Сварог

Глава 32. Молот и Наковальня.

Глава 32. Молот и Наковальня.

Время шло и чем дольше работал Сварог, тем больше узнавал не только о кузнечном ремесле, но и о себе самом. Когда он пытался прогнуть железо волей и силой огня, ему приходилось приводить свои мысли в порядок, забыть все тревоги, печали, сожаления, заглушить сомнения. Посему ему пришлось копаться в себе, чтобы разобраться с тем, что ему не дает покоя, разложить местам в своем сознании то, что для него действительно важно, объяснить самому себе, почему ему необходимо овладеть пламенем. Но все время мелькающая рядом светлая Лада сбивала с толку Сварога. Казалось, она ведь рядом, он счастлив, ему и без того хорошо, зачем продолжать мучить себя исследованиями? Но отголоски горького прошлого твердили, что развиваться и усиливать свою мощь стоит, дабы эти счастливые дни продлились как можно дольше.

Что бы там не было, он, наконец-то, слил себе молот! В печи расплавил железо, там же оно и остыло. По середине печи он сделал выпирающий стобик, чтобы когда железо остывало, оно обрело нужную форму, для того, чтобы закрепить в неё деревянную рукоять, которую он тоже сделал заранее, понадеявшись, что угадал с размером. Молот получился не такой большой как у Велерада — он ошибся с количеством руды, которое ему для молота понадобится и сделал из того, что выделил. Пришлось для этого поменять форму печи: сделать её меньше, чтобы вместо молота не получить непонятную пластину. Но зато, он идеально сидел в руке! Был не слишком тяжелый, чтобы руки не уставали раньше времени, но и не слишком легкий, чтобы лучше выполнял свое предназначение. Неровные края он обрабатывал кварцом и камнями. Сварог придумал, как раскрошить твердый минерал: он просто сбрасывал их со скалы вниз, прямо на приготовленные заранее камни и собирал всю пыль, а мелкие кусочки добивал камнями. Видя, что у него получается вдохновение и желание заниматься дальше тем, к чему душа лежит, росли. Сварог стал хотеть большего: кузню побольше, печь получше, руду не только железную, а ещё медную и переехать, наконец-то, куда нибудь не в такое жаркое место. Медная руда у него была, да только мало её совсем, а работать с ней куда легче, чем с железной: она плавится легче, поддается охотнее. Медь идеальна для орудий труда, которые он пообещал Велесу, и, которые он скорее хотел сделать. Нужно ведь было показать, что он полезным делом здесь занимается, а не дурью мается, время марая?

Но он отложил это на потом и принялся искать себе подходящий валун для наковальни. Делать его отдельно сейчас, когда у него не было под рукой, всех подходящих инструментов, не имело смысла, ведь можно было обойтись камнем подходящего размера, твердости, плоскости и тяжести. Вот только бы найти такой...

Он пробовал работать на нескольких камнях, пока ковал клещи и теперь примерно видел, какой камень выдержит испытания, который на него возложит Сварог, а какой нет. Но все камни, которые были в долине, около долины и где-то за пределами неё не отвечали его требованиям: были достаточно твердые, но недостаточно большие и тяжелые или же наоборот: были большие и тяжелые, но легко крошились. Поэтому ему пришлось думать о том, где бы такой камень достать. На этот раз, Сварог, все-таки, решил за советом к Велесу обратиться. И с улыбкой заметил, что и ему после знакомства с этим ворчливым Богом, так же как и Белобогу, стало казаться, что Велес знает все и все умеет.

— А какой тебе нужен? — спросил Велес, когда Сварог объяснил, что ему нужно место, где бы можно было найти подходящий камень, — Что ты будешь с ним делать?

— Желательно плоский, обязательно твердый и тяжелый. Я буду на нем железо ковать. — Велес не очень понимал, что значит "ковать" — Ну, бить по железу и придавать ему форму. Мне важно, чтобы камень выдержал ковку и не одну.

Велес примерно понял, что ему от него надо и, бросив свои дела, сам начал искать камни среди тех, которые он выбросил из долины. Сварог говорил, что ему здесь ничего не подходит, но ему, казалось, было все равно. Он выбрал какой-то камень, дал его Сварогу и спросил:

— Достаточно плоский и твердый?

Камень был забавной треугольной формы. Что-то так разломало его, что место разлома было идеально плоское, а остальные стороны вытянулись в острый край, будто копьё или нож, только потолще. Камень был твердый и хорошей плоскости, но не большой и тяжелый.

— Он не тяжелый.

— Это мы исправим, — сказал Велес и снова куда-то направился. Сварог шел за ним, думая, что же он задумал. Велес вышел из долины и направился к дубраве. Ирийские леса были огромные. Раньше был только тот, из которого Сварог для себя деревья таскал, но ирийцы периодически пересаживали деревья отдельно от леса, чтобы помочь ему расшириться, отчего стали образовываться новые.

Сварог не мог перестать удивляться тому, как Велес деревья ломал, но ломать лиственницы это одно, а как он дуб-то вековой осилит? Но благо нужное ему дерево уже повалено было. Велес подумал, как бы правильно ствол сломать, чтобы нужное ему место не повредить. Сломал. Отломал ненужные части, не без труда поднял и отдал Сварогу.

— Тяжелый? — спросил он, усмехнувшись, когда Сварог еле его в руках удержал, — Обработаешь поверхность и прибьешь по середине свой камень. Крепко прибей. Вот тут. И будет он у тебя не только твердый, но и тяжелый.

— Сработает, думаешь? — задумался Сварог.

— Не спорь. Иди.

И он пошел. Сделал все, как просил Велес. И, кажется, сработало. По крайней мере, выглядела его наковальня крепко, осталось только испытать. Сварог решил попробовать сделать нож. Просто раплавить и придать форму для это этого дела было недостаточно. Нужна была более тщательная обработка железа. Ковка правильного дола и ребра, вытягивание острия, создание плоскости требовали от Сварога особой внимательности и аккуратности. Но, благо, хотя бы этим он занимался не впервые. Прежде условия для работы у него были куда лучше, но он надеялся, что и сейчас у него все получится, так же как получалось в кузнице Велерада.

— Ты вернулся? — услышал он любимый голос за спиной, когда принялся строить новую печь. Первую он уже испортил, когда пытался достать свой слитый молот. Сварог отвлекся, обернулся к Ладе и улыбнулся. — Где вы были? — она подошла к нему ближе и обняла.

— В лес ходили, — он не мог обнять Ладу в ответ – руки были в глине, поэтому, вместо этого, он чмокнул её в лоб, — Скучала?

— Да, — довольно улыбнулась Лада и отстранилась, — Что теперь собираешься делать?

— Нож скую небольшой. С ним дальше легче будет.

— А мне ты что-нибудь сделаешь? — кокетливо спросила она.

— Сделаю, — улыбнулся ей Сварог, — Что ты хочешь?

— Золото хочу, — уверенно ответила Лада. Он засмеялся. Золото в Тааме было сложнее добыть, чем железо, об этом вовсю кричала его цена. Женщины во всех мирах одинаковые? — Что? — удивилась Лада, не понимая, что его так развеселило. — Ты же сам говорил, что оно красивое. Мне теперь интересно.

— Хорошо, душа моя. Золото, так золото. — только найти его ещё надо. Счастливая Лада на носочках дотянулась до его щеки и поцеловала. Сварогу этого было мало, он не сдержался – прижал её к себе, пачкая грязью её чистое белое платье и впился губами к её губам, пока она не опомнилась и не стала возмущаться. Голова закружилась, а тело расслабилось в его крепких объятиях. Ладе стало так хорошо, что у неё не получалось до конца поверить в то, что это происходит с ней.

Её любят. Её, действительно, любят.

Она была счастлива.

— Ты платье мне испачкал! — возмутилась Лада, когда отрезвела от поцелуя, и стала забавно оглядываться за спину, чтобы понять сколь страшна её беда.

— Отмоешь.

— И меня испачкал! — сказала она, когда ощутила неприятную липкость под платьем на теле.

— Отмою.

Лада засмеялась и немного заалела.

Они направились к реке. Сварог решил отложить сегодняшние дела на завтра, а этот день посвятить своей любимой. Лада постеснялась снимать перед ним платье - он ей помог, разделся сам, завел в воду, пока она не стала покрывать её до пояса и стал отмывать высохшую на теле глину, черпая руками воду. Тело Лады от холодной воды покрылось мурашками, она смущенно прикрывала руками свою грудь и не смотрела на него.

Сварог взял её ладонь, аккуратно убрал от груди, поднес к губам, не отрывая глаза от её прелестей, и поцеловал.

— Самая красивая, — сказал он, заглянув ей в глаза, — Самая милая и самая нужная.

Лада засияла. Не захотела, чтобы он увидел, как широко она улыбается, и обняла Сварога, прижавшись головой к груди, услышала, как сильно бьется его сердце.

Он отпустил её помыть свое платье, пока сам купался, но вскоре, она к нему снова присоединилась. Сварог видел, что она невинна, к тому же очень стеснительна, поэтому не торопился, был с ней аккуратен, нежен, внимателен. Лада была готова расстаять в его руках, забыться, отдаться, но, ставший уже слабым, голос целомудренной гордости требовал держать себя в руках и быть разумной. Но, чем больше Сварог был рядом, чем больше он прикасался к ней, говорил с ней, тем этот голос звучал от неё все дальше и дальше.

Но почему он до сих пор не сказал, что любит её? Это ведь не сложно, но так важно. Как можно девушке посвятить себя тому, кто её даже не любит?

Лада отстранилась от Сварога, взволнованно заглянула ему в глаза, чтобы эту любовь, хотя бы в них прочитать, но он был удивлен её резкости и увидеть она ничего не смогла.

— Все хорошо?

— Ты меня любишь? — спросила она прямо, изумившись своей храбрости. Он вскинул брови, не веря своим ушам, а затем засмеялся. Да... Все-таки, все женщины одинаковые, — Не смейся! — воскликнула она и легко стукнула его в грудь, — Это важно.

— Люблю, солнышко. Очень люблю, — но смеяться он не перестал.

— Тогда почему никогда этого не говорил? — Сварог не знал ответа на этот вопрос, потому что в деле с женщинами всегда действовал интуитивно. Когда Лада спросила его об этом, он вместе с ней стал искать ответ. Пока думал, заметил, как она стала по-немногу замерзать и решил, что купания на сегодня достаточно. Он поднял её на руки и зашагал к берегу.

— Когда немилый молодой даме человек, рассказывает о том, как сильно он её любит, это, зачастую, кроме неловкости ничего не вызывает. Поэтому ждал, пока ты сама меня полюбишь, — он опустил к ней взгляд и улыбнулся, — Дождался, видимо.

Близился вечер. Берег уже успел остыть, он повел её чуть дальше от воды, где после пожара уже стала по-немногу пробиваться трава, аккуратно уложил. Начал целовать. Губы, шею, красивые груди. Ниже и ниже. Лада успокоилась и, наконец, дала волю желаниям и чувствам.

Все хорошо.

Все до мурашек, до головокружения, до истомы хорошо.

С ним хорошо.

Только с ним.

Тяжело дыша, он опустился рядом с ней, последний раз поцеловав её в лоб. Она приблизилась к нему, обняла, положила голову на плечо. Сварог прижал её крепче. Лада легко чмокнула его где-то около груди – первое место, куда добрались её губы – и заметила след от своих зубов.

— Ой, — улыбнулась она, — Перестаралась, — потянулась рукой, чтобы магией избавиться от следа, но Сварог не дал.

— Пусть будет. Само уйдет. — она на нем свою территорию так старательно метила, жалко будет избавляться. Лада возражать не стала.

— Уйдет - ещё покусаю, — сказала она довольно. Сварог ничего ей не ответил, улыбнулся только шире.

Но мир их длился не долго. Он услышал голоса мужчин со стороны кузни. И голоса эти были недобрые. Лада встревожилась, поднялась с места, вместе с ней встал и Сварог, прислушался.

— Это Ладон или Радегаст? — спросил он, не различая голоса братьев.

— Они оба здесь, — ответила Лада и спешно стала натягивать своё платье, успевшее уже высохнуть на солнце.

— Идиоты! — послышался голос Марены. Ну, уж если не по голосу, то по выражениям её точно можно было узнать.

— Что же случилось? — Лада была напугана.

— Сейчас узнаем.

Он оделся и взяв Ладу за руку, направился к кузнице. По дороге он пытался вспомнить последнюю встречу с Радегастом и Ладоном, чтобы понять, чем же он им уже успел насолить. И думал, как с этим разобраться. Ладон не показался Сварогу вспыльчивым парнем, как Радегаст, но видимо у них это в крови. Чем ближе он подходил к кузнице, тем больше был уверен, что на этот раз стычка без драк не обойдется.

Во что же он, интересно, влип на этот раз?