Соединенные Штаты России 3

Глава 37

Голос Фифы был настолько громким, что казалось, мог вернуть к жизни даже покойника. Но на её вопли в первую очередь откликнулись церковные служители, дежурившие на колокольне. Высота стен представляла для них проблему, но быстро опущенная верёвочная лестница помогла им преодолеть препятствие.

Фифа отпрянула назад, пытаясь заслонить собой ребёнка, а в другой руке всё ещё крепко держала запачканный кровью нож. Однако, увидев искреннее недоумение и страх в глазах пожилых звонарей, она безмолвно выронила оружие в траву.

Лишь потом появились стражники.

— Дима, — едва слышно прошептала Анжела, — Беги!

Дрожащий мальчик бросился бежать, но звонари перехватили его и стали успокаивать ласковыми голосами. Похоже, тут беды ждать не стоило.

А вот вид стражников не сулил ничего хорошего — мрачные, угрюмые, жестокие. Если и они подкуплены — дело плохо.

Однако вместо преследования беглеца, воины остановились у тела убитой няни. Один из них, выронив копьё, опустился на колени, схватился за голову, а потом завыл, закрывая собственно лицо руками…

Анжела наконец-то поняла смысл происходящего: охранников намеренно отвлекли. Возможно, это была работа Глаши. За годы, проведённые в кругах высшего офицерства, Фифа усвоила важный принцип: в низовых структурах редко встречаются завербованные шпионы. Нет смысла подкупать десятки или сотни рядовых исполнителей, когда можно купить одного генерала. Очевидно, враги добрались до одной из нянек.

— Бей, — проскрипел один из старцев своему более молодому товарищу, указывая дрожащим пальцем на колокольню. — Звони в набат…

Стражники тоже решили поднять тревогу — стали стучать копьями о крепостные стены и громко кричать.

Затем раздался набатный звон. Он был гораздо сильнее, чем обычно. Казалось, что все колокола вращаются с невероятной скоростью, словно сделанные из тонкой фанеры, которую раскачивает ветер.

«Вот зачем они двигают колокол», — пронеслось в голове у Анжелы, — «чтобы звук был громче…»

— Госпожа, это вы его так? — спросил стражник, указывая копьём на тело убийцы.

Фифа молча кивнула.

— Вы, госпожа, самого царевича спасли! — воскликнул воин. Он торопливо снял с себя кафтан и накинул Анжеле на плечи. — Вот, госпожа… Прикрыться вам… — добавил тихо и смущенно, отводя взгляд от грязных коленок девушки.

Она молча кивнула, чувствуя прохладу и заворачиваясь в плотную ткань: «Пусть кто-нибудь другой уже займётся этим. Рим, где ты? Рим⁈» — с отчаянием подумала Анжела. Чувствовала она себя опустошенной и странно уставшей. Как будто реальный марш-бросок пробежала.

Рим не заставил себя долго ждать. Он шел следом за крепким мужчиной, на плечи которого была накинута медвежья шкура. Держался мужик с медведем на плечах очень уверенно, ни секунды не сомневаясь, что любое приказание его будет тут же исполнено. Кроме Разумовского мужика сопровождали и стража и еще какие-то люди.

Фифе никогда не приходилось видеть портрет Бориса Годунова, но во всем Кремле, пожалуй, только он мог выглядеть и вести себя так.

— Анжела… — выдохнул Рим, приближаясь к ней. По пути он бегло окинул взглядом лежащие тела и слегка замедлил шаг.

— Что здесь произошло⁈ — прогремел голос Годунова. — Где царевич⁈

Мальчик снова появился из-за спин стариков. Он схватил Фифу за руки. Его ладони были обжигающе горячими. И Анжела поняла, что это её собственные руки стали холодными как лёд.

При виде царевича у Годунова словно перехватило дыхание. Он пошатнулся и, возможно, упал бы, если бы не опирался на посох.

Свита бояр вряд ли смогла бы удержать такую крупную фигуру.

— Дмитрий… — прошептал он, растирая грудь кулаком где-то под медвежьей шкурой. — Жив, значит… Слава Богу!

Фифа растерянно посмотрела на Рима. Затем — снова на фактического правителя русского царства. Она не знала, стоит ли намекать на то, что всё это выглядит крайне подозрительно. Но лично у неё по поводу Годунова сейчас никаких подозрений не возникало. Она никогда не считала себя знатоком человеческих душ, но сейчас была почти уверена: Борис Годунов искренне рад, что ребёнок жив. И при этом — он совершенно не удивлён покушению. Эти две вещи никак не вязались друг с другом.

«Что за подстава⁈» — в панике думала Анжела. Она надеялась, что Рим поймёт всё по её глазам.

И, похоже, Рим действительно понял.

— Враги в Кремле, — произнёс он, наклонившись над телом в зелёном плаще. Он перевернул мертвеца на спину и откинул капюшон.

— Кто-нибудь знает его⁈ — громко спросил Рим.

— Я знаю, — ответил один из стражников и с опаской взглянул на Годунова.

— Говори! — рявкнул тот. — Говори прямо.

— Это из свиты шведского посла, — сказал стражник. — Отстал от остальных, когда посла провожали на корабль. Мы решили, что он сбежал.

— Но посла проводили уже две недели назад! — воскликнул какой-то боярин. — Значит, он всё это время прятался в Кремле. По кладовкам…

Рим кивнул, как будто это всё объясняло.

Заметив второе тело, новгородский князь двинулся к нему и задал тот же вопрос. Второго убийцу тоже опознали. Но легче от этого не стало.

Второй убийца оказался не из шведской делегации, а представителем датского посольства, которое гостило в Кремле ещё за полтора месяца до приезда шведов.

— Ищите Глашку! — закричал Годунов, ударяя посохом о землю.

— Уже нашли, — ответил светловолосый стражник, подходя с опущенным копьём. — Кухарка нашла и крик подняла. Зарезана Глашка, только не в светлице у себя… А в руке у неё связка ключей. Среди них ключ от погреба. Видимо, она открыла двери кладовки, где они прятались, и выпустила их. А они её и порешили… В кладовку ту редко заглядывают, это вот сегодня тетке Марфе запонадобилось…

— Прятались в погребе? — перебил Рим. — Хорошо, любезный, проводи меня туда.

— Князь… — обратился к нему Годунов, немного повернув голову. — Твои действия кажутся мне странными.

— Странным кажется спасение твоего царевича, — ответил Рим, не моргнув глазом. — Её благодари, — он кивнул на стоящую в мужском кафтане Фифу, затем повернулся и пошёл за стражником в сторону погреба.

Тело второй няни лежало там. Не сразу у дверей кладовки, а дальше по коридору, ближе к повороту. По характеру раны на горле и положению трупа Разумовский сразу понял, что произошло.

Сомнений не было — нападение совершил кто-то из близких, кто не вызывал подозрений. Человек шел некоторое время за девушкой, а не сразу накинулся на нее, как только она открыли дверь и выпустила его. Значит — знакомы были, и доверяла она ему. Это доказало вину Глаши в заговоре.

— Я посмотрю, — сказал Рим, пригибаясь, чтобы пройти через узкий дверной проём. Подземелье как подземелье. Ямы, предназначенные для хранения продуктов питания в отсутствие холодильников, за столетия не изменились. Идеальное место, чтобы спрятаться на несколько месяцев. Особенно, если у тебя есть подкупленный человек снаружи, имеющий доступ к ключам от всех дверей. Всё было предельно ясно.

Сегодня в Кремле, прямо во время Земского собора, была совершена попытка покушения на царевича Дмитрия Иоанновича. Будущего наследника престола, которого, согласно истории, должны были убить. Но, насколько помнил Рим, это должно было произойти совсем в другом году и в другом месте — в Угличе, который находится довольно далеко от Москвы.

Поэтому сегодняшний случай не вписывался ни в какие рамки. Покушение, которое Фифа случайно сорвала, просто оказавшись в нужное время в нужном месте. Фифа, которая, хоть и имеет минимальную военную подготовку, но никогда не принимала участия в настоящих боях.

Вот Бык бы не дал в обиду свою возлюбленную! С другой стороны, только Бык мог бы постараться взять хоть одного убийцы живым. У Фифы такой возможности не было. Здесь нужна подготовка совсем другого уровня. Она и так выжила чудом. А молодец деваха! Это же надо! Не растерялась, не заблажила от страха, еще и мальчишку смогла уберечь!

— Я посмотрел, — сказал Рим стражнику и вернулся в сад.

Фифа уже сидела на скамейке. Рядом с ней приткнулся царевич Дмитрий, категорически отказываясь покинуть спасительницу. Принялся так орать, что оторвать его от девицы не рискнули. Они оба внимательно слушали вопросы, но отвечать пока не торопились — были в шоке от произошедшего.

Глядя на испуганного, но старающегося держаться храбрым мальчика, Рим немного успокоился. Что бы ни случилось, царевич ответит на вопросы и снимет с Анжелы любые подозрения. Да и все его поведение сейчас говорит в пользу Фифы. Скорее всего, у неё не будет никаких проблем. Но у кого-то они точно будут. Это Рим пообещал и себе, и мирозданию, и берёзам вокруг.

Два убийцы, прибывшие из враждебных Русскому царству государств. Покушение, которое исторически приписывали Годунову, хотя доказать это так и не удалось. И сам Годунов, который совсем не удивлен.

Пожалуй, тут непросто разобраться. Наезжать на королей европейских держав было куда проще. Будь Рим один, он бы даже и не стал пытаться. Оставил бы королевские интриги будущим историкам. Но после вмешательства Фифы он не мог это просто так оставить.

— Боярин! — уверенно окрикнул Рим, подходя к Годунову. Слово «государь» так и вертелось у него на языке. Но до избрания царем Годунов таковым не являлся. А после сегодняшних событий он мог им и не стать.

От уверенного голоса новгородского князя бояре почти машинально расступились в разные стороны. Звонари, всё ещё топтавшиеся поблизости, даже поклонились Риму. А Годунов повернулся так, словно повадки медведя проникли в него через шкуру на плечах.

— Что тебе, Андрей? — спросил он с недовольством.

— Нам поговорить, боярин, — сказал Рим, глядя ему прямо в глаза и радуясь тому, что почти не уступает ему в росте. — Без лишних ушей.

— Дело… — медленно кивнул Годунов, соглашаясь, и махнул посохом в сторону дальнего угла сада.

Рим подмигнул Анжеле, бросил внимательный взгляд на царевича и последовал за боярином Годуновым.

— А ты не так прост, князь, — констатировал Годунов. — И девица твоя — он покачал головой то ли с осуждением, то ли с восхищением.

— Глупых девок я с собой в Москву не беру, — ответил Рим, засунув большие пальцы за пояс. — Да и ты не так прост, боярин. Расскажи мне, что это были за убийцы?

— Ты меня допрашиваешь, князь? — Годунов нахмурился.

— Нет, — спокойно ответил Рим. — Я прошу тебя рассказать то, что тебе известно. А если нет, то, конечно, я не вправе тебя спрашивать. Это правда. Допрашивать тебя должен государь Фёдор, чьего малолетнего брата спасла спутница новгородского князя. Если ты не захочешь говорить, то они напрямую спросят Государя. Кто знает, к кому после этого царская милость оскудеет и чьи головы полетят с плеч. Бояре все здесь, собор не распущен. Можно принять любой указ, если один князь шепнёт нужное слово другим князьям.

Годунов резко остановился, повернулся к Риму и дотронулся посохом до его плеча. Было ясно, что не только слова князя вызвали его гнев. В душе у Годунова бушевали демоны. Но он справился с ними.

— Берегись, князь, — предупредил он. — Берегись не за себя, а за свою новгородскую землю, за Ладогу. Садись на коня и скачи обратно. Предупреди людей о грядущей битве.

— Продолжай, Борис, — сказал Рим, не отводя взгляда, хотя посох на плече был тяжёл. — Облегчи душу. Я не дьяк, но помогу, как друг. Мне нужно лишь знать правду.

— А правда тут проста, — прошипел Борис. — Тяжела шапка Мономаха, даже когда она на ком-нибудь другом. Велика Русь, широка её граница. Но и враги сильны. За всем не уследишь.

— Так ты знал о заговоре, — подвел итог Рим, хотя уже сам давно об этом догадался.

— Знал, — пробормотал Борис, убирая посох с плеча князя. — Хотя сердце моё рвали вороны на части.

Годунов посмотрел на белые стены, покачал головой, скрывая боль — и продолжил:

— Шведские и датские послы войной Руси грозились. Хотели взять все крепости на озере Ладожском. Но лишиться выхода к морю мы не могли. Отдали Копорье, и ряд других застав. За собою Ладогу оставили. Но цену заплатить пришлось.

— Согласиться на убиение царевича, — понял Рим.

— Сказали — бастард он, ублюдок, — горько произнёс Годунов. — Царь Фёдор ни о чём не знал. Оставили послы своих убийц в Кремле ютиться. Не знал я, где они, но знал, что рядом.

— И мальчика позвали из Углича в Москву, — сказал Рим. — Под предлогом посмотреть собрание князей, которые на Земский собор приехали. И должны были царевича зарезать во время собора, чтоб под подозрение не попал ни ты, Борис, и никто из бояр или князей. А взамен шведы бы перестали нападать на Ладогу.

— Всё так, — молвил Годунов. И по его бородатым щёкам покатились слёзы.

Рим огляделся на дальний угол сада. Ребёнка уже увели. Фифа продолжала сидеть, обняв колени и покачиваясь.

— Но вмешалась свита князя Андрея из Новгорода, — закончил Рим. — Покушение сорвалось. Царевич выжил. И убиты супостаты. А у тебя, Борис, опять чистые руки. Так получается?

— Не быть им чистыми уже никогда, — стиснул зубы Годунов.

И снова посмотрел на Рима, оживляясь:

— Седлай коней, князь, — сказал он, сдвигая вместе брови. — Скачи обратно в Ладогу свою. Предупреди людей.

И теперь Рим понял, что он имел в виду.

Соглашение между врагами русского царства и Годуновым нарушено. Ребёнок выжил. Покушение сорвано, шпионы мертвы. Пусть вести здесь и расходятся медленно, но…

Но когда шведы обо всём узнают — им не будет причин сохранять Ладогу целой. Не пощадят не только витязей Степана. Всех жителей города пустят под мечи. Города, которым Годунов фактически распорядился, велев бросить на произвол судьбы. Города, который чудом не захирел после бегства власти, потому что люди в нём оказались хорошие. Города, который Рим уже окончательно воспринимал как свой дом до конца дней.

— Коней мне выдай, — сказал Рим Годунову. — Самых быстрых. Для меня и Анжелы. И грамоты сообрази, с печатями. Чтобы принимали нас на постое, как своих.

Годунов еле заметно кивнул.

— И быстро, — сказал Рим, отворачиваясь от него и переходя на бег.