Проклятый Лекарь. Том 8

Глава 14

Бой начался.

Оборотень двигался быстро — быстрее, чем должно было позволять его массивное тело. Килограммов сто пятьдесят живого веса, а прыгает, как гимнаст. Это прямое нарушение законов биомеханики, но магия — она такая. Плюёт на законы физики с высокой колокольни.

От первого удара я едва успел увернуться. Когти пронеслись в сантиметре от моего лица, оставив в воздухе след из тёмной энергии. Если бы попал, то рассёк бы череп, как арбуз. Оборотни не царапают. Оборотни рвут на куски.

— Кирилл! Свет! — крикнул я, откатываясь в сторону. — Максимальная яркость! В глаза!

Он среагировал мгновенно — надо отдать должное, рефлексы у парня хорошие. Ладони вспыхнули, и ослепительная вспышка ударила оборотню прямо в морду.

Зверь взвыл, зажмуриваясь. Отступил на шаг, мотая головой. Временная слепота — несколько секунд, не больше. Оборотни восстанавливаются быстро. Регенерация у них как у морских звёзд, только эффективнее. Хм, интересно, а руку он себе также быстро отрастит?

Впрочем, не время об этом думать.

Я ударил в землю ладонью, вливая некроэнергию. Техника, которую я не использовал давно — слишком затратная для обычных ситуаций. Но сейчас это было оправданно.

Почва вздрогнула, и из неё полезли руки. Костлявые, серые, полуразложившиеся. Фаланги пальцев местами отсутствовали, кое-где торчали обрывки сухожилий. Руки давно похороненных, поднятые моей волей из могил.

Кладбища не было рядом. Но куда не копни — везде можно найти какие-нибудь останки. Вот и здесь такое было. Старое, давным-давно заброшенное захоронение, метрах в пятидесяти за забором. Наверняка оно тут ещё с момента основания города.

В общем, материала хватало. Не армия, но для одного оборотня будет достаточно.

Руки схватили монстра за лодыжки. Вцепились, не отпуская. Пять, десять, пятнадцать рук — каждая слабая по отдельности, но вместе они — как живые кандалы.

Оборотень дернулся с силой. Одна рука оторвалась, разлетевшись костями. Но её место тут же заняли две новые. Я вливал энергию непрерывным потоком, поддерживая связь с мёртвой материей.

— Держи его! — крикнул я Кириллу. — Не давай сориентироваться! Бей светом, ослепляй, жги!

Кирилл атаковал снова. На этот раз была не вспышка, а луч. Концентрированный поток света, врезавшийся оборотню в бок. Как лазер, только магический.

Шерсть задымилась. Кожа под ней потемнела, покрываясь ожогами первой степени — поверхностное повреждение эпидермиса. Запахло палёным — характерный запах горящего кератина — белка, из которого состоят волосы и шерсть.

Зверь взревел от боли. Рванулся изо всех сил и вырвался из хватки мёртвых рук. Разорвал их в клочья, разбросал кости во все стороны. Сила оборотня в ярости поистине нечеловеческая.

Затем он бросился на Кирилла.

Парень не успел увернуться. Удар лапой (не когтями, подушечкой, иначе бы разорвал) отбросил его на несколько метров. Он врезался в стену хозяйственной постройки с глухим стуком. Сполз на землю.

— Кирилл! — я метнулся к нему, одновременно формируя защитный барьер между нами и оборотнем. Барьер слабый, на пару ударов, но этого хватит.

— Жив… — он закашлялся. Голос хриплый, но парень оставался в сознании. — Просто… сбил с ног… Рёбра целы, кажется…

Быстрый осмотр. Пальпация грудной клетки — болезненность в области пятого-шестого межреберья справа, но без крепитации (характерного хруста при переломах). Ушиб, возможно, трещина, но не перелом. Повезло.

— Можешь встать? — уточнил я.

— Да…

— Тогда вставай. Быстро. Он сейчас атакует снова.

Оборотень действительно уже разворачивался для нового прыжка. Барьер трещал под давлением его ярости — ещё секунда, и рассыплется.

Ладно. Время для серьёзных мер. Я потянулся к своей некромантской силе. Задействовал другой резерв. Не тот, который использовал для поднятия рук из земли — это всё-таки была мелочь, фокус для начинающих.

Сейчас я обратился к другой силе. Глубокой. Тёмной. Той, которую я накопил на кладбище Ливенталей. Силе поглощения.

Чёрные нити потянулись от моих пальцев к оборотню. Тонкие, почти невидимые даже для магического зрения. Они проникали сквозь барьер, впивались в ауру зверя, вытягивая жизненную силу.

Не быстро. Не мгновенно. Оборотни-таки живучие твари, их энергетика плотная, сопротивляющаяся. Но нити делали своё дело. Капля за каплей, грамм за граммом.

Оборотень почувствовал. Дёрнулся, пытаясь оборвать связь. Зарычал с новой яростью. Ударил по барьеру — раз, два, три. Барьер рассыпался.

Но он уже ослаб. Движения стали медленнее. Удары — слабее. Я высасывал его жизнь, как вампир кровь. Только эффективнее.

— Кирилл! — я не отрывал взгляда от противника. — Можешь ударить?

— Да… — он поднялся, держась за бок. Лицо бледное, но решительное. — Что делать?

— Ослепи его. Максимальная мощность. Всё, что у тебя есть. Когда он зажмурится, я добью.

Кирилл кивнул. Собрал всю оставшуюся силу. Я видел, как его аура пульсирует, как он выжимает из себя последние капли магии.

И он выстрелил. Вспышка была такой яркой, что даже я, стоявший сбоку, на секунду ослеп. Белое пламя, чистый свет, концентрированная энергия жизни. Оборотень взвыл, закрывая морду лапами, отступая, спотыкаясь.

Мой момент.

Я сорвал все ограничения. Вся накопленная некроэнергия — всё, что я взял на кладбище, всё, что скопил за последние дни — хлынула наружу. Концентрированный поток тьмы, противоположность того, что сделал Кирилл.

Чёрный луч врезался оборотню прямо в грудь. Удар был впечатляющим. Даже по моим меркам.

Зверя отбросило назад. Он врезался в забор, проломив доски. Пролетел ещё метра три. Рухнул на землю, взрывая когтями траву. И начал меняться обратно.

Шерсть втягивалась в кожу. Кости хрустели, возвращаясь к человеческим пропорциям. Морда сплющивалась в лицо. Когти укорачивались, превращаясь в ногти.

Через несколько секунд на земле лежал голый мужчина лет тридцати пяти. Среднего телосложения, без особых примет. Без сознания.

Бой окончен.

Я проверил Сосуд Живы. Шестьдесят один процент. Потратил почти тринадцать на этот бой. Много. Слишком много для одного оборотня. Но победа была за нами. А она стоит затрат.

— Он… мёртв? — Кирилл подошёл, пошатываясь. Держался за бок, дышал тяжело.

Я присел рядом с телом. Профессиональный осмотр — привычка, которую не вытравить никакой некромантией.

Пульс на сонной артерии — крупном сосуде на шее, снабжающем мозг кровью — слабый, около шестидесяти ударов в минуту. Дыхание поверхностное, но ритмичное — около двенадцати вдохов в минуту. Зрачки при проверке фонариком, который я всегда ношу с собой, реагируют на свет — сужаются симметрично. Значит, повреждения мозга нет, или они минимальны.

— Жив, — констатировал я. — Без сознания. Глубокий обморок, вызванный критической потерей жизненной силы. Некротический удар высосал из него примерно семьдесят процентов энергии. Для обычного человека это было бы смертельно. Для оборотня — тяжело, но переживаемо. Регенерация спасёт.

— Это… хорошо?

— Это отлично. Мёртвые плохо отвечают на вопросы. Разве что их поднять, но зомби — не лучшие собеседники. А у меня к этому господину много вопросов.

Достал из кармана куртки пластиковые стяжки. Всегда ношу с собой — привычка ещё с тех времён, когда был Архиличом. Тогда я использовал магические цепи, но принцип тот же. Связанный пленник — безопасный пленник.

Быстро зафиксировал ему руки за спиной. Три стяжки внахлёст для надёжности. Потом ноги — ещё три стяжки. Потом дополнительная связка между руками и ногами, чтобы не мог встать.

— Вы всегда носите с собой… это? — Кирилл смотрел на мои манипуляции с некоторым ужасом.

— Всегда. Никогда не знаешь, когда понадобится кого-нибудь связать. Оборотни особенно опасны. Даже ослабленные, они сильнее обычного человека в три-четыре раза. Лучше перестраховаться.

Закончив с путами, я проверил результат. Надёжно. Даже если очнётся — не вырвется. По крайней мере, не сразу.

— Помоги мне его поднять, — сказал я Кириллу. — Тащим к машине.

— А если кто-нибудь увидит? — он нервно оглянулся. — Мы посреди города, рядом детский сад…

— Детский сад закрыт. Ночь на дворе. Жители спят. А если кто и увидит, то кого? Двух мужчин, несущих третьего, пьяного? Обычная картина для любого города после одиннадцати вечера. Никто и не заподозрит.

А камер с нашей стороны не было, это я сразу проверил.

— Но он голый! — завозмущался Кирилл.

Я посмотрел на пленника. Действительно, голый. Одежда порвалась при трансформации — обычное дело для оборотней. Они либо раздеваются заранее, либо тратятся на специальные «растяжимые» костюмы.

— Снимай куртку.

— Что? — захлопал глазами Кирилл.

— Куртку снимай. Накроем его.

Кирилл неохотно стянул куртку. Мы накрыли ею пленника. Ну, по крайней мере, интересные места были прикрыты.

Взвалили тело на плечи — по одному с каждой стороны. Тяжёлый. Килограммов девяносто, не меньше. Мышечная масса оборотня сохранялась даже в человеческой форме — побочный эффект метаболизма.

— Моя спина это запомнит, — простонал Кирилл.

— Терпи. Это часть обучения.

— Какого обучения⁈

— Обучения тому, что после боя всегда есть работа. Убрать следы, эвакуировать пленников, залечить раны. Герои в книгах побеждают и уходят в закат. В реальности они побеждают и два часа занимаются логистикой.

Мы дотащили тело до джипа. Сергей, увидев нас, выскочил из машины. Глаза круглые, рот открыт.

— Это что⁈ — воскликнул он

— Пленник. Открывай багажник, — велел я.

— Но… но это же…

— Сергей. Багажник. Сейчас. Вопросы потом.

Он замолчал. Профессионализм взял верх над любопытством. Открыл багажник.

Мы загрузили тело. Я накрыл его брезентом на всякий случай. Если нас остановят — ну, мало ли, везём… что-нибудь. Что можно везти под брезентом размером с человека? Лучше не думать.

— Едем домой, — сказал я, усаживаясь на переднее сиденье. — Быстро, но без нарушений. Не хватало ещё, чтобы нас остановили гаишники с вопросами про содержимое багажника.

Мне хватило прошлой погони, еще на одну я не рассчитывал.

Сергей молча кивнул и завёл мотор. Умный человек. Знает, когда не нужно задавать вопросов. Таких людей я ценил больше всего — исполнительных, надежных и не лезущих не в свое дело.

Кирилл сел сзади. Всю дорогу он молчал, прижавшись лбом к холодному стеклу и глядя на проплывающие мимо огни ночной Москвы.

Шок, вероятно. Первый настоящий бой, где противник был сильнее него. Первая рана — пусть без крови, но близко. Это всегда оставляет след.

Мальчишка думал, что магия света — это про исцеление и защиту, а оказалось, что это еще и про ослепляющие вспышки и выжигание плоти.

Добро пожаловать в реальный мир, ученик.

Ничего. Привыкнет. Все привыкают. Или ломаются, но Кирилл не из тех, кто ломается. Я это чувствовал. В нём был стержень. Стержень из чистой веры в добро, который пока еще не погнулся под тяжестью реальности.

Пока мы ехали, я прокручивал в голове события последних часов. Картина вырисовывалась все более тревожная.

Они совсем обнаглели. Орден Очищения уже не прячется. Они орудуют в центре города средь бела дня. Нападают на дочь одного из самых влиятельных людей Империи. Ставят воронки над детскими садами. И метаморфы без колебаний превращаются в боевую форму прямо на улице, не заботясь о свидетелях.

Это уже не тайная организация. Это террористическая ячейка, которая перешла от скрытой подготовки к открытым действиям. Они уверены в своей безнаказанности. В своей силе. Они считают, что им все сойдет с рук.

Осознание было холодным и ясным, как лезвие скальпеля.

И если я их не приструню, то они зайдут слишком далеко. Сегодня — воронка над кладбищем и похищение. Завтра — активация всех воронок и геноцид в масштабах города.

Они не остановятся. Фанатики никогда не останавливаются. Их можно только уничтожить.

И брат Анны конкретно замешан в этом.

Я больше не мог позволить себе просто реагировать на их выпады. Пора было перехватывать инициативу. И этот пленник — первый шаг. Ключ к их планам, их структуре, их лидерам.

Подвальная лаборатория моего дома встретила нас привычным полумраком и запахом формалина.

Формалин — тридцатисемипроцентный раствор формальдегида, едкого бесцветного газа в воде. Используется для консервации биологических образцов, предотвращая их разложение.

Запах резкий, характерный — один раз почуяв, не забудешь. Мёртвый, очевидно, использовал его для своих экспериментов с конструктом по старой привычке. Для него этот запах был, наверное, как для пекаря аромат свежего хлеба.

Сам доктор был здесь, склонился над своим гримуаром, делая какие-то пометки карандашом. Он был так увлечен, что не сразу нас заметил.

— Что… Кто это⁈ — его глаза за очками стали размером с блюдца.

— Гость, — я кивнул на свободный стул у стены. — Помоги привязать.

— Но…

— Всеволод. Стул. Верёвки. Вопросы потом, — снова повторил я то, что говорил Сергею чуть раньше.

Он засуетился, доставая верёвки из ящика с инструментами. Толстые, пеньковые — такие использовали для закрепления образцов при вскрытии. Прочные.

Мы усадили пленника на стул. Я снял с него пластиковые стяжки — верёвки надёжнее для длительного содержания, не врезаются в кожу. Примотали руки к подлокотникам, ноги — к ножкам стула. Дополнительный виток вокруг груди, чтобы не мог раскачиваться.

Крепко. Надёжно. Даже оборотень не вырвется. По крайней мере, не быстро.

Кирилл привалился к стене, тяжело дыша. Бледный, уставший, с синяком, расплывающимся по правому боку. Но живой. И, что важнее — победивший.

— Что это за… существо? — Мёртвый смотрел на пленника с профессиональным интересом. Как биолог на редкий образец.

— Ликантроп. Волк-оборотень. Хомо Сапиенс Люпус, если хотите латынь. Мы застали его за ремонтом защитного поля воронки у детского сада. Решили побеседовать.

— Оборотень⁈ — глаза Мёртвого загорелись. — Настоящий⁈ Живой⁈ Я никогда не видел живого образца! Только фотографии в учебниках!

— Вот, смотри. Наслаждайся. Только не подходи слишком близко. Он всё ещё опасен, даже связанный. Оборотни могут частично трансформироваться — отрастить когти, например, или усилить челюсти. Одного укуса хватит, чтобы…

— Заразиться⁈

— Нет. Ликантропия не передаётся через укус — это миф. Но оторвать кусок мяса — вполне реально.

Мёртвый благоразумно отступил на шаг.

Пленник начал приходить в себя. Веки дрогнули. Пальцы сжались в кулаки. Мышцы на шее напряглись.

Хорошо. Значит, мозг не пострадал. Будет способен отвечать на вопросы.

Я подошёл ближе. Посмотрел на него сверху вниз.

Лицо самое обычное. Европейские черты, короткие тёмные волосы, недельная щетина на подбородке. Нос чуть искривлён — старый перелом, неправильно сросшийся. Шрам на левой брови. Возраст — лет тридцать пять, плюс-минус.

Ничего выдающегося. Таких тысячи на улицах Москвы. Прошёл бы мимо — не обратил бы внимания.

Только глаза… Глаза открылись. И они были жёлтыми. Нечеловеческими. Радужка цвета янтаря, зрачок — вертикальный, как у кошки или… волка. Глаза зверя в человеческом теле.

Он увидел меня. Потом Мёртвого. Потом Кирилла. Потом вовсе осознал, что связан. И начал вырываться.

Стул затрясся. Верёвки натянулись. Мышцы на его руках вздулись — он пытался трансформироваться хотя бы частично. Но сил не хватало. Я слишком много из него выпил.

— Не трать энергию, — сказал я спокойно. — Ты ослаблен. Связан. В месте, которое не найдёшь, даже если чудом сбежишь. Никто не знает, где ты. Никто не придёт на помощь. Успокойся, и поговорим, как разумные существа.

Он замер. Уставился на меня с ненавистью, но и с чем-то ещё. Страхом? Любопытством? Попыткой оценить противника? Не очень понятно.

— Кто ты такой? — прорычал он. Голос был хриплым, с рычащими нотками — отголосок звериной натуры.

— Я? — наклонился к его лицу. Близко. Очень близко. Так, чтобы он видел мои глаза — и то, что в них скрывается. — Я — человек, который задаёт вопросы. А ты — существо, которое на них отвечает. Вот такое простое распределение ролей.

Он замолчал, переваривая информацию.

— Вы не понимаете, с кем связались, — сказал он наконец. — Орден…

— Орден Очищения, — перебил я. — Знаю. Темные воронки по всему городу. Паразиты в клиниках. Агенты среди медперсонала. Всё это мне известно. Вопрос в деталях.

Его глаза расширились. Страх стал очевиднее.

— Откуда вы… — начал он, но я перебил.

— Неважно. Важно другое.

Я выпрямился. Отступил на шаг. Позволил ему увидеть себя полностью — спокойного, уверенного, контролирующего ситуацию.

— Добро пожаловать в мой дом, — почти дружелюбно сказал я. — А теперь — говори. Кто ты такой? Какова твоя роль в Ордене? И самое главное… — я наклонился снова, — что именно вы там готовите?

Жёлтые глаза смотрели на меня. В них горел огонь упрямства, страха и злобы.

Но под всем этим скрывалось реальное понимание своего положения. Понимание того, что выхода нет. Что ложь не поможет. Что единственный шанс выжить — это начать наше сотрудничество.

Допрос начинался.