Тень

Глава 17

Глава семнадцатая.

Неосторожность.

Июнь 1994 года.

Здание Заводоуправления.

Кабинет генерального директора.

— Привет, Паша. — шеф кивнул на мое «Здрасте» и приглашающе махнул на стул: — Ты сейчас не слишком занят? Возьми доверенность и съезди в Левобережный отдел милиции. Оттуда звонили, они кого-то из наших работников задержали, говорят, что стройматериалы со стройки тащили. Требуют с нас срочно заявление привезти, иначе всех отпустят.

— Хорошо, Григорий Андреевич, сейчас же выезжаю. — я, как на шарнирах, подскочил с со стула, выражая полную готовность немедленно выполнить поручение шефа.

Вчера я покинул место битвы, когда увидел, осторожно переваливающий через кювет, милицейский «УАЗик», а до этого, скатавшись в правление колхоза «Океанский», и не снимая маски, вызвав подкрепление, я, как обещал, вернулся и сидел в машине напротив лежащих на земле, связанных тел, оказывая оперуполномоченному Брагину необходимую психологическую поддержку. Брагин сидел на пирамиде деревянных поддонов, обложившись, как Плюшкин, трофейным оружием, документами и ключами от «КАМАЗов», а на его лице читалась нешуточная борьба мыслей. Очевидно, парень так и не знал, какие дать объяснения по поводу случившегося.

Виктора я встретил в подвальчике мантной, недалеко от Левобережного отдела милиции. С видом человека, который выполнил чрезвычайно важную и трудную работу, оперативник пил водку, закусывая мантами в остром соусе.

— Привет. — я оглядел небольшое помещение, но никого подозрительного в зале не заметил, поэтому сел к своему приятелю за стол: — Ты как?

— Нормально. — Брагин мотнул головой и опрокинул в себя водки из граненого стакана, примерно на два пальца: — Водку будешь?

— Нет, я за рулем. — я взял на раздаче пару мантов с майонезом и присел за стол.

— Ну, как хочешь, а я еще возьму. — Брагин махнул рукой, и буфетчица принесла ему еще полстакана прозрачной жидкости.

— Тебе разве можно столько? — удивился я.

— Мне сейчас все можно. — отмахнулся Виктор, выпил водку одним глотком, занюхал рукавом и принялся за еду: — Меня считай, всю ночь мурыжили, пытали, с кем из наших я вчера был…

Брагин тихонько захихикал, видно вспомнив что-то веселое.

— Прикинь. Утром, после селектора, всех выгнали во двор, построили рядами, как на строевом смотре и из камеры привели всех этих уродов. Они ходили, ходили, потом все указали на Гусакова из следствия. Ты его не знаешь, он на тебя комплекцией и ростом похож. Только его через десять минут отпустили. Он вчера с женой в теще ездил, в деревню, в Батыйское, за сто двадцать километров. Они жене его позвонили, а она не только его алиби подтвердила, что он целый день грядки ее мамы полол, но и пообещала, если ее мужа не отпустят, лично приехать в отдел и разобраться, кто на ее благоверного бочку катит. А там баба, хоть и маленькая, но дурная и совсем без тормозов, она на прошлогоднем дне милиции, представляешь, что… Ладно, это не важно. Короче, Гусакова отпустили, а этих всех закрыли. Мордатого только в больничку увезли, ну и охранника по мелкому закрыли, потому что я сказал, что я не видел, кто в мордатого стрелял, а пистолет у охранника в руках видел. Я решил сказать, что я один там был…

И тут я вздрогнул. Я вспомнил, что я, стерев свои отпечатки пальцев на пистолете телохранителя, совсем забыл о здоровенной рулетке, что кидал в голову последнего. И если с ним будут продолжать работать, а он вспомнит о увесистой штуковине, которая прилетела ему в лоб…

— Витя, мне срочно ехать надо. Ты молодец, мы потом тебе премию выпишем или ценный приз дадим, чтобы начальство премию не забрало себе. Эти то признались?

— И куда они денутся? — Брагин стал совсем снулым и вяло ковырялся вилкой в смести из теста, фарша и кетчупа: — Водители шесть раз туда груз пригоняли, вчера был шестой. Куда груз вести, на вашу стройку или на эту дачу, им утром ваш строительный начальник говорил, он же вечером, или на следующий день, деньги им давал, по «десятке» за рейс. Трое жуликов, что каменщиками числились, они у вас на работу оформлены, как и прораб, они тоже показания дали… Естественно, как меня вязали, не сказали, а то, что этот мордатый, который, кстати, где-то в мэрии работает, на меня ружье наставлял, они пояснили, что не видели ничего, кто стрелял, в кого стрелял, кто на кого ружье наставлял, но все стоят на том, что был еще один милиционер. Так что, тебя ищут, брателло.

— Ты главное, никому не проболтайся. — я хлопнул приятеля по плечу: — Ладно, я побежал

Городской сельский район.

Территория совхоза «Океанский».

Я немного не рассчитал времени, думая, что телохранителя, который сейчас должен быть либо в суде, либо помещаться в спецприемник, как мелкий хулиган, еще никто не допросил, поэтому, скрип тормозов «УАЗика», который ни с чем не спутаешь, раздавшийся совсем рядом, стал для меня полнейшей неожиданностью. Наверное, если бы я, по застарелой привычке, не прятал машину на соседней улице, то я бы успел сделать все свои дела и смыться, никем не обнаруженный, но… Я только успел дойти до нужного участка, найти, валявшуюся в траве, рулетку, начал стирать с металлической поверхности свои, видимые даже невооруженным глазом, отпечатки пальцев, когда понял, что на участке я больше не один. Единственное, на что хватило моего времени, это размахнуться и зашвырнуть рулетку, как можно дальше, к соседскому фундаменту. К сожалению, соседний участок был вытоптан и массивный металлический диск, стукнувшись о бетонный блок фундамента, упал тут-же, хорошо выделяясь своим блеском на глинистой почве.

— Стой, руки вверх! — шагнувший из-за угла молодой парень, увидев меня, принялся лапать свою поясную кобуру. Судя по штатной кобуре, сделанной из «дубового» кожзаменителя, парень только что был переведен в уголовный розыск и ему страсть, как хотелось кого-то поймать.

— Стою…- опасаясь этого неофита, который, наконец, справился с кобурой и направил на меня пистолет я задрал руки, как можно выше…

— Славин, ты что орешь? — на сцене появился еще один персонаж, милицейская дама с капитанскими погонами на обтягивающей богатые формы форменной рубахе: — О как. И кого это сюда занесло?

— Вообще-то я представитель предприятия, у которого, как мне сказали в милиции, украли вот эти шлакоблоки. У меня и доверенность с собой…

— А здесь то, вы что делаете? — следователь смотрела на меня крайне подозрительно.

— Меня прислали посмотреть, сколько здесь этих шлакоблоков и что еще есть. У нас на заводской стройке плит перекрытий не хватает и еще, кое чего, по мелочи. Мы же не знаем, что в заявлении писать, что конкретно украли и какой размер ущерба.

Следователь кивнула — это ей было понятно. Без справки о ущербе и заявления потерпевшего уголовное дело не возбудишь.

— Я могу идти? –я помахал поднятыми вверх руками.

— Иди. Стой! — я недоуменно обернулся.

— Ты здесь ничего не находил?

Я был не уверен, что смогу покраснеть, поэтому виновато отвел глаза: — А что вы ищете?

— Что ты нашел? Давай, показывай!

Я помялся, после чего вытащил из кармана новенькую рулетку, купленную час назад, по дороге сюда, в хозяйственном магазине поселка Гидростроителей.

— Ты где ее нашел? — следователь достала из папки бумажный конверт и требовательно раскрыла его передо мной. Пришлось опустить в него легкий пластиковый квадратик с этикеткой «5М» на боку. Разбить кому-то голову этим предметом, в принципе было невозможно, но женщина — она такая женщина.

— Да вон там, возле гаража. Я просто хотел ей воспользоваться, чтобы шлакоблоки поштучно не считать. Я присваивать не хотел…- заканючил я.

— Хорошо, хорошо. — женщина-капитан уже ковырялась в папке, разыскивая бланк допроса свидетеля: — Славин, давай мне понятых быстро и поехали отсюда…

Молодой опер, который невзлюбил меня, как только выяснилось, что я не злодей, а представитель потерпевшего и о моем героическом задержании вечером начальнику не доложишь, посмотрел меня совсем уж с лютой ненавистью — ближайшие понятые виднелись метрах в трехстах от нас, и было непонятно, согласятся ли те маленькие фигурки с лопатами в руках прекратить работу и выполнить свой гражданский долг.

— Татьяна Васильевна, ну где я возьму понятых…- заныл молодой опер: — Давайте этого в понятые запишем!

— Ты что, ду… совсем что ли? — возмутилась следователь: — Мы у него рулетку изымаем и его же в понятые запишем? Иди без разговоров.

— Ну Татьяна Васильевна, давайте не будем писать, что у него изъяли, а изымем протоколом повторного осмотра, а его в понятые запишем…- проявил правовую изворотливость молодой оперативник.

— Ага, щас. — иронично кивнула следователь: — Сюда я вчера выезжала. И что получиться, что я вчера некачественный осмотр провела, а сегодня только со второго раза рулетку обнаружила? — «потянула одеяло на себя» женщина: — Если сейчас же не пойдешь, я твоему начальству расскажу, что ты ту… мне не помогал.

Славин, ежеминутно бросая на меня злобные взгляды, двинулся в свой анабасис к горизонту, а следователь принялась меня допрашивать об обстоятельствах обнаружения измерительного инструмента.

Славин бродил долго. Первые мужики, которые с лопатами, его, по-видимому, послали в пешее эротическое путешествие, после чего он исчез из поля зрения, чтобы вернуться, ведя под конвоем двух щуплых дядек, с очень грустными глазами.

Видимо, меня невзлюбили оба милиционера, так как, после того, как все бумажки были оформлены, на мою робкую просьбу довезти меня до автобусной остановки, мне хором отказали.

Помахав рукой вслед удаляющемуся «УАЗику», я нашел на соседнем участке злополучную рулетку, которую забросил в торчащий из земли септик, после чего двинулся в соседний квартал, где стояла моя машина.

Левобережное управление милиции.

— Ну что, допрыгался? — я подсел к прорабу, что, с потерянным видом, сидел в коридоре районного управления, недалеко от кабинета следователя. Каменщиков из его бригады я видел на улице. Они курили у соседнего здания, что-то горячо обсуждая. Видимо, их всех уже допросили, а сейчас выгнали в коридор, решая их дальнейшую судьбу. Судя по всему, отпустят под подписку о невыезде, но мне это даже лучше. Значит, завтра, как миленькие, будут на моей стройке, где они числятся официально…

— Ты кто? — выпучил на меня красные, с лопнувшими сосудами, глаза прораб.

— А я то юридическое лицо, которое вашу шайку скоро закопает. — подмигнул я строителю, вспомнив их разговор с начальником ОКС на дачном участке: — Знаешь, за что? За то, что воруешь не по чину. Я сегодня прикинул, сколько ты шлакоблоков вывез, сколько плит упер, сколько фундаментных блоков утащил. Там, наверное, на особо крупный ущерб тянет, лет восемь получишь. А еще мы иск твоему заказчику предъявим. Он же свой дом из наших строительных материалов построил, ничего за деньги не купил. Вот мы на его стройку арест и наложим, пока он все до копейки, не отдаст, за каждый кирпичик не рассчитается.

Лицо прораба стало бледнее бумаги. Очевидно, «мордатый» давал ему какие-то деньги на строительные материалы, и вот теперь выяснится, что мы из этих денег ничего не получили.

В конце коридора показались фигуры сотрудников Завода. В нашу сторону двигались двое — мужчина и женщина. Подойдя к нам, начальник ОКСа, и бухгалтер Клавдия Михайловна пораженно замерли. Час назад я позвонил в приемную завода и, назвавшись следователем, попросил срочно прислать этих двоих с документами — ее с уставом организации и свидетельством о регистрации, а его — с проектом общежития. И тут такая неожиданная встреча.

— И вам доброго дня, кого не видел. — я поднялся навстречу новоприбывшим: — Хорошо, что вы так быстро приехали…

— Нам документы сказали привезти…- пролепетала женщина, стараясь не смотреть на, все понявшего, прораба.

— Да, конечно. Одну секундочку. — я заглянул в кабинет: — Здравствуйте, вы же хотели допросить бухгалтера и начальника ОКС Завода. Они прибыли. Я? Я представитель администрации и считаю, что мое присутствие на допросе обязательно.

В течении следующих двух часов я нарушил все существующие правила и нормы. Я усадил обоих, пока еще свидетелей, рядышком, после чего, дождавшись заминку в вопросах следователя, начал задавать их сам.

Девушка с погонами старшего лейтенанта сначала попыталась возмутится, но, буквально через несколько секунд, схватила авторучку и дальше просто молча записывала за мной, а я резвился, безжалостно топя своих коллег.

— Клавдия Михайловна, вы признаете, что по просьбе сидящего здесь начальника отдела капитального строительства выписывали подложные путевые листы и накладные на вывоз строительных материалов лицу, не являющемуся контрагентом завода? Клавдия Михайловна, не заставляйте меня давать показания о вашей связи с подозреваемым, который сидит в коридоре. Клавдия Михайловна, говорите правду, не надо раздумывать, все равно, у следователя есть полный комплект выписанных вами документов…

Ну вот и умничка, вот, выпейте водички. Клавдия Михайловна, поверьте, сейчас надо все рассказать, и тогда получите, максимум, пару лет условно, а вы еще такая молодая, сорок пять лет всего…

— Меня, кстати, Светланой зовут…- улыбнулась мне следователь, когда выпотрошенные жулики были отпущены восвояси.

— Павел, Павел Громов. — я аккуратно пожал протянутую мне ладошку.

— А я знаю. Я в доверенности прочитала. — когда следователь улыбалась, на щеках ее появлялись милые ямочки: — Ну что, сейчас вас допросим и…

— Света, если можно, то не сегодня…- я молитвенно сложил руки на груди: — Уже вечер, а у меня собака дома не выгуляна. Давайте…

— Хорошо. — Покладисто согласилась милая девушка в милицейской форме: — Тогда я жду вас завтра, к двум часам…Вас устроит? Повестка нужна?

Честно говоря, псы, ждущие меня дома, могли и подождать. Но девушка Света была слишком милой и слишком напористой, а ссорится с ней мне не хотелось. Через пять минут, выйдя из здания РУВД я понял, что для меня лучше было остаться со Светой и допросится.

— Братан! — впереди мелькнула и тут-же шагнула обратно какая-то фигура, а на моих плечах повис прилично поддатый оперуполномоченный Виктор Брагин, у которого с собой «было». И было этого «было» почти полная бутылка. Чтобы мой приятель не пошел вразнос, пришлось мне разделить с ним половину теплой и противной водки, провожать до крыльца общежития, выслушивать сагу о его страданиях (сегодня Витю вновь три часа пытали о том, что же был его напарником, и версии следствия — сообщником), и его суровом мужестве. Конечно, домой пришлось ехать на метро, старательно держа равновесия при входе в метро, под подозрительными взглядами постовых милиционеров.

Слежку за собой я заметил совершенно случайно и в тот момент, когда было уже поздно. Запор калитки заело и пока я пытался понять, в чем дело, мимо нее прошел один из каменщиков-уголовников. Меня мужчина не видел — уже темнело, и я оставался в тени, а вот своего преследователя я хорошо разглядел — свет уличного фонаря светил на его физиономию. Как только шаги преследователя стихли, я взлетел по деревянной лестнице на чердак и бросился у слуховому окну, выходящему в противоположную сторону.

Мой преследователь прошел метров сто и остановился, закурив. Через пару минут к нему присоединились еще два силуэта, в темноте вспыхнули рубиновые огоньки сигарет.

Я, не шевелясь, замер, боясь потерять из виду непрошенных гостей. Докурив, ребята бросились через дорогу, к заброшенному двухэтажному зданию, и я уже был полностью уверен в том, что это трое жуликов из команды прораба. А я еще рассчитывал, что они завтра выйдут на стройку таунхаусов и будут ударно выкладывать ровные ряды шлакоблоков.

Хотелось выть от тоски. Хренов Брагин со своей тягой к водке. Если бы я не пил с ним, спокойно сел бы в машину и уехал от этих субчиков. Они, наверное, еще и видели, как я обнимался у РУВД с опером, который их и повязал, из чего сделали вывод, что я ментовский стукачок. Ну, в философском плане, так оно и есть, только вот, это не повод подставляться под «перо» жуликов. В темных провалах окон заброшенного здания я видел периодически красные огоньки — жулики сидели в «заброшке», наблюдая за домом. Значит, они что-то запланировали. Если они полезут в дом, то у меня есть, чем их встретить. Во только есть два «но». Собаки, чувствуя мое присутствие на чердаке, пока тихонько и недоуменно поскуливают, не понимая, почему вернувшийся хозяин не ведет их на прогулку. Если они залают, жулики однозначно не полезут в дом, где живут две крупные овчарки, а значит измыслят что-то другое. А в любой момент, или завтра утром, здесь появится доктор Кросовская, и я не знаю, до чего могут додуматься бывшие сидельцы. «Пописать пером» щеки подстилки ментовского стукачка — что может быть приятнее для очерствевшего сердца, долгое время проведшего, исключительно, в мужском обществе. Сука! Что же делать?

Я попытался успокоиться, подумал пару минут и начал действовать. Первым делом включил свет во всем доме, а то какой-то непорядок — хозяин дома, а в окнах темнота.