Проект «Наполеон»

Глава 3

Мы с Жозефом брели домой в молчании, он до сих пор пребывал в шоковом состоянии, но иногда бросал на меня восхищенно-удивленные взгляды. Воздух был тяжёлым, влажным, пахло морем и зеленью, а мои мысли, словно корабль в шторме, все метались между будущим и настоящим. Хорошо, что людей моей прежней жизни игры, литература и кино хоть как-то подготовили к попаданию в иную реальность! Как средневековая церковь готовила людей к раю или аду. Между прочим, попадание в рай или в ад потрясло бы меня намного больше.

Интересно, как там мои друзья и родные? Посчастливилось ли кому-то пережить тот злосчастный метеоритный дождь? Жена, вероятнее всего, успела найти укрытие, родители не уверен. Никто из друзей в моем районе не жил, посему выходит, что не повезло только мне.

Тут я задумался: а вдруг меня вернет в мое настоящее тело? Изломанное, непригодное для жизни, да еще и засыпанное тоннами обломков рухнувшего дома! Я живо представил себе эту картину и содрогнулся. Лучше об этом не думать.

Примем как аксиому, что назад дороги нет. Значит, вперед и с песнями. Унывать — последнее дело. Горевать будем тихонько, когда никто не видит. А сейчас делаем первый шаг к выживанию.

Так, надо напомнить себе главную направляющую прошлой жизни.

Я, конечно, не воин из игр, но и не просто офисный сиделец, а матерый генеральный продюсер! Красноречие – мое оружие, слово – мой клинок. Зажечь огонь в глазах, наполнить сердце мотивацией и направить людей туда, куда мне нужно — вот в чем сила продюсера. Если бы пришлось отдать команду прыгать, то все подчиненные с энтузиазмом взлетели бы вверх, даже не спрашивая, как высоко. Я при желании способен на все либо сам, либо чужими руками. И с кучей прокачанных базовых навыков!

Может, не зря я оказался именно в теле будущего императора? Оно мне действительно подходит: его судьба — быть руководителем; его талант — ораторское искусство. Хвала всем известным богам, что мне достался Наполеон, а не другой, не менее известный лидер, мечтавший стать художником.

Подведем промежуточный итог. Стрессоустойчивость: 100%. Ведь не впал в истерику, хотя и очень хотелось. Активность: 100%. Собрал на старте все возможные плюшки. Коммуникабельность: 100%. Набил морду и потом убедил стать союзником руководителя команды будущих соратников. А еще вывел из шока члена своей команды – брата. Ну а наглость, мое второе счастье, всегда со мной. И ниже ста процентов никогда не падала. Это мне в плюс!

Теперь минусы. Драка с Антонио напомнила, что этот мир полон опасностей, к которым я не готов. И она будет лишь первой из многих. Хотя новые способности помогли мне, нельзя надеяться, что так будет всегда. Надо качаться. Надо развивать это слабое больное тело. Наполеон справился с болезнью, даже со своими познаниями XVIII века — значит, и я смогу.

Пока я размышлял, мы с братом добрались до четырехэтажного каменного дома, смешно напоминавшего хрущевские панельки. Это был не просто старый дом, а живое существо со своими тайнами, как будто осколок «Гигахрущевки» из вселенной «Самосбора» – в моем прошлом мире ее придумали на «дваче», а потом использовали в игре «Клеть». Мы с Жозефом подошли к двери, и я невольно задержал дыхание перед тем, как ее открыть. За ней уже слышались приглушённые голоса, среди них выделялся нежный женский голос, который я сразу узнал — мама Наполеона.

Мозг снова выдал справку, словно в игре – «Мария Лютеция Бонапарт. 29 лет. Характер благородно-стойкий с неординарным умом и любовью к самообразованию. Принципы — честь семьи и рода, забота о супруге и детях. Порочащих связей не имеет».

Мама встретила нас в коридоре. На ее лице смешались облегчение и строгий упрёк. На руках она держала младшего брата, Луи, который возмущённо заорал, едва нас увидев.

— Где вы были?! — её голос был полон волнения, которое она с трудом сдерживала. — Ушли, никого не предупредив! Что за выходки?

Сначала я растерялся, но потом внутренний голос подсказал, что надо действовать быстро. Казалось, вопли Луи вместе с нашим непослушанием скоро приведут к настоящему взрыву гнева, и, если я не возьму ситуацию под контроль, всё может закончиться плачевно. Я подошел к матери, осторожно погладил и нежно приобнял ребенка на ее руках. Мария — а по-другому мне с моим сорокалетним сознанием было сложно воспринять эту молодую красивую женщину — растерялась и промолчала. Я наклонился к младшему брату и, собрав все свои знания и опыт взаимодействия с детьми из прошлой жизни, заговорил с ним спокойным, уверенным голосом.

— Луи, всё хорошо, — повторял я, ласково поглаживая его по спине. — Мы здесь, ты в безопасности. Ничего страшного не произошло. Я вернулся.

К моему удивлению, это сработало. Луи постепенно успокоился, его плач перешёл в тихое всхлипывание, а затем он совсем затих, уткнувшись в мамино плечо. Это мгновение показалось мне маленькой победой, и я почувствовал, как напряжение спадает, словно спущенная пружина. Мария Летиция, видимо, тоже испытала это, потому что её лицо смягчилось, и она вздохнула с облегчением.

— Ты сегодня какой-то странный, Набулио, — сказала она с лёгкой улыбкой. — Пойдём, обед уж скоро. И приведи себя в порядок.

Я кивнул, чувствуя, что поступил правильно, исполнил верное действие в бесконечном квесте своей новой жизни. Всё прошло лучше, чем я ожидал. Теперь сосредоточимся на следующем шаге — обеде и общении с семьёй. Но прежде переодеться. Жозеф простоял весь разговор соляным столбом. Видно, еще не пришел в себя после потрясения в проклятом доме. Услышав про обед, брат деревянной походкой направился на третий этаж. Благо, маменька ничего не заметила, и нам не придется отвечать на неудобные вопросы. Облегченно вздохнув, я направился следом за Жозефом. Привычки моего тела сами привели к двери в мою комнату.

Здесь поджидало следующее задание из цепочки «Узнай, кто у тебя в комнате». Затребованная помощь от подсознания выдала справку все в том же духе игры, или скорее, старого мультфильма про пиратов – «Няня Камилла Иллария. Тридцать два года. Прислуга в третьем поколении. Характер спокойный, уравновешенный. Беспощадно борется за чистоту и аккуратность. В порочащих связях замечена с поваром».

Увидев меня, няня запричитала и стала помогать мне снять грязную, порванную одежду. И вот тут я почувствовал себя совершенно неуместным в этом времени. Сам факт, что кто-то должен был помогать мне переодеться, казался нелепым и абсурдным. В XXI веке я привык к самостоятельности, и это старинное «обслуживание» вызывало у меня внутреннее сопротивление.

Я замешкался, пытаясь понять, как лучше вести себя в этой ситуации. Внутренний голос подсказывал, что нужно сохранить спокойствие и позволить ей делать свою работу, но я заупрямился.

— Камилла, не беспокойся, я справлюсь сам, — сказал я, стараясь говорить уверенно, но вежливо.

Она удивлённо подняла брови, видимо, не ожидая такого заявления от десятилетнего мальчика, но всё же отступила. Я попытался переодеться и понял, что на своем низком уровне этот сложный квест запорю: одежда была непривычной, подштанники имели завязки, тугие застёжки вырывались из маленьких пальцев. А сантехникой были тазик и кувшин с водой. Поглядев на мои усилия, Камилла со снисходительной улыбкой ненавязчиво мне помогла. Наконец, я был отмыт и одет в чистое. На этом меня оставили в покое.

Оставшись в одиночестве, я постарался привести свои мысли в порядок и подумать, как жить в новой реальности. Лучше бы даже не пытался. Память отбрасывала меня то на грань небытия, где я собирал себя, как пазл, по кусочкам, то на ледяную арену, то еще хуже — на пыльную лестницу бывшего дома, где кричали люди, чьи голоса сливались в непрерывный вопль ужаса, и где я встретился лбом с изломанным бетоном. А если я вытаскивал себя из мысленного кошмара, то немедленно начинал думать о жене с родителями, и все убеждал себя, что они выжили. Что мне ещё оставалось — только надеяться.

Когда Камилла вернулась и вырвала меня из калейдоскопа воспоминаний, я был готов ее расцеловать.

— Молодого синьора приглашают к трапезе, — сказала она.

С трудом поднявшись с кровати, я с облегчением проследовал за ней в обеденный зал, оставляя позади болезненные мысли. Входил туда уже очень настороженным, понимая, что дворянская трапеза — это не поедание фастфуда и даже не деловые переговоры в шикарном ресторане. Ошибиться можно только один раз. Впрочем — лучше уж дворянская трапеза, чем безответные надежды.

За приличных размеров столом, заставленным богатой, как из музея, посудой, присутствовали три члена семьи будущего императора Франции. С двумя я уже был знаком — брат и мама. Переведя взгляд на явного хозяина застолья, запросил «справку». Память выдала:

«Отец Карло Мария Буонапарте, 33 года, характер истинного политика. Главные принципы: увеличение дохода семьи законным путём. Порочные связи: Паскуали Паоли, поднявший восстание за независимость Корсики».

Он был одет в аккуратный, но не слишком броский камзол тёмно-синего цвета. Обладал выразительным лицом, с чёткими скулами, прямым носом и чуть насмешливой улыбкой, как у человека, который привык к сложным переговорам и умеет скрывать чувства. Тёмные волосы, уложенные с лёгкой небрежностью, добавляли ему обаяния. Его тёмные глаза смотрели внимательно и изучающе, словно он постоянно анализировал происходящее даже в своей семье.

Обозначив поклон присутствующим, я занял свободный стул и с облегчением увидел знакомые приборы — нож и вилку. К счастью, приборов было не десять.

Отец, перекрестившись, начал читать молитву: «Очи всех уповают на Тебя, Господи, и Ты даёшь им пищу их в своё время…» Все молились вместе с ним.

В своё время я считал себя верующим, посещал церковь, иногда исповедовался и причащался, знал несколько молитв. И даже спрашивал у батюшки благословения на работу в игровой индустрии. Но та церковь была православной, а здесь — католическая. Хорошо, что тело вспомнило выработанную за десять лет моторику, и я положил крест слева направо. А вот молитва в памяти всплывать не захотела. Сложив в молитвенной позе руки, я зашевелил губами, делая вид, что молюсь про себя.

Первый уровень квеста «Поешь с семьей и не спались» был с трудом, но выполнен.

В открытую дверь медленно и величаво вплыло здоровое блюдо, при котором был повар. Затребовал у подсознания «справку» про него:

«Партон Самюэль, 36 лет, знаток кухни, пылкий характер, глубоко увлечен едой. Беспощадно борется с мухами, тараканами и грызунами. В порочащих связях замечен с Камиллой».

Поставив блюдо на край стола, Самюэль торжественно, словно совершая религиозный обряд, начал раскладывать порции, подав еду сперва главе семьи. Желание голодного желудка отключить мозг я с трудом переборол. Украдкой понаблюдал за остальными и, подражая их движениям, начал есть. Изысканное мясное рагу с луком, морковью, фенхелем и, на удивление, с каштанами просто таяло во рту. Порция с моей тарелки исчезла, и организм завопил: «Ещё, ещё!». Оказалось, Самюэль не ушёл. Переместившись к столу, он наполнил мою тарелку второй раз.

— У тебя сегодня, Набулио, на удивление отличный аппетит, — нарушила молчание моя мама.

— Наверное, расту, — ответил я.

Три пары глаз с удивлением уставились на меня. Понять бы, где я ошибся? К счастью, в это время Самюэль торжественно внёс супницу, и за столом вновь стало тихо. Было непривычно есть сначала мясо, а потом суп. Но организм потребовал топлива после утренних нагрузок. Овощной суп оказался невероятно вкусным, и в нем снова были каштаны. На десерт кухонный кудесник угостил нас каштановым тортом с изюмом и броччио — нежнейшим сыром из козьего молока. Все блюда запивали сильно разбавленным вином, которое даже в таком виде пахло дикими цветами, миндалем и чёрной смородиной. Это был настоящий праздник для гурмана вроде меня. Оставалось решить, как завершить этот вкусный квест без потери набранных очков.

— Наполеоне, я знаю, ты сейчас опять сбежишь в свою библиотеку, но вечером у нас состоится серьёзный разговор, — вдруг заявил отец.

За эти слова я был готов его расцеловать. Он же прямо объяснил мне, как быть дальше!

— Хорошо, — послушно ответил я.

Мы с Жозефом вышли из-за стола и направились к двери. После трапезы я почти бегом скрылся в библиотеке. Мне требовалось больше знаний о мире XVIII века, и я надеялся найти здесь журналы с рассказами о происходящем, а также отыскать любимые книги Наполеона. Однако, похоже, что стресс этого дня оказался слишком силен, и детское тело потребовало отдыха. А моя душа все еще была в полном беспорядке, и я не мог даже сосредоточиться на поисках нужных книг, все возвращаясь мыслями к потерянным близким. И они, издалека, снова помогли мне. В моей прошлой жизни супруга занималась цигуном и в целом здоровым образом жизни, включая духовные практики. У нее даже был свой канал «Двигайся правильно, живи здорово». Она приучила меня справляться с тяготами жизни медитацией осознанности. Эта практика учит открыто и непредвзято наблюдать за окружающим миром, а главное — за своим разумом, позволяя мыслям, эмоциям и ощущениям возникать и проходить, не цепляясь за них и не увлекаясь ими.

«Ох, как же она там? — тут же подумал я, и меня снова укусила тоска. — Она ведь успела выбежать, наверняка успела…».

И будет лучше использовать ее науку для своего спокойствия, а не травить душу. Я сел на пол, скрестив ноги, выпрямил спину и положил руки на колени, ладонями вверх. Медленно сосредоточился на каждой части тела, начиная с пальцев ног и продвигаясь вверх. Постепенно хаос в голове стал утихать. С точки зрения христианства такие занятия — не грех, хотя и опасны: можно потерять связь с реальностью. Апостол Павел писал: «Христианину всё можно, но не всё полезно».

Похоже, сегодня был не мой день. Сосредоточившись на точке между бровями, я неожиданно вновь оказался в каком-то астрале, как во время битвы с тенью дракона. Сперва меня окружила искристая темнота, а вскоре передо мной возникла знакомая ледяная арена.

«Опять бой?! Покой нам только снится», — подумал я, настраиваясь на сражение. Однако арена полностью проявилась, а врага так и не было. Пол и стены арены заволакивал ледяной серый туман. То тут, то там, из него хаотично пробивались зеленовато-желтые стебли с розовыми шариками из мелких цветов.

Тест «найди лишнюю деталь в картине мироздания» я прошел на отлично и занялся вымораживанием странной растительности. Слова, пришедшие извне, зазвучали как погребальный колокол — глухой, тревожный, будто в нём слышался чей-то последний вздох.

— Не надо... Остановись... Больно...

Я резко замер, оглядываясь вокруг, но никого не увидел.

— Кто ты? — настороженно спросил я, пытаясь найти источник голоса.

— Облигатный паразит, — раздался чуть приглушённый ответ.

— Какой ещё паразит?

— Облигатный, — терпеливо повторил голос. — Я не могу существовать в физическом мире без донора.

— И зачем ты мне? — раздраженно спросил я.

— Я могу поделиться знаниями и научить разделять свое сознание.

— Хм, ладно... Для начала расскажи, как я вообще оказался в чужом теле?

— Твоё прежнее тело погибло. Душа распалась и отправилась в безвременье.

— Безвременье? — переспросил я, пытаясь осмыслить. — А как она снова собралась?

— Безвременье — это первородный хаос, в котором отсутствуют физические константы. Там нет ни пространства, ни времени. Душа же — это пазл, который каждое разумное существо собирает на протяжении всей жизни.

— Я не аутист, чтобы все время пазлы собирать, — заметил я.

— Нет, — спокойно продолжил голос. — Просто пазл — это самое близкое для тебя понятие, которым можно описать устройство мира.

Он помолчал, словно проверяя, понимаю ли я его. Затем продолжил:

— Душа любого мыслящего существа напоминает плоский пазл. У неё есть неразрушимый центральный элемент — ядро, вокруг которого в течение жизни собирается мозаика информационных осколков.

— Осколки типа как кусочки пазла? — уточнил я.

— Да. Каждый осколок имеет свой цвет. Тёмные, гнилые кусочки появляются при совершении плохих деяний, например, при убийствах или предательстве. Светлые возникают, когда в жизни искренне любишь, хранишь верность, сострадаешь и помогаешь другим.

Я слушал, постепенно начиная улавливать логику. Голос продолжал объяснять:

— После смерти ядро души из безвременья отправляется на перерождение, а энергией для этого служат сформировавшиеся вокруг него информационные пазлы. Чем светлее мозаика, тем лучше мир для перерождения, тем сильнее новое тело и личность.

— То есть, как в играх-рогаликах, где после смерти я начинаю заново, но с бонусами, зависящими от предыдущей игровой сессии, — пробормотал я.

— Именно. Светлые пазлы служат валютой для улучшения следующего этапа бесконечной игры в жизнь. А тёмные, наоборот, тормозят развитие, накладывают дебаффы. Энергии хватает лишь на отправку в захудалые миры с больными с рождения телами.

— А если светлых пазлов вообще нет, одни тёмные? — спросил я.

— Тогда ядру не хватит энергии для перерождения, и оно растворится в безвременье.

Я невольно поёжился.

— А что со мной?

— Вокруг твоего ядра все кусочки были странные, бесцветные. Они не распадались на энергию. Ты завис в безвременье, не отправляясь на перерождение, но и не растворяясь.

— Странно... И что вы сделали?

— Мы решили провести эксперимент. Отправили твоё ядро на перерождение, используя нашу энергию, чтобы посмотреть, как будет формироваться твоя новая мозаика. К сожалению, произошёл сбой. Вместе с ядром перенеслась вся твоя информационная мозаика. Ты попал не в тело новорождённого, а в десятилетнего ребёнка. При этом ты накрыл маленький пазл Наполеона своим большим и просто стёр его личность.

— Стёр? — переспросил я, чувствуя, как холод проходит по спине.

— Трагическая случайность. Отчасти — наша ошибка.

— Я могу что-то сделать? — спросил я после недолгой паузы.

— Теперь ты можешь заглядывать во фрагменты его пазла, поднимая свои. Но старайся делать это как можно реже, чтобы не нарушить общую картину своей жизни.

Я выдохнул, пытаясь осмыслить услышанное.

— Ладно... Ты можешь ответить на любой вопрос?

— Этого не может сделать ни одна сущность во Вселенной. Но многие глобальные вопросы мне по силам, — последовал ответ.

— Тогда перейдём к разделению сознания, — решительно сказал я. — Что? Где? Когда?

— Решение нескольких задач или одной задачи, разбитой на фрагменты, путем искривления пространства и замедления времени в личностном подпространстве, при помощи выбранного алгоритма самой простой пузырчатой сортировки, где возможные решения находятся в глубине разума и поднимаются к коре головного мозга. Неправильные решения лопаются. А оставшиеся в произвольном порядке активируют мыслительную деятельность и по сигналу извне выдают решение данной задачи, не нарушая психологического, физического и умственного состояния организма в данной точке времени и пространства, — ответило деловито существо.

— Паразит, ты паразит! Ты не выпендривайся, а на пальцах объясни! — раздражённо выпалил я.

— У меня нет пальцев, — грустно отметил паразит.

— Объясни кратко и понятно, что мне это даёт?

— Ты сможешь быстро получать правильные ответы на свои вопросы из подсознания. Для активации просто мысленно скажи «Распараллеливание». Кроме того, вспомни утреннюю драку с Антонио. Именно я активировал фрагмент дракона, позволив тебе замедлить время вокруг себя. Именно так ты победил соперника.

— Нафиг-нафиг! Мало мне Наполеона подо мной, паразита во мне, ещё и дракон какой-то! — в сердцах взвыл я, теряя весь самоконтроль. — Где этот дракон во мне сидит!? Что мне с ним делать?

— Это ещё одна загадка в дополнение к твоей странной мозаике. Иногда в Безвременье попадают фрагменты душ из параллельных вселенных. Они не растворяются в хаосе, но и не уходят на перерождение. В нескольких точках, населённых разумными существами, как, например, дом, в котором ты обрёл тело, они могут встроиться в пазл разумного. При этом цветовая гамма фрагмента в виде радужного смешения начинает доминировать над основой, и разумный сходит с ума или погибает. Однако, начав сражение первым, установив собственные правила в астрале и выиграв по ним бой, ты поместил фрагмент вертикально по отношению к своей матрице. Такая конфигурация образовалась впервые. Теперь твоя основа доминирует над фрагментом дракона и даёт массу преимуществ этому телу.

И тут меня из состояния транса выбил Жозеф, который ворвался в библиотеку и заорал:

— Наполеоне, быстрее, пошли во двор! Там такое!

— Такое? Какое — такое? — спросил я, ещё плохо соображая.

— Там такое, у-у-у-у-у! — повторил Жозеф и выскочил за дверь.