Учитель. Назад в СССР 4

Глава 8

— Егор! Что вы творите? — шипела Нина Валентиновна мне на ухо. — Этого не было в сценарии!

— Это сюрприз, Нина, — подмигнул я пионервожатой. Ты посмотри, как учителя радуются. Все же хорошо идет, чего ты боишься?

— Товарища Григорян! — честно искренне выдохнула Ниночка. — Посмотри на ее лицо! Там же страх что!

— Ничего там нет, — бросив короткий взгляд на инспектора, ответил я.

— Вот именно — ничего! Мне уже страшно! — едва не всхлипывая, простонала Нина, подглядывая через небольшой просвет в ширме, которой мы загородили разложенный на столе реквизит и за которой прятались все артисты.

— Да у нее всегда такое лицо. На День знаний тоже самое было, и вон посмотри, во что все вылилось, — отмахнулся я.

— Во что? — нервно дергая уголок пионерского галстука, шепнула Ниночка мне в ухо.

— Дурацкой статьей в газете, — сердито напомнил я.

— И ничего статья не дурацкая! — возмутилась Кудрявцева. — Просто там фотография неудачная, вот ты и расстроился, — безапелляционно выдала девушка.

Я сдержался, по лицу себя не огрел и даже промолчал, пусть думает, как хочет, лишь бы не стояла над душой и не дергалась по каждому поводу.

Сюрприз заключался в том, что учителей мы с десятым классом представили не только с официальной точки зрения, но и придумали для каждого особую личную характеристику. И сочинили четверостишья под стать. Конечно же ничего обидного или злого в стихах не присутствовало. Но звучали они необычно для, скажем так, советского официального мероприятия. Лично я не припомню, чтобы в торжественной обстановке учителей славили простым незамысловатым поэтическим детским творчеством.

Зоя Аркадьевна стояла с каменным лицом рядом с Аделаидой Артуровной и все пыталась понять, нравится ли инспектору образования то, что происходит в спортзале.

— Товарищи! Слово предоставляется товарищу директору Юрию Ильичу Свиридову! — объявил ведущий Пашка Барыкин, когда все учителя предстали перед школой.

Педагогов мы разместили на импровизированной сцене, с двух сторон от ведущих, чтобы вся школа могла видеть. Детвора стояла по обе стороны спортзала. Тут я учел ошибки прошлого. Благо школа не большая, все классы прекрасно поместись возле стен. Мы с ребятами долго ломали голову, как сделать так, чтобы все и всем было видно, никто не смотрел на попы и бока. И решили устроить две как бы сцены. На одной ведущие, учителя и гости, напротив представление, чтобы артисты выступали лицом не только к виновникам торжества. А школьники классами по бокам напротив друг друга.

Лена Верещагина вдохновенно вещала стихи практически собственного сочинения, пока директор готовился поздравлять коллектив:

— Вы каждый день как будто в первый раз

Заходите решительно в наш класс.

И вновь, и вновь нам дарите любовь,

Богатством знаний делитесь и счастьем!

Вы учите, как надо по-советски жить,

Как Родину любить, и как дружить.

Спасибо вам и сердцем и душой,

За то, что нас ведете за собой!

Все шло как по маслу, несмотря на то, что Ниночка нервничала по поводу и без повода. Линейка, к моему удовольствию, проходила без внезапных сюрпризов и прочих неожиданностей как на День знаний. Дети маленькие старались из всех сил, поздравляя стихами, танцами и песни. Даже невозмутимая Аделаида Аркадьевна слегка улыбнулась и снизошла до аплодисментов. Чем вызвала у меня приступ смеха, который я благополучно сдержал.

Наконец, линейка закончилась, учителей также красиво проводили из импровизированного праздничного зала. Следом за ними по очереди вышли все классы, и детвора отправилась на уроки.

— Ой, Егор Александрович! Мне так страшно еще никогда не было! — выдохнула Лена Верещагина, падая на стул за ширмой, оформленной в лучших советских традициях.

Мы на уроках труда соорудили самую настоящую театральную ширму со скрытыми колесиками, чтобы не таскать, а катать. Спланировали таким образом, чтобы внешний фон, который видят зрители, можно было изменять. Сейчас виновников торжества радовала нарисованная детьми красивая поздравительная открытка, вставленная между рейками. При желании в полозья можно вставить несколько картин и вытаскивать по очереди. Ширму складывалась гармошкой и даже выпрямлялась в одну линию. Для всех позиций мы с парнями придумали и сделали особые крепления.

— Лена, все было замечательно! Ты молодец! Вы с Павлом идеальная пара ведущих, -похвалил я ребят.

— Спасибо. Егор Александрович! Но я чуть слова не забыла от волнения! — пожаловалась девушка.

— Но не забыла же, — улыбнулся я. — Ну что, выдохнули? Вперёд, к новым свершениям! — подбодрил я ребят.

— Ой, у нас же сейчас урок! — воскликнула Лена. — Егор Александрович! Можно я побегу? — вскочив со стула, взволнованно воскликнула десятиклассница.

— Конечно Лена, можно. Ни пуха, ни пера! — пожелала вслед взметнувшимся косам.

— Спасибо! — крикнула девчонка уже на выходе из спортзала.

— К черту, Лена, к черту! — усмехнулся я.

Ребята стеснялись отвечать на присказку, как оно положено. Я не настаивал, «спасибо» в нашем случае тоже работало.

— Так, парни оперативно заносим весь реквизит в коридорчик, только двери в раздевалку не перекройте. После уроков перенесём все в пионерскую комнату.

— Да мы и сейчас… — начал было Федор.

— Федор, ты сегодня кто, учитель? — сделав суровое лицо, поинтересовался я.

— Ну да… мы с Горкой…с Егором Сергеевичем в четвертом классе физкультуру будем вести. Ну то есть, я в четвертом, а потом он в третьем, а я потом…

— Все верно, — перебил я ученика. — Если учитель опоздает на урок, нехорошо будет.

— Точно, — пробормотал Федя и занервничал. — Я тогда пойду, Егор Александрович? Мне еще переодеться надо в спортивную форму.

— Бегом в раздевалку, — разрешил я.

Швец кивнул, нырнул в мужскую переодевалку, через пару минут выскочил обратно, полностью готовый к уроку.

— Так, чего помочь? У меня еще пять минут имеется, — поинтересовался молодой учитель.

— После уроков. Ну что, Федор Петрович, желаю вам удачи на вашем самом первом уроке, — я протянул руку.

Федька затаил дыхание, потом как-то сразу выдохнул и пожал протянутую ладонь.

— Спасибо. Я оправдаю доверие, Егор Александрович, — чуть севшим голосом выдохнул хулиганистый Федька Швец.

— Я знаю, Федор, — со всей серьезностью заявил парню. — Чего стоим? По классам! Опаздывать нехорошо! — шутливо прикрикнул я на заметно переживающих десятиклассников.

Через минуту спортзал опустел. А еще через полминуты вернулся Григорий Степанович, и Федор тут же метнулся к физруку что-то обсуждать.

Я улыбнулся, кивнул Гришане и пошел искать своего нового учителя из девятого класса. Ничто не предвещало потрясений. Все шло чинно-мирно. Единственное, что я не взял в расчет, планируя изначально весь праздничный день, это неугомонный седьмой класс. Но пока все шло по плану.

На переменах Володя Свирюгин с гармошкой в компании мальчишек и девчонок девятого класса устраивали музыкальные поздравления для учителей. Ребята пели куплеты или припевы любимых советских песен прямо в классах. Слова с удовольствием подхватывали ученики и учителя, получалось очень даже весело и празднично. Душевно. Не знаю, что думала об этом товарищ Григорян, но лично для нее, как для гостьи, мы тоже подготовили сюрприз.

Впервые на моей памяти невозмутимое лицо Аделаиды Артуровны дрогнуло и пошло трещинами. Сначала от удивления, затем от осознания того, что ее, заслуженную работницу образования, целого важного инспектора, не боятся, лично поздравляют в отдельно взятой школе. Не просто букетиком, который я купил про запас для нашей гостьи, но специально подготовленным номером. Под конце выступления товарищ Григорян так растрогалась, что даже начала улыбаться.

Юрий Ильич и вовсе не скрывал улыбки, с гордостью поглядывал на инспектора, прихлопывал в такт песни ладонью по столу.

Не забыли мы и про Зою Аркадьевну. Как бы ребята не спорили, не желая выводить строгого привередливого завуча на сцену., но поздравить — это святое.

Отдельная история, как школьники добывали информацию по любимой песне нашего завуча. Провели целую шпионскую работу, подняли на уши всех, вплоть до соседей. Вот одна из соседок и припомнила, как в былые времена, когда Зоя была звонкой и заводной, что любила петь наша завуч.

Потрясением для всех нас стало открытие, что Зоя Аркадьевна великолепно танцует вальс. Не знаю, как так получилось, этого не было в планах, но отчаянный девятиклассник Борька Ягода вдруг шагнул к завучу с первыми аккордами «Случайного вальса», который ребята собирались исполнять для Шпынько, и пригласил на танец. Товарищ Шпынько сначала растерялась, но потом сообразила, что отбиваться от мальчишки или ругаться с ним, отнекиваться, не педагогично, поэтому сурово поджав губы, приглашение скованно приняла.

Смотреть на вальс в школьном коридоре сбежалась практически вся школа, в том числе и коллеги. Потрясенные, мы смотрели, как легко кружит пара по деревянным доскам пола. С каждым аккордом лицо Зои Аркадьевны словно преображалось. Женщина на глазах молодела, светлела глазами. Если первые строчки завуч еще пыталась держать недовольное лицо, то на третьей стена из бетона, которую женщина по какой-то причине возвела вокруг себя, дала тещину.

'Ночь коротка,

Спят облака,

И лежит у меня на ладони

Незнакомая ваша рука.

После тревог

Спит городок.

Я услышал мелодию вальса

И сюда заглянул на часок'.

Высокий для своего возраста Борис уверенно вел партнершу в танце, чему я очень удивился. Зоя Аркадьевна поняла, что мальчишка умеет вальсировать, и с достоинством вела женскую партию.

— Ну как, а? — шепнул Федька Швец, незаметно подходя ко мне со спины.

— Федор, — шикнул я. — Это что за самодеятельность? — кивнул в сторону танцующих, краем глаза отмечая, что в коридор из приемной вышла товарищ Григорян вместе с директором полюбопытствовать, что происходит.

Потрясенный Юрий Ильич смотрел, как танцует Зоя Аркадьевна и не верил своим глазам. Впрочем как и все мы. Аделаида Артуровна тоже с удивлением разглядывала танцующую пару, изумленно приспустив очки на кончик носа. Я очень надеялся, что своим взглядом инспектор не разрушит этот неожиданный хрупкий и светлый момент. Пусть уж лучше потом, на разборе полетов, когда у меня будет возможность высказаться в защит завуча, парировать и отстаивать право на танец для нашей сурой Зои свет Аркадьевны, которая открылась с неожиданной стороны.

«Что же все-таки так вас поломало, уважаемая Зоя Аркадьевна?» — мелькнула мысль, вслух же продолжил пытать Федора.

— Я тут поспрошал, ну и вот… мне тетка порассказала, что Зойка… ой, простите, Егор Александрович, ну, это тетка моя Света так завуча нашего дома зовет. Они давно знакомы, с детства, считай. За одной партой сидели.

— Я понял, — кивнул в ответ.

— Так вот, тетка-то и рассказала, что под эту песню Зоя Аркадьевна отплясывала. Не, не так… Вальсировала, во! — Фёдор поднял к верху указательный палец. — Так и вот… завуч наша с детских лет танцами занималась. Они ж из городских. Это батя её наш, местный, а бабка-то по женской линии городская. Так и вот… Эх, красиво пляшут…

— А Борис откуда так умеет? — поинтересовался я.

— Так Борька у нас знатный танцор, — хмыкнул Федор. — Его пацаны сколько дразнили, а он знай свою линию гнет. Упрямый, как не знаю что. Так на танцы в культуру и ходит, и ходит. Говорит, настоящий советский офицер должен уметь все, и танцевать тоже, — пояснил Швец.

— Не понял, а офицер здесь при чем? — удивился я.

— Так Борька спит и видит, что военным станет. В училище летчицкое поступать хочет. Только кто ж его возьмет-то, длинный он больно, в кабину летчика не поместится, — с сомнением покачал головой Федор.

Когда затих последний аккорд вальса, в коридоре наступила внезапная тишина. Ребята и учителя, замерев, с восторгом разглядывали такую неожиданную пару. Так получилось, что Володя сыграл всю песню, хотя должен был только куплет и припев. Но парень, судя по всему, просто не смог остановиться, оборвать вальс, любуясь зрелищем. И я его прекрасно понимал.

Зоя Аркадьевна какое-то время улыбалась, глядя затуманенным взором куда-то поверх детских голов. В этот момент я поверил в то, что когда-то давно эта женщина могла и петь, и веселиться, и даже была красивой. Тишину разорвали аплодисменты.

Первой аплодировать начала Валентина Ивановна Дедешко, учительница физики. Мы тоже подхватили всем ученическо-педагогическим коллективом, принялись отбивать ладоши от восторга и благодарности.

— Да, Зоенька всегда умела поражать воображение, — в никуда произнесла парторг, глядя на растерявшегося завуча.

Зоя Аркадьевна потеряно оглядывалась, пытаясь вернуть на лицо строгое выражение. Сделала попытку уйти, но ребята окружили пару танцоров и выражали свое восхищение. Девочки забрасывали завуча вопросами «где так можно научиться красиво танцевать», мальчишки просто хлопали от души и восторженно топотали ногами, выражая эмоции.

Я оглянулся на Валентину Ивановну.

— А вы давно знакомы? — поинтересовался у физички.

— Достаточно, — кивнула товарищ Дедешко.

На губах парторга блуждала странная улыбка, учительница качнула головой в такт каким-то своим мыслям и добавила:

— Надо спасать, не то затопчут.

Но всех нас спас прозвеневший звонок. Зоя Аркадьевна как по мановению волшебной палочки приняла образ строгой и непримиримой школьной администраторши, что тут же продемонстрировала:

— Звонок на урок! Почему все в коридоре? В день самоуправления дисциплина должна быть отменной! Вы должны оправдывать доверие!

Ученики дружно разочаровано вздохнули и разбежались по классам.

Проводив задумчивым взглядом завуча, которая моментально скрылась в своем кабинете, я двинулся в пионерскую комнату, уроков у меня больше не было. Но меня перехватила товарищ Григорян. Инспектор возжелала вместе со мной пройтись по классам, посмотреть, как проходят уроки. Как будто не отсидела целый урок в начальной школе, наблюдая за тем, как старшеклассники ведут занятия.

Мне все-таки удалось убедить Аделаиду Артуровну, что не стоит беспокоить ребят в классах. Ученики в роли учителей и так нервничают, а тут еще инспектор. И если уж ей так хочется еще раз посмотреть, как проходит процесс, то лучшего места, чем спортзал, нам не найти.

Провожая товарища Григорян на урок физкультуры, я ожидал каких-то вопросов, рекомендаций, претензий. Но ничего подобного не случилось. Аделаида Артуровна только и поинтересовалась, как мне пришла в голову подобная идея: заменить учителей учениками.

Ответ на этот вопрос я подготовил изначально. Потому выдал пространную речь о том, как хорошо и полезно знакомить детей с обратной стороной профессии. Что экскурсии на завод или на ферму — это замечательно, как и помощь колхозу на полях. Но полностью погрузиться на один день в профессию, подготовиться к трудовому дню от и до, узнать поглубже все этапы работы, — замечательный способ помочь подростку определиться с выбором дальнейших шагов во взрослой жизни. Эдакая лакмусовая бумажка на самостоятельность и взрослость.

Аделаида Артуровна с задумчивым видом кивала, слушая мои размышления, и наблюдала за тем, как Федор ведет занятия в пятом классе.

«Все-таки пединститут для Федора самое то», — поглядывая в сторону десятиклассника, в очередной раз подумал я.

Григорий Степанович не вмешивался в процесс урока, только наблюдал. Федор прекрасно справлялся с детворой сам, шел строго по плану урока. Конспект урока, насколько я знаю, Швец сам написал от руки, по всем рекомендациям физрука. Понятное дело, не без глубокой помощи Бороды младшего, но, тем не менее, Гришаня уверял меня, что парень на лету все схватывает и понимает.

Минут через пятнадцать я проводил Аделаиду Артуровну обратно в кабинет директора и покинул приёмную. Оставался последний этап — педагогический совет, на котором ребята поделятся своими впечатлениями, побывав целый день в роли учителей. Мы дружно обсудим все, что произошло за день, а затем директор и завуч вручат нашим молодым учителям зарплату в виде огромного пирога, испеченного в колхозными поварами.

Но, как говорится, человек предполагает, а седьмой класс решает все своему.