Темный и Светлая

Глава 5

Минуты сменяли друг друга – тягучие, длинные, точно года. Мною владело оцепенение, безразличное ожидание будущего. Казалось, организм устал от борьбы, от постоянного балансирования на грани жизни и смерти. Сдался на волю судьбы, какой бы она ни была.

Лежала, вперившись в потолок, не в силах заставить себя мыслить позитивно, воззвать к желанию выкарабкаться, даже ради Ария и Дэла, бесконечно дорогих существ.

Сквозь закрытые жалюзи инстинктивно ощущала предрассветные сумерки, отчаянно сгущавшиеся, наперекор приближающемуся восходу.

Нервно мерящий шагами комнату Арий, Риг, прислонившийся к стене превратились в смутные фигуры, едва улавливаемые боковым зрением.

– Держков! – нарочито бодрый окрик Дэла заставил сфокусироваться на дверном проеме.

Час назад, если верить круглым настенным ходикам, айн просил держаться и вот уже они с человеческим медиком торопливо входят в апартаменты принцессы Беззана.

Держков одергивает белый халат, поверх синих джинсов и светло-бежевой рубашки. На ходу приглаживает распушившиеся пепельные кудряшки. Светло-голубые глаза, по-детски сияющие, ясные не очень вяжутся с немного усталым, умным лицом человека лет сорока.

Подмигнув мне, древний варвар пропустил спутника вперед.

Среднего роста, жилистого телосложения, рядом с Ригом, Арием, Дэлом, он совершенно не терялся.

– Мониторов слежения за состоянием нет? – смертный врач аккуратно присел на постель и взял мою руку, нащупывая пульс. С тревогой ожидая его приговора, вслушивалась в каждый мельком оброненный возглас, каждую интонацию голоса.

Окладистая борода, бейджик на левом нагрудном кармане халата с надписью «Держков О.В, главврач», маленький шрам над верхней губой… Я беззастенчиво разглядывала того, кто, по мнению айна исцелит лучше сайхийских зелий. Необъяснимо, однако мнение этого человека представлялось много ценнее, весомей, нежели гораздо более древнего, опытного, владеющего магией Рига.

Прежняя апатия безо всякого перехода сменилась нараставшим волнением. Я должна поправиться, столько всего еще не познано на новой планете! Столько незавершенных дел, загадок! Не могу, не хочу погибнуть сейчас, когда унылое существование, в угоду приемному отцу, переросло в нечто большее, в настоящую жизнь…

Я не возражала уйти, давно, когда судьба забросила в чуждое пространство. Но не теперь, обретя здесь так много и отдав так мало…

–Нет, – отвлек от судорожных метаний Арий, вместе с Леессом приблизившийся к ложу.

–Если нужен пульс – скажу, – уверенно сообщил Дэл. – Могу еще оценить разницу в дыхании и насыщении крови кислородом.

Риг заметно удивился – видимо не ожидал, что айн вообще знаком с подобными терминами.

–Вампирские слух и обоняние – хорошо, – покачал головой Держков. – Однако мне нужны точные данные, которые даже ты не способен дать.

Древний варвар дернулся, но промолчал.

–Есть хотя бы какие-то анализы? Крови? Мочи?

Придворный медик исчез за дверью и быстро появился снова, вручив смертному коллеге лист с огромной таблицей, напечатанной очень мелким шрифтом.

На несколько минут в комнате зависла напряженная тишина – Держков изучал строчку за строчкой, все больше хмурясь. На лице Леесса, ясно читалось понимание беспокойства товарища по цеху. Арий сжал губы так, что они побелели. Из кулаков Дэла капала бордовая роса – на нервах опять продрал ногтями кожу. Мне же чудилось, сердце остановилось, окаменело, в висках гудело, терпение заканчивалось… Если бы хватило сил, вскочила бы, принявшись трясти Держкова за плечи, требуя, упрашивая быстрее озвучить выводы.

– Не очень хорошо, – выдавил из себя знаменитый врач, неловко отводя глаза.

Было жутко неприятно, что присутствующие ведут себя так, будто я – неодушевленный предмет. Так, тело…

–Держись девочка, – точно проникнув в мои думы, неожиданно мягко сказал человеческий медик, едва ощутимо погладив по руке грубоватой ладонью.

Отчего-то в душе разлилось спокойствие, хотя четко осознавала – дела плохи.

–Я везу ее в больницу! – сообщил Держков тоном, не терпящим возражения. Его решительность чем-то напомнила древнего варвара, озвучивавшего решения столь же безапелляционно.

– На дочь охотятся! – возразил Арий. – Мы не можем позволить забрать ее. Только в замке Эзра в безопасности.

Смертный врач обернулся к покровителю: – Мне нужна аппаратура, установка для очищения крови, медикаменты, в конце концов, медсестры, умеющие со всем этим обращаться. Я должен отслеживать ее состояние по десяткам показателей. Как вы обеспечите это здесь? – Держков выговаривал Беззанскому властелину так, словно перед ним – несмышленый паренек, каприза ради умоляющий скорую оставить маму дома после сердечного приступа.

– А в больнице ее могут убить! – настаивал Арий.

–Спокойно! – Дэл действовал и говорил таким образом, словно он тут хозяин, и, как ни странно, все умолкли, ожидая дальнейших пояснений. – Арий! Бронемашины с моими вампирами и сайхами под предводительством Зарзена уже дежурят у госпиталя. Фонти организовал, – уточнил айн на пораженную гримасу покровителя. – Никто не пройдет внутрь без досмотра и обыска. Держков разрешил.

Смертный врач тяжело вздохнул – очевидно, перечисленные меры были ему совсем не по душе.

– Понятно, что ситуация чрезвычайная, – произнес несколько раздраженно. – Сайхийская принцесса должна быть в целости и сохранности. Поэтому я, как главврач, согласился с предложением Видара.

– Которое подкреплено пятью литрами вампирской крови для заживления травм, – встрял айн.

Трудно даже представить, как подданные древнего варвара превратились в добровольно-принудительных доноров…

–Вы ведь уже взяли кровь у присланной нежити? – между тем уточнил Дэл. Держков нехотя кивнул.

– Еще 10 литров, если девушка быстро поправится, – добавил айн.

–Мы сделаем все возможное в любом случае, – процедил человеческий медик, покачав головой. На долю секунды губы его вытянулись в жесткую полоску. – Любой наш пациент может рассчитывать на лучшее лечение, какое способна предоставить больница. Кровь нежили лишь успокоила совет директоров по поводу военных машин и прочих особых мер предосторожности.

…

Следующие несколько дней я то отключалась, то приходила в себя.

Новым убежищем стала огромная палата с окнами почти во всю внешнюю стену и потолками высотой, вероятно, в два человеческих роста.

За семь лет в мире сайхов так привыкла к белому фону вокруг, что порой, очередной раз очнувшись, на мгновение думала, будто пробудилась во дворце Ария.

В палате было все, дабы обеспечить пациенту комфорт: личный санузел, гигантский плазменный телевизор, кнопки для вызова медсестер.

Кровать оказалась самой удобной из всех, с какими доводилось сталкиваться. Положение ее регулировалось так, что я могла, не двигаясь самостоятельно лежать, полустоять, сидеть, приподниматься на подушке. Матрас мягкостью не уступал монаршему.

Почти круглосуточно вокруг сновали медсестры и врачи, подключали к каким-то аппаратам, брали кровь, проводили тексты.

Несколько раз в день забегал Держков. С пациентами он всегда общался ласково, бодро, энергично, но по взгляду главврача немедленно становилось ясно – каковы результаты лечения.

Поначалу он смотрел с жалостью, сочувствием и только через несколько дней выражение глаз Держкова вдруг стало игривым, ребяческим. Странно… Я почти не знала его как человека, но почему-то верила бесприкословно. Скажу больше, когда Держков по обыкновению стремительно входил в палату, тревога, страх перед будущим – непременные спутники тех дней – уступали место спокойствию, уверенности. Этот медик умел разговаривать, подбадривать, объяснять так, что инстинктивно настраивалась на лучшее. Назойливые мысли о плачевном исходе мгновенно улетучивались из головы, на душе становилось легко-легко.

Дэл дежурил у меня непрерывно. Специальные жалюзи, полоски которых смыкались с запахом, спасали айна от солнечного света. Когда успели повесить? Уверена – в других палатах жалюзи самые обыкновенные. Древний варвар как никто другой умел предусмотреть любые мелочи.

Однажды, медсестра случайно зацепила веревку рукавом и жалюзи чуть приоткрылись. Занимавшийся рассвет тут же запустил в палату длинные пальцы лучей. Айн рванул к окну и… застыл… Новорожденные ленты света легли на его кожу, не обжигая, не оставляя ужасающие волдыри, мгновенно переходящие в огромные язвы.

На пару минут древний варвар застыл, подобно статуе, неморгающим взглядом следя за желтовато-белесыми полосками на руках. Никогда еще не видела на его лице такого искреннего, мальчишеского удивления.

– Дэл… – едва слышно выдавила я, – Ты не знал?

– Тише-тише, – айн очутился рядом, заставив медсестру, суетившуюся возле капельницы, зайти сзади, – Слышал, есть немертвые, давно перешагнувшие тысячелетний рубеж, способные гулять по солнцу пока оно не в зените. Правда никто не в курсе – почему одним это дано, другим нет… Кажется, мне повезло… Ты – мое везение,– выдохнул протяжно.

Внутри разлилось привычное тепло, спокойствие, уверенность в будущем,. Глаза сами собой закрылись – я погрузилась в глубокий, спокойный сон, убаюканная близостью и словами древнего варвара. Так случалось не раз.

Всякий раз пробуждаясь, первым делом глазами находила своего большого защитника.

Из-за перенапряжения день ото дня вампир выглядел так, будто кожу покрыли густым слоем мела, синие тени пролегли под глазами, веки покраснели, ногти и губы приобрели фиолетовый оттенок. Любой, полагающий, якобы нежить не устает, теперь убедился бы в обратном.

Страшно представить ощущения немертвого, в стационаре, где запахи свежей человеческой крови витали непрерывно.

Длинный коридор от моей палаты отделяла перегородка, верхняя половина которой была сделана из пластика, не менее прозрачного, чем стекло.

Мимо то и дело возили пациентов в операционную и обратно. Уверена, аромат «человеческого нектара» всех групп бил вампиру в нос так, как запах одеколона с духами в отделе парфюмерии с сотнями пробников.

Клыки айна ни разу не втянулись полностью. Хотя мне почему-то думается – причиной тому не только атмосфера. Он злился, часто и, в основном, безо всякого повода.

Работникам больницы, суетившимся возле подобно рою растревоженных пчел, приходилось только сочувствовать.

Прежде чем кто-то снимет показания приборов, прежде чем к моей руке поднесут хоть один шприц, прежде чем выпью хоть одну таблетку или капсулу, медсестры подвергались строжайшему допросу.

Дэл заставлял их буквально разжевывать – для чего нужно то или иное лекарство, то или иное исследование, та или иная установка. Порой раз по пять-шесть, пока не вникнет в суть досконально.

Большую часть специфических терминов айн не понимал, поэтому требовал объяснений на простом языке, буквально «на пальцах».

Спустя день, женщины, ставившие капельницы или делающие инъекции первым делом понуро брели к древнему варвару. Еще бы! Несколько раз айн буквально ловил их за руку, не давая выполнить работу и требуя объяснений.

Самые впечатлительные аж вскрикивали, чем зарабатывали грубую выволочку айна. Дескать, мне и так плохо, а всякие несознательные личности орут почем зря.

Через несколько суток, медсестры заходили в палату осторожно, медленно, опасливо косились на флавелльского сюзерена и понуро ковыляли к нему для доклада.

От девушек неизменно пахло валерьянкой и пустырником – по всей видимости, без дозы успокоительного встречаться с нервным айном они не решались. Уверена, действуй на нежить транквилизаторы, древнему варвару всадили бы слоновью дозу снотворного, отключив дня на четыре. После чего весь медперсонал стационара отмечал бы эти дни как профессиональные праздники. Увы! До сих пор не нашелся препарат – будь то обезболивающее или усыпляющее средство, действующий на нежить. Хотя это здорово облегчило бы жизнь не только людям, но и самим вампирам.

Дэл поведал, что при отрастании конечностей, органов, они испытывают адскую боль, какую никогда не чувствует смертный.

Вторым бессменным дежурным подле меня был Арий, уходивший лишь поесть или пообщаться с Держковым и Ригом, похоже, ставшим бессменным консультантом смертного коллеги. Уверена, айн слышал все из палаты. Стоило покровителю отправится на очередное «совещание», древний варвар выпрямлялся, сосредотачивался, отключался от внешнего мира.

Медсестер покровитель не трогал, позволяя им работать так, как считают нужным. Хотя, не исключено, все дело в том, что их с лихвой доставал флавелльский король. Еще одного истеричного родственника несчастные могли просто не выдержать.

Боюсь, они без того истратили годовые запасы успокоительных. Я бы на месте пострадавших требовала увесистой премии и, как минимум, внеочередной отпуск для поправки здоровья. Общение с психованным вампиром, периодически кидающимся наперерез, требуя за пятнадцать минут объяснить то, что годами проходят в ВУЗе – тот еще удар по организму.

Первые дни мне каждые часа три вводили анальгетики, отчего жжение в боку, боль, дергающая за рану, будто кто-то стремился вытащить наружу внутренности, почти сходили на нет. Где-то через пятеро суток, промежутки между инъекциями удлинились, а беспокойство, причиняемое увечьем, исчезало, если не особо двигаться.

Правда, при малейшей попытке хотя бы перевернуться на другой бок, страдания приходили каскадом. Казалось, плоть горит и несколько минут невидимый мучитель стегает кнутом: от ног – до горла.

Как ни странно – время летело быстро. Думаю потому, что я частенько отключалась. Ухала в небытие, погружаясь в странные полугаллюционации. Частично они складывались из звуков, ароматов палаты, прорывавшихся в мутное сознание, подобно вспышкам фейерверка в ночной мгле. Частично – из удивительных образов, существ, порожденных отравленным мозгом. Эмоции, мысли окружающих осатанело ввинчивались в какофонию ощущений – в отключке я переставала контролировать эмпатический и телепатический щиты.

Периодически возвращались куски прошлого, немыслимым образом сплетавшиеся с настоящим. Складывалось впечатление, будто сознание с подсознанием на пару силились разрешить дилеммы, вставшие перед хозяйкой в новом мире.

Часто мучила диковинная галлюцинация, прояснившаяся намного позже.

Осязаемая, близкая, живая, она возвращалась и возвращалась, наполняясь деталями, палитрой, неземной музыкой.

Начиналась всегда с лица прежнего мужа – доброго, светлого лица человека, любившего, дорожившего мной.

Сердце щемило, желание приблизиться с каждым мигом делалось все невыносимей. Не выдержав, стремглав рвалась навстречу. Однако супруг поспешно удалялся, размывался, превратившись в розово-бежевое пятно на голубом фоне безоблачного неба. Тоска стягивала ребра канатом, пульс зашкаливал, соленый град катился по лицу, неприятно щекоча подбородок.

Я надрывно кричала и слова битыми стеклами резали пересохшее горло. Окружающее пространство чернело, словно день в мгновение ока сменила непроглядная ночная мгла… Лицо утерянного любимого обретало четкость, яркость, но сквозь знакомые до миллиметра изгибы и впадинки, проступали черты … Дэла. Покатый лоб выглядел упрямей, выше, скулы – резче, кончик носа заострялся, пепельно-русые волосы наливались золотом. Сразу же издалека раздавался крик – то ли птица загадочно пела, то ли детские голоса прорезали тишь невнятным бормотанием.

Чуть поодаль материализовывался Арий, укоризненно грозивший пальцем. Он что-то кричал, но фразы таяли в воздухе, сродни тусклому лучику света в зашторенной комнате.

Пустота сумерек наполнялась светом, вырывавшем из черноты знакомые силуэты. Фиц с Дель кружили друг друга, как малышня, заливаясь смехом.

Кунгоро с Рруллом играли в… шахматы фигурками фейри, иногда оживавшими и жалобно взвизгивающими под сильными пальцами гроссмейстеров.

Задумчивый Трей вальсировал с женщиной в длинной тунике с капюшоном – одна половина одеяния сияла девственной белизной, другая же была цвета воронова крыла. Неподалеку от странной парочки возвышался равнодушный Леесс, почему-то отсчитывавший не «раз», «два», «три», а «месяц», «два», «четыре». На последнем слове, партнерша на секунду выпускала руку принца, разворачивалась к нему спиной, вроде бы намереваясь уйти. Но придворный врач принимался за речитатив заново, и женщина послушно возвращалась к танцу.

В моей руке откуда ни возьмись материализовывался бокал с густой жидкостью всех цветов радуги, смешивающихся, переходящих один в другой. Не в силах оторваться от созерцания диковинного зелья, пила, еще, еще… Сосуд не пустел, напротив, пополнялся.

Хотелось визжать точно помешанная, устроить стриптиз, плюнув на все запреты и предрассудки.

Мир вертелся, напоминая гигантскую живую карусель. Дель, Фиц, Арий, Трей, Леесс, Ррул, Кунгоро, Марго, затянутая в угольную кожу, Полина с подносом на макушке… Одновременно напоминало Алису в стране чудес и сюрреалистические полотна.

– Я убираюсь! – истошный вопль Дэла заставил обернуться в сторону древнего варвара, жонглирующего мертвыми головами сайхов.

Вместо ужаса, страха, отвращения зрелище вызвало у меня дикий смех. Гоготала, вздрагивая всем телом, пока реальность не вырывала из безумных грез.

Было жутко кому-то рассказывать о мерзком сне-галлюцинации… Наяву передергивало от воспоминаний. Однако, очередной раз погрузившись в бездну психоза видений, вновь загибалась от хихиканья, наблюдая за айном, ловко подкидывающим в воздух псевдо-мячики с белесыми глазами и чудовищными гримасами на лицах.