Сын Тишайшего-3

Глава 5

Знаете, как приятно смотреть на плоды своего труда, и осознавать, что твои идеи воплощаются в жизнь? Не скажу, что меня обуревает гордыня, однако Москва и Нижний Новгород за последние три года изменились просто кардинально! И дело не только во внешнем виде, но и во внутренней жизни. Это уже не полусонные поселения деревенского типа, где деловая активность наблюдается только на ярмарке и нескольких торговых рядах. Сейчас в этих городах просто кипит жизнь, а сами они напоминают смесь муравейника и бесконечной стройки. Мостятся улицы, ставятся фонари, многие богатые люди задумались о каменных домах, роются специальные водоотводные канавы с ливнёвками, лавки на рынке теперь только под навесом, а вокруг — чистота.

Кстати, с переходом от деревянных строений к каменным я пока решил не спешить. Сначала утвердим нормальный архитекторский проект с выпрямлением улиц, сносом всяких проулков и тупиков, затем уже приступим к следующему этапу реформ. Надо же учитывать многочисленные церкви, которые мы будем переносить только в крайнем случае. Мне лишние поводы для бунта не нужны. А вот городскую бедноту ждёт немало сюрпризов, придётся различные подворья попросту уничтожать, увеличивая этажность городской застройки. Компенсации, конечно, выплатим, но недовольных домовладельцев будет масса. Впрочем, это дела будущих двух-трёх лет. Пока у меня иные приоритеты.

Пока тепло, я решил проделать инспекторскую поездку по ряду ключевых городов, в первую очередь волжских. За месяц мой небольшой отряд посетил Вышний Волочёк, Торжок, Тверь, Кимры, Калязин, Углич, Рыбную Слободу, Ярославль, Кинешму, Юрьев-Повольский и, наконец, Нижний. Далее мы разворачиваемся и двигаемся на запад по Оке. В планах посещение Мурома, Касимова, Рязани и, конечно, Коломны.

Последняя сейчас — один из ключевых городов наряду с Воронежем, Тулой и обеими Новгородами. Сейчас это безусловный центр русского кораблестроения. Дело не в размере верфи — в Нижнем и Астрахани они больше. Старинный русский город стал экспериментальной площадкой, где обкатываются проекты кораблей и вообще новые технологии из иных сфер. Ведь струги тоже необходимо усовершенствовать, так же как методику строительства, клеи, лаки и прочие мелочи. Ну и лучшие лесопилки России сосредоточены в Коломне. Именно отсюда технология переработки дерева распространяется по всей стране. Ведь важно не только поставить механизм, работающий на водяном колесе, и купить нужные пилы. Главное — это люди и методы организации работ.

Ещё три года назад голландский купец, а я люблю общаться с этой публикой, рассказывал, что его маленькая страна является монополистом в области производства килей для всех типов судов. Мол, кроме испанцев вся Европа, включая Англию и Францию, закупает голландские комплектующие. Это несмотря на регулярные войны, которые торговле не помеха. И другие детали у них лучшие. Умные люди ещё в XVII веке сделали ставку на массовую переработку сырья, в чём не прогадали. Не удивлюсь, если эта сфера приносит денег не меньше, чем огромный торговый флот. Если учитывать все вложения и риски.

Поэтому я загорелся идеей создания своего перерабатывающего производства. Надо сказать, что в России было сложно с любой промышленностью. Три года назад во всей огромной стране набиралось едва сорок мануфактур. Это по данным министерства промышленности. Сейчас сто десять. Плюс заработали новые металлургические производства в Туле, Белом Колодезе, а также Дугнинский чугунолитейный, открытый Демидовым, УГМК и три оружейных завода. Есть ещё десяток проектов, которые готовятся к запуску, включая новгородский. В общем, есть чем хвастаться, но рано гордиться. Успокаиваться тоже не стоит.

По большому счёту мне нечего делать в Нижнем. Однако я жду очень важную новость, которая может перевернуть российскую экономику, вернее, дать ей мощнейший толчок. Заодно хочется ещё раз посетить местную верфь.

А ещё моя поездка связана с теологическим фактором. В Ярославле к нашей эскадре присоединился патриарх, дабы вместе изучить ситуацию. Плохо, что поездка из деловой сразу превратилась в насквозь официальную, насыщенную постоянными молебнами. Я посещаю церковь и по возможности соблюдаю положенные обряды, но без фанатизма. Естественно, моя умеренность в этом деле давно обросла мифами и слухами. Вот и пришлось поработать над имиджем, ведь в присутствии главы церкви особо не пофилонишь. Как ни крути, но вопрос веры в России XVII веке крайне важен. Заодно мы посетили Юрьев-Повольский, вотчину и оплот Аввакума, после чего и состоялся важный разговор с Корнилием. Информации и так хватало, но посещение формального центра раскольничества стало последней каплей.

Хотя надо признать, что после ослабления религиозной удавки, вызванного поведением царя, количество показательно набожных людей изрядно сократилось. Всё-таки пропаганда — великая вещь! Мы два года через газету продвигаем идею: хочешь доказать своё благочестие — помоги нуждающимся. Нет — молись и соблюдай обряды. Только вместо длительных паломничеств и прилюдного бросания копеек нищим на паперти пожертвуй на больницу или приют. И ведь действует. Пусть со скрипом, но высший слой общества и купечество начали менять свои привычки. Возможно, свою роль сыграло закрытие десятков монастырей и реквизиция церковной собственности. Может, народ меня боится или опасается, что пожертвованные средства попадут в казну? Плевать, всё равно процесс пошёл. И с ростом пожертвований на благотворительность неожиданно снизился процент показушников, что является главным достижением. Сразу вспоминается просто чудовищная по своему цинизму ситуация с паломничеством Елизаветы Петровны[1]. Мне кажется, что большей антирекламы церкви сложно придумать.

Я всегда считал, что бог у человека в душе и выворачивать её нараспашку необязательно. Сейчас у нас набирает моду более скромный подход, хотя бояре и купцы хвастаются богоугодными делами. Как без этого? Пусть тешатся, лишь бы людям помогали. Но не всё так благостно в России-матушке.

Разговор с патриархом состоялся на стенах нижегородского кремля. А чего? Спереди Волга, слева Ока. По рекам снуют десятки судов, прибрежные районы города буквально гудят от огромного количества людей. Зато противоположный берег пуст и радует нетронутой природой. Красота! На слиянии двух рек расположен крупнейший ныне русский порт. Именно так. Отсюда идёт большая часть грузов волжского транзита, который начал набирать обороты. Значит, не зря я пахал как проклятый три года, позабыв о белом свете.

Меня принято обвинять во всех смертных грехах, всем рот не заткнёшь. Только критики не учитывают, что царь на месте не сидит и другим не даёт. Вернее, многих это и раздражает. Помнится, Пётр тоже пытался влезать в любые детали, вплоть до того, что сам плотничал, работал на нартовских станках или дёргал несчастным зубы. Я пошёл немного иным путём и вместе с подчинёнными стараюсь разобраться в сути происходящих процессов. Мне не нужна столярная мастерская во дворце. А вот наладить логистику поставок леса или канатов, бесперебойную обработку древесины и создать предтечу конвейера — более важная задача. Потому я горжусь новгородской верфью, расположенной в Гнильцах, что выше по Оке. Это мой выстраданный ребёнок. Сейчас строится вторая верфь, но уже в Городце, что на Волге. Стране необходимо огромное количество стругов. Да и подобное производство выдаёт немало иной полезной продукции.

Точно так обстоят дела в иных сферах. Главное — организация и тщательная подготовка, пусть иногда мы теряем время. Лучше дольше запрягать, но затем быстрее ехать, нежели телега будет постоянно ломаться. Или гнить, как получилось с азовской флотилией первого императора. Тогда просто взяли, построили целую эскадру ценой неимоверных усилий, а потом пустили её на дрова. Такое расточительство людских и материальных ресурсов — преступление. Или клиническая идиотия. Ладно, сейчас речь не о Петре.

Корнилий за последние два года осунулся и как-то поблёк. Оно немудрено с такими беспокойными подчинёнными и начальником-самодуром. Ха-ха!

А ещё патриарху явно не нравились открывающиеся виды и лёгкий ветерок. Поэтому он, насупившись, кутался в фелонь чёрного цвета, напоминая нахохлившегося ворона. С учётом крючковатого носа сравнение весьма удачное.

— Ты понял, что всё зашло слишком далеко? Или пышная встреча, устроенная Илларионом Суздальским глаза затмила? Немцы из Аптекарского приказа недавно начали изготавливать особые линзы, очки называются. Говорят, помогает при плохом зрении. Для такого уважаемого человека сделаем быстро, — решаю потроллить патриарха.

Это такой намёк на сложную ситуацию не только в Юрьеве-Повольском, но и иных населённых пунктах Поволжья. А ведь упомянутый городок — второй в Суздальской епархии.

— Всё бы тебе надсмехаться, государь. Я не слепой и на зрение с рассудком пока не жалуюсь. И прекрасно вижу, что ересь сильно въелась в души юрьевцев и жителей иных городов, — тихо ответил поп, хмуро взглянув на меня. — Но и твои опричники здесь бессильны. Всем языки не отрубишь и в Сибирь не сошлёшь. Хотя ты сам приказал обходиться без лишнего кровопролития.

— Ничего, я попробую, — отвечаю со злой усмешкой. — Рыба гниёт с головы, вот головы-то мы и рубим. А тело потом проще спасти. Обычный народ никто не трогает, ловят только смутьянов. Но всё равно работы непочатый край. Ведь церковь же помогать не собирается.

— Ты не прав…

— Вот скажи, за каким лядом Илларион начал строить новый монастырь[2]? Что он даст народу или нашей державе? Я же русским языком объяснил, что времена, когда обители являлись хранителями знаний, сосредоточением производств или помогали просто скрыться за высокими стенами, давно прошли. Какая здесь духовная составляющая? И зачем тратить столько денег впустую? — понимаю, что нельзя злиться, поэтому стараюсь успокоиться. — Вам более не позволят завлекать в свои сети молодых людей, парней или девиц — неважно. А для ухода от мирской суеты старцам вполне хватит оставшихся монастырей, расположенных в удалённых уголках. Я не против храма, то дело нужное. Сам ведь присутствовал при его освящении. Но зачем строить колокольню, стену и иные здания? Больница, которая открыта в пустоши — это просто насмешка над современной медицинской наукой. Вокруг народу — раз-два и обчёлся. Ещё рядом в Гороховце есть обитель. Кстати, там купец Ершов открыл настоящий госпиталь, который может соперничать с нижегородским по обустройству и грамотности врачей. Братия и жители окрестных сёл могут там врачеваться. Но кто будет содержать новый монастырь? И повторюсь — зачем? Лучше бы на такие деньги открыли школу или приют.

— Нельзя смотреть на веру со стороны выгоды, — спокойно ответил патриарх, который был неробкого десятка, за что мною уважаем и ценим. — Старец Мефодий был святым человеком, а значит, его решение основать обитель верное. К тому же помимо колокольни и больницы, братия уже начала строить странноприимный дом.

— И кого монахи лечить собрались? И главное — как? Травниц и подобных лекарей церковь отвергает. А деревенский мужик лучше к знахарке пойдёт, нежели к монахам. Те в святости своей ещё половину урожая изымут или попросят отработать несколько месяцев — бесплатно, конечно, — снова усмехаюсь, глядя на возмущённого иерарха. — И вот мы плавно переходим к главной теме нашей беседы. Церковь занимается чем угодно, но не решением последствий раскола. Одни строят монастыри, теша свою гордыню, другие устраивают с боярами заговор, третьи просто паразитируют или живут в собственном мире, далёком от чаяний простого народа. При этом все священнослужители обижаются, что царь изъял у них ненужную и часто незаконно добытую собственность.

— Ты отнял у церкви монастыри, включая Чудов, где поселил своих опричников! Ещё и свитки древние все выгреб. Хорошо хоть на иконы и святыни не покусился, — огрызнулся Корнилий. — Бог не оставит сей произвол без наказания!

Хотелось сказать, что я неверующий, но лучше не провоцировать нужного дядьку. Несмотря на противоречия и неприятие моей политики, патриарх понимает, что многие вещи делаются во благо государства.

— Часть книг и манускриптов находилась в ужасном состоянии. А ведь некоторым из них триста и более лет. За такое отношение к истории и культуре надо на кол сажать! Вон учёный люд в обморок попадал, когда узнал, что в монастырях гниёт полное собрание «Поучений Владимира Мономаха» или «Волховник» аж четырнадцатого века! Ещё мы нашли древний «Шестокрыл», «Протоевангелие Иакова», «Вознесение Исайи», «Апокалипсис Павла» или «История этрусков» в двадцати томах! Также труды Агатона, Гай Азиния Поллиона, Евдема Родосского, Квинта Энния, Клитомаха, Маркиона, Октавиана Августа, Варона, Хрисиппа или Диодора Сицилийского! Плюс сотни трактатов и свитков, включая древнерусские, греческие и славянские! — произношу с искренним возмущением. — Зачем было прятать библиотеку Софьи Палеолог и сбежавших от османов греческих иерархов? Это же мировое достояние! А сколько книг погибло или вы уничтожили? Я под это дело денег не пожалел и решил в Кремле библиотеку открыть. И вторую типографию придётся срочно запускать, чтобы свитки размножить.

— Большая часть этих трактатов написана язычниками и грешниками. А в самих книгах ересь. Но ведь для тебя важны не только знания? Опять выгода?

— Конечно! Глупо не заработать на таком сокровище. Вон папский посланник чуть Кремль штурмом не взял, когда узнал, что у нас оказались все тома «Истории Рима» Тута Ливия. Предлагает за каждый трактат три веса золотом. Кто же ему, убогому, такое богатство отдаст? Сначала перепечатаю, а затем начну потихоньку продавать, дабы цену не сбить, — счастливо улыбаюсь, глядя на хмурого собеседника. — Я тут ещё людей послал отдалённые монастыри потрясти, а бояр попросил нести в библиотеку всё что есть. Мол, дело государственное и награда за царём не заржавеет. Это же не только сохранение знаний для потомков, но и золотое дно!

Судя по всему, мы случайно нашли библиотеку бабки Ивана Грозного, которую первый царь немало увеличил. Весомая её часть хранилась в Лавре, а остальное было раскидано по разным монастырям. Вот я и решил хорошенько заработать на издательстве уникальных произведений, многие из которых в моём времени были утрачены. Спасибо папскому послу, что едва сохранил рассудок, увидев список произведений. Нунций Опицио Паллавичини оказался фанатиком-библиофилом. Итальянец пообещал прислать нам переводчиков и оказать любую помощь, лишь бы самому прикоснуться к некоторым свиткам. Почему нет? Нормальные отношения с Папой тоже нужны. Но сейчас речь о родных служителях культа.

— Не сбивай меня с мысли. За два года вы не смогли сдвинуться в выработке общего представления как примирить общество. Понимаю, что Аввакум, Лазарь и несколько его ближайших сподвижников совершенно недоговороспособные. Зря только время потеряли. Про них можешь забыть, — киваю вскинувшемуся Корнилию. — Более никаких пустошей и ссылок. Я приказал аккуратно удавить фантиков. Есть в лагере еретиков более или менее вменяемые персоны. В первую очередь Варлаам и Исайя. Да и к Пустосвяту мои люди подобрали ключики. Думаю, даже у святых есть слабые места. Надо только знать, куда бить. Почти все люди одинаковы и хотят вкусно есть, сладко спать, тискать девок помоложе, ещё от власти никто не откажется. Вот я людей и искушаю. Но кто виноват, что они готовы продать свои жизненные принципы? Царь? Думаю, что нет.

Ненадолго замолкаю и перевожу взгляд на прекрасную картину. В порту пришвартовались два больших струга, а ещё одновременно разгружается сразу десяток немалых посудин. Лебёдки и прототипы кранов — тоже моё изобретение. Удивительно, но раньше суда разгружали вручную. Вернее, всё было на каком-то архаичном уровне. А сейчас это хорошо отлаженный и механизированный процесс. Лето короткое, надо многое успеть. Тем более когда речь идёт о тяжёлых грузах. По Волге ведь возят не только специи с шёлком.

Поворачиваюсь и натыкаюсь на ужас, плещущийся в глазах патриарха. Да, чего-то я переборщил с цинизмом. Но и меня надо понять. Времени нет, а ересь постепенно расползается по стране. Вернее, она укрепилась в некоторых городах. Ведь крестьянам плевать на теологические разногласия. Если их не смущают разные проповедники-провокаторы, то мужик спокойно работает и крестится троеперстием. Возмутителей спокойствия сейчас активно загоняют и уничтожают, как бешеных волков. Причём всё делается тихо, без шума и лишней огласки. Ну пропал человек, бывает. Многие старообрядцы и так на полулегальном положении или вне закона, в этом их слабость. Вместо того чтобы мимикрировать под официальных церковников, как низариты и прочие исмаилиты в мусульманских странах, скрывающиеся под маской суннитов, эти играют в партизанское подполье. Если использовать методики розыска из будущего, то все их малины, хазы, конспиративные избы и тайные знаки щёлкаются как семечки. Нужно просто нормальное финансирование и центр, занимающийся сбором и аналитикой информации. Предателей тоже надо учитывать. Этакого припёр к стенке — и он вам всю подноготную выдаст. Мрази! Проще чужих людей насмерть отправлять, агитируя запутавшихся на самосожжение. Сами ублюдки жить хотят. Кроме совсем отбитых вроде Аввакума и Лазаря. Но этих я уже вычеркнул из списка живых.

— Только не начинай про антихриста, грешника и исчадие ада. Или как меня там называют недалёкие церковники, — машу рукой, пресекая возмущение патриарха. — Кстати, епископов новгородского, псковского, тверского и ростовского, а также ещё два десятка персон помельче ждёт казнь. На этот раз никаких келий. Иоакима со товарищи я тоже приказал удавить. Скорее всего, они уже мертвы. Так, на всякий случай. А вот заговорщиков ждёт суд вместе с боярами. Более я подобных вещей прощать не буду. Теперь пострадают и семьи. Всех родичей вышлю простыми работниками на Урал. Сгною на рудниках, может, только юнцов с младенцами помилую. Отдам их в чужие семьи — купеческие или мастеровые. Но воспитывать мстителей никому не позволю.

— Это чудовищно! Нельзя так, государь! Побойся бога! — только и смог вымолвить ошеломлённый Корнилий.

— А ведь ты знал! Догадывался уж точно, — снова усмехаюсь, глядя в ошарашенное лицо. — Так чего не остановил? Или почему не донёс? Ведь можно было спасти десятки заблудших или просто глупых душ. Но ведь так проще? Царь у нас изверг, а мы такие добренькие и богобоязненные. Пусть кто-то бунт замышляет. В этом ведь нет ничего страшного. Ну боярина какого заслуженного стрельцы убьют или под шумок усадьбу ограбят, а всё семейство под нож. Дело житейское. Да и государя тоже можно — надоел он всем пуще репы пареной. По стране носится, работать заставляет, везде свой нос суёт, неугомонный какой-то. Или в него бес вселился? Точно — антихрист! Ведёт себя не как православный — полдня не молится, школу какую-то открыл на латинский лад. А ещё удумал людишек лечить, вот ведь нечестивец! Всё в руках божьих, а он, значит, на веру православную покусился. И не даёт уважаемым людям спокойно делишки обделывать, боярам казну разворовывать, дьякам мзду с купцов и мастеровых драть, а отцам церкви мешает людей в кабале держать да мошну набивать. Так ведь?

Постепенно я перешёл на шипение, а глаза начала застилать пелена. Корнилий под моим напором сделал пару шагов назад и упёрся в стену. Останавливаюсь и делаю вдох. Одновременно наблюдаю, что рядом маячит Савва, готовый защитить растерянного попа.

— Пойми одно. Россия сильно отстала от европейских держав. О чём говорить, если крохотная Курляндия за сорок лет правления герцога Якоба Кетлера построила восемьдесят торговых и сорок военных морских кораблей. Пусть большую часть они продали голландцам или французам, неважно. А Россия за тридцать один год царствования отца и девять моих лет, что совокупно равно сроку немца, смогла построить всего три морских судна. Понимаешь? Три! — тычу пальцы в лицо отшатнувшемуся патриарху. — И это стоило нам неимоверного напряжения сил, на верфи распоряжаются голландские корабелы, потому что своих нет, а я выскреб на дело последние гроши! При этом половина монастырей, нахапавших за века чужой земли, ещё и торговлей занимается, по сути людей обирая, и откровенно жирует. Подати, конечно, никто платить не собирается. Ведь церковь у нас ими не облагается. А ещё есть бояре, живущие наособицу, а дворяне за этим безобразием наблюдают и тоже хотят такой воли. Пример Польши перед носом, только плевать они на это хотели. Хорошо, что мы до такого не дошли и никогда не дойдём. Но ведь хочется!

Снова делаю небольшую дыхательную гимнастику. Тут не вовремя начали болеть ноги. Нельзя мне сильно нервничать — позже спина о себе напомнит и головная боль появится. Только как быть, если даже умный и образованный человек, всё понимающий, не может переступить через себя? Ведь патриарх, бояре, главы приказов и разрядов — это всё государственные мужи. В первую очередь они должны печься о благе России. Я ведь не идиот или ханжа, прекрасно понимаю, что людям надо давать возможность заработать. Пусть даже воспользоваться своим положением, когда надзорные органы сквозь пальцы смотрят на поставки для армии или иных учреждений.

То же самое касается кадровой политики, когда я вижу, как на хорошие должности проталкивается родня. Дело житейское, и человеческую природу не исправишь.

Более того, два года назад я пытался договориться с церковью. Речь не о расколе, который попы организовали и не могут разрешить без большой крови. Я хотел за компенсацию забрать часть земель и мастерских, в том числе торжища, где монахи искусственно раздували цены, облагая данью купцов. Многие монастыри, которым нельзя заниматься торговлей, спокойно обходят запреты. По моему мнению, церковь обязана быть оплотом веры, а не коммерческим предприятием. Мои инициативы остались без вразумительного ответа.

Немного подумав, я решил, что спор[3] между стяжателями и нестяжателями, выиграют последние. И всё равно более полугода шли торги, были попытки договориться и обойтись без излишне резких шагов. Представляете, царь просил попов, чтобы они больше внимания уделяли своим непосредственным обязанностям, нежели барыжили и интриговали! Добавьте к этому раскол, ползущее разложение среди верующих и появление откровенных сектантов. Как здесь не взбрыкнуть? Поэтому и последовал указ о секуляризации, а многие монастыри лишись даже своих зданий. Я разместил там казармы, мастерские и богоугодные заведения. В отдельные обители проследовали немощные и старые монахи с монахинями. А часть братии, в первую очередь здоровые и молодые лбы, отправилась учительствовать или в специально созданную роту. Вернее, этот процесс станет массовым после раскрытия заговора. Воевать принявшим постриг нельзя, но мне нужны рабочие руки. Вот и будут пахать в специальном стройотряде. Монахинь тоже буду выскребать, пусть ухаживают за больными и убогими. В больницах и приютах им самое место. Что может быть более богоугодным, чем помощь страждущим? Вот такая смесь рационализма и цинизма.

Думаю, с этого дня я запрещу уходить в монастыри молодым людям обоих полов. Пусть, всё будет негласно, но хватит захватывать откроенных рабов, коими являются послушники. Может, у человека произошла душевная трагедия, ему бы пообщаться с духовным лицом, умеющим лечить душевную боль? А их сразу ломают и тащат фактически в тюрьму. Ещё и состояние бедолаг не забывают прихватить или родственников хорошенько подоить.

Утрирую, конечно. Но до недавних пор в стране было более пятисот пятидесяти обителей, многие из которых являлись успешными предприятиями. О вере в таком разрезе говорить глупо. Понимаю, что действую излишне резко, но обратной дороги нет. Превращать церковь в одно из ведомств, как при Петре, просто глупо. Без искренней веры нам никуда. Однако терпеть полчища паразитов, присосавшихся к русскому обществу, я не собираюсь. Постепенно придём к компромиссу.

К Корнилию у меня есть ещё пара вопросов, а далее пусть катиться на все четыре стороны. Вернее, мчится выполнять полученные приказы. Я с ним более цацкаться не собираюсь.

— Два года назад мы сделали подсчёты. Напомни, сколько священников окончили монастырские школы, были грамотными, знали писание и все положенные службы?

— Менее половины, тебе это известно, государь, — тихо ответил иерарх, но взгляда не опустил. — Благодаря Греко-латинской академии и двум семинариям, открывшимся в Москве и Твери, нам удалось выпустить тридцать обученных священников. Весомая их часть перевелась из монастырских школ. Также более восьмидесяти уже действующих братьев прошли ускоренные курсы по повышению грамотности.

Сука! Даже обучением попов должен заниматься царь. Что они всё это время делали? Даже специального учебного заведения не было — будущих священников учили совершенно бессистемно при монастырях. Или епископам так удобнее? Конкуренции нет, на теологический спор никто не вызовет и твоё тёплое место не займёт. Потому они всем скопом травили Симеона Полоцкого, Фединого учителя, а затем Сильвестра Медведева, который ратовал за Академию. Её в моей реальности открыли — только по устаревшим методикам Византии, полностью себя дискредитировавшим и проигравшим конкуренцию Западной Европе.

Что касается упомянутых религиозных деятелей, так они учились в Западном крае. В русской церкви вообще наиболее толковые теологи вышли из киевской и львовской семинарий. И у меня сразу возникает вопрос: сколько среди них папских агентов и просто врагов? Со времён Брестской унии поляки, вернее иезуиты, очень хорошо поработали в этом направлении. Не удивлюсь, что раскол — тоже их заслуга. Или это моя паранойя перешла на качественно новый уровень?

После этого хоть у кого-то поднимется язык сказать, что я самодур? Сидеть на колоссальных ресурсах, иметь под рукой просто шикарные библиотеки, располагать возможностью вызвать для работы любого мастера страны и ни хрена не сделать! Ни семинарий, ни подготовленных учителей, ни теологов, ни новых трактатов — и полное игнорирование общественных и государственных нужд! Вот что представляла собой церковь три года назад. И изменения пока малозаметны. Нужно подождать, пока окрепнут новые кадры. Да и многих опытных священников Корнилий не стесняется учить, здесь к нему претензий нет. Но пока всё очень плохо.

О чём говорить, если в первый день заседания комиссии по решению вопроса раскола весьма косноязычный и эпатажный Никитка Добрынин по прозвищу Пустосвят просто разбил все аргументы иерархов? Я на заседании присутствовал и попросил Медведева с учениками не вмешиваться. Зрелище получилось жалкое, когда человек, академий не кончавший, просто разгромил оппонентов якобы учёных и образованных.

А ещё раскольник верно заметил, что отцы церкви давно перестали заниматься духовной сферой, ударившись в мирские дела, и грешат похлеще любого моего подданного. Пьяный, грязный и распутный поп, едва знающий три-четыре молитвы, часто плюющий на ежедневные службы, ранее был скорее нормой, нежели редкостью. Со мной такие номера не проходят, и обормоты сначала арестовываются до выявления уровня компетенции. Коли священник неграмотен, то он направляется на общественные работы. Дороги надо кому-то строить и мостить или навоз на улицах убирать. Через месяц бездарь возвращался церкви, и она обязана провести оперативный ликбез. Более скидок не будет, и товарища ждёт армия. А на освободившиеся места распределим монахов. Их всё равно больше всяких разумных пределов.

Это я и объяснил Корнилию, который уже перестал удивляться.

— Всё в твоих руках. Сумеешь привести подчинённых в чувство до октября — хорошо. Иначе по морозу во все приходы поедут мои люди, которые будут экзаменовать священников. Заодно они с собой сразу повезут монахов на замену будущим воинам русским. Ха-ха!

— Но как же…

— Второе! — отсмеявшись, впиваюсь взглядом в патриарха. — Также до середины осени вам необходимо договориться с раскольниками. Тем более я тебе даже сторонников в их стане нашёл и верхушку еретиков обезглавил. Засядете в Звенигороде, там и новых митрополитов выберете. Но чтобы без грамоты с решением не появлялся. Хотите, берите мораторий на пять или десять лет. Мол, надо к грекам и сирийцам съездить, сверив верность священных текстов. Или выделяй старообрядцев в отдельную церковь. Можешь патриаршую митру на Варлаама надеть. Мне плевать! В моём государстве через год должен быть надёжный тыл. Брожений в народе или бунтов я не потерплю. Казнить буду всех без особого разбора. Россию ждёт большая война, и мы должны быть готовы к ней всем обществом, начиная с крестьянина и заканчивая царём. Ступай. Мне надо всё обдумать. Вы ведь сами снова обгадитесь. Дня через два получишь грамоту, как лучше действовать, заодно имена переметнувшихся раскольников. Ну и сам приготовь список, кого ты хочешь видеть новыми митрополитами. Я его проверю. Хватит нам одного Ефимия.

Вот так и живу в неблагонадёжном окружении. Причём враг внутренний часто опаснее внешнего.

Кстати, мусульманами надо тоже заняться. А то неизвестно, чего там муллы и прочие имамы проповедуют. Хотя со времён Ивана Грозного они особо не барагозят. Но от греха лучше взять всё под контроль.

Глава 6

[1] Елизавета Петровна ходила на богомолье в Троице-Сергиеву Лавру из Москвы необычным способом. В день она проходила 2–3 версты (чуть больше 2–3 километров), после чего отправлялась в карете обратно во дворец. На следующий день карета привозила её к тому месту, где она закончила путь, и Елизавета проходила ещё несколько вёрст. Таким образом путь к Лавре занимал несколько месяцев.

[2] Успенская Флорищева пустынь — мужской монастырь Выксунской епархии Русской православной церкви, расположенный в посёлке Фролищи Володарского района Нижегородской области, на холме, именуемом Флорищевой красной горой, возле реки Лух. Основные постройки, включая собор, трапезную Троицкую церковь и отдельно стоящую колокольню, возведены на рубеже 1670-х и 1680-х гг. Монастырь основан в середине XVII века схимонахом Мефодием, но первым строителем был сподвижник его Иларион, впоследствии митрополит Суздальский и Юрьевский.

[3] Спор между «стяжателями» и «нестяжателями», который произошёл в Русской церкви в начале XVI века. Суть спора заключалась в вопросе о том, какой должна быть церковь по отношению к государству. Нестяжатели (сторонники Нила Сорского) призывали монастыри отказаться от всякого имущества и земель, передать их в государственную казну. Они считали, что смысл жизни служителя церкви не в обильных запасах, а во Христе. Стяжатели (последователи Иосифа Волоцкого) отстаивали право монастырей на владение землёй и другим имуществом в целях осуществления широкой просветительской и благотворительной деятельности. Они полагали, что богатая церковь может выполнять в обществе благотворительные функции, а также, при необходимости, поддерживать государственную власть. Открытый спор представителей двух течений произошёл на Соборе 1503 года. Формально была принята модель, предложенная Иосифом Волоцким. Однако существует мнение, что проиграли и Нил Сорский, и Иосиф Волоцкий.