Проект «Наполеон»

Глава 21

Еще через несколько шагов я почувствовал большое желание присесть под кустом! И вспомнил о судьбе всех, кто заходил в рощу!

— Дракоша, срочно купируй проклятье! — мысленно взвыл я.

— Никакого проклятья! Тебя просто лечат от запора! — выдал мой обалдевший дракон.

Что-то важное я здесь упускаю!

— Эй, красотка, хватит колдовать, давай поговорим! — заорал я.

— Наполеон, это ты? — раздался звонкий девичий голос.

— Да, это я. Мы что, знакомы? — удивился я.

— Ты один? — спросила она напряженно.

— Ну, да, — сразу после ответа я почувствовал, как отпускают спазмы в родном кишечнике.

Из-за ствола здоровенного каштана, диаметром метра два, выглянула запечатленная вчера на бумаге друля выдающихся форм. Она настороженно обежала взглядом окрестности и пальчиком поманила меня к себе.

На всякий случай, чтобы не попасть под ее очарование, я сразу подключил «Похоть гоблинов» и настроился использовать «Замедление времени».

— Ты подонок! Негодяй! Посмотри, в кого я превратился по твоей вине! — зашипела она.

Только сейчас до меня дошло, что случилось. И я согнулся, угорая от смеха. То ли зарычав, то ли застонав, эта валькирия бросилась на меня. Все-таки включив «Замедление времени», перехватил ее в полете и, навалившись сверху, понял, что сделал это зря. Да и валькирия подо мной это почувствовала.

— Совсем охренел, немедленно отпусти, убью сволочь! — в панике задергалась и заорала она мне в ухо.

Я быстро вскочил и отбежал в сторону, в панике отплевываясь. Какими-то западными ценностями повеяло, так чуждыми мне. К счастью, в этом мире они еще не добрались до Европы.

— Наполеон, сделай что-нибудь. Мне в таком виде только самоубиться! — чуть не плача, запричитала она…

Все органы чувств говорили «она», и только умом можно было понять, что это именно он.

— Ладно, Антонио, хватит ныть. Объясни, что произошло, — потребовал я.

— Встал с утра, оделся, на прикроватном столике лежал твой волшебный рисунок. Взял, полюбовался, вдруг стало плохо. Перед глазами все поплыло. Тело будто кипятком ошпарили. Потом вроде прошло. Хотел стереть пот с лица и увидел, что рука не моя. В испуге подскочил к зеркалу, а там вместо меня — девушка с картинки. В шоке разбил зеркало и бросился, куда глаза глядят. Ты почему не предупредил, что рисунок — артефакт?! Давай быстро снимай эти чары! — Антонио начал тихо, а под конец уже орал, переходя на визг.

— Было в комнате что-либо необычное, кроме рисунка?

— Ничего не было! Только рисунок! Я его вчера положил на стол. Он помялся, пока вез. И я решил распрямить его, прижав двумя деревянными цилиндриками, — нервно ответил Антонио.

— Где эти цилиндры? — спросил я, наконец поняв, что произошло.

— Во внутренний карман кафтана сунул. А теперь ни кармана, ни кафтана, только грудь здоровенная! — опять взвыл Антонио тонким голосом.

— Закрой глаза и постарайся представить себя прежнего, — дал указание я.

Девчушка похлопала длинными ресницами, словно собралась взлетать. Опустила веки и застыла в напряженной позе. Аж кровь к лицу прилила.

— Слушай, тебе не в туалет сходить надо. Расслабься и постарайся представить, как ты выглядел, — посоветовал я.

Еще где-то час Антонио пытался добиться результата. Потом он в теле друидки опустился на землю, обхватил голову руками и простонал.

— Ничего не получается! — вид его был на редкость уныл и печален.

— …Дракоша, ты можешь ли помочь? — пересказав ситуацию, спросил я у своего «внутреннего зверя».

— Проще всего убить и забрать с тела артефакты. Второй вариант, забрать энергию из артефактов. Но, боюсь, он не выдержит боли и все равно помрет. А артефакты разрушатся, так что только первый вариант — сказал мой чешуйчатый друг.

— Насколько болезненно по твоей шкале?

— Где-то двоечка. Но он слабак, и точно загнется, — ответил дракоша.

Тело друидки Антонио с остекленевшим взглядом сидело рядом со мной.

— Перенаправлять боль не разучился? — спросил я его.

Антонио, выйдя из транса, с надеждой взглянул на меня.

В итоге дракоша получил свою порцию энергии из артефактов, я получил мерзкую порцию боли, а Антонио — свое родное тело. Поддерживая друг друга, мы пьяной походкой направились в замок.

— Наполеон, будь другом, не говори никому, что я был в женском теле, — грустно повторял Антонио. — Если кто-то узнает, мне проходу не дадут.

— Ладно, я что-нибудь придумаю. Ты сам никому не проболтайся! Будут спрашивать, говори, что очнулся только в каштановой роще, — предупредил я его.

На подходе к замку нас уже встречала толпа народу. Там были солдаты, слуги, Жозеф. Словом, все. Сам герцог тоже вышел навстречу. Нас отвели в замок, помыли, одели и проводили на торжественный пир. Главным сказочником на этом застолье пришлось работать мне. Тостов за мое здоровье было много, поэтому здоровье захлебнулось и чуть не утонуло в алкоголе.

Только через два дня неудержимого корсиканского гостеприимства я все-таки сумел вернуться домой, а еще через день провел предстартовую подготовку. Предупредил всех, чтобы ни в коем случае не входили в барак и не обращали внимание на крики. Там будут бушевать потусторонние силы! И если кто-то попытается войти, то они вырвутся на свободу и устроят всем кровавый пир. Словом, запугал всех до расстройства седалищного нерва.

С утра, зайдя в барак, я накрепко запер дверь и уселся за стол, на котором вчера расставил всю добытую по дракошиному списку химию в глиняных плошках. — Дракоша, насколько будет больно? — без радости спросил я.

— Где-то между восемью и девятью, — спокойно сообщила эта рептилия.

— Сколько-сколько!!?? Ты охренел, динозавр недоделанный? Я ведь сдохну! В прошлый раз на пятерке чуть кони не двинул! Всё, выбрасываем к едрене-фене вепря в море!!! — взревел я, вскакивая.

— Ну, что ты кипятишься? Для чего я собирал энергию? Буду сразу регенерировать твой организм. Выживешь, не переживай! — стал, как маленького, уговаривать меня дракоша.

— Учти, если помру, я твой пазлик в безвременье на кусочки растерзаю! Не знаю, как, но очень постараюсь. Рассказывай, с чего начнем, ящерица ты моя долбанутая, — я раздраженно рухнул обратно на лавку.

— За базаром следи! Я стараюсь, можно сказать, помогаю, не покладая рук, а он тут психа гонит! — обиженно взвыл дракоша.

— Ладно, не бухти. Неохота, знаешь ли, предаваться боли. Ну, не мазохист я совсем!

Дракон снова принялся убеждать, что все получится, а я просто тяну время. Послушав, я вдруг понял, что наши отношения с дракошей переросли из партнерских в дружеские, можно сказать, почти родственные. Сейчас он напомнил моих мамочек из прошлой и настоящей жизней, которые, волнуясь за меня, всегда ворчали, ругались, но готовы были отдать жизнь, защищая своего самого умного и хорошего ребенка. Им было неважно, сколько мне лет, для них я всегда оставался маленьким, нуждающемся в заботе и правильном воспитании ребенком.

— Дракоша, а ты мальчик или девочка? — прервав ворчание дракона, спросил я.

Тишина, наступившая в эфире, доставила мне истинное наслаждение.

— Это сейчас что было? — как-то робко спросил мой чешуйчатый друг.

— Просто, если судить по твоему ворчанию, ты девочка, причем в очень преклонном возрасте, — пояснил я.

— Ты знаешь, мысль сменить пазл проживания посещает меня все чаще… — задумчиво протянул он.

— Дружище, я знаю, ты нервничаешь не меньше меня. Поэтому давай просто сделаем, что должно, и будь что будет.

Дракончик еще немного попыхтел, а потом перешел к делу.

— Ты правша. Значит, заматываешь правую руку плотной тканью. Пальцы должны быть сложены лодочкой. Потом принимаешь ртуть, а сера и уголь должны лежать рядом и касаться любой части твоего тела. Тебе будет очень тяжело. Но самое тяжелое — начнутся нарушения умственной деятельности и памяти. Поэтому сосредоточься на моих указаниях, — очень серьезно проинструктировал он меня.

Замотав плотно кисть, я с содроганием принял внутрь смертельную дозу ртути. Мерзкий металлический вкус остался во рту. Десна и гортань сразу распухли и покрылись кровоточащими язвочками. Боль в груди и дыхательных путях вызвала дикий кашель. Носом пошла кровь. Резь в животе заставила упасть с лавки и скрючиться в позе эмбриона.

Все эти страдания оказались легкой щекоткой на фоне дальнейших ощущений. Дракон постоянно контролировал мой организм и посылал волны регенерации. Однако, чем ближе к завершению продвигалась эта экзекуция, тем сильнее делались симптомы полной деградации организма.

Температура тела явно зашкаливала за сорок градусов, рвота и диарея шли волна за волной, выворачивая мне кишки наизнанку, боль во всем теле стала настолько невыносимой, что поплыла моя психика. Постепенно я погрузился в глубокое, болезненное отчаяние, ощутил сильнейшее отвращение к собственному существованию и потерял всякое желание бороться за эту мерзкую жизнь. Видно, дракоша не уследил, и кровоток мозга сократился до критических размеров. И однажды я все-таки потерял сознание.

Придя в себя, огляделся. Казалось, здесь шли боевые действия в отдельно взятом бараке. Причем он минимум раз пять переходил из рук в руки. Попытка подняться только добавила дополнительное украшение на мою физиономию. Чувствую, скоро меня примут в самое крутое общество скарификационеров. Уйду в северные районы Ганы и стану самым шрамовидным в племени Нанумба.

— Дракоша, только посмей сказать, что мы не молодцы! — мысленно обратился к нему.

— Ну, что тебе сказать… Я, как воспитанный дракон, должен констатировать, что нет плохих артефактов, просто некоторые из них имеют серьезные недоработки. В дальнейшем, попрактиковавшись раз двадцать, ты создашь качественную вещь, а не убогий перочинный нож, — пыталась запудрить мне мозги рептилия.

Его речь придала мне сил. Сумев с трудом сесть на лавку, увидел, что подо мной лежал небольшой, отвратительного вида кухонный нож. Взял, повертел его в руках. Ну и артефакт!

— Дракоша, прости меня. Я даже не представлял, насколько ты болен, — сказал я грустным голосом.

— Это почему я болен?

— Еще в древние времена врачи связывали внешний вид ногтей с состоянием здоровья пациента. Глядя на этот коготь дракона, сразу понимаешь, дракону скоро каюк.

— А я тебе говорил, я говорил! Нельзя терять сознание! Еще один день, и был бы не нож, а конфетка.

— Не подскажешь, друг мой, кто отвечал за мое здоровье? И очень хочется знать, на что способна эта ковырялка! — ради интереса я провел этой кухонной утварью по столешнице подъемного стола, собранного из твердой древесины больших каштанов.

Лезвие ножа без малейшей задержки вошло на всю глубину. На автомате потянул его на себя. Казалось, я просто веду им по воздуху. Стол сказал «кряк» и сложился внутрь. Дракоша сразу зачастил в моей голове:

— Ты только постарайся использовать наше творение по минимуму. Его качество снижается от каждого применения. Чтобы освежевать вепря и раскроить его шкуру, прочности должно хватить. Потом он рассыпется мелкой крошкой.

Немного передохнув, я решил двигаться на выход. Предварительно завернул нож в тряпку, но такой финт не сработал. Обрезки ткани опали на пол, как желтая листва осенью. Проводив этот трякопад взглядом, понял, что нужно включать мозги. Из двух дощечек и веревки сделал защитные ножны и только после этого замотал в тряпку.

Пошатываясь от слабости, я выбрался во двор, где сновали по своим делам слуги. Боец, стоявший возле входа, странно вскрикнул и с воплями умчался в дом. Наступила зловещая тишина.

Пока я, пошатываясь, стоял в створе дверей, пытаясь привыкнуть к яркому солнечному свету, из дома выскочили вооруженные отец и Жозеф, направив мушкеты в мою сторону. По спине прошел холодок. Я развернулся, ища взглядом, в кого целится моя родня. Никого не увидев, потерял равновесие и упал. Сил подняться уже не было.

— Наполеон, это ты? Что с тобой случилось? — подбежав ко мне, воскликнул отец.

Сознание уплывало. Сил выйти в астрал не было. Достучаться до дракоши не удалось. Все вокруг виделось словно сквозь толстое, мутное стекло. Я будто со стороны наблюдал, как меня помыли, переодели и уложили в кровать. Мама с ложечки пыталась напоить чем-то жидким.

Позже появился Антонио и протянул ко мне руки. И только после этого мое сознание прояснилось. Дико болело все тело.

— Я не смогу ему помочь. Просто не выдержу. Перенаправить его боль на другого — это наверняка убить принимающую сторону, — нервно объяснял мой друг.

— Направь боль в деревья! — прохрипел я.

Потом меня везли, несли и аккуратно положили на циновку в какой-то роще.Антонио встал рядом и, положив одну руку на меня, а вторую на ближайшее дерево, сосредоточился. Боль постепенно ушла. А мой друг внезапно закатил глаза и рухнул рядом со мной.

Возле ног кто-то пропыхтел:

— Кайф какой! Столько халявной энергии давно не наблюдал. Даже в явь проявиться удалось. Жаль, трансформатор щелью накрылся.

С трудом преодолевая слабость, я кое-как сел и удивлённо посмотрел на источник звука:

— Колобок, ты откуда здесь взялся?

— Привет, дедобаб. Тут тебе энергию вкачали, вот, я чуть позаимствовал. В астрале зверь пуганый стал, а здесь как в заповеднике. Плюс кудеснику скоро кранты — ещё энергии высвободится. Он по неопытности целую самшитовую рощу иссушил. В этой роще твоя мама ритуал проводила, о котором ей мой боцман рассказывал. Представь, хохма! Она и не догадывается, что дриаду сюда призвала. Зато твой батя хвастается, что это его заслуга и научный метод посадки. Да если бы не дриада, тут бы вообще ничего не выросло.

— Так, во-первых, почему дедобаб? — с любопытством спросил я.

— Ну, Колобка кто испёк? Дед и бабка. Меня сотворил ты, значит, ты — един в двух лицах, — ответил этот круглый пирожок.

— Понял. Ты учти, я не злопамятный. Отомщу, забуду и снова отомщу, — предупредил я его.

Поднявшись на ноги, я оглядел бывшую самшитовую рощу. Заросшие мхом стволы деревьев без коры и листьев напомнили мне самшитовый лес в Сочи после Олимпиады.

— Во-вторых, что с Антонио? — спросил я, пристально посмотрев на Колобка.

— Этот глупый кудесник не сумел правильно рассчитать направленность и количество своей энергии. Пробил все проводящие каналы насквозь. И сейчас аккумулирует энергии меньше, чем тратит. Ты не суетись, ему недолго осталось, — успокоил он меня.

— Колобок, помоги ему, это мой друг. Я тебя очень прошу!

Мой лысый тотем трудиться не торопился.

— И как я умудрился стать тотемом такого добряка? «Друг помирает! Помогите!» Да зачем он тебе нужен? Давай я лучше попробую перекинуть его способность к тебе, — предложил мутировавший ёжик.

Я со злобой на его цинизм подключил «Распараллеливание сознания» и получил ответ:

«Любое домашнее животное требует правильной дрессировки. Поощрение — делиться энергией. Наказание — запереть на первом уровне астрала, отобрав энергию до минимума».

Выйдя в астрал, я пожелал увидеть обездвиженного Колобка в тарелке на столе. Получилось просто прелестно. На фарфоровом китайском блюде лежал дико орущий тотемный зверёк, политый малиновым вареньем. Не обращая внимания на его нецензурную речь, мысленно создал кресло. На столе, справа от орущего «десерта», появился нож, а слева — вилка. Я облизнулся, сел в кресло с хищной улыбкой и взял в руки столовые приборы.

— Ну, зачем так грубо! Надо было просто сказать «вылечи друга». Мне не трудно! А то сразу вилка, нож... Ты же знаешь, я всегда готов прийти тебе на помощь! — затараторил Колобок.

— Ну, смотри у меня, — зло сказал я, и мы снова оказались возле Антонио.

— Щаз, в натуре, лучший в мире иглотерапевт в момент поставит на ноги этого потерпевшего! — с гордостью в голосе сказал мой чудо-зверёк.

Заведя руки за спину, он из ниоткуда достал десяток иголок. Мне абсолютно не хотелось знать, где он их хранил и как при этом мог ходить.

Переместившись к Антонио, Колобок с криком «Кия!» начал втыкать в него эти орудия палачей. На последней игле тело моего друга скрутили судороги. Его выгнуло и поставило на мостик, изо рта пошла пена. Он в этой странной позе еще и убежать пытался.

Неспешным шагом Колобок догнал его, выдернул иглы. Тело Антонио расслабилось и опустилось на землю, глаза открылись.

— Больной, жалобы есть? — деловито спросил мой тотемный зверёк.

Кудесник, собрав глаза в кучку, пристально вгляделся в своего «лечащего врача». А рассмотрев, он подпрыгнул на полметра, оттолкнувшись не иначе спиной или задницей, развернулся в воздухе и упал на четвереньки. И сразу, как хороший рысак, перешёл в галоп.

Колобок не растерялся и с криком «Оу-еее!» оседлал моего дорогого друга. Родео продолжалось недолго: сделав небольшой круг, эти двое остановились у моих ног. Дыша, как загнанная лошадь, Антонио жалобно вздохнул и спросил у меня:

— Это кто?

— Это ёжик, — объяснил я.

— Жаль, что мой атрибут не лечит идиотов… — грустно сказал он.

И тут оказалось, что со стороны погибшей самшитовой рощи к нашей компании незаметно подошла злая старушка и теперь тоже глазела на скачки. Её одежда состояла из короткой юбочки, сплетённой из пожухлой травы. Похоже та самая дриада.

— Господи, неужели это и есть ад!? — простонал Антонио, падая на колени. Мы все трое с интересом посмотрели на него.

Даже старушка, явившаяся точно с недобрыми намерениями, внимательно следила, как он крестится и бьёт поклоны.

— Но почему ты решил, что это ад? — поинтересовался я успокаивающе.

— Как можно сомневаться? Два чудовища, и самое главное — здесь ты! Значит, точно ад, — убеждённо заявил кудесник.

Мы ещё долго выясняли, кто в чём виноват. Первым из нашей компании слинял Колобок, сославшись на нехватку энергии.

Потом мы переселили дриаду в соседнюю каштановую рощу. Здесь она оживилась, преобразилась в прекрасную полуобнажённую девушку и, прежде чем спрятаться, с лукавой улыбкой намекнула, что восстановление погибшей самшитовой рощи — это процесс не только магический, но и весьма телесный. Чем дольше внимать её призывам среди остатков иссушенных деревьев, тем пышнее они возродятся. Её взгляд говорил сам за себя: для полной гармонии придётся вложить все силы — и не только духовные.

Вдвоем к вечеру мы добрались до моего дома. Ужинать и ночевать Антонио категорически отказался:

— Провести ночь в доме, где живёт Наполеон? Да ни за что! Есть более лёгкие способы самоубийства, — заявил он, вскочил в кабриолет и умчался в замок.

Плотно перекусив, я тоже отправился на боковую.