Скверная жизнь дракона. Книга восьмая

Глава 3 Часть 1

Безмятежная ночь вокруг лагеря. Десятки длинноухих спят в отдельных палатках, стража охраняет их покой, повара сонно зевают, пересчитывая припасы и готовясь через пару часов организовать очередной завтрак — а я лежу в своём шатре на топчане, держусь ладонями за шрамы на груди и шее, и едва справляясь с болью в них. Она обжигала жаром, хотелось кричать. Но я держался. Две недели назад я уже испытывал подобное.

В тот период, когда я поднял «Чувство магии» до пятидесятого уровня — ещё в первый день приезда к саду помощники поставили мне шатёр и уехали, а до вечера оставались долгие часы. Я поспешил в осквернённый сад за нежитью, но убил первых тварей, и замер. Паранойя заорала благими матюгами, на спине проступил холодный пот, от накатившей волны страха застучали зубы. Всё моё естество кричало о чём-то неестественном. В шрамах на груди и шее, до этого и так болящих в пределах скверны, зародилась боль как от снятой кожи и облитой кислотой. «Чувство магии» показало, как в разы увеличилось число изломанных и кривых белёсых ниточек, отходящих от всего затронутого порчей, а сквозь шипастую рябь пространства иной раз ничего не различалось.

Я бросился из владений скверны, с каждым шагом боль в шрамах нарастала, за десяток метров до конца скверны от боли в глазах помутнело. Лишь благодаря «Рывкам» я вырвался из сада. Я упал на землю, разодрав рукав рубахи, и не в силах справиться с болью мог только ползти. А уже через пять минут всё закончилось, боль в шрамах исчезла.

Так и сейчас, в ночь на восьмой день финального пребывания у Тамливийского сада скверны — яркой звездой вспыхнула боль в шрамах, а через пять минут бесследно исчезла. Я помассировал грудь и шею, растирая отблескивающие чем-то маслянистым и синеватым чёрные отметины, и вышел из шатра. Прохладный ночной воздух успокаивал, позволял дышать полной грудью. Дежуривший около шатра длинноухий немедля отчитался, что до пробуждения ещё несколько часов, мне лучше потратить их на сон.

— Буди Лутарикия и остальных, — сказал я.

— Я не могу нарушить сон наасара-даруулия, — начал оправдываться дежуривший длинноухий.

— Да похер мне, можешь или нет. Я сказал будить. Ваш скверный сад обновился. Бегом.

Последнее слово я сказал, чуть повысив голос. Моё «достижение» «Возглас страха» сработало и длинноухий помчался в центр лагеря, где в трёх широких круглых шатрах синего, красного и зелёного цвета отдыхала делегация из трёх очень важных длинноухих. И эти же шатры окружала дощатая стена с дежурившими длинноухими охранниками с чуть искривлёнными мечами. Моего помощника едва не закололи, но тот показал в мою сторону и что-то протараторил. У одного из охранников от активированного «Кошачьего зрения» радужка чуть моргнула оранжевым, он смог различить меня в темноте. Я кивнул, подтверждая, что лично отправил помощника к главным. Охранник что-то сказал напарникам и трое из них зашли внутрь огороженного периметра.

Я не стал дожидаться приглашений и приготовился к выходу. День обещал быть на редкость суетливым, хотя два дня до этого я скучал, хоть и заходил вглубь скверного сада. Четыре дня до этого скучать не приходилось, а в первый день я вообще приехал к месту затемно и после долгой неудобной дороги хотел напиться до поросячьего визга, а не истреблять нежить. Но вина не было, пришлось давиться травяным отваром и лечь спать максимально озлобленным — а на следующий день помахать рукой уехавшим помощникам и бросится в скверный сад. Лог.

Пятьдесят три уровня за четыре дня и ещё два, но там я нежити убивал мало. В характеристике «Магия» теперь очков столько, что «мана» восполняется по семь пунктов в минуту. Свободных «очков навыков» спокойно хватит на прокачку «Знания магии» до первого улучшения, а свободных «очков характеристик» вообще накопилось столько, что два месяца распределять буду. Но всё это лишь крохи.

Мои силы сейчас равны прожившему четыреста лет дракону, но я смогу победить его только если будут сражаться в форме ксата — моя истинная форма слаба и ничтожна. Моё главное преимущество в том, что «навыки» едины для двух моих форм. Это окажет мне неоспоримую помощь, когда придёт время. А оно, рано или поздно, но обязано прийти.

Я закончил одеваться в потрёпанный, изорванный комплект одежды из кожи кракчата. И бросил недовольный взгляд на увесистый кожаный жилет с золотыми блюдцами.

Если в первый день я ворчал об отсутствии вина, а потом четыре дня истреблял нежить — то в конце пятого дня к высокому частоколу, огораживавшему площадку с футбольное поле, приехала вереница телег и карет. Сто голов с длинными ушами. Разумные в доспехах и при оружии сразу взяли периметр под охрану, а прочие ставили дополнительные шатры и палатки. Но если охранников набралось полторы дюжины, и три дюжины помощников — то остальные длинноухие заворожённо смотрели на затронутые скверной высоченные деревья и их покоробленную крону. Пятьдесят девушек и парней, все на подбор с длинными золотистыми волосами ниже плеч, в чистых костюмах по фигуре и со священным трепетом во взгляде.

В тот вечер я с главными лесными эльфами долго обсуждал будущий путь сквозь сад до главного ствола в центре сада. А на следующий день мне выдали золотую броню, похожую на трофей с пограничного лагеря. С ней вышла некоторая ироничная оказия.

Обычный оберег от скверны поглощает исходящую от разумного ману, те самые белёсые ниточки, ограничивая радиус обнаружения нежитью. И чем лучше поглощается мана, тем меньше радиус обнаружения. Но в оберег проникает испорченная скверной мана, навсегда. Она накапливается по одному пункту каждые десять минут, пока очертания оберега не размоются и он не рассыплется атомами.

В саду скверна настолько концентрирована, что всасывается в оберег каждую минуту, так ещё и скверна в моей мане такого же характера. Вот и получается, что тяжеленная пятнадцатикилограммовая золотая броня-оберег в обычном месте продержится сорок восемь часов, а в осквернённом саду едва дотянет до пяти. А если её надену я, то до полного поглощения оберега останется меньше двух с половиной часов.

Вот и приходилось заходить в броне на разведку и бежать по намеченному маршруту, успевая за отведённые два часа продвинуться как можно дальше и вернуться. В обереге нежить чувствовала меня только за метр, и не хотелось остаться без него в сосредоточении скверного места. Я бы вряд ли пережил подобное.

Пришёл мой длинноухий помощник. Главные эльфы приглашали на чашку согревающего напитка в эту неспокойную ночь. Три главных эльфа сидели в шатре зелёного цвета, принадлежащем длинноухому с сада из западной части северного материка. Вся троица несколько удивилась, увидев на мне потрёпанный комплект из кожи, хотя прекрасно знали о моей обычной одежде.

Лутарикий махнул рукой стоявшим по бокам шатра помощникам. Те рабочими пчёлками засуетились, организовали на столе горячий чай с закусками и вышли из шатра. Ближайшее белёсое облачко от «Чувства магии» расположилось в десятке метров от шатра.

— Мы послали на проверку ваших слов, — услужливо проговорил Лутарикий своим будто специально натянутым фальцетом.

— В этом нет необходимости. Я со скверной на «ты».

— Мы доверяем вам. Но сокровенная миссия требует, не побоюсь этого слова, полного контроля.

— Ноша руководителя, — с толикой сарказма произнёс я, на что все три эльфа понимающе заулыбались.

— Выпьем чаю, поговорим о будущем, — эльфы приглашающе взяли чашки в руки. — Вы за прошедшие два дня разузнали многое. Мы рассчитываем, что группа доберётся до нужного места.

— Подножие главного дерева… — я помахал рукой, пытаясь вспомнить название.

— Ханяяса-Асуузаса-Налеяна. Сосредоточение высшей воли.

— Вот до него и дойдём, помех не будет. Что с оберегом и с моей задачей? И оплатой за пограничный лагерь?

— О последнем, прошу, дождаться завершения похода. Мы отказываемся выслушивать вас, пока ваша главная задача не будет исполнена. Если вы нам всё расскажете и умрёте, не получив награды — это ляжет тенью на нашу репутацию. Но заверяем, что получили необходимые ответы и инструкции на все возможные исходы.

— Задача и оберег?

— Мы предоставим вам лучшее, что только могли создать наши малиикэ-натаярэ. Наши искусные структурные маги, ответственные за создание защитных оберегов. Надеюсь, вы справитесь с ношей в тридцать пять килограмм?

— Сколько? — я чуть не поперхнулся чаем. — Да меня эта херабора переломает пополам раньше, чем я зайду в пределы вашего сада.

— Понимаем, — Лутарикий едва сдержал смешок, а остальные два эльфа по-доброму заулыбались. — Первый выданный вам оберег не сдержал трёх часов. Но, как вы сказали, скверна при вашем явлении ведёт себя странно. Было бы проще, обладай вы шусиила-янаарука. Начальной стадией внутреннего познания собственной души.

Я целенаправленно шумно отпил из кружки, как бы намекая, что из сказанного понял только то, что Лутарикий говорил на языке нутонов и ратонов. Длинноухий намёк понял и несколько секунд подбирал слова.

— Наши малиике-натаярэ становятся на свой путь только после веков практик, и многочисленных возвышений собственной души. Чтобы создать подобный нашему оберег, маг должен обладать «Чувством магии» и «Знанием магии» на двадцать пятой ступени. Чувства свои он должен обострить на выборе богов, а знаниями управлять. Тогда маг с некоторым успехом способен управлять потоками энергии души и магии в наргодат, и с некоторым успехом назначать их потоки.

— Это очень интересные сведенья, — проговорил я, пытаясь понять, почему длинноухий рассказывает то, что в справочнике академии я не смог найти. Там рассказывалось о развитии навыков по отдельности, без слов о совместной работе. Мне могли выдать «упрощённую» книгу, но вряд ли.

— Я же говорил, мы получили инструкции ко всем возможным исходам, — услужливо улыбнулся эльф. — Сейчас я говорил о магах, создающих наши обереги. Такие маги редки, особенно перешедшие на следующие стадии внутреннего познания собственной души. Оберег, который мы дадим, создан три века назад одним из таких магов. Его «Знание магии» было возвышено до пятидесятой ступени.

— Было?

— Тридцать лет назад он, как любящее дитя, отдал себя на достижение сокровенной миссии. Мы потеряли великого мага, но в своём долге преуспели.

— Если вы считаете, что его жертва не была напрасной, то пускай и этот поход принесёт вам пользу. Но тот маг магией именно что управлял, но есть и контроль, я прав?

— Верно. Из двух «возвышений», предложенных ему… — эльф осёкся на секунду, — богами, он выбирал «управление». Но если на начальной стадии познания собственной души выбрать «контроль», то вместе с чувственностью «Чувства магии» можно исходящую из себя энергию контролировать.

— Насколько?

— Сработает как самый простой оберег, вы обезопасите себя от нежити за пределами двадцати метров.

Я напустил на себя задумчивый, несколько сокрушающийся вид. Я склонен доверять словам длинноухого, что-то похожее про «контроль» и «управление» читал в академии, да и разное использование улучшение «навыков» тоже звучит логично. И я мог бы хоть сейчас прокачать «Знание магии» до двадцать пятого уровня, у меня есть сто «очков навыков», но у кого-то из трёх длинноухих может быть достижение «Детектор лжи».

— Знать бы мне это пару лет назад, и экзамен на магоса я сдал бы намного раньше, — мечтательно протянул я, на что лесные эльфы понимающе закивали. — Оберег, который мне выдадут, насколько он хорошо?

— Его ни разу не использовали, он наше достояние. Он поглотит каждую частицу энергии вашей души, и выдержит четыре недели в скверном месте. Обычном.

— И почти два с половиной дня в скверном саду, — сказал я и почувствовал «Чувством магии», как несколько мерцающих звёздочке прибежали к началу лагеря, и помчались к трём главным шатрам.

— Два дня и десять часов, — Лутарикий чуть свёл брови, показывая, что дальше говорит предельно серьёзно. — Как вы понимаете, Ликус, мы многим вас обеспечиваем. И рассчитываем на ваши компетенции.

— Я рассчитываю не раз воспользоваться вашим садом так, как пользовался последний месяц. И мне нет смысла подводить фуаларал.

Я сказал последнюю фразу ровно в тот момент, когда бегущим к нам звёздочкам оставалось несколько десятков метров. Троица всяко чувствовала приближающихся, и ожидающе смотрела на меня.

— Я исполню всё обговоренное ранее.

— Тогда молите ваших богов об успехе, а мы будем молить своих, — хоть и натянутым фальцетом, но предельно строго произнёс Лутарикий.

Полог шатра раскрылся, к нам вбежала троица запыхавшихся длинноухих разведчиков. Главный среди них начал было говорить, но заметил морщинистый затылок и три ряда роговых отростков. Лутарикий жестом показал главному из разведчиков говорить.

— Улуура-наака усиила, талуяра-унаарэ, — отрапортовал главный разведчик, что я примерно понял как «оно свершилось, назначенный хранитель».

Лутарикий и два его приятеля встали одновременно. Приятели кивнули Лутарикию, тот вскинул руку в величественном, приказывающем жесте.

— Ямаяза-шуроони-егисууна. Уноора-мэяно-та! — с гордостью произнёс Лутарикий фразу, примерно означавшую «Бросайте клич. Сокровенный долг требует исполнения».

— Таная, — троица поклонилась и бросилась исполнять поручение. Лутарикий и два его приятеля внимательно посмотрели на меня.

— Вы со скверной на «ты», — с лёгким смешком произнёс Лутарикий.

— Иначе быть не может, — я встал и перехватил посох, всё время простоявший между моих ног и опираемый на левое плечо. — Нужен крепкий завтрак и вода. Её я возьму с собой. Поклажа у меня есть.

— Ваш помощник всё исполнит. После завтрака не задерживайтесь, — Лутарикий и двое других эльфов кивнули мне, показывая, что у всех нас появились неотложные дела.

Задерживаться я не собирался, ибо был готов к выходу ещё когда проснулся от боли в шрамах. Плотный завтрак я съел достаточно быстро и торопливо, а помощник принёс воды, ежедневно доставляемой из столицы. Воду я влил в шесть литровых бурдюков из кожи кракчата, чтобы их не поглотила скверна; положил в такой же небольшой рюкзачок, больше плечевую сумку; проверил чёрный пояс и костяной кинжал, гримуар и посох — и вышел из шатра, готовый ко всему.

Пятьдесят длинноухих, со священным трепетом ежедневно смотревшие на осквернённый сад — они завтракали долго, запасаясь энергией для длинного перехода. После — все собрались перед лагерем. На воздвигнутый небольшой подиум взошли три главных эльфа. И Лутарикий, как выбранный главным среди равных, о чём-то долго распинался перед огромной группой длинноухих.

Если бы я захотел, то понял бы примерный смысл слов Лутарикия, но я его не слушал. Я размышлял о «Знании магии» и услышанном недавно. Управление и контроль — это слова-синонимы, но в магии они имеют отличное значение: «управляют» магическими потоками в наргодат, а «контролируют» собственные. Сейчас все заняты восторженными речами Лутарикия, и для меня самое удобное время вкинуть «очки навыков» в «Знание магии», получить на улучшении «контроль» и попрактиковаться хотя бы несколько минут. Но как это делать, и надо ли вообще?

Мне больше пригодится «управление», для создания блокирующих ману перчаток, да и с «контролем» я всё так же продолжу испускать из себя скверну. Но есть ещё одна загвоздка.

Та замечательная броня-оберег на мне продержится меньше тридцати четырёх часов, а до центрального дерева идти долго. Сад неоднороден и по форме не круглый: кое-где от границы до центра по прямой около десяти километров, но нежити там неимоверно много. В остальных местах от границы до центра километров двадцать и даже двадцать пять, а нежити чуть поменьше. Наша группа хоть пойдёт с отметки в двадцать километров, но из-за обходных путей дорога увеличится до тридцати километров. Если не торопиться, то есть все шансы не успеть выдраться из сада до того, как оберег поглотит скверна. А если так случится, то нежить быстро объяснит мне, что именно в своей жизни я сделал не так.

Из ста четырёх свободных «очков навыков» пятьдесят довели «Знание магии» до двадцатого уровня, за что я получил одно свободное «очко навыков» в подарок, а следующие пятьдесят очков довели навык до двадцать пятого уровня.

Внимание, навык «Знание магии» достиг двадцать пятого уровня

Доступен выбор постоянного улучшения навыка

Пожалуйста, выберите одно улучшение:

Улучшенное Управление магией ,

Улучшенный Контроль магии ,

Отказ от выбора улучшения .

Внимание, при отказе от улучшения навык будет незначительно улучшен к Управлению и Контролю магии

Скрепя сердце я, всё же, выбрал «Контроль». Я ещё успею заработать много «уровней» и выбрать «Управление», ведь в Тамливийский сад скверны я ещё вернусь, и не раз.

После выбора в груди на мгновение похолодело, во мне будто что-то изменилось. «Чувство магии» как и прежде показывало отходящие от меня белёсые ниточки, ровные и волнистые, иногда закручивавшиеся спиралью и исчезавшие с шипастой рябью пространства. Но теперь я будто мог предугадать, докуда отлетит та или иная ниточка и насколько сильно потревожит пространство. И эту рябь я мог притягивать, концентрируя вокруг себя. Не полностью, достаточная часть ряби всё так же колыхала пространство в направлении от меня — но если это поможет сократить радиус обнаружения нежити хотя бы до ста метров, то всяко спасёт мне жизнь.

Лутарикий закончил выступать, группа из пятидесяти длинноухих хором отозвалась громогласным восторженным криком. Три главных эльфа спустились с постамента и разошлись, встав на удалении друг от друга. Пятьдесят длинноухих разбились на три группы. Они по одному подходили к эльфу в синем, зелёном или красном балахоне и получали от них слова напутствия, а от стоявшего рядом помощника получали набор к походу: золотую броню-оберег, закрывавшую грудь и часть спины, склянку с едко-зелёным зельем, и кинжал с золотой рукоятью.

К лагерю подъехали десятки повозок и одна карета. Получившие набор длинноухие рассаживались по повозкам, подрагивая всем телом от возбуждения и одухотворёнными взглядами посматривая на осквернённый сад. Чаще всего они смотрели на главное дерево, высотой и толщиной ствола в километр, его тронутая порчей крона трёхкилометровым зонтиком нависала над садом. В своей истинной форме я смог бы спокойно летать если не в самой кроне между широкими ветками, то рядом уж точно.

Лутарикий и два других главных подошли ко мне. Вместе с ними подошёл помощник с подносом. На нём склянка с едко-зелёной жидкостью, и боевой молот с небольшим бойком и когтеобразной толстой задней частью.

— Там вас ждёт оберег, — сказал Лутарикий, показав на отдельно стоящую повозку. Дальше эльф показал на склянку. — Обещанное нами зелье защиты.

— Меня воспитывали не брать у незнакомых подозрительные зелья, — с лёгкой иронией произнёс я и взглядом показал на молот. — Это что?

— Наша страховка, что вы справитесь. Распоряжайтесь им так же, как распоряжались своим посохом до этого. Сокрытая в жале молота «Корка льда» эффективна против нежити.

— Я не знаю этого «разумения».

— Это спасительное заклинание, лишь заполните молот вашей энергией души. Его хватит на пятьсот ударов. Если, конечно, бить строго в темечко на всю глубину, и пользоваться заклинанием после, а не до. Но не мне вам рассказывать, как расправляться с нежитью, — Лутарикий мимолётно глянул на молот. — Время исполнить свою часть договора. Но, что бы ни произошло в дальнейшем, лагерь простоит ещё два дня.

Лутарикий и два главных эльфа кивнули мне, и отправились к карете. Они вместе со всеми едут к осквернённому саду, где за полкилометра до первых деревьев остановятся, ещё раз напутствуют уходящую группу и будут смотреть, как парни и девушки облачаются в золотую броню-оберег, через молитвы своим богам привязывают к себе кинжалы и пешком отправляются к саду. Чтобы в ста метрах от начала скверны выпить едко-зелёные зелья и приготовиться к сокровенному в их жизни пути.

В выданный мне оберег я без помощника одеться бы не смог. Полноценная кожаная безрукавка доходила до колен, на ней десятки различных дисков и квадратов, яркой присыпкой украшенные драгоценными камнями и связанные золотыми цепочками. Я едва не закряхтел, когда тридцать пять килограмм упали мне на плечи. Приставленный ко мне помощник посоветовал снять чёрный пояс и подпоясать им броню, перенося часть веса на талию. Помогло, я смог хоть немного двигать верхней частью туловища, хотя дышать всё ещё было проблематично.

— Готовы? — спросил я у толпы длинноухих, дожидавшихся меня.

— Веди нас, ксат, — хором ответили две девушки. Обе с надменным взглядом и повязанными на шее бархатными платками, поверх десятков золотых колье с россыпью брильянтов, умело скрывавших неявное свечение на коже шеи. У первой светлые прямые волосы подстрижены под каре, а губки тонкие с надменно приподнятыми уголками рта; у второй волнистые волосы до плеч, а пухлые губки будто постоянно надуты с обиды.

— За главных? — на мой вопрос две девушки синхронно кивнули. — Тогда пошли.