Последнее отражение

Глава 20

Стефан не сразу понял, что именно его разбудило. По правде говоря, он вообще не знал, что спал, потому что спать не собирался. Он ведь пришел в этот номер сторожить сон Лу, а не спать самому. У него были подозрения, что защищать ее по-настоящему не придется, хватит одного лишь его присутствия, но все равно укорил себя. Хорош защитник! Повезло хотя бы в том, что проснулся первым, и Лу, мирно спящая на кровати, не знала, что ее запросто могли задушить подушкой, Стефан бы и бровью не повел. Впрочем, душить подушкой ее вряд ли стали бы.

Телефон в руке завибрировал снова, и Стефан понял, что именно от его вибрации проснулся. Он выключил звук еще вечером, поэтому не услышал звонка.

– Да, – шепотом произнес он, видя, что Лу начала шевелиться.

– Бегом сюда, – коротко заявила на другом конце провода Крис и тут же отключилась.

Стефан не слышал в ее голосе страха, только возбуждение, дававшее понять, что она нашла что-то важное. Он постарался встать с кресла как можно осторожнее, но Лу все равно услышала, повернулась к нему.

– Что случилось? – хриплым от сна голосом спросила она.

– Кажется, Крис нашла что-то интересное.

Лу тут же откинула одеяло, потянулась к лежащим на полу джинсам. Стефан поспешно отвернулся. Просто удивительно, что из них двоих неловко чувствовал себя он, притом что без стеснения разделась она. Самое поганое, что она, похоже, это заметила.

– Ты каждый раз так смущаешься, когда видишь полуголых девушек?

– Я не смущаюсь, – соврал Стефан. – Просто уважаю личные границы.

– Мои или свои?

– И те, и другие, за нас обоих, раз ты этого не делаешь.

Лу фыркнула, но больше ничего не сказала. Через две минуты они оба уже входили в номер, где колдовала над ноутбуком Крис. Правда, в настоящий момент ее не было за столом. Она стояла у мини-бара, пила прямо из банки кока-колу, сонно потирая глаза.

– Выспались? – поинтересовалась она, вместе с банкой возвращаясь к столу.

– Особенно Стефан, – усмехнулась Лу.

Он снова промолчал. Ведь спал же, чего отрицать? Вопрос только, откуда ей это известно?

– Что у тебя? – вместо этого спросил он.

– Кое-что интересное, – загадочно отозвалась Крис, выводя на экран какие-то таблицы. – В общем, как я и говорила, я написала программу, которая должна была найти все подходящие смерти за последние три года. Но что для нас подходит? Я проанализировала те три смерти в психбольнице, которые произошли за время работы Антонова – и его отца – в конце девяностых, а также изучила смерть Светланы Мариненко. Выяснилось, что всем девушкам было от девятнадцати до двадцати пяти лет, все самостоятельно шагнули с крыши, не оставив после себя записок. На всякий случай я накинула еще по году возраста и сделала выборку за последние двадцать пять лет, захватила еще тот период, когда Антонов работал в психушке.

– И что нашла? – поторопила ее Лу, поскольку Крис прервалась, чтобы снова выпить колы.

– Похоже, Стефан был прав. После того, как Антонова-младшего уволили, умерли еще две девушки, итого пять. Затем двадцать лет было тихо. Я нашла несколько случаев похожих самоубийств, но редких. Раз в пять-шесть лет. Конечно, это может быть и его рук дело, но можно списать на статистическую погрешность. А вот полтора года назад это началось снова. Первой жертвой была некая Марина Селиванова, потом наша Светлана, затем еще две. Последняя – около четырех месяцев назад.

– Полтора года назад, – задумчиво пробормотал Стефан. – До того, как умер «отец» Антонова. И в девяностых девушки начали умирать раньше, чем умер «дед». Похоже, Пауль начинает готовить себе жертв заранее.

– Если ему надо скинуть лет двадцать-тридцать, то да, логично начать менять внешность чуть раньше, чем займешь место своего «сына», – кивнула Крис. – Как верно заметила до этого Лу, люди могут опознать подмену, если показаться им на глаза раньше.

– Все сходится. В конце девяностых Пауль, будучи «дедом» нынешнего психиатра, решил занять место его отца, а сейчас занимает место его самого. Похоже, он делает так с начала двадцатого века, когда якобы умер. Ведь это очень удобно, даже трупы прятать не надо. Если зеркало способно омолодить его на двадцать-тридцать лет, наверняка оно может и состарить его «сына». Он просто хоронит его вместо себя и занимает его место.

– И все-таки я не понимаю, – нахмурилась Лу. – Зачем ему постоянно занимать место шестидесятилетнего старика? Почему он не заменяет собой более молодых? Какая радость постоянно проживать от шестидесяти до восьмидесяти? Ни тусовок тебе, ни секса с молодыми девицами, ни путешествий.

Стефан и Крис переглянулись, оба улыбнулись.

– Во-первых, шестьдесят – еще не старость, – начал Стефан. – И не все, знаешь ли, получают удовольствие исключительно от тусовок и секса с молодыми девицами.

– Говоришь так, будто тебе самому шестьдесят, – фыркнула Лу.

– И все же Стеф прав, – вступилась в его защиту Крис. – Есть люди, которые любят сидеть дома и читать книги. А путешествовать и в шестьдесят, и в семьдесят можно. И если вспомнить биографию этого Пауля, он имел склонность к мистицизму и оккультизму с юных лет, наверняка книги ему куда интереснее танцев в клубе.

– Во-вторых, – продолжил Стефан, – когда ты занимаешь место тридцатилетнего человека, тебе нужно продолжать его профессию, на определенном уровне поддерживать социальные связи. А в шестьдесят ты уже можешь выйти на пенсию и не превращаться из врача в инженера и обратно. Ну и в-третьих, когда умирает мужчина в восемьдесят, ему наверняка проводят уже не такое тщательное вскрытие, как тридцатилетнему. Особенно если смерть не носит криминальный характер. А зеркало наверняка способно «нарисовать» какие-нибудь проблемы с сердцем или инсульт. Меньше шансов, что патологоанатом догадается, что перед ним не тот человек, за которого его выдают. Вот и выходит, что Паулю со всех сторон выгодно периодически доживать до восьмидесяти и превращаться в шестидесятилетнего. Плюс-минус несколько лет, конечно же. Антонову сейчас около пятидесяти же?

Крис кивнула.

– Но он год назад оставил практику и полностью погрузился в работу в музее. Который, кстати, был основан его отцом, а не им самим, как я сначала думала. Просто он теперь значится владельцем.

Лу подняла руки, давая понять, что приняла их аргументы, хоть и крайне не согласна с таким образом жизни.

– Но это еще не самое интересное, что я нашла, – продолжила Крис. – Четыре, назовем их современными, смерти девушек полиция даже объединяла в одно дело. Вот этот следователь.

Крис щелкнула парой клавиш и вывела на экран снимок. Это был скан какой-то газетной заметки с фотографией. На переднем плане стоял невысокий плотный мужчина в темной куртке и маловатой для него шапке. Он о чем-то разговаривал с другим мужчиной, а еще несколько человек прислушивались к разговору.

– И что? – не понял Стефан. – Я его первый раз вижу.

– Не туда смотришь, – ухмыльнулась Крис, снова нажимая на клавиши.

Фотография увеличилась, и теперь в центре экрана оказался не следователь, а тот мужчина, с которым он разговаривал. Лу прильнула к ноутбуку и грязно выругалась. Стефан по-прежнему не понимал причины.

– Какого хрена? – возмутилась Лу.

– Кто это?

Лу и Крис одновременно повернулись к Стефану.

– Дэн, – первой ответила Крис. – Чувак, утащивший у тебя дневник Ордынского.

– Вы уверены? Может, брат? – предположил Стефан.

– Не-а, – мотнула головой Крис. – Я проверила, нет у него братьев. Так что это точно знакомый нам повар Денис Кочетов.

– Значит, он знаком со следователем?

– Я не удивлюсь, если именно он и объединил смерти в одно дело, – кивнула Крис. – Я проверила биографию следователя, особым умом он не отличается, громких дел за плечами не имеет. А тут взял и объединил обычные, казалось бы, самоубийства. Вижу руку Дэна, если верить тому, что нам о нем рассказывали.

– Шерлок Холмс недоделанный, – проворчала себе под нос Лу.

– Правда, надолго следака не хватило, – продолжила Крис. – Самоубийства действительно объединили, поскольку следователь подозревал, что девушек кто-то столкнул, но, когда погибла четвертая, нашелся свидетель, который видел, как она шагнула сама. Промышленный альпинист залез на крышу страховку закрепить. Говорит, чуть-чуть не добежал, так поймал бы несчастную. И никого, кроме него и девушки, на крыше не было. Может, его бы обвинили, да у него камера на груди была, он блог ведет, вот и снимал. После этого дело было закрыто, все списано на обычное самоубийство. Вот так.

– А Дэн понял, что дело в зеркале, – проговорил Стефан, а когда девушки повернулись к нему, продолжил: – Он не зря написал нам имя именно Мариненко. Его наняли – или он почему-то решил сам, но думаю, наняли, учитывая его биографию, – найти того, из-за кого умерла Мариненко. Ее отец какая-то там шишка, видимо, не смирился со смертью дочери. Сначала Дэн думал, что есть некий убийца, даже подкинул эту идею полиции, но потом каким-то образом узнал про зеркало. И теперь охотится за ним.

– Надо поговорить с ним начистоту, – предложила Лу. – Раз он дал нам подсказку, как выйти на него же, от разговора не откажется.

– Думаешь, он знал, что мы выйдем на него? – усомнился Стефан.

– Уверена, – поддержала подругу Крис. – Ему о нас известно многое. Он знал, что я его найду.

– Что ж, ладно. – Стефан вдруг посмотрел на часы и нахмурился. – Лина не звонила?

Девушки тоже переглянулись.

– Нет, – настороженно ответила Крис.

Лина уехала почти пять часов назад, сейчас была уже глубокая ночь. Она десять раз должна была вернуться, ни один музей не работает в такое время, будь он хоть трижды мистическим.

Стефан набрал номер Лины, но механический голос заявил, что абонент временно недоступен.

С ней что-то случилось. Он, Стефан, сам отправил ее в опасное место, он не уберег ее. И с ней что-то случилось. Пока он караулил эту беспардонную девицу, которая не стесняется раздеваться при посторонних мужчинах, та, что доверяла ему, попала в беду.

– Я еду к музею, – заявил он.

– Я с тобой! – тут же подскочила Крис.

– Нет, останься здесь. Попробуй найти телефон Лины по геолокации. У меня есть подозрения, что ее не будет в музее.

– А я, с вашего позволения, наведаюсь к Дэну, – добавила Лу, но ни Крис, ни Стефан уже не услышали, что она говорила.

⁂

Лину не отпускало паршивое чувство дежавю. Она уже падала вот так совсем недавно и точно так же приходила в себя, лежа на полу и ощущая боль в спине и затылке. Неужели снова очнется в тесной комнатушке, в стены которой вмурованы сотни кукол без глаз? Пробуждение было бы не самое приятное, но что-то подсказывало Лине, что она скорее предпочла бы его, чем то, что ее ждет на самом деле.

Осторожно пошевелившись, Лина поняла, что сбылись ее худшие опасения: она была связана. Прежде чем открыть глаза, она прислушалась. Если рядом тот, кто связал ее, то еще надо подумать, давать ли ему понять, что она пришла в себя.

Сначала было абсолютно тихо, а затем послышался жалобный стон. Лина приоткрыла один глаз. Рядом с ней, тоже связанная, лежала та самая черноволосая девушка, что была на экскурсии.

– Эй, – тихо позвала Лина, распахивая оба глаза.

Девушка снова застонала, а потом медленно разомкнула ресницы. К тому моменту, как она окончательно пришла в себя, Лина уже успела сесть и осмотреться. Они находились в полутемной комнате, но никаких кукол в стенах не было. Вообще ничего не было. Голые каменные стены, тяжелая металлическая дверь – и все. Тьму разгоняла единственная тусклая лампа под потолком. Значит, упала Лина не сюда, ее перенесли. Обе девушки лежали на полу со связанными за спиной руками.

– Где я? – слабо произнесла подруга по несчастью, увидев Лину.

– Хотела бы я знать, – пробормотала та. – Тебя как зовут?

– Рита…

– А я Ангелина. Ты помнишь, как тут оказалась?

Рита едва заметно мотнула головой.

– Мы с Ромой были на экскурсии в музее. Там еще девушка была… хм… это же ты?

Лина кивнула.

– Ну вот… сначала вместе шли, а потом в какой-то момент разделились, я даже не поняла как. Ты исчезла, а мы с Ромкой попали в какую-то комнату, будто логово ведьмы. Там еще шевелилось все… Противно так. Мы ее быстренько прошли и вышли в какой-то коридор. Я первая шла, Рома за мной. А потом… все. Не помню ничего.

Понятно, значит, Рита попала сюда так же, как и она. Схема в этом музее была отработанной.

– Этот твой Ромка… давно его знаешь?

Рита снова покачала головой, попыталась сесть.

– Пару дней как познакомились. Ты думаешь… это он? Да ну, бред!

Либо бред, либо Ромка ее сейчас где-то с проломленной головой лежит, Лина не сомневалась.

Рита наконец села, осмотрелась вокруг. Лина видела, как в ее глазах растерянность сменилась страхом.

– Как думаешь, где мы? И зачем нас сюда притащили?

У Лины были некоторые предположения на этот счет, но она сочла благоразумным не делиться ими с юной девушкой.

– Кажется, мы скоро узнаем.

И действительно: вдали послышались чьи-то шаги, затем лязгнул замок, и в комнатушку вошел высокий статный мужчина лет сорока пяти. Лина не видела его фотографии, но как-то сразу догадалась, что это Антонов. Психиатр, владелец музея.

Или Пауль, который выдает себя за него?

Антонов остановился у входа, не забыв закрыть за собой дверь. Внимательно посмотрел на Риту, будто оценивал корову на ярмарке. Лину он словно не замечал. Сбывались ее худшие предположения: они оказались здесь не просто так.

– Кто вы? – испуганно спросила Рита, во все глаза глядя на мужчину. – Что вам от нас нужно?

Антонов мягко улыбнулся. Если бы Лина не знала, кто он, и не догадывалась, зачем они здесь, могла бы и купиться на эту улыбку, до того милой она была.

– Не переживайте, вы попали сюда в качестве очередного интерактива, – заверил Антонов. – Меня зовут Николай Васильевич, я директор этого музея. Прошу меня простить, если напугал вас, но ведь это музей мистики, он и должен быть страшным, не так ли?

– Не несите чушь! – поморщилась Лина. – Я прекрасно знаю, кто вы и почему мы здесь.

Антонов впервые повернулся к ней.

– Мне сделать так, чтобы вы замолчали, Ангелина? – тепло, по-отечески спросил он, но Лина почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

Она испугалась, но замолчала не поэтому. Отчаянная храбрость никогда не была ее главной чертой. Лина предпочитала действовать планомерно, тщательно взвешивая каждый шаг. И сейчас логика подсказывала ей, что переть напролом не следует.

Антонов, убедившись, что Лина не собирается больше ничего говорить, снова повернулся к Рите.

– Как я уже сказал, это всего лишь интерактив. Но он еще немного не доделан, сейчас мы его тестируем. Я покажу вам зеркало, вам всего лишь надо будет посмотреть в него, и после этого я отпущу вас.

Рита перевела испуганный взгляд на Лину, потом снова посмотрела на Антонова. Надо отдать должное девочке, мозги у нее все же работали.

– Если это так, – проговорила она, – то зачем вы нас связали и притащили сюда? Почему просто было не попросить посмотреть в зеркало?

Лина мысленно зааплодировала ей. Однако у Антонова нашелся ответ.

– Видите ли, это необычное зеркало. Очень старое, только недавно попало ко мне в музей. Оно показывает ваши страхи. Но чтобы оно сработало, человек, который в него смотрит, должен быть напуган. А что может быть страшнее, чем внезапно оказаться связанной в темной комнате, не так ли?

О, Лина могла бы назвать с десяток более страшных вещей! Но ее никто не спрашивал. Антонов снова забыл о ее существовании, общался только с Ритой.

– Так что, вы поможете мне? – доверительно спросил он, глядя Рите в глаза.

Та завороженно кивнула.

Антонов вышел из комнаты, очевидно, за зеркалом, и Лина быстро заговорила:

– Рита, не слушай его! Тебе нельзя смотреться в зеркало, этот человек – убийца! Если ты посмотришь…

Договорить она не успела, поскольку дверь снова открылась, и Антонов вместе с уже знакомым экскурсоводом внес большое зеркало. Лина сразу узнала его, хотя не видела даже зарисовок. Хватило описания Стефана. Огромное, в человеческий рост, оно было заключено в тяжелую резную раму, насколько старую, что в некоторых местах она уже рассохлась, будто покрылась морщинами.

Мужчины установили зеркало у двери, после чего экскурсовод вышел, даже не взглянув на девушек. Интересно, он знает правду о своем работодателе или просто настолько нелюбопытен? Нет, будь ты хоть трижды нелюбопытным, ты все равно не можешь не понимать, что с двумя связанными девушками не произойдет ничего хорошего. Видимо, ему слишком хорошо платят за молчание.

– Ну? – Антонов сделал приглашающий жест.

Рита не тронулась с места.

– Не бойтесь, – снова мягко улыбнулся Антонов. – Я же сказал, это просто интерактив.

– Рита, нет! – тихо, но строго предупредила Лина, поскольку ей показалось, что подруга по несчастью засомневалась.

– Ангелина, я просил вас, – напомнил Антонов. – Не бойтесь, Риточка. Только посмотрите, и я сразу же вас отпущу.

– Отпустите, чтобы убить? – поинтересовалась Лина.

Антонов проигнорировал ее, смотрел только на Риту. А та, окончательно испугавшись, подползла ближе к Лине, будто хотела спрятаться за ней. Антонов мгновенно переменился в лице. Секунду назад он изображал из себя добрячка – и вот уже перед ними стоял безжалостный убийца. Если бы все это не происходило на глазах Лины, она бы даже не поверила, что человеческое лицо может так измениться. Черты лица заострились, верхняя губа чуть приподнялась, обнажая зубы. Взгляд стал острым, колючим, в глазах поселилось ледяное превосходство.

– Что ж, ладно, – даже голос его стал выше. – Пусть будет так. Вы правы, я действительно привел сюда Риту, чтобы убить.

При этих словах Рита вздрогнула так сильно, что Лина, даже не видя ее, это почувствовала.

– Но сейчас я хочу изменить свое решение, – продолжал Антонов. – Я отпущу одну из вас. А кого – решите сами. Вы ошиблись в одном, Ангелина: убивает не зеркало, убиваю я. Та из вас, кто посмотрит в зеркало, в ту же минуту уйдет отсюда. Вторая останется здесь навсегда. Решайте, кто это будет. Отпущу только одну. Ту, что успеет посмотреть в зеркало первой.

Лина не поверила ни единому его слову. Впрочем, она подозревала, что ему и не нужна была ее вера. Он хотел, чтобы поверила Рита. Ему нужна Рита. Лина оказалась здесь случайно. Конечно, он ее не отпустит, но и в качестве жертвы зеркалу она ему не пригодится. А вот Рита не знает всей той информации о зеркале, что знает Лина, и рассказывать ей уже некогда. Лина посмотрела на Риту и увидела в глазах той застывшее ожидание. Она еще не решалась посмотреть в зеркало, подозревала подвох, но настороженно следила за Линой: если та дернется в сторону зеркала, Рита сделает все, чтобы опередить ее.

– Мы не будет в него смотреть, – решительно заявила Лина не то Антонову, не то Рите.

Антонов усмехнулся.

– Почему она решает за вас, Рита? – насмешливо спросил он. – Вы не знакомы, ей нет никакого смысла вас спасать. Она хочет притупить вашу бдительность, чтобы потом воспользоваться этим и посмотреть в зеркало первой. Вы сидите на более выигрышной позиции, вот она и хочет, чтобы вы расслабились, дали ей фору.

– Не несите чушь! – перебила Лина.

– Решайтесь, Рита, – будто не услышав ее, продолжил Антонов. – Вы можете не успеть.

Рита снова посмотрела на Лину. Та едва заметно мотнула головой, пытаясь дать понять, что она не будет смотреть в зеркало и просит Риту не делать этого, но та вдруг подскочила с места и бросилась вперед. Лина даже вскрикнуть не успела, как Рита уже стояла перед зеркалом в полный рост.

– Вы умница, – похвалил Антонов, снова превращаясь в доброго дедушку. – Ну, расскажите Ангелине, что вы там видите, чтобы она поняла, как сильно ошиблась.

– Я вижу себя, – не слишком уверенно проговорила Рита.

– И что вы делаете?

– Ничего. Просто стою.

– Ваше отражение чем-то отличается от вас? Может быть, действует как-то по-другому.

Рита мотнула головой.

– Нет. Все нормально.

– Вот видите, – Антонов повернулся к Лине, и на мгновение на его лице снова отразился хищный оскал. – Вы можете идти, Рита. Мой помощник развяжет вам руки и проводит вас. К сожалению, зеркало еще не готово, раз показало вам только вас, а не ваши страхи.

Он открыл дверь, и Рита, даже не оглянувшись, скользнула за нее. Антонов не вышел, остался в тесной комнатушке с Линой.

– Вы ведь обманули ее, – проговорила та, заставляя голос звучать ровно. Она не даст ему понять, как ей страшно.

– Конечно, – спокойно ответил Антонов.

– Но как? Почему зеркало не показало ей ее смерть?

– Потому что зеркало не показывает смерть. Оно действует по-другому. Оно внушает смерть. Быстро и незаметно. Ты, судя по всему, знакома с легендой о Марии? – Антонов усмехнулся. – Потому что только при ней зеркало предсказывало смерть. Но это было прихотью Марии, она хотела, чтобы оно показывало. Зеркалу нужны жертвы, только и всего. А уж как оно их получит, ему не важно. Мария хотела шоу. Вот и устраивала его. Она была очень… эпатажной женщиной.

– Вижу, вы были знакомы лично, – заметила Лина.

Она тянула время, хотя сама не понимала зачем. Если бы Стефан искал ее, он уже был бы здесь, нашел бы способ. Но Стефана редко интересует что-то, кроме его книг и исторических загадок. Лина никогда не говорила ему об этом, но в глубине души считала, что Вероника погибла в том числе из-за его равнодушия к ней. Если бы он чаще появлялся дома, если бы уделял ей то внимание, какое ей было необходимо в сложный для нее период, ничего бы не случилось. Но в этом был весь Стефан. Соглашаясь на отношения с ним, Лина знала, на что подписывается. Не догадывалась, конечно, что однажды ей придется самостоятельно спасать себя из рук двухсотлетнего маньяка, но это уже издержки…

– Были, – коротко ответил Антонов, подтаскивая ближе к ней зеркало. – А теперь твоя очередь. Будь хорошей девочкой, загляни сама.

Лина инстинктивно отодвинулась дальше.

– Вы же сказали, что вам нужна одна жертва, – напомнила она.

– Но, если в силки попались две птички, не отпускать же одну, – хмыкнул Антонов. – Для закрепления результата полезно. Тем более теперь ты для меня опасна. Так что не сопротивляйся.

– Нет.

Для убедительности Лина зажмурилась. Сидеть с закрытыми глазами в одной комнате с маньяком было до одури страшно, но Лина не видела другого выхода.

– Ладно, – как-то слишком легко согласился Антонов. – Не хочешь быстро, будет долго. Ты все равно в него посмотришь, не бывает по-другому, но перед этим сойдешь с ума. Как та бедняжка в подвале в Вене. Ты ведь видела ее скелет?

– Это вы ее туда посадили?

– Нет, это сделал Ордынский. Но с моей подачи.

Лина распахнула глаза, уставилась на Антонова. Тот ухмыльнулся, продолжил:

– К тому времени у бедолаги совсем поехала крыша. Он посвятил свою жизнь тому, чтобы обезвредить зеркало. Не понимал, что его нельзя обезвредить. Он не приносил ему жертв, и зеркало свело его с ума. Тогда я и предложил ему принести в жертву девушку. Сказал, что нашел способ избавиться от зеркала, запечатать его в том подвале навсегда. Наплел какую-то ерунду, Всеволод и поверил. Он был так измучен, что хотел поверить. Да, ему было жаль девушку, но что такое одна жертва по сравнению с возможностью обезопасить других? Допустимая потеря. А мне нужна была та жертва, во-первых, чтобы узнать, где он прячет зеркало, а во-вторых, чтобы немного утолить его голод. Когда Всеволод пригласил Катарину к себе домой, я подглядывал из окна напротив. Глупый, он заколдовал дневник, а я просто подсмотрел в окно. Так и узнал про ход за камином. Бедняжка кричала три дня, после этого затихла. Я увез Всеволода в Зальцбург, а сам вернулся за зеркалом.

– Как вы вытащили его? – спросила Лина. – Я была в той комнатке, по лестнице оно бы не прошло.

– Разобрал кладку, затем заложил обратно, – пожал плечами Антонов.

– Зачем?

– Ордынский был еще жив. Он мог вернуться, чтобы проверить, как обстоят дела. А мне было не нужно, чтобы какой-то сумасшедший старик поднял шумиху. Так что, посмотришь сама или пойдешь дорогой Катарины?

Лина не ответила, лишь снова закрыла глаза.

– Как хочешь, – услышала она голос Пауля-Антонова, а через несколько секунд хлопнула входная дверь.

Лина поняла, что осталась наедине с чертовым зеркалом. И этот псих был прав: она видела скелет Катарины в Вене. Она знала, чем для нее все закончится.