Проект «Наполеон»

Глава 4

Медленно спустившись к парадному выходу во двор, через открытые двери я увидел, что в мою новую жизнь снова прокрался пушистый зверек, и вовсе не мелкий. Знакомое сияние и здесь раскрасило небо, намекая на скоротечность моего пребывания в этом теле. В ярости рука сама сложила фигу, а из груди вырвался возмущенный крик:

— А нифига! Я буду Императором!

Толпа во дворе затихла, и люди с удивлением уставились на меня. Да, провозглашать себя императором было несколько преждевременно!

Мысли в голове заметались, будто покрутили пальцем у виска, и стали разлетаться из такого опасного места.

— Прячьтесь! — закричал я людям. — Это метеориты! С неба полетят камни!

Но после предыдущего глупого выкрика никто не принял меня всерьез. Люди уже гомонили, глядя в небо, тыча в него пальцами, многие начали молиться. Они никогда не видели северного сияния, не видели даже картин и фотографий, поэтому крик десятилетнего мальчишки не мог заставить их оторваться от невиданного зрелища. Отец Наполеона и вовсе посмотрел на меня укоризненно, и это означало, как подсказала память, что он очень недоволен.

Я снова позвал их прятаться — но голос меня подвел. Он сорвался, дыхания не хватило, я закашлялся.

— Не кричите так, молодой синьор, — заботливо сказала Камилла, — вы опять будете кашлять. Я сделаю вам ромашковый отвар на ночь.

Время! Время утекало на глазах… Вот-вот с неба посыплются раскаленные глыбы, а я ничего не могу поделать! Да, время!

— Паразит, дай свое распараллеливание! — потребовал я, решив хоть немного выиграть минуты для размышлений.

Слов не пришло, но окружающая реальность пошла рябью и замедлилась до скорости улитки. Я сформулировал задание: «Необходимо выжить самому и по возможности спасти семью и народ во дворе!».

— Предлагаю воспользоваться особым драконьим голосом или взглядом, чтобы заставить толпу послушаться тебя и спрятаться в доме на первом этаже и в винном погребе, — всплыл деловитый ответ.

«Воспользуюсь голосом», — решил я.

И тут новая боль пронзила горло и все, чем я дышу — от кончика носа до самых легких, мучительными спазмами, не дав даже закричать. Казалось, она длилась целую вечность. Но когда, наконец, отпустило, и время вернулось в норму, люди все также стояли, болтали и таращились на небо. Сияние еще только набирало силу, но вскоре все вокруг утонуло в зловеще-красном свете, и люди начали беспокоиться.

— Быстро все в дом! Сейчас полетят камни с неба! Женщины и дети — в винный погреб, остальные — на первый этаж! — то ли прокричал, то ли прорычал я новым, гулким, как удар колокола, голосом.

Толпа дружно качнулась и начала послушно отходить. Я в ужасе подумал, что сейчас случится давка, и люди погибнут, как на стадионе в Лужниках в 1982 году, когда в панике толпа задавила больше шестидесяти человек.

Каково же было мое удивление, когда после короткого замешательства взрослые мужчины расступились, а женщины и дети под руководством моей матери без суеты прошли в дом. Даже голос дракона и донесшийся с неба нарастающий гул, переходящий в жуткий рев, не заставил здешних синьоров суетиться и паниковать.

В этот момент вернулась страшная боль. Уже теряя сознание, я торопливо потянулся к астралу. Арена встретила меня своим привычным обликом.

— Паразит, что это вообще было? — ошеломленно спросил я.

— Ты воспользовался возможностью истинной речи дракона, — последовал ответ. — Для этого пришлось модифицировать твой речевой аппарат, но пока удерживать этот полезный эффект получается недолго. Необходимы частые тренировки.

— Это было очень больно! — сухо прохрипел я, все еще ощущая эхо боли внутри.

— Да, это небольшой побочный эффект, — равнодушно отозвался паразит.

— Небольшой побочный эффект? — я почувствовал закипающую внутри ярость. — Это, мать его, не небольшой! Мне будто через горло пытались душу вырвать!

— Не могу исключить сходства ощущений, хотя не способен испытать его на себе за неимением тела.

— И в свете этого «небольшого побочного эффекта» помощь Горыныча кажется мне крайне недостаточной!

— Ничем не могу помочь, — ответил паразит.

Вдруг на арену хлынул ледяной дождь, моментально проморозивший меня до костей и выкинувший сознание в реальность. Очнулся я посреди холла, лёжа в невесть откуда взявшейся луже. Рядом стояли отец и Жозеф с пустым ведром. Когда-то прочитал, что сон про пустое ведро — плохая примета: вы можете легко стать «грустным, негативным, злым, подавленным, напуганным, физически больным», утверждал старый мамин сонник. Тогда не поверил, теперь убедился, что это чистая правда.

— Сын, что происходит? — требовательно спросил отец.

— Ну, братец, ты и заорал! Мелкие даже обмочились! — восторженно воскликнул брат.

Отец строго взглянул на него, брат сразу сдулся и замолчал, словно был уличен в непростительной шалости. Затем глава семьи перевёл взгляд на меня. Я попытался ответить, но только захрипел. Потом начался сухой кашель, который буквально выворачивал меня наизнанку, из горла во все стороны полетели брызги крови, и тут все исчезло. Темнота. Потом свет. Боль. И снова, и снова, раз за разом…

Не знаю, сколько прошло времени, когда в очередной раз появился свет, а боль не пришла. Радость от воцарившегося покоя затопила меня целиком. Но мысль, что подобное придется пережить еще раз, омрачила мое ликование. Более того — повергла в такой ужас, что схватило живот. Срочно, срочно подумать о чем-то другом, пока штаны не испачкал! Как там говорится: «Не надо думать о белой обезьяне, подумай о чёрной, а лучше о фиолетовом фламинго».

В попытке прогнать мрачные мысли, я прислушался к реальному миру и сперва решил, что снова попал в новую реальность. Казалось — вокруг идет ожесточённый бой: с улицы слышались постоянные взрывы, а комната, в которой я лежал, тряслась, словно генеральский бункер под градом снарядов. Сквозь закрытые веки пробивались вспышки, подобно отблескам пламени. С трудом разлепив глаза, я с облегчением увидел всю свою новую семью и еще несколько других, незнакомых синьоров. Они стояли вокруг меня или сидели на стульях возле кровати. Я попытался приподняться, но сильная рука матери твердо вернула меня обратно на подушки.

— Лежи спокойно, — голос её прозвучал мягко, но в нём слышался металл, исключавший всякую непокорность. — Говори только если можешь, но не пытайся вставать.

Отец и другие мужчины сразу засыпали меня вопросами. Все разом, перебивая друг друга, едва не толкаясь, как на старте продаж нового айфона, в стремлении первым получить ответ. Я, конечно, подозревал, что госпожа Мария в этой семье сейчас главная. Но все равно вздрогнул от ее властного голоса.

— Успокойтесь и спрашивайте по одному. Или покиньте эту комнату! — распорядилась она.

Это подействовало.

— Ты знаешь, что происходит? — беспокойно спросил отец, сжимая мою руку. Он явно был весь на нервах, потому несколько переусердствовал с хваткой.

Я мотнул головой, ощущая, как она пульсирует от недавней боли.

— Как ты понял, что нужно прятаться? — задал вопрос серьезный мужчина, на вид самый представительный среди присутствующих. Несмотря на происходящее, его голос оставался спокойным и уверенным, словно этот человек привык держать себя в руках.

Я пожал плечами, не зная, что ответить. Присутствующие разочарованно поникли. Тем временем звуки взрывов окончательно стихли, а дом перестал содрогаться. Казалось, кто-то накрыл мне уши ладонями: звуки доносились издалека, будто отделённые невидимой преградой.

Люди обменялись растерянными взглядами и засуетились. Хаос за окном стих, всем не терпелось выяснить, что происходит снаружи. Любопытство влекло их к выходу, подначивая своими глазами увидеть, что там творится. Я наблюдал за этим, как сквозь туман, постепенно уходя в сон. Организм против воли включил режим самозащиты, давая центральной нервной системе возможность восстановить силы и отрегулировать работу внутренних органов. В это же время организм сам подключал к этому процессу «дополнительные девайсы» в виде паразита и осколка дракона. Они, как программы, заработали в фоновом режиме, поддерживая баланс и целостность моего тела во время сна, чтобы не нарушить его в момент пробуждения. Глубокий сон перешёл в быструю фазу, дыхание участилось, сердце забилось быстрее. Усиленный кровоток мозга дал возможность передавать данные между сознанием и подсознанием. Информация воспринималась как сон, но была четкой и запоминалась надолго. Я будто смотрел кино с полным погружением в виртуальную реальность:

Планета прошла через метеоритный поток, пришедший из глубин космоса, получив ужасные шрамы. Всё это я видел со стороны, словно летал по орбите Земли, как искусственный спутник из моего прошлого мира. Мне захотелось рассмотреть Корсику поближе, и я, к своему удивлению, стремительно снизился, зависнув над городом. Разрушение неумолимой поступью прошло по солнечным долинам и зелёным холмам, а его верная спутница — смерть — беспорядочно раскидала тела людей и части их тел, кровавой кистью изображая мрачную картину Судного дня.

Понимая, что быстрая фаза сна не бесконечна, я мысленно потребовал: «увидеть и услышать, чем занята моя новая семья». В тот же миг я оказался дома, в залитой огнями свечей комнате. Отец вёл беседу с важным синьором, тем самым, который задавал мне вопросы, когда я приходил в себя, и на которые я так и не смог ответить.

Любопытство взяло верх, и я запросил информацию о незнакомце. Неожиданно для себя получил ответ:

«Дон Морис Маналезе, крестный отец преступной организации Корсики. 42 года. Истинный мафиози. Характер жёсткий, переходящий в жестокий. Беспощаден в борьбе с нарушителями Омерты (кодекса молчания). Порочащих связей с законом не имеет».

Также я понял, что именно он был отцом Антонио, с которым я дрался у старого дома. А победив его, заключил мирное соглашение.

— Синьор Карло, — начал дон Морис медленно, взвешивая каждое слово, — наша семья в долгу перед вами. Без вашей помощи... сами понимаете, — короткая пауза, — многие бы не пережили этот день.

— Ну, что вы, это наш христианский долг, — ответил отец.

— Помогать своим — это правильно. И ваш мальчик... он удивил меня. Вы воспитываете достойного наследника, — его взгляд стал холоднее. — Если понадобится моя помощь, считайте, она у вас есть.

Отец запнулся, но, собравшись с мыслями, продолжил:

— Нам нужно перебраться на материк. Я слышал, у вас есть связи среди... — он замялся, — моряков. Поможете с транспортом?

Дон Морис выдержал паузу, глядя прямо в глаза отцу:

— Когда?

— Через четыре дня.

— Сделаем. Мой корабль «Донна Роза» будет ждать вас в порту. Не опаздывайте. И если вдруг возникнут проблемы — вы знаете, где меня найти, — его голос стал чуть тише, но в нем по-прежнему чувствовались сила и уверенность.

Моё незримое присутствие в комнате резко оборвалось: измотанный организм снова впал в глубокий сон без сновидений. Когда я вынырнул из тёмного омута забытья, ушей коснулся приглушённый спор на два голоса.

— Ты понимаешь, что если завтра не уедем на материк, то застрянем здесь на эти страшные времена, а возможно, навсегда? — в напряженном шепоте отца звучала тревога и скрытая паника.

— И что ты предлагаешь? — резко, с упрёком спросила мать. Она всегда была прямолинейной, особенно в моменты волнения.

— Оставить его с Камиллой. Она сможет за ним присмотреть. Потом они присоединятся к нам. Это единственный вариант, — отец говорил быстро, словно боялся, что решимость ускользнёт, если он замедлится.

Наступила короткая, тяжёлая пауза, а затем голос матери, холодный и твёрдый, прорезал тишину:

— Он нас всех спас, чуть не погиб сам. А ты предлагаешь бросить его одного? Такого поступка я не смогу простить ни тебе, ни себе!

Наступила гнетущая тишина, расцвеченная рекламным слоганом: «Что такое хорошо и что такое плохо». Все мы любим навешивать броские ярлыки на сиюминутное, вырванное из контекста жизни.

— Мне уже лучше... — прохрипел я, не открывая глаз.

По сухому горлу словно какой-то садист провёл наждачной бумагой. Вокруг засуетились и забегали, передо мной возник стакан чистой воды, заботливо поднесённый к губам. Вода принесла облегчение, а затем последовало долгое общение шепотом с родителями, безумно обрадованными моим пробуждением.

В назначенный срок «Донна Роза» покинула полуразрушенный порт, унося меня и мою семью к новым испытаниям — взлётам и падениям, которые ждали нас впереди.