Прапорщик. Назад в СССР. Книга 7 (СИ)

Глава 10 В афганском плену

Глядя на катящийся к нему по сухой песчаной земле темно-зеленый кругляш, майор Кикоть похолодел. Он в ужасе замер, потому что еще никогда не оказывался в подобной ситуации — ведь чекист, это вовсе не штурмовик, а сотрудник КГБ СССР. Бесспорно, его обучали некоторым основам ведения боя, защиты, атаки — исключительно для особых случаев. Но, как ни крути, а подготовка совсем не та. Выводить людей на чистую воду, искать диверсантов, подмечать детали — это его стихия. А тут…

Время как-то само собой замедлилось настолько, что всего за пару мгновений у майора перед глазами промелькнула вся его прожитая жизнь. Служба. Взлеты и падения на ней. Успехи и поражения.

Сейчас эта проклятая граната взорвется и все закончится. Быстро и окончательно. И никто из его друзей, знакомых, коллег по службе, немногочисленных родственников… Никто даже не узнает, куда же делся майор Виктор Викторович Кикоть… Был такой офицер, летел в Афганистан на АН-24, на новое место службы, что находилось на севере республики, на советской авиабазе в Мазари-Шариф… Но не долетел. Пропал без вести. Его самолет сбили душманы, причем глубоко на территории противника, вдалеке от расположения позиций советских войск и союзной правительственной армии ДРА.

Здесь его тело просто не найдут. Никогда. У него не будет могилы, не будет таблички с именем и фотографией. Не будет почетного караула, салюта, не будет трогательной речи. Не будет вообще ничего. Никто не придет.

В лучшем случае сами же местные жители выбросят где-нибудь за границей этого кишлака и может быть, прикопают.

Кикоть знал, что таких случаев в Афганистане было много, просто их не предавали огласке.

А умирать, после всех злоключений, после долгого пути через земли душманов, совершенно не хотелось. Слишком рано. А ведь у него даже семьи ещё не было и майор втайне надеялся, что это скоро произойдет.

А от осознания того, что конец вот он — у офицера откуда-то из глубин сознания полезло лютое, просто неистовое желание жить. Во чтобы то ни стало. И с полным набором конечностей, желательно.

Изловчившись, майор быстрым движением руки отпихнул от себя гранату в сторону, а сам успел заслониться телом ранее убитого им душмана. Даже одной рукой ухо успел прикрыть.

Громыхнуло. Сильно.

Сыпучий песок, тело мертвого врага и рельеф местности всё-таки поспособствовали тому, чтобы офицера не разорвало на части. Тем не менее, от взрывной волны Виктора вместе с телом душмана с силой толкнуло. По ушам больно ударило, да так, что он едва не оглох. В глазах заиграли тысячи крошечных разноцветных искр и огоньков. Все тело мгновенно налилось болью, какой-то смертельной тяжестью. Стало как-то странно, необычно. Ничего подобного он ранее не испытывал. Словно что-то сломалось. Что-то серьезное, важное. Все вокруг внезапно потемнело, а сознание будто бы выбило из головы, отчего чекист провалился в вязкую и темную яму небытия… Но он был жив!

Очнулся майор далеко не сразу. Постепенно, с трудом. Неизвестно, сколько прошло времени, но последствия явной контузии никуда не делись.

А ещё все вокруг тряслось, скрипело и громыхало. Тело жутко болело, пошевелиться было практически невозможно. Казалось, каждая косточка готова взорваться от боли, каждая мышца лопнуть от перенапряжения. Голова раскалывалась, тошнило. Майор ничего не видел — только кромешная темнота, потому что глаза были закрыты. А по лицу хлестали сильные порывы ветра, частицы песка.

Сквозь далёкий звон в ушах, он смутно различил шум работающего двигателя, глухой звук колес перемещающихся по твердой поверхности. Скрип и лязг металла, особенно на кочках.

Отсюда ясно одно, майор все ещё жив и его куда-то везут. Близкий взрыв гранаты не оказался фатальным, хотя и не прошел бесследно. Такие вещи всегда имеют плохие последствия в виде осколочных ранений, контузий и других проявлений, но по ощущениям казалось, что руки и ноги целы. Возможно, в теле есть осколки. Майор слышал истории про обманчивые фантомные боли у тех, кто вернулся с войны без… Впрочем, наверное, сейчас совсем не тот случай.

И к тому же, зачем душманам брать с собой раненого? Причем, судя по одежде и отсутствию документов, даже не ясно, солдат он или офицер. Да его куда легче просто пристрелить и бросить.

Виктор Викторович по-прежнему ничего не видел, вернее, видел только темноту, потому что всё ещё не мог открыть глаза. Уж не ослеп ли он?

Внезапно «включилось» обоняние — в нос ударил сильный запах солярки и дорожной пыли. Ещё он понял, что связан и весьма крепко.

А на кой-черт связывать раненого?

Офицер вспомнил, что на точке перегрузки оружия, вместе с группой душманов был американец — вероятно, его прихватили с собой по его указанию. Значит, майора приняли за разведчика и посчитали, что он может быть полезен… И верно — ведь из появления в том кишлаке действительно никто не ждал. Американский агент наверняка захочет узнать, что они там делали и что удалось узнать.

Это хорошо, хотя тут тоже возможны различные варианты, вплоть до вербовки. Но как же остальные? Где капитан Петровский? Где офицеры десантники и остальные члены экипажа из самолёта?

Во время начала заварушки, майор слышал, что где-то рядом была стрельба, вот только кто был ее инициатором и участвовали ли там его знакомые? Либо же Петровский не стал влезать в мясорубку и все духи стреляли только по КГБ-шнику?

Кикоть вдруг ощутил, что на лбу и правой щеке начала нарастать тупая и ноющая боль. Наверняка, осколком от взрыва гранаты зацепило.

КГБ-шник попытался разлепить глаза, но из этого ничего не получилось — веки словно слиплись, да и кожу лица тоже что-то стянуло. Вместе с этим Виктор Викторович почувствовал, что его лицо словно стянуло какой-то тонкой липкой пленкой. Вероятно, это подсохшая кровь из раны на лбу — не нужно быть гением, чтобы догадаться.

Ещё, помимо звона в ушах и мелких ран, майору сильно хотелось пить. В горле пересохло, на зубах скрипел песок, а язык с трудом ворочался во рту. Кое-как сглотнув, он попытался облизнуть свои потрескавшиеся губы, но ощутил только слабый привкус крови.

Самочувствие не очень, чего уж тут. И пока он приходил в себя, машина продолжала движение по бездорожью — судя по всему, она была не одна и двигалась достаточно быстро. А ещё майор понял, что лежит в кузове и он тут не один. Интуитивно ощущать человеческое присутствие рядом, майор умел, и жизнь показывала, что это чувство его обманывало редко.

Первая мысль — это душман пулеметчик, что мог находиться в кузове пикапа, управляя крупнокалиберным пулеметом. Это излюбленная тактика духов — использовать пулеметы со станка, прямо из кузова внедорожника. Будучи хорошо связанным, лишний раз лучше не трепыхаться, чтобы не привлекать к себе внимания. Мало ли, чем это может обернуться… Остановятся, вытащат наружу и пристрелят…

Правда, также существовала вероятность того, что рядом с майором сейчас лежит другой пленник, которого также прихватили с собой. А может, тела своих убитых собратьев. Сложно сказать.

Сколько прошло времени, Виктор Викторович не знал, да и сколько он провалялся без сознания тоже. Это могло быть и двадцать минут и два часа. А за это время пикап мог проехать солидное расстояние — где тот кишлак, можно только догадываться.

Глупо получилось — майор случайно спалился, потому что был слишком любопытным. Стечение обстоятельств. Случайность даже.

Конечно же, в голове у КГБ-шника уже вовсю шла аналитическая работа — как теперь выбраться из сложившейся ситуации? Однако вариантов и возможностей в такой ситуации оказалось очень мало.

Ему удалось разлепить слипшиеся глаза — кажется, даже ресницы пострадали. Вокруг действительно была темнота, а сверху яркие звёзды и тонкий месяц.

Однако где-то справа Виктор Викторович различил первые признаки приближающегося рассвета, а значит, уже утро. С того момента, как они обнаружили душманов в кишлаке, прошло не более трёх часов.

Пулемётчика, как и самого пулемёта, в кузове машины не оказалось. Вместо этого, чекист увидел силуэты двух человек в афганской одежде и с автоматами в руках. Они сидели на какой-то лавке, видимо прикрученной к борту кузова пикапа. Головы опущены, не говорят, не двигаются.

— Чёрт возьми! — одними губами пробормотал майор, догадавшись, что они спят. — Это шанс.

Ещё там были какие-то свёртки, пара старых, поцарапанных деревянных ящиков. Вероятно, с патронами. Ещё была канистра, какая-то веревка.

Освободиться, выхватить автомат и перестрелять всех — должно получиться.

А духи действительно дремали, видимо их укачало во время движения. Ну а что им ещё делать в кузове, к тому же ночью? Разведчик тоже не упускает возможности поспать, если на то выбилось хоть немного времени.

Приподняв голову, офицер увидел путы и понял, что его действительно хорошо связали, причем по рукам и ногам. Вряд ли рядовые духи так умеют. Освободиться без чужой помощи не получится — как не прискорбно, но это он понял сразу. Тот, кто вязал его, знал, как это делается.

Изловчившись, майор сумел приподняться повыше, после чего повернул голову и через заднее стекло кабины пикапа, разглядеть внутри кабины ещё двоих. Водителя и пассажира. Справа на пассажирском месте, сидел тот самый человек, что ранее командовал разгрузкой оружия в кишлаке.

— Американец! — догадался Виктор, смутно опознав уже знакомого противника. И тут же у него возник вопрос, кто же это, чёрт возьми, такой? Агент ЦРУ⁈

Пока никто из врагов его не заметил, он опустился обратно на дно кузова и принялся ждать.

Прошло ещё несколько минут. Машина продолжала движение, но теперь пошла в гору, начала петлять зигзагами, вероятно поднимаясь куда-то наверх, где у них было место дислокации. Постепенно светлело.

Сохранять самообладание в такой ситуации было непросто, однако сотрудников комитета государственной безопасности этому учили — нужно было только вспомнить. И Виктор Викторович вспомнил.

Наконец, дорога снова стала ровной и машина вновь набрала скорость. Затем внезапно совершила резкий поворот, отчего майор больно ударился головой о борт кузова пикапа. Через несколько секунд транспорт остановился — вероятно, добрались до пункта назначения. Чуть приоткрыв глаза, Виктор Викторович увидел, что вокруг находятся крыши каких-то низких построек. Вероятно это был какой-то кишлак или поселение, которое по совместительству являлось местом дислокации оппозиционных сил Афганистана. Ещё там имелась небольшая радиовышка, сразу за ней что-то вроде наблюдательной башни.

Водитель пикапа заглушил двигатель, захлопали двери, послышались голоса людей на незнакомом ему языке. Раздался неясный шум, многочисленные шаги.

Майор замер, ожидая, чем же всё закончится.

Раздался скрип открываемой задней части борта пикапа, лязг металла, стук. Машина качнулась так, словно кто-то спрыгнул с неё на землю.

Несколько секунд тишины. Какие-то голоса.

Затем последовала громкая команда, и связанного майора резко ухватили за ноги, рывком потащили вперёд. Он застонал, скривился, имитируя состояние, приходящего в себя человека. Его жёстко приподняли, посадили на пятую точку. Чуть ослабили путы, но полностью снимать их не стали.

Повисла тишина, нарушаемая далёкими криками, какими-то командами и, судя по всему, стуком молотков. Воняло навозом, пылью и соляркой.

— Русский, я знаю, что ты очнулся, — совсем рядом с ним раздался жесткий незнакомый голос с характерным акцентом. — Поэтому давай обойдёмся без этого спектакля?

Виктор Викторович понял, что дальнейшее притворство ни к чему не приведёт, поэтому медленно открыл глаза, поморгал и увидел перед собой того самого американца. Высокий, среднего телосложения, покрепче самого майора.

На его лице застыла самоуверенная ухмылка, будто бы он не агент, а минимум средневековый рабовладелец, которому принадлежит всё вокруг. Взгляд жёсткий, ясный. Вокруг было шестеро вооруженных афганцев, все бородатые, рослые. С НАТО-вским оружием. Явно не рядовые. Скорее всего, что-то вроде его личной охраны.

Вокруг здания, постройки. Навесы, маскировочные сети. Прямо целая база. Интересно, как разведка еще не обнаружила это место? Впрочем, половина Афгана скрыта от посторонних глаз, именно из-за неприступных гор.

— Ну вот, другое дело! — слегка усмехнулся американский агент, быстро осмотрев чекиста. — Кто ты такой? Почему при тебе нет документов?

— А сам-то как думаешь? — ответил вопросом на вопрос майор Кикоть, который втайне сжег свои документы, еще когда они были у самолета. — Разве случайные люди оказывается там, где они не должны быть?

Вопрос был сложный и, честно говоря, Виктор Викторович в какой-то момент подумал, что американец его не понял.

Американец невозмутимо вытащил из набедренного кармана какой-то лист бумаги, развернул его и показал Кикотю.

— Знакомо? Это ваш полётный список с того самолёта, который мы сбили тридцать часов назад. Я знаю, что в этом списке только у одного человека нет должности. Почему она не указана?

— А ты догадайся с трёх раз! — ехидно ответил майор. Он уже понял, что заинтересовал американца и тот не собирается его убивать. По крайней мере, пока.

— Мне не нужно гадать, я и так все знаю! Это особая структура, которую ваши командиры скрывают, да? — Американец немного запнулся, подбирая подходящие слова, чтобы правильно выразить свои мысли. В целом, говорил он очень хорошо, но иногда, в редких случаях путался. — Так… Майор Кикоть, Виктор Викторович. Ты из ГРУ СССР, да? Или КГБ? Нет?

— Возможно… — сдержанно произнес офицер, с каменным лицом. — Почему я еще жив? Почему здесь?

— Потому, что я захотел сохранить тебе жизнь. Судьба так распорядилась. Но все может измениться.

Намек был понятен, но Кикоть не стал на этом зацикливаться.

— Что с моим напарником?

— А… — махнул рукой тот. — Он погиб. Глупо погиб. Его убили мои люди, когда он попытался тебе помочь. С его стороны было довольно глупо, в одиночку, с одним автоматом атаковать целую группу обученных бойцов! А ты, кстати, очень везучий… Граната взорвалась всего в полутора метрах от тебя, а на тебе лишь несколько царапин, да ссадин. Думаю, это произошло не случайно. Знак свыше. Что скажешь?

Раз речь шла про одного Петровского, значит, остальные не стали вступать в бой. Что ж, благоразумно. Хотя и неприятно это осознавать.

— Кто ты такой и чего тебе нужно? — спросил Виктор.

— Меня зовут Джон. И мне нужна информация. А вообще, ты наверняка уже догадался, что я гражданин США и нахожусь здесь как приглашённый советник.

Майор Кикоть усмехнулся.

— Какой ты к черту здесь гость? Тебя сюда никто не звал… Вы сами влезли в Пакистан, а оттуда поддерживаете оппозицию.

— О! Вас сюда тоже никто не звал, но высшее руководство СССР завело в республику целую армию! Решило установить тут свою власть, прибрать ресурсы. Нефть, да? — смело возразил американец. — Об этом можно говорить долго, но я не хочу. У меня нет времени. Так что, хочешь выслушать моё предложение?

Кикоть усмехнулся, покачал головой.

— Да мне и так всё понятно. Ты, что же, американец, предлагаешь мне, советскому офицеру, стать двойным агентом? Предать свою родину? Свой народ, своих родных? Ради чего? Американских долларов? Ради вашей Кока-Колы? Купить меня вздумал? Брось! Советские офицеры не продаются.

— А у меня другая информация… — улыбнулся Джон. — Многие ваши офицеры не против заработать.

— Чушь! — вспылил майор. — Один раз меня уже пытались завербовать, но ничего хорошего из этого не вышло. Полагаю, что тот, кто пытался это сделать, уже бежал из Союза. А может и сдох.

— Грубо… — снова усмехнулся агент. — Нет, все проще. Не стоит ничего продавать. Просто мне нужен человек, который поможет мне получше узнать русских. Получить кое-какую информацию личного характера, которую просто так не достать. А как только я получу это, я улечу из Афгана к себе в Америку. И все, понимаешь? Я давить на ваши государственные тайны не буду. Знаешь, вообще-то выбор у тебя невелик — либо я отдам приказ этим афганцам, и тебя пристрелят как собаку, либо ты мне поможешь. Ну, думай!

— А если я соглашусь, ты что, просто возьмёшь и отпустишь меня?

— Конечно же, нет! Ты мне нужен здесь, рядом… Давайте, Виктор Викторович. А то я передумаю.

Вдруг, американца окликнули. Какой-то душман, явно из высокопоставленных — судя по одежде.

— Джон! Джон! — больше Кикоть ничего не разобрал.

Агент тут же обернулся и отозвался. Вдруг лицо его перекосило от ярости, движения стали резкими, дерганными. Он принялся ругаться, правда, уже на английском языке, который майор понимал. И в какой-то момент, он различил среди потока слов, фамилию Громова…