Сабатон. Системный приручитель 2

Глава 7 Упасть и умереть

Илья хрюкнул, стараясь сдержать смех, Шенг беззлобно пихнул его в плечо и устало буркнул:

— Да заткнись ты…

Я только хмыкнул, задумавшись. Надо ли спрашивать мнения Мэй? Она — самый близкий Шенгу человек здесь, а задуманный им эксперимент хоть и важный, но вопросом жизни и смерти не является.

В бою и на марше мнение ребят меня заботит слабо, если я сам точно знаю, как лучше поступить. Здесь же включать авторитарность будет просто неправильно.

Тем более, Мэй мне полностью лояльна, и я реально могу доверять этой странной, но серьёзной и ответственной девушке. В чём-то даже больше, чем Юле — потому что Юля без царя в голове.

— Нет, Шенг, — я принял решение. — Мы всё-таки подождём твою сестру, да и с Леной посоветуемся. Лена отвечала за тебя какое-то время, Мэй — твоя сестра. Они лучше тебя знают, чем я, поэтому без них я это решение не готов принять.

Китаец сегодня неплохо себя проявил, но это не отменяет того факта, что он не ахти как умён и подозрительно помешан на этой своей культивации.

Шенг лишь расстроенно кивнул.

— Ладно, разойдитесь, — троица парней перекрывала крыльцо так, что не пройти. — Посторожите пока сами. На Бурана поглядывайте, он опасность раньше вас почует.

— А куда ты? — Шенг вместе с остальными шустро вскочил с крыльца и, шагнув ближе, уставился на меня с надеждой.

— Не будем утомлять Лену общими советами. С ней можно поговорить и сейчас, пока девушки моются. Заодно, ногу её проверю.

Выглядела Сметана паршиво. Бледная, со свалявшимися сосульками волосами, липкая от пота. Глаза запали, под глазами тёмные круги. Ну и, от неё всё ещё резко пахло чем-то химическим. Даже медвежонок предпочёл сидеть в углу, в гордом одиночестве.

— Всё плохо, да? — слабо улыбнулась Лена. Похоже, всё поняла по моему взгляду.

— Зря ты отказалась помыться, — отозвался я и притормозил у стола. Нарезанные и выложенные в тарелки закуски — колбасы, сало, сыр — подсохли, заветрились. Я свалил всё в одну кучу и отдал медвежонку. — Девочки тебе помогли бы. Может, ты хоть немного свежее себя начала бы чувствовать. С потом из тебя отрава выходит. Возможно, не только змеиный яд, но и вообще вся дрянь, которую ты в течении жизни успела цепануть. Ртуть, свинец, чёрт знает что ещё.

— Не хочу, — она вздохнула. — Я не готова к тому, что девчонки немногим младше меня будут ухаживать за мной, как за инвалидом.

— Я видел инвалидов, Лен. Видел молодых парней, оставшихся без рук и ног. Без глаз. С трубками, загнанными в мочевой, и выводящими мочу в пакетики у пояса. Просить помощи у товарищей не стыдно. Тем более, тебе ещё повезло. Скоро навык отработает, и ты вернёшься к нормальной жизни.

Она потупила взгляд. Тихо ответила:

— Нормальной жизни всё равно больше не будет.

Я уселся на кровать в ногах у девушки, вздохнул:

— Я знаю девочку, которая до тринадцати лет занималась танцами. Не потому что родители погнали в какой-то кружок, чтобы она не мешалась под ногами. Ну, или, как это бывает — пытались через неё закрыть какие-то свои гештальты. Нет, она занималась этим сама, по зову сердца. Её зовут Саша, и я очень надеюсь, что сейчас у неё всё в порядке.

— Будет какое-то «но», да? Я не уверена, что хочу слушать эту историю.

— Тебе нужна эта история. Человеческие тела, Лен, удивительны. Просто поверь мне, я знаю, о чём говорю. Иногда просто не верится, на что способен человек, что он может выдержать, преодолеть. И в то же время, человеческие тела невероятно хрупки. С Сашей не произошло никаких душераздирающих историй с авариями, смертями. Ни офигевших мажоров на «Гелендвагене», ни удолбанного водителя такси в конце двадцатичасовой смены — ничего такого. Она просто упала с лестницы. Так иногда бывает — просто оступилась. Но, она сломала позвоночник, и ей парализовало ноги.

Лена закрыла глаза, у неё задрожали губы. Я не остановился:

— Саше было тринадцать лет. И, знаешь, родители ничего не могли с этим сделать — девочка закрылась, потеряла интерес к жизни. Психиатры и антидепрессанты разве что помогли сгладить истерики. Она будто добровольно превращалась в овощ. И тогда её дед — очень хороший мужик, пусть и крепко так контуженный — уговорил отдать её на лето к нему. Семёныч — друг моего отца, мы с ним вместе владеем турбазой, совмещённой с маральником. Ну, как — я пришёл практически на всё готовое, но хорошо так вложился в дело деньгами. Вот к нам в маральник Семёныч Сашу и привёз.

— Никит, — сказала Лена тихо. Голос у неё осип. — Я всё поняла. Пожалуйста… Я люблю детей, и… Просто давай ту часть, где у неё всё хорошо, она пережила это — и я тоже переживу, потому что у меня вообще фигня рядом с её проблемами?

— А мы так точно не запорим весь воспитательный эффект от беседы?

— Я всё поняла. У Саши всё хорошо?

— Если повезёт, вы даже познакомитесь. Она сейчас на турбазе, это или в соседнем осколке, или максимум через один от нас. Семёныч сделал для неё переноску, таскал на спине по лесу. Водил кормить маралов, козлят показывал — она очень их любила до несчастного случая. Юля приехала, они всегда хорошо ладили. Саша, в общем-то, была такая же язва хитрая, как Юля. Только, ничего не помогало, пока она не услышала, что я хочу купить щенка.

— Это… Это твой Буран был?

— Угу, Саша со мной попросилось. Ясное дело, поехали толпой — Семёныч и Юля тоже захотели с нами. Саша в первый раз сама что-то попросила, о чём речь вообще? Ну, и она сама выбрала щенка. Скорее всего, потому что он ей её саму и напомнил — самый маленький и слабый в помёте, он даже сидел отдельно от остальных, чтобы не обижали. И дрожал, понимаешь, как самая тощая чихуа-хуа.

— Буран?

— Ага. Сашка мне-то первое время моего же пса отдавать не хотела. Может, даже совсем бы его у меня отработала — но как хаски в городскую квартиру заберёшь? Так что, мы чуть позже сошлись с ним в настоящей мужской дружбе, а до этого Саша его, как ребёнка родного тискала. Кутала, кормила с бутылочки…

— Так она смогла принять инвалидность?

— Да, ей полегчало. У нас она каждое лето проводит теперь. Ну и, Буран её до сих пор обожает. Что сказать, мы друганы просто, а Саша — мамка его.

Лена улыбнулась — так тепло, что даже смертельная усталость как будто бы ненадолго оставила её лицо.

— Значит, Буран ещё больший герой, чем я думала… Ладно, Никит, прости. Ты прав, я зря расклеилась. Да и ребятам лучше видеть, что я остаюсь сильной. Всё таки, они младше, и это я должна поддерживать их боевой дух.

— Верно. Давай-ка теперь ногу твою посмотрим. И, раз уж ты в баню не пошла — сменим повязку, промоем рану и всё вокруг от этой вонючей дряни оботрём.

— Может, ты перестанешь называть меня вонючей? — надо же, в голосе за наигранной обидой прозвенела сталь.

— Это, Лена — медицинский факт. Вот детокс закончится, и ты будешь свежей, благоухающей — и далее по списку нравящихся тебе эпитетов. А пока что есть, то есть.

— Ладно, сладкоголосый дьявол, — буркнула она. — Пока что ты выкрутился, но я всё запомнила. Просто имей в виду.

— Хорошо.

Её нога выглядела гораздо лучше. Опухоль сошла полностью, ранки от укуса затянуло коростами, чернота пропала совсем, развалившись на множество разноцветных синяков.

Я аккуратно протёр бедро марлей с хлоргексидином, собрав липкий химический пот — он осел на кусочке белого бинта грязными жёлтыми разводами.

Укус снова залепил — пусть будет закрыт, чтобы никакая дрянь не попала. Но, в общем и целом, Сметана явно выздоравливает, навык и поднятая до максимума выносливость порешали. Слабость, видимо — побочный эффект от её исцеления, организм все ресурсы пустил на борьбу с ядом.

— Ладно, — я поправил подол её юбки, спрятав от глаз стройную ногу. — У меня есть разговор. Что ты можешь сказать про Шенга? Честно, я не очень-то раскусил этого парня. Он спокойный, может сохранять хладнокровие, когда надо. Но, интерес к прокачке у него какой-то слишком нездоровый, даже детский, блин. Как у четырнадцатилетнего пацана восторженного. Ну и, честно — мне кажется, парень не очень умён.

Дверь была закрыта, парни нас услышать никак не могли, так что все свои мысли я вывалил прямым текстом.

— Миншенг не глупый, ты не прав. Близнецы… Ну, будем честны — они оба не от мира сего немного. Просто по разному. Я так поняла, у них какие-то проблемы с отцом, очень строгое воспитание. Ну и — это его последствия. Мэй закрытая, неразговорчивая. Шенг — наивный и добрый, наоборот очень контактный. Но, чувствую, всё это только на поверхности, а что там внутри надо долго и осторожно выяснять.

— Мы сегодня больше четырёх эссенций разом не принимали. Шенг предложил попробовать увеличить дозу, вызвался добровольцем. Скажу сразу — я думаю согласиться. Это опасно, но, если всё получится — нам станет в разы проще качаться. Просто, я боюсь, что парню, когда станет реально плохо, сорвёт крышу, и мы получим истерику или ещё что похуже. Ты сама знаешь, что процесс прокачки очень неприятный.

— Нет, не думаю, что будут проблемы. Шенг… Он справится, я уверена. Ты заметил, какой он сильный? Парень спортивный, здоровый. И, как мне кажется, у него есть стержень. Просто, не все готовы это разглядеть за крашенными волосами и детским смазливым личиком. Я вижу, что ты доверяешь Мэй. Доверься и её брату.

Я хмыкнул:

— Он, кстати, хотел, чтобы сестра ничего про наш эксперимент не знала. По правде сказать, не думаю, что он боится Мэй. Скорее, не хочет, чтобы она переживала. Ну и, спорить с ней он не очень готов.

— Значит, Шенг сильно удивится. Не думаю, что Мэйсян будет против.

— Вот и посмотрим.

Девушки из предбанника к нам вышли раскрасневшиеся и довольные. Просто Шенг, получив полное одобрение остальной группы, заранее подкинул вторую порцию дров, и в бане сейчас жара, каменка раскалена, а вода в баке над печью кипит.

Парни на девчонок уставились сильно дольше и пристальнее, чем того требуют приличия. Может, пару воспитательных подзатыльников прописать?

Вечно бледная Юля сейчас была похожа на помидорку, даже веснушки на лице, руках и ногах из-за этого были едва заметны. Рыжие волосы завились от влаги и рассыпались по голым плечам.

А я, взглянув на Мэй, окончательно избавил себя от впечатления, что она ребёнок. Никакой подростковой нескладности в теле, никакой андрогинности. Мешковатые штаны, как оказалось, скрывали прямые крепкие ноги и широкие бёдра.

Природа обделила китаянку разве что ростом и размером груди.

Ну, теперь мне чуть легче. Просто, где-то глубоко внутри мне было очень не по себе от того, что я бросаю в бой девушку, так похожую на пятнадцатилетнего подростка.

Она распустила косу, и влажные волосы спускались чуть ли не до середины бедра. Красиво, но не особо практично. Как бы с нашей нынешней тяжёлой жизнью всем трём девушкам не пришлось стричься под мальчиков.

Я, к слову, заметил интересную штуку. Сегодня утром я побрился, а сейчас на лице у меня успела вырасти натуральная трёхдневная щетина. В стрессовых ситуациях я обрастаю быстро, но, блин — не до такой же степени.

Это влияние прокачки? Возможно, она, кроме всего прочего, накачивает тело тестостероном? Как бы от принятия эссенций наши девушки не обзавелись усами…

Хотя, мы Лене до десятки выносливость подняли, и никаких побочек нет. Возможно, на мужчин и женщин влияние разное.

Всё бы ничего, но тестостерон, когда его в организме много, повышает агрессию. Если парни начнут между собой, да и с девушками, цапаться, а прекращать эти конфликты буду я — сам такой же взвинченный и злой, как чёрт, — ничем хорошим это не закончится.

Не говоря о том, что от переизбытка тестостерона у мужчин вырастают сиськи — бодибилдеры из-за этого часто удаляют молочную железу.

Надеюсь, Система всё-таки понимает, что делает, и не убьёт нам всем к чертям гормональный фон. Хочется развиваться и становиться сильнее, а не превращаться в неведомую фигню.

Отряд усатых девиц и сисястых парней, злобных и вонючих — это звучит страшно, конечно, но ни к чему похожему я отношения иметь не хочу.

— Мэй, есть разговор.

Сметана оказалась права — Мэй не стала отговаривать брата, ругаться с ним и закатывать истерики. Впрочем, последнего от неё и я не ждал, она всё-таки способна держать себя в руках.

Улыбнувшись, девушка просто шагнула к сидящему брату, обняла его сверху и ткнулась лбом в его макушку. Что-то шепнула на китайском — и резко выпрямилась, повернувшись ко мне.

— Шенг справится. Он сильный. Пусть и бендан.

Что за бендан, я понятия не имею, на засиявший было Шенг обиженно надулся.

Сразу кормить Шенга эсками мы не стали. Всю троицу парней я отправил отмываться от крови, девушки вошли в дом одеваться. За безопасностью следить остались мы с Бураном.

Парни, как и ожидалось, помылись быстро, минут за десять. Из предбанника вывалились в клубах пара, перепоясанные полотенцами. Ну, это Олег и Илья, точнее говоря, вывалились и отчаянно хватали ртом воздух, а вот Шенг выглядел донельзя довольным.

На мой удивлённый взгляд он просто хмыкнул:

— Слабаки. Это ты ещё париться запретил.

— Да ты не человек, — буркнул Илья обиженно. — Так вообще не должно быть. Я — русский, я с детства в баню хожу. Олег — негр вообще. У них в Африке жарко, он приспособленный. Почему нам плохо, а у тебя морда такая довольная?

— Сла. Ба. Ки, — повторил Шенг.

— Илюх, — выдохнул Олег. — Был бы у меня интернет — я бы тебя за расизм уже отменил. Вместе с дядь Никитой, блин. Я вообще наполовину русский, между прочим.

— Эй, я ж не в баскетбол тебя играть отправил. Я говорю, это мы с тобой должны лучше жару переносить, а не Миша.

— Ой, всё. Иди нафиг, Илюх.

Илья беспомощно на меня посмотрел, я просто пожал плечами.

— Расизм — он и в Африке расизм. Тёмные люди, шуток не понимают.

Когда Шенг оделся, я заставил заняться челночным бегом и его. Результат будет не особо показательный, парень жутко устал, но тем не менее — это хоть какой-то способ наглядно посмотреть на изменения.

Его результат вышел — чуть больше девяти секунд. По сути, чуть медленнее, чем я пробежал утром.

Я решил начать с эссенций выносливости. Шенг съел их пять штук, только на последней получив сообщение о достижении лимита. Выходит, четыре усвоились нормально, так что своей выносливости у парня было шесть очков.

— Что дальше? — спросил Шенг.

— Ловкость.

С ловкостью ситуация повторилась: съел пять, своей оказалось шесть. Надо же, какое развитие гармоничное…

Договорились мы поднимать его по всем параметрам до достижения лимита. Эски, которые впрок не пойдут, немного жалко, но они хотя бы облегчат голод при изменении тела. Так что…

— Сила.

Съел семь штук — значит, своей было четыре.

Шенг и вправду, не смотря на рост, был очень спортивным и рельефным, немного напоминая Брюса Ли. Впрочем, до формы легендарного актёра парню всё-таки было далековато.

— Интеллект. Скажи заодно, какой он на вкус.

Когда китаец попробовал эску интеллекта, его глаза удивлённо округлились, а сам он сморщился:

— Горький!

Надо же, Система, мне нравится твоё чувство юмора. Развитие тела — сладкие эссенции. Развитие ума — и горечь. Прям в духе русской классической литературы.

Итак, сколько же очков интеллекта оказалось у тик-токера?

Семь.

Столько же, сколько у меня. Вот, не зря я решил уходить на преждевременную пенсию, не зря.

— Начинается, — сказал Шенг, когда с интеллектом мы закончили.

— Быстро. Быстрее, чем раньше.

Китаец только плечами пожал.

— Вот что, — буркнул я. — Съешь ещё две на выносливость. У нас их много, а они должны облегчить процесс. Лишним не будет, думаю.

— Хорошо.

Шенгу было хреново — но и вполовину не так, как при усвоении навыка. Сильнее всего его беспокоила головная боль — думаю, за это стоит сказать спасибо эскам на интеллект.

Лишние съеденные эссенции тоже помогли — парень практически ничего не ел, разве что пил много воды. А потом ему разом полегчало, он с сияющими глазами выпрямился и просто сделал переднее сальто с места.

— А ты так раньше умел? — хмыкнул я.

— Да.

— Ладно, — я бахнул локоть на стол. — Сначала — армрестлинг.