Тайна ледяной девы

Глава 14

Почуяв чужое присутствие, Калех оборвала лающую речь, язык которой остался для Бридана недоступен. Вероятно, ведьма использовала древнее северное наречие, давно позабытое людьми, или заклинания потустороннего мира. Не так важно. Только с каждым словом Синей ведьмы и шевелением мертвенных пальцев по снегу дознаватель чувствовал, как воздух пронзает холод, нечеловеческий и убийственный для всего живого.

Калех замерла всего на миг и резко подняла голову, посмотрела тёмными и плоскими кругляшками глаз на Бридана, вздёрнулась, точно кукла на шарнирах. Всё тело старухи заходило ходуном, каждая косточка задвигалась, издавая мерзкий скрип, точно ледышкой водили по стеклу. Калех неотвратимо приближалась…

Данн попятился, споткнулся, но не упал, чудом удержался на ногах. Собственные действия казались ему нереальными, медленными и бессмысленными. Он словно примерзал к полу, а застывающий воздух пронизывало тонкими узорами, какие бывают на окнах в лютую стужу. Они кололи кожу, проникали под неё, готовые вот-вот разорвать сосуды и такое, оказывается, хрупкое человеческое нутро.

Дознаватель был сражён не холодом, а предательством собственного духа. Храбрость на время покинула его.

Неужели всё? Он проиграл – и так нелепо, так просто.

Ведьма Калех заполнила смертью пространство подземелья и тело Бридана. Сломленный, он перестал ощущать конечности, а сердце билось всё реже.

Удар. Удар, отдающийся в висках.

Бридан сглотнул. Во рту пересохло.

Снова удар. Тишина. Удар.

Молчание биения крови затягивалось. Теперь, верно, всё…

Удар и пауза, дольше которой Бридан не знал. Он будто нырнул в омут, а над головой сомкнулась не только вода, но и толстая стена льда.

В мутном сумраке предсмертного мига Бридан видел, что Калех в нескольких шагах и с кривой ухмылкой тянет к нему костлявые пальцы.

Как он мог забыть?!

Одним движением разорвав оцепенение, Бридан присел, трясущимися руками выхватил мешочек освящённой соли, сыпя её, обернулся кругом. Обозначил защитную границу между собой и ведьмой. От небольшого костра густо несло дымом и ароматом вереска. Данн вытряхнул из котомки веточку омелы.

Ведьма должна быть близко, чтобы он сумел коснуться её, произнося заклинание. Она же не сможет причинить зла, пока находится за соляным кругом. Жар символического костра усилит чары.

Калех наблюдала. Взгляд сделался острее. Он больше не причинял Бридану прежних страданий. Дознаватель ощутил, как по телу растекается тепло, а сердце бьётся ровнее, кожу болезненно саднило. Смерть на время отступила от Бридана, но он ясно видел её яростный оскал.

– Ты ищешь глупую девчонку? Её здесь нет! – с насмешливой гримасой сказала ведьма. – Надо было брать, пока давали, красавчик, а теперь довольствуйся тем, что есть.

Она игриво подбоченилась, призывно потрясла худосочными телесами, видневшимися сквозь лохмотья.

Тошнота подкатила к горлу, и Данн на миг отвёл глаза, содрогаясь от скрипа и постукивания промёрзших костей.

– Мне ничего не нужно, – сердито брякнул он, понимая, что для завершения ритуала придётся покинуть круг.

Калех словно смекнула, к чему идёт дело, и держалась на расстоянии, дразнила дознавателя. Теперь она мало походила на неистовую стихию, будто взяла от Мэри-Джейн немного человеческой осознанности и привычек. Обычная старуха, каких много в грязных углах столицы.

– Так уж и ничего? – продолжала Калех. – Девица подцепила тебя на свои прелести. Твои поцелуи способны расплавить ледяное сердце. Жаркий, живой… Давненько я не знала утех. Совсем позабыла, как любятся смертные, одичала…

– Что ты знаешь о любви?! Ты убила столько людей! – выкрикнул Бридан, нарочно поднимая в себе волну гнева.

Ему будут нужны силы и решимость, чтобы исполнить обряд. Простой по сути, но опасный из-за прямого соприкосновения с древней силой. И Мэри-Джейн… Бридан всё ещё надеялся отыскать её внутри этой рухляди из кожи и костей. В сосредоточии ненависти и жажды должно было остаться что-то настоящее.

– Знаешь ли ты, что такое голод? Вечный и слепой… – тихо завывая, произнесла Калех.

Её рот широко раскрылся щелью от уха до уха, показывая несколько рядов острых, блистающих ледяными кристаллами зубов. Бридану почудилось, что он заглянул в потустороннюю бездну, готовую поглотить и его, и всё королевство разом. Пасть ведьмы захлопнулась, а обтянутая синеватой порченой кожей челюсть съехала набок.

– Долгое время я знала лишь его – голод мертвенной пустоты, – прошамкала старуха. – Ух, как я была раздражена! Ваши маленькие жизни напитали и усмирили бушевавшую во мне ярость.

– Ты зло, – сказал Бридан, глядя ей прямо в омерзительное лицо, только бы продолжить эту странную беседу.

Мысленно он повторял слова заговора. Если магистр Мэккит ошибся, то Бридану не спастись.

– Я? – Калех словно искренне удивилась. – Ты глуп, красавчик! Тебе же не приходит в голову называть злом грозу или метель? Ты не винишь воду за то, что в ней тонут твои нерадивые собратья, перебравшие поганого эля? Не ругаешь огонь, который корёжит ваши тела… Так что ты привязался к несчастной старухе?! – с возмущением закончила она.

– Я защищаю этот город, ведьма.

– Тогда выйди из круга, смельчак! Мне будет приятно забрать и твою жизнь. Ты станешь частью древней силы.

Бридан сжал в руке веточку омелы, провёл ею над костром, чтобы окурить в ароматном дыму, и забормотал, не узнавая собственного голоса:

Огонь да омела и вереска суть,

Живое согрей и меня не забудь.

Навек запираю смертельный мороз,

Тепло пусть иссушит дорогу из слёз…

Продолжая читать заклинание, Данн ринулся к ведьме, коснулся её худого плеча, вдавил в заиндевевшую кожу веточку омелы и закончил стих:

Что к жизни стремится,

Того не сломай,

Лети вольной птицей

И мрак забирай…

Калех так быстро рухнула ему под ноги, что и сам Бридан чуть не упал. Он подался вперёд всем телом, взмахнул руками и на шаг отступил. Груда тряпья, под которой скрючилась ведьма, зашевелилась. Бридан заворожённо смотрел, как среди лохмотьев появилось обнажённое девичье плечо, затем хрупкая ключица, доверчиво обнажённая изящная шея. Существо медленно распрямлялось, поднимало голову.