Сельский стражник

Глава 10

Глава девятая.

Исполнитель желаний.

Октябрь 1994 года.

Здание областной прокуратуры. Следственный отдел.

— Товарищ следователь — усатый переводчик, старательно не глядя в мою сторону, заботливо похлопал по плечу своего клиента: — Потерпевший очень устал, можно мы на сегодня прервемся?

— Конечно, конечно, сейчас здесь распишитесь и продолжим завтра. — следователь принялся дописывать протокол очной ставки: — Давайте завтра часов в десять встретимся и продолжим.

— Хорошо, всего вам доброго, товарищ следователь. — двое встали и вышли из кабинета, когда я, расписавшись в протоколе и в повестке о вызове на завтра, шагнул к двери, следователь-садист меня притормозил.

— А вас Громов, я попрошу подождать в коридоре, мы еще с вами не закончили.

Я пожал плечами и выйдя в коридор здания областной прокуратуры, двинулся в самый конец коридора, к распахнутому окну. В Город пришло «бабье лето», а отопительный сезон энергетики начали строго по расписанию, поэтому в прокуратуре было душно.

Мое одиночество у раскрытой форточки не было долгим. Снизу, шагая через две ступеньки, поднялся высокий светловолосый парень, дернул дверь ближайшего кабинета, которая оказалась запертой, выругался и повернулся ко мне.

— Сюда?

— Нет, я в другой кабинет, жду, когда вызовут.

— За что сажают?

Я обернулся и вгляделся в случайного собеседника. Мне в лицо стояла и нагло ухмылялась в глаза настоящая «арийская бестия» — симпатичный блондин под два метра ростом, короткая стрижка, берцы, светло-голубые джинсы и короткая кожаная куртка.

— Ты скинхед что ли? — обычно эти парни, что стали все чаще и чаще появляться на улицах города, стриглись налысо, а так мой собеседник был вылитый «нацик».

На лице парня появилось сначала искреннее недоумение, потом понимание, и он широко улыбнулся:

— Да не, я наш, буржуинский…

Перед моим лицом появилось раскрытое служебное удостоверение…

Старший лейтенант милиции Поспелов, городское управление, уголовный розыск…Еще год будет действовать.

— Максим…- мне протянули мосластую ладонь со сбитыми, мозолистыми «казанками».

— Павел, Громов. — я пожал руку: — Участковый.

— Реально Громов? Тот самый? — улыбка на лице Поспелова стала еще шире, раскрыв белые крупные зубы.

— В каком смысле — «тот самый»? — опешил я.

— Да мы с пацанами забились, посадят тебя в этом году или нет…- махнул рукой мой новый знакомый: — Не бери в голову.

Ну ни… ни фига себе, они забились! Я был просто ошарашен, поэтому молчал, так как ничего умного в голову ни шло, а высказаться очень хотелось.

В это время от лифта показалась женская фигура в прокурорской форме. Поспелов тут-же шагнул от меня в сторону, и отвернулся, делая вид, что внимательно рассматривает схему эвакуации, висящую на стене.

— Поспелов, здравствуйте. — вежливо поздоровалась с ним девушка-следователь: — К сожалению, Абрумамедова мы дома не застали, поэтому очной ставки не будет. Как найдем свидетеля, так сразу вас вызовем, а пока можете быть свободны.

— До свидания, Ольга Павловна. — не глядя на меня Поспелов шагнул в сторону лестницы и поскакал вниз, перепрыгивая через ступеньки и что-то напевая себе под нос.

Меня мой следователь мурыжил в коридоре еще сорок минут, после чего, высунув голову из-за двери, сообщил, что его срочно вызывают к начальству, поэтому сегодня у нас с ним ничего не получится, и я могу быть свободным до завтрашнего утра.

Тварь, если ты думаешь, что меня это сподвигнет на изменение моей позиции, то возьми и выкуси, сука! — думал я о следователе, заводя оставленный у крыльца прокуратуры, мотоцикл. Среди черных начальственных «Волг» он смотрелся весьма эклектично. Выехав на улицу Булыжную, я проехал всего около пятидесяти метров, когда с тротуара к проезжей части шагнула знакомая фигура — «белокурая бестия» голосовала мне, как будто увидела машину такси с зеленым огоньком.

— Ты куда едешь, Паша? — буднично спросил у меня странный знакомый.

— Я домой, пообедаю и поеду на работу. А ты с какой целью интересуешься? — максимально сухо спросил я, прекрасно помня, что сорок минут назад этот тип ушел, даже не попрощавшись.

— О, я с тобой. Надеюсь кусок хлеба и два кусочека колбаски найдешь для головного коллеги? Ну давай, не жлобься, нам все равно поговорить надо.

Странно, но я не смог ему отказать, поэтому, просто мотнул головой и длинный опер, высоко поднимая, обтянутые джинсой, ноги, устроился за моей спиной на жесткое сиденье мотоцикла.

Тихий центр. Частный дом.

Псы, при нашем появлении, увидев, что я не один, не бросились ко мне, виляя хвостами, а затаились за сараем, и вышли лишь, когда мы с новым знакомцем подошли к крыльцу, зайдя к незнакомому человеку сзади, отрезая его от калитки.

— О, собачки. — Максим протянул руку у голове Герды, но та лишь оскалила зубы и Поспелов медленно отвел руку.

— Какой… ой, какая серьезная дама.

— Привет. — Ира шагнула ко мне из комнаты и поцеловала в щеку: — Здравствуйте.

Кивнув входившему в дом Максиму, Ирина вновь повернулась ко мне: — Что в прокуратуре нового?

— Да всё, как всегда. — я с досадой принялся стягивать сапоги: — Никто его в заложники не захватывал, он вообще ничего не понял, я сначала целился в него, после чего выстрелил в его соседа по автобусу… Пистолета в руке убитого он не видел, бла-бла-бля… Познакомься, это Максим Поспелов, опер из городской «управы», а это Ирина Кросовская, депутат городского Совета…

— Что, правда депутат? — удивился Максим: — Ну, круто, ничего не скажешь.

— Очень приятно…- улыбнулась уголками губ Ира: — Вас покормить?

Через пять минут мы с коллегой поедали жареную картошку с грибами, которые я вчера собрал в околке, не выезжая со своего участка обслуживания, так сказать, не уходя с рабочего места.

— Обалдеть, как вкусно…- Максим отодвинул от себя опустевшую тарелку: — Ну что, поговорим?

— О чем?

— О том, что на тебя сейчас вешают? Я так понимаю, тебя дергают по последнему применению оружия?

Ну, тут особого ума от Максима не требовалось, особенно, если ты сидишь в городском управлении и получаешь сводки со всех городских РОВД, и из нашего, пригородного района тоже. Но вот только я не понимал, что это у меня за друг образовался на пустом месте.

Ну кое –что я этому симпатичному парню рассказать, конечно, могу, но, исключительно, кое что.

Руководство мой подвиг, а я не стесняюсь этого слова, оценило, похлопав по плечу и бросив — «Молодец!», после чего начались непонятные танцы с бубнами. Пассажиры автобуса никуда не уехали, у них отобрали паспорта и велели завтра явиться в прокуратуру для допроса. Огорченные задержкой с репатриацией, мигранты дружно принялись давать показания, как я догадываюсь, не в мою пользу. Самое обидное, я даже не знаю, что действительно рассказывали приезжие — на очных ставках складывалось впечатление, что показания самостоятельно дает и координирует их узбек-переводчик. Со слов бывшего заложника, его никто не захватывал и не угрожал. В результате, расследовалось два параллельных уголовных дела. Первое об убийстве участкового, где присутствовал один труп подозреваемого, возле которого был изъят пистолет старшего лейтенанта Кобоева с отпечатками пальцев подозреваемого и еще два типа, единственным доказательством причастности которых была записка, написанная на «фантике» с номиналом в три узбекских сума, на котором какой-то озабоченный гражданин (о своем авторстве я скромно умалчивал), накарябал печатными буквами «Мент убыл Азиз Достон и Угулбек, ехать автобус». Этот клочок бумаги, считавшийся платежным средством Республики Узбекистан был изъят при понятых на моем рабочем столе в опорном пункте поселка Клубничный. На допросе я дал показания, что нашел записку под дверью утром следующего дня после убийства участкового. По странному совпадению, убитого человека звали Азис, а по соседству с ним на заднем сиденье автобуса сидели Достон и Угулбек. На этом успехи следствия закончились — ребята тупо молчали на допросах, делая вид, что русский язык им не знаком. Они вообще были ребята упертые и молчаливые. Как я понимаю, «областные» опера пока не могли подобрать ключик к этим фигурантам, поэтому мое процессуальное положение было очень шатким, я все время балансировал в шаге от свидетеля к обвиняемому. Особенно прокурорских бесила штанцмарка на лбу Азиза. Мне кажется, что этот отпечаток ствола пистолета, согласно любому тексту по судебной медицине, однозначно доказывающий, что в момент выстрела ствол пистолета плотно прижимался к голове убитого, просто приводил следственные органы в неистовство. Мои объяснения, что я стрелял в упор дабы не попасть в потерпевшего, вызывали истерический смех у людей в темно-синей форме. Мне тут-же выдвигали десятки оперативных комбинаций, с помощью которых я должен был выманить вооруженных преступников из автобуса и обезоружить их ловкими приемами самбо. В общем все было очень грустно.

Не знаю, почему я все рассказал Максиму. Вероятно, что пришло понимание, что, в этот раз я допрыгался и шатко-валко, но меня запихают в места, не столь отдаленные.

— Ну я понял твою проблему. — уже освоившийся в нашем доме Максим активной жестикуляцией показал Ирине, что не возражает, если ему нальют еще одну кружку кофе, уже третью за сегодня: — И я постараюсь ее решить…

— Максим, стесняюсь тебя спросить, но за что мне такое счастье — случайно встреченный в прокуратуре чувак готов решить мои проблемы? Я что, в сказку попал, или ты просто…балабол?

— Тебя завтра к какому часу на допрос вызвали? — ухмыльнулся Максим, кивком поблагодарив Ирину за новую кружку с «Нескафе»: — В десять? Вот приходи к десяти и ни о чем не волнуйся. Ладно, спасибо хозяюшка за стол, все было очень вкусно, но мне, к сожалению пора, я побежал.

— Стой. — я встал с табурета и загородил выход: — Что ты собираешься сделать и что я буду тебе за это должен?

— Что я собираюсь делать — это тебе знать не нужно, а нужно тебе сегодняшний вечер провести, желательно, в каком-то общественном месте, чтобы свидетели были, что ты культурно проводишь время в обществе шикарной женщины…

Максим наградил Ирину широкой улыбкой, после чего вновь повернулся ко мне:

— А за свою помощь я, когда-нибудь, попрошу тебя о аналогичной услуге. И ты мне ее окажешь, и я не буду даже спрашивать тебя, что тебе пришлось для этого сделать. Ведь мы же друзья и ради друга за ценой не постоим, верно?

— Это что такое было? — Ира нервно мыла посуду, когда я вернулся в дом, выпустив современного Мефистофеля за ворота и тщательно закрыв за ним калитку.

— Честно говоря не знаю, но мне кажется, что сегодня нам стоит поужинать в кафе или ресторане.

— Паша, я ты не мог как-то сам решить свои проблемы? — Ира бросила недомытую тарелку в раковину и прижалась ко мне: — Что-то твой новый друг меня пугает.

— Не в этот раз. — я помотал головой: — Я с этими иностранцами ситуацию не вывожу.

— Ну и ладно. — девушка, хихикая, вытерла мокрые руки о мою футболку: — Значит домоешь посуду, а я буду собираться. Как я понимаю, нам с тобой нужно алиби на сегодняшний вечер? А для этого я должна просто блистать.

Здание областной прокуратуры. Следственный отдел.

— Скажите, а долго мне ждать еще? — в одиннадцать часов утра я заглянул в кабинет к своему следователю: — Я все понимаю, что я вам не нравлюсь, но я не собираюсь здесь сидеть целый день. Если через полчаса не начнете допрос или что вы там запланировали на сегодня, я встану и уйду.

— Только попробуйте, Громов и я вас…

Не дослушав пустых угроз следователя, я прикрыл дверь. Почему пустых? Да потому, что в подобных учреждениях у вас друзей нет, если их работники могут сделать вам гадость, они ее обязательно сделают. Но, видимо, как и обещал мне вчера фокусник Максим, сегодня у прокурорских планы расследования не срастались.

Ровно через тридцать минут я встал и направился к выходу из прокуратуры, прекрасно понимая, чем рискую. Было ли мне страшно? Конечно, было очень страшно, я прекрасно отдавал себе отчет, чем рискую, но настолько откровенно помыкать собой я тоже не мог позволить. Сегодня у меня был приемный день, и я до девяти часов просидел в «опорнике», слушая бесконечные жалобы от жителей поселка, которых донимали или соседи, или соседская живность, начиная от орущего среди ночи петуха, до кота, задавившего утку на соседском участке. Заодно я снова составил пяток протоколов за антисанитарию на оба поселковых магазина и круглосуточный киоск. Мой сосед за стенкой больше не пытался отключить мне свет или телефон, но привести в порядок свалку, что он устроил у меня под окном он не хотел принципиально, поэтому еженедельно платил штрафы по решению районной административной комиссии, благо, что административный кодекс не поспевал за галопирующей в стране инфляцией. Правда хитропопый коммерсант не знал, что я готовлю следующий шаг наших отношений — в районную санэпидстанцию уже ушло обращение за подписью начальника РУВД о приостановлении деятельности торгового предприятия до устранения недостатков, так как неоднократное привлечение владельца предприятия положительного эффекта не имели.

Приехал домой я около одиннадцати часов, взял Ирину и пошел гулять с собаками, благо, что моей подруге рано утром вставать было не надо — после получения удостоверения депутата, в ее жизни наступила непонятная тишина. Первую сессию заседаний Городского Совета не назначали, так как в результате выборов не был избран необходимый кворум. Из необходимых двадцати пяти депутатов, были избраны только двенадцать, на остальных участках выборы были признаны недействительными и на октябрь месяц текущего года были назначены довыборы в городской совет. Поэтому Ирина была, как генерал без армии, удостоверение есть, а вот начать свою деятельность она не могла.

Зато мой депутат был занят выбором будущего места работы. По понятным мне причинам, со станции «скорой помощи» она решила уйти, а вот куда пойти работать дальше было совершенно непонятно. Было несколько предложений от частных медицинских клиник, которые постоянно открывались в Городе, на фоне хиреющей муниципальной медицине, но только пара самых «вкусных» предложений были по инициативе возможных работодателей поставлены на паузу, очевидно, хитрые «жуки» от медицины ждали, в какую комиссию сможет войти депутат Кросовская.

Вопреки моим ожиданиям, с раннего утра за мной не приехали, передали вызов через начальника РУВД на четырнадцать часов дня, все в туже областную прокуратуру. Господин полковник повозмущался, что прокурорские вообще краев не видят и из ясной, как белый день ситуации устроили расследование века, но на этом полномочия начальника закончились и меня отпустили, велев не опаздывать и не злить без повода прокуратуру.

Здание областной прокуратуры. Следственный отдел.

Неожиданно для меня, но, все мои оппоненты сегодня были похожи на сонных осенних мух. Вместо штатного переводчика из консульства пришел какой-то унылый дядя, который с трудом доводил до заходивших в кабинет мигрантов смысл вопросов следователя, и, с еще большим трудом, ответы смуглых ребят следователю. В основном ответы сводились в одному — «Я не видел, ничего не помню, отпустите меня домой, меня дети ждут». Через три часа этого тягуче-сонного времяпровождения, я понял, что истинным режиссером активных показаний против меня был именно штатный переводчик из консульства южной республики, который, вероятно, озвучивал совсем не то, что говорили ему наши бывшие соотечественники. Следователь, безусловно, считал, что я совсем оборзел, выстрелив в голову человека в упор, но он не фабриковал против меня показания свидетелей, вся схема работала в соответствии с манипуляцией переводчика дипломатического представительства. В конце последней очной ставки в кабинет следователя заглянул сотрудник прокуратуры, вызвавший следователя в коридор. Вернувшись через пять минут, следователь, странно поглядывая на меня, практически мгновенно закончил очную ставку, отпустив свидетеля и переводчика, после чего взялся за меня. Через два часа я уже не знал, что было лучше — двадцать узбеков, дававших показания против меня, или два прокурорских «следака», что сейчас работали со мной. К этому времени у меня уже изъяли обувь, выдав какие-то стремные опорки, провели мое освидетельствование, раздев меня до трусов, изъяли форменную рубашку, на манжете которой было обнаружено «подозрительное» пятнышко, еле различимое человеческим глазом, а теперь пытались поймать меня на противоречиях в показаниях, что я «делал прошлым летом», простите, оговорился — что я делал в самом деле в тот момент, когда посещали с Ириной кафе, используя при этом самые низкопробные приемчики правоохранителей…

Ну, честное слово, неужели эти опытные мужики надеялись, что я поплыву услышав, что «твоя баба уже во всем призналась и пишет сейчас явку с повинной в соседнем кабинете»? Ну как дети, ей богу.