Пиратский граф (СИ)

Глава 12

27 февраля 1456 A. D., Аликанте, королевство Арагон

Звёзды на небе приветливо мерцали, создавая из небосвода причудливую картинку различных красивых узоров. Полная луна стыдливо освещала всё вокруг, позволяя видеть происходящее, даже не учитывая свет от чадящих и плюющихся огнём факелов у молчаливо стоящих вокруг меня швейцарцев.

Я, сидя на стуле, пошевелился, кутаясь в одеяло сильнее, поскольку наверху скалы вовсю гулял холодный ветер. Он же взметал раз за разом растрёпанные волосы красивой женщины, которая упала передо мной на колени, когда Бернард вытащил её из повозки и дотащив до обрыва скалы, где я ждал их, бросил передо мной.

— Не мог не проститься с вами лично, сеньора Инэс, — спокойно и даже с грустью в голосе заметил я, — вы ведь тогда на встрече поняли, что я понял, кто вас ко мне прислал. Почему не остановились? Зачем решили испортить мне моего мальчика?

— Ваше сиятельство! Заклинаю вас господом богом, — она рыдала навзрыд, понимая, что произойдёт дальше, — я клянусь, что исправлю свою ошибку и буду вечно вам предана!

Я не слушая её, размышлял о своём, поскольку Инэс, благодаря болтливому Бартоло, знала обо мне слишком много, чтобы её оставлять в живых.

— У этой скалы интересно есть название? — поинтересовался я вслух.

— Вроде нет сеньор Иньиго, — пождал плечами стоящий рядом со мной Бернард, рана которого наконец перестала его беспокоить, и он уговорил снова сопровождать меня в поездках.

— Давайте я дам этой скале романтическое имя «Скала влюблённых», и придумаю для неё грустную историю, — решил я, — чтобы после моего отъезда из Аликанте, частичка меня осталась в этом городе.

— Что за история сеньор Иньиго? — заинтересовался сеньор Габино, — буду рассказывать её своим детям и внукам.

— О двух влюблённых, — кивнул головой я, — он — приезжий слуга злого графа, она местная аристократка-красавица, которая без памяти влюбилась в прекрасного юношу. Но злобный граф не отпускал своего слугу от себя, и они должны были вскоре покинуть город, а девушке её семья не позволяла уехать вслед за своим любимым.

Все молча, даже затаив дыхание слушали мой тихий, вкрадчивый голос, даже Инэс перестала всхлипывать, чтобы меня хорошо слышать.

— Не выдержав предстоящей разлуки, — продолжил я, видя что на мне сосредоточены взгляды всех присутствующих, — одной тёмной зимней ночью, влюблённые убежали из своих домов, поднялись на эту скалу и взявшись за руки, спрыгнули в мрачную морскую пучину.

— Молю вас! Прошу! — глаза у Инэс Гордо де Сантос широко раскрылись, когда она услышала окончание этой истории, но Бернард всё понял по моему лицу, так что вышел вперёд, поднял кричавшую и брыкавшую девушку на руки и сбросил её со скалы.

Её крик недолго был слышен, только глухой удар где-то внизу о камни и тишина, которая прерывалась только свистом ветра.

— Бартоло скажите, что сеньорита Инэс, угнетаемая муками совести за то, что предала его, решила навсегда покинуть Аликанте, — мягко сказал я вслух и окружавшие меня взрослые мужчины вздрогнули от того, насколько спокойно прозвучал мой голос.

— Конечно сеньор Иньиго, — глухо отозвался Бернард, — но у нас остались ещё те, кому сеньора рассказала о вас.

— Давайте с ними познакомимся, — кивнул я и вскоре из повозок стали выносить связанных по рукам и ногам мужчин в количестве шести человек.

На моё удивление, один из них был главой этого прекрасного города.

— Сеньор Гарсия, — вздохнул я, — какая неожиданная встреча.

— Чтоб ты сдох проклятый карлик! — выплюнул он слова, но сразу захрипел и осел, поскольку один из швейцарцев коротким замахом кулака уронил его на землю.

— Я хочу умереть, как дворянин, — один из мужчин спокойно посмотрел на меня.

— Это достойно уважения, — согласился я с ним, — кто ещё?

Пожелали достойной смерти ещё трое, так что кто-то из ребят Бернарда передал ему его огромный двуручник и посадив на колени пожелавших умереть достойно, им наклонили головы. Три взмаха большим мечом и три покатившиеся головы щедро оросили кровью землю вокруг упавших тел.

Остальные, видя смерть своих подельников, попытались дергаться, но были слишком хорошо связаны, чтобы могли бежать.

— Что же, — взмахнул я рукой, словно дирижёр, — а этих трусов, просто сбросьте вниз.

Швейцарцы по четыре человека разобрали пленных и несмотря на их судорожные крики, сбросили всех с высоты в море, добавив к ним потом головы и обезглавленные тела их знакомых. Так что вскоре только остывающая кровь на камнях свидетельствовала о том, что здесь недавно произошло. Но и то, её уберут после того, как мы отсюда уедем, поскольку в сказке о «Скале влюблённых» не должно быть кровавых пятен.

— Хуан! — позвал я убийцу, которого освободили сегодня, когда стало известно, что сеньор Карлос Сан-Мигель-де-Салинас неожиданно упал с лошади и насмерть разбился. Странно конечно, что я даже ни разу не увидел своего главного врага в лицо, но, с другой стороны, оно мне было нужно? Пожалуй, что нет. Главное, что с его смертью передо мной открывались многие дороги, а все его подручные и сподвижники либо перейдут на мою сторону, либо будут осуждены и казнены.

Ко мне подошёл наёмный убийца, который должен был убить меня, но передумал и решил сменить хозяина.

— Да, ваше сиятельство, — низко поклонился он, старюсь не смотреть в сторону обрыва, который был рядом с нами.

Я специально его позвал на эту встречу, чтобы он понял, с кем имеет дело. И судя по тому, как он на меня теперь смотрел, до него моё послание дошло.

— Моё предложение в силе, — я сделал жест и Бернард протянул ему вексель на тысячу флоринов, — скоро у меня появится очень много врагов, от которых я бы хотел избавиться, а твоя изобретательность в средствах умерщвления людей, мне понравилась.

— Я не могу это решить единолично ваше сиятельство, — извинился он, беря из рук Бернарда вексель, — нужно общее голосование нашего братства.

— Хуан, мне не нужны они, мне достаточно будет одного тебя, — хмыкнул я, — людей мы тебе найдём.

— Я всё же прошу дать мне время подумать ваше сиятельство, это непростое решение, — низко склонился он.

— Хорошо, — вздохнул я, — у тебя оно есть.

— Благодарю ваше сиятельство, — убийца поклонился и отошёл назад.

— Уезжаем Бернард, — распорядился я швейцарцу и его тридцати преданным друзьям, — завтра рано вставать, нас ждёт начало судебного разбирательства.

— Конечно сеньор Иньиго, — он меня поднял на руки и бережно понёс к повозке.

22 марта 1456 A. D., Неаполь, Неаполитанское королевство

— Ваше высочество! — в рабочий кабинет короля вбежал взбудораженный граф Латаса, — только что главный казначей доложил мне, что к нему из Аликанте прибыл караван, гружённый золотом! В нём было не меньше пяти сундуков, так что он сразу начал считать монеты и оценивать драгоценные предметы, которые находятся в них.

Лица советников, а также Альфонсо V стали вытягиваться.

— Сопроводительное письмо? — поинтересовался король.

— Оно у меня, — граф показал на запечатанный прямоугольник в своей руке и передал его королю.

— Печать семейства Мендоса, — прокомментировал он, пока король взламывал сургучную печать и разворачивал бумагу.

— «Мой любимый король», — начал было он читать, но тут все советники одновременно подавились и стали резко кашлять, причём отворачивая от короля свои лица.

Альфонсо V сурово на них посмотрел, но сам едва сдерживал усмешку от подобного неслыханного нарушения этикета переписки с королём и вернувшись к чтению.

— «С порученным мне Его высочеством делом, навести порядок в городе Аликанте, ваш верный вассал успешно справился. Гнездо работорговцев христианами, которых проклятые неверные выкрадывали в Кастилии и Арагона, для дальнейшей перепродажи их туркам, в чём также участвовали некоторые дворяне из города Аликанте — уничтожено. Честный и справедливый суд города наказал всех причастных, а их имущество было мной отобрано в пользу Его высочества. Протоколы судебных заседаний и показания свидетелей, чтобы Его высочество лично убедился в беспристрастности проведённого мной расследования, высылаю вместе с золотом, которое я уверен понадобиться Его высочеству для противостояния со своими врагами», — король посмотрел на графа Латаса, который кивнул, подтверждая, что в караване кроме золота есть ещё и эти бумаги.

— «Также прошу, — продолжил читать король ровный, красивый почерк, словно написанный его лучшим герольдом, — для восстановления морской торговли и борьбы с пиратами, причастными к этой работорговле, разрешить мне выдавать от имени короны, каперские патенты тем доблестным капитанам, которые согласятся бороться с этой напастью».

Альфонсо V поднял взгляд от письма.

— Что такое каперские патенты? — поинтересовался он у советников.

Все трое переглянулись.

— Как я слышал, такое иногда практиковали, — стал вспоминать один из них, — нанимали корабли, которые борются с пиратами или торговыми судами враждебных государств, отдавая при этом часть добытого короне, в обмен на возможность без опаски использовать порты этого государства.

— Благодарю вас граф, понятно, — кивнул довольный Альфонсо V, продолжив чтение.

— «С вашей милостью и божьей помощью, надеюсь увеличить отправку вам налогов в следующем году в три раза по сравнению с этим. За сим прощаюсь, ваш преданный вассал Иньиго де Мендоса», — закончил чтение письма король, подняв взгляд на задумчивых советников.

— Сколько он там пробыл? Три месяца? Четыре? — поинтересовался он у них.

— Не думаю, что больше Ваше высочество, — вздохнул Сергио Латаса.

— Поезжайте туда сами, граф, — решил король, — чтобы мы хотя бы убедились, что от Аликанте хоть что-то осталось.

Улыбки показались на лицах советников, но сразу пропали, когда они поняли, что король вовсе не шутит.

— Слушаюсь Ваше высочество, — поклонился Сергио.

— Также ознакомьтесь с бумагами и его расследованием, нам нужно решить, передавать эти сведения в Рим или всё замести под ковёр, — добавил король, — работорговля христианами, точно не тот факт, который бы я хотел в свете противостояния со Святым престолом, чтобы обсуждали в Риме.

— Слушаюсь Ваше высочество, — поклонился повторно граф.

— Когда пересчитают золото, соберёмся ещё раз, — король немного повеселел, когда вспомнил о неожиданной прибавке в казне, — нужно будет спланировать, на что его мы потратим.

Все советники тут же поклонились, поскольку и так было понятно куда, на войну конечно же.

12 апреля 1456 A. D., Аликанте, королевство Арагон

Вместе с пришедшей в город весной, и сам Аликанте стал расцветать. После прошедшего показательного суда и казней, все всё прекрасно поняли и денежные потоки, как я и хотел, перенаправились в мою сторону. Чтобы не просто наживаться на своём положении, но и настроить весьма напуганных жителей города положительно по отношению ко мне, я воспользовался знаниями Евгения Орлова в части налогообложения и полностью пересмотрел все налоги, которые были в городе, а также таможенные пошлины. Отменяя идиотские или те, в которых могла быть коррупционная составляющая, я привёл всё к нескольким понятным методичкам, которые так полюбил ещё со времён своих неапольских похождений. Разработав простые правила для торговцев, ремесленников, простых людей и дворян, я приказал размножить их и положить в главном соборе города и порту, чтобы они были общедоступны.

Денежные потоки, которые раньше растекались по карманам чиновников и тех, кто наживался на торговцах, теперь все тоненькими струйками устремились в городскую казну, где находился новый глава, один из семейства судьи Алькальде, который тоже всё прекрасно понимал и пустил новые средства на развитие города, а не своё обогащение. Были наняты три цеха каменщиков, так что ремонт в городе теперь не останавливался ни на секунду. Переделывались мостовые, дома, ратуша, обновлялись городские стены, а рядом с деревянной пристанью, начинала расти новая, каменная. Сама же гавань расширялась и углублялась, а корабли, вычерпывающие песок и камни со дна, сновали от берега к гавани днём и ночью.

Преступность в городе резко сошла на нет, так как для местных воришек и преступников настали тяжёлые времена. Всех задержанных судьи сразу направляли на работы по расширению гавани, ради этого я даже выпустил всех тех, кто уже находился в тюрьме на государственных харчах, и теперь они под конвоем трудились на благо города.

С пришлыми же дело было просто, их без особых затей вешали и колышущиеся вереницы трупов на деревьях по дороге в Аликанте заставляли многих нечистых на руку людей поворачивать и искать себе счастья в других местах.

Так что мало-помалу город стал оживать, а я наконец, когда всё заработало без моего пристального взгляда, смог заняться и своими личными делами.