Студент

Глава 11 Когда и хочется и колется

Как быть с Толкачевым я на протяжении недели несколько раз обдумывал, но так и не решил что-то конкретно. Классическое «и хочется и колется» получается. С одной стороны можно полностью закрыть финансовый вопрос, мало того — куш получится такой, что хватит на старт своего дела, когда разрешат открывать кооперативы.

С другой стороны — а если этого Адольфа уже сейчас ведут органы? Тогда можно легко попасть, как кур в ощип. Доказывай потом, откуда вообще узнал про предателя, а колоть в этом случае будут жестко, соскочить не удастся. Опять же, а смогу ли я убедить предателя добровольно расстаться с деньгами? Но и это не все — нужно Толкачева выследить, выяснить, где находится его дача, каким-то образом войти в контакт.

Так-то практически все об инженере вспомнил, в памяти всплыло даже лицо с грубым, словно вырубленным топором подбородком. И хотелось бы дать наводку на него органам, глядишь, больше дезы успеют до лета слить американцам. Но из Магадана я этого делать не буду — откровенно боязно.

Выезжать в Москву? А когда? Это у школьников с 5 до 9 ноября осенние каникулы, студентам отдыхать осенью не положено, а ехать после Нового Года уже слишком опасно, да и без толку, к тому времени он деньги должен сжечь, хотя далеко не полностью, но ведь и на месте оставить что-то нужно.

На всякий случай узнал, что с билетами на материк. А нет их, сейчас работа у старателей заканчивается, и они начинают разлетаться домой. Все рейсы на месяц вперед раскуплены. Старатели обычно всю зиму дома проводят. Все официально — отпуск у них увеличенный из-за вредности работы, плюс 15 дополнительных дней северных, да еще и куча отгулов, потому как летом работают без выходных часов по 10–12. Вот и накапливается длительный отпуск.

А еще мне не хочется под своими документами регистрироваться на рейс, зачем оставлять следы, мало ли что. Лучше поберечься.

Кстати, пока размышлял о Толкачеве, припомнил еще про один клад в Москве с советскими деньгами. Читал я в свое время роман о попаданце, который купил кресло у дочери главного инженера какой-то крупной московской конторы, с легко запоминающейся фамилией Журов, он еще помощником кого-то вроде самого Берии вроде был одно время.

Деньги нашел уже в 2000-х реставратор, решивший привести мебель в порядок. В процессе работы он вскрыл спинку кресла и обнаружил там 20 пачек 25-рублевых купюр образца 1961 года. Потом говорили, что в 47-м году хозяин кресла получил Сталинскую премию, но вряд ли спрятана была она — в декабре этого же года провели первую деноминацию, а в 61-м — вторую, изрядно сократив заначки советских граждан.

Я, когда в романе прочитал про тот случай, потом еще и по интернету полазил — клад оказался реальным. Попалась среди прочих версия о том, что деньги спрятал в 90-х кто-то из родственников деда. Но вот это вряд ли — к тому времени 50 тысяч превратились почти в копейки, толку их было прятать. Скорее всего, инженер получил взятку или откат и побаивался тратить свои капиталы. Так и помер в этом кресле в 80-х, буквально сидя на сокровищах.

А вот когда он из жизни ушел я не знаю, во всех статьях говорилось, что в 80-х без указания конкретного года, так что 50 на 50 — но, даже, если дед еще жив, то можно оставить изъятие на будущее.

А вот с адресом дома я голову поломал. Отчего-то засело в голове, что он жил в поселке Авиаторов. Пришлось идти в библиотеку, брать литературу о столице, искать такой городок. Он должен был располагаться на севере Москвы. Помучился изрядно, пока не дошло, что я ошибся — никакие не Авиаторы, рядом находится станция метро Сокол, вот ассоциация и получилась из-за того, что в Магадане аэропорт находится на Соколе. А поселок вовсе и Художников и там даже и не дом был, а дача, впрочем, хорошая, пригодная для жизни круглый год. Заодно и дом, в котором Толкачев сейчас живет, нашел, хоть и побаиваюсь ехать, но интересно стало.

Изысканиями в библиотеке занимался в свободное время по часу, все равно туда ходил читать материалы по истории Магадана. Статьи я продолжаю потихоньку писать. С учебой идет неплохо. В отличие от большинства студентов я преподавателей слушаю внимательно. Сажусь в аудитории на второй ряд, так я нахожусь достаточно близко от лектора. А еще я почти всегда задаю вопросы.

Обычно ведь лекция кончается стандартным «вопросы есть». Студенты обычно задавать их не горят, а я активно пользуюсь возможностью обратить на себя внимание. Но тут важно показать, что ты действительно внимательно слушал то, что звучало в аудитории. Неуместный вопрос разве что раздражение вызовет, зато если ты просишь осветить непонятный для тебя момент, то для увлеченного человека (а большинство преподавателей свой предмет любят) это показатель того, что ты, как минимум, пытаешься тему понять. Поэтому с лекторами у меня в большинстве неплохие отношения, как минимум, они меня узнают.

Но не могу сказать, чтобы ко мне относились особенно снисходительно. Та же англичанка, хотя и разрешила мне на занятиях отсутствовать, активно привлекает к переводам зарубежных статей из журналов.

Вот история КПСС и философия — это да, тут порой уснуть хочется. Так и вспоминается армейская учебка из прошлой жизни. Нас тогда ставили через день в караул, и так месяца три подряд. Солдаты ходили, как сомнамбулы, порой засыпая на ходу. Да я сам научился спать стоя даже под дождем, более того — поймал себя на том, что засыпаю в одном месте поста, а просыпаюсь в другом, а ведь, чтобы попасть из первого во второй, требовалось пройти по довольно извилистой траектории. И ведь даже не спотыкался.

Так вот, несмотря на тотальный недосып, днем приходилось посещать политзанятия. У меня конспект был весь в росчерках от поехавшей во время сна ручки, да и у других солдат из нашей роты было в тетрадях не лучше.

В институте на занятиях, посвященных коммунистической партии, студенты на последнем ряду тоже частенько дрыхнут. Удержатся трудно, наш препод Сергиенко читает их на редкость занудно. Но я держусь, изо всех сил, но держусь. Даже стараюсь задать уместный вопрос. Что делать — надо. Тут работает плохо, Сергиенко тип не самый приятный, но и просто так народ не валит. Если знаешь хоть что-то, то хотя бы «уд» поставит. Даже не знаю, как он ко мне относится, лекции он читает ровно, не повышая голоса. Задашь вопрос — отвечает подробно, потом, не меняя выражения лица, удаляется из аудитории. Нет у него азарта других преподавателей.

Вот, что начало доставлять проблемы — так это гормоны. Так-то я перец пожилой, но тело молодое, у него потребности определенного плана, а последний раз, когда я с женщиной наедине оставался, было в августе, когда на пароходе по Лене плыл. Под боком кулинарное училище, там такие оторвы, но уж больно рядом, а я всегда считал, что там, где живешь, лучше не искать себе приключений на заднюю точку.

Местные девушки меня уже знают. Так вот пустишься во все тяжкие, а потом залетит какая-нибудь деваха и побежит в деканат или в секретариат комсомола жаловаться, мол, вот энтот виноват, пущай женится. Сейчас тестов на отцовство нет даже в помине. Покажут свидетели, что гулял с девицей и привет, этого достаточно будет. И плевать, что с ней же шуры-муры еще десяток студентов крутили, а ты даже не переспал. Потом мучайся всю жизнь, можно, конечно, в отказ пойти, но тогда придется бросать институт и, скорее всего, уезжать из Магадана. Еще и алименты на тебя повесят. Каждый год так несколько студентов вынуждено женятся по залету. И ладно бы сам был виноват, не так обидно, но за чужие грехи отвечать не хочется.

Ребята предложили в гости в пединститут сходить — еще одно магаданское бабье царство, неофициально прозванное ЦПХ. Расшифровывать не буду — уж больно матерно выходит. Там из десяти студентов девять — это девушки. Договорились в воскресенье, но у меня ситуация с противоположным полом как-то сама разрешилась.

В среду 18-го сижу у себя в комнате, минералогию учу. На третьем этаже ребята вечеринку устроили в полный рост. Днюха у них там, что ли? Шумновато, но мне не очень мешает, уже привык, что в общаге под вечер тихо редко бывает. Вдруг на улице крик отчаянный послышался, а потом и плач. В окно ничего не видно, пришлось сумку с продуктами из форточной корзины убрать, чтобы голову просунуть. Ну, точно, под окнами в грязном сугробе деваха барахтается, ревет во все горло. Произошло то, что рано или поздно должно было случиться — или сорвалась или простыня порвалась. Надеюсь, ноги не переломала?

Что характерно, Чип с Дейлом не спешат на помощь, вместо этого с третьего этажа крики доносятся — скандал в полный рост. Спуститься, что ли, посмотреть в чем дело?

А девушка миленькая. Сидит у стеночки, рыдает, лицо в ладошки уткнув, горько так, пузырики из носика пускает. Перемазалась вся, что неудивительно. Хотя на улице небольшой мороз, но под снегом грязная лужа образовалась. Бедняжка прямо в сугроб угодила, разбросав его по сторонам, а пока барахталась, потеряв ориентировку, на себя всю грязь собрала.

— Эй, — говорю, ей, — Хватит плакать, поднимайся, простудишься на холодном.

— Да-а-а, — всхлипывает, — Я вся в грязи-и. Как я теперь через весь город пойду-у?

Заставил все же подняться. Мама дорогая, она и куртку, и джинсы устряпала, еще и по лицу тушь поплыла. Наверху про нее забыли, там, похоже, вахтер студентов строит за нарушение правил общежития. Вот зачем, спрашивается, было так орать? Посидели бы потихоньку с девчонками, никто бы ничего не узнал, а сейчас песочить будут на комсомольском собрании, причем всех скопом.

Но оставлять девчонку в таком виде нельзя.

— Ладно, пойдем, — взял я ее за руку.

— Нет, — вырывается, — Меня не пустят. Все равно ничего уже не сделать, придется так идти.

На улице, между прочим, что-то около минус пяти, а она в мокрой одежде.

— Пошли, давай, надо тебя в порядок привести. И не бойся, не трону.

Нехотя, но отправилась со мной. Только когда я вместо первого этажа вниз направился, в подвал, то встала на лестничной площадке, как вкопанная.

— Нет, — головой мотает, а глаза перепуганные.

— Да успокойся ты, у меня там бытовка, сейчас вещи твои высушим и в порядок приведем.

Уговорил кое-как, хотя у нее выбора не много — или со мной или чучело изображать. Пока до Портовой добежит, у нее брюки обледенеют.

Спустились вниз, пигалица головой крутит.

— Ой, а что тут?

Для тебя лично тут ванна горячая, — ей говорю.

Включил горячую воду, а то бедную уже колотить начало, так замерзла.

— Так, лезь в ванную, я сейчас тебе полотенце и халат дам, вещи кидай сюда. Шторкой закройся и не бойся — лезть не буду. Пока моешься, я шмотки в порядок приведу.

Забрал у нее вещи, посмотрел — тут чистить бесполезно, только грязь разводить. Достал таз, развел в воде порошок, да закинул туда тряпки. Я сейчас сам стираю, купил забавную вещь на барахолке — ВСП. Такая фиговина, похожая на микрофон от старинного телефонного аппарата. Расшифровывается, как вибрационный стиральный прибор.

Ставишь ее в тазик, включаешь, а она начинает звуковыми колебаниями воду с бельем колебать. Вроде компактной ультразвуковой машинки, которые в будущем выпускать начнут. Только здесь колебания низкочастотные и еще насос в девайс встроен — гонит воздух в воду, насыщая ее пузырьками. Стирает так себе, но, если грязь въесться не успела, то машинку вполне заменяет. Мне эту ВСП мужичек продал за десятку, он всякой чепухой торговал, видимо, гараж чистил. Сказал, что купили полуавтомат, и теперь ему этот гаджет ни к чему. Халат я, кстати, у него же приобрел. Чудная вещь, мохеровый, из Узбекистана привезли, а ему не надо — не привык такое носить.

Студентка помылась, прогрелась, халат мой на ней забавно так болтается — в него, дополнительно парочку таких как она, легко засунуть можно, еще и висит до самого пола. Увидела, что ее куртка со штанами в тазике стираются и опять в вой.

— Ты чего разоряешься? — я уже сердится начал.

— Да-а! — хлюп-хлюп, — Сколько они теперь сушиться будут?

— Не боись, чижик, через полчаса все будет чистенькое и сухое. Ну, ладно — через час, зато с гарантией.

Вроде успокоилась, хотя смотрит с недоверием.

Ну, прям воробушек, даже голову как птичка наклонила.

— Что там случилось то? — интересно мне стало, — Затем ты вообще наверх полезла?

— Меня Женька, соседка моя, пригласила на день рождения, сказала, что к ее брату идем. Вахтер не пускает, ее ребята подняли, а я сорвалась, я так раньше не делала никогда, страшно стало.

— Ну, так и не рисковала бы.

— Да-а, Женька сказала, накормят, а то я деньги все потратила, а стипендия еще не скоро.

— Родители не помогают? — шмотки на девушке очень приличные, явно домашняя.

— Помогают, — чижик замялась, быстро глянула на меня, спрятав глаза, — Я сапожки купила, давно о таких мечтала, а денег всего тридцать копеек осталось и папе стыдно звонить.

— Понятно, так ты голодная? — в ответ только сопит смущено в две дырочки.

У меня в бытовке плитка стоит, вентиляция тут нормальная, поэтому иногда здесь и готовлю, когда работаю в мастерской. Так удобнее — сразу два дела и не нужно бегать по лестнице туда-сюда. Так что у меня сегодня полная сковорода картошки с грибами, я еще в конце их в сметане потушил. Поставил сковородку на стол — она еще теплая. Капусты набрал, сбрызнул маслом, огурчиков порезал, рыбки достал, в литровую кружку кипятильник сунул — сейчас чай будет.

Точно голодная — вон как пищу метет. Как раз и вещички уже постирались. Посмотрел — вполне чистые. Сполоснул тоже с ВСП, потом еще раз и выжал, как смог.

А вот теперь самое интересное. Я тут сушилку для себя устроил. У меня же «Эверест» есть. Он пламени не дает, только сетка раскаляется, а еще его можно поставить боком — для этого ножки выдвижные имеются. В общем, натуральный инфракрасный излучатель. Я в пустом чулане стойку поставил — вешаю белье, ставлю «Эверест» и включаю. За пять минут в комнатке температура, как в сауне становится. Что характерно — запаха бензина нет совершенно, так что от вещей, как высохнут, пахнет только стиральным порошком.

Чтобы быстрей происходила сушка, я в чулан еще старый вентилятор поставил, чтобы воздух гонял. Массивный такой, производства, наверное, годов 50-х или 60-х, чинить пришлось. Простыня высыхает за десять минут, для джинсов достаточно получаса.

Взял куртку и штаны, развесил, разжег примус. Вообще я эту систему включаю редко, а то комендант увидит, устроит мне головомойку. Но керогаз зачетный, я на таком же уху на пароходе прямо в каюте варил в ведре в прошлой жизни и никто ничего не заметил. При этом ни запаха, ни шума — полная тайна вкладов. В последний день путешествия, помню, в каюту зашел помощник капитана, а у меня уха в ведре булькает. Тот только и сказал:

— Ну, вы, блин, даете.

Рыбу прямо с борта парохода удил на немногочисленных стоянках. А чего? На Лене с этим проблем нет, не успел забросить крючок, как его уже дергают, мол, примите груз. Десять минут и ведро полное.

Вернулся к своей гостье — еще клюет картошку потихоньку. Глазки осоловели, похоже, она уже пару дней толком не ела. Вот же оторва, первый курс, небось, не рассчитала бюджет.

— Сейчас чаю попьем, — сказал.

Сыпанул заварки, закрыл кружку томиком Маркса. А чего, все равно без дела лежит. Я его не покупал, он тут до меня образовался.

Убрал сковородку со стола, достал чашку для гостьи, себе стакан. Поставил пакет с кусковым сахаром, на тарелку печения насыпал и конфет, потом вспомнил, что у меня есть орехи и сухофрукты, их тоже в тарелочку выложил. Чаек меня хороший, с травками всякими, я туда еще цукатов добавил. Люблю иногда такой погонять. Чижик тоже пьет, глазки щурит от удовольствия, все конфеты перепробовала.

А симпатичная девочка, такая, знаете, маленькая, шустрая, как зверек. И очень похожа на итальянскую певицу Риту Равоне в молодости, которая была весьма популярна в 60-е и 70-е годы. Впрочем, последний диск у нее аж в 2013-м вышел. Мне на Ютубе старый ролик очень нравился, где она поет песню Viva la pappa col pomodoro — ' Да здравствует томатный суп'. Там как раз говорится, что:

История прошлого сейчас учит нас,

что голодный народ совершает революцию.

С голодным разумом мы сражаемся.

А если аппетит хорош, мы идем завтракать.

Ну, вот проголодалась девочка и отправилась приключения искать. Разговорились, ей оказывается, соседка обещала, что все будет прилично, ребята хорошие. Угу, пьянка — она и есть пьянка. А потом бывает «…а поутру они проснулись».

Действительно, первокурсница, в педе учится на историка.

— Ага, коллеги, значит, — говорю.

— Почему коллеги, ты что, тоже историк? — высунула любопытный нос из складок халата.

— В какой-то мере, я в «Магаданской правде» уже несколько статей опубликовал про прошлое нашего края.

— Ты, Гарин, что ли?

Я даже опешил.

— А ты откуда знаешь? Там же не только я пишу.

— Я подумала, что про комсомольцев должен кто-то молодой писать.

Логично, она еще и умненькая. Нет, так-то мелкая, прямо хочется такую защитить, накормить, спать уложить… хм, что-то меня не туда несет. Или туда? Так, осторожнее Гарин, а то тебя быстро к рукам приберут. Похоже, синдром папаши включился или дяди родного, у меня племянницы были похожие и тетушка молодая, такая же задорная.

— А что с вещами-то? — опять глаза на мокром месте.

— Не реви, сейчас посмотрю.

Штаны уже сухие, только пояс влажный еще, куртка тоже почти просохла. Пришел, сказал, что нужно бы еще полчасика подождать. Пищит, что ей ску-у-чно. Пришлось в комнату сгонять за телевизором, хорошо, он всего три килограмма весит. Как раз по второму каналу фильм начался «Перед экзаменом», про абитуриентку, поступающую в педагогический ВУЗ. Надо же, как совпало. И как раз в фильме показывают, как главная героиня случайно с парнем знакомится. Незнакомка начала на меня косится, похоже, сравнивая ситуацию в фильме со своей.

А, между прочим, я ведь до сих пор не знаю, как ее зовут.

— Слушай, я представился, а твое имя даже не знаю. Неудобно как-то.

— Алиса, — шепотом.

— Как? — пока это не особо популярное имя.

— Только не смейся, это папа так назвал.

— Уж не в честь ли девочки, с которой ничего не случится? — я решил пошутить.

— Да, папе в книжке попались рассказы фантастические. Мама хотела Дарьей назвать, но папа настоял.

Интересно, а ведь в этом году «Гостья из Будущего» должна быть снята, а следующим летом премьера пройдет и начнется в нашей стране алисомания в стане школьников.

— В школе не Селезневой дразнили?

— Нет, лисой, — опять вздох.

Ну, понятно, «Приключения Буратино» еще в 75-м вышел, как тут Лисой Алисой не стать? Хотя «Тайна третьей планеты» тоже уже снята, настолько мощно, как экранизация «Сто лет тому вперед» она не прогремела.

А девочка, кажется, ничего так, за такой можно и поухаживать. Еще немного поговорили, мама у нее учительница, теперь понятно, почему в педагогический поступила. Папа экскаваторщик, родители уже десять лет на севере, зарабатывают на кооператив и машину. Обычная история.

Предложил проводить домой, мнется, говорит, уже поздно, они у подруги должны были в женской общаге заночевать, но вечеринку разогнали и где теперь искать свою соседку, с которой они пришли в гости, она не знает.

Предложил на выбор — может переночевать у меня в комнате или здесь в бытовке. В комнату идти не захотела — увидят, стыдно.

— Спи здесь, — хлопаю по дивану, он старенький, но вполне ничего, я его недавно подремонтировал.

— Страшно одной.

— Ладно, — я рукой махнул, — Забирайся к стенке, а я тут на краешке прикорну. Свет тушить не буду, не бойся.

Алиса, опасливая поблескивая на меня глазками, замоталась в одеяло и уже через пять минут носом засопела. Трогательная такая во сне, так и хочется поцеловать, обнять… Твою ж дивизию, Сашка, вот же подростковые гормоны что творят! Придется идти трусы застирывать. Зла не хватает, а ведь даже еще ничего не было. Нет, я-то хоть сейчас, а девчонка явно не готова, поухаживать нужно, романтики сердце девичье требует. Придется конфетно-букетный период устраивать. Цветов поздней осенью в Магадане не найти, а конфеты — это можно. Ладно, отмылся, белье поменял, можно и спать.

Утром гостью завтраком накормил, кофе напоил, мотоцикл выкатил — домчу с ветерком, а то ведь на занятия и ей и мне нужно. Одежка, кстати отстиралась отлично, выдал их чистыми и сухими. Я их пока она спала, еще и прогладил своим утюжком. Пока Алиса одевалась, в сумку набросал продуктов: картошки, капусты, огурчиков, тушенки, варенья, в литровую банку икры наложил, в еще одну рыбы. А те решила она на диету сесть, видите ли.

— Селезнева, где ты ходишь? Найти тебя не могут, тебе родители вещи передали, — вахтерша трагическим мановением руки указала на рюкзак, стоящий у стены.

Не дразнили, значит, в школе? Ну, да, конечно, не дразнили, а так и называли. Алиса смущенно глазки потупила, поняв, о чем я подумал.

— Ой, Мария Анатольевна, спасибо большое. А я в гостях была.

— А вы, молодой человек кто такой будете? Здесь женское общежитие, мужчинам наверх не положено, — переключилась на меня страж общежития.

Вообще на контакт идти не желает, грымза старая.

— Ну, я ее знаю по учебе, скажем, коллега.

— Ясно — хахаль. Ну-ка иди отсюда! Как у вас там говорят, топай до хазы!

Да, такая не пропустит, костьми ляжет, но пройти не даст. Тут надо тоньше, тут у нее лежбище, тут только на жалость давить.

— Мария Анатольевна, милый вы человек, тут в сумке килограмм на пятнадцать харчей. Девчонка ее не дотащит, надорвется,- взмолился я, уже привычно поддавливая эмпатией.

— Ну, ладно, — смягчаясь, проворчала страж общежития, — У тебя пятнадцать минут, туда и обратно.

— Да я быстрее обернусь, мне же тоже в институт пора.

Дотащил, в комнате у порога поставил, там сами с соседкой разберут. У них тут комфортнее, чем у нас в общежитии, всего по две студентки в комнате живут, душ и туалет в блоке на две комнаты. Вытащил тридцать рублей, слова не говоря, засунул Алисе в нагрудный карман куртки.

— Я не возьму!

— Не говори глупостей, не последние даю.

Взяла все такие.

— Слушай, девочка с Земли, давай в кино завтра вечером сходим?

— Завтра не могу, — посмотрела виновато, — Давай в воскресенье? А что за фильм?

— А какая разница? Я билеты куплю и вечером за тобой зайду. Ну, ладно, до воскресенья. Жди меня и я вернусь. Только… — повесил паузу.

— Чего только? — не выдержала Селезнева.

— Очень жди!

Загнал мотоцикл в гараж, побежал за конспектами, тут вахтер кричит из-за своего стола:

— Саш, тут тебе звонят!

Взял трубку, Савельев с Сокола на линии, спрашивает про икру. Летчики с ним связались, спрашивают насчет обещанного. Ну, да, я специально банку отложил. Оказывается, они 3-го будут в Магадане, потом еще рейс 11-го. Летят через подмосковный Жуковский.

Ну, вот и возможность попасть в Москву без билетов и регистраций. Кажется, судьба сама подталкивает меня к полету в столицу, а кто я такой, чтобы ей перечить? Значит, лечу.

[1] речь идет о романе Алекса Береста «Рыжий 2» из цикла «Рыжий», там подробно говорится об этом кладе https://author.today/work/215520