Странные Земли

Глава 24

Сразу за нешироким проёмом царила совершенно непроглядная темнота, и до меня, наконец, дошло, что никакого фонаря у нас нет.

— Про свет-то мы и забыли! — с досадой сказал я. — Придётся взять фонари, которые здесь висят, не на ощупь же идти.

— Вообще-то, фонари для этого здесь и висят, — заметила Арна с лёгкой насмешкой. — Их берут с собой, а когда возвращаются, то обратно вешают. Но нам они не нужны — свет я могу сделать сама, и руки будут свободны.

— Зато я сделать свет не могу, — возразил я.

— Тогда держись ко мне поближе, — посоветовала она. — А ещё лучше научись сам светить. Если понесёшь фонарь, то не сможешь копьём сражаться. Придётся брать меч, а змей так близко подпускать не стоит. Да и вообще меч против зверей оружие неподходящее.

— Можно на голове как-нибудь фонарь закрепить, — выдвинул я идею.

Арна посмотрела на меня с искренним любопытством — видимо, до изобретения шахтёрской каски местные почему-то не дошли. Я представил, как по-идиотски буду выглядеть с фонарём, привязанным к голове верёвкой, и махнул рукой:

— Ладно, буду держаться рядом с тобой.

— На самом деле ты хорошо придумал, — сказала Арна. — Кто много в подземельях охотится, так и делают — заказывают специальные шлемы с фонарями. Только они дорого стоят, и заряжать их надо у магиков довольно часто — это тоже дорого выходит. Так что большинство обходится тем, что предоставляет заказчик, а заказчик никаких специальных шлемов покупать не станет, конечно.

Она что-то сделала, и я ощутил не воспринимаемое обычными чувствами движение. Это было слишком мимолётно, чтобы я смог уловить что-то более определённое, но это безусловно было магией, потому что над головой у неё появился довольно яркий шарик голубоватого света.

— Ты сейчас что-то почувствовал? — с любопытством спросила Арна, посмотрев на моё озадаченное лицо.

— Что-то почувствовал, — подтвердил я. — Только никак не могу понять, что именно. Какое-то неясное движение у тебя над головой, а потом там появился шарик света.

— Бездарный не способен воспринимать магию, но ты её воспринимаешь, — задумчиво заметила она. — Однако Сфера Признания в Бранине ничего при этом не показала. Этого у меня никак не выходит понять.

— Может, та сфера всё-таки была испорченной? — предположил я.

— Что в ней может испортиться? — пожала она плечами. — Это же просто кусок камня. Если на ней есть благословение Матери, она будет работать. А сфера это или что-то другое, совершенно неважно, да хоть старый башмак. Но там благословение было — ты ведь говорил, что ощутил Её присутствие?

— Что-то такое ощутил, — кивнул я вспоминая. — Какая-то непонятная сущность мной заинтересовалась, а потом потеряла интерес и вернулась обратно в сферу.

— Никогда даже не слышала про такое, — вздохнула Арна. — Но я много про что не слышала. Ладно, это пустой разговор — надо подождать до Обители, там насчёт этого наверняка смогут что-то сказать. Пойдём, и не забывай отслеживать обстановку, пожалуйста.

— А твой свет никого не привлечёт? — спросил я.

— Здешние змеи слепые, — ответила Арна. — И глухие тоже. Зато они видят тепло и чувствуют малейшие вибрации почвы. И ещё обоняние у них очень хорошее. Нас они унюхают издалека, а ещё раньше почувствуют наши шаги. Наш тепловой след они увидят даже через полчаса после того, как мы пройдём.

— То есть незаметно нам не пройти?

— Никаких шансов, — покачала головой она. — Привыкай к мысли, что драться придётся обязательно.

— Вообще-то, большинство змей предпочитает не связываться с человеком, — заметил я. — Ну, насколько я знаю. Мы для них слишком крупные, чтобы быть добычей.

— Они будут нападать на человека не для того, чтобы съесть. У всех хищников есть инстинкт развиваться, а для этого надо сражаться. Человек — это сильный противник и может дать очень мощный толчок, особенно для небольшой змеи.

— Что-то странное ты рассказываешь, — с сомнением сказал я. — Хищник охотится ради пропитания. Между собой звери дерутся, конечно, временами, но для этого у них обычно есть понятная причина — самка, или охотничья территория, или что-нибудь ещё в этом роде. О каком развитии ты говоришь?

— У вас так? — удивилась Арна. — То есть звери просто рождаются, живут безо всякой цели, а потом умирают? А люди?

— Ну, цель у них дать потомство, так что не сказать, что совсем уж без цели. С людьми сложнее. Большинство живёт именно так, но некоторые действительно пытаются достичь большего. Некоторые даже достигают.

— А ты, Артём? — она пытливо посмотрела на меня. — Ты хочешь чего-то достичь? Чего?

— Знаешь, я до недавнего времени как-то даже не задумывался об этом, — признался я со стыдом. — Просто катился по рельсам. Вопрос, зачем я живу, временами меня посещал, но я каждый раз откладывал его на потом. А вот как попал сюда, так и пришлось задуматься уже всерьёз. Пока ещё думаю.

— Сложный вопрос? — в голосе у неё не слышалось никакой насмешки, только искренний интерес.

— Сложный, — признался я. — Это ведь со стороны кажется просто — взял и решил, что станешь великим магиком. Чем не цель? Вот только это не решение, а обычная детская болтовня — ну знаешь, как дети друг другу рассказывают, кем они станут, когда вырастут. Прежде чем что-то решать, мне для начала надо бы понять, кто я такой. Я чувствую, что во мне что-то изменилось после перехода в ваш мир, но вот что именно? Чем я теперь стал? Какую цель я способен достичь, а какую нет? И какой цели мне лучше вообще не достигать?

Арна внимательно слушала, пристально на меня глядя, и меня не оставляло ощущение, что спрашивает она меня вовсе не из пустого любопытства, и этот вопрос для неё почему-то важен.

— Мне кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду, — наконец, сказала она.

— А ты, Арна, — я вернул ей взгляд, — чего ты пытаешься достичь?

— Я тоже над этим думаю, — призналась она с оттенком грусти, — и тоже пока не нахожу ответа. Совсем недавно всё было просто и ясно: вернуть себе княжество, родить одарённых детей, сделать род снова сильным и процветающим. А последнее время мне всё больше кажется, что это не та цель, что мне нужна. Слишком уж она мелкая. То есть, я по-прежнему хочу всего этого добиться, но стремиться надо всё-таки к чему-то большему. Сложный вопрос, на который я, как и ты, не знаю ответа.

— Ответ, который определяет всю дальнейшую жизнь, и не может быть простым, — согласно кивнул я. — Но мы отвлеклись. Так какая цель у здешних зверей?

— Я же сказала: развитие. Убивая сильного противника, зверь получает частичку его души и может связать больше частиц Матери. Он становится больше, сильнее, умнее. Умнее не как человек, а именно как зверь.

— А человек так может?

— Конечно, — уверенно подтвердила она. — Но до определённого предела. Мой учитель говорил, что этот предел устанавливается верой души в свои возможности. Ты не можешь увеличить свой рост в два раза, потому что твоя душа знает, что человек таким большим быть не может. Ты можешь стать очень сильным, но не сможешь гнуть стальные балки опять же поэтому. Этот предел можно преодолеть только когда твоё развитие перестаёт происходить бессознательно, и ты начинаешь управлять им своей волей. Так могут, например, великие магики — говорят, они могут принять любую форму, даже совершенно нечеловеческую.

— А у зверей такой предел есть?

— Учитель говорил, что зверь об этом просто не задумывается. Он никаких пределов не осознаёт, так что у него никакого предела и нет. Он будет расти до тех пор, пока у него есть достаточно сильные противники. Или пока он не сожрёт всех в округе.

— А что едят здешние змеи? Друг друга?

— И друг друга, конечно, тоже, — подтвердила она. — Но в основном крыс, они здесь размером со среднюю собаку.

Я безмолвно вытаращился на неё.

— Крысы нам не опасны, — она поняла меня правильно. — Они могут быть опасными только в больших стаях, но здесь таких стай быть не может, змеи их быстро подъедают. Встречаются ещё небольшие скорпионы размером с локоть, они на людей обычно тоже не нападают. Но если будет возможность исподтишка ужалить, то ужалят, конечно.

— То есть мы запросто можем встретить гигантского удава или скорпиона?

— Если бы местная гильдия была нормальной, я бы сказала, что нет, не можем, — задумалась Арна. — А здесь… даже не знаю. Надеюсь, что всё-таки ничего такого не встретим. Нет, я всё же не понимаю, на что местная гильдия рассчитывает.

— Да что там непонятного? — усмехнулся я её наивности. — Всё там просто. Катастрофа ведь не мгновенно происходит, наверняка будут какие-то признаки задолго до неё. Вот они и свалят вовремя вместе с тем, что успели уворовать за эти годы, а расхлёбывать весь бардак будет новое начальство.

Кому этот способ знать, как не мне? Ведь именно меня в подобной ситуации и выставляли на роль козла отпущения. Правда, я предпочёл уволиться, но вряд ли это что-то изменило. Наверняка нашли какого-нибудь другого дурачка. Всегда находят.

— Ладно, пойдём уже наконец, хватит тянуть, — неохотно сказала Арна. — Постарайся постоянно отслеживать окружение. У меня реакция хорошая, но змеи очень быстрые.

Мы уже два часа шли по неширокому проходу, до сих пор не встретив ничего живого. Чем дальше, тем яснее становилось, что это естественная пещера, а вовсе не искусственно вырубленная в толще скалы шахта. Неровные стены явно никогда не встречались с шахтёрской киркой; о людях здесь напоминали только изредка встречающиеся в пыли отпечатки подошв, да нанесённые светящейся краской отметки на перекрёстках.

— Что-то совсем непохоже на шахту, — озадаченно заметил я.

— Они же здесь не руду добывают, — ответила Арна, впрочем, не вполне уверенно. — Тот дед наверху говорил про самородки, вот их, наверное, здесь и ищут.

— И как их здесь ищут?

— Мне-то откуда это знать, Артём? — она удивлённо посмотрела на меня. — Это тебя надо спрашивать. Ты же сам мне рассказывал, что геологи ищут разные ископаемые, помнишь?

— У нас этого флютака нет. Не знаю, как его ищут, — ответил я, чувствуя, что звучит это не очень убедительно.

Арна просто пожала плечами, явно не в настроении для болтовни, и я тоже сосредоточился на окружении. Вокруг никакой жизни не ощущалось, и я уже было начал сомневаться в своих чувствах. Как-то незаметно я привык полагаться на то, что могу ощущать живых существ и вообще разные неправильности на довольно большом расстоянии. Не ощущая ничего в округе, я внезапно почувствовал себя ослепшим и оглохшим, и когда на краю восприятия, наконец, зажёгся огонёк жизни, это оказалось для меня большим облегчением.

— Арна, впереди что-то живое, — предупредил я. — По-моему, что-то небольшое, но не уверен.

— Движется? — деловито спросила она, беря копьё на изготовку.

— Нет, остаётся на месте. Возможно, сидит в засаде.

— Если змея, то, скорее всего, в засаде, — согласилась Арна. — Она наверняка нас уже почуяла. Предупреди меня, когда будем совсем близко.

Мы прошли ещё шагов двести, и я почувствовал, что это существо уже рядом.

— Арна, мы очень близко, — предупредил я. — И по-моему, оно где-то выше. Может быть, в какой-то щели наверху.

— Отстань шагов на десять, — распорядилась она. — И тоже будь готов, вдруг оно нацелится на тебя.

Мы шли друг за другом — Арна совершенно спокойно, а я нервно сжимая своё копьё. Не то чтобы я особенно боялся, но всё же сражение со змеями под землёй было для меня чем-то совсем новым и непривычным, и я невольно позавидовал спокойствию Арны. То, что меня, по сути, защищает молодая девчонка, не очень хорошо сказывалось на моём самоуважении, но что здесь можно было поделать? Не предъявлять же ей по этому поводу претензию, в самом деле. Хочешь чувствовать, что ты лучше — просто будь лучше, чего уж проще.

Предчувствие завопило, и в тот же момент над головой Арны мелькнуло что-то длинное и чешуйчатое. Арна отодвинулась в сторону таким быстрым движением, что оно почти не улавливалось глазом. Лезвие её копья блеснуло размазанной дугой, и через мгновение на земле бились две половинки большой, длиной с рост человека, змеи.

— Осторожнее, Артём, — спокойным голосом сказала Арна. — У змеи даже отрубленная голова может укусить, так что не подходи близко. Змея опасна всегда.

Я посмотрел на половинки змеи, которые уже не бились, а слабо подёргивались в лужице крови.

— Поражаюсь тебе, Арна, — совершенно искренне сказал я. — Такой силы просто невозможно ожидать от человека, тем более от юной девушки. И такой скорости тоже.

— Тебя это задевает? — проницательно спросила она. — Мужчины почему-то очень нервно относятся к силе. Меня вот моя сила совершенно не волнует.

— Женщины почему-то очень нервно относятся к красоте, — хмуро парировал я. — Меня вот моя красота совершенно не волнует.

— Да, ты прав, конечно, — она от души посмеялась. — Не бери в голову, Артём. Просто я очень много охотилась, в том числе и на людей. Исключительно на разбойников, конечно, я не убийца. Я уже почти достигла вершины и дальше смогу развиваться, только став магичкой. Ты легко сможешь меня догнать и перегнать. Ну, стать сильнее точно сможешь, насчёт скорости не знаю.

— Меня задевает не твоя сила, — сказал я, немного покривив душой, — а то, что меня защищает молодая и красивая девушка. Это для меня совершенно неестественно. Это я должен тебя защищать, а не ты меня.

— Ты защитил меня столько раз, что я уже со счёта сбилась, — серьёзно ответила она. — Ты совершенно точно умнее меня, и меня это совсем не задевает, честно. Я уверена, что ты совсем скоро станешь и сильнее меня, и буду этому только рада, поверь. Просто в твоём мире, сражаясь, невозможно стать сильнее, но здесь у нас ты быстро сможешь меня нагнать. Если, конечно, будешь сражаться, но ты совсем не похож на человека, который согласится всю жизнь мирно ковыряться в земле.

Она улыбнулась мне искренней улыбкой; я непроизвольно улыбнулся в ответ. Всё моё недовольство как-то сразу испарилось. Её слова действительно меня успокоили — не то чтобы я сильно мучился по этому поводу, но всё же на меня эта ситуация в самом деле заметно давила.

— Слушай, Арна, — пришла мне в голову мысль, — а это нормально, что мы за столько времени встретили только одну змею?

— Ненормально, — без раздумий ответила она. — То есть, это нормально для пещеры, которую часто и хорошо чистят, но кто чистит эту?

В отличие от Арны, я был достаточно испорчен, и не очень верил в людей, так что ответ пришёл мне в голову сразу:

— А может такое быть, что у гильдии два прейскуранта — один для своей команды, а другой для разных пришлых охотников?

Арна настолько поразилась, что даже остановилась.

— А ведь это и впрямь всё объясняет, — поражённо сказала она. — Это жульничество, конечно, но поймать на этом сложно, и делать так можно долго. Сейчас, кстати, вспомнила, что про похожий случай мне как-то давно рассказывали. Там дело очень плохо кончилось.

— Разоблачили? — с интересом спросил я.

— Нет, — покачала она головой. — Я же говорю, это почти невозможно разоблачить, если в отделении все должности заняты своими людьми. Там дело в другом было: у них работала только своя команда охотников, а остальных они за много лет окончательно отвадили. Но вечных команд не бывает — кто-то погибает, кто-то становится слишком стар, кто-то просто уходит по каким-то своим причинам. И когда та команда развалилась окончательно, охотиться стало просто некому. Несколько лет никто вообще не чистил леса вокруг, и за это время звери успели слишком сильно развиться. А потом в город пришла большая стая и сожрала кучу народу.

— И что дальше было?

— Дальше городу пришлось привлекать охотников огромными премиями. А на тех членов гильдии город разместил контракты. Всех, кто к тому времени оставался в живых, нашли и убили. И семьи их тоже убили — и у тех, кто был жив, и у тех, кто успел умереть. В назидание.

— Как-то слишком уж жестоко, — в шоке сказал я.

— Люди в городе очень злы были, — объяснила Арна. — Там много детей погибло, и женщин тоже — первыми же гибнут самые слабые.

— Я не говорю, что это несправедливо, — покачал головой я. — Невозможно судить вот так, на основе короткого рассказа. Но это жестоко. У нас отвечали бы только виновные. Был бы суд и, возможно, они даже отделались бы тюрьмой.

— Твой мир, наверное, гораздо мягче нашего, — пожала плечами она. — Я согласна, что это было очень жестоко. Зато все усвоили урок.

— Как мы видим, усвоили не все, — с ехидством напомнил я.

— Да, в самом деле, — озадаченно сказала она. — Непонятно, на что здешняя гильдия надеется. Наверное, на то, что звери из шахты в город не пойдут.

Разговор увял, и дальше мы шли молча. На меня эта история оказала очень тягостное впечатление — до меня, наконец, начало доходить, что это в самом деле совершенно чужой мир со своими совсем негуманными законами. И если поведёшь себя неправильно, то здесь тебя могут просто убить безо всяких судов и адвокатов. Не то чтобы я раньше этого не знал, просто относился к этому как бы не совсем всерьёз. Наверное, на мне до сих пор сказывался первоначальный шок от попадания, когда я воспринимал всё окружающее чем-то вроде сна, где с тобой не может случиться ничего плохого, потому что всё вокруг ненастоящее. Но то ли история Арны помогла, то ли я сам, наконец, стал воспринимать окружающее более адекватно, но я внезапно посмотрел на всё вокруг совершенно другими глазами.

За тягостными мыслями я незаметно почти перестал следить за окружением и чуть было не пропустил небольшую странность.

— Постой, Арна, — придержал её я. — Тебе не кажется странным этот камень?

Она насторожённо осмотрела большой каменный обломок со всех сторон и покачала головой:

— Камень как камень. Что с ним не так? Ты почувствовал что-то живое?

— Нет, ничего живого не чувствую, — покачал я головой. — Просто здесь есть какая-то странность. Не могу понять, в чём дело. Давай попробую этот камень как-нибудь отодвинуть, а ты на всякий случай будь готова.

— Отодвигай, — кивнула она, перехватывая поудобнее своё копьё.

Камень выглядел слишком тяжёлым, и я был совсем не уверен, что у меня получится его двигать. К моему изумлению, когда я попытался немного приподнять его с одной стороны, он легко приподнялся — настолько легко, что я неожиданно его просто перевернул, откинув в сторону. Как сразу же выяснилось, сам камень был обычным, зато под камнем обнаружилось целое гнездо крупных самородков цвета тёмной бронзы. Я привычно отметил про себя, что самородкам типичной округлой формы просто неоткуда было взяться при полном отсутствии водного потока, но промолчал. Я уже давно понял, что мои знания к этому миру подходят слабо, и лучше поменьше умничать.

— Флютак! — ахнула Арна. — И что, все геологи так умеют — глянул на камень и сразу же всё нашёл? А зачем тогда ты меня спрашивал, как самородки ищут?

— Нет, там сложнее, — обсуждать геологов мне совсем не хотелось. — А какой толк в этом флютаке? Он сильно дорогой?

— Дорогой, но не сильно, — ответила Арна. — Зато очень полезный. Клади их на самое дно своего рюкзака и распредели поравномернее. Лучше бы, конечно, это была бы пластина, а не камешки россыпью, но всё равно неплохо.

— То есть, насколько я понял, этот флютак сделает наши рюкзаки легче? — спросил я. — И каким образом он это делает?

— Отталкивается от земли, — ответила она, деловито распределяя самородки в своём рюкзаке. — Ну знаешь, как два магнита друг от друга отталкиваются.

— То есть антигравитация?

— Что? — Арна оторвалась от своего занятия и с недоумением посмотрела на меня.

— Ну, люди и предметы притягиваются к земле, потому что на них воздействует гравитация массы планеты, — начал объяснять я и осёкся, вспомнив, что планет здесь вроде как и нет.

— Люди и предметы падают вниз, а не вверх, потому что так решил великий, создавший сектораль, — насмешливо сказала она. — Но ты, конечно, можешь обозвать это каким-нибудь своим непонятным словом.

— То есть ты хочешь сказать, что если бы этот самый великий захотел, то можно было бы плавать по небу, как в пруду? — недоверчиво спросил я.

— Странный вопрос от того, кто находится на летающем острове, — засмеялась она. — Но вообще ответ да, создатель секторали может сделать так, чтобы в ней не было притяжения к земле. Но кто стал бы там жить? Плавая в небе, пшеницу не вырастишь и дом не построишь.

Я не нашёлся, что на это сказать. Наверное, мне так трудно воспринимать этот мир настоящим как раз из-за таких вот вещей. Вроде вокруг всё обычное и привычное, и люди простые и понятные, а потом раз — и появляется какая-то совершенно невозможная вещь вроде летающего острова, которой место разве что в фантазиях или снах.

Мы шли часов восемь — снаружи дело шло уже к ночи, да и нам пора было подыскивать удобное место для лагеря. Время от времени попадались змеи, которые довольно однообразно пытались нападать на нас из засады. В основном с ними небрежно расправлялась Арна, но пару змей убил и я. До неё мне было, конечно, очень далеко, но моё чувство живого хорошо компенсировало мою косорукость, так что выглядел я не так уж жалко, как мог бы.

В конце концов мы вышли прямо к большому озеру. Или даже очень большому — до другого конца свет от шарика Арны не добивал, а на карте вместо другого берега было белое пятно. Полоска берега была совсем узкой — справа она почти сразу заканчивалась, и вода доходила до самой стены. Слева берег продолжался той же полоской, которая вскоре, ещё больше сужаясь, уходила вверх, поднимаясь узкой полкой куда-то к потолку.

Пока я рассматривал карту, на берег выбросился какой-то очень зубастый червяк в локоть длиной, немного похожий на миногу, и довольно быстро пополз ко мне с явным намерением укусить. Я брезгливо попытался отпихнуть его кончиком копья, и он немедленно вцепился в лезвие. Стряхнуть его не получилось — червяк держался крепко, болтаясь, но не разжимая челюстей. Арна ткнула его своим копьём в бок, и он, наконец, отцепился и упал в воду, которая в этом месте немедленно вскипела. Я посмотрел на лезвие — на хвалёной чёрной бронзе, обошедшейся мне в приличную сумму, остались вмятины от зубов. От стального лезвия он, наверное, просто отгрыз бы кусок.

— Пойдём отсюда скорее, Артём! — потребовала Арна.

Я бросил взгляд вниз — к нам наперегонки ползли уже три червяка, и на моих глазах на берег выбросился четвёртый. Стоять здесь и в самом деле не следовало, и мы торопливо двинулись в нужный проход, который, к счастью, был совсем рядом. Уже заходя в проход, я бросил взгляд назад; осознав, что добыча сбежала, червяки вцепились друг в друга. До чего же бодрые зверюшки! Интересно — уровень воды здесь постоянный или колеблется? Хватило бы, наверное, крохотного повышения уровня, чтобы этот путь стал полностью непроходимым. Какой бы маленькой ни была глубина, идти по воде я бы здесь ни за что не рискнул.

Далеко мы не ушли.

— Арна, стой! — я придержал её за руку. — Там впереди что-то есть.

— Большое? — сразу спросила она, взглянув на моё встревоженное лицо.

— Большое, — кивнул я, внимательно вслушиваясь. — Даже очень.

— Обойти получится?

— Поздно, — безнадёжно сказал я. — Оно нас почуяло и быстро движется сюда.

— От большой змеи не спрятаться, — заметила Арна. — Она по тепловому следу пойдёт. Здесь место удобное, будем драться.

Мы встали рядом, выставив копья. Вот и пришёл момент истины, когда уже не получится спрятаться за девчонку, и придётся показывать, чего ты стоишь сам. Я почувствовал, что тварь совсем рядом; под тяжёлой тушей захрустел каменный мусор, а из-за поворота показалась голова, по сравнению с которой наши копья выглядели жалкими тростинками. Змея мгновенно почуяла, что мы рядом, и оглушительно зашипела.

— Ой, — потрясённо сказала Арна.