Почти идеальный мир

8

Среди леса небоскребов, бросающих вызов ночи и вздымающих к самой луне свои сверкающие силуэты, особенно притягивала взгляд сияющая розовым светом цилиндрическая башня.

– Вот я был уверен, что тебе захочется сегодня сюда! – сказал Миотезоро, входя в здание.

– Это еще почему? – спросил Давид, раздраженный уже одной мыслью о том, что он до такой степени предсказуем.

– Да черт побери, тут тебе и Эрос, тут тебе и Танатос![5]

И Миотезоро согнулся пополам, хохоча во все горло – будто дверная ручка заскрипела.

– И что с того?

– Вот ты побыл вестником смерти, и тебе сразу неосознанно захотелось окунуться в жизнь! Все нормально, старина, у нас на медицинском вечно такая же история…

Давид и Миотезоро заняли очередь под светящимся экраном, по которому ползли буквы приветствия.

«НОМЕРА» – храм сладострастия, огромная башня, целиком отданная на откуп любителям мимолетных свиданий. Просторный монументальный вход напоминает современный кафедральный собор, узкие арки над розовым мраморным полом уходят в вышину, туда, где по застекленным шахтам во тьму летят лифты. Гигантская, выше десяти метров, окутанная колдовским ароматом мускуса, позолоченная статуя Венеры Милосской… Музыка, льющаяся неведомо откуда, располагает к неведомым приключениям.

– Однако я побывал в аду, – сказал Давид. – Не рассчитывай, что я соглашусь еще раз оказать тебе услугу.

– И сразу – красивые слова! Зато ты познакомился с хорошенькой девушкой. Я уверен, что она тебе понравилась.

– Я такого не говорил!

– Ну да, блондинки тебя никогда особенно не интересовали. Погоди-ка, я тут видел синеглазую брюнетку, но сомневаюсь, стоит ли тебя с ней знакомить.

– Почему?

– Думаю, эта затея до добра не доведет.

– У нее что, скверный характер?

– Скажем так, ты рискуешь найти ее несколько холодноватой.

Давид пожал плечами:

– Мне как раз не нравятся женщины, которые кипят, как чайники.

– Понимаю, но эта и до двух градусов не нагреется.

Наступило ледяное молчание.

– О господи, Миотезоро…

– В любом случае сожалеть не о чем. В ее номере двое не разместятся.

– Ну и мерзкий же ты тип!

– А ты как думал? Тебе бы мое ремесло! Без чувства юмора ты бы и восьми дней не продержался…

Народу становилось все меньше, и наконец настал их черед.

– Да елки-палки…

Давид почувствовал, как его лоб покрылся испариной.

– Эй, что с тобой такое? – спросил Миотезоро.

– Я лажанулся.

– Что?

– Тебе не понравится…

– Валяй, говори, я готов к худшему.

– Я забыл твой планшет у племянницы Робера Соло.

Миотезоро замер:

– Ну и ну! Я же говорил, что девушка тебе понравилась. Ошибочное действие, у Фрейда про это было: ты неосознанно поступил так, что теперь тебе придется туда вернуться.

– Вот уж нет! И речи быть не может, чтоб я еще хоть раз ступил на землю этих психов!

– Милый мой, ты бредишь. Щелк-щелк, я сейчас щелкну пальцами – и мы очнемся, малыш! Говорю тебе, ты бегом побежишь искать мой планшет и отдашь его мне. Я без него не могу, я…

– Да я лучше куплю тебе новый!

– Нетушки! Я туда загрузил тысячи курсов, я не смогу снова их рассортировать. И вот еще что: медлить нельзя, я планировал завтра заниматься, так что мой планшет мне очень нужен…

– Ладно! – сдался Давид и поднял руки, чтобы положить конец этой литании. – Хорошо, я съезжу. Но больше никогда ни о чем меня не проси!

– Я уверен, ты будешь рад туда вернуться.

– Скорее всего, не буду.

Миотезоро развеселился:

– Если эта девчонка вызвала у тебя любовное волнение, мы об этом очень скоро узнаем: через десять минут ты окажешься в одном номере с похожими на нее зеленоглазыми блондинками!

Давид пожал плечами:

– По счастью, эта программа поумнее. Если бы она опиралась только на последнюю вспышку «волнения», как ты выражаешься, толку от нее было бы мало.

– Я в этом не разбираюсь, я же не компьютерщик!

– В ней учитывается все: твои эмоции в присутствии идентифицированных чипами людей, сколько времени ты рассматривал то или иное фото в сети, как менялись модуляции твоего голоса, когда ты с кем-то разговаривал, – телефонный микрофон это фиксирует. Даже твои реакции на запахи тел… мы в итоге вычисляем даже то, о чем ты и не подозреваешь…

– Добрый вечер, ваша очередь, – с улыбкой объявила администратор в мини-юбке, туфлях на высоком каблуке и с сильно накрашенными губами.

Давид подошел к стойке регистрации и контроля и несколько секунд подождал. Как обычно, он немного волновался, ожидая вердикта.

На экранчике, видном только ему и администратору, появились данные только что сделанных измерений и те, что были записаны в его медкарте:

Администратор выдала ему карту с цветами учреждения.

Давид Лизнер

Этаж 43, номер 128

Буквально через секунду его догнал Миотезоро.

– Мне на восемьдесят девятый, у меня номер двести шестьдесят четыре, – сообщил он, входя вместе с Давидом в лифт. – Может, в один прекрасный день, когда ты поймешь, что такое хороший вкус, мы оба сможем…

– Надежды питаются иллюзиями, – улыбнулся Давид.

Выходя из лифта на сорок третьем этаже, он бросил на друга быстрый взгляд:

– Пока, красавчик!

Потом торопливо зашагал по ковру коридора и наконец толкнул дверь номера 128.

Отовсюду, словно ниоткуда, лился мягкий рассеянный свет, звучала завораживающая музыка, и Давид почувствовал, как она пронизывает все его тело. Бар, танцплощадки, уютные диванчики, низкие столики, и чуть в стороне – несколько альковов. Обстановка успокаивала. А вокруг вились темноволосые девушки – разумеется, синеглазые, в его вкусе. Были и мужчины – те, что, очевидно, соответствовали вкусу девушек.

Давид подошел к бару, заказал бокал шампанского и поймал на себе несколько одобрительных взглядов соблазнительных дам. У всех был тип лица и фигуры, который его возбуждал, стиль и повадки, которые ему нравились. Он уселся на обитый мягкой тканью высокий барный табурет, сделал глоток и расслабился, наслаждаясь моментом. Какое удовольствие сидеть вот так, в окружении привлекательных девушек, и сознавать, что интересуешь каждую из них… Что можешь подойти к любой и быть уверен, что не оставишь ее равнодушной. Интересно, а как поступали в прежние времена? Проводили вечера напролет, не встречаясь с тем, кто приглянулся?.. Пытались соблазнить кого-нибудь, не подозревая, что ни малейшего шанса нет, что человеку вы совершенно не подходите и что, может, даже ваша физиономия ему не по нраву?..

Как, должно быть, ужасно получить от ворот поворот и почувствовать себя отвергнутым! И вернуться домой в одиночестве, потому что случай не свел вас с теми, кто мог бы вами заинтересоваться…

Еще немного посмаковав шампанское и насладившись моментом, Давид нажал в приложении «Номера» на смартфоне кнопку «готов». Система заработала, за несколько секунд перебрала фотографии всех присутствующих женщин с таким же, как у Давида, рейтингом, а затем на экране появилось фото избранницы: из всех девушек она более остальных соответствовала его предпочтениям, а он, в свою очередь, более всех присутствующих мужчин отвечал ее запросам.

Комбинация, оптимальная для удавшейся вечеринки. The perfect match[6]. Давиду оставалось только обойти зал, внимательно глядя на девушек, пока не встретится взглядом со своей избранницей.

Спустя два часа Давид, вытянувшись, лежал на спине на одной из кроватей в номере. Хорошенькая брюнетка, с которой он только что занимался любовью, лежала рядом с ним на животе, опершись на локти. Он порядком устал, а она, как и прежде, была в прекрасной форме. И вид у нее, надо сказать, был самый довольный: наверняка она напишет ему хороший отзыв, и его рейтинг останется на высоте.

Матовая кожа брюнетки чуть поблескивала; склонившись над ним, девушка развлекалась тем, что перышком щекотала Давиду грудь. Его это раздражало, но он не протестовал, хотя время от времени по его телу пробегала неприятная дрожь. Девушка смеялась, и соски ее чуть подрагивали. Грудь у нее была точно такая, какая нравилась Давиду. Его привлекало в ней все, от черт лица и изгиба плеч до формы ступней. И он знал, что его тело тоже полностью соответствует ее предпочтениям. Он был в этом уверен, и это вливало в него силы. Как, должно быть, неприятно оказаться в постели с женщиной, которую ты слишком поздно раскусил и понял, что ее тело разочаровало тебя или не приняло… Вот уж конфуз, вот растерянность… Одно сплошное смущение и неловкость…

Перо тем временем пошло гулять по низу его живота, но желания не возникло. Честно говоря, сейчас Давид предпочел бы остаться один.

– Знаешь Галена? – спросила девушка, заметив, что он помрачнел.

– Нет. А кто это?

– Знаменитый анатом Античности, второй после Гиппократа. Он был врачом у гладиаторов, а потом у двух римских императоров.

– А-а. Ну и что?

– Так вот, однажды он сказал (держись, это латынь): omne animal post coitum triste praeter gallum mulieremque.

– А перевести сможешь? – проворчал Давид.

Она хитро улыбнулась:

– «Все живые существа грустны после соития, кроме петуха и женщины».

Она от души расхохоталась, и грудь ее снова вздрогнула. Но теперь его это не привлекло.

«А ведь верно: после каждого любовного объятия душа печалится», – подумал Давид. Он и сам всякий раз погружался в меланхолию, которая надолго поселялась в его душе, и объяснения этому не было.

Но тут его регулятор эмоций простимулировал нейроны, они высвободили серотонин, и Давид снова почувствовал себя хорошо.