Пластмассовый мир

Глава 6 За закрытой дверью

Эльвира медленно закрыла дверь, с хрустом заевших петель. Звук прокатился по комнате. За ним сразу наступила тишина. Живая, плотная — как будто сама дверь отсекла всё внешнее, оставив их вдвоём в капсуле, зависшей вне времени.

Комната утонула в полумраке. Единственный свет пробивался сквозь узкое, вытянутое по вертикали окно под потолком. Луч, тонкий и жесткий, падал на деревянный пол и оставлял там светлую рану. Он рассекал тьму, но не прогонял её — только подчеркивал, насколько её много.

Артём сидел, немного сгорбившись, будто не знал, куда деть плечи. Он чувствовал, как вокруг сгущается нечто… не совсем угрожающее, но точно настораживающее. Мышцы спины напряжены, ладони влажные.

Он молча проследил, как Эльвира обошла стол. Её шаги — уверенные, но тихие. Платье не шелестело — только лёгкий скрип кожи под подошвами. Она села на скамью — рядом с ним, почти касаясь бедром. Без лишних жестов. Спокойно, будто так и надо. Запах, исходивший от неё, окутал его сразу — сирень, крыжовник и что-то ещё дикое, чуть терпкое, с металлической нотой. Запах леса перед грозой?

Он чуть дёрнул плечом. Не от отвращения — скорее от неожиданности. Слишком близко. Слишком тихо.

— Почему мы здесь? — спросил он, не в силах больше выдерживать молчание. Голос его прозвучал глухо, с неровной интонацией. Он сам услышал это и чуть скривился.

Эльвира не ответила сразу. Она повернулась к нему всем корпусом, не спеша. В глазах её блеснул свет — отражение того самого луча с окна.

— Ты здесь… — начала она, тихо, почти ласково. — Потому что то, о чём я собираюсь с тобой говорить… должно остаться, между нами. Только, между нами.

Артём нахмурился. Не от враждебности — от настороженности. Откуда-то изнутри поднималось ощущение, что он сейчас окажется втянут в нечто, чего совсем не хотел.

— Вы боитесь, что нас подслушают? — спросил он, автоматически понизив голос.

— Опасаюсь, — кивнула Эльвира. Она не шевелилась, только голос менялся — становился ниже, вязче. Как мёд.

Он отвёл взгляд. Секунда — ироничная попытка отыграться:

— Что ж… я весь в вашем распоряжении… Во всех смыслах…. В общем-то… — Он пробормотал это неуверенно, как будто сам пожалел о фразе, едва произнеся.

Эльвира не рассмеялась. Не улыбнулась. Только чуть прищурилась. Он не понял — как трактовать её реакцию.

— Воющий Клинок признал тебя, — произнесла она. — Это многое значит. Даже больше, чем ты можешь себе представить. Для моего народа — это почти священно.

Артём сдвинул брови.

— Но вы же говорили… что людям тут не слишком рады.

— В Космолесье — да. Здесь мы живём по старым законам. По особым правилам. Но княжества эльфов уходят дальше, за горы. И всех нас объединяет не происхождение. Вера. Вера в Юрия.

Она произнесла это имя с особой интонацией. С трепетом. Почти с благоговением.

Артём не знал, что сказать.

— Те в красных балахонах… это ваши жрецы? — спросил он, снова ощупывая ситуацию словами.

— Да. Хранители завета. Мы… вскормлены легендами. Пропитаны ими, как древесина смолой. Тысячу лет назад на землю с небес пал первый среди равных. Великомученик Юрий.

Артём кашлянул, неудачно сглотнув. Звук получился громкий и неловкий.

— Он был человеком, — продолжала Эльвира. — Принёс учение о мире без господства. Учение, где нет «высших» и «низших». Он хотел объединить всех — эльфов, орков, ящеролюдов, людей…

— Погодите. Ящеролюдов? — Артём резко поднял брови. Его лицо вытянулось, словно он только что услышал о единорогах.

Эльвира закатила глаза. С демонстративной усталостью, как учитель, который десятый раз объясняет материал троечнику.

— Ты дашь мне договорить?

Он вскинул ладонь, приложил к губам и кивнул.

— Молчу.

Эльвира придвинулась ещё ближе. Артём почувствовал, как тень от её плеча пересекла его колено.

— Юрий мечтал о коммуне. Единое общество, где не будет разделения. Ни по виду, ни по силе, ни по древности рода. Только труд, взаимопомощь, общее дело. По завету всеотца Владилена.

Артём еле сдержался, чтобы не фыркнуть. Имя звучало, мягко говоря, неожиданно. Но он удержал ироничный комментарий внутри. Она не казалась настроенной на шутки.

Она продолжила:

— Но ящеролюды отвергли его. Они не поверили. Не приняли. Сбросили его со скалы. В самую морскую пучину.

Артём отвёл взгляд.

— Владилен разгневался. И наслал армию. Войско железных солдат. Безжалостных. Неумолимых. Они уничтожали всё. Крушили стены, выжигали города. И только смирение перед их яростью смогло остановить бойню.

Она сделала паузу. Тишина сгустилась. Луч света на полу дрогнул, будто заметив напряжение.

— С тех пор мы поклоняемся Юрию. За жертву. За предупреждение. За то, что он отдал себя, чтобы мы смогли понять — что будет, если отринем божественную волю.

Артём покачал головой. Всё это звучало как священная трагедия, переданная через театральную пьесу. Но он чувствовал: для неё — это всерьёз. Или она очень хочет что бы он так думал.

— Звучит… не очень понятно, — пробормотал он.

Артём нахмурился, почесал висок. Он чувствовал, как напряжение в груди нарастает. Словно в комнате стало меньше воздуха.

— Получается, вы поклоняетесь человеку? — спросил он осторожно, словно проверяя почву под ногами.

— Не человеку, — мягко поправила она. — Символу. Его жертвенности. Его решимости. Его вере. Он стал больше, чем просто плоть и кровь. Мы не кланяемся Юрию — мы кланяемся его выбору. Его цене.

Он медленно кивнул, глядя в тень под столом. Молчание между ними стало плотным, как ткань. Он вдруг заметил, как дрожит её рука. Чуть-чуть. Едва заметно. То ли от волнения, то ли от чего-то иного.

— Но ведь… — он поднял глаза — и взгляд их пересёкся. — … вы же говорили, что людей у вас не любят.

Эльвира отвела взгляд. Губы её сжались, как будто этот вопрос резал.

— Юрий был не последним человеком, — сказала она после паузы. — Раньше люди жили с нами. Рядом. Они делили еду, землю, магию. Мы сражались плечом к плечу. Но потом случилось… разделение. Схизма. Люди начали считать себя лучше. Ушли. Отстроили крепости. Назвали себя союзом.

Она скривилась, произнося это слово.

— Союз человеческих поселений, — повторила с насмешкой. — Они создали закрытые анклавы. Отделили себя от остальных. Построили стены. Не только из камня — из гордыни.

Артём дернул бровью.

— Социалистических? — буркнул он в нос, почти рефлекторно.

— Что? — её взгляд стал острым.

— Ничего, — он махнул рукой. — Просто звучит как… утопия.

Она на секунду посмотрела на него с подозрением. Но не ответила. Вновь перевела взгляд в сторону — на пыльный пол, где в луче света плавали мелкие частицы, будто медленные, ленивые кометы.

— В общем… — она провела рукой по волосам, стягивая их назад. Жест был резкий, нервный. — Суть одна. По пророчеству Юрий должен вернуться. Он возродится. Пробудится от сна. Поднимет войско железных солдат из пепла войны. И наведёт порядок. Настоящий порядок. Но уже… железной рукой.

Пауза.

— Он придёт, чтобы закончить то, что начал. Чтобы никто не посмел повторить ошибки прошлого.

Артём чуть поёжился. Ему стало холодно в спине. Не от слов, а от интонации. В голосе Эльвиры не было пафоса — только уверенность. Она говорила об этом, как о чем-то неизбежном. Как о зиме, которая всегда приходит, какой бы тёплой ни была осень.

— А я-то здесь при чём? — выдохнул он, чувствуя, как пальцы невольно цепляются за край скамьи.

Эльвира медленно повернулась к нему. Очень медленно. Как если бы каждое движение имело вес.

— Артефакты начали тебя признавать, — сказала она тихо. — Воющий Клинок — только первый. Есть и другие: Говорящее Зеркало. Печать Врат. Они спят веками. Но один за другим… начнут реагировать. На тебя. Как будто… знают.

Он сглотнул. В горле пересохло.

— Это знак, Артём. Мы не можем это игнорировать. Это… направляющая рука Владилена.

Он откинулся назад, как будто пытаясь создать дистанцию между собой и этой безумной, фантастической реальностью. Голова закружилась. Слишком много информации. Слишком быстро. Он был никем — просто парнем с разбитым телефоном, долгами и пустым холодильником. А теперь… жертва пророчество?

— Но я не Юрий, — сказал он. — Я не падал с небес. Я не святой. Я не хочу ни войны, ни армии. У меня даже нет миссии. Я даже своей жизнью не распоряжаюсь.

Эльвира посмотрела на него. И в её взгляде не было удивления. Лишь понимание. И… сожаление?

— Я знаю, что ты не миссия — прошептала она. — И ты это знаешь. Но другие — нет.

Её голос стал мягким, почти интимным. Почти ласковым.

— Неважно, как всё есть на самом деле. Важно, как это выглядит. И как ты выглядишь в глазах других. Каким мы нарисуем твой образ.

Она склонилась чуть ближе. Её рука, почти невесомо, легла на его колено. Пальцы — тёплые, сухие. Внутри Артёма что-то сжалось. Сердце за ударяло чаще. Не от желания — от страха. От осознания, как быстро стираются границы между ними.

Он медленно отодвинулся назад от Эльвиры.

— Понимаешь, к чему я веду?

— Пока не совсем, — ответил он, сжав губы.

Эльвира склонила голову набок, как кошка, разглядывающая раненую мышь.

— Скажи… чего ты хочешь больше всего?

Вопрос застал парня врасплох. Мысли начали метаться.

Он вдруг понял, что не знает. Абсолютно. Он не хотел быть героем. Не хотел войны. Не хотел умирать. Не хотел спасать или быть спасённым. Не хотел вершить судеб. Не хотел быть в центре внимания.

— Есть, — ляпнул он.

Она моргнула. Отпрянула, будто он шлёпнул её словом по лицу.

— Что?

— Ну… — он пожал плечами. — Я не ел двое суток. Сложно мечтать о высоком, когда желудок скрипит как подвеска в маршрутке… я хотел сказать в телеге… а не важно.

Она вздохнула. Глубоко. Закрыла глаза на секунду.

— Да… ты ведь в плену. Прости. Скоро тебя накормят. Но я говорю не о голоде тела. Я спрашиваю… о голоде духа. О настоящем желании. О мечте. Она у тебя есть?

Артём замолчал. Внутри всё сжалось. Он посмотрел в пол, где пыль лениво крутилась в световом пятне. Почему-то это движение сейчас казалось важным. Как будто пыль знала ответы, которых он не знал.

— Я хочу выжить, — сказал он наконец. Голос был хриплым. — Сейчас… это всё, чего я хочу.

Эльвира долго смотрела на него. Слишком долго. Как будто пыталась высмотреть за его словами не просто ответ, а — уклон, страх, трещину в убеждениях. Пауза тянулась вязкой тишиной.

— А я, — наконец произнесла она, — хочу объединить все королевства. Эльфов. Орков. Ящеролюдов. Тех немногих людей, что ещё живы. Я хочу мир. Настоящий. По заветам Юрия.

Голос её стал твёрже. Он больше не был шёпотом, больше не был нежным. Он бил, как ток по шее, заставляя Артёма выпрямиться.

— А с тобой рядом я могу объединить эльфов. Этого мне будет достаточно, чтобы сломить остальных, каждое княжество, каждый город и каждое королевство будут делать меня сильнее. Они будут смотреть на тебя — и видеть мессию, которым мы тебя сделаем.

Артём смотрел на неё широко раскрытыми глазами. Его лицо стало каменным, как будто тело решило замереть, пока мозг соображает, как выбраться.

— Думаю, это не правда, — выдавил он. — Вы просто хотите власти.

Эльвира вскочила, скамья скрипнула, отодвинувшись на несколько сантиметров. Слишком резкое движение — как будто она до последнего держала внутри накипающее, и вот — прорвало.

Её лицо изменилось. Щёки вспыхнули румянцем. Взгляд стал тяжёлым, надменным. Она будто надела маску.

— Скажи мне, — произнесла она, глядя вбок, — в каком мире будет меньше насилия? В том, что поделён на кланы и племена? Или в том, где есть единая сила, которая подчиняет всех?

— На пути к такому миру будет море крови, — сказал он. Глухо. Неуверенно, но искренне.

Эльвира обернулась. Быстро. Почти с рывком.

— Нет! — выкрикнула она. — С тобой — нет! Ты не понимаешь… ты можешь остановить это! Не воюя! Ты можешь просто быть. Быть знаком. Быть лицом. Быть ликом Юрия! О большем я не прошу.

Она сделала шаг вперёд. Один. Второй. Стук каблуков, скрип пола. Стол за спиной. Слишком близко. Она подошла вплотную. Смотрела в упор. Словно пыталась прошить его взглядом.

— Ты можешь спасти тысячи! Миллионы! Разве ты не хочешь сделать мир лучше?

Он смотрел на неё. В глаза. И видел в них не надежду. Видел огонь. Пугающий, фанатичный огонь. Огонь, в котором сгорают города и люди.

— Это не мой мир, — произнёс он, почти шепотом. — Я здесь гость. И не хочу быть частью всего этого. Я хочу…

Он замолчал. Горло сжалось. Мысли рассыпались. Он открыл рот — но слов не было. Вместо них — ощущение пустоты внутри.

— Я хочу… — снова попытался он, но голос дрогнул. Его дыхание участилось. Лоб вспотел.

Эльвира не отступала. Она чувствовала — он колеблется. Она тянулась к этому моменту, как к последнему шансу.

Он закрыл глаза. В голове всплывали образы. Старик, привёзший их в крепость. Следы побоев. Кровь на стене в покоях. Орк корчится в предсмертной агонии в траве. Бойня орков и эльфов в лагере. Раскалённый клинок тянется к его рту. Это их мир? Таким они его видят?

Он открыл глаза.

— Я не знаю, чего хочу, — сказал он. — Но я точно знаю, чего не хочу. Я не хочу быть тем, кто причиняет страдания тысячам.

Пауза.

Что-то внутри Эльвиры лопнуло. Взгляд стал стеклянным. Лицо — искажённым.

— Ты… жалкий… — процедила она сквозь зубы. Её руки вдруг схватили его за плечи. Мёртвая хватка. Пальцы вонзились в ткань футболки.

Артём вздрогнул, попытался вывернуться, но она была сильнее, чем выглядела. Сильнее, чем он ожидал.

— Труууус… — её голос изменился. Резкий, искажённый злостью.

— Я уже не один десяток лет терплю свою ублюдскую семейку… — она говорила резко, с отрывистыми вдохами. — Помолвки, интриги, издевательства… Я была куклой! Монетой! Никем!

Он снова попытался вывернуться, но она рывком потянула его за волосы. Голова откинулась. Он охнул.

— А теперь, когда я так близка к свободе — ты⁈ Ты посмеешь всё испортить⁈

Он почувствовал, как к его шее прижалось что-то холодное. Острое. Сталь. Лезвие.

Всё внутри застыло. Воздух — как камень. Сердце — будто провалилось куда-то в живот. Он не мог вдохнуть.

— Не хочешь быть миссией? — прошептала она, склонившись к его уху. — Станешь мучеником.

И тут — резкий стук в дверь. Грубый голос:

— Княжна! Ваш брат! Он вернулся!

Эльвира застыла. Лезвие слегка отдалилось от кожи. Пальцы дрогнули. Артём почувствовал, как по спине прокатилась волна облегчения. Но он не двигался. Не дышал.

Её дыхание сбилось. Щека дрогнула. Под подбородком — судорожный тик. Губы задрожали.

— Это… похоже… больше не имеет значения… — сказала она. Голос был другим. Потухшим. Сломанным.

Она отпустила парня. Нож звякнул о пол. Легкий звон, который прозвучал громче всего, что происходило за последние минуты.

Она села рядом, молча. Наклонилась, подняла клинок. Вытерла его об край своей накидки. Слеза, тихая и быстрая, скатилась по щеке. Она не вытирала её.

Артём сидел неподвижно. Плечи дрожали. Он чувствовал, как сердце всё ещё не пришло в себя — билось беспорядочно, будто хотело выскочить.

Эльфийка встала. Плавно. Уверенно, несмотря на то, как дрожали её пальцы.

— Знаешь, Артём… — сказала она, подходя к двери. — Лес рубят — щепки летят. Подумай… хочешь ли ты быть щепкой?

Она вышла.

Дверь закрылась.

Повисла тишина.

От автора.

Спасибо, что дочитал до конца.

Твой лайк = неформальное спасибо за мою историю

Комментарий = возможность сделать историю лучше и глубже

Буду признателен и за то, и за другое