мне к глаза сказать правду.

— А больше и не надо, — ухмыльнулся Владимир, — хорошей дороги!