Твое... величество - 3!

Глава 12

***

- Слышал?! Нашего-то, говорят, боги прокляли!

- Да ты что?!

- А ты сам посуди! Дети все у него переумирали – неспроста же? Жена уже вторая умирает! И говорят, жен он обеих уморил! – женщина оглядывалась, но шептала упорно. Сплетня была уж больно вкусной, как такое в себе удержать?

Собеседница покачала головой, но сказать ничего не успела. Ее муж хохотнул этак, по-мужски.

- Чем уморил-то? Небось, мужской силой?

Первая сплетница поджала губы.

- А ты не смейся! Поди, неспроста такое?

С этим спорить было сложно.

- Так может, и умысел чей? – подумала вторая сплетница.

Ее муж снова хохотнул.

- Это уж и ты, жена, подумай! Не в один же год у короля детки-то поумирали? Значит, не умысел то, а воля Божья!

- Вот и я про то же, и говорят, вторая жена у него не просто так умерла, тоже письмо оставила. Первая…. Королева Мария истинно святая была!

С этим были согласны все присутствующие. А что?

Не учел Иоанн народных настроений. А ведь каждая женщина себя представляла на месте королевы Марии. Мало ли что?

Вот так случается, и детки умирают, и муж ее из дома гонит, заменяя на молоденькую-сисястенькую, и как дальше жить?

А никак.

Только с камнем на шею и в воду.

Вот, видать, королева Мария и не выдержала. Боролась она за дочку, сколько могла, а потом и упала, бывает такое… король довел! Гад он! Вот хоть и король, а гад!

Мужчины, конечно, короля понимали. Но король-то далеко, а жена родная рядом, и скалка у нее завсегда рядом, и сковородка с кочергой, и прочая воспитательная утварь. Так что помалкивали. А положа руку на сердце, те, кто порядочнее, считали примерно, как Саймон. Любишь? Ну и любись себе на здоровье! На содержание возьми и любись! А жену ради такого предавать не смей, семья – святое! Вот, Дианка эта, рыжая, в семью влезла – и что? Счастье получила? Гроб она получила, и поделом ей!

Так что пересудов много было, и разрастались они все сильнее, и грозились превратить землю под ногами Иоанна в зыбучие пески.

Впрочем, в одном сходились и мужчины, и женщины.

Королеве Марии сочувствовали все! И те, и эти. Она-то уж точно была ни в чем не виновата.

***

- Ваше величество, - монахиня вежливо поклонилась, и Мария неожиданно развеселилась.

Если кто помнит из своего детства замечательный мультик про хомяка и суслика… вот, монахиня была копия суслика! Даже зубы торчали весьма похожим образом, и волосы, наверняка с утра гладко зачесанные, вздымались забавным хохолком. Глаза, правда, были похожи на два ружейных дула, такие темные, внимательные, затягивающие, но кто сказал, что суслики – глупые? Были б они такие, давно бы вымерли, как мамонты, ан нет! Живее всех живых!

И вот это, суслячье, кланяется, и смотрит так внимательно…

- Мое величество, - согласилась Мария. – располагайтесь, сестра, что вам предложить? Вина, горячего взвара, у нас, вот, компот есть, квас…

- Квуас?

- К-вас, - поправила Мария. И улыбнулась. – Попробуйте, может, вам и понравится?

Квас она научила делать местных кухарок. Те быстро оценили новинку, и она пошла в народ. Монахине, кажется, тоже понравилось.

- Тут ведь нет… это не вино и не эль?

- Это вообще не алкоголь. Не пьянит, - пояснила Мария. – Но делать надо правильно, я потом поделюсь рецептом. Так о чем вы хотели поговорить, сестра?

- Предстоятельница получила ваше письмо, ваше величество. Вы меня не помните, но я видела вас несколько лет назад.

- И убедились, что я – это я.

Ответом Марии была хитрая зубастая улыбка. Прямо хоть ты свои клыки в ответ показывай!

- Убедилась, ваше величество.

- Отлично. В чем вы еще хотели убедиться?

- Ваши дети….

- Да, мои, - легко согласилась Мария. – Вам доказательства нужны, или что? Алека я родила, я его грудью кормлю, и родила я его именно от мужа. Только как вам это доказать – не знаю.

Были бы они в родном мире, она бы анализ ДНК предложила. А тут что?

Фамильное сходство, когда вырастет?

Так мальчишка явно больше на нее похож будет, уже видно! Тоже мелкий, тонкокостный, разве что волосы светлые, а глаза – ее. Видно же!

- Если мне будет позволено просто посмотреть на его высочество…

Анна вошла, словно по заказу.

- Мама, Алек проголодался.

Ребенок у нее на руках ворочался и кряхтел. Так-то Алек был просто золотым малышом, но если не покормили или пеленки грязные, тут уж простите! Орать мы будем громко. Не сразу, правда, сначала немного поругаемся, вполголоса, а уж если не осознают… сами и виноваты!

Вокальные данные у ребенка были такие, что корабль мелко дрожал всем рангоутом и вибрировал остовом. Или что там у корабля? Ребра жесткости?

Они тоже дрожали. И матросы тоже….

Мария улыбнулась дочери. Ревность? Как же! Анна даже и не думала ревновать, а вот тискала Алека с огромным удовольствием, и пару раз обмолвилась, что тоже такого хочет. И так многозначительно смотрела на эрра Феликса…

Вовремя он подвернулся. Мария по-прежнему была для дочери самым важным человеком, но и Феликс же тоже есть! Какая уж тут ревность, когда он… такой красивый… и кстати, уже начинающий смиряться со своей участью.

Мария приняла ребенка, расстегнула платье и поднесла малыша к груди. Прогрессорство? Да вот! Обычное платье для кормления, на четырех пуговицах! Отстегнул – и корми на здоровье! И бюстгальтер! Пусть пока без косточек, пусть пока больше похожий на спортивные модели, но ведь есть уже! И это удобно!

А паровой двигатель пусть те изобретают, кто физику знает! Хотя Мария тоже знала, но там же еще и химия нужна, и технология, и еще куча разных параллельных вещей… нет уж! Пусть механизмы ждут своих Ньютонов, а она и нижним бельем обойдется.

Монахиня смотрела спокойно. Без умиления, но и без осуждения, просто отметила, что королева и правда недавно родила, и сама кормит. И ребенок на нее условно похож. Маленькие, они вообще чаще сами на себя похожи. Но… ребенок есть.

И он – наследник престола Эрланда. А Иоанн – двоеженец. С этим придется считаться.

- Я понимаю, ваше величество.

- Вы еще не все знаете, - вздохнула Мария. – Эрр Феликс!

Эрр просочился в дверь. Стесняться Мария и не подумала – чего? Почти зять, да и что такого в кормлении грудью? Вместо этого эрру кивнули на место за столом, рядом с Анной.

- Ваше величество? – удивилась монахиня.

- Эрр Феликс вам сейчас кое-что покажет. Я правильно понимаю, предстоятельница вам полностью доверяет?

- Да, ваше величество, - серьезный суслик выглядел бы умилительно, не будь у нее столько власти.

- Эрр?

- Ваше величество, повинуюсь.

Второй облик Марии было решено не показывать, он опасный и выглядит жутковато. А вот белую и пушистую летучую мышку так руки и тянутся погладить… не у всех, конечно, но желающих ласково погладить по головке двухметровую гюрзу почему-то еще меньше. Тина и Мелисса отказались сразу, Клара тоже решила не лезть, вот и продемонстрировали того, кто отказаться не сумел.

- Ой, - сказала монахиня, сначала вставая от шока, а потом садясь мимо стула.

Эрр Феликс раскланялся, как был, в облике нетопыря, и едва не навернулся со спинки кресла. Анна хихикнула.

Днем Феликс видел чуточку похуже, да и вообще, не его это время! Вот ночью – да!

- Да, сестра. Многоликий явил нам свою милость.

- К-как?!

Мария развела руками и предъявила камушек у себя на шее. Монахиня посмотрела на него, даже пальцем хотела дотронуться, потом засомневалась… хотя и могла бы. Мария-то видела, что второй ипостаси у нее нет.

- Благословение Многоликого!

- Я напишу об этом предстоятельнице, но разве такому поверишь без доказательств?

- Я бы не поверила, - согласилась сестра Ронда. – Никогда!

- Но теперь?

- Вше величество… это ТАКОЕ чудо!

Мария с этим была согласна.

Чудо, а то как же!

- Это еще не все, - тихо произнесла она. – Иногда чудеса бывают страшные, сестра. Только ТУТ доказательств я вам предоставить не смогу… но полагаю, вы сможете их найти! Предстоятельница находится к этому ближе, да и людей у нее побольше.

- К чему? – монахиня протянула руку вперед, чтобы коснуться нетопыря. – Можно? Пожалуйста?

- Конечно, можно.

- Настоящий… теплый…

Мария промолчала. Она кормила ребенка, и вежливо не замечала, как монахиня пытается прийти в себя. Как постепенно осознает новость, берет себя в руки, а потом и…

- Ваше величество, вы говорили о… страшных чудесах?

- Да, сестра.

Мария не собиралась скрывать подвиги фарданцев.

Об этом НАДО поведать миру! А уж что этот мир сделает с Хансом…. А что – его жалеть надо? Ханса, то есть?

По мнению Марии, таких надо было закопать. Из жалости. А то люди доберутся, и он так легко не отделается… мразь!

Спустя два дня сестра Ронда уезжала от королевы весьма озадаченная. Узнала-то она много. А вот что теперь с этим делать? В кармане у нее было несколько писем ее величества. К предстоятельнице, к предстоятелю… а все равно – что делать-то?

А ведь придется принимать решения, и приятными они не окажутся. Это Ронда знала точно.

Если ты не занимаешься политикой, то она займется тобой. Это и для мусорщиков верно, а уж для власть имущих – тем более.

***

Ханс был недоволен.

Мягко говоря! И сейчас расхаживал по кабинету, подводя итоги.

- Зверушек перебили. Это и хорошо, и плохо. Беспорядки в провинциях все же есть, не такие, как мы рассчитывали, но и этого будет достаточно. А от лишних тварей мы избавились, это уже хорошо.

- Да, ваше величество, - кивнул тейн.

- Из тех, что более разумны отобрано десять штук, и они уже на полпути в Эрланд. Как доедут…

Тейн улыбнулся краешками губ.

- Да, ваше величество.

Не принято о таком вслух говорить. А тем не менее…

Десять тварей – вполне хватит, чтобы убить Иоанна. После такого начнется грызня за трон, и времени Хансу хватит, отколоть в свою пользу пограничные провинции Эрланда. И кое-какие договоренности уже есть. И это тоже хорошо.

А еще…

- У тебя с собой этот порошок?

- Да, ваше величество.

- Что-то еще говорил этот твой… умник?

- Просился на прием, ваше величество. Чтобы осмотреть и возможно, дать советы.

Ханс кивнул.

Почувствовав себя лучше, после приема лекарства, он привычно взялся за работу. А что?

Фридрих, конечно, умница, но Ханс просто не видел своей жизни на отдыхе. Вот что там можно делать, скажите на милость? Лежать?

Так надоело.

Книги читать? Менестрелей слушать? Пьянки закатывать? Девок валять?

Хансу это было неинтересно. С тем же успехом можно было уговаривать крокодила стать вегетарианцем и заняться цветоводством.

Так что работал его величество.

А что волосы опять резко расти начали, причем, по всему телу, и ногти как-то заметно утолщились, напоминая когти… ну так что же?

Работать это не мешает, и перчатки надеть всегда можно.

- Пусть приходит завтра в девять утра. Приму.

- Да, ваше величество.

- Пока мне от его средства только лучше. Может, и дальше лучше будет.

- Я буду за это молиться, ваше величество.

- Вот-вот, помолись. Авось, да поможет.

Тейн молча поклонился. А что тут скажешь?

Сколько за тебя ни молись, все равно помрешь? От старости лекарства нет?

Ну… так-то королям лучше не говорить, целее будешь. А потому молча поклониться и подробно разъяснить, что, как, сколько…

И начинать готовиться к смене власти. Это крестьянам на короля плевать, хоть там Ханс, хоть Вернер, росла бы брюква да доились коровы, им и довольно. А тейну сложнее…

Намного сложнее.

***

Рэн Тори мерно махал крыльями над морем.

Ну, где же ты?

Какое уж там преклонение перед императором? Рэн сейчас рассматривал его исключительно как дичь! Вывести, закогтить…

Ага, вот и корабль! Императорский, ало-золотой, с драконом! Забавно!

Переделал бы на червяка, оно бы правильнее было.

Рэн резко спикировал вниз из облаков, так, чтобы его заметили.

Ага…

Это люди на таком расстоянии видят плохо.

Драконы видят отлично! И Рэн мог разглядеть даже складку на одеянии императора. Такую… на пузе. Любит император покушать, и выпить любит, и это уже сказывается.

Рэн примерился, пролетел неподалеку от корабля, опять набрал высоту.

Люди внизу забегали, принялись целиться… только вот по верткому дракону – это не по пиратскому кораблю палить!

Рэн извернулся раз, другой…

Два раза он уворачивался от снарядов, а потом решил, что пора.

И как раз над берегом, над лесочком, получил «под крыло» из стреломета.

Люди увидели, как после выстрела дракон дернулся, резко упал вниз, потом попытался набрать высоту, но одно крыло у него висело тряпкой (и каких трудов это стоило Рэну! Инстинкты просто ТРЕБОВАЛИ лететь нормально, но человеческий разум сдерживал их железной рукой), так что дракон медленно свалился вниз.

В лес.

- Сволочь! – сжал кулаки Мушаши.

С другой стороны, свались эта тварь в море, вытащить было бы сложнее. А значит…

- Высаживаемся на берег! Он нужен мне живым!!!

***

Мушаши в первых рядах не шел, конечно. Его охраняли, но император должен был сам, САМ убить дракона.

Сам напиться теплой крови, сам перенять его облик…

Недостойный вор не имеет на него права!

Это Мушаши должен был стать драконом! Это Его право, его наследие, его остров! Он - император! Тори просто мерзкий вор, и правильно Мушаши обрушил кару на его род! Если один из рода Тори так поступил, то и остальные не лучше!

Скорее, надо поторопиться, пока этот гад не сдох!

Можно и с мертвым попробовать, конечно. Но лучше пока дракон жив! Тогда можно и ритуал провести… попробовать!

Мушаши нетерпеливо прикрикнул, подгоняя своих людей.

Надо скорее!

Дракон ранен, или может, даже умирает… или человек! Первый оборот исцеляет все раны, а дальше… дальше уже как повезет. Некоторые раны исцелить просто нельзя.

Точно одно.

В момент смерти любой двуипостасный становится человеком. Человек слабее зверя, он всегда умирает первым, сдается первым.

Почему так?

Мушаши над этим не задумывался, он пользовался знаниями, которые оставили ему предки.

- Кровь! На деревьях кровь!

Мушаши напрягся.

- А дракон?

- Кровь ведет туда, мой император…

Кровь благополучно разлил Бертран, и принадлежала она не дракону, а курице, но кто мог это понять? Особенно, когда азарт! Когда такое…

Когда в первых идущих по лесу прилетело громадное бревно, люди даже не сразу поняли, что произошло. Вот, было десять человек – и лежит десять человек. Под бревном.

Полураздавленные, умирающие, а здоровущая зверюга протягивает лапу и хватает императора поперек туловища.

- Если кто-то дернется – он умрет.

Бертран перекинулся в человеческий облик, и говорил достаточно громко. Услышали все.

И замерли.

Император?

А что делать-то?

А… как быть никто не знает, а сам император отдать приказаний не может. Он немного придавлен драконьей лапой. А Бертран и не собирался давать шагренцам передышку. Ни к чему!

Соберутся еще, потом беда будет! Найдется дурак, стрелять попробует, или еще чего… Рэну-то что! Он дракон! А вот Бертран пострадать может. И император тоже, а ему надо быть живым и здоровым. Желательно.

Так что Бертран сделал шаг вперед – и быстро обшарил императора. Много времени это и не заняло.

По карманам пройтись, все побрякушки стянуть, включая и камень, и на прощание – не удержался.

- Убить бы тебя, сволочь, да Рэн не хочет. Но я, если что, сам вернусь! Я могу!

И закатить императору здоровущий щелбан в лоб. Аж звон пошел.

Все остолбенели.

Бертран развернулся – и удрал в заросли, где на ходу и обернулся в лиса.

Рэн подумал секунду, а потом аккуратно вытянул лапу, благо, размеры позволяли, и посадил Мушаши на ветку дерева. Метрах в трех над землей.

Как он слезать будет?

Ну… как-нибудь.

Очень удачное дерево попалось, ствол почти без веток, они где-то метров с трех и начинаются, прыгать отсюда неприятно, значит, императора снимать придется. Вот и пусть их!

Рэн развернулся – и удалился со скромным достоинством. Да, он такой!

Дракон, но скромный и обаятельный.

И припустил со всех лап, догоняя Бертрана, примерно через минуту услышал злое лисье тявканье, а потом и почувствовал, как лис вспрыгнул на сбрую.

И – взлетел.

***

Чуточку забегая вперед, ругался Мушаши виртуозно, а вот снимался плоховато. Пока стащили, половину уважения растеряли. И потом поползли слухи, сплетни… что это за император такой, которого ограбить можно?

А куда боги смотрят?

Или это император виноват? Это Мушаши такой, что богам на него лишний раз глядеть не хочется?

Поползли и слухи, и сплетни… чем это закончится? Да кто ж его знает? Чем-то, наверное.

А пока важно снять императора и доставить обратно в столицу. Что-то больше никому на дракона охотиться не хотелось. Неудобная дичь пошла.

***

Рэн опустился на подходящей поляне.

Бертран спрыгнул, обернулся обратно, и выложил на траву знакомую цепь и красный камень при ней. Все остальные побрякушки он выкладывать не стал, зачем? Самим пригодятся! Им еще обустраиваться, долма себе строить, семьи заводить… у него уже и лисичка симпатичная есть на примете, и Рэну он подругу присмотрит. Будем считать, что это от императора им компенсация. За моральный ущерб. Да-да, ее величество Мария так выразилась, а Бертран запомнил и теперь был уверен, что ему – положено! Рэну – точно!

Но дракон скромный, он не попросит, а Бертран и просить не будет. Сам возьмет!

- Куда теперь?

- К деду. В святилище.

Глава 7

Виталис Эрсон с ненавистью смотрел на гостя. Димас Бустон, напротив, улыбался, и выглядел просто отлично.

- Вот мы и поменялись ролями, Эрсон.

- Будь ты проклят!

Димас пожал плечами.

- Не уверен. Ты думаешь, зачем я здесь? Можешь не утруждаться, я тебе и сам все скажу. Его величество назначил твою казнь на завтра. На рассвете тебе отрубят голову.

Виталис злобно зашипел.

- А ты и рад. А… Диана?

В тюрьме новости распространяются плохо, да и запрещено было тюремщикам разговаривать с Эрсоном, или пускать к нему кого-то.

- А, так ты не в курсе? Диана отравилась. Оставила письмо, в котором обвиняла во всем Иоанна, и приняла яд.

- С…а!

Виталис злобно скрипнул зубами. Конечно, ничего лучше эта гадина придумать не могла! Тогда бы уж сознавалась в своей измене, каялась, и заявляла, что приняла яд, чтобы искупить свою вину. Ну, и о помиловании для родственников просила.

Нет же!

Надо ей было напоследок так напакостить!

- Иоанн разгневался. Кое-как я его уговорил не казнить всех подряд…

- То есть?

- Женщин и детей он помиловал… ну, я тебе уже говорил о том, что рода Эрсон больше не будет. Мужчин – до двадцати лет. Хотел до пятнадцати, но я его кое-как умолил. Диана же мертва, чего теперь считаться?

Виталис провел рукой по лицу.

Это был действительно конец. И завтра… завтра все.

- Сначала казнят твоих родных. Потом тебя. Я просил короля, чтобы сделали наоборот, но… Иоанн слишком разгневался. У тебя есть последнее желание?

- Нет.

- Жаль. Подумай еще… недолго. Что-то я, наверное, смогу для тебя сделать.

Виталис скривил губы.

- Можно подумать! Думаешь, я не понимаю, зачем ты здесь?

Димас хмыкнул. Провел рукой по подбородку. Раньше у него была борода, но после тюрьмы он от нее отказался. Неприятно было, когда в ней вши завелись…

- Ты тоже приходил ко мне не о движении тел небесных поговорить. Тебе хотелось посмотреть на поверженного врага – что ж. Ты получил свое. Теперь моя очередь, но я злорадствовать даже не хочу. Перегорело как-то…

Виталис сверкнул глазами.

- Я жалею только, что не убил тебя.

- Я об этом не жалею, - заверил его Димас. – Итак, твое последнее желание?

Желания у Эрсона не было. Вообще.

- Если все же что-то решишь до полуночи – сообщи. Я оставлю распоряжение.

- Сделай одолжение – сдохни!

- Все мы сдохнем рано или поздно, - Бустон не собирался поддаваться на провокации. Понятно, Эрсон будет… нет, не так!

Завтра Эрсона уже не будет. А Димас будет.

Печальный конец для сильного и старого рода. И все из-за одной дуры, которая не могла удержать ноги вместе.

- Дианкин хахаль сдох?

- Его так и не нашли.

- Куда ж эта погань сбежала?!

- Сам бы знать хотел, - пожал плечами Бустон.

- Вот тебе и последнее желание. Хочу, чтобы эта сволочь сдохла! Если найдете…

Димас кивнул.

- Оно совпадает с королевским, так что проблем не будет. Что-то из еды? Священника?

- Он и так будет. Вина, разве что?

- Позабочусь. Белое, сорокалетнее?

- Да, желательно.

Димас кивнул и поднялся.

- Прощай, Эрсон.

- Надеюсь, скоро увидимся. Иоанн переменчив, так что жди, Бустон.

- Буду ждать. И готовиться.

- И я… буду ждать.

Димас попрощался и вышел за дверь.

Ничего он не чувствовал. Ни горечи, ни боли, вообще ничего. Просто еще одна страница перевернута. Был Виталис Эрсон – и нет его. Можно подлостью и хитростью получить власть. А удержать ее – получится?

Ответа у Димаса не было.

***

- Казнят…

До последнего Валент надеялся на лучшее. Это же Виталис!

Старший кузен всегда был самым умным, хитрым, изворотливым, он всегда находил выход из любой ситуации, он просто… он был!

Валент слушался его и вполне прилично жил. А потом…

Когда его жизнь дала трещину?

Не угадать. Может, когда его обвинили в покушении на королеву? А он и не покушался даже, зачем ему? А вот что делать теперь?

Раньше он надеялся, что все рассосется. Сейчас надежд уже не осталось.

Бежать?

И что ему делать в другой стране? Чужаку, практически без денег, без связей… жениться в чей-то род, стать примаком, всю жизнь кланяться родне супруги? И это еще какая попадется… а вдруг стерва или дура, или уродина, а то и все сразу? Что получше, оно и своим нужно, а что не разобрали, небось, и врагу не пригодится.

Бежать смысла нет.

Мстить?

Иоанну?

Ну… а вдруг да получится?

Валент одним долгим глотком опустошил кружку с элем, и задумался. Так-то… может он убить короля?

Попробовать точно может. Примеров в истории хватает. Можно арбалет приобрести, ну и… что он теряет? Да ничего, он все уже потерял!

Значит, и жалеть нечего! Берегись, Иоанн!

Валент решительно поднялся из-за стола. Хватит пить!

Сегодня он проспится, а завтра… ты пожалеешь, Иоанн Эрландский. Эрсоны еще живы! Ты очень пожалеешь… если успеешь.

***

Виталис Эрсон сидел у окна.

Пил вино, смотрел вниз… рядом, у ноги, пискнуло что-то, зашебуршало.

Виталис опустил глаза вниз.

Крыса.

Не любил он этих тварей, но теперь уж какая разница? Все равно его завтра не будет, чего теперь на крысу срываться? Пусть живет… говорят, они года полтора живут, а то и меньше, а у него и пары дней нет, только эта ночь. *

*- вообще, года 2-4, в зависимости от породы, но уличные крысы живут мало. Прим. авт.

Удивляясь сам себе, Виталис опустил вниз корочку хлеба.

Крыса стесняться не стала, послушно цапнула ее передними лапами, уселась на задние, и принялась жрать. Виталис подумал, и поделился еще и сыром. Бустон не поскупился и прислал хороший поднос со всякими лакомствами.

- Кушай, крысюк.

Крыс пискнул в ответ.

- Хоть пожрешь сегодня… завтра меня уже тут не будет. И вообще не будет. Как ты думаешь, куда мы попадаем после смерти?

Крыс пискнул.

- Вот и я не знаю. Завтра точно знать буду, а сегодня придется еще подождать…

Виталис жаловался, крыс слушал.

Эрр Расмус вообще хотел увидеть Диану, потому и в тюрьму пробрался. Вот казалось ему, что если он встретится с любовницей, то вернет себе человеческий облик. Так-то у него просто не получалось.

Он старался перекинуться, воображал себя человеком, пыжился и тужился изо всех сил… увы, разве что обкакался в результате. А крысой так и остался.

Диана ему не попалась, а потом Расмус услышал про ее смерть. И затосковал.

Все, ее нет. А ему как быть?

Он же не будет… он не хочет жить крысой! Но кто его будет спрашивать?

С горя Расмус махнул на все рукой, и решил пока остаться в тюрьме. А что?

Замок старый, узников много, крыс тоже хватает, правда, с Расмусом ни одна из крыс связываться не решалась. Чуяли они двуипостасного и старались держаться от него подальше.

Пропитание он найти тоже мог. И вообще… здесь как-то спокойнее. Кошек почти нет, собак тоже, крыс не травят… поживет он пока тут.

И вдруг…

Виталис Эрсон!

Расмус сначала испугался, а потом… у Виталиса ТАК пахло! Он последний раз что-то такое ел в человеческом облике! А ведь хотелось! Зверски!

Крыса может сожрать все. Но кто сказал, что крысе это понравится или доставит удовольствие? Если выбирать между помоями с мусорки и куском свежего окорока? То-то и оно…

Виталис же поделился, и Расмус решил посидеть с ним.

Казнят?

Что ж!

Никакой симпатии к Виталису Эрсону он не испытывал. Но к плахе решил его проводить. В каком-то смысле Расмус виноват в его казни… если бы они с Дианой… хотя нет, тут он не виноват! Не было бы у Дианы с ним, другой бы нашелся! Какая разница блудливой девке? Не один, так другой, не третий, так четвертый, рано или поздно она бы все равно попалась.

Хотя и жалко ее тоже.

Можно подумать, хорошо ей за стариком было! Продали, как кобылу на ярмарке, и делай, что дядя сказал, а то вообще голову оторвут. Бедная Дианка.

И теперь еще Эрсоны… ладно – Виталис! А остальные чем виноваты? Да и Виталис сейчас жалеет… нет, не о сделанном. А о том, что Дианку не пас, о том, что так свой род подвел. Такой уж он человек.

Какая, впрочем, разница? Если завтра его не станет?

Посижу я, посижу. Сыром поделишься?

***

Раннее утро.

Рассвет.

И – увы. На фоне поднимающегося солнца и тумана совершенно неромантичные помост и плаха на нем. И палач.

А еще два десятка мужчин, которые смотрят на него с разными чувствами. Кто-то, как Виталис Эрсон, гордо и зло. Кто-то равнодушно, смирившись со своей участью.

Кто-то сам даже стоять не в силах.

Виталис посмотрел еще раз на солнце.

Последний раз… странно так, вот мир остается, а его не будет. Вообще не будет.

Так странно.

Так страшно.

Весь этот мир останется, а его не будет. Наверное, уже нигде. Или будет? Боги точно есть, но что происходит с человеком после его смерти? Вины за собой Виталис Эрсон не чувствовал, боялся только неизвестности. А еще было обидно за свой род.

За людей, которые ему поверили, и теперь платят за это жизнью.

Виталис обернулся к ним.

- Простите меня. Если сможете.

И первый шагнул на плаху. По обычаю протянул палачу золотой, опустился на колени и прочел короткую молитву. Священник уже приходил с утра, но Виталис предпочел общество крысы. Та хотя бы его жизни не пыталась учить. И с осуждением не смотрела. Правда, сыр весь сожрала, но что ему с того сыра? Хорошее общество дороже.

Крыса так и осталась в камере.

А Виталис медленно положил голову на плаху. Удар – и на помост брызнули капли крови, упала в корзину отсеченная голова, обмякло тело.

Иоанн не поскупился на хорошего палача.

Один за другим Эрсоны всходили на эшафот.

Род прервался. Цена власти была уплачена сполна.

***

Старый монах благоговейно, двумя руками принял драгоценную реликвию. Пальцы его чуточку подрагивали.

- Камень Многоликого!

Камень пульсировал в его руках, тянулся к двуипостасным.

- Дедушка, сохрани его. Пожалуйста!

- Мне недолго осталось, Рэн. Но я обещаю тебе, что камень не попадет в руки недостойным. Я отнесу его в горное святилище, лично, и попрошу допускать у нему всех людей. Вдруг кто и найдется – крылатый?

Рэн кивнул. И крепко обнял деда.

- Не хочу тебя оставлять!

- Дети вырастают и улетают из родного гнезда. Иногда и драконами, – лукаво улыбнулся монах. – Лети высоко, внук, а я буду гордиться тобой. Ну и присмотрю тоже, чтобы хвост высоко не задирал.

Бертран одобрительно кивнул.

- Я за ним тоже присмотрю! А то он такой наивный, такой беззащитный, смотреть страшно! Хоть с морды, хоть с хвоста.

Рэн раздраженно фыркнул на друга.

Еще одну ночь они проведут на Шагрене, и убедятся, что реликвия на месте. А потом – на корабль и в Эрланд! Их там ждут.

Ее величеству Марии наверняка понадобится их помощь…

***

- Расскажи мне? Чем ты занимаешься?

Вообще, выспрашивать это тейн Аруасию строго запретил. Только вот… кто и когда слушался этих запретов?

Аруасий в борделе точно усвоил, что самый дорогой товар – не брюлики, нет! Это знания!

Да-да, знать, кто на что горазд, у кого какие слабости, кого и когда можно попросить, а кого нельзя кто и чем друг с другом связан… без такого в борделе не выжить.

Аруасий урок усвоил, и не попался ни одному из тех, кто любит убивать… в процессе. И кто превращает парней в куски отбитого мяса – тоже. И в монастыре он решил сделать самое важное. Собрать информацию.

Он это так не формулировал, конечно, но разнюхать, где и чем можно поживиться - это надо! А с Тома работать легче всего. Только попроси – и он на все готов.

Вот и сейчас подумал, а потом махнул рукой.

- Пошли, покажу…

Аруасий и пошел.

Парня после борделя было ничем не напугать, так что сами по себе подземелья его не удивили. А вот гробы… и на них что-то написано? Кажется?

- А что это?

Тома махнул рукой на гроб, который стоял поближе и открытым.

- Это эрры. Еще до Данакта… можешь посмотреть. Ты покойников не боишься?

Покойников Аруасий и правда не боялся. Недавно умерших.

А вот когда им лет по сто пятьдесят – двести… как-то неприятно. Подташнивает даже. Все эти полумумии… вроде и не воняет уже, разложилось все, но противно до ужаса!

- А чего на них написано?

- А, это сколько лет и в какого зверя они превращались при жизни.

- К-какого зверя?

- Это двуипостасные, Аруасий. Умершие двуипостасные. Те, кого хоронили в родовых склепах.

- Ага… а чего они тут? Зачем?

Брат Тома кивнул мальчишке на большой лабораторный стол. На нем лежало несколько костей, стояла ступка, пестик…

- Вот, смотри. Берем частичку тела двуипостасного и измельчаем в порошок.

- Зачем? – у мальчишки аж голос осип. Такого он и в борделях не видел.

- А потом… пойдем со мной.

Темный коридор Аруасия не впечатлил. А вот несколько помещений, в которых вдоль стен стояли клетки – очень даже. И сидели в них люди.

Или уже не очень люди?

Сначала взгляд выхватывал из темноты человекообразные очертания. А потом уже начинали проявляться и другие детали.

Звериные уши.

Скрюченные кисти… уже не рук, а лап, наверное, когти и шерсть.

Нечеловеческие глаза с вертикальными зрачками.

- Глаза меняются первыми, - тихо сказал Тома. – Потом уже все остальное. Но это еще зависит от того, как принимать порошок, и какой именно.

- Не понял? – осип Аруасий.

- Можно давать порошок из кости, внутренних органов, плоти, к примеру. Можно им кормить, можно втирать в раны, можно давать им дышать, можно вводить через клизму… мы подбирали оптимальное сочетание, - разъяснил весьма довольный собой Тома. Впрочем, Аруасием он тоже был доволен, почему нет? Мальчишка не бежит, не орет, спокойно слушает, а что переспрашивает… это понятно. Тома тоже интересно было в свое время. И Винсу. И… как же звали того мальчишку?

Нет, имя вроде и рядом, а а язык не дается… забыл. Не нужно стало, вот и постарался забыть все нехорошее… он потом об этом подумает!

Тома усилием воли отогнал противные мысли и ласково улыбнулся мальчику.

- Что ты спросил, Ари?

- А зачем все это? Ну, вот такие звери?

- Ты же помнишь, когда-то были двуипостасные? И они были сильнее, быстрее, превращаться могли. А мне попался в руки документ, в котором было рассказано, как можно человека… не то, чтобы сделать двуипостасным, но подтолкнуть на эту дорожку.

- И ты теперь это делаешь?

- Я пробую. Многое утрачено, забыто, приходится методики восстанавливать буквально по кусочкам, а это очень сложно, - вздохнул Тома. – Веду журналы, все записываю, наблюдаю… многие умирают, конечно.

- Почему умирают?

- Потому что трансформация проходит очень болезненно. И потом бывают приступы…

- И они превращаться умеют?

- Нет пока, - с искренним сожалением вздохнул Тома. – Я пытаюсь, но пока мы достигли только промежуточных форм.

- Это как?

- Или они полулюди – полузвери, или превращается только часть их тела. Лапы, к примеру…

- а сами по себе они превращаться не могут.

- Нет. Но я над этим работаю.

- Наверное, очень сложно все это помнить, - сказал Аруасий.

Больше ему в голову как-то ничего не пришло. А орать во все горло было нельзя. Хотя и очень тянуло.

Да что ж тут такое творится?

И тейн знает, и храм… ей-ей! В борделе было как-то лучше. И спокойнее!

- Да, - раздулся от гордости Тома. – Я все помню! Если захочешь, я тебя научу, будешь мне помогать!

Аруасий едва успел язык прикусить. Как-то резко захотелось сказать, что лучше в петлю! Да вот беда – нельзя, могут и правда устроить такое.

Но и заниматься этим…

Да лучше милостыню под забором выпрашивать!

Не прожил бы Аруасий столько в борделе, не будь у него чуйки на всякое нехорошее. И вот сейчас эта чуйка дуром вопила, что бежать надо! Бегом, и подальше, и побыстрее… а потом оглянуться – и еще три раза по столько же отмахать!

Только вот показывать этого нельзя. И лучше…

- Мне бы пока хоть читать научиться! Это же сложно, наверное?

- Очень сложно, - Тома в эту минуту был похож на индюка. – Не переживай, я тебя научу.

Аруасий кивнул.

- А они нас слышат?

- И понимают.

- А…

- Я давно отучил этих тварей разговаривать, когда их не спрашивают. Так проще, поверь мне. Материал не должен открывать рот понапрасну.

И Аруасий содрогнулся от тона, которым это было сказано. Равнодушного и жестокого.

Не люди, нет. Материал.

Ей-ей, в борделе ему было уютнее и безопаснее.

***

- Столица!

Мария из кареты глядела на ворота Рента и пыталась осознать, что чувствует. Получалось плохо.

Вот… и не была она тут счастлива, и не будет, наверное. Но вернулась же! И что-то такое накатывает… в этом городе она пришла в себя. Считай – малая родина?

- Мама, я боюсь, - честно сказала Анна.

Мария притянула дочку к себе поближе.

И хотела она оставить малышку, да куда там! Анна уперлась так, что ее бы и шесть слонов не свернули! В итоге, в столицу ехали Мария, Тина и Мелисса, которые сейчас и возились с наследным принцем, Анна и Клара с Тимом, адмирал с двумя десятками матросов (да, и двое двуипостасных альбатросов тоже ехали с ним) и Марк Стоун со своими людьми, и Феликс, которого поди, оставь…

Общим числом – четыре кареты и еще сопровождающие всадники, и телеги, обоз…

Пока доползли от порта до столицы, Мария все прокляла четыре раза. По четыре раза на каждой кочке.

Почему все попаданцы так бодренько изобретают рессоры? Как быть если Мария их в глаза не видела и не узнает? Каучук сварить? Природный?

Эммм… а кто-то из России вот так на глаз гевею опознает? Кроме ботаников-фанатиков?

Мария даже и не попыталась бы.

Вроде как резину можно и из одуванчиков сделать, но… она – бухгалтер! Она может найти на это полезное дело деньги! А варить должен кто-то другой!

- Не бойся, зайка. Я в таком настроении, что любому голову отгрызу.

- Мам, а может, не надо?

- Пфффф, – насмешливо ответила Мария. – Посмотрим на поведение окружающих.

К карете пробились два всадника, увидев которых Анна захлопала в ладоши.

- Феликс!

А вот Мария смотрела на второго всадника и улыбалась. Плотоядно так! Источник информации пожаловал! Будем ловить и говорить, да он и не сопротивляется, явно же!

Предупрежденный верным шпионом короля Саймона, рядом с каретой, на гнедом мерине ехал отец Роман.