Последняя из рода

Глава 5

Глава 5

Воспоминания Алинары были яркими, красочными и вместе с тем нереальными, чужими. То есть, я отлично понимала, что они не мои. И нет, никакого ощущения двойственности или же начальной стадии шизофрении пока не замечала. Я расслабилась, перестала контролировать эти воспоминания, и они из маленького ручейка превратились в полноводную реку.

Отца своего Алинара совершенно не помнила, пожалуй, единственное, что она от него получила – это красивое и необычное имя да тёмные, чуть вьющиеся длинные волосы, оливковую кожу и глубокие карие глаза. Я покопалась в памяти, но ничего толком не разобрала про отца – судя по всему, маменька бедняжки была не из тех родительниц, которые со слезами на глазах сообщают своим дитятям о том, что отец у них был космонавтом или капитаном дальнего плавания, а в нынешних реалиях, что он был спецагентом и умер, исполняя свой долг перед Отечеством. Не исключаю того, что леди Кларе было сложно говорить о супруге, который погиб ещё до того, как родилась Алинара… хотя нет, кажется, маменька была настолько сухой и чёрствой, что, единожды сообщив любопытному ребёнку, мол, помёр папаша твой и родичи тут же выперли меня из его дома, решила вопрос закрытым раз и навсегда.

Пожалуй, мне бы импонировала леди Клара, если бы я знала её лично и при других обстоятельствах. К примеру, если бы она была классной руководительницей у моей вечно капризной и донельзя избалованной Машки. Вне всякого сомнения, поведение и общая успеваемость у моей дочери резко бы возросли. Задавив в себе рвущийся наружу вздох отчаяния, я крепче сжала зубы и усилием воли вновь нырнула в водоворот отголосков чужих мыслей и чувств. В памяти тут же всплыло строгое, чуть худоватое лицо леди Клары с выступающими скулами и бескровными губами, её вечными немаркими пристойными платьями всех пятидесяти оттенков серого и равнодушные, какие-то мёртвые блеклые глаза. И нет, она не обижала своего ребёнка, вовсе нет. Пожалуй, я бы даже сказала, что Клара, она… по-своему любила девочку и заботилась о ней. Во всяком случае, научила читать, считать, дала основы этикета, географии и истории. Ну и, конечно же, слова Божьего. Великого по-местному.

Во всяком случае, Алинара считала мать хорошим человеком уже хотя бы оттого, что та защищала её от нападок своего мужа, того самого уважаемого господина Алистера, и его сынка, мерзкого жирдяя Бадди. Последний не упускал случая ущипнуть украдкой девочку за руку. Причём так, что у неё оставался синяк, или подставить подножку в тот момент, когда Алинара поднималась по лестнице с корзиной выстиранного белья.

Собственно говоря, в обязанности девочки входило поддержание чистоты собственной комнатёнки, своей одежды и обуви. Помимо этого, Алинара должна была помогать на кухне и в доме. Прислуга в доме была, конечно же, только не в том количестве, что была необходима. Хотя, если совсем честно, то лично я была убеждена в том, что прислуге приходилось платить за работу, в то время, как услуги Клары и Алинары в качестве служанок доставались даром. Хозяйство, работа в огороде и прочее не входили в обязанности девушки потому, что, по утверждению отчима, леди не комильфо, а он тоже понимание имеет. Хотя, я была готова спорить на свой особняк против сторожки деда Юрася, что чёрта с два Алистера беспокоило то обстоятельство, что дочь хозяйки корячится в свинарнике, если бы у Алины не оставалось попросту ещё и на это время.

Впрочем, после того, как однажды осенью леди Клара простыла и заболела лёгочной горячкой, девочка поняла, что её жизнь была до этого не такой уж и беспросветной – был тот человек, который стоял маленьким тихим барьером между Алинарой и отчимом с его сыном, Бадди. Клара болела долго, до самых снегов, Алинара находилась рядом с ней всё свободное от стирки и уборки время, меняла ей холодные компрессы на лбу, усаживала поудобнее, так, чтобы та, заходящаяся в сухом кашле, от которого ходила ходуном грудная клетка, могла хотя бы свободно дышать.

Алистер, скрепя зубами и видя, что все компрессы и припарки не помогают, вызвался отправиться в расположенный неподалёку Домерсет и привезти оттуда городского врача. Естественно, что ехать просто так за доктором было невыгодно, пустой прогон транспорта, а этого отчим не любил. Поэтому к поездке мужик подготовился основательно – отстаивались и снимались сливки с коровьего молока, доставались дорогие сырные круги, бочки с мочёными яблоками и бочонки с солёными огурцами размером с хороший лапоть. Затем все корзины, бочки и бочонки тщательно укладывались в телегу, под надзор проверенного дворового парня, которого Алинара всегда побаивалась за тупость и косоглазие, и везлось на рынок в Домерсет.

Несмотря на то, что что благородной крови в достопочтенном господине Алистере было примерно столько же, сколько и золота в навозе, к собственной репутации он относился весьма нервически и лично в торговле участия не принимал. Так, присматривал только, да и ехал не в телеге, а на собственном жеребце. Одним словом, в глазах широкой общественности, он хоть и был лендером, но с подковыркою, потому и назывался достопочтимым. Вот, значит, оправился Алистер в город, за врачом, конечно, но сначала на рынок. А потом уж, распродавшись подчистую, можно и лекаря болезной супруге привезти. Оказать уважение, так сказать… я невольно поморщилась от мерзости и от того, насколько обыденна была ситуация: вроде, как и надежды на выздоровление особой нет, лёгочная горячка она такая… но и совсем без медицинской помощи женщину оставить было абсолютно неприлично. Вот и вынужден был Алистер, вздыхая о непомерной стоимости услуг местного эскулапа, привезти его домой.

Последний же, шустро послушал через трубочку грудную клетку Клары, которая к этому времени уже практически не вставала, подтвердил неутешительный диагноз, достал из своего саквояжа баночки, скляночки, порошочки, мази и притирки, рассказал, сколько раз в день Алинара должна использовать всё это шаманство… девочка послушно записывала и запоминала. От постели своей матери она уже практически не отходила, не взирая на явное недовольство отчима тем, что помогать по дому стало некому…

- Мама, ну что же вы, вы лежите, - причитала Алинара, поддерживая стройную, на грани худобы, женщину, когда та пыталась самостоятельно передвигаться по комнате. – Не беспокойтесь ни о чём, я сама помогу на кухне тётке Рузалии приготовить ужин.

Леди Клара только наклоном головы выражала свою благодарность дочери и с облегчением опускалась на кровать, вытирая вспотевший лоб платком – даже такие незначительные усилия были не под силу больной женщине.

- Алинара, будь добра, держи спину прямо, даже если ты наклоняешься. И вообще, леди не пристало причитать, словно прачка. Она только лишь выражает лёгкую обеспокоенность. Запомни это, сделай милость, - голос леди Клары, хоть и прерывался кашлем, но по-прежнему был бесстрастен.

И Алинара послушно кивала на слова матери, кланялась, как учили, слегка, здороваясь с равными или благосклонно наклоняя голову, когда разговаривала с лендерами или простолюдинами, мысленно адресуя молитвы местному богу, Великому, то есть, чтобы её мать смогла выздороветь.

Только чуда не произошло – этой же зимой леди Клара умерла, вызвав в своём пасынке равнодушно-сочувственное: «Отмучилась, выходит!». Ну, а жизнь Алинары, не смевшей показать своё горе, со временем вошла в свою привычную колею: домашние хлопоты, вечные придирки отчима и сальные шуточки здоровяка Бадди. На последние девочка не знала, как реагировать, и попросту старалась не показываться своему «братику» на глаза, а если уж так вышло, что их пути пересеклись, пыталась убежать или же хотя бы не вступать в странные диалоги, в упор не понимая вполне конкретные поганенькие намёки родственника. Хотя, по своему опыту могу сказать, что тактика эта была не совсем верной и вряд ли могла дать внятные результаты: толстяк Бадди наверняка радовался этому, как дитя, и чувствовал себя гепардом перед броском на трепетную лань.

Н-да… и всё бы ничего, жизнь шла своим чередом и нынешней весной девчонке исполнилось семнадцать лет, самый возраст для замужества. Алистер уже раздумывал, кому бы из соседей продать подороже падчерицу (пусть и без приданного, но всё же благородная леди, не хвостик поросячий!), но тут выяснилась одна преотвратительнейшая деталь: эта мелкая соплюшка, оказывается, была давно просватана, практически с самого рождения.

Кто бы мог подумать, что это тихое и равнодушное ко всему живому создание, Клара, то есть, даже с того света умудрилась подгадить своему второму мужу, заключив подобную сделку. И вторая сторона сделки, значит, подумать только, какое коварство, не забыла об этом прискорбном факте, а настойчиво предлагала эту сделку ратифицировать, соединив браком два любящих сердца: леди Алинару дю Совьер и лорда Марка Рейна, сына и наследника клана Харнер.

Хм… вот это уже интересно… я, покопавшись в потоке мыслей, выудила среди них ещё несколько весьма полезных. Оказывается, в этой стране, называемой Энландией, тоже не всё гладко. И, несмотря на то, что все люди благородного сословия между собой равны, всё равно находятся те, которые «ровнее», совсем, как в Отчизне. С трудом пережив приступ ностальгии, я продолжила медитировать. Так вот, эти ребята, которые с кланами… они были гордые, как летящий дракон, и богатые, как утка Скрудж Макдак. Породниться с кем-то из них – всё равно, что забрать главный выигрыш в телепередаче: «Кто хочет стать миллионером?» - теоретически возможно, но мало кому удавалось.

То есть, по логике вещей, уважаемый господин Алистер должен прыгать до потолка и долго икать от счастья, что ему удастся породниться со столь уважаемыми людьми, это ж получается, что при правильном-то подходе, таких ребят можно вполне успешно «доить» на деньги всю оставшуюся жизнь… только вот родичи грядущей свадьбе не обрадовались, оттягивали счастливое событие так долго, как могли, по ходу дела накручивая беднягу Алинару.