— Хороший вопрос, пылинка. Когда я найду на него ответ, я тебе обязательно скажу, — произнёс Смерть.
Лёд в глазах уже не трескался, но брови всё ещё хмурились.
Он подошёл к кровати.
Остановился в шаге.— И что? — прошептала я, боясь шелохнуться. — Теперь ты заберёшь меня?
— Если бы я хотел забрать тебя… ты бы уже не задавала этот вопрос.
Он наклонился.
Белые волосы упали на плечо.Глаза — чёрные, с серебряными искрами, с трещинами гнева — смотрели прямо в мою душу.— Я пришёл не за твоей жизнью, пылинка.
Я пришёл за твоим обещанием.— Каким обещанием?
— Ты нарушила баланс. Теперь ты должна мне.
— Что ты хочешь? — прошептала я, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.
Он коснулся моей щеки — не костью, не перчаткой, а пальцами без перчатки, ледяными, но… человечными.
— Я хочу, чтобы ты перестала вмешиваться, — произнёс Смерть. — Чтобы ты не трогала то, что уже моё. Чтобы ты не выходила из тела, когда это не твоё дело.
— А если я не соглашусь? — выдохнула я.
Смерть улыбнулся, но в его улыбке не было ни насмешки, ни злобы.
Лишь грусть.— Значит, в следующий раз я приду за тобой не как гость, а как Смерть, — произнёс он, выпрямившись и отступив на шаг.
Его слова прозвучали весомо, как приговор.— Подумай об этом, пылинка, — добавил он, глядя на меня своими бездонными глазами. — Потому что в следующий раз я не дам тебе шанса попросить чай.
Я встретила его взгляд с насмешливой улыбкой.
— Буду ждать тебя со своим чайником, — ответила я, сохраняя спокойствие. — Если что, я люблю чай со смородиной.Он кивнул — едва заметно — и повернулся.
Плащ шелестнул, как прощальный вздох. Тени сомкнулись вокруг него, готовые поглотить.Но вдруг — остановился.
Не обернулся. Просто… замер у двери.
— Почему ты не боишься меня? — спросил он тихо, не глядя на меня.
Голос — не угроза. Вопрос.Больше — признание.Я сглотнула.
— Потому что ты не пришёл за мной тогда, в метро. Потому что ты купил меня, а не унёс. Потому что ты предупреждаешь, а не караешь. Ты не Смерть для меня.Ты… он.Смерть медленно обернулся.
В глазах — не трещины гнева.Трещины одиночества.— Я — Смерть, — прошептал он. — Для всех. Всегда.
— Но не для меня, — ответила я, понимая, что затеяла опасную игру. — Не сегодня.
Он подошёл.
Не к кровати. К окну.Посмотрел на увядшие цветы. На луну за стеклом. На тень Лили на портрете.— Ты живёшь в комнате мёртвой девочки, — сказал он. — Спишь под одеялом, которое никогда не согреет. Носишь платье, что так и не надела невеста. Ты окружена призраками.
А всё же… Ты выбираешь жизнь.Он повернулся ко мне.
И впервые — снял перчатку.— Давай договоримся, пылинка, — прошептал он, касаясь тыльной стороной пальца моей щеки.
Холод. Но в этом холоде — тепло, которое я уже начала узнавать.