Вам же нравятся истории помрачнее

ДУРНОЙ СОН ДЭННИ КХЕФЛИНА

1

Это дурной сон. Они снились Дэнни и раньше, у всех иногда бывают кошмары, но этот – худший из всех. Поначалу ничего плохого не происходит, но от этого легче не становится; ощущение надвигающейся смерти настолько сильно, что его буквально можно почувствовать на вкус, будто сосёшь монетку.

Он идёт по обочине грунтовой дороги, утрамбованной и обработанной пылеподавителем. Стоит ночь. Только что взошёл полумесяц. Дэнни он кажется кривой ухмылкой. Или насмешкой. Дэнни проходит знак «ОКРУЖНАЯ ДОРОГА М», только поверх «ОКР» баллончиком написано «Н», а справа от «М» кто-то втиснул «АНДЫ», так что теперь на знаке написано «НУЖНАЯ ДОРОГА МАНДЫ». Вдобавок в нём пара пулевых пробоин.

По обе стороны дороги растёт кукуруза, слона не скроет, но около четырёх футов в высоту, что говорит о начале лета. Окружная Дорога М поднимается по пологому склону (в Канзасе большинство склонов пологие). Наверху виднеется чёрная громада здания, наполняя Дэнни необъяснимым ужасом. Какая-то жестянка издаёт бряк-бряк-бряк. Дэнни хочет остановиться, у него нет желания пересекаться с этой квадратной чёрной громадой, но ноги сами несут его дальше. Ничто не может им помешать. Дэнни не управляет собой. От дуновения ветра кукуруза издаёт звук, похожий на перебирание костей. По его щекам и лбу пробегает холодок, и Дэнни понимает, что вспотел. Вспотел во сне!

Когда он добирается до вершины холма (назвать это «горой» было бы глупо), ему удаётся разглядеть на здании из шлакобетона вывеску с надписью «ХИЛЛТОП ТЕКСАКО». Перед ним два потрескавшихся бетонных островка, где когда-то стояли бензоколонки. Бряк-бряк-бряк доносится от ржавых табличек на столбе. На одной из них написано: 87 – 1,99$, на другой: 89 – 2,19$, а на нижней: 92 – 2,49$.

«Здесь не о чем беспокоиться, – думает Дэнни. – Нечего бояться». И он не боится. Он в ужасе.

Бряк-бряк-бряк – продолжают рекламные знаки с давно несуществующими ценами на бензин. Большое окно станции разбито, как и стекло в двери, но Дэнни видит сорняки, растущие среди осколков, отражающих лунный свет, и понимает, что стёкла разбиты давно. Вандалы – скорее всего мающиеся бездельем деревенские дети – повеселились и двинулись дальше.

Дэнни идёт дальше. Огибает заброшенную станцию. Не хочет, но вынужден. Он не управляет собой. Теперь он слышит ещё кое-что: царапанье и тяжёлое дыхание.

«Я не хочу этого видеть», – думает Дэнни. Произнеси он эти слова вслух, они бы вылетели со стоном.

Дэнни поворачивает за угол, отпинывая в сторону пару пустых банок из-под моторного масла («Хэволайн» от «Тексако»). Он видит перевёрнутый проржавевший мусорный бак, возле которого валяются ещё банки, пивные бутылки и остатки бумажного мусора, которые не унесло ветром. За станцией облезлая дворняга роется в залитой моторным маслом земле. Она слышит Дэнни и оглядывается, в лунном свете её глаза кажутся двумя серебряными пятнами. Собака скалится и рычит, что может означать только одно: моё, моё.

– Это не для тебя, – говорит Дэнни, желая, чтобы и не для него тоже, но он так не думает.

Собака поджимает задние лапы, будто готовясь к прыжку, но Дэнни не боится (во всяком случае, не дворняги). Сейчас он горожанин, но вырос в сельской местности Колорадо, где повсюду встречались собаки, и понимает, когда видит пустую угрозу. Наклонившись, Дэнни поднимает пустую банку. Сон настолько реальный, настолько детальный, что он чувствует стекающие по краю остатки моторного масла. Дэнни даже не нужно бросать банку, достаточно поднять её. Собака поджимает хвост и, прихрамывая, убегает – видимо, у неё что-то не в порядке с одной из задних лап.

Ноги Дэнни несут его вперёд. Он видит, что собака отрыла руку и часть предплечья. Два пальца ободраны до кости. Мягкая часть ладони тоже исчезла, теперь она в желудке собаки. На запястье – несъедобный и, следовательно, бесполезный для голодной собаки – браслет с подвесками.

Дэнни делает глубокий вдох, открывает рот и…

2

…просыпается от собственного крика, резко сев в постели, чего с ним никогда раньше не случалось. Слава богу, он живёт один, так что никто его не слышит. Сначала Дэнни даже не понимает, где находится – заброшенная заправочная станция кажется реальностью, а утренний свет, пробивающийся через занавески, – сном. Он даже вытирает руку о футболку «Ройалз», в которой ложился спать, чтобы стереть моторное масло «Хэволайн», стекавшее по краю поднятой им банки. По всему телу бегут мурашки. Его яйца стянулись в тугой узел. Затем Дэнни узнаёт свою спальню и понимает, что всё это было нереально, каким бы реальным ни казалось.

Он снимает футболку, скидывает трусы и направляется в крошечную ванную трейлера, чтобы побриться и принять душ, смыть с себя сон. Одно хорошо в плохих снах, думает он, намыливая лицо, – они никогда не длятся долго. Сны подобны сладкой вате: они просто тают.

3

Только этот сон не тает. Он сохраняет свою ясность и в душе, и когда Дэнни надевает свежую рабочую одежду «Дикис», пристёгивая ключи к шлёвке, и когда едет в старшую школу на своём стареньком пикапе «Тойота», всё ещё резвом, хотя счётчик скоро снова обнулится. Возможно, этой осенью.

Студенческие и преподавательские парковки Уайлдер Хай почти пусты, потому что занятия закончились несколько недель назад. Дэнни объезжает школу и паркуется на своём обычном месте, в конце шеренги школьных автобусов. Там нет таблички сообщающей, что это место отведено старшему смотрителю, но все это знают.

Это его любимое время года, когда результат его работы сохраняется… по крайней мере, какое-то время. Натертый воском пол в коридоре будет блестеть и через неделю, и даже через две. Соскребаешь жвачку с полов в раздевалках мальчиков и девочек (Дэнни не знает почему, но девочки больше любят жвачку), и тебе не придётся делать это снова до августа. На вымытых окнах не остаются отпечатки пальцев подростков. По мнению Дэнни, летние каникулы – это прекрасная пора.

В Хинкл Хай, расположенной в соседнем округе, проводятся летние занятия, и там на полный рабочий день заняты трое уборщиков. Та школа может их себе позволить. У Дэнни же есть двое парней на летней подработке. Лучший из них, Джесси Джексон, как раз отмечает свой приход, когда Дэнни входит в подсобку. Второго парня, по мнению Дэнни, хилого бездельника, которого не заставишь работать и под дулом пистолета, нигде не видно.

«Хилого, – думает он. – «Хиллтоп Тексако».

– Где Пэт?

Джесси пожимает плечами. Он чернокожий, высокий и подтянутый, хорошо двигается. Создан для бейсбола и баскетбола, но не для футбола.

– Не знаю. Его машины не видно. Может быть, решил начать уикенд на день раньше.

«Плохая идея, если так», – думает Дэнни, но полагает, что Пэт Грейди из тех, чья голова полна плохих идей.

– Нужно натереть воском кабинеты в новом крыле. Начиная с двенадцатого. Сдвинь столы в одну сторону. Расставь попарно. После этого переходи в десятый. А я пройдусь полировочником. Если Пэт появится, попроси его помочь.

– Хорошо, мистер Кхефлин.

– Никаких «мистер», парень. Просто Дэнни. Договорились?

Джесси улыбается.

– Да, сэр.

– И никаких «сэр». Можешь приступать. Если, конечно, не желаешь выпить кофе, чтобы взбодриться.

– Я уже выпил в «Тотал».

– Умница. Мне нужно кое-что проверить в библиотеке, потом я тоже займусь работой.

– Хотите, я возьму полировочник?

Дэнни улыбается. Этот парень мог бы ему понравиться.

– Напрашиваешься на прибавку к зарплате?

Джесси смеётся.

– Вовсе нет.

– Хорошо. Здесь, в сельском округе Уайлдер, правят республиканцы, у которых не допросишься лишнего доллара. Конечно, если хочешь, прикати полировочник в 12-ый кабинет. Да, всё хотел спросить, тебя случайно назвали не в честь ли другого Джесси Джексона? Того, знаменитого.

– Да, сэр. То есть Дэнни.

– У тебя всё получится, парень. Я в тебя верю.

Дэнни берёт свой термос с кофе в библиотеку – ещё одно преимущество летних каникул.

4

Он включает один из компьютеров и вводит пароль библиотекаря. Пароль, используемый детьми, блокирует всё, что хоть как-то похоже на порно, а также доступ к соцсетям. С паролем миссис Голден можно заходить куда угодно, хотя Дэнни не собирается посещать «ПорнХаб». Он открывает «Файрфокс» и набирает «Хиллтоп Тексако». Его палец зависает над кнопкой «ввод», затем Дэнни добавляет «окружная дорога м». В этот момент его сон так же отчётлив, как и во время пробуждения, он не даёт Дэнни покоя (даже немного пугает его, несмотря на дневной свет, струящийся сквозь окна), и Дэнни надеется, что покончит с ним, ничего не найдя.

Он нажимает на кнопку и через секунду видит перед собой серое здание из шлакоблоков. На фотографии здание новое, и вывеска «Тексако» безупречно чистая. Стёкла в окнах и в двери целы. Бензоколонки сверкают на солнце. На табличках с ценами указано: 87 – $1,09 и 89 – $1,21. Судя по всему, снимок сделали, когда на «Хиллтоп Тексако» не заправляли 92-ой, а это, наверное, было очень давно. У заправки стоит «Бьюик», дорога перед ней двухполосная и асфальтированная, а не грунтовая. Дэнни кажется, что «Бьюик» сошёл с конвейера в Детройте в 1980 году.

Окружная дорога М находится в городе Ганнел. Дэнни никогда о нём не слышал, но это и неудивительно: Канзас большой, и в нём, должно быть, сотни крошечных городков, о которых он не знает. А знает он только то, что Ганнел может находиться за границей штата, в Небраске. Часы работы – с 6 утра до 10 вечера. Обычное время для сельской заправки. Ниже красным цветом одно слово: ЗАКРЫТО.

Дэнни смотрит на этот сон, ставший реальностью, с такой глубокой тревогой, что она кажется страхом. Чёрт, может, это страх и есть. Всё, чего он хотел, – убедиться, что «Хиллтоп Тексако» (и рука, торчащая из земли) – это просто чушь, созданная его спящим разумом, а теперь посмотрите-ка на это. Просто посмотрите.

«Что ж, наверное, я уже где-то это видел, – рассуждает Дэнни. – Должно быть, так и есть. Разве я не читал где-то, что мозг никогда ничего не забывает, просто задвигает всякие пустяки в дальний угол?»

Дэнни ищет дополнительную информацию о «Хиллтоп Тексако», но ничего не находит. Есть «Хиллтоп Бэйкери» (в Де-Мойне), «Хиллтоп Субару» (в Дэнверсе, Массачусетс) и ещё куча других «Хиллтопов», включая контактный зоопарк в Нью-Гэмпшире. В каждом результате поиска перечёркнут запрос «тексако окружная дорога м». В любом случае, зачем нужна дополнительная информация? Это всего лишь заправочная станция где-то у чёрта на куличках – или, как говорил его отец, в заднице мира. Автозаправка «Тексако», которая закрылась, возможно, ещё в девяностых.

Помимо основного поиска «Файрфокс» выдаёт результаты во вкладках: НОВОСТИ, ВИДЕО, ПОКУПКИ… и ИЗОБРАЖЕНИЯ. Дэнни нажимает на последнюю и откидывается на спинку стула, ещё больше встревоженный тем, что появляется на экране. Множество фотографий «Хиллтопов», включая четыре «Тексако». Первый – тот же, что и на главной странице, но на другом фото заправочная станция стоит заброшенной: бензоколонки отсутствуют, окна разбиты, повсюду мусор. Это та самая автозаправка, которую Дэнни видел в своём сне. Никаких сомнений. Вопрос только в том, есть ли там тело, закопанное в пропитанную моторным маслом землю.

– Будь я проклят.

Это всё, что Дэнни может произнести. Ему тридцать шесть лет, он окончил среднюю школу, но диплома колледжа у него нет; разведён, детей нет, есть постоянная работа, болеет за «Роялс» и «Чифс», держится подальше от баров после запоев, которые привели – по крайней мере, отчасти – к разрыву с Марджори. Водит старый пикап, отрабатывает положенные часы, получает зарплату, время от времени «залипает» на «Нетфликс», иногда навещает своего брата Стиви, не следит за новостями, не имеет политический предпочтений, не интересуется сверхъестественными явлениями. Никогда не видел привидений, считает фильмы о демонах и проклятиях пустой тратой времени, и не моргнув глазом прогулялся бы по кладбищу после наступления темноты, если бы понадобилось срезать путь. Не посещает церковь, не думает о Боге, не задумывается о загробной жизни, принимает эту жизнь такой, какая она есть, никогда не подвергал реальность сомнению.

Но засомневался сегодня утром. И не раз.

Рёв автомобиля с неисправным глушителем (или вообще без него) выводит Дэнни из состояния, близкого к гипнозу. Он отрывает взгляд от монитора и видит, как на ученическую стоянку въезжает старый «Мустанг». Пэт Грейди, второй его летний помощник, наконец-то решил почтить своим присутствием школу Уайлдер Хай. Дэнни смотрит на свои часы: без четверти восемь.

«Держи себя в руках», – думает он, вставая. Хороший совет самому себе, потому что из-за своей вспыльчивости в прошлом Дэнни попадал в неприятности. Так он провёл ночь на нарах и бросил пить. Что касается брака, то он бы всё равно распался… хотя продержался бы на пару лет дольше.

Дэнни направляется к двери в конце нового крыла. Джесси и правда прикатил полировочник и в этот момент занимается перестановкой столов в 12-ом кабинете. Дэнни машет ему рукой, и Джесси машет в ответ.

Пэт неторопливо идёт к двери – без забот, без волнений – в джинсах, футболке и кепке «Уайлдер Уайлкэтс» козырьком назад. Дэнни встречает Пэта. Он крепко держит себя в руках, но его раздражает отношение «мне начхать на всё» этого парня. А ещё от его мотоциклетных ботинок на полу остаются отметины.

– Здорово, Дэн, как делишки?

– Ты опаздываешь, – отвечает Дэнни. – Такие дела. Мы начинаем в семь тридцать. Сейчас уже почти восемь.

– Ну, сорян. – Пэт пожимает плечами, проскальзывая мимо Дэнни. Его джинны сидят низко на бёдрах.

– Это уже в третий раз.

Пэт поворачивается. Его вальяжная улыбка исчезает.

– Проспал. Забыл поставить будильник на телефоне, что ещё я могу сказать?

– Вот что я тебе скажу. Ещё раз опоздаешь, и это будет конец. Понял?

– Ты что, издеваешься? Это ж всего двадцать минут.

– В прошлую среду ты опоздал на полчаса. И нет, я не издеваюсь над тобой. Иди и помоги Джесси переставить столы в новом крыле.

– Учительский любимчик, – говорит Пэт, закатывая глаза.

Дэнни не отвечает, понимая, что всё сказанное в этот момент будет неправильным. Работу его помощников оплачивает школа. Дэнни не хочет говорить или делать что-то, что позволит Пэту Грейди (или его родителям) обратиться к начальству с жалобой о придирках на работе. Поэтому Дэнни не собирается называть Пэта мелким ленивым поганцем. Возможно, ему и не нужно этого делать. Пэт понимает это по лицу Дэнни, и поворачивается к подсобке, чтобы отметить приход, одной рукой подтягивая джинсы.

Дэнни не видит, прижимает ли Пэт вторую руку с оттопыренным средним пальцем к груди, но не удивился бы этому.

«К июлю его не будет, – думает Дэнни. – К тому же, мне есть о чём переживать. Разве нет?»

Джесси стоит в дверях кабинета № 12. Дэнни пожимает плечами, глядя на него. Джесси украдкой улыбается ему и возвращается к столам. Дэнни включает полировочник в розетку. Когда подходит Пэт – всё той же ленивой походкой, – Дэнни велит ему заняться перестановкой столов в кабинете № 10. Он думает, если Пэт скажет хоть одну глупость, Дэнни тут же уволит его. Но Пэт держит рот на замке.

Возможно, он всё-таки не полный идиот.

Дэнни держит телефон в бардачке своей «Тундры», чтобы не было искушения потыкать в экран в рабочее время (он видел, как этим занимались Пэт и Джесси; Джесси только однажды, а Пэт несколько раз). Во время обеденного перерыва Дэнни идёт к своему грузовику, чтобы поискать в интернете городок Ганнел. Он находится в округе Дарт, в девяноста милях к северу. Не в Небраске, но совсем рядом с границей. Дэнни мог бы поклясться, что никогда в жизни не был в округе Дарт, не добирался даже до округа Репаблик, который тоже на севере, но судя по всему когда-то там был. Он бросает телефон обратно в бардачок и направляется к одному из столиков для пикников в тени спортзала, за которым обедает Джесси с телефоном в руке.

– Вы забыли включить сигнализацию у своего грузовика.

Дэнни ухмыляется.

– Ну, удачи тому, кто захочет сунуться туда, потому что брать там нечего. Да и сам грузовик уже почти отъездил своё. Около двухсот тысяч миль на счётчике.

– Держу пари, вы любите его. Мой папа любит свой старый «Форд» класса ¼ тонны.

– Вроде как люблю. Ты видел Пэта?

Джесси пожимает плечами.

– Наверное, ест в своей машине. Он любит свой старый «Мустанг». Но мне кажется, ему нужно лучше заботиться о нём. Будем добивать новое крыло?

– Попробуем, – отвечает Дэнни. – Если не справимся, всегда есть завтра.

5

Иногда, как этим вечером, Дэнни звонит своей бывшей. В апреле он даже съездил в Уичиту на её день рождения, подарил шарф – голубой, под цвет её глаз – и остался на торт и мороженое с её новым парнем. После расставания они с Марджи стали намного лучше ладить. Порой у Дэнни от этого щемит в сердце. Иногда он думает, что так и должно быть.

Они немного поговорили о всяком, обсудили общих знакомых, глаукому её матери и работу его брата (потрясающую), а потом Дэнни спросил, ездили ли они когда-нибудь на север, может быть, в Небраску или во Франклин, или Бивер-Сити? Разве они как-то раз не обедали в Бивер-Сити?

Марджори смеётся – не совсем своим прежним злым смехом, который раньше сводил Дэнни с ума, но близким к тому.

– Я бы никогда не поехала с тобой в Небраску, Дэнно. Разве Канзас недостаточно скучен?

– Ты уверена?

– Абсолютно, – отвечает Марджи. Затем она говорит Дэнни, что, по её мнению, Хэл – её новый парень – скоро задаст тот самый вопрос. Приедет ли Дэнни на свадьбу?

Он отвечает, что приедет. Марджи спрашивает, заботится ли Дэнни о себе, имея в виду, что он по-прежнему не пьёт. Он отвечает «да», советует ей смотреть по сторонам, переходя дорогу (их старая шутка) и отключается.

Я бы никогда не поехала с тобой в Небраску, Дэнно, сказала она.

Дэнни пару раз бывал в Линкольне и один раз в Омахе, но эти города находятся к востоку от Уайлдера, а Ганнел – на севере. И всё же, он наверняка побывал там, но просто забыл. Может быть, во времена своих запоев? Только он никогда не садился за руль пьяным, боясь потерять права, или даже покалечить кого-нибудь.

«Я был там. Должно быть, так и есть, ещё когда окружная дорога была просёлочной, а не грунтовой».

Дэнни ложится спать позже обычного и долго ворочается с боку на бок, боясь, что сон вернётся. Этого не происходит, но по утру всё так же ясно стоит перед глазами: заброшенная автозаправка, полумесяц, бродячая собака, рука, браслет.

6

В отличие от многих мужчин своего возраста и положения, Дэнни не пьёт (во всяком случае, на данный момент), не курит и не объедается. Он любит спорт и может поставить пять баксов на Суперкубок, просто чтобы было интереснее смотреть, но в остальном он совершенно не азартен – даже не позволяет себе двухдолларовые лотерейные билеты в день зарплаты. Он также не ухлёстывает за женщинами. В его трейлерном парке живёт дама по имени Бекки, которую Дэнни иногда навещает. Таких женщин обычно называют соломенными вдовами, но это скорее случайная дружба, чем то, что в дневных ток-шоу называют «отношениями». Иногда он остаётся у неё на ночь. Иногда приносит ей продукты или присматривает за её дочерью, если Бекки нужно убежать по делам или наведаться к парикмахеру. Они хорошо проводят время, но любовного интереса в этом нет.

В субботу утром Дэнни складывает в контейнер пару сэндвичей и кусок пирога, принесённый Бекки после того, как он починил выхлопную трубу её старой «Хонда Сивик». Он наливает в термос чёрный кофе и направляется на север. Дэнни думает, что ему захочется есть, если заглянув за заброшенную автозаправку он ничего не найдёт. Если он увидит то, что видел во сне, то, скорее всего, ему будет не до еды.

Следуя навигатору в телефоне, Дэнни добирается до Ганнела к половине одиннадцатого. Стоит самый обычный канзасский день: жаркий, солнечный, ясный и не очень-то примечательный. В городке нет ничего, кроме продуктового магазина, лавки садово-огородных товаров, кафе и ржавой водонапорной башни с надписью «ОРУЖИЕ» на боку. Миновав городок, через десять минут Дэнни сворачивает на Окружную дорогу М, асфальтированную, а не грунтовую. Тем не менее в животе у него всё сжимается, а сердце бьётся так сильно, что отдаёт в шее и висках.

С обеих сторон вплотную к дороге растёт кукуруза. Кормовая, а не пищевая. Как и во сне Дэнни, слона не скроет, но достаточно высокая для конца июня, а к августу достигнет шести футов.

«Дорога с покрытием, не такая, как в чёртовом сне», – думает Дэнни, но всего через две мили асфальт заканчивается и начинается утрамбованная земля. Ещё через милю он резко останавливается (без опаски, поскольку других машин нет). Впереди справа от дороги стоит дорожный знак, изрисованный краской из баллончика. На нём написано «НУЖНАЯ ДОРОГА МАНДЫ». Невероятно, но именно его Дэнни видел во сне. Теперь дорога поднимается. Проехав ещё четверть мили, а то и меньше, Дэнни увидит приземистые очертания заброшенной автозаправки.

«Поворачивай назад, – думает он. – Ты не обязан ехать туда, и никто тебя не заставляет, поэтому просто поворачивай назад и езжай домой».

Вот только Дэнни не может этого сделать. Его любопытство слишком сильно. К тому же есть ещё собака. Если она там, то в итоге раскопает тело, что приведёт к дальнейшему насилию над телом девушки или женщины, которая уже подверглась максимальному насилию в виде убийства. Если Дэнни позволит этому случиться, оно будет преследовать его ещё сильнее – и дольше, – чем сон.

Уверен ли он, что рука была женская? Да, из-за браслета с подвесками. Точно ли он знает, что она убита? Зачем ещё кому-то понадобилось закапывать её за заброшенной автозаправкой где-то у чёрта на рогах?

Дэнни едет дальше. Вот и заправочная станция. На ржавых табличках перед фасадом написано: $1,99 за 87-ой, $2,19 за 89-ый, и $2,49 за 92-ой. Как и в его сне. Здесь, на вершине холма, дует лёгкий ветерок, и таблички, приделанные к стальному столбу, издают звук бряк-бряк-бряк.

Дэнни сворачивает на потрескавшийся и заросший сорняками асфальт, стараясь не наехать на осколки разбитого стекла. Шины у грузовика не новые, а запаска настолько лысая, что в нескольких местах проглядывает корд. Последнее, чего он хочет – меньше всего на свете – это застрять здесь.

Он вылезает из машины и захлопывает дверь, вздрагивая от издаваемого ею звука. Глупо, но он ничего не может с собой поделать. Ему страшно до смерти. Где-то вдалеке тарахтит трактор. По ощущениям Дэнни, он словно оказался на другой планете. Он не может припомнить, чтобы когда-либо чувствовал себя таким одиноким.

Шагая вокруг автозаправки, он словно возвращается в свой сон. Его ноги идут будто сами по себе, без указаний сверху. Дэнни отпинывает в сторону банку из-под моторного масла. Естественно, «Хэволайн». Он хочет задержаться на углу здания из шлакоблоков и представить, что ничего не увидит, совсем ничего, но ноги сами несут его вперёд без задержек. Несут неумолимо. Опрокинутый ржавый мусорный бак лежит на своём месте, вывалив своё содержимое. Собака тоже там. Она стоит на краю кукурузного поля и смотрит на Дэнни.

«Чёртова дворняга ждала меня, – думает Дэнни. – Знала, что я приду».

Глупая мысль, но всё же. Стоя здесь, за много миль от ближайшего человеческого существа (то есть живого человеческого существа), Дэнни знает, что это не глупо. Ему снилась собака, а собаке снился он. Всё просто.

– Вали на хер! – кричит Дэнни, хлопая в ладоши. Собака бросает на него злобный взгляд и, прихрамывая, скрывается в кукурузе.

Дэнни поворачивается налево и видит руку, вернее, то, что от неё осталось. И даже больше. Дворняге пришлось попотеть – она откопала часть предплечья. Сквозь плоть проглядывают кости и повсюду копошатся насекомые, но увиденного достаточно, чтобы понять, что здесь закопан белый человек, а над браслетом есть татуировка. Что-то похожее на верёвку или виток колючей проволоки. Дэнни смог бы разглядеть, подойдя поближе, но у него нет желания приближаться. Больше всего он хочет убраться отсюда к чёртовой матери.

Но если он уйдёт, собака вернётся. Дэнни не видит её, но знает, что она рядом. Наблюдает. Ждёт, когда её оставят наедине с ранним обедом.

Дэнни возвращается к своему грузовику, достаёт телефон из бардачка и просто смотрит на него. Если он воспользуется мобильником, то станет первым подозреваемым. Но там эта гадская собака!

В голову Дэнни приходит идея. Мусорный бак лежит на боку. Дэнни запрокидывает его, вываливая кучу мусора (слава Богу, крыс внутри нет). Бак стальной, весит, должно быть, фунтов тридцать-тридцать пять. Дэнни поднимает его, чувствуя, как по щекам катится пот, и подносит к руке и предплечью в разрытой земле. Накрыв части тела, Дэнни отступает на шаг, отряхивая ржавчину с рубашки. Достаточно ли этого, или собака сумеет опрокинуть бак? Трудно сказать.

Пройдя к фасаду автозаправки, Дэнни поднимает два увесистых куска бетона. Вернувшись назад, он кладёт их поверх перевёрнутого бака. Теперь достаточно? Ему так кажется. По крайней мере, на какое-то время хватит. Если собака решит толкнуть бак, чтобы добраться до того, что под ним находится, один из кусков бетона может упасть ей на голову.

«Пока так. Что дальше?»

7

К тому времени, как Дэнни добирается до своего грузовика, в голове у него немного проясняется, и он понимает, что нужно предпринять. Заведя двигатель, он разворачивается на юг, снова стараясь не наехать на битое стекло. Мимо, направляясь на север, проезжает фермерский грузовик. За собой он тащит небольшой прицеп, груженый пиломатериалами. Водитель в сетчатой кепке, натянутой по самые уши, с мрачным видом смотрит вперёд, не обращая внимания на Дэнни. И это хорошо. Когда фермер скрывается за холмом, Дэнни едет обратно той же дорогой, какой приехал.

На окраине Томпсона он заходит в «Доллар Дженерал» и спрашивает, есть ли в продаже сотовые телефоны с предоплаченной сим-картой – в некоторых сериалах, которые он смотрит, их называют «одноразовыми». Дэнни никогда не покупал ничего подобного, ожидая, что продавец направит его в другое место, может быть, в «Уолмарт» в Бельвиле, но тот указывает на пятый ряд. Там много одноразовых телефонов, но, судя по всему, «Тракфон» – самый дешёвый из них, с бесплатной активацией и инструкцией.

Достав бумажник из заднего кармана, Дэнни собирается расплатиться картой «Виза», но потом спрашивает себя, родился ли он тупым или просто стал таким. Он суёт бумажник обратно и достаёт из переднего кармана наличные деньги, чем и расплачивается.

Продавец – молодой парень с прыщами и козлиной бородкой. Он улыбается Дэнни и спрашивает, не собирается ли тот ловить курочек в «Тиндере». Называет Дэнни «бро».

Дэнни понятия не имеет, о чём он говорит, поэтому просто отвечает, что не играет в мобильные игры.

Продавец больше ничего не говорит, только пробивает телефон и отдаёт Дэнни чек. Выйдя наружу, он выбрасывает чек в мусорный контейнер. Дэнни не хочет, чтобы осталось свидетельство этой покупки. Всё, чего он хочет – сообщить о трупе. Остальное пусть ложится на плечи людей, зарабатывающих себе на жизнь расследованием преступлений. Чем быстрее он покончит с этим делом, тем лучше. Мысль о том, чтобы оставить всё как есть, никогда не приходила ему в голову. Рано или поздно та дворняга – возможно, со своими друзьями – перевернёт бак, чтобы добраться до мяса под ним. Дэнни не может этого допустить. Позади этой автозаправки лежит чья-то жена или дочь.

8

Через две мили он паркуется на небольшой площадке для отдыха. Там стоят два столика для пикника и биотуалет. То, что нужно. Дэнни вскрывает упаковку телефона и просматривает инструкцию. В ней всё довольно просто, и мобильник заряжен на пятьдесят процентов. Через три минуты он загружается и готов к работе. Дэнни обдумывает, не записать ли сперва то, что он хочет сказать, и решает: в этом нет необходимости. Ему нужно говорить кратко, чтобы никто не смог отследить звонок.

Сначала Дэнни хотел позвонить в департамент полиции Бельвиля, но он в другом округе, и Дэнни знает номер экстренной помощи Канзасского дорожного патруля – он есть в каждом офисе школы Уайлдер Хай и в коридорах как старого, так и нового крыла. Как и в школах по всему штату, предполагает Дэнни. Никто не произносит этого вслух – в чём просто нет необходимости, – но номер нужен на случай появления стрелка.

Дэнни набирает «*47». Раздаётся всего один гудок.

– Дорожный патруль Канзаса. У вас что-то случилось?

– Я хочу сообщить о найденном теле. Думаю, это жертва убийства.

– Как вас зовут, сэр?

Дэнни едва не представляется. Вот же кретин.

– Тело находится позади заброшенной автозаправки «Тексако» в городе Ганнел.

– Сэр, могу я узнать ваше имя?

– Нужно ехать по Окружной дороге М. Затем подняться на холм. Заправочная станция находится на самом верху.

– Сэр…

– Просто слушайте. Тело находится позади станции, вы поняли? Руку того, кто там закопан, погрызла собака. Это женщина или, может быть, девушка. Я накрыл её руку мусорным баком, но собака очень скоро доберётся до неё.

– Сэр, мне нужно ваше имя и место, откуда вы звони…

– Ганнел. Окружная дорога М, примерно в трёх милях от шоссе. Позади заправки «Тексако». Заберите её оттуда. Кто-нибудь будет её искать.

Дэнни заканчивает разговор. Его сердце бешено колотится. Лицо вспотело, рубашка промокла насквозь. У него такое чувство, будто он только что пробежал марафон, а мобильник испускает радиоактивное излучение. Дэнни бросает его в мусорное ведро между столиками, затем передумывает и достаёт обратно, вытирает о рубашку и снова опускает в ведро. Проехав пять миль, Дэнни вспоминает – тоже благодаря сериалу – что, возможно, ему следовало вынуть сим-карту. Но он не собирается возвращаться. Он не думает, что полиция может отследить звонок с одноразового телефона, но не хочет рисковать, возвращаясь на место преступления.

«Какое преступление? Господи Боже, ты всего лишь сообщил о нём, а не совершил».

Как бы то ни было, всё, чего Дэнни хочет – вернуться домой, сесть перед телевизором и забыть о том, что произошло. Он вспоминает о взятых с собой сэндвичах, но у него нет аппетита.

9

Теперь, когда Дэнни бросил пить, он просыпается рано. Воскресным утром он встаёт в половине седьмого, съедает тарелку хлопьев и в семь часов включает утреннюю сводку «Кей-Эс-Эн-Би». Следует большой сюжет о столкновении девяти автомобилей на шоссе № 70 к западу от Уилсона. Но ничего о теле, найденном позади заброшенной автозаправки. Дэнни уже собирается выключить телевизор, когда ведущий, которому, вероятно, для покупки пива в баре нужно предъявить удостоверение личности, говорит: «Только что поступило сообщение. За пустым зданием в маленьком городке Ганнел, недалеко от границы штата Небраска, обнаружено тело. Полиция перекрыла окружную дорогу к северу от города, ведётся расследование. Свежие новости об этом инциденте смотрите на нашем сайте или в вечернем выпуске».

В течение дня Дэнни несколько раз заходит на указанный сайт, а также на сайт «Кей-Эй-Эй-Эс». В четверть первого на сайте «Кей-Эй-Эй-Эс» появляется сорокасекундный ролик с полицейскими машинами, блокирующими въезд на Окружную дорогу М. Также утренний выпуск новостей дополняется известием о том, что тело принадлежит женщине. Для Дэнни это не новость.

Он идёт повидать Бекки. Её дочь, девятилетняя милашка по имени Дарла-Джин, крепко обнимает Дэнни. Бекки спрашивает, не хочет ли он съездить за бургерами в «Снэк Шэк».

– Можешь взять мою машину, – говорит она.

– Я тоже хочу поехать! – заявляет Дарла.

– Хорошо, – отвечает Бекки, – но сначала сходи переоденься. Ты испачкала всю рубашку.

– Не нужно переодеваться, – говорит Дэнни. – Я просто подъеду к автомобильному окошку.

Они берут бургеры, картошку фри и лимонад и едят в тени позади трейлера Бекки. Там хорошо. У Бекки растёт жакаранда, которую ей приходится постоянно поливать. Потому что, как она говорит: «Такому растению не место в Канзасе». Бекки спрашивает, не задумался ли о чём-то Дэнни, потому что ей приходится всё повторять дважды.

– Либо ты впадаешь в маразм.

– Просто думаю о том, что у меня намечено на следующую неделю, – отвечает Дэнни.

– Правда? И дело тут вовсе не в Марджи?

– Я разговаривал с ней вчера, – говорит Дэнни. – Ей кажется, что её парень собирается сделать предложение.

– Ты всё ещё неравнодушен к ней? Я права?

Дэнни смеётся.

– Не сказал бы.

– Дэнни! – кричит Дарла-Джин. – Смотри, как я умею делать сальто!

Дэнни смотрит.

10

В вечернем выпуске «Кей-Эс-Эн-Би» показывает репортаж с места происшествия. Репортёрша кажется неуверенной в себе – несомненно, последствия уикенда. Она стоит перед полицейскими машинами, блокирующими Окружную дорогу М на повороте.

– Вчера вечером после анонимного сообщения на заброшенную автозаправочную станцию в городе Ганнел прибыли группы дорожного патруля Канзаса. Они обнаружили тело неопознанной женщины, закопанное позади здания станции, которая… – Репортёрша сверяется со своими записями и откидывает волосы с глаз. – …которая была закрыта в 2012 году, когда 119-е шоссе расширили до четырёх полос. ДПК не сообщает, была ли установлена личность женщины. Ожидаемо, что её имя объявят не раньше, чем уведомят ближайших родственников. Полиция также не сообщает, было ли это убийство, но учитывая отдалённость места… – Репортёрша пожимает плечами, как бы говоря, что ещё это может быть? – Передаю слово тебе, Пит.

Дэнни думает, что личность женщины скоро выяснят. Главное, чтобы не выяснили его. Он просто «анонимный источник».

«Это моё доброе дело года, – думает Дэнни. – Хотя говорят, ни одно доброе дело не останется безнаказанным?»

Затем, на всякий случай, Дэнни стучит по дереву.

11

Всю следующую неделю Пэт Грейди приходит на работу без опозданий. Дэнни надеется, что Пэт усвоил урок, но ему никогда не стать таким ответственным работником, как Джесси Джексон. Как говаривали в старину, этот молодой человек умеет и рыбку поймать и огонь развести.

Тем временем, начинает появляться информация о девушке из сна Дэнни. Хотя её имя не называется, сообщают, что ей двадцать четыре года и родом она из Оклахомы. По словам её подруги, этой неназванной девушке надоели и родители, и местный колледж, и она намеревалась добраться автостопом до Лос-Анджелеса, поступить в школу парикмахеров и, возможно, устроиться статисткой в кино или телевизионные шоу. Ей удалось доехать до Канзаса. Тело пролежало в земле какое-то время – детективы ДПК не сказали сколько, но достаточно, чтобы появились признаки «сильного разложения».

«Возможно, тут постаралась собака», – думает Дэнни.

По словам полицейского источника, на теле девушки имеются «многочисленные ножевые ранения». Кроме того, она подверглась сексуальному насилию – мягкий термин для «изнасилования».

Вечером в четверг, досмотрев выпуск местных новостей, Дэнни почувствовал себя неуютно. Репортёр был старше женщины, освещавшей происшествие в уикенд и, очевидно, более опытный. Он стоял перед заправочной станцией, где асфальт ограждала жёлтая полицейская лента. «Детективы Канзасского бюро расследований активно разыскивают человека, сообщившего о местонахождении тела. Если кто-нибудь знает его имя, детективы надеются, что им об этом сообщат. Или, возможно, кто-то узнает его голос. Послушайте запись».

На экране телевизора появился силуэт, похожий на аватарку из соцсетей, если пользователь не добавил своё фото. Затем Дэнни услышал свой собственный голос. Он был удивительно чётким, почти без искажений: «Тело находится позади заброшенной автозаправки «Тексако» в городе Ганнел… Окружная дорога М, примерно в трёх милях от шоссе. Позади заправки «Тексако». Заберите её оттуда. Кто-нибудь будет её искать».

Дэнни уже начал жалеть, что не убрался оттуда без звонка. Но подумав об обглоданной руке, торчащей из земли, понял, что оставлять её так было нельзя. Он выключил телевизор, обратившись к пустому трейлеру: «Как бы я хотел, чтобы мне никогда не снился этот долбаный сон. Помолчав, Дэнни добавил: «И надеюсь, что подобное никогда мне больше не приснится».

12

В пятницу днём Дэнни длинной шваброй протирает люминесцентные лампы в главном офисе, когда на парковку заезжает тёмно-синий седан. Из него выходит женщина в белой рубашке и синих брюках. Она закидывает на плечо сумку, размером с рюкзак. С пассажирской стороны появляется мужчина в чёрном спортивном пиджаке и старомодных джинсах. Когда они идут к парадному входу школы, Дэнни бросает на них взгляд и думает: «Я попался».

Он ставит швабру в угол и идёт им навстречу. Удивительно в этом появлении то, что Дэнни нисколько не удивлён. Как будто он этого ожидал.

Из динамиков спортзала доносится негромкая рок-музыка. Джесси и Пэт убирают мусор из-под складных трибун. На следующей неделе планируется обновить паркет, и от этой работы у Дэнни всегда болит голова. Теперь он задаётся вопросом, будет ли он здесь на следующей неделе. Ему не очень-то помогает твердить себе, что это нелепо, что он не сделал ничего плохого. Ему вспоминается фраза из какого-то старого ситкома: «Придётся объясняться».

Женщина открывает входную дверь, придерживая её для мужчины. Дэнни выходит из офиса и идёт по коридору. Прибывшие стоят в вестибюле, возле витрины с наградами, над которой висит сине-золотой баннер с надписью «ГОРДОСТЬ УАЙЛДКЭТ». Женщине на вид около тридцати, тёмные волосы собраны на затылке в тугой пучок. Слева на поясе пистолет рукоятью наружу. Справа – сине-жёлтый значок с буквами КБР в центре. Она хороша собой, несмотря на серьёзный вид, но именно мужчина привлекает внимание Дэнни, хотя поначалу он не может сказать почему. Позже ему придёт в голову, что вы на инстинктивном уровне распознаёте заклятого врага, когда он появляется в вашей жизни. Дэнни попытается отмахнуться от этой бредовой мысли, но даже сейчас, подходя к парочке, в его голове мелькает: «Берегись этого человека».

Мужская половина тандема старше женской, но трудно сказать насколько. Обычно Дэнни удаётся угадать возраст с погрешностью в пару лет, но он никак не может определиться с этим мужчиной. Возможно, ему сорок пять. Возможно, он близок к отставке. Возможно, он болен или просто устал. Треугольник жёстких волнистых волос, рыжих вперемешку с седыми, спускается почти до верхней линии его лба. Волосы зачёсаны назад и образуют нечто, напоминающее Дэнни гигантскую «паучью жопку». У него тёмные, глубоко посаженные глаза, под которыми залегли мешки. Локти на спортивном пиджаке затёрты, будто его десятки раз отдавали в химчистку. У него также значок КБР на поясе, но оружия при нём нет. Будь у него пистолет, думает Дэнни, то под его тяжестью джинсы мужчины сползли бы вниз, обнажив стариковские боксеры. Излишков жира на животе у него нет, на бёдрах тоже, и если бы он повернулся спиной, думает Дэнни, его джинсы висели бы мешком на тощей заднице – отличительная черта многих белых худощавых мужчин со Среднего Запада. Всё, чего ему не хватает, – это порции табака за нижней губой.

Полицейский делает шаг вперёд, протягивая руку.

– Дэниел Кхефлин? Я инспектор Франклин Джалберт, Канзасское бюро расследований. Это мой напарник, инспектор Элла Дэвис.

Рука у Джалберта крепкая и горячая, будто у него жар. Дэнни символически пожимает её и отпускает. Женщина не протягивает ему руку, только окидывает оценивающим взглядом. Она словно уже видит, как Дэнни исполняет грустный танец, называемый «походкой преступника», но Дэнни это беспокоит меньше, чем взгляд Джалберта. Есть в нём какая-то затуманенность, как будто он уже тысячу раз видел таких Дэнни.

– Вы знаете, почему мы здесь? – спрашивает Элла Дэвис.

Дэнни понимает, что подобный вопрос – как спросить мужика, продолжает ли он бить свою жену, – из категории, на которые нет правильного ответа.

– Может быть, вы скажете мне?

Прежде чем кто-либо из них успевает ответить, дверь в конце старого крыла со скрипом открывается и захлопывается. Это Джесси.

– Дэнни, мы закончили приборку под трибунами. Вы бы видели весь этот… – Джесси замечает мужчину в выцветшем спортивном пиджаке и женщину в синих брюках, и замолкает.

– Джесси, почему бы тебе не…

Дверь снова издаёт скрип и захлопывается, прежде чем Дэнни успевает договорить. На этот раз появляется Пэт, в приспущенных джинсах, кепке козырьком назад, и с самодовольным видом. Он стоит за спиной у Джесси, склонив голову набок и разглядывая компанию Дэнни. Пэт видит пистолет женщины, смотрит на значки и на его губах начинает появляться лёгкая улыбка.

Дэнни снова говорит:

– Почему бы вам двоим не закончить пораньше? Я отмечу ваш уход в четыре.

– Серьёзно? – спрашивает Пэт.

Джесси спрашивает, уверен ли Дэнни. Пэт хлопает его по плечу, мол, «не просри возможность». Он продолжает улыбаться, и не потому, что уикенд начнётся на час раньше. Ему нравится мысль, что у его босса могут быть проблемы с копами.

– Я уверен. Если вы оставили в подсобке свои вещи, заберите по пути.

Парни уходят. Джесси бросает быстрый взгляд через плечо, и Дэнни трогает забота в его глазах. Когда дверь захлопывается, он поворачивается к Джалберту и Дэвис, повторяя свой вопрос:

– Может быть, вы скажете мне?

Дэвис уходит от ответа.

– Мистер Кхефлин, у нас к вам всего несколько вопросов. Почему бы вам не проехать с нами? Полиция Маниту любезно выделила для нас комнату отдыха. Будем там через двадцать минут.

Дэнни качает головой.

– Я обещал этим молодым людям, что отмечу их в четыре. Давайте поговорим в библиотеке.

Элла Дэвис бросает быстрый взгляд на Джалберта, который пожимает плечами и улыбается, на мгновение показывая белые зубы – «Значит, без табака», – думает Дэнни, – но такие маленькие, что похожи на обрубки. «Часто скрежещет зубами, – думает Дэнни. – Не иначе».

– Думаю, библиотека подойдёт, – говорит Джалберт.

– Нам сюда.

Дэнни направляется по коридору, но не ведёт парочку за собой; Джалберт идёт слева от него, Дэвис – справа. Когда они усаживаются за один из библиотечных столов, Дэвис спрашивает, не возражает ли Дэнни, если их небольшая беседа будет записана. Дэнни не возражает. Женщина роется в сумке, достаёт телефон и кладёт его на стол перед Дэнни.

– Просто, чтобы вы знали, – говорит она, – вы не обязаны с нами разговаривать. У вас есть право хранить молчание. Всё, что вы скажете…

Джалберт поднимает руку, и Дэвис сразу замолкает.

– Не думаю, что нужно зачитывать мистеру Кхефлину… Скажите, я могу называть вас Дэнни?

Дэнни пожимает плечами.

– Как хотите.

– Не думаю, что сейчас нужно зачитывать ему Правило Миранды. Он уже слышал это раньше, ведь так, Дэнни?

– Так. – Дэнни хочет добавить, что обвинение было снято, Марджи согласилась на это; к тому времени я бросил пить и скандалить с ней. Но думает, Джалберту и так об этом известно. Дэнни думает, что эти двое уже какое-то время знают, кто сделал анонимный звонок. Достаточное время, чтобы покопаться в его прошлом и узнать, что Марджи обратилась с суд за вынесением запрета на приближение

Они ждут от Дэнни продолжения. Но поняв, что он не заговорит, Дэвис роется в своей сумке, извлекая планшет. Она показывает Дэнни фотографию. Это мобильник в пластиковом пакете, с датой обнаружения и именем офицера – Д. С. Лэйнг, криминалист ФБР, – который его нашёл.

– Вы купили этот телефон в магазине «Доллар Дженерал» на Байфилд-Роуд в городе Томпсон? – спрашивает Дэвис.

Лгать бессмысленно. Эта парочка, вероятно, показала продавцу «Доллар Дженерал» полицейское фото Дэнни, сделанное после ареста за нарушение судебного запрета. Он вздыхает.

– Да. Наверное, мне следовало вынуть симку.

– Это бы не помогло, – говорит Джалберт. Он не смотрит на Дэнни. Он смотрит в окно на Джесси и Пэта, который ржёт, как конь. Затем Пэт хлопает Джесси по плечу и направляется к своей машине.

– У офицера, принявшего ваш звонок, на экране высветился номер телефона и номер вышки сотовой связи.

– Эх, не всё я продумал, правда?

– Правда, Дэнни. – Дэвис с серьёзным видом смотрит на него, без улыбки, но давая понять, что могла бы улыбнуться, если бы он сказал ей больше. – Будто бы вы хотели, чтобы вас нашли. Вы этого хотели?

Дэнни обдумывает вопрос и решает, что он идиотский.

– Нет. Просто не продумал всё как следует.

– Но вы признаёте, что совершили звонок? Касаемо местонахождения Ивонн Уикер? Так её звали. Ту мёртвую женщину.

– Да.

Теперь Дэнни вляпался и понимает это. Он не верит, что его могут арестовать за убийство, сама эта идея абсурдна. Худшее, что он делал в своей жизни, – это стоял возле дома своей бывшей жены, пока она не вызывала полицию Уичиты. Первые два раза они просто заставляли его уйти. В третий раз – после установления судебного запрета – они арестовали Дэнни, и ночь он провёл за решёткой.

Инспекторы ждут от Дэнни продолжения. Он молча скрещивает руки на груди. Дэнни понимает, что придётся объясняться, в этом нет сомнений, но он боится этого.

– Значит, вы были на автозаправке «Тексако» в Ганнеле? – спрашивает Джалберт.

– Да.

– Сколько раз?

«Дважды, – думает Дэнни. – Один раз во сне, а второй – наяву».

– Один.

– Вы накрыли останки бедной девушки мусорным баком, чтобы защитить от бесчинства животных? – Голос Джалберта низкий и мягкий, располагающий к доверию.

Дэнни не знает слова «бесчинство», но контекст ему ясен.

– Да. Там была собака. Вы не знаете, что с ней?

– Она была нейтрализована, – отвечает Элла Дэвис. – Прибывшие офицеры не смогли отогнать её, и не захотели ждать инспекцию по контролю за животными из Бельвиля, поэтому…

Джалберт кладёт ладонь Дэвис на плечо, мягко, и она сразу затихает, даже слегка краснеет. «Нельзя разглашать информацию подозреваемым, – думает Дэнни. – Он помнит об этом, даже если забыла она». И мысленно добавляет: «Берегись этого человека».

Дэвис проводит пальцем по экрану планшета, вероятно, перелистывая фото.

– Вам принадлежит белый пикап «Тойота Тундра» 2010 года?

– 2011-го. Я паркуюсь за школьными автобусами. – Машину там нельзя заметить, но они знают год и модель. И Дэнни знает, что увидит на фото, прежде чем Дэвис покажет ему. Это его грузовик, стоящий на парковке возле «Доллар Дженерал», где он купил мобильник. Номерной знак отчётливо виден.

– Камера наблюдения?

– Да. У меня есть и другие фотографии с вашим изображением. Хотите взглянуть?

Дэнни качает головой.

– Хорошо. Но есть одна, которая может вас заинтересовать. – На этот раз Дэвис показывает чёрно-белый снимок в высоком разрешении, на котором запечатлены следы протекторов на потрескавшемся асфальте возле «Тексако». – Когда мы сравним эти следы с шинами вашего грузовика, совпадут ли они?

– Полагаю, да. – Дэнни ни разу не подумал, что могли остаться следы колёс, хотя должен был. Потому что Окружная дорога М заасфальтирована не до конца. Дэнни приходит в голову: оказывается, можно быть чертовски беспечным в заметании следов – в буквальном смысле слова – если ты раньше не совершал преступлений.

Дэвис кивает.

– Кроме того, фермер по имени Делрой Фергюсон видел белый грузовик, припаркованный перед заправкой. В тот же день, когда вы сделали звонок из Томпсона. Фермер позвонил в дорожный патруль, сказав, что, по его мнению, кто-то вывозил мусор. Или происходит встреча наркоторговцев.

Дэнни вздыхает. Он мог бы поклясться, что фермер не сводил глаз с дороги, когда тащил свой прицеп с досками. Он снова думает: «Я попался».

– Это мой грузовик, я был там, я купил телефон и позвонил по нему. Почему бы нам уже не покончить с этим дерьмом? Спросите, почему я там оказался. И я расскажу. – Дэнни думает, не добавить ли «вы в это не поверите», но разве это не очевидно?

Дэнни думает, что Дэвис спросит именно об этом, но заговаривает мужчина в чёрном пиджаке.

– Интересно, что с телефона были стёрты отпечатки пальцев.

– Да, я это сделал. Хотя, судя по тому, что вы мне рассказали, вы бы всё равно меня нашли.

– Да, да. С другой стороны, вы заплатили за него наличными, – говорит Джалберт, будто просто коротает время. – Умно. Без записи с камеры наблюдения, нам бы понадобилось немало времени на ваши поиски. Возможно, вообще не нашли бы.

– Я не обдумал всё как следует. Я же вам сказал. – В библиотеке прохладно, но Дэнни начинает потеть. Его щёки заливает румянец. Он чувствует себя дураком. Ни одно доброе дело не останется безнаказанным – истинная правда.

Джалберт смотрит, как Пэт Грейди трогается с места, двигатель ревёт, а из выхлопной трубы брызжет масло. Затем он переводит свой затуманенный взгляд на Дэнни.

– Вы хотели, чтобы вас поймали, я прав?

– Нет, – отвечает Дэнни, хотя в глубине души сомневается. У Джалберта пронзительный взгляд. Я знаю то, что должен знать, говорит он.Я занимаюсь этим долгое время, Санни Джим, и знаю то, что должен знать. – Я просто не хотел объяснять, как я узнал об этой женщине. Думал, что мне никто не поверит. Если отмотать время, я бы написал анонимное письмо.

Дэнни замолкает, глядя на свои руки и прикусывая губу. Затем снова поднимает глаза и говорит правду.

– Нет. Я бы поступил точно также. Из-за собаки. Она добралась до девушки. И не остановилась бы на достигнутом. Возможно, к ней бы присоединились другие. Они бы учуяли…

Дэнни замолкает. За него договаривает Джалберт.

– Тело. Тело бедной мисс Ивонн.

– Я не мог этого допустить. – Дэнни ещё не привык к имени девушки. Ивонн. Красивое имя.

Элла Дэвис смотрит на Дэнни так, будто он чем-то болен, но затуманенный взгляд Джалберта не меняется. Он говорит:

– Так расскажите нам. Как вы узнали?

И Дэнни рассказывает им о своём сне. О знаке «НУЖНАЯ ДОРОГА МАНДЫ», о луне, о брякающих табличках с ценами на бензин. Он рассказывает им, как ноги сами понесли его вперёд. О руке, о браслете и собаке. Рассказывает им обо всём, но не может передать всю ясность сна, насколько он был похож на реальность.

– Я думал, он просто забудется, как и большинство снов после пробуждения. Но этого не случилось. И в конце концов я отправился туда, желая убедиться, что это просто какой-то безумный фильм, прокрученный в моей голове. Только… она оказалась там. Собака оказалась там. Поэтому я позвонил.

Инспекторы молчат, глядя на Дэнни. Рассматривая его. Элла Дэвис не произносит: «Вы действительно думаете, что мы купимся на это?» Ей и не нужно. Выражение её лица говорит само за себя.

Молчание затягивается. Дэнни понимает, что должен нарушить его, должен попытаться убедить их, дав больше подробностей. Понимает, что на чём-нибудь запнётся, начнёт мямлить. Он молчит. Это требует усилий.

Джалберт улыбается. Удивительно – улыбка-то приятная. Добродушная. Если не считать взгляда. Он остался прежним. Как человек, изрекающий великую истину, Джалберт говорит:

– Вы экстрасенс! Как мисс Клео!

Дэвис закатывает глаза.

Дэнни качает головой.

– Я не такой.

– Такой! Да, вы такой! Ей-богу! Держу пари, вы помогали полиции в других расследованиях, как Нэнси Уэбер и Питер Хуркос. Наверное, вы даже знаете, что думают другие люди! – Инспектор постукивает себя пальцем по виску, на котором пульсирую маленькие голубые жилки.

Дэнни улыбается и смотрит на Эллу Дэвис.

– Я без понятия, кто такие Нэнси Уэбер и Питер Хуркос, но я знаю, что она думает. Что я лгу как дышу.

Дэвис невесело улыбается в ответ.

– Так точно.

Дэнни поворачивается к Джалберту.

– Я никогда не помогал полиции. Я имею в виду, до этого раза.

– Нет?

– И мне не слилось ничего подобного раньше.

– Никаких экстрасенсорных озарений? Может быть, говорили другу, чтобы он осторожней спускался по лестнице в подвал, а то не соберёт костей?

– Нет.

– Ради всего святого, не выходи из дома двенадцатого мая? В двенадцать часов дня?

– Нет.

– Потерявшееся кольцо лежит в аптечном шкафчике в ванной?

– Нет.

– Только в этот единственный раз! – Джалберт пытается казаться удивлённым. Но в его взгляде удивления нет. Его глаза бегают взад-вперёд по лицу Дэнни. Они буквально сверлят его. – Единственный!

– Да.

Джалберт качает головой – изображает ещё больше изумления – и смотрит на свою напарницу.

– Что будем делать с этим парнем?

– Как насчёт того, чтобы арестовать его за убийство Ивонн Уикер? Хороший план?

– Да ладно! Я сообщил вам о местонахождении тела. Если бы я убил её, зачем бы мне это делать?

– Шумиха? – Дэвис почти выплёвывает это слово. – Как вам такой вариант? Поджигатели постоянно так делают. Устраивают пожар, сообщают о нём, помогают тушить, а потом их фото появляется в газетах.

Джалберт внезапно подаётся вперёд и хватает Дэнни за руку. Это неприятное прикосновение – такое сухое и жаркое. Дэнни пытается вырваться, но у Джалберта крепкая хватка.

– Вы клянётесь? – спрашивает он доверительным шёпотом. – Вы клянётесь, клянётесь, клянётесь – ради Отца, Сына и Святого Духа, – что вы не убивали Ивонн Уикер?

– Да! – Дэнни отдёргивает руку. Сначала он был растерян и напуган, но теперь пришёл в ужас. Ему кажется, что Франклин Джалберт, возможно, ненормальный. Возможно, это игра, но что если нет? – Мне приснилось, где находится её тело, вот и всё!

– Вот что я вам скажу, – говорит Элла Дэвис. – Мне доводилось слышать всякие отговорки, но эта достойна первого приза. Даже лучше, чем «собака съела мой дневник».

Тем временем Джалберт качает головой и выглядит сочувствующим… но его взгляд не изменился. Он продолжает сновать по лицу Дэнни. Взад-вперёд.

– Элла, нам стоит поверить этому человеку.

– Но он знал, где находится тело!

«Они работают по сценарию, – думает Дэнни. – Будь я проклят, если это не так».

Джалберт продолжает качать головой.

– Нет… нет… нам стоит поверить ему. Стоить поверить этому только-единственный-раз уборщику-экстрасенсу.

– Я смотритель! – говорит Дэнни и тут же чувствует себя глупо.

– Извините, только-единственный-раз смотритель-экстрасенс. Мы можем отпустить вас, потому что человек, изнасиловавший Ивонн, не воспользовался защитой, и он оставил следы ДНК. Дэнни, вы не возражаете, если мы возьмём мазок? Чтобы исключить вас из списка подозреваемых? Никакого дискомфорта, никакой боли, просто проведём ватной палочкой за щекой. Вы согласны?

Дэнни не осознаёт, насколько выпрямившись он сидит, пока весь не подбирается на своём стуле.

– Да! Сделайте это!

Дэвис тут же снова роется в своей сумке. Прилежная гёрлскаут – пришла подготовленной. Она достаёт упаковку тампонов. Дэнни смотрит на Джалберта, на лице которого – возможно – отражается мимолётное разочарование. Дэнни не уверен, но думает, что Джалберт блефовал насчёт «резинки» убийцы-насильника.

– Откройте рот пошире, мистер Хранитель-экстрасенс, – говорит Дэвис.

Дэнни широко раскрывает рот, и Дэвис проводит тампоном по внутренней стороне его щеки. Одобрительно посмотрев на результат, она опускает тампон в контейнер.

– ДНК скажет нам, – произносит она. – Всегда говорит.

– А носитель уже здесь, – говорит Джалберт.

Дэнни видит в окно, как на парковку въезжает эвакуатор. Элла Дэвис смотрит на Джалберта. Он кивает ей, и она снова роется в своей сумке. Затем достаёт две тонкие пачки бумаг, соединённых скрепками.

– Это ордера на обыск. Один на ваш грузовик, а второй на ваш дом по адресу… – Дэвис смотрит в бумаги. – Оук-Драйв, 919. Не могли бы вы ознакомиться с ними?

Дэнни мотает головой. Что ещё он должен был ожидать?

Джалберт говорит:

– Выйди и скажи им, что пикап стоит в самом конце. Снимай всё на видео, чтобы наш смотритель не смог потом заявить, что мы что-то ему подбросили.

Дэвис берёт свой телефон и встаёт, но на её лице заметна неуверенность. Джалберт улыбается ей, демонстрируя свои мелкие зубы-обрубки, и показывает рукой в сторону двери.

– С нами всё будет в порядке, правда Дэнни?

– Как скажете.

– Ключи? – спрашивает Дэвис.

– Под сиденьем. – Дэнни хлопает по связке ключей, висящей у него на ремне. – У меня их и так достаточно, чтобы таскать ещё и от машины. Грузовик не заперт. – В кои-то веки он не оставил там свой мобильник.

Дэвис кивает и уходит. Когда дверь закрывается, Джалберт говорит:

– Эвакуатор отвезёт ваш пикап в Грейт-Бенд, где его осмотрят от бампера до выхлопной трубы. Найдём ли мы что-нибудь, принадлежащее мисс Ивонн?

– Нет, если только вы не подбросите.

– Хотя бы один волосок? Один-единственный светлый волосок?

– Нет, если только…

– Нет, если только мы не подбросим, ага. Дэнни, вам всё-таки придётся поехать с нами, но не в полицию Маниту. К вам домой. Просто из любопытства, есть ли дубы в трейлерном парке Оук-Гроув?[21] Четыре или пять? Может быть, только три?

– Нет.

– Я так и думал. Там будут полицейские и криминалисты. Ваш ключ от дома вместе с ключами от грузовика?

– Да, но дверь не заперта.

Джалберт поднимает брови, такие же рыже-белые, как и его «паучья жопка».

– Привыкли доверять людям?

– Я запираюсь на ночь. А днём… – Дэнни пожимает плечами. – У меня нечего брать.

– Так сказать, путешествуете налегке? Не просто экстрасенс, но и последователь Торо!

Дэнни знает о нём не больше, чем о «Тиндере». Он догадывается, что Джалберт понимает это. Его глаза продолжают бегать по лицу Дэнни. Он понимает, почему взгляд инспектора показался ему каким-то затуманенным. В его глазах нет ни блеска, ни искорки, только какая-то скупость. «Он как монотонный звук», – думает Дэнни. Странная мысль, но в чём-то она верна. Он задаётся вопросом, видит ли Джалберт сны.

– У меня есть к вам вопрос, Дэнни. Я уже его задавал, и вы ответили, но на этот раз я сначала зачитаю вам ваши права. У вас есть право хранить молчание. Если вы решите говорить со мной – вы не обязаны, но если захотите, – всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. У вас есть право на присутствие адвоката. Если вы не можете позволить себе адвоката, вам его предоставят. – Джалберт делает паузу, показывая свои маленькие белые обрубки. – Уверен, всё это прозвучало для вас знакомо.

– Так и есть. – Дэнни думает, что, когда они подъедут с Джалбертом к его трейлеру, копы уже будут там. Те, кто не на работе, увидят и разнесут остальным. К вечеру новость разнесётся по всему Оук-Гроув.

– Вам ясны ваши права?

– Да. Но вы не записываете. Она забрала телефон.

– Не имеет значения. Это только между нами. – Джалберт поднимается и наклоняется вперёд, опершись пальцами о библиотечный стол. Его глаза бегают по лицу Дэнни. – Итак, ещё раз. Вы убили Ивонн Уикер?

– Нет.

Впервые улыбка Джалберта кажется искренней. Тихим, почти ласковым голосом он говорит:

– Я думаю, это сделали вы. Я знаю, что это сделали вы. Уверены, что не хотите рассказать об этом?

Дэнни смотрит на свои часы.

– Чего я хочу, так это отметить уход тех двух парней. И свой тоже.

13

Именно это Дэнни и ожидал увидеть в Оук-Гроув: две полицейские машины и белый фургон криминалистов, припаркованные перед его трейлером. Полдюжины его соседей стоят вокруг и наблюдают. Элла Дэвис уже там, вместе с четырьмя полицейскими в форме и двумя криминалистами в белых костюмах, перчатках и бахилах. Дэнни предполагает, что она приехала в трейлерный парк на эвакуаторе, так что соседи тоже это видели. Просто замечательно. По крайней мере, нет Бекки, и это утешает. По понедельникам, средам и пятницам она подрабатывает в прачечной Фредди. Её дочь, Дарла-Джин, рисует или читает книгу, пока Бекки опорожняет стиральные и сушильные машины, закидывает грязную одежду и складывает чистую.

«Но она узнает, – думает Дэнни. – Кто-нибудь расскажет ей. Возможно, эта болтунья Синтия Бэбсон».

Хотя трейлер Дэнни не заперт, все ждут Джалберта. Дэвис подходит к машине. Когда Дэнни вылезает с переднего, а не с заднего сиденья, она хмуро смотрит на Джалберта, который только пожимает плечами.

Дэвис спрашивает:

– Мы найдём там какое-нибудь оружие, мистер Кхефлин?

Никакого больше «Дэнни», и она говорит достаточно громко, чтобы услышали окружающие зеваки. Хочет ли Дэвис донести до них, что Дэнни Кхефлин подозревается в чём-то серьёзном? Несомненно.

– 38-ой полуавтоматический, в прикроватной тумбочке. «Кольт Коммандер». – Дэнни хочет добавить, что имеет полное право на оружие для самообороны, его никогда не осуждали за тяжкое преступление, но держит язык за зубами. Он видит Билла Дамфриса, стоящего возле своего трейлера; мускулистые руки скрещены на груди, нейтральное выражение лица. Дэнни решает, что нужно бы с ним поговорить, когда выпадет такая возможность.

– Заряжен?

– Да.

– Найдём ли мы там наркотики, шприцы или иные принадлежности для употребления наркотиков?

– Только аспирин.

Дэвис кивает криминалистам. Они заходят внутрь, неся в руках чемоданы. За ними следует полицейский с видеокамерой. На нём бахилы и нитриловые перчатки, но он без комбинезона.

– Могу я войти внутрь? – спрашивает Дэнни.

Дэвис мотает головой.

– Пусть стоит в дверях и наблюдает, – говорит Джалберт. – Хуже от этого не будет.

Дэвис снова хмурится, но Дэнни уверен, что эти двое уже разыгрывали этот спектакль раньше. Не «хороший-плохой полицейский», а «агрессивный-снисходительный полицейский». Только Дэнни сомневается, что Джалберт снисходителен. И Дэвис тоже.

Дэнни поднимается по ступеням. Они сделаны из бетонных блоков, и даже спустя три года он продолжает думать, что его трейлер в Оук-Гроув – это временно, хотя по обе стороны крылечка растут цветы. Дэнни дал Бекки денег на покупку семян, которые они посадили вместе с Дарлой-Джин.

Он стоит в дверях, наблюдая, как криминалисты осматривают его личное пространство, открывая ящики и шкафчики. Они заглядывают в холодильник, в духовку, в микроволновку на столе. Это приводит Дэнни в бешенство. Он продолжает думать: «Вот, что ты получаешь за желание помочь. Вот, что ты получаешь».

Из-за спины Дэнни раздаётся тихий голос Джалберта:

– Они оставят расписки на всё, что возьмут для анализа.

Дэнни вздрагивает. Он не слышал шагов Джалберта. Какой беззвучный сукин сын.

В итоге криминалисты берут только оружие и нож для разделки мяса. Один из них складывает их в пакеты, а другой фотографирует – видимо, видеосъёмки недостаточно. У Дэнни есть три других кухонных ножа, но их они не берут. Он полагает, что их зазубренные лезвия не подходят под раны на теле Ивонн Уикер.

Дэнни спускается по ступеням. Дэвис и Джалберт склоняются друг к другу. Она что-то шепчет ему, он слушает, не отрывая взгляда от Дэнни. Джалберт кивает, что-то бормочет ей в ответ, затем они оба подходят к Дэнни. За ними наблюдают любопытные глаза. Визиты полиции в трейлерный парк – обычное дело, но это первый раз, когда они наведываются к Дэнни.

Элла Дэвис произносит будничным тоном, словно просто так, между делом:

– Вы убивали других, Дэнни? И вам показалось, что вы перешли через край? Это было чувство вины, а не тяга к шумихе? Стала ли Уикер той каплей, которая переполнила чашу?

Глядя ей прямо в глаза, Дэнни говорит:

– Я никого не убивал.

Дэвис улыбается.

– Завтра вам нужно прийти в полицейский участок Маниту. У нас остались ещё вопросы. Вас устроит в десять часов?

«Именно так я и хотел провести субботнее утро», – думает Дэнни.

– Что если я откажусь?

Дэвис округляет глаза.

– Ну, решать вам. Но если вы ничего не делали, кроме сообщения о теле, думаю, вы бы хотели покончить с этим.

– Раз и навсегда, – добавляет Джалберт, изображая, будто стряхивает пыль с рук. – В десять часов, договорились?

– Если вы не в курсе, то ваши люди забрали мой грузовик.

– Мы пришлём за вами машину, – отвечает Джалберт.

– Может, мне стоит взять машину напрокат, а потом прислать вам счёт.

– Удачи в поисках того, кто согласится его оплатить, – говорит Джалберт. – Бюрократия. – Мелькают его зубы-обрубки, а затем исчезают. – Но вы можете попробовать.

Дэвис говорит:

– Не уезжайте сегодня далеко. Можете выехать за город, но не покидайте пределы округа. – Она улыбается. – Мы будем приглядывать за вами.

– Не сомневаюсь. – Дэнни колеблется, затем говорит: – Если вы так поступаете с теми, кто желает добра, то мне бы не хотелось увидеть, что вы делаете с теми, кто желает зла.

– Мы знаем…

С Дэнни хватит.

– Ни черта вы не знаете, инспектор Дэвис. А теперь убирайтесь. Оба.

Дэвис выглядит невозмутимой, она просто расстёгивает молнию на боковом кармане своей сумки и протягивает Дэнни визитку.

– Это мой номер. Я отвечаю днём и ночью. Позвоните, если решите отказаться от утренней беседы. Но я не советую так поступать.

Они с Джалбертом садятся в тёмно-синий седан и едут ко входу в трейлерный парк, мимо знака «СБАВЬТЕ СКОРОСТЬ, МЫ ЛЮБИМ СВОИХ ДЕТЕЙ».

Дэнни подходит к Биллу Дамфрису.

– Какого чёрта тут произошло? – спрашивает Билл.

– Если кратко, то я нашёл тело убитой девушки в маленьком городке к северу отсюда. В Ганнеле. Попытался сообщить об этом анонимно. Теперь они думают, что это сделал я.

– Господи, – произносит Билл, качая головой. – Копы!

Звучит ободряюще и, возможно, сомнение, замеченное Дэнни в глазах Билла, надуманное. Дэнни всё равно. Билл три года назад ушёл из «Дамфрис Контрактинг», и если кто-то в округе знаком с юристом, то только Билл. Дэнни спрашивает об этом, Билл заглядывает в телефон, и Дэнни узнаёт имя и номер ещё до того, как тёмно-синий седан выезжает на шоссе. Дэнни записывает номер в свой мобильник.

– Я удивлён, что они не забрали мой телефон, – говорит Дэнни. – Оставь я его в бардачке своего грузовика, он бы оказался у них.

Билл говорит, что для этого им, скорее всего, потребовался бы отдельный ордер, а затем добавляет:

– Могут забрать завтра. На твоём месте я бы избавился от него, если не хочешь, чтобы они увидели то, что им не стоит видеть.

– Нет, – отвечает Дэнни, чуть громче, чем нужно. Зеваки продолжают глазеть на него, а дверь его трейлера осталась открытой. Он чувствует себя оскорблённым и говорит себе, что это глупо, но чувство не проходит. Потому что это не глупо.

– Билли! – Это миссис Дамфрис, стоящая в дверях их двухкомнатного трейлера, самого дорогого в парке. – Иди домой, ужин стынет!

Билл не оборачивается, но показывает Дэнни большой палец. Что, по мнению Дэнни, лучше, чем ничего.

14

В трейлере, за закрытой дверью, Дэнни внезапно начинает трясти так, что ему приходится присесть. Это первый приступ с тех пор, как он бросил пить. Тогда его трясло по утрам, пока он не выпивал первую чашку кофе. И не принимал пару таблеток аспирина. И, разумеется, его трясло, когда он очнулся в тюремной камере в Уичите, где не было ни кофе, ни аспирина, способных ему помочь. Именно тогда Дэнни решил, что должен прекратить пить, иначе наживёт себе ещё большие неприятности. Он бросил, и посмотрите, в какой заднице он сейчас находится. Ни одно доброе дело, бла-бла-бла.

Дэнни лень варить кофе, но в холодильнике стоит упаковка пепси. Он залпом выпивает одну бутылку, громко рыгает и потихоньку успокаивается. Адвоката зовут Эдгар Болл, и он местный. Дэнни не ожидает ответа – вечер пятницы, – но в записанном сообщении указан номер, по которому можно позвонить в случае срочного дела. Дэнни набирает его.

– Алло?

– Это Эдгар Болл? Адвокат?

– Он самый, и сейчас я собираюсь сводить жену на ужин в «Хэппис Джек». Так что обрисуйте вашу проблему коротко.

– Меня зовут Дэниел Кхефлин. Кажется, в полиции считают, что я убил одну девушку. – Дэнни задумывается и поправляется. – Я уверен, что они так считают. Но я этого не делал, просто сказал им, где находится тело. Завтра я должен явиться на допрос в полицейский участок Маниту.

– В департаменте полиции Маниту хотят…

– Нет, это КБР. Они просто собираются провести допрос там. На сегодня они оставили меня в покое, но, думаю, утром могут арестовать. Мне нужен адвокат. Ваш номер мне дал Билл Дамфрис.

На заднем плане слышен женский голос. Болл говорит, что будет через минуту. Затем, обращается к Дэнни:

– Я адвокат по недвижимости, Билл сказал вам это? Я занимался уголовными делами только в первый год своей практики, в основном вождение в нетрезвом виде и мелкие кражи.

– Я не знаю других…

– Во сколько состоится допрос?

– В десять.

– В ДП Маниту на Рэмпарт-Стрит.

– Судя по всему.

– Я согласен присутствовать, но на большее не рассчитывайте.

– Спасибо…

– Если на том дело не закончится, я порекомендую вам адвоката, занимающегося уголовными делами.

Дэнни собирается ещё раз сказать «спасибо» и, возможно, попросить Болла довезти его до полицейского участка, но тот вешает трубку.

Не густо, но хоть что-то. Дэнни звонит Бекки.

– Привет, Бекки, – говорит он. – У меня тут маленькая проблема, и я подумал…

– Я знаю о твоей маленькой проблеме, – отвечает Бекки, – и она не кажется мне такой уж маленькой. Я только что разговаривала с Синтией Бэбсон.

«Кто бы сомневался», – думает Дэнни.

– Говорит, копы думают, что ты убил ту девушку, найденную на севере.

Бекки замолкает, ожидая, что Дэнни скажет, что не делал этого, что это просто нелепо, но он не должен оправдываться. Она знает Дэнни уже три года, раз в неделю они занимаются сексом, иногда дважды, он забирает её дочь из школы, и он не должен оправдываться, точка.

Дэнни говорит:

– Завтра я должен поехать на беседу с этими двумя следователями из КБР, и я подумал, нельзя ли взять твою машину. Они забрали мой грузовик, и я не знаю, когда получу его обратно.

Следует долгая пауза, затем Бекки говорит:

– Завтра я собираюсь сводить Ди-Ди на автовыставку. Ты же знаешь, она обожает эти смешные гоночные машинки.

Дэнни знает о выставке, хотя никогда там не был. Он также знает, что Дарла-Джин никогда не проявляла ни малейшего интереса к этим маленьким гоночным машинам, по крайней мере, в его присутствии. Будь это кукольный музей – другое дело.

– Всё в порядке. Не беспокойся.

– Ты же никак не связан с этой девушкой, а, Дэнни?

Он вздыхает.

– Нет, Бекки. Я просто знал, где её искать, вот и всё.

– Откуда? Как ты узнал об этом?

– Видел во сне.

Бекки оживляется.

– Как Летиция в «Инсайд Вью»?

– Да. Как она. Мне нужно идти, Бекки.

– Береги себя, Дэнни.

– Ты тоже, Бекки.

«По крайней мере, она поверила насчёт сна», – думает Дэнни. С другой стороны, Бекки, похоже, верит во всё, о чём читает в своих любимых «жёлтых» журналах, в том числе в призрак королевы Елизаветы, гуляющий по замку Балморал, и в разумных людей-муравьёв, живущих в тропических лесах Амазонки.

15

Элла Дэвис отвозит своего напарника в отель в Лайонсе, где тот остановился, и паркуется под навесом. Джалберт берёт свой старый потрёпанный портфель – его верный спутник в течение двадцати с лишним лет расследований, объездивший с ним весь Канзас от края до края и сверху до низу, – и говорит Дэвис, что будет в ДП Маниту к девяти утра. Забирать его не нужно, он приедет на своём автомобиле. До появления Кхефлина они успеют ещё раз обсудить «план атаки». Сама Дэвис отправляется в Грейт-Бенд к своей сестре. Там намечается большая вечеринка по случаю дня рождения. Дочери Эллы исполняется восемь лет.

– Достаточно ли у нас оснований для его ареста, Фрэнк?

– Давай дождёмся результатов осмотра его грузовика.

– У тебя нет сомнений, что это сделал он?

– Никаких. Езжай осторожно, Элла.

Дэвис уезжает. Джалберт машет ей рукой и направляется в свой номер, по пути похлопав свой «Шевроле Каприс». Как и его портфель, «Каприс» принимал участие во многих делах от Канзас-Сити на одном конце штата до Скотт-Сити на другом.

Двухкомнатный номер далёк от совершенства, такие обычно называют «простота по-канзасски». Здесь пахнет дезинфекцией и плесенью. Унитаз после смыва подтекает, если не дёрнуть ручку ещё пару раз. Кондиционер дребезжит. Джалберт бывал в местах и получше, но бывал в местах и похуже. Он бросает портфель на кровать и открывает кодовый замок. Затем достаёт папку с надписью «УИКЕР» на ярлыке. Проверяет, плотно ли задёрнуты шторы. Накидывает на дверь цепочку и поворачивает замок. Затем раздевается догола, складывая все вещи поверх портфеля. И садится на стул у двери.

– Один.

Джалберт встаёт, подходит к стулу у крошечного (почти бесполезного) стола и садится.

– Один плюс два, добавляем три: шесть.

Он подходит к кровати и садится рядом с портфелем, поверх которого уложена его одежда.

– Один, два, три, четыре, пять и шесть – это двадцать один.

Он идёт в ванную и садится на крышку унитаза. Пластик холодит его тощую задницу.

– Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять и десять – это пятьдесят пять.

Он возвращается к первому стулу, его тонкий пенис раскачивается, как маятник, и садится.

– Теперь добавляем одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать и пятнадцать – получается сто двадцать.

Джалберт делает ещё один полный круг и с удовлетворением останавливается. Иногда ему приходится сделать десять или двадцать кругов, прежде чем разум говорит ему, что этого достаточно. Наконец, он мочится после долгого сдерживания, и моет руки, считая до семнадцати. Он не знает, почему семнадцать – идеальное число для мытья рук, просто так получилось. Оно подходит и для чистки зубов. А вот для мытья головы нужно двадцать пять, ещё с тех пор, как он был подростком.

Достав из-под кровати свой чемодан, Джалберт надевает свежую одежду. Снятое ранее кладёт в чемодан, который возвращает под кровать. Стоя на коленях, он произносит:

– Господи, по воле Твоей я служу жителям Канзаса. Завтра, если на то будет воля Твоя, я арестую человека, убившего бедную мисс Ивонн.

Джалберт кладёт папку на стул у бесполезного стола и открывает. Он смотрит на фотографии мисс Ивонн, перебирая их пять раз (сумма чисел от одного до пяти – пятнадцать). На неё ужасно смотреть, ужасно, просто ужасно. Эти фотографии разбили бы самое каменное сердце. Джалберт постоянно возвращается к её браслету с подвесками – судя по виду, некоторые из них отсутствовали – и грязи в волосах. Бедная мисс Ивонн! Изнасилована и убита в двадцать лет! Какую боль она, должно быть, испытала! Какой страх! Пастор Джалберта утверждает, что все земные ужасы и страдания исчезают в небесной благодати. Это прекрасная мысль, но Джалберт в этом не уверен. Он считает, что некоторые травмы могут перешагнуть даже порог смерти. Ужасная догадка, но она кажется ему правдивой.

Джалберт просматривает отчёт патологоанатома, в котором кроется проблема. В нём говорится, что мисс Ивонн пролежала в пропитанной машинным маслом земле не менее десяти дней, плюс-минус, до того, как её тело извлекли люди из дорожного патруля, и нет никакой возможности определить, когда она в действительности была убита. Кхефлин мог сразу же закопать её позади заброшенной автозаправки или оставить тело на какое-то время у себя, не зная куда его деть, или по каким-то своим собственным ненормальным причинам. Без определения точного времени Кхефлину по сути даже не нужно алиби; он – движущаяся мишень.

– С другой стороны, – говорит Джалберт, – он хочет, чтобы его поймали. Вот почему он выступил вперёд. Он как девушка, чей рот говорит «нет-нет», но чьи глаза говорят «да-да». – Не то чтобы Джалберт мог провести такое сравнение с кем-то ещё, особенно с Эллой Дэвис. Только не в эпоху #ВерьтеЖенщине.

«Я верю в мисс Ивонн», – думает Джалберт.

Он раздосадован, что у них больше ничего нет, и подумывает снова заняться стульями, но отказывается. Вместо этого он идёт в «Снэк Снэк» за чизбургером и коктейлем. Джалберт считает свои шаги и складывает их. Это не так эффективно, как фокус со стульями, но успокаивает. Джалберт сидит в своей «простоте по-канзасски», о которой забудет, как только покинет номер, как забыл о многих других местах временного проживания. Он ест бургер. Пьёт коктейль, пока соломинка не начинает хлюпать на дне стакана. Он думает о словах Кхефлина, что местонахождение мисс Ивонн явилось тому во сне. Это говорит та часть его души, которая хочет признаться. Когда Кхефлин признается, с ним будет покончено.

16

Дэнни без особого интереса смотрит что-то на «Нетфликсе», когда звонит его мобильник. Взглянув на экран, он видит, что звонок от Бекки, возможно, она передумала насчёт своей машины. Но он ошибается. Бекки говорит Дэнни, что им лучше на какое-то время разойтись и держаться на расстоянии. Только до тех пор, пока копы не снимут с него обвинения, что, несомненно, произойдёт.

– Понимаешь, Дэнни, тут такое дело. Энди снова собирается подать на меня в суд… или как там это называется… за опеку над Дарлой-Джин. И если его адвокат заявит, что я проводила время с человеком, находящимся под подозрением в… в общем, я о той девушке… Возможно, ему удастся убедить судью.

– Бекки, ты серьёзно? Разве ты не говорила, что он уже полгода не выплачивает алименты? Не думаю, что судья захочет передать Ди-Ди отцу-неплательщику, согласна?

– Я знаю, но… Дэнни, пожалуйста, постарайся понять… Будь Дарла-Джин у него, ему бы не пришлось платить алименты. На самом деле… Я не уверена, как это работает, но, возможно, мне придётся платить ему.

– Когда он в последний раз брал Ди-Ди на уикенд?

На это у Бекки тоже есть ответ, ещё одна жалкая чушь, и Дэнни не понимает, почему так держится за неё. Между ними никогда не было настоящей любви, обычные отношения двух одиноких людей, живущих в трейлерном парке и подбирающихся к среднему возрасту. Она хочет всё прекратить? Ради бога. Но Дэнни будет скучать по Дарле-Джин, которая помогала ему сажать цветы, чтобы немного украсить его трейлер. Ди-Ди – чудо и…

Вдруг его осеняет. Мысль неприятная, но правдоподобная, неприятно правдоподобная.

– Бекки, ты боишься, что я могу что-то сделать с Ди-Ди? Домогаться её или что-то в этом роде? В этом всё дело?

– Нет, конечно, нет!

Но Дэнни слышит это в её голосе, или ему кажется, что слышит – суть одна.

– Береги себя, Бекки.

– Дэнни…

Он заканчивает разговор, садится и смотрит телевизор, где какой-то придурок объясняет какой-то придурошной, что всё сложно.

– Разве не просто? – произносит Дэнни и гасит телевизор. Сидя и глядя на пустой экран, он думает: «Я не буду жалеть себя. Я просто облажался с анонимным звонком, и не собираюсь жалеть себя».

Затем он вспоминает взгляд Джалберта, скользящий по его лицу.

– Этого стоит опасаться, – говорит Дэнни в пустоту. Впервые за два года ему хочется выпить пива.

17

Джалберт лежит в своей постели, вытянувшись, как палка, и слушает, как за окном завывает степной ветер. Он думает о завтрашнем допросе. Не хочет думать, потому что ему нужно выспаться, чтобы утром встать свежим. Этой ночью Кхефлин должен лежать без сна, ворочаясь с боку на бок.

Но иногда котелок продолжает варить.

Джалберт свешивает ноги с кровати, берёт свой телефон и звонит Джорджу Гибсону, последние семь лет возглавляющему отдел криминалистики КБР. Гибсон прилетел из Уичиты как только судья выписал ордеры на обыск, и готов был сразу приступить к обыску грузовика Кхефлина. Звонить Гибсону бесполезно, он позвонит сам, если что-нибудь найдёт, но Джалберт ничего не может с собой поделать. Иногда – как, например, сейчас – он понимает, что чувствуют наркоманы.

– Джордж, это Фрэнк. У тебя есть что-нибудь? Какие-нибудь свидетельства пребывания девушки в грузовике?

– Пока ничего, – отвечает Гибсон, – но мы продолжаем работать.

– Я не буду выключать телефон. Позвони, если найдёте что-то явное. В любое время.

– Обещаю. Теперь я могу вернуться к работе?

– Да. Извини. Просто… мы работаем ради этой девушки, Джордж. Ради мисс Ивонн. Мы – её…

– Заступники. Спасибо за напоминание.

– Извини. Извини. Продолжайте работу.

Джалберт заканчивает разговор и ложится. Он начинает считать и складывать. Один плюс два – три, ещё три – шесть, ещё четыре – десять, ещё пять – пятнадцать. Досчитав до семнадцати – в сумме это сто пятьдесят три – он, наконец, начинает расслабляться. Добравшись до двадцати восьми – это четыреста шесть, он засыпает.

18

В два часа ночи Джалберта будит звонок телефона. Это Гибсон.

– Надеюсь, у тебя хорошие новости, Джордж.

– Если бы. – Голос Гибсона звучит удручающе. – Я собираюсь домой, пока глаза не слиплись.

Джалберт резко выпрямляется в постели.

– Ничего? Ты серьёзно?

– Я всегда серьёзен после полуночи.

– Ты ставил грузовик на подъёмник? Проверял ходовую?

– Не учи учёного, Фрэнк.

Кажется, Гибсон готов вот-вот выйти из себя. Джалберту стоит притормозить. Но он не может.

– Наверное, он вымыл машину. Этот сукин сын вымыл машину и, вероятно, выскреб каждый дюйм.

– По крайней мере, не в последнее время. На ней всё ещё много грязи после поездки в Ганнел. Ни в салоне, ни в кузове грузовика нет следов химии.

Джалберт ожидал большего. Он ожидал хотя бы чего-то. Действительно надеялся на это.

Гибсон говорит:

– Найти отпечатки пальцев, волосы, предметы её одежды – было бы просто идеально, как по учебнику, но это не значит, что она не находилась в машине. Он либо провёл генеральную уборку салона, либо…

– Её никогда не было в грузовике. – У Джалберта начинает болеть голова. Вероятно, ему не удастся снова заснуть. – Он мог воспользоваться другим транспортом. В трейлерном парке у него есть подруга. Возможно, он одолжил машину у неё. Если не сознается, возможно, нам придётся…

– Есть и третий вариант, – говорит Гибсон.

– Что? – рявкает Джалберт.

– Он может быть невиновен.

Джалберт замолкает в изумлении. Затем смеётся.

19

Когда Джалберт прибывает в полицейский участок Маниту – в свежих джинсах, свежей рубашке и в неизменном чёрном пиджаке, – он видит Эллу Дэвис, сидящую на крыльце с сигаретой во рту. Увидев его, Дэвис бросает окурок, наступая на него ботинком. Она подумывает, не сказать ли Джалберту, что тот выглядит усталым, но отказывается от этой мысли. Вместо этого она спрашивает о грузовике Кхефлина.

– Всё чисто, – отвечает Джалберт, ставя портфель между своих чёрных ботинок. – А это значит, что нам предстоит ещё немного поработать.

– Это также может означать, что Ивонн Уикер была у него не первой. Ты думал об этом?

Конечно, Джалберт думал. Серийники часто плошают с первой жертвой, но если их не ловят, они учатся на своих ошибках. Он мог бы сказать Дэвис, что в грузовике не обнаружено следов химии, а значит Кхефлин попросту не использовал чистящие средства для удаления следов крови, выделений или материалов, содержащих ДНК. Но такая мысль не приходила ему в голову, потому что это не имеет значения. Кхефлин убил девушку. Рассказ о сне – либо неудачная попытка покрасоваться (как, по словам Дэвис, любят делать поджигатели, спешащие потушить собственноручно устроенный пожар), либо чувство вины стало настолько сильным, что Кхефлин хочет признаться. Джалберт склоняется ко второму варианту и будет только рад поспособствовать.

– 31 мая мисс Ивонн ночевала в приюте в Арканзас-Сити, – говорит Джалберт. – Её роспись имеется в их регистрационной книге. Утром она купила кофе и сэндвич в «Гас-н-Гоу» рядом с пересечением федеральной трассы 35 и… напомни мне.

– Шоссе 166, – говорит Дэвис. – Она попала на видео с камеры наблюдения. Собственной персоной. Продавец увидел её фото в «Оклахомэне» и сообщил. Медаль ему за это.

Джалберт кивает.

– 1 июня, чуть позже восьми утра, она отправилась ловить попутку на трассу 35. И это был последний раз, когда кто-либо видел мисс Ивонн, пока Кхефлин не поехал в Ганнел и не сообщил о теле. Действуем дальше?

Дэвис кивает.

– Так, когда будем допрашивать Кхефлина, нужно спросить, где он был и что делал с 1 по 24 июня, когда позвонил в полицию.

– Он скажет, что не помнит. Вполне естественно. Только в телевизоре люди поминутно помнят где они были. Спроси меня, где я была пятого… или десятого… я не смогу ответить. По крайней мере, с уверенностью.

– Кхефлин отмечает рабочее время в школе – так мы сможем сузить круг.

Дэвис начинает что-то говорить, но Джалберт прерывает её, подняв два пальца.

– Я уловил твою мысль, но табельные часы не показывают, что ты делаешь в нерабочее время. Зато у нас есть двое его помощников. Поговорим с ними. Узнаем, оставлял ли он их одних на пару часов или даже на целый день.

Дэвис достаёт из своей безразмерной сумки блокнот и начинает что-то в нём записывать. Не поднимая глаз, она говорит:

– В первую неделю июня школа продолжала работать. Я проверила это в интернете. Многие могли видеть Кхефлина, если он присутствовал.

– Значит опросим всех, – говорит Джалберт. – Только ты и я, Элла. Выясним как можно больше о том, где Кхефлин был в течение этих трёх недель. Выявим пробелы. Нестыковки. Ты согласна?

– Да.

– Это в том случае, если он не сознается сегодня утром, а у меня такое чувство, что он может заговорить.

– Одно беспокоит меня, – говорит Дэвис. – То, как Кхефлин выглядел после слов об обнаруженной ДНК. В его лице – во всём его теле – я увидела облегчение. Почти радость. Он буквально горел желанием сдать мазок.

Джалберт поднимает ладони вверх, будто собираясь физически отбросить эту идею.

– С чего бы ему беспокоиться о ДНК? Он знал, что это блеф, потому что перед изнасилованием принял надлежащие меры.

Дэвис ничего не говорит, но выражение её лица заставляет Джалберта нахмуриться.

– Что?

– Это было облегчение, – повторяет она. – Будто он не знал, что преступник воспользовался резинкой. Будто думал, что сравнительный анализ ДНК снимет его с крючка.

Джалберт смеётся.

– Некоторые из этой братии – отличные актёры. У Теда Банди была девушка. Деннис Рэйдер[22] водил за нос свою жену. Годами.

– Допустим, но он не очень-то хорошо разбирался в компьютерах, я права?

Джалберт снова хмурится.

– Да ладно тебе, Элла, Кхефлин хотел, чтобы мы поймали его. Итак, этим утром мы собираемся добиться правосудия для мисс Ивонн?

Дэвис обдумывает его слова. Джалберт двадцать лет был следователем в КБР. Она проработала инспектором пять лет. Она доверяет его интуиции. К тому же рассказ о сне – явная чушь.

– Собираемся.

Джалберт похлопывает Дэвис по плечу.

– Отлично, напарница. На том и стой.

20

Меньше всего Дэнни хочет, чтобы у его трейлера появилась ещё одна полицейская машина, поэтому в половине десятого он стоит на въезде в Оук-Гроув, засунув руки в карманы и дожидаясь транспорта. Он думает о том, как сильно облажался с анонимным звонком, сделав только хуже себе. И он думает о Джалберте. Та женщина не пугает его. А вот Джалберт – да. Потому что Джалберт уже всё решил для себя, а у Дэнни есть только сон, в который поверили бы немногие (например, читатели «Инсайд Вью», такие как Бекки).

Что ж, в пользу Дэнни говорит ещё одно обстоятельство: он не убивал ту девушку.

Как выясняется, он мог подождать в своём трейлере, потому что коп приехал за ним на машине без опознавательных знаков. На нём полицейская форма, но, сидя на водительском месте, положив фуражку на сиденье и расстегнув верхнюю пуговицу, он мог бы сойти за гражданского.

Коп опускает пассажирское стекло.

– Вы Кхефлин?

– Да. Можно мне сесть спереди?

– Ну, я не знаю, – отвечает коп. Он молод, не старше двадцати пяти. Хотя сейчас они в Канзасе, он больше похож на беспечного серфингиста. – Вы же не собираетесь нападать на меня?

Дэнни улыбается.

– Я не нападаю на людей до обеда.

– Ладно, можете сесть спереди, как большой мальчик, но сделайте мне одолжение, держите руки на виду.

Дэнни садится и пристёгивает ремень безопасности. Компьютер на приборной панели выключен, но в рации копа беспрерывно раздаются голоса, хотя и слишком тихо, чтобы расслышать.

– Значит, в нашем маленьком участке вас будет допрашивать КБР? Наверное, волнуетесь?

– Только не я, – отвечает Дэнни.

– Вы убили ту девушку? Которую нашли в Ганнеле? Так сказать, между нами говоря.

– Нет.

– Конечно, что ещё вы можете сказать, – говорит коп и смеётся. Удивительно, но Дэнни смеётся вместе с ним. – Как вы узнали, что она лежит там, если не убивали?

Дэнни вздыхает. Опять двадцать пять. Как пел Элвис, это твоя детка, сам с ней и разбирайся.

– Я видел сон. Поехал проверить и нашёл её.

Дэнни ожидает, что коп скажет, мол, это самая нелепая история, которую он когда-либо слышал, но коп говорит другое:

– Всякая хрень бывает. Знаете Рэд-Блафф, примерно в шестидесяти милях к западу отсюда?

– Слышал, но никогда там не бывал.

– В полицию обратилась пожилая женщина. Рассказала о своём видении, в котором маленький мальчик упал в старый колодец. Это случилось шесть или восемь лет назад. И знаете что? Там мальца и нашли. Живым. Новость разлетелась по всей стране. Попросите этих из КБР, пусть погуглят. Рэд-Блафф, мальчик в колодце. Пусть сами убедятся. Но…

– Что «но»?

– Если вы невиновны, не отступайте от своей истории. Не вздумайте ничего менять в ней, иначе не избежать петли.

– Похоже, что вы не очень-то жалуете КБР.

Коп пожимает плечами.

– По большей части они нормальные. Относятся к нам, как к провинциалам, хотя, если разобраться, разве мы не такие? Шесть человек в подразделении, засада в кустах с радаром – это про нас. Шеф разрешил тем двоим воспользоваться комнатой отдыха для разговора с вами. Мы используем её для допросов, когда возникает необходимость, поэтому там есть камера и микрофон.

Коп останавливается у входа. Дверь полицейского участка открывается и выходит Джалберт. Он стоит на верхней ступеньке в своём чёрном пиджаке с потёртыми локтями и смотрит вниз.

– И ещё кое-что, мистер Кхефлин. Мы все знаем, каков Фрэнк Джалберт. Он не отступается. Дорожный патруль боготворит его, считает грёбаной легендой. И, мне кажется, он не верит в сны.

– Это я и так знаю, – отвечает Дэнни.

21

Дэнни поднимается по ступеням. Джалберт протягивает ему руку. Дэнни колеблется, но пожимает её. Рука такая же сухая и жаркая.

– Спасибо, что пришли, Дэнни. Давайте зайдём внутрь и разберёмся с этим делом, согласны? Дежурный офицер только что принёс свежий кофе.

– Не сразу.

Джалберт хмурится.

– Ещё только без пяти десять, – поясняет Дэнни. – Я кое-кого жду.

– Да?

– Адвоката.

Джалберт поднимает брови.

– Как правило, к адвокату обращаются виновные люди.

– Или умные.

На это Джалберт ничего не отвечает.

Эдгар Болл появляется ровно в десять. Он приезжает на огромном мотоцикле «Хонда Голд Уинг». Мотор работает так тихо, что Дэнни улавливает приятную для уха мелодию «Take It On the Run» группы «REO Speedwagon», играющую по радио на приборной панели. Болл останавливается, ставит мотоцикл на подножку и спешивается. Дэнни он сразу же понравился, отчасти из-за огромного мотоцикла, отчасти из-за того, что он средних лет, одет в рубашку-поло, не скрывающую его мужские сиськи, и большие старые шорты цвета хаки, свисающие до колен. Дэнни никогда не видел адвоката по недвижимости столь не похожего на адвоката.

– Я так понимаю, вы Дэниел Кхефлин, – говорит Болл, протягивая пухлую руку.

– Это я, – отвечает Дэнни, пожимая руку в ответ. – Спасибо, что приехали.

Болл переключает внимание на мужчину в чёрном пиджаке.

– Я Эдди Болл, адвокат. А вы, сэр...?

– Инспектор Фрэнклин Джалберт, Канзасское бюро расследований. – Он смотрит на почти пустынную главную улицу Маниту, будто бы не замечая протянутой руки Болла. – Давайте пройдём внутрь. У нас есть вопросы к Дэнни.

– Вы идите, – говорит Болл, – а мы скоро к вам присоединимся. Я бы хотел поговорить наедине со своим клиентом.

Джалберт хмурится.

– Мы не можем сидеть там целый день. Я бы хотел покончить с этим и, уверен, Дэнни тоже.

– Конечно, но дело серьёзное, – по-прежнему любезно отвечает Болл. – Если на это уйдёт весь день, значит так тому и быть. Я имею право поговорить со своим клиентом до начала допроса. Если вы работаете в КБР, вы это знаете. Будьте признательны инспектор, что я согласен сделать это прямо здесь, на ступеньках полицейского участка, вместо того чтобы везти моего клиента в свой кабинет на заднем сиденье моего «коня».

– Пять минут, – говорит Джалберт. Затем обращается к Дэнни: – Вы делаете только хуже для себя, дружище.

– Ох, прошу вас, – так же любезно говорит Болл, – избавьте нас от этой песни.

Джалберт на мгновение обнажает в улыбке свои зубы-обрубки. «Вот так он всегда выглядит внутри себя», – думает Дэнни.

Когда Джалберт уходит, Болл говорит:

– А он та ещё бестия, да?

Дэнни не знает такого слова и на секунду ему кажется, будто Болл сказал, что Джалберт бесится.

– Ну, что-то вроде того. По правде говоря, он меня пугает. По большей части из-за своей уверенности, что я убил ту девушку, но я её не убивал.

Болл поднимает руку.

– Стоп, никаких предварительных заявлений. Я назвал вас своим клиентом, но вы им не являетесь, по крайней мере на данный момент. Мой гонорар за сегодняшнюю встречу – четыреста долларов. Я бы согласился и на две сотни, поскольку забыл большую часть того, что знал об уголовном праве, но сегодня субботнее утро, и я бы предпочёл наслаждаться гольфом. Вас устраивает такая сумма?

– Да, но у меня нет с собой чековой книж…

– У вас есть доллар?

– Да.

– Сойдёт в качестве аванса. Раскошеливайтесь. – И когда Дэнни отдаёт доллар, Болл говорит: – Теперь вы мой клиент. Расскажите мне в точности, что произошло и почему инспектор Джалберт имеет на вас зуб, а он явно имеет. Не добавляйте ничего лишнего, и не упускайте ничего такого, что позже может обернуться против вас.

Дэнни рассказывает адвокату о своём сне. О том, как поехал в Ганнел, где нашёл заправку «Тексако». Рассказывает о собаке. О руке и мусорном баке. Всё это кажется безумием, но Дэнни не краснеет до тех пор, пока не рассказывает Боллу о своём опрометчивом анонимном звонке.

– На мой взгляд, дело клонится в вашу пользу, – говорит Болл. – Вы не знали, что делать. И желание сохранить анонимность, учитывая, как вы получили информацию, вполне объяснимо.

– Я должен был подойти к этому более основательно, – говорит Дэнни. – Я предположил… ну, вы знаете, как говорят…

– Да, да. Выставлять дураком себя и меня. Старая добрая поговорка. Дэниел, у вас когда-нибудь был опыт экстрасенсорного характера?

– Нет.

– Подумайте хорошенько. Нам бы определённо не помешало, если бы до этого…

– Нет. Это единственный раз.

Болл вздыхает, раскачиваясь взад-вперёд. На нём мотоциклетные ботинки и компрессионные носки до колен, а также безразмерные шорты, которые кажутся Дэнни забавными.

– Ладно, – произносит адвокат. – Что есть, то есть – ещё одна старая добрая поговорка.

Выходит Элла Дэвис.

– Дэнни, если вы не хотите ехать два часа в Грейт-Бенд и отвечать на наши вопросы там, давайте уже проведём наше выездное шоу.

Болл улыбается ей.

– А вы?

– Инспектор Дэвис, КБР, и я теряю терпение. Фрэнк тоже.

– Нам бы этого не хотелось, правда? – говорит Болл. – И поскольку ваше драгоценное время – это также драгоценное время моего клиента, я уверен, что Дэниел с радостью поможет вам в вашем расследовании, чтобы как можно скорее вернуться к своим субботним делам.

22

В комнате отдыха ДП Маниту стоит тарахтящий автомат с безалкогольными напитками. На столешнице – кофейник и несколько пирожных. Надпись над пирожными: «ДЕНЬГИ НА БОЧКУ». На одной стене табличка с надписью «МЫ СЛУЖИМ И ЗАЩИЩАЕМ». На другой – постер с О. Джей Симпсоном и Джонни Кокреном. В центре комнаты стоит стол с микрофоном на нём и с четырьмя стульями вокруг. Между автоматом с напитками и столешницей мигает красным огоньком камера на штативе.

Джалберт разводит руками, указывая на два стула. Их занимают Дэнни и его адвокат. Элла Дэвис садится напротив них и достаёт блокнот. Джалберт остаётся стоять. Он называет дату, время и имена присутствующих. Затем снова зачитывает Дэнни Правило Миранды, спрашивая, понимает ли тот свои права.

– Понимаю, – отвечает Дэнни.

– Предупреждаю, инспекторы, я в основном веду дела о недвижимости, – говорит Болл. – Занимаюсь земельными участками, работаю с несколькими местными банками, координирую покупателей и продавцов, составляю контракты, иногда завещания. Я не Перри Мейсон и не Сол Гудман.[23] Я просто хочу убедиться, что вы будете уважительны и непредвзяты.

– Кто такой Сол Гудман? – с сомнением спрашивает Джалберт.

Болл вздыхает.

– Вымышленный персонаж из сериала. Не важно. Задавайте свои вопросы.

Джалберт говорит:

– К слову об уважении. Ивонн Уикер – вот кто заслужила уважения. А вместо этого её изнасиловали и убили, нанеся множественные ножевые ранения.

Болл впервые хмурится.

– Сэр, вы не являетесь обвинителем по этому делу. Вы проводите расследование. Оставьте красноречие для зала суда и задавайте свои вопросы, чтобы побыстрее покончить с этим.

Джалберт снова демонстрирует свои зубы-обрубки в подобии улыбки.

– Просто чтобы вы поняли, мистер Болл. Поняли и запомнили. Мы говорим о хладнокровном убийстве беззащитной молодой женщины.

– Ясно. – Болл не кажется смущённым – по крайней мере, Дэнни так не думает, – но приятная улыбка исчезает с его лица.

Джалберт кивает своей напарнице. Элла Дэвис спрашивает.

– Дэнни, как вы себя чувствуете этим утром? Всё в порядке?

Дэнни думает: «Всё-таки «плохой коп – хороший коп».

– Не считая того, что все в Оук-Гроув думают, будто у меня проблемы с законом, то всё в порядке. А у вас?

– Всё хорошо.

– Скоро они узнают, какого рода проблемы, я прав?

– Не от нас, – говорит Дэвис. – Мы не рассказываем о наших делах до полного завершения.

«Но расскажет Бекки, – думает Дэнни. – И как только она донесёт Синтии Бэбсон, кота в мешке будет не удержать».

– Мы бы хотели взглянуть на ваш телефон, – говорит Дэвис. – Это обычная процедура. Вы не против? – Она смотрит Дэнни прямо в глаза, с улыбкой. – Просто взглянув на ваши перемещения, мы можем обойтись без запроса на предоставление информации. Сократим время для себя и неудобства для вас.

– Плохая идея, – говорит Болл, обращаясь к Дэнни. – Я думаю, им нужно специальное разрешение для изучения вашего телефона, иначе они бы уже забрали его.

Не обращая внимания на Болла, Дэвис, по-прежнему со своей «доверься мне» улыбкой, говорит:

– Разумеется, вам придётся разблокировать телефон. «Эппл» очень щепетильна в вопросах конфиденциальности.

В это время Джалберт отошёл к столешнице с пирожными, довольный тем, что отдал бразды хорошему полицейскому, по крайней мере, на время. Наливая себе кофе, он говорит:

– Это во многом способствовало бы установлению доверия, Дэнни.

Дэнни чуть не произносит вслух: «Вы доверяете мне не больше, чем Гитлеру». Он и без Болла – приятного человека, но явно находящегося не в своей тарелке – понимает, что не стоит болтать лишнего. Враждебные выпады нисколько не помогут, как бы сильно ему не хотелось высказаться. Дэнни может говорить только правду, от этого у него неприятностей не будет. Он может попытаться рассказать правду.

Дэнни достаёт телефон из кармана и смотрит на него. Уже 10:23. «Как быстро летит время, когда ты «развлекаешься», – думает он, и снова убирает мобильник в карман.

– Пожалуй, я обожду с этим, пока не узнаю, куда зайдёт разговор.

– Вообще-то, нам не нужен ордер, – говорит Джалберт. Он возвращается к плакату с О. Джей Симпсоном и его адвокатом.

– Уверен, что это ересь, – говорит Болл, – но могу позволить коллеге, дабы убедиться. Хотите, чтобы я позвонил, инспекторы?

– Я уверена, Дэнни примет правильное решение, – говорит Дэвис. Женщина, которая вместе с Джалбертом появилась в Уайлдер Хай, исчезла. Её заменила более молодая и красивая, она как бы говорит: «Я на твоей стороне».

«По крайней мере, пытается», – думает Дэнни.

– В вашем грузовике нет регистратора, – говорит Дэвис. – Вы знаете, что это такое?

Дэнни кивает.

– У этой колымаги нет даже камеры заднего вида. Приходится поворачиваться, когда включаешь задний ход.

Дэвис кивает.

– Значит вам придётся помочь нам с вашими перемещениями за последние несколько недель, вы согласны?

– Их было не так уж много. После закрытия школы я отправился на уикенд к брату в Боулдер. Самолётом.

– Это был уикенд…? – Джалберт сверяется со своим телефоном. – 3 и 4 июня?

– Вроде того. Брат работает в «Тэйбл Меса Кинг Суперс». – Дэнни хочет добавить что-нибудь ещё, он очень гордится Стиви, но останавливается на этом.

Серьёзная, с широко раскрытыми глазами, по-прежнему с улыбкой на лице Элла Дэвис говорит:

– Попробуйте вспомнить точно, Дэнни. Это важно.

«Думаете, я не понимаю? – хочет сказать он. – Вы играетесь с моей жизнью».

– Я улетел в пятницу вечером. Рейсом «Юнайтед». Вернулся в воскресенье. Рейс в Грейт-Бенд задержали, и я добрался до дома только после полуночи. Так что, когда я ложился спать, было уже утро понедельника.

– Спасибо, мы это проверим. Были другие поездки?

Дэнни обдумывает это.

– В воскресенье ездил в Уичиту навестить свою бывшую. Это было ещё до сна.

Джалберт фыркает.

Болл, глядя в свой мобильник, спрашивает:

– Могло ли это быть 11 июня?

Дэнни думает.

– Скорее всего. Всё остальное время я оставался здесь. Ездил на работу и обратно, в магазин, пару раз забирал из школы Ди-Ди.

– Ди-Ди? – спрашивает Дэвис.

– Дарла-Джин. Она дочь моей подруги Бекки. Хорошая девочка. – Дэнни не может удержаться и добавляет: – Благодаря вам, не думаю, что увижусь с ней в ближайшее время.

Дэвис пропускает это мимо ушей.

– Подытожим: вы ездили в Уичиту навестить бывшую жену, Марджори Кхефлин, 11 июня?

– Одиннадцатого, – говорит Джалберт, затем, будто бы для пущей убедительности повторяет ещё раз.

– Марджи, да. Но она взяла обратно девичью фамилию. Джервейс. – Дэнни не произносит вслух: «Сказала, что устала от кхе-кхе-Кхефлин». Становится легче, когда ты не пытаешься выплюнуть свои кишки наружу.

– Вас ведь задерживали за домогательства к ней? – спрашивает Дэвис, будто пришла сюда скоротать время.

Болл собирается что-то сказать, но Дэнни кладёт руку ему на плечо.

– Нет. Меня арестовали за нарушение судебного запрета на приближение. И нарушение общественного порядка. Обвинения были отозваны. По её решению.

– Ясно, хорошо, и теперь вы снова ладите! – говорит Дэвис с такой сердечностью, будто это достижение на уровне мира между Россией и Украиной.

Дэнни пожимает плечами.

– Лучше, чем во временя брака. В тот день мы пообедали, и я починил ей поворотники. Сгорел предохранитель. Так что да, мы ладим.

– Ясно, хорошо, хорошо, – говорит Дэвис, по-прежнему сердечно и с широко раскрытыми глазами. – А теперь, не могли бы вы объяснить, как отпечатки пальцев Ивонн Уикер оказались на приборной панели вашего грузовика?

Дэнни обдумывает вопрос, принимая во внимание тот факт, что находится в комнате для допросов, а не в тюремной камере. Он улыбается Дэвис и говорит:

– У вас растёт нос.

– Думаете, вы такой умный, да? – спрашивает Джалберт, стоящий перед плакатом.

Дэвис бросает на него взгляд. Джалберт пожимает плечами и показывает ей два пальца, давая понять, что она может продолжать. Ни с того ни с сего (по крайней мере, для Дэнни это загадка) он произносит:

– Один, три, шесть.

– Что?

– Ничего. Продолжайте, рассказывайте свою историю. – С небольшим упором на слово «история».

Дэвис говорит.

– У вас своеобразный нрав, да, Дэнни?

– Раньше я пил. Но бросил.

– Не слишком убедительный ответ. – Дэвис произносит это с упрёком. – Если мы спросим вашу бывшую жену – а мы спросим, – что она скажет о вашем характере?

– Она скажет, что у меня, как вы только что выразились, был своеобразный характер.

– О, всё прошло? Я правильно понимаю?

Дэвис ждёт. Дэнни молчит.

– Вы когда-нибудь избивали её?

– Нет. – Следом Дэнни заставляет себя добавить, потому что это правда: – Однажды я схватил её за руку. Остался синяк. Это произошло как раз перед тем, как она меня выгнала.

– Никогда не хватали за шею? – Дэвис улыбается и наклоняется вперёд, призывая довериться. – Скажите правду – устыдите дьявола.

– Нет.

– И вы никогда не насиловали её?

– Так, хватит, – произносит Болл. – Уважение, помните?

– Я должна спросить, – отвечает Дэвис. – Уикер была изнасилована.

– Я никогда не насиловал свою жену, – говорит Дэнни. Не в первый раз его охватывает чувство нереальности происходящего, и он думает: «Я помог вам, ребятки. Если бы не я, та девушка до сих пор была бы закуской для собак».

– Когда вы в последний раз были в Арканзас-Сити?

Смена темы – как удар хлыста.

– Что? Я никогда в жизни не был в Арканзасе.

– Арканзас-Сити, штат Канзас. Недалеко от границы с Оклахомой.

– Никогда там не был.

– Нет? Что ж, проверить ваш регистратор мы не можем, так? Потому что в «Тойота Тундра» их стали устанавливать годом позже. Но мы могли бы проверить ваш телефон.

Дэнни снова говорит:

– Давайте посмотрим, куда зайдёт разговор.

– Ну, а Ханневелл? Это тоже в Кан…

Дэнни мотает головой.

– Я слышал о нём, но никогда там не был.

– Что насчёт «Гас-н-Гоу» на пересечении федеральной трассы 35 и шоссе 166? Когда-нибудь бывали там?

– Кажется, на этой заправке я не был, но они ведь все похожи, разве нет?

– Вам кажется? Ну же, Дэнни. Это серьёзный разговор.

– Если «Гас-н-Гоу» находится в Ханневелле, то я никогда там не был.

Дэвис делает пометку, затем укоризненно смотрит на Дэнни.

– Если бы мы могли просто проверить ваш телефон…

Дэнни сыт этим по горло. Он достаёт свой мобильник из кармана и протягивает через стол. Джалберт подходит и выхватывает телефон, будто боится, что Дэнни передумает.

– Пароль: 7813. И потом я попрошу своего IT-специалиста проверить, не появилось ли там что-то новое. – Это чистой воды блеф. У Дэнни нет знакомого айтишника.

– Мы так не поступаем, – говорит Дэвис.

– Ага, и про отпечатки пальцев вы тоже не лжёте. – Дэнни делает паузу. – Или про следы спермы.

На мгновение Дэвис кажется оторванной от своей игры. Затем она снова наклоняется к Дэнни и улыбается своей «можешь говорить, что хочешь» улыбкой.

– Давайте поговорим о вашем сне, хорошо?

Дэнни молчит.

– У вас часто бывают такие видения?

Болл говорит:

– Хватит уже. Это не было видением, если тело девушки действительно оказалось там.

Джалберт снова фыркает.

– Что ж, надо признать, это очень удобно, – произносит Дэвис.

– Не для меня, – отвечает Дэнни. – Мадам, посмотрите, где я оказался.

– Дэнни, вы не могли бы ещё раз рассказать нам об этом… сне?

Он пересказывает им сон. Это легко, потому что он нисколько не забылся и, хотя поездка Дэнни была схожей, сон и реальность не соприкасаются друг с другом. Сон – сам по себе, такой же реальный, как надпись «ДЕНЬГИ НА БОЧКУ» над пирожными. Как мохнатая «паучья жопка» на макушке Джалберта и его алчные, но лишённые блеска глаза.

Когда Дэнни заканчивает, Дэвис спрашивает – для протокола, как предполагает Дэнни, поскольку этот вопрос ему только что задавали, – бывали ли у него раньше экстрасенсорные видения. Дэнни отвечает «нет».

Джалберт садится рядом со своей напарницей. Он кладёт телефон Дэнни в карман своего чёрного пиджака.

– Вы бы согласились пройти проверку на детекторе лжи?

– Думаю, да. Для этого придётся съездить в Грейт-Бенд, я прав? Так что я смогу это сделать только после работы. И, разумеется, мне понадобится мой грузовик.

– В данный момент мытьё окон и подметание полов – наименьшая из ваших забот, – говорит Джалберт.

– Мы закончили? – спрашивает Болл. – Я полагаю, мистер Кхефлин ответил на все ваши вопросы, причём более вежливо, чем поступил бы я на его месте. И вы должны вернуть его телефон. Чем быстрее, тем лучше.

– Ещё пара вопросов, – отвечает Дэвис. – Дэнни, мы можем проверить вашу поездку в Колорадо и в Уичиту, но тогда останется приличный отрезок между первым и двадцать третьим числом. Согласны?

Дэнни говорит:

– Проверьте местоположение на моём телефоне. Когда я не дома, он обычно лежит в бардачке моего грузовика. Те двое парней, которые мне помогают в школе, подтвердят, что я находился там каждый день с половины восьмого до четырёх. Что составляет большую часть того времени, о котором вы хотите знать.

Хотя Эдгар Болл не адвокат по уголовным делам, но он не дурак. Обращаясь к Джалберту, он говорит:

– Господи. Вы ведь не знаете, когда убили девушку, я прав? Или даже когда на неё напали.

Джалберт одаривает Болла каменным взглядом. Элла Дэвис краснеет, затем говорит:

– Это не имеет отношения к тому, что мы обсуждаем. Мы пытаемся исключить Дэнни из списка подозреваемых.

– Нет, это не так, – говорит Болл. – Вы пытаетесь поймать его, но у вас нет козырей в рукаве, правда? У вас нет точной даты смерти.

Джалберт возвращается к плакату с О. Джей Симпсоном и Джонни Кокреном. Дэвис спрашивает имена подростков, с которыми Дэнни работает.

– Пэт Грейди и Джесси Джексон. Как тот политик в семидесятых.

Дэвис что-то записывает в своём блокноте.

– Может быть, ваша девушка поможет вспомнить те разы, когда…

– Она мой друг, а не девушка. – По крайней мере, была. – И держитесь подальше от Ди-Ди. Она ещё ребёнок.

Джалберт усмехается.

– Вы не в том положении, чтобы отдавать нам приказы.

– Дэнни, послушайте меня, – говорит Дэвис.

Он тычет в неё пальцем.

– Знаете, меня уже начинает бесить, что вы обращаетесь ко мне просто по имени. Мы не друзья, Элла.

В этот раз Болл кладёт руку на плечо Дэнни.

Дэвис продолжает, будто Дэнни ничего не говорил. Она с серьёзным видом смотрит на него, улыбка пропала.

– На вас давит груз ответственности. Я почти вижу это. Поэтому вы твердите о своём сне.

Дэнни молчит.

– Звучит ужасно неправдоподобно, вы должны это признать. Взгляните на это с нашей точки зрения. Я сомневаюсь, что даже ваш адвокат верит в это, хоть на минуту.

– Не будьте так уверены, – говорит Болл. – Есть многое на свете, что и не снилось нашим мудрецам. Шекспир.

– Хрень, – говорит Джалберт, стоя у плаката. – Я.

Дэнни продолжает держать взгляд женщины-инспектора. Джалберт – безнадёжный случай. Дэвис, возможно, не такая, несмотря на свой «панцирь».

– Вы чувствуете раскаяние, я это знаю. Прикрыли руку Ивонн мусорным баком, чтобы до неё не добрались собаки, – самое настоящее раскаяние.

Дэнни ничего не говорит, но если Дэвис действительно в это верит, то, возможно, её случай тоже безнадёжен. Это было сострадание, а не раскаяние. Сострадание к мёртвой девушке с браслетом на изуродованном запястье. Но Дэвис в ударе, так пусть и дальше гнёт свою линию.

– Мы можем помочь вам сбросить этот груз. Стоит только начать, и дальше будет легче. И тут прилагается бонус. Если вы сделаете чистосердечное признание, мы, возможно, сможем вам помочь. В Канзасе действует смертная казнь, и…

– Не применялась более сорока лет, – говорит Болл. – Последними были Хикок и Смит, о которых Трумэн Капоте написал книгу.

– Но могут применить за убийство девочки Уикер, – настаивает Дэвис. Дэнни удивляется тому, как девушка вдруг стала девочкой. Но, разумеется, прокурор назвал бы её именно так: девочка. Беззащитная девочка. – Но если вы признаетесь в содеянном, смертная казнь почти наверняка останется за бортом. Облегчите задачу нам и себе. Расскажите, что произошло на самом деле.

– Уже рассказал, – отвечает Дэнни. – Мне приснился сон. Я поехал, чтобы доказать самому себе, что это всего лишь сон, но девушка оказалась там. Я позвонил в полицию. Вы мне не верите. Я это понимаю, но говорю правду. А теперь давайте покончим с этим дерьмом. Вы собираетесь арестовать меня?

Тишина. Дэвис продолжает смотреть на Дэнни с прежней сочувствующей серьёзностью. Затем выражение её лица меняется, становится не холодным, а пустым. Профессиональным. Она откидывается на спинку стула и смотрит на Джалберта.

– Не в этот раз, – произносит Джалберт. Его затуманенный взгляд говорит: «Но скоро, Дэнни. Скоро».

Дэнни встаёт. Его ноги ощущаются как ноги из сна – будто они ему не принадлежат и могут унести его куда угодно. Болл встаёт вместе с Дэнни. Они идут к двери. Дэнни думает, что он, должно быть, не совсем твёрдо стоит на ногах или слишком бледен, потому что Болл придерживает его рукой. Всё, чего хочет Дэнни, – это выйти из комнаты, но он оборачивается и смотрит на Дэвис.

– Человек, убивший ту девушку, всё ещё на свободе, – говорит Дэнни. – Я обращаюсь к вам, инспектор Дэвис, потому что с ним бесполезно разговаривать. Он принял решение. Вы хорошо играете свою партию, но я не уверен, что вы тоже приняли решение. Поймайте его, хорошо? Перестаньте видеть преступника во мне и найдите человека, который убил её. Пока он не сделал это снова.

Возможно, Дэнни что-то улавливает в лице Дэвис. Возможно, нет.

Болл тянет его за руку.

– Нам пора, Дэнни. Пойдём.

23

Когда они уходят, Джалберт выключает камеру и диктофон.

– Это было интересно.

Дэвис кивает.

Он вглядывается в её лицо.

– Есть сомнения?

– Нет.

– Потому что пару разу у тебя был такой вид, будто он действительно убедил тебя.

– Никаких сомнений. Он знал, где она, потому что сам её там оставил. Это логично. А история со сном – телевизионный бред.

Джалберт достаёт мобильник Дэнни из кармана своего пиджака. Вводит пароль, просматривает различные приложения, затем выключает телефон.

– Нужно как можно скорее передать это криминалистам, они проверят всё, не только его местонахождение, начиная с 1 июня. Электронные письма, сообщения, фото, историю поиска. Скопируем и вернём ему телефон завтра или в понедельник.

– Учитывая добровольную передачу мобильника, я не думаю, что мы что-нибудь там найдём, – говорит Дэвис. – Я не ожидала этого от него.

– Самонадеянный мерзавец, но он мог что-нибудь забыть. Одного единственного сообщения может оказаться достаточно.

Дэвис вспоминает похожие слова Джалберта: «Достаточно найти один-единственный волосок в салоне грузовика Кхефлина». Но они ничего не нашли. Она говорит:

– Мы увидим только одну поездку в Ганнел. Ты ведь понимаешь это, да? Он оставил телефон в трейлере, когда убил девушку и похоронил её. Готова поставить на это.

Джалберт произносит:

– Четыре.

– Что, прости?

– Ничего. Просто мысли вслух. Мы прижмём его, Элла. Эта его самоуверенность… это высокомерие… погубят его.

– Насчёт детектора лжи ты говорил серьёзно?

Джалберт невесело усмехается.

– Он либо социопат, либо откровенный психопат. Ты заметила это?

Дэвис задумывается, затем говорит:

– Не скажу с уверенностью.

– А я уверен. Видел таких раньше. И в девяти случаях из десяти они способны обдурить полиграф. Что делает процедуру бессмысленной.

Они выходят из комнаты и идут по коридору. Молодой коп, который доставил Кхефлина, спрашивает их, как всё прошло.

– Закручиваем гайки, – отвечает Дэвис. Джалберту это нравится, и он похлопывает напарницу по руке.

Оказавшись на улице, Дэвис достаёт из сумки сигареты и предлагает одну Джалберту, который мотает головой. Она щёлкает зажигалкой и глубоко затягивается.

– Адвокат оказался прав. У нас нет козырей в рукаве, не так ли?

Джалберт смотрит на главную улицу, где почти ничего не происходит, как, впрочем, и во всём Маниту.

– Всё будет, Элла. Будь уверена. Помимо остального, он действительно хочет признаться. Ты почти поймала его. Он был на грани.

Дэвис так не думает, но не говорит этого вслух. Джалберт занимается этой работой уже долгое время, и она доверяет его чутью больше, чем своему.

– Меня продолжают беспокоить две вещи, – говорит Дэвис.

– Какие?

– Выражение облегчения на его лице, когда ты сказал о наличии ДНК убийцы, и его улыбка, когда я сказала об отпечатках пальцев девушки на приборной панели грузовика. Он знал, что я лгу.

Джалберт проводит рукой по остаткам своих рыжих с проседью волос.

– Он знал, что ты блефуешь.

– Но ДНК, это было так…

– Как?

– Моментально. Будто он понял, что сорвался с крючка.

Джалберт поворачивается к Дэвис.

– Подумай о его сне, Элла. Ты бы поверила в такое хотя бы на секунду?

Она отвечает без колебаний.

– Нет. Он лгал. Никакого сна не было.

Джалберт кивает.

– Держи это в голове и всё будет в порядке.

24

У Джалберта имеется пятикомнатное ранчо в Лоуренсе, почти в двух шагах от офиса в Канзас-Сити, но он не собирается возвращаться туда, пока Кхефлин не будет арестован, обвинён и не предстанет перед судом. Его аскетичный двуспальный номер в Лайонсе находится недалеко как от Маниту, так и от Грейт-Бенда… Ну, недалеко по меркам Канзаса. Это большой штат, тринадцатый по величине. Джалберт любит узнавать подобные факты.

Субботним вечером он стоит у окна, наблюдая за сгущающимися сумерками и прокручивая в голове допрос Кхефлина, состоявшийся этим утром. Элла проделала прекрасную работу, сам Джалберт не справился бы лучше, но всё равно результат неудовлетворительный. Он не ожидал, что Кхефлин наймёт адвоката. Он ожидал, что тот сознается.

«В следующий раз, – думает Джалберт. – Просто нужно продолжать раскручивать».

В этом он хорош, но вечером раскручивать нечего. Телевизор он не смотрит, но два раза обходит стулья. В магазине напротив он купил пару «Хот Покетс» и разогрел их в микроволновке. Три минуты, 180 секунд, произвёл сложение от 1 до 18, выкинув девятку. Джалберт не любит выкидывать числа, но иногда с этим ничего не поделать. «Хот Покетс» не такие уж вкусные, и у Джалберта есть счёт на служебные расходы, но он даже не задумывается о доставке еды в номер. Какой смысл? Еда – это просто топливо для организма.

Он никогда не был женат, у него нет друзей (Дэвис нравится ему, но она всегда была и будет лишь его напарницей), у него нет домашних животных. Когда-то, в детстве, у Джалберта был попугай, но он умер. Джалберт не имеет пороков, не считая мастурбации, которой он занимается раз в неделю. Ситуация с Кхефлином не даёт ему покоя; он как муха, которая всё время уворачивается от свернутой газеты.

Джалберт решает лечь спать. В четыре он будет на ногах, но ничего страшного. Ему нравятся ранние часы и, возможно, проснувшись, он лучше поймёт ситуацию с Кхефлином. Джалберт медленно раздевается, считая до 11 каждый раз, когда снимает очередной предмет одежды. Пара ботинок, пара носков, брюки, трусы, рубашка, майка. Итого 88. Не очень удачное число, его любят неофашисты. Джалберт достаёт из-под кровати свой чемодан, вынимает спортивные шорты, в которых спит, и надевает их. Таким образом получается 99. Он садится на стул у столика, добавляя один, чтобы получилось сто. Хорошее число, на него можно положиться. Джалберт идёт в ванную. Напольных весов там нет. Он попросит принести их завтра. Он чистит зубы, отсчитывая движения рукой, начиная с 17-ти. Затем мочится, моет руки и опускается на колени у изножья кровати. Джалберт просит Бога помочь ему добиться справедливости для бедной мисс Ивонн. Потом он лежит в темноте, скрестив руки на узкой груди, и ждёт сна.

«У нас нет козыря в рукаве», – сказала Элла, и она права. Они знают, что Кхефлин убийца, но грузовик чист, трейлер чист, и он приехал на допрос с адвокатом. Не очень хорошим, но адвокат есть адвокат. Телефон может им что-то дать, но учитывая то, как легко Кхефлин его отдал…

– Но не сразу, – произносит Джалберт. – Взял время подумать, так? Хотел убедиться, что это безопасно.

Зачем ему адвокат? Возможно ли, что Кхефлин не хочет признаваться, не получив свои пятнадцать минут славы в качестве экстрасенса, которому приснилось местонахождение тела? Что он хочет поднять шумиху?

– Если ему нужно это, я позабочусь, чтобы он получил известность, – говорит Джалберт, и вскоре после этого засыпает.

25

Для Дэнни неделя на которую выпадает 4-е июля – сущий ад.

В понедельник Пэт Грейди не появляется на работе. Дэнни спрашивает Джесси, не заболел ли Пэт.

– Без понятия, – отвечает Джесси. – Я пересекаюсь с ним только здесь. Так как завтра 4 июля, может, он подумал, что сегодня тоже выходной.

Дэнни не удивлён. Джесси Джексон – молодой человек, идущий куда-то. Пэт Грейди – молодой человек, идущий в никуда. Разве что в бары Маниту, когда станет достаточно взрослым для выпивки. И баров этих довольно много. В своё время Дэнни побывал во всех.

Пэт появляется около десяти, заводит шарманку о том, что ему якобы понадобилось помочь отцу, и Дэнни говорит ему, что Пэт уволен.

Грейди потрясённо смотрит на Дэнни.

– Вы не можете этого сделать!

Дэнни отвечает.

– Только что сделал.

Пэт в недоумении смотрит на Дэнни, его щёки пылают, на лбу алеет прыщ. Затем он направляется к двери. Дойдя до неё, Грейди резко оборачивается и кричит:

– Иди в жопу!

– Взаимно, – говорит Дэнни.

Пэт хлопает дверью. Обернувшись, Дэнни видит Джесси, стоящего у дверей в спортзал с ведром и шваброй. Джесси поднимает большой палец, что вызывает у Дэнни улыбку. Старый «Мустанг» Пэта с рёвом вырывается с парковки, оставляя сорокафутовый след от колёс. «Это не на пользу твоим шинам», – думает Дэнни. По крайней мере, он избавился от этой занозы в заднице.

Вернувшись домой тем вечером (его подвозит Джесси), Дэнни находит свой грузовик возле трейлера. По всему салону следы порошка для снятия отпечатков пальцев и стоит запах спирта, вероятно, от средства, использующегося для поиска следов крови. Ключи лежат в подстаканнике, а мобильник Дэнни – на пассажирском сиденье.

Во вторник – Славное Четвёртое Июля – Дэнни отсыпается. За поздним завтраком он вспоминает, что забрал ключи от грузовика, но оставил телефон в салоне. Он забирает мобильник, в основном, чтобы посмотреть, не пришло ли ему сообщение от Марджи, может, картинка с фейерверками. Никакого «С праздником!», ни электронных писем, но пришло голосовое сообщение от адвоката Дэнни, который просит перезвонить. Дэнни догадывается, в чём дело. Он поздравляет Болла с праздником, на что Болл отвечает тем же.

– Вы, наверное, хотели спросить о гонораре, но мой грузовик вернули только вчера. – Дэнни с иронией осознаёт, что говорит совсем как Пэт. – Я принесу чек сегодня к вам в офис.

– Я звонил не поэтому. О вас написали в газете.

Дэнни хмурится.

– О чём это вы? В бельвильской газете?

– Не в «Телескопе». В «Плейнс Трут».

Дэнни отодвигает тарелку с хлопьями.

– Вы имеете в виду ту, что разносят бесплатно? В которой печатают купоны? Я никогда не тратил на неё время.

– Она самая. Мне сообщила Сара, моя помощница, и я прихватил копию к своему утреннему пончику. Эта газета держится только на рекламе, поэтому распространяется бесплатно. За такую рекламу, должно быть, хорошо платят, потому что эту газету можно найти в любом магазине и на заправочной станции в четырёх округах. Содержание – уж какое есть – включает в себя местные спортивные соревнования, праворадикальные передовицы, и две-три страницы писем читателей, в основном, хвалебных и напыщенных. Что касается новостей, им всё равно, что печатать. Так, в последнем номере указано имя погибшей девушки.

– Они напечатали это?

– Ага. Ивонн Уикер из Оклахома-Сити. Вот, послушайте: «Полиция получила анонимное сообщение, которое привело их к неглубокой могиле несчастной девушки за заброшенным зданием в Ганнеле, маленьком городке недалеко от границы с Небраской. Надёжный источник сообщил «Плейнс Трут», что установлена личность информатора: Дэниел М. Кхефлин, в настоящее время работающий уборщиком в школе Уайлдер Хай. Утверждается, что он помогает детективам КБР в поисках убийцы».

Дэнни поражён.

– Разве они могут разглашать моё имя, если меня ни в чём не обвиняют?

– Обычно газеты так не поступают, но «Плейнс Трут» – не газета, а просто сортирное чтиво. Это ещё не всё. Далее говорится: «На вопрос, откуда мистер Кхефлин узнал о местонахождении тела, наш источник промолчал». Читателям не предлагают сложить один плюс один, но это и не обязательно, не так ли?

– Джалберт, – говорит Дэнни. Его свободная рука сжимается в кулак.

– Пожалуй, соглашусь. Либо он, либо Дэвис…

– Нет, это был он.

– …но поди докажи. Об этом знали полдюжины копов в участке Маниту, они видели, как мы вошли. Плюс тот, кто привёз вас на допрос. А также жители трейлерного парка. Они могли догадаться, почему там появились полицейские.

Конечно, и Бекки тоже. Дэнни даже рассказал ей о сне. Но всё же…

– У Джалберта недостаточно оснований для ареста, поэтому он сделал это.

– Поспешные выводы сильно нам не помогут…

– Да ладно. Вы видели его? Слышали?

Болл вздыхает.

– Дэнни, вам нужен адвокат, который даст более ценные советы, чем я. Адвокат по уголовным делам.

– Пока что меня устраиваете вы. Может быть, всё уляжется.

– Возможно, и так. – Всего три слова, но Дэнни понимает, что Болл считает это маловероятным. Может, даже абсурдным.

26

В среду адской недели Дэнни узнаёт, что скоро потеряет работу.

В обед он идёт к своему грузовику, намереваясь взять контейнер с едой и присоединиться к Джесси за столиком на заднем дворе. Достав из бардачка телефон, Дэнни проверяет электронную почту, и тут же теряет аппетит. Всего три е-мейла. Одно от бельвильского «Телескопа», второе – из «Плейнс Трут», и оба издания просят прокомментировать связь Дэнни с убийством Ивонн Уикер. «Плейнс Трут» также просит подтвердить или опровергнуть «сообщение о том, что место захоронения мисс Уикер вы увидели во сне».

Дэнни удаляет оба. Третий е-мейл от школьного инспектора округа Уайлдер. В нём сообщается, что в связи с сокращением бюджета должность Дэнни в качестве старшего смотрителя упразднена. Он может остаться до конца недели, но в понедельник будет считаться безработным.

«В связи с досадной внезапностью реорганизации, – говорится в электронном письме, – ваша зарплата будет выплачиваться в течение июля и первой недели августа».

По всем вопросам Дэнни может связаться с помощницей школьного инспектора и школьным окружным контролёром Сьюзан Эггерс. Ниже указан номер телефона и ссылка на «Зум».

Для полного понимания Дэнни несколько раз перечитывает этот шаблонный е-мейл. Затем бросает телефон обратно в бардачок и направляется через спортзал к столику для пикника.

– Хотите чили? – спрашивает Джесси. – Мама всегда кладёт слишком много. Я разогрел его в микроволновке.

– Откажусь. У меня ливерная колбаса и сыр.

Джесси морщит нос, словно от неприятного запаха.

– Кроме того, – продолжает Дэнни, – меня, кажется, уволили.

Джесси опускает пластиковую ложку.

– Что вы сказали?

– Ты слышал. Пятница – последний день.

– Почему? – Джесси делает паузу, затем спрашивает: – Это из-за той девушки?

– Ты знаешь об этом, да?

– Все об этом знают.

«Естественно, – думает Дэнни».

– Так прямо они не говорят, но они и не могут, разве нет? Я не сделал ничего плохого – только сообщил о теле. Говорят, что сокращают бюджет.

Дэнни ожидает от своего помощника других вопросов. О теле, о том, как Дэнни нашёл его, но Джесси, возможно, единственный человек в Уайлдере или округе Репаблик, который не горит желанием узнать о дурном сне Дэнни. У Джесси есть свои заботы. «И да благословит его Бог за это», – думает Дэнни.

– О, чёрт! Мы же должны покрыть лаком пол в спортзале! Я не смогу сделать это сам, я не знаю как!

– Невелика наука. Сделаем это завтра. Важно, что начав, нельзя останавливаться. И надень бандану или медицинскую маску. Мы, конечно, откроем все окна, но запах будет сильный.

– Они не могут оставить меня здесь одного! – Джесси едва сдержался, чтобы не выкрикнуть это. – У меня нет ключей! И они мне не нужны! Боже, Дэнни, я чёрный. Если что-нибудь случится – пропадут чистящие средства или что-нибудь из столовой, – кого обвинят?

– Я тебя понял, и постараюсь это уладить, – говорит Дэнни. – У меня есть кому позвонить. Я позабочусь о тебе, если смогу.

– Разве они могут так поступить? Вы можете подать на них в суд?

– Не думаю, – отвечает Дэнни. – Канзас – вольный штат. Это означает, что работодателю не нужно приводить веские основания для моего увольнения.

– Это так несправедливо!

Дэнни улыбается.

– Для кого из нас?

– Блин, для нас обоих! Я серьёзно.

Дэнни спрашивает:

– Можно мне немного твоего чили?

27

Дэнни не звонит Сьюзан Эггерс по мобильнику, а связывается с ней через «Зум». Он хочет посмотреть ей в лицо. Но сначала он проверяет бюджет округа Уайлдер на прошлый и текущий год. И находит то, что ожидал.

Эггерс – женщина средних лет с копной седых волос, круглыми очками в золотой оправе и узким лицом. Типичное лицо бухгалтера, думает Дэнни. Она сидит за своим столом. За её спиной красуется в рамке репродукция обложки «Маленького домика в прериях»: маленькие девочки в повозке, обе выглядят до смерти напуганными.

– Мистер Кхефлин, – произносит Эггерс.

– Так точно. Человек, которого вы только что уволили.

Эггерс складывает руки на груди и смотрит прямо в объектив камеры своего компьютера.

– Сократили, мистер Кхефлин. А ещё, хотя мы не обязаны этого делать, мы назвали вам причину…

– Урезание бюджета. Да. Но в этом году школьный бюджет не уменьшился, а наоборот увеличился на десять процентов. Я проверил.

Эггерс одаривает Дэнни натянутой улыбкой, как бы говоря: «Вы мало знаете».

– Инфляция перебила наш бюджет.

Дэнни отвечает:

– Давайте говорить прямо, мисс Эггерс. Вы не сокращали меня, вы меня уволили. И причина не в бюджете. Это из-за слухов о преступлении, которого я не совершал и в котором меня не обвиняли. Говорите честно, чёрт возьми.

Сьюзан Эггерс явно не привыкла, чтобы с ней так разговаривали. Её щёки вспыхивают, а на прежде гладком лбу пролегает вертикальная складка.

– Вы действительно хотите знать? Хорошо. Мистер Кхефлин, мне сообщили о вас довольно неприятную информацию. Помимо нынешней ситуации, вы были арестованы за нарушения судебного запрета после домогательств к своей бывшей жене. Насколько я понимаю, вы оказались в изоляторе в Уичите.

Насчёт изолятора она права, но Дэнни провёл в камере всего одну ночь, и то за нахождение в нетрезвом виде и нарушение общественного порядка. Однако, рассказ об этом делу не поможет… не то чтобы у него были другие аргументы.

– Вы разговаривали с человеком по имени Джалберт, я прав? Вы или школьный инспектор. Это сотрудник КБР. Носит чёрный пиджак и мешковатые джинсы.

Эггерс не отвечает, но моргает. Этого достаточно для ответа.

– Мистер Кхефлин, на мой взгляд, руководство школы более чем доброжелательно к вам. Мы будем выплачивать вам зарплату до конца июля…

– И не забудьте про первую неделю августа.

– Да. Весь июль и первую неделю августа будем платить за работу, которую вы не будете выполнять. – Эггерс колеблется, явно раздумывая стоит ли продолжать дальше, но Кхефлин задел её. Если он хочет знать чёртову правду, то он её получит. – Допустим, условно говоря, ваша нынешняя… ситуация… сыграла свою роль. Ваше имя фигурирует в печати в связи с ужасным преступлением. Что бы вы сделали, узнав, что ваш школьный смотритель, мужчина, который каждый день находится рядом с девочками-подростками, в прошлом обвинён в домогательствах к жене, а сейчас его допрашивает полиция по поводу изнасилования и убийства?

Дэнни мог бы сказать Эггерс, что Марджи никогда не обвиняла его в домогательствах, она просто хотела, чтобы он перестал орать на её лужайке в два часа ночи: «Вернись, Марджи, я изменюсь». Он мог бы сказать, что понятия не имеет, кто убил Ивонн Уикер. Мог бы абсолютно уверенно сказать, что та бесплатная «подстилка для собак» получила его имя от инспектора Джалберта, потому что Джалберт знал, что они без колебаний опубликуют всё, что угодно. Но для этой женщины это не будет иметь ни малейшего значения.

– Мы закончили, мистер Кхефлин? Потому что меня ждёт работа.

– Не совсем, потому что вы, похоже, не задумывались о том, что будет со школой после моего ухода. Я говорю о так называемых последствиях. Кто меня заменит? Со мной работает сезонный сотрудник, парень по имени Джесси Джексон. Он хороший человек и отличный работник, но он не справится в одиночку. Во-первых, он многого не знает. Во-вторых, ему всего семнадцать. Слишком молод, чтобы брать на себя ответственность. И в-третьих, в сентябре он снова вернётся к учёбе.

– Его тоже отпустят, – говорит Эггерс. – Когда в пятницу будете закрывать школу, передайте ключи директору, мистеру Коутсу. Кажется, он живёт в Маниту.

– А Джесси тоже оплатят июль и первую неделю августа? – Дэнни знает ответ на этот вопрос, но хочет услышать от Эггерс.

Если он надеялся увидеть смущение на её лице, то просчитался. В ответ Дэнни получает снисходительную улыбку.

– Боюсь, что нет.

– Ему нужны деньги. Он помогает своей семье.

– Я уверена, он найдёт другую работу. – Как будто вакансии раскиданы по всему округу Уайлдер. – Эггерс берёт со стола листок бумаги, изучает его, затем откладывает. – Кажется, у вас в помощниках был другой парень, Патрик Грейди. Его родители подали жалобу. Они позвонили мистеру Коутсу и сказали, что их сын уволился из-за угроз с вашей стороны.

На мгновение Дэнни настолько ошарашен и взбешён, что даже не может произнести ни слова. Затем он говорит:

– Пэт Грейди уволен за систематические опоздания и халатное отношение к работе. Ему никто не угрожал, он просто обычный бездельник. Джесси скажет вам то же самое, если вы его спросите. В чём я очень сомневаюсь.

– Вряд ли в этом есть необходимость. Это всего лишь ещё одна часть непривлекательной картины. Картины вашего характера, мистер Кхефлин. Радуйтесь, что мы отпускаем вас из-за сокращения бюджета. Это будет лучше смотреться в вашем резюме при поиске новой работы. А сейчас, поскольку я довольно занята…

– Школа так и простоит до конца лета? – Помимо всего прочего, Дэнни претит подобная мысль. Школа Уайлдер Хай – старая добрая старушка, которая изрядно страдает в течение учебного года. Сейчас июль и Дэнни только начал прихорашивать её. – А что будет осенью?

– Это не ваша забота, – отвечает Эггерс. – Спасибо за звонок, мистер Кхефлин. Надеюсь, ваши текущие проблемы разрешатся. До свидания.

– Подождите, чёрт возьми…

Но поздно, Сьюзан Эггерс отключилась.

28

Ранним вечером четверга этой адской недели Дэнни отправляется в Маниту за покупками. Он любит заниматься этим по четвергам, потому что большинству работяг зарплату выдают по пятницам, и в магазине не так много людей. Его собственный зарплатный чек – один из последних пяти-шести – поступит на счёт «Ситизенс Нэшнл» в пятницу. Кроме того, у него отложено чуть больше трёх тысяч – сбережения и чеки, которых хватит ненадолго. Дэнни не платит алименты своей бывшей жене, но каждую неделю-две отправляет ей пятьдесят-шестьдесят баксов. Он должен ей эти деньги, хотя бы за всё причинённое беспокойство. Больше он не сможет себе этого позволить и боится, что придётся позвонить бывшей и объяснить свою ситуацию. Хотя она, вероятно, уже знает. Хороших новостей – кот наплакал, а плохие льются как из рога изобилия. И Дэнни больше не нужно поддерживать Стиви. Его младший брат всё ещё живёт в интернате Мелоди-Хайтс, но, скорее всего, приносит домой больше недельного заработка Дэнни.

«Возможно, кончится тем, что он будет поддерживать меня, – думает Дэнни. – Вот это будет поворот».

Дэнни стоит у мясного прилавка, пытаясь выбрать между одно- и двухфунтовой упаковкой фарша (самого дешёвого), когда позади него раздаётся громкий голос.

– Дэниел Кхефлин? Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Это Джалберт. Разумеется. Сегодня вечером он в синей ветровке с надписью КБР на левой стороне груди. Хотя Дэнни не видит обратной стороны куртки, он знает, что там те же буквы, только крупнее. Джалберт мог бы подойти к нему и заговорить нормальным тоном, а также мог встретить на парковке. Другие покупатели возле мясного прилавка оглядываются по сторонам, чего и добивается Джалберт.

– Я уже ответил на ваши вопросы. – Дэнни бросает в тележку упаковку мяса – один фунт вместо двух, пора начинать экономить. – Если хотите задать ещё, то только в присутствии моего адвоката.

– Это ваше право, – говорит Джалберт таким же громким голосом. Дэнни думает, что рыжие лохматые волосы этого человека похожи на наконечники стрел или ржавые копья. Глубоко посаженные глаза смотрят на Дэнни, как на представителя нового вида насекомых. – Право на адвоката. Однако вам придётся подождать его появления в полицейском участке.

Тем же чрезмерно громким голосом. У мясного прилавка начинают собираться люди, некоторые толкают перед собой тележки, кто-то просто глазеет.

– Или мы можем поговорить здесь. Выбирайте.

«Чтобы все слышали, – думает Дэнни. – Вам бы этого хотелось, да?»

– Выберу меньшее зло из возможных. Давайте выйдем на улицу.

Дэнни не даёт Джалберту возразить, просто проходит мимо него (сдерживаясь, чтобы не пихнуть его плечом) и направляется к двери. Не то чтобы инспектор мог остановить его; Дэнни весит на пятьдесят-шестьдесят фунтов больше, а у Джалберта снова нет при себе оружия, только значок на поясе. А на шее висит удостоверение личности. Дэнни не смотрит, следует ли Джалберт за ним.

Продавщицы за кассами замирают. Двух из них Дэнни знает по школе. Он знает многих по школе, поскольку работал в Уайлдер Хай со времени своего отъезда из Уичиты. Когда двери раздвигаются, выпуская Дэнни в тёплый канзасский вечер, его вдруг осеняет, что никто из тех, кого он встретил в проходах между стеллажами, не поздоровался с ним, хотя он узнал нескольких человек, включая пару учителей.

Стоя в белом свете витрины магазина, Дэнни поворачивается к Джалберту.

– Вы изводите меня.

– Я веду расследование. Если кого-то и изводили, так это бедную мисс Ивонн. Вы извели её до смерти. Разве не так?

Вспомнив какое-то телешоу, Дэнни отвечает:

– Сами ответьте на свой вопрос.

– Мы проверили ваш мобильный телефон. В журнале записей местоположения очень много пробелов. Мне нужно, чтобы вы объяснили каждый из них. Если сможете.

– Нет.

Брови Джалберта – такие же густые и спутанные, как и его редеющие волосы – взмывают вверх. В голову Дэнни приходит странная мысль: «Возможно, он изводит меня, но, возможно, я отвечаю ему взаимностью. Мешки под его глазами, по-моему, стали больше и темнее».

– Нет? Нет? Дэнни, разве вы не хотите перестать быть подозреваемым?

– Вы этого не хотите. Меньше всего на свете. – Дэнни указывает на яркие жёлтые буквы КБР на ветровке Джалберта. – С таким же успехом вы могли бы носить на себе рекламный щит. Кстати, вы что, похудели?

Джалберт изо всех сил старается скрыть удивление после этого неожиданного вопроса, но Дэнни полагает, что Джалберт удивлён. Или ему кажется? Может быть.

– Дэнни, мне нужно, чтобы вы заполнили пробелы. Столько, сколько смож…

– Нет.

– Тогда вы будете часто меня видеть. Вы ведь понимаете это, правда?

– Что насчёт проверки на детекторе лжи? Я получил обратно свой грузовик и смогу приехать в любой день, раз уж вы позаботились о том, чтобы я потерял работу.

Джалберт оголяет свои обрубки, которые у него вместо зубов. «Наверное, он редко ест твёрдую пищу», – думает Дэнни.

– Забавно, как люди, подобные вам – социопаты, – способны обвинять во всех своих несчастьях других.

– Полиграф, инспектор. Как насчёт полиграфа?

Джалберт машет рукой перед лицом, словно отгоняя назойливую муху.

– Социопаты почти всегда обыгрывают полиграф. Это доказанный факт.

– Или вы боитесь, что мои слова окажутся правдой.

– Двадцать один, – произносит Джалберт.

– Что?

– Ничего.

– Вы в порядке? – Дэнни спрашивает с огромным удовольствием. Это низко и подло, но его вываляли в грязи перед всем городом. Который он раньше считал своим.

Джалберт говорит:

– Вы убили её.

– Я не убивал.

– Ну же. Признайтесь. Скиньте груз, Дэнни. Вам станет легче. Здесь только мы вдвоём. На мне нет «жучка», и потом вы всё сможете отрицать. Сделайте это для меня и для себя. Облегчите душу.

– Мне не в чем признаваться. Я видел сон. Поехал туда, где оказалась похоронена девушка. Сообщил в полицию. Вот и всё.

Джалберт смеётся.

– А вы стойкий, Дэнни. Отдаю вам должное. Но я тоже.

– Вот что я вам скажу. Если вы думаете, что это сделал я, предъявите мне обвинение. Арестуйте.

Джалберт ничего не отвечает.

– Вы не можете, я прав? Держу пари, окружной прокурор Уайлдер-Сити сказал, что у вас недостаточно доказательств. Ни результатов криминалистической экспертизы, ни видеозаписей, ни свидетелей. У вас есть старик, который видел меня возле «Тексако», но в тот день, когда я сообщил о теле, так что он ничем не может вам помочь. В общем, инспектор, вы обделались.

Что забавно, думает Дэнни, потому что он и сам в дерьме. Джалберт позаботился об этом.

Джалберт ухмыляется и тычет пальцем в Дэнни. Эта ухмылка напоминает ему полумесяц из сна.

– Это сделали вы. Я знаю, и вы знаете, двадцать восемь.

– Я собираюсь продолжить покупки. Если хотите, можете следовать за мной. Остановить я вас не могу, да и урон уже нанесён. Когда вы слили моё имя той вшивой газетёнке.

Джалберт не отрицает этого, но и не следует за Дэнни в магазин. Его работа закончена. Все пялятся на Дэнни, когда он идёт между прилавков. Некоторые даже сворачивают в сторону при его приближении.

29

Дэнни возвращается домой, в свой трейлер в Оук-Гроув. Разбирает продукты. Он раскошелился на коробку «Набиско Пинвилс» – своего любимого печенья – и намеревался полакомиться им во время просмотра телевизора. Но сейчас не хочет смотреть телевизор, и определённо не хочет никакого печенья. Если съест хоть одно, оно встанет у него поперёк горла. Дэнни никогда не был так зол с тех пор, как в школе над ним издевался более крупный мальчик, и разумеется, никогда не чувствовал себя таким… таким…

– Загнанным в угол, – бормочет Дэнни.

Уснёт ли он сегодня ночью? Нет, если только не успокоится. А он хочет успокоиться, хочет взять себя в руки. Джалберт выглядит так, будто не спал всю ночь, и желает, чтобы Дэнни тоже потерял сон. Сорвись, Дэнни, сделай какую-нибудь глупость. Например, ударь меня. Подумай, как бы тебе стало хорошо! Только попробуй!

Что бы такое сделать для снятия напряжения?

Дэнни достаёт бумажник и роется в нём. Каждый из следователей дал ему визитку с номерами КБР на лицевой стороне и номерами сотовых на обратной. На случай, если Дэнни надоест история про его сон и он решит поведать, что произошло на самом деле. Он засовывает визитку Джалберта обратно в бумажник и набирает личный номер Дэвис. Она отвечает после первого же гудка, и её голос почти заглушается тем, что происходит рядом с ней или вокруг неё. Это неровное исполнение «С Днём Рождения» хором молодых голосов.

– Здравствуйте, инспектор Дэвис. Это Дэнни Кхефлин.

На мгновение с её стороны воцаряется молчание, будто она не знает, что ответить на вечерний звонок своего главного подозреваемого. Дэнни думает, что застал её врасплох, как застал врасплох Джалберта, и это кажется ему справедливым… по крайней мере, при его плохом настроении. Пауза длится достаточно долго, чтобы Дэнни услышал: «С днём рождения, дорогая Лори, с днём рождения тебя». Затем Дэвис говорит:

– Дайте мне минуту. – И обращаясь к гостям вечеринки (Дэнни предполагает, что это вечеринка): – Я должна ответить.

Голоса стихают, когда Дэвис переходит в более тихое место. Дэнни хватает времени, чтобы перебрать глаголы. Разговаривал? Нет. Беседовал? Нет, точно не это. Допрашивал? Верно… но и неверно. Затем Дэнни находит подходящее слово.

– Чем я могу помочь, Дэнни?

– Полчаса назад ваш напарник досаждал мне в супермаркете, когда я делал покупки.

Ещё одна пауза. Затем:

– У нас всё ещё остаются вопросы о вашем местонахождении в течение трёх интересующих нас недель. Я говорила с вашим братом, и он подтвердил, что вы навещали его в первый уикенд июня. Он аутист?

Дэнни хочет спросить, не расстроила ли Дэвис Стиви – его легко расстроить, когда он выходит из зоны комфорта, – но он не позволит ей увести разговор в сторону.

– Вместо своего обычного пиджака ваш напарник был одет в куртку с буквами КБР на груди и спине. У него не было мегафона, в чём он не нуждался, потому что и так говорил слишком громко. В четверг вечером не так уж много людей ходит за покупками, но все, кто там находились, отлично всё слышали. И видели.

– Дэнни, это слегка похоже на паранойю.

– Не вижу никакой паранойи в том, как тридцать человек наблюдают за твоим унижением. Когда я понял, что он затеял, то вынудил его пойти за мной на улицу. И знаете что? Не последовало никаких вопросов. Как только мы оказались на тротуаре, он завёл ту же пластинку: признайтесь, вы сделали это, вам станет легче.

– Станет, – искренне произносит Дэвис. – Действительно станет легче.

– Я позвонил, чтобы задать вам пару вопросов.

– Моя работа не в том, чтобы отвечать на ваши вопросы. Это вы должны отвечать на мои.

– Но, видите ли, это не касается дела. По крайней мере, не напрямую. Я бы назвал эти вопросы процедурного характера. Первое. Вы бы подошли ко мне в магазине в полицейской куртке, устроив так, чтобы все вокруг слышали наш разговор?

Дэвис не отвечает.

– Да ладно, это простой вопрос. Вы бы поставили меня в неловкое положение перед моими соседями?

В этот раз она отвечает незамедлительно, тихо и яростно.

– Вы не просто поставили Ивонн Уикер в неловкое положение. Вы изнасиловали её. Вы убили её!

– А как же, чёрт возьми, презумпция невиновности, инспектор Дэвис? Я всего лишь нашёл её тело. Но мы уже ходили вокруг да около, и это не имеет никакого отношения к моему вопросу. Вы бы поступили так же, как Джалберт, особенно не имея ничего нового, о чём можно спросить?

Дэнни слышит голоса гостей вечеринки, но где-то вдалеке. Следует долгая пауза, прежде чем Дэвис отвечает.

– У каждого следователя свои методы.

– Это ваш ответ?

Дэвис издаёт короткий раздражённый смешок.

– Я сейчас не в суде. И вы не имеете права подвергать меня перекрёстному допросу. Поскольку у вас нет ничего существенного, я собираюсь закончить этот разг…

– Вам что-нибудь говорит имя Питер Андерссон? С двумя «с».

– С чего бы?

– Он автор в бесплатной газете «Плейнс Трут». Они напечатали имя мисс Уикер. Это обычная процедура? Оглашение имён жертв до уведомления ближайших родственников?

– Я… их уведомили! – Наконец в голосе Эллы Дэвис звучит волнение. – На прошлой неделе!

– Но в «Телескопе» об этом не говорилось. В любом случае, они не стали бы это печатать. А «Плейнс Трут» напечатала. И что насчёт моего имени? Его тоже опубликовали. Является ли оглашение имён людей, которым не предъявлены обвинения в совершении преступления, частью процедуры КБР?

Снова тишина. Дэнни слышит тихий хлопок. Возможно, лопнул воздушный шарик.

– Ваше имя было напечатано? Вы полностью в этом уверены?

– Найдите газету и убедитесь сами. Мы знаем, кто слил информацию, разве нет? И мы знаем почему. У него нет ничего конкретного, только история, в которую он отказывается верить. Не может поверить. Не хватает воображения. То же можно сказать и о вас, но, по крайней мере, вы не выбалтывали моё имя единственной газетёнке, которая не отказалась его напечатать. Вот почему я позвонил вам.

– Дэнни, я… – Дэвис замолкает, возможно, не решившись сказать «приношу извинения». Дэнни не знает, вертелось ли это на языке Дэвис, но почти в этом уверен.

Она отматывает назад.

– Ваше имя мог назвать любой человек. Вероятнее всего, кто-то из ваших соседей в трейлерном парке. Ваше предположение о том, что Фрэнк Джалберт донимает вас – абсурдно.

– Неужто?

– Да.

– Позвольте мне рассказать вам о «Плейнс Трут», – говорит Дэнни. – Я взял копию по дороге домой с работы. Это мой предпоследний день. Меня уволили. За это я тоже должен поблагодарить вас.

Дэвис молчит.

– В основном там одна реклама и несколько статей местных новостей… плюс криминальные новости, читатели их любят. Всё, что угодно, от опрокидывания коров до поджогов. Что и заставляет людей брать в руки эту гадость.

– Дэнни, мне кажется этот разговор затянулся.

Дэнни продолжает:

– В «Плейнс Трут» нет криминальных репортёров. Они не занимаются расследованиями. Андерссон и другие просто сидят сложа руки, пока новости сами не дойдут до них. В данном случае – имя Уикер и моё. Кто-то позвонил им и назвал имена.

– Если вы собираетесь попросить меня выяснить, кто это, то вы фантазёр. Репортёры не выдают свои источники.

Дэнни смеётся.

– Называть людей, работающих на эту подстилку для собак, репортёрами – всё равно что называть двоечника Эйнштейном. Я думаю, Питер Андерссон даст вам имя, если знает. Просто немного надавите на него. Как надавили на меня.

Тишина, но Дэвис ещё не закончила разговор. Дэнни продолжает слышать тихий фоновый шум вечеринки. Интересно, Лори – это её дочь? Племянница?

– Может быть, не имя, а источник, – говорит Дэнни. – Если Андерссон спросил, с кем разговаривает, Джалберт мог ответить, что он из полиции Маниту или дорожного патруля, и повесить трубку. Уважаемая газета не стала бы публиковать анонимную наводку, не подтвердив её другим источником, но эта подстилка готова на всё и с радостью. Им позвонил ваш напарник, инспектор. Я знаю это и, думаю, вы тоже.

– До свидания, Дэнни. Больше не звоните мне. Только если возникнет желание признаться.

Дэнни «выстреливает» наобум:

– Он что, любит сыпать случайными числами? Без всякой на то причины?

Нет ответа.

– Не хотите об этом говорить? Хорошо. Пожелайте имениннице… – Но Дэвис прерывает связь.

Дэнни сразу же звонит Стиви в Боулдер. Его брат отвечает, как обычно, изображая записанное на автоответчик сообщение.

– Вы позвонили Стиву Альберту Кхефлину.

– Привет, Стиви, это…

– Знаю, знаю, – смеётся Стиви. – Дэнни-Дэнни-бо-бэнни, банана-на-фанна-фо-фэнни. Как дела, братишка?

Этот тон говорит всё, что Дэнни хотел узнать. Элла Дэвис не сообщала Стиви, что его старший брат подозревается в убийстве. Она была… осторожна? Или даже больше. Может быть, подходящее слово – «тактична»? Дэнни не хочет симпатизировать Дэвис, но этим поступком она зарабатывает себе в копилку один балл. У Стиви свои специальные способности, и он развивает – постепенно – социальные навыки, но хрупок в эмоциональном плане.

– У меня всё хорошо, Стиви. Тебе звонила моя подруга Элла Дэвис?

– Да, та дама. Сказала, что она полицейский инспектор и ты помогаешь им в расследовании. Ты правда помогаешь им в расследовании, Дэнни-бо-бэнни?

– Пытаюсь, – отвечает он, и переводит разговор на другую тему. Братья говорят о Нидерлэнде, куда Стиви ездит в поход по выходным. О танцах, на которые Стиви ходил со своей подругой Джанет, и о том, как они три раза поцеловались по дороге домой. Кто-то громко включает музыку и Стиви кричит, чтобы убавили, чего он бы никогда не смог сделать, будучи подростком; тогда он лупил себя по голове, пока кто-нибудь не останавливал его.

Дэнни говорит, что ему пора идти. Его гнев почти пропал. Благодаря общению со Стиви. Стиви отвечает «хорошо», затем выпаливает в своём духе:

– Ну-ка спроси меня!

Дэнни готов к этому.

– «Фолджерс», особая обжарка.

Стиви смеётся. Это прекрасный, радостный звук. Когда он счастлив – это по-настоящему.

– Проход 5, верхняя полка справа, если идти к мясному прилавку, цена двенадцать долларов и девять центов. Вообще-то обжарка классическая. – Стиви доверительно понижает голос. – Особую обжарку больше не производят.

– Отлично, Стиви. Мне пора.

– Хорошо, Дэнни-бо-бэнни. Я люблю тебя.

– Я тебя тоже.

Дэнни рад, что именно Дэвис разговаривала со Стиви. От одной мысли, что этим мог заняться Джалберт – или даже приблизиться к его брату, – Дэнни пробирают мурашки.

30

Элла Дэвис засовывает телефон в карман брюк и возвращается к празднику. Её сестра раздаёт торт и мороженое полудюжине маленьких девочек в праздничных колпаках. Дочь Дэвис, именинница и звезда сегодняшнего вечера, не сводит жадных глаз с груды подарков на серванте. Лори сегодня исполнилось восемь лет. Вскоре подарки будут открыты и быстро забыты – возможно, за исключением куклы Адоры, которая обошлась Дэвис в сорок с трудом заработанных долларов. Маленькие девочки, получив дозу сахара, станут играть в гостиной, их визг разлетится по дому её сестры. К восьми часам они улягутся спать за просмотром в сотый раз «Холодного сердца».

– Кто это был? – спрашивает сестра Дэвис. – По поводу твоего дела?

– Да. – Кто-то из девочек опрокинул чашку с мороженым, что сразу же замечает Митци, бигль Реджины.

– Это ведь был не он? – шёпотом спрашивает Реджина. – Кхефлин? – Затем: – Возьми вилку, Оливия!

– Нет, – лжёт Дэвис.

– Когда ты собираешься его арестовать?

– Я не зна…

– КОГО арестовать? – выкрикивает маленькая гостья. Её зовут Мэри или Меган, Элла не может вспомнить. – КОГО арестовать?

– Никого, – отвечает Реджина. – Не отвлекайся, Марин.

– Я не знаю, Редж. Это вне моей компетенции.

Пока девочки уплетают торт с мороженым, Дэвис извиняется и выходит на заднее крыльцо покурить. Её беспокоит поступок Фрэнка, который подошёл в магазине к Кхефлину и намеренно привлёк к нему внимание, сообщив свидетелям конфронтации, что это он, тот самый человек, поэтому приглядитесь к нему получше.

Ещё больше Дэвис беспокоит мысль о том, что Джалберт мог назвать имя Кхефлина единственному изданию, которое решилось бы на публикацию. Она не хочет верить, и почти не верит, но нет никаких сомнений, что Фрэнк нацелился на Кхефлина. Зациклился на нём.

«Неправильное слово, – говорит она сама себе. – Это – самоотверженность».

Больше её беспокоит сам Кхефлин. Он, казалось, испытал облегчение, когда Фрэнк сообщил о ДНК, и был рад предоставить образец для сравнения. Он знал, что Дэвис солгала насчёт отпечатков пальцев девушки на приборной панели его грузовика. Но, возможно, потому, что Кхефлин их стёр. Или Уикер – бедная мисс Ивонн, как её называет Джалберт – вообще не находилась в салоне; Кхефлин мог завернуть её в брезент и положить в кузов. И если он избавился от брезента, то понятно, почему в кузове не нашли ни волос, ни отпечатков пальцев, ни следов ДНК. Но почему он не закопал тело вместе с брезентом?

Или всё может объясняться тем, что Ивонн Уикер никогда не была в грузовике.

«Нет. С этим я не согласна».

Кхефлин также предложил пройти проверку на детекторе лжи, почти умолял Дэвис. Фрэнк отказал ему, и на то были веские причины, но…

Из дома выходит сестра Дэвис.

– Лори открывает подарки, – говорит она с едва заметным упрёком. – Не хочешь присоединиться?

«А как же, чёрт возьми, презумпция невиновности, инспектор Дэвис?»

– Ага, – произносит Элла, туша сигарету. – Конечно.

Реджи кладёт руки ей на плечи.

– У тебя встревоженный вид. Это был он?

Дэвис вздыхает.

– Да.

– Заявлял о своей невиновности?

– Да.

– Ты почувствуешь себя лучше, когда он окажется за решёткой?

– Да.

Позже, когда девочки в пижамах собрались на полу в гостиной, как всегда зачарованно слушая песню Эльзы и Анны «Впервые за целую вечность», Элла спрашивает Реджи, был ли у неё когда-нибудь экстрасенсорный опыт. Например, сон, оказавшийся реальностью.

– Нет, но моей подруге Иде приснилось, что у Хорста случился сердечный приступ, и через две недели он случился.

– Правда?

– Ага!

– Значит, ты веришь, что такое возможно?

Реджи обдумывает это.

– Ну, я не думаю, что Ида солгала, но я бы поверила в это больше, если бы она рассказала о сне до того, как у Хорста случился приступ. Не то чтобы он не напрашивался, учитывая какой он толстый. Ты только посмотри на свою малышку, Элс! Она обожает эту куклу!

Лори прижимает к груди рыжеволосую Адору, и у Дэвис внезапно возникает собственное видение: Дэнни Кхефлин снова и снова наносит удары ножом Ивонне Уикер, затем забирается на неё верхом посреди кукурузного поля и насилует, пока та истекает кровью. Им известно, что это произошло на кукурузном поле, потому что в её волосах нашли кукурузный шёлк.

«Если Кхефлин виновен, он заслуживает всего, что на него обрушил Фрэнк», – думает Дэвис. Затем, стоя в дверях вместе с сестрой, она впервые осознаёт, что коварное слово «если» закралось в её мысли.

Есть ещё кое-что, и Дэвис готова признаться – самой себе, только самой себе, – что по-настоящему потрясена. «Он что, любит сыпать случайными числами? Без всякой на то причины?» Дэвис слышала эти числа от Фрэнка несколько раз, особенно с тех пор, как они начали расследовать убийство Уикер, и, возможно, это ничего не значит, но он похудел и так зациклился на Кхефлине…

«Не используй это слово! Не зациклился, а проявил самоотверженность. Он адвокат Уикер, и хочет добиться для неё справедливости».

Вот только, что если это правильное слово?

31

На полпути к Лайонсу Джалберт заезжает на потрескавшуюся и изрытую выбоинами парковку заброшенного торгового ряда. Он чувствует, что если сейчас же не выйдет из машины и не начнёт считать, то взорвётся. Ещё светло и не стемнеет до девяти. Не так далеко от него группка хихикающих девочек смотрит «Замороженную».

– Он хитрит, – шепчет Джалберт. – Этот сукин сын пытается тянуть время.

Ох, его голова! Она раскалывается! Джалберт проводит обеими руками по своей копне торчащих волос. По обе стороны от макушки он чувствует выступившие капельки пота. Нужно срочно заняться счётом. Это успокоит его. Всегда успокаивает, и когда он доберётся до своего двухкомнатного номера в «Селебрейшн Сентр», он сможет пройтись по стульям. Без этого он просто не уснёт. То, что некогда было забавой для коротания времени, стало потребностью.

Джалберт подходит к фасаду заброшенного ломбарда. Тридцать три шага, то есть семнадцать и шестнадцать. Он возвращается к машине – пятнадцать и четырнадцать. Снова подходит к ломбарду: тринадцать, двенадцать, одиннадцать – последние три шага короткие, потому что в сумме получается тридцать шесть, а числа должны совпадать. Джалберт начинает чувствовать себя лучше. Десять, девять, восемь, семь – назад к машине. Он сжимает кулак и стучит им по капоту двадцать один раз, вполголоса ведя отсчёт.

Он пока не может арестовать Кхефлина. Окружной прокурор тут не поможет, потому что директор КБР наложил запрет на арест. И Джалберт вынужден признать, что директор прав. Рассказ о сне абсурден, но без всего остального, даже Эдгар Болл, адвокат из маленького городка, сможет добиться прекращения дела.

Или, возможно, он бы не стал так поступать. Будь окружной прокурор настолько глуп, чтобы довести такое нелепое дело до суда, Кхефлина бы признали невиновным, и его нельзя будет судить повторно. Дело закрыто. Джалберту нужно что-то такое, что заставит Кхефлина открыться, чтобы мир увидел психа, скрывающегося за этими наивными заявлениями о невиновности. Нужно продолжать раскручивать. Нужно надавить.

Джалберт решает пройтись вокруг торгового ряда, вдумчиво ведя счёт, начиная с единицы. Он доходит до двадцати шести (351 в сумме), когда возвращается к фасаду и видит машину дорожного патруля с мигалками, припаркованную рядом с его немаркированным «Фордом». Пользуясь наплечной рацией, патрульный сообщает диспетчеру номерной знак. Услышав приближение Джалберта, он поворачивается, положив ладонь на рукоять своего «Глока». Затем видит форменную куртку Джалберта с буквами КБР и расслабляется.

– Здравствуйте, сэр. Я увидел вашу машину и…

– Выполнили свой долг. Проявили надлежащую осмотрительность. Двадцать шесть. Рад за вас. Сейчас я достану из кармана удостоверение личности.

Полицейский мотает головой и ухмыляется.

– В этом нет необходимости. Фрэнк Джалберт, я прав?

– Да. – Джалберт протягивает руку. Патрульный трясёт её три раза, самое то для рукопожатия.

– Как вас зовут, патрульный?

– Генри Калтен, сэр. Вы расследуете дело убитой девушки?

– Да, мисс Ивонн. – Джалберт качает головой. – Бедной мисс Ивонн. Я остановился размять ноги и обдумать свой следующий шаг.

– Человек, сообщивший о находке тела, кажется неплохим кандидатом, – говорит патрульный Калтен. – Просто моё мнение.

– Я тоже так думаю, патрульный, но он выжидает. – Джалберт качает головой. – Так сказать, смеётся над нами.

– Неприятно такое слышать.

– Нужно раскручивать его. Надавить.

– Ладно, продолжайте размышлять, – говорит Калтен, – но знаете что, если я могу чем-то помочь, хотя это маловероятно…

– Не так уж маловероятно, – отвечает Джалберт. – В этом мире всё возможно. Шестнадцать.

Калтен хмурится.

– Простите?

– Приятное число, вот и всё. Кстати, о числах. Дайте мне ваш номер.

Калтен произносит с энтузиазмом:

– Ну, конечно.

Он достаёт из нагрудного кармана визитку КДП и нацарапывает на обороте свой личный номер.

– Знаете, я подумывал подать заявление в КБР.

– Сколько вам лет? – Джалберт берёт визитку.

– Двадцать четыре.

– Тройная восьмёрка. Хотите совет? Не тяните с этим. Не откладывайте в долгий ящик. И приятного вам вечера.

– И вам тоже. Если я смогу, ну, в общем, помочь чем-нибудь…

– Я буду иметь в виду. Возможно, я вам позвоню.

Садясь в свою машину, патрульный Калтен оглядывается с лёгкой усмешкой.

– Достаньте его, инспектор.

– Таков план.

32

В отеле Джалберт подходит к стойке регистрации и спрашивает, есть ли у них складные стулья. Администратор отвечает, что вроде бы такие есть в конференц-зале. Джалберт просит его принести три стула в номер 521.

– Впрочем, я принесу сам, – говорит Джалберт. У стены стоит дюжина или около того стульев, поэтому он берёт четыре. Четыре – хорошая цифра, лучше, чем три. Трудно сказать почему, но чётное всегда на голову обходит нечётное. Джалберт берёт по два стула в каждую руку и несёт их к лифту, игнорируя вопросительный взгляд администратора.

Он ставит два стула в гостиной и два в спальне. Теперь у него восемь сидячих мест (включая кровать и унитаз). От одного до восьми включительно – тридцать шесть, от одного до двадцати четырёх включительно – триста, от одного до сорока включительно – восемьсот двадцать. Люди этого не поймут (большинство из них), но это действительно прекрасная система, своего рода финансовая пирамида, которая приносит дивиденды не в виде денег, а в виде ясности.

К концу пятого круга стульев, Джалберт понимает, каким должен стать его следующий шаг. Он складывает стулья, принесённые из конференц-зала, и ставит их рядом с маленьким столом. Достав из-под кровати свой чемодан, открывает его. Из эластичного чехла вынимает пару тонких резиновых перчаток и надевает их. Пора раскручивать. Затем Джалберт звонит патрульному Калтену. Пора ещё немного надавить.

33

В ночь на пятницу этой адской недели Дэнни просыпается от громкого металлического удара, за которым следует рёв автомобильного двигателя либо с неисправным глушителем, либо вообще без него. Часы на прикроватной тумбочке показывают 2:19. Он встаёт, хватает фонарик, который держит под рукой на случай перебоев с электричеством, и подходит к окну гостиной. Снаружи всё спокойно, только облако мотыльков кружит вокруг фонарного столба, стоящего между конторским помещением трейлерного парка и прачечной. Оак-Гроув (где нет дубов) погружён в сон. Громкий стук не разбудил никого, кроме Дэнни, потому что адресован только ему.

Дэнни открывает дверь. Иногда он забывает запереть её на ночь, но полагает, что после статьи в «Плейнс Трут» и вчерашнего шоу Джалберта в супермаркете ему следует быть повнимательней. Он спускается по бетонным ступеням и включает фонарик, стараясь найти причину удара. На это не уходит много времени. В алюминиевом корпусе трейлера, аккурат под матовым окном ванной, виднеется вмятина. Дэнни предполагает, что его ночной гость целился в окно.

В самом центре вмятины красное пятно. Дэнни освещает фонариком землю под окном и находит кирпич. Вокруг него обмотана записка, удерживаемая куском проволоки. Дэнни знает, что там написано, но всё равно опускается на корточки и вытаскивает листок. Сообщение короткое, написано чёрным карандашом или фломастером.

«УБИРАЙСЯ, СРАНЫЙ УБИЙЦА. А ТО БУДЕТ ХУЖЕ».

Первая мысль Дэнни после прочтения: «Не в этой жизни. – Вторая: – Серьёзно? Это что, похоже на кино? Ты кто – Клинт Иствуд?»

Посреди ночи, с угрожающей запиской в руке и кирпичом под ногами, мысль убраться из Маниту кажется Дэнни не только разумной, но даже заманчивой. Подруга Дэнни – подруга с бонусом – Бекки, порвала с ним, она будет держать малышку Ди-Ди подальше от него, как от прокажённого; кроме того, он лишился работы. Вдобавок, похоже, у половины города ковид. Дэнни не очень нравится мысль быть изгнанным, как Каин после убийства брата, но этот трейлерный парк далеко не райское место. Возможно, пришло время двинуть в Колорадо. Стиви будет рад.

Дэнни задаётся вопросом, не Пэт ли Грейди наведался к нему на своём «Мустанге». Вполне возможно, что так оно и есть; впрочем, какое это имеет значение?

Дэнни заходит внутрь и возвращается в постель, но сначала запирает дверь трейлера.

34

В свой последний день в качестве сотрудника школы Уайлдер Хай Дэнни переносит книги из хранилища в учительскую, которая фактически служит кабинетом истории и английского языка. Книги будут лежать там до начала занятий в сентябре… к этому времени Дэнни Кхефлин надеется жить далеко от округа Уайлдер.

Джесси бежит по коридору из нового крыла, где отмывал плинтусы. Он застаёт Дэнни возле библиотеки и говорит:

– Хочу предупредить, что к вам приехал тот коп, который появлялся раньше. Тот, с забавной… – Джесси потирает лоб двумя пальцами, изображая «паучью жопку» Джалберта. – Он припарковался сзади.

– Женщина с ним?

– Не-а, только он.

– Спасибо, Джесси.

– Он всё никак не уймётся, да?

– Я помогу тебе, как только разберусь с книгами.

Джесси продолжает тему.

– Он же не собирается арестовать вас?

Дэнни расплывается в улыбке.

– Не думаю, что он сможет, и это сводит его с ума. Ладно, занимайся делом. Пусть наш последний день будет плодотворным.

Джесси уходит. Джалберт стоит в вестибюле, снова разглядывая витрину с наградами. В руке у него что-то похожее на свёрнутую газету.

«Может, он хочет отхлестать меня ею по носу», – думает Дэнни. Ну вот, хоть одна забавная мысль на фоне страха, который он испытывает перед новой встречей с Джалбертом. Дэнни знает, что инспектор хочет, чтобы Дэнни испытывал страх. Дэнни рад бы изменить это, но он не может. Он выходит в коридор как раз в тот момент, когда Джалберт проходит через дверь.

– Хорошо провели Четвёртое июля? – спрашивает Джалберт.

Дэнни не отвечает.

– Почему вы пришли один?

К удивлению Дэнни, Джалберт отвечает на вопрос.

– Дочь моей напарницы заболела. Мне нужно, чтобы днём вы приехали в Грейт-Бенд.

– Я арестован?

Джалберт обнажает свои зубы-обрубки.

– Пока нет. Я хочу, чтобы вы дали официальные показания. Под запись. Рассказали всё о своём сне. Уверен, когда о нём станет известно общественности, вас пригласят на телевидение. О такой славе можно только мечтать. Жаль, что Джерри Спрингер[24] умер, вы бы отлично вписались в компанию блудниц и проходимцев.

– Обвиняете меня в том, что я гонюсь за славой, в то время как сами раскрыли моё имя? Слишком гнусно даже для вас.

– Я тут ни при чём, – отвечает Джалберт, продолжая улыбаться. – Я бы никогда так не поступил. Скорее всего, это кто-то из ваших соседей.

Дэнни мог бы сказать Джалберту, что прошлой ночью один из его соседей (или Пэт Грейди) бросил кирпич в его трейлер, мог бы даже показать ему записку – она лежит у него в кармане, – но какой от этого толк?

Вместо этого Дэнни спрашивает Джалберта, почему тот так долго тянул с просьбой об официальных показаниях.

– Потому что вы надеялись на что-то получше, я прав? Не на показания, а на признание. Вот только ваше начальство не удовлетворило бы моё признание. Подумайте над этим, инспектор Джалберт. Я не знаю, в какую часть тела ей наносили удары, сколько раз и чем именно.

– Вы могли быть в состоянии безумия, – говорит Джалберт. Он верит в виновность Дэнни так же истово, как покойная мать Дэнни верила в Христа-Искупителя. – Обычное явление у маньяков-убийц. Это старое и, возможно, не совсем корректное определение, но оно мне нравится. Идеально вам подходит.

– Я её не убивал. Только нашёл.

Джалберт демонстрирует свои остатки зубов.

– Может, ещё расскажете про Санта-Клауса? Обожаю эту сказку.

– Я работаю до четырёх. А это значит, что в Грейт-Бенде я буду не раньше половины седьмого, при условии соблюдения скоростного режима. Который я намерен соблюдать.

– Я подожду. Элла Дэвис тоже. Или вы можете закончить пораньше, всё-таки это ваш последний день.

Дэнни уже утомил этот человек.

– И я подумал, что вам будет интересно взглянуть на это. – Джалберт разворачивает газету. Это «Оклахоман». Джалберт открывает нужную страницу, протягивая газету Дэнни. Статья называется «УБИТАЯ ДЕВУШКА ВОЗВРАЩАЕТСЯ ДОМОЙ». В тексте имеется фотография. Джалберту нужно, чтобы Дэнни увидел её. Это и есть причина его прихода, думает Дэнни.

На фото всё, что нужно знать о человеческом горе. Отец Ивонн Уикер обнимает свою жену, уткнувшуюся лицом в его рубашку. Его голова запрокинута к небу. Рот скривился в гримасе. На шее вздулись жилы. Его глаза крепко зажмурены. Позади них, рядом с длинным чёрным «Кадиллаком» с надписью «ПОХОРОННОЕ БЮРО ХЕРСТА», стоит молодой человек в чём-то похожем на школьную куртку. На нём бейсболка. Козырёк скрывает опущенное лицо. Дэнни догадывается, что это младший брат Ивонн.

Дэнни кажется, что подобное зрелище редко увидишь в кино или телесериалах: человеческие жертвы. Всепоглощающая скорбь и бессмысленность утраты. Изуродованные жизни.

Его глаза наполняются слезами. Он смотрит на снимок, на заголовок «УБИТАЯ ДЕВУШКА ВОЗВРАЩАЕТСЯ ДОМОЙ», затем в лицо Джалберта. Инспектор улыбается, и это ошеломляет Дэнни.

– Ох, вы посмотрите! Убийца плачет! Прямо как в итальянской опере!

Дэнни чуть было не наносит удар. Мысленно он так и делает, разбивает Джалберту нос в кровь, стекающую на его рыжие усы а-ля Фу Манчу. Сдерживает его только мысль о том, что Джалберт именно этого и добивается. Дэнни вытирает глаза рукой.

– Хотя бы скажите мне, что её родители не знают о собаке. Скажите хотя бы это.

– Понятия не имею, – говорит Джалберт, чуть ли не с весельем в голосе. – Информацию предоставил не я, а детектив из Оклахома-Сити. Моя работа – заниматься этим делом, Дэнни. А значит заниматься вами.

Дэнни продолжает держать газету. Скомканную. Он разглаживает её, показывая Джалберту.

– Хотите увидеть других родителей на подобном снимке? Потому что тот, кто убил девушку, возможно, ещё не закончил. Он может убить ещё нескольких, пока вы зацикливаетесь на мне.

Джалберт отшатывается, будто Дэнни махнул рукой перед его лицом.

– Я не зациклился, это самоотверженность. Я знаю, что это сделали вы, Дэнни. Не было никакого сна. Потому что вы закопали её там. Но пока останемся каждый при своём. Будьте в Грейт-Бенде к половине седьмого, или я передам КДП ваше имя и регистрационный номер. Если хотите, приводите своего адвоката. А газету можете оставить себе. Возможно, вам захочется позлорадствовать над тем, что вы сделали с её семьёй. Четыре жертвы по цене одной.

Джалберт разворачивается, и направляется в вестибюль.

– Инспектор Джалберт!

Он поворачивается обратно, брови вопросительно приподняты, по обе стороны от этой смешной «паучьей жопки» белеет череп.

– Вы скрежещете зубами?

Джалберт хмурится.

– Что?

– Ваши зубы. Они все сточены. Может, вам стоит приобрести специальную резиновую капу? Они продаются в «Уолгринс».

– Мои зубы не относятся к теме…

– А ваши подсчёты – это помогает?

Впервые Джалберт выглядит поистине потрясённым.

– Я разузнал об этом сегодня утром, перед приходом на работу, – говорит Дэнни. – Это называется арифмомания. Вы занимаетесь этим? Занимаетесь, когда просыпаетесь посреди ночи от скрежета зубов?

Также впервые Дэнни замечает пульсирующую венку на правом виске Джалберта: тик-тик-тик.

– Вы убили её, умник. Мы оба это знаем, и вы поплатитесь за это.

Джалберт уходит. Дэнни стоит на месте со смятой газетой в руке, пытаясь совладать с собой. Каждая встреча с Джалбертом хуже предыдущей. Он вытирает глаза рукавом рабочей рубашки. Затем возвращается к книгам. Это последний день и нужно закончить достойно.

35

Во время обеда Дэнни идет к грузовику забрать свой телефон. Он должен позвонить Марджи, сказать ей, что потерял работу, а Канзас потерял свой шарм, по крайней мере, для него. Он подумывает двинуться в сторону Боулдера. Она это поймёт, ей нравится Стиви. Если ей понадобятся деньги, Дэнни, пожалуй, сможет выделить часть… но немного. Пока он не найдёт работу, ему придётся жить на то, что удалось скопить. Кроме того, Марджи ведь выходит замуж, верно?

Дэнни открывает пассажирскую дверь, напоминая себе, что ему также нужно заплатить Эдгару Боллу, и берёт телефон из бардачка. Идёт обратно к школе с опущенной головой, проверяя, нет ли сообщений, затем останавливается. Дэнни вспоминает слова Джесси: «Он припарковался сзади». Зачем Джалберту так поступать, если учительская парковка ближе всего ко входу? Дэнни приходит в голову только одна причина.

Дэнни возвращается к «Тундре». Бросает на кузов грузовика беглый взгляд. Там пусто, не считая ящика с инструментами, который он запирает на висячий замок. С другой стороны, салон не заперт. Дэнни всегда оставляет его незапертым, и Джалберт наверняка это видел. Возможно, Дэнни даже сам упоминал об этом ему и его напарнице. Но он не помнит.

Дэнни роется в куче барахла в бардачке – удивительно как оно там всегда скапливается, – не ожидая что-либо найти, и ничего не находит. Джалберт не стал бы ничего туда класть. Не после того, как узнал, что Дэнни держит там свой телефон. Средняя консоль кажется более подходящей, но и там ничего нет… хотя Дэнни находит пакетик «Эм-энд-Эмс», которым собирался наградить Дарлу-Джин за очередную хорошую оценку. Ди-Ди получает много хороших оценок в школе, она умница.

Дэнни заглядывает в боковые карманы. Ничего. Заглядывает под пассажирское сиденье и ничего не находит. Заглядывает под водительское сиденье и вот оно: бумажный конверт с белым порошком, скорее всего с кокаином, героином или фентанилом. Дэнни знает, что в Канзасе строго с тяжёлыми наркотиками; детям постоянно читают об этом лекции на собраниях. В конверте слишком малое количество, чтобы считаться «предназначенным для распространения», но в Канзасе даже хранение является уголовным преступлением, за которое дают до двух лет тюрьмы.

Хочет ли Джалберт отправить Дэнни на два года в тюрьму – по факту не больше девяноста дней в местном изоляторе – по обвинению в хранении наркотиков? Нет, но он хочет видеть Дэнни в тюрьме. Потому что тогда Джалберт сможет «поработать» с ним. И работать. И работать. И охранники тоже. Если Джалберт их попросит.

Позади сиденья есть место, где скапливается всякий мусор, в том числе смятый пакет из «Макдональдса». Внутри пакета – обёртка от гамбургера и картонный «рукав» из-под жаренного яблочного пирожка. Как раз подходящего размера. Дэнни берёт конверт с наркотиком за края и засовывает его туда, согнув «рукав» пополам, чтобы на конверте не размазались отпечатки пальцев, возможно на нём оставшиеся. Маловероятно, но возможно. Дэнни кладёт картонный «рукав» обратно в пакет из «Макдональдса», а сам пакет в свой обеденный контейнер. Возвращаясь назад, Дэнни видит за столом Джесси.

– Сейчас подойду, – говорит Дэнни, заходя в школу. Он ставит пакет на верхнюю полку в кладовой, позади чистящих средств. Затем звонит Эдгару Боллу.

– Вы всё ещё мой адвокат?

– До тех пор, пока не наймёте профессионала, – отвечает Болл. – У вас интересная ситуация.

Они немного разговаривают. Эдгар Болл обещает заехать за Дэнни около двух и отправиться с ним к шести пятнадцати на встречу в участок КБР в Грейт-Бенде. Дэнни обещает Боллу выдать чек на четыре сотни долларов.

– Пусть будет пять, учитывая то, о чём вы меня просите, – говорит Болл.

Дэнни соглашается. Это справедливо, но довольно приличный кусок от его пирога. Он звонит Марджи, говорит, что, возможно, какое-то время не сможет ей помогать, потому что лишился работы. Она отвечает, что всё понимает.

– Пусть эти копы поговорят со мной, – говорит Марджи. – Я скажу им, что ты крикун, а не убийца. Сама мысль, что ты способен кого-то убить, просто безумна.

Дэнни говорит, что она прелесть. Марджи – а для Стиви Марджи-Марджи-бо-барджи – отвечает, что он чертовски прав. Дэнни берёт свой сэндвич и термос, направляясь к столу для пикника, чтобы пообедать с Джесси.

– Я буду скучать по этому месту, – говорит Джесси. – Странно, но это правда. И я буду скучать по работе с вами. Вы хороший начальник, Дэнни.

– Ты прорвёшься, – говорит Дэнни. – Я бы написал рекомендацию, но, знаешь… учитывая обстоятельства…

– Ага, – произносит Джесси с улыбкой. – Я вас понимаю.

Эдгар Болл появляется в два пятнадцать. Дэнни отдаёт ему чек и пакет из «Макдональдса».

– Вы уверены, что хотите поступить именно так? – спрашивает Болл. – Вам придётся нелегко.

– Мне и так нелегко, – отвечает Дэнни. – С каждым разом всё больше.

36

Они заканчивают в половине четвёртого, на полчаса раньше обычного. Дэнни в последний раз запирает школу, все семь дверей. Джесси крепко обнимает Дэнни, а тот в ответ хлопает его по спине. Дэнни советует Джесси беречь себя и оставаться на связи. Джесси просит Дэнни о том же.

Дэнни едет в Оук-Гроув, поглядывая в зеркало заднего вида, не увязались ли за ним копы. Но никого не замечает. Вернувшись домой, он находит записку, приклеенную к двери его трейлера. Записка короткая и прямолинейная: «Уезжай. Тебе здесь не рады». Дэнни срывает её и бросает в мусорное ведро, затем наспех принимает душ и надевает свежую одежду. После этого он звонит Элле Дэвис.

– Инспектор, это снова Дэнни Кхефлин.

– Чем могу помочь?

– Немного мне довериться. – Дэнни рассказывает ей, чего он от неё хочет. Дэвис не говорит «да»… но и не говорит «нет».

Дэнни отправляется в Грейт-Бенд и проезжает около тридцати миль, когда с просёлочной дороги выруливает автомобиль КДП, преследуя его с мигалками. Патрульный подаёт сигнал сиреной, в чём совершенно нет необходимости, так как Дэнни уже съезжает на обочину и опускает стекло. После этого Дэнни кладёт обе руки на руль, чтобы их было видно.

Патрульного зовут Х. Кальтен. Он подходит к Дэнни, держа одну руку на «Глоке» в расстёгнутой кобуре.

– Ваши права и техпаспорт, пожалуйста.

– Мои права в бумажнике, – говорит Дэнни. – Сейчас я их достану из заднего кармана. – Что Дэнни и делает, очень медленно. Отдав права патрульному, он говорит: – Теперь я достану из бардачка техпаспорт.

– В вашем бардачке есть оружие?

– Нет.

– А в средней консоли?

– Нет.

– Доставайте техпаспорт.

Опять же очень медленно Дэнни открывает бардачок и достаёт документы.

– У вас есть страховой полис?

– Да. – Дэнни снова тянется к бардачку.

– Не нужно. Сидите спокойно, мистер Кхефлин.

Кальтен возвращается к своей машине и включает рацию. Дэнни сидит неподвижно. Проходит пять минут. Так он опоздает в Грейт-Бенд, но ничего страшного. Джалберт уверен, что он вообще туда не доедет.

Убедившись, что «Тундра» 2011 года выпуска действительно принадлежит Дэниелу Кхефлину – по мнению Дэнни патрульный знал это заранее – он возвращается к водительской двери с документами Дэнни. Но не отдаёт их.

– Вы знаете, почему я остановил вас, мистер Кхефлин?

Дэнни отвечает «нет».

– Вы петляли по всей дороге.

Дэнни знает, что это неправда, но молчит.

– Мистер Кхефлин, вы сегодня что-нибудь пили?

– Если вы спрашиваете об алкоголе, то ответ отрицательный.

– Как вы относитесь к алкотестеру? Хотите попробовать?

– Да.

– А что насчёт наркотиков? Употребляли? Травку? Экстази? Кокаин?

– Нет.

– Вы согласны на обыск вашей машины?

– Разве для этого вам не нужен ордер или что-то в этом роде?

– Нет, если водитель создаёт опасность на дороге. Вы можете дать согласие на обыск, или я могу конфисковать ваш автомобиль.

– Хорошо, – говорит Дэнни, открывая дверь. – У меня назначена встреча, так что лучше проведите обыск.

Патрульный Кальтен демонстративно обыскивает салон, оставляя напоследок место под водительским сиденьем. Он долго заглядывает туда, даже берёт фонарик из своей машины. Затем захлопывает дверь и бросает на Дэнни равнодушный взгляд.

– Так что насчёт алкотестера? – спрашивает Дэнни.

– Сэр, вы что, пытаетесь умничать? – Дэнни не может понять раскраснелись ли щёки патрульного от злости или виной тому солнце.

– Нет. Но я не петлял, и мы оба это знаем.

– Мистер Кхефлин, я вынужден привлечь вас за неосторожное вождение.

– Я бы не стал этого делать, – говорит Дэнни. – Если вы так поступите, то мы увидимся в суде. Где мой адвокат спросит, общались ли вы до моего задержания с инспектором Джалбертом из КБР. После чего вам придётся решить, хотите ли вы сказать правду или будете лжесвидетельствовать. Что может вам потом аукнуться. Так вы намерены это сделать?

Кальтену требуется минута, чтобы решить, стоит ли продолжать в том же духе. Это не солнце, а определённо краска в щеках. Дэнни считает, что неплохо хоть раз сыграть в нападении. Кальтен возвращает ему права и техпаспорт.

– Старайтесь держаться своей полосы, сэр.

Дэнни чуть было не пошёл дальше, чуть не спросил, не хочет ли Кальтен хотя бы выписать ему предупреждение, но решил, что не стоит перегибать палку. Кальтен вооружён, и кобура его по-прежнему расстёгнута.

– Обязательно, офицер.

– Убирайтесь прочь.

Кальтен ехал за Дэнни ещё почти пять миль, чуть ли не бампер в бампер, затем свернул. Оставшаяся часть поездки до Грейт-Бенда прошла для Дэнни без происшествий.

37

Эдгар Болл дожидается Дэнни в дальнем конце парковки участка КБР. Он спрашивает, как прошла поездка. Дэнни рассказывает ему о патрульном Кальтене.

– Невероятно, – говорит Болл. – Вы уверены, что хотите забрать дурь обратно?

– Теперь всё должно быть в порядке. Джалберт сделал свой ход. – Дэнни надеется на это, а также надеется, что позже его не арестует инспектор Дэвис.

Болл открывает багажник своей машины, протягивая Дэнни пакет из «Макдональдса». Дэнни кладёт его в среднюю консоль и на этот раз запирает свой грузовик.

– Пойдёмте внутрь, – говорит Дэнни. – Понаблюдайте за Джалбертом, когда он меня увидит. Это будет занятно.

Но увы. Всё, что они замечают – едва уловимый проблеск удивления, который тут же исчезает. В комнате, оборудованной аппаратурой для записи звука и видео, полно народу. Помимо Джалберта и Дэвис, здесь присутствует тучный лысый мужчина по имени Альберт Хеллер, и здоровяк Вернон Рэмси. Хеллер – прокурор округа Уайлдер. Рэмси – детектив из Оклахома-Сити. В тесной комнате с шестью мужчинами создаётся ощущение настоящей клаустрофобии. Где-то в этом здании, несомненно, есть более просторное помещение для беседы, но Джалберт и Хеллер не намерены беседовать. Их задумка – сломить Дэнни. Раз уж он оказался здесь.

Все по очереди представляются. Жмут руку (Дэнни и Джалберт воздерживаются). Зачитывается Правило Миранды, но в этот раз устами прокурора. В конце Хеллер озвучивает под запись, что «мистер Кхефлин прибыл в сопровождении своего адвоката».

Хеллер берёт инициативу в свои руки, занимая ту же позицию, которую Дэнни уже видел на своём последнем допросе. Они сидят лицом друг к другу, Эдгар Болл – на стороне Дэнни, Элла Дэвис рядом с Хеллером. Рэмси подпирает стену с бесстрастным выражением лица. Джалберт стоит в углу, скрестив руки на груди.

Дэнни рассказывает о своём сне. О поездке на заброшенную автозаправку в округе Дарт. О своей неловкой попытке сделать анонимное сообщение. Когда Хеллер спрашивает, зачем Дэнни это понадобилось, он рассказывает прокурору о собаке.

– Она пыталась откопать девушку. Грызла её. Уверен, вы видели фотографии.

Хеллер говорит, что ему нужно подробнее знать, где Дэнни был в первые три недели июня. Дэнни отвечает, что поможет, чем сможет, но он не ведёт ежедневник или что-то в этом роде.

Когда у Хеллера заканчиваются вопросы, своё слово берёт Вернон Рэмси, коп из Оклахома-Сити.

– Это вы убили Ивонн Уикер?

– Нет.

Рэмси замолкает. Больше у него вопросов нет. Джалберт что-то шепчет ему на ухо, и Рэмси кивает с бесстрастным лицом.

В конце Хеллер просит Дэнни не покидать пределы округа.

Дэнни качает головой.

– Вообще-то я планирую уехать из округа и из этого штата. Моё имя напечатали в бесплатной газете. Я главный подозреваемый, и кому-то очень хотелось, чтобы все в центральной части Канзаса знали об этом. – Дэнни переводит взгляд на Джалберта. Тот лукаво смотрит в ответ.

– Я могу заверить вас, что никто из причастных к расследованию убийства не называл вашего имени прессе, – говорит Хеллер. – Это печально и, тем не менее, с вашей стороны будет очень неразумно покидать Маниту, не говоря уже о Канзасе. Это чревато последст…

– Арестуйте меня, – говорит Дэнни. – Если хотите удержать меня в Канзасе, арестуйте.

Хеллер не сводит глаз с Дэнни. Элла Дэвис смотрит на свои руки, сложенные на столе. Рэмси, кажется, изучает потолок. Джалберт не скрывает злость в своём взгляде.

– Не можете, – подытоживает Дэнни. – У вас нет доказательств, потому что я не убивал Ивонн Уикер. Я только сообщил о теле. Так что не толкуйте мне о последствиях.

– Вообще-то последствия будут, – говорит Болл почти извиняющимся тоном. – Иск о незаконном аресте. Поданный мной.

– Я настоятельно советую вам оставаться на месте, – говорит Хеллер. – Если вы уедете, то будете выглядеть ещё более виновным.

Из угла Джалберт тихо произносит:

– Он виновен.

Дэнни достаёт из заднего кармана сложенный листок бумаги и протягивает его через стол, но не Хеллеру, а Дэвис.

– Здесь написано: «Убирайся, сраный убийца. А то будет хуже». Записку прикрепили к кирпичу. А кирпич прилетел в мой трейлер посреди ночи. Мистер Хеллер, это последствие придания огласке моего имени. Колодец отравлен. – Дэнни снова переводит взгляд на Джалберта. – Следующий кирпич может прилететь в мою голову.

Рэмси спрашивает:

– Куда хотите податься?

– Думаю, в Колорадо. У меня там брат, и я редко его вижу.

– Неважно, куда вы отправитесь, – говорит Джалберт. – Мисс Ивонн будет преследовать вас, как дурной запах, от которого вы никогда не отмоетесь.

Дэнни знает, что это, скорее всего, правда. Он смотрит на Рэмси.

– У вас есть другие подозреваемые? Хоть кто-то? Может быть, она бросила парня, который из-за этого разозлился? Проблемы в семье?

Рэмси говорит:

– У следственного отдела ОДП нет привычки делиться информацией с подозреваемыми.

Дэнни не ожидал другого ответа. Он предполагает, что у ОДП нет других подозреваемых в Оклахоме, и на то есть веская причина. Дэнни считает, что Ивонн Уикер и её убийца никак не связаны. Она ловила попутку, нарвалась не на того человека и это стоило ей жизни.

Дэнни встаёт.

– Я ухожу.

Никто не останавливает его, но Джалберт говорит:

– Вы вернётесь.

38

На парковке Дэнни пожимает руку адвокату, который приехал из Маниту на своей стальной махине «Хонда». Болл был немногословен… за исключением той язвительной фразы о судебном иске за незаконный арест. Хороший выпад. Но помимо этого, что ещё можно было сказать?

– Вы уверены, что хотите попытать удачу с Дэвис? – спрашивает Болл.

Дэнни пожимает плечами.

– Думаете, она арестует меня за хранение, когда я покажу ей кокаин? По сравнению с тем, что мне грозит, риск тут минимальный.

Болл переминается с ноги на ногу.

– Если вы не убивали ту девушку, то вы самый искусный лжец из всех, кого я встречал. Даже лучше моего дяди Рэда, которому, как я думал, нет равных.

– Я этого не делал, – отвечает Дэнни. Он уже устал это повторять.

39

От участка КБР до места, где Дэнни должен встретиться с Эллой Дэвис, всего пара миль, но он вынужден сделать длинный крюк через мизерный деловой центр Грейт-Бенда, поглядывая в зеркало заднего вида, дабы убедиться, что за ним никто не следует. Когда Дэнни, наконец, подъезжает к «Кофи Хат», на часах уже половина девятого. Перед зданием имеется асфальтированная парковка, но Дэнни паркуется позади кофейни, останавливаясь рядом с «РАВ-4». Он почти уверен, что это автомобиль Дэвис. На пассажирском сиденье лежит фигурка, которую Дэнни узнаёт, благодаря Дарле-Джин. Это Эльза Ольденбург из «Холодного сердца».

Он заходит внутрь. Дэвис сидит за столиком в углу рядом со стойкой, где её не видно с парковки.

– Я не думала, что вы придёте, – говорит она. – Я уже собиралась уходить.

– Хотел убедиться, что за мной нет слежки. По крайней мере, насколько это возможно.

Дэвис удивлённо приподнимает брови.

– Да вы настоящий параноик, как я посмотрю.

– Это для нашего общего блага. Не думаю, что Джалберт будет в восторге, узнав о нашей встрече за его спиной.

От ответа Дэвис избавляет появление официантки. Дэнни, который сегодня ничего не ел, кроме своего обеденного сэндвича, заказывает ветчину по-деревенски с подливкой и колу.

– От этого у вас будут проблемы с артериями, – говорит Дэвис, когда официантка уходит.

– Не хуже кирпича в голову.

– Фрэнк Джалберт думает, что вы сами написали ту записку.

– Ещё бы.

– Зачем мы здесь, Дэнни? Я оставила дочь с няней, у которой почасовая оплата.

Дэнни рассказывает Дэвис о визите Джалберта в школу, якобы для того, чтобы сообщить, что Дэнни должен дать официальные показания. А также чтобы показать ему фотографию скорбящей семьи Уикер в «Оклахомэне».

– Но причина была другая. Я бы не узнал, если бы Джесси – парень, с которым я работаю – не сказал, что Джалберт припарковался позади школы, в то время как от учительской парковки, пустующей летом, до входной двери всего пара шагов. Это вызвало у меня подозрения. Я проверил и нашёл маленький конверт под водительским сиденьем моего грузовика. – Дэнни протягивает Дэвис упаковку из-под жаренного пирожка. – Вот. Возможно, это героин, но мне кажется – кокаин.

Впервые с их первой встречи её маска профессионала даёт трещину. Дэвис отгибает край упаковки, заглядывая внутрь.

– Я брал конверт за края. Сомневаюсь, что он оставил отпечатки, он слишком умён для этого, но вы могли бы проверить, на всякий случай, вдруг он дал промашку.

Дэвис быстро приходит в себя.

– Давайте уточним. Вы обвиняете Фрэнка Джалберта, инспектора КБР с двадцатилетним стажем, получившего полдюжины поощрений, в том числе два за проявленную храбрость, в том, что он подбросил наркотики в ваш грузовик.

– Уверен, он отличный коп, но он убеждён, что девушку убил я. – Нет, не совсем так. – Он одержим, и если вы ещё этого не заметили, я буду очень удивлён.

– Вы могли сделать это сами, Дэнни.

– Я ещё не закончил. – Он рассказывает Дэвис об остановке на шоссе под фиктивным предлогом и о том, как патрульный Кальтен с особым пристрастием осматривал место под водительским сиденьем. – Он вполглаза осмотрел всё остальное, потому что знал, где должен лежать конверт. Что касается версии моего участия в этом… спросите Джесси Джексона о том, где припарковался Джалберт. Он всё вам расскажет.

Подходит официантка с заказом для Дэнни. Дэвис прячет упаковку из-под пирожка в свою сумку. Когда официантка уходит, Элла показывает на тарелку Дэнни и говорит:

– Похоже на собачью рвоту.

Дэнни смеётся, принимаясь за еду.

– Ну вот! Теперь вы разговариваете как нормальный человек.

– Я и есть нормальный человек. А ещё я работаю в Канзасском бюро расследований, что делает меня Фомой Неверующим.

– Джалберт назвал моё имя этой бумажной подстилке. «Плейнс Трут».

– Как скажете. Вы так же одержимы им, как и он вами.

– Приходится, ведь он пытается обвинить меня в преступлении, которого я не совершал. Что я могу сделать, чтобы противостоять этому? Проколоть ему колёса? Приклеить ему на спину бумажку «ПНИ МЕНЯ ПО ЗАДНИЦЕ»? Остаётся только довериться вам, а это рискованно. Мой адвокат сказал, что вы можете арестовать меня за хранение.

– Я не собираюсь этого делать.

Дэвис смотрит на жующего Дэнни, теребя маленький золотой крестик на шее.

– Давайте предположим, что Фрэнк назвал ваше имя одной конторе, которая опубликовала его, и что он подбросил вам кокаин. Если, конечно, это не тальк и не пудра. Просто предположим для эксперимента. Доказывает ли это, что вы не насиловали и не убивали Ивонн Уикер? Никоим образом.

С этим Дэнни не может поспорить.

– Я проверю содержимое этого маленького конверта и поговорю с тем человеком из «Плейнс Трут», с Андерссоном. Скиньте мне номер вашего помощника, с ним я тоже побеседую. А теперь мне нужно идти. – Дэвис начинает вставать.

– Этот маленький крестик для виду или вы верующая?

– Я посещаю мессу, – осторожно отвечает Дэвис.

– Значит, вы можете верить в Бога, но не в то, что мне приснился сон о местонахождении тела Уикер. Я правильно понимаю?

Дэвис дотрагивается до золотого крестика.

– Иисус сотворил тридцать чудес, Дэнни. Вам приснился один сон. По крайней мере, вы так утверждаете. Оплата за вами. Я взяла только кофе.

Дэнни говорит:

– Мэм, вы не представляете, как сильно я хочу, чтобы мне никогда не снился этот гадский – нет, блядский – сон.

Элла Дэвис делает паузу. На её лице едва заметна улыбка.

– Вы приятный человек, Дэнни. Разумный. Доброжелательный. По крайней мере, таким вас видят люди. Что скрывается за этим, я не знаю. Но открою вам секрет. – Дэвис склоняется над столом, опёршись на него пальцами; её маленький золотой крестик покачивается на шее. – Я бы хотела вам верить. Может, даже поверила бы, но у вас было одно-единственное чёртовое экстрасенсорное видение. Почему вы, спрашиваю я себя?

– Отличный вопрос, – говорит Дэнни. – Люди, которые выигрывают в лотерею, вероятно, спрашивают себя о том же. Только тут другой случай. Не знаю, почему я. Вам легче поверить, что девушку убил я, да?

– Определённо.

– Сделайте мне одолжение. Будьте настороже с Джалбертом. Мне кажется, он может быть опасен. Дело не только в подбрасывании наркотиков или раскрытии моего имени. Это его счетоводство – странная штука. Я разузнал об этом. Называется…

– Арифмомания, – говорит Дэвис, но выражение её лица говорит, что лучше бы она промолчала. Дэвис уходит, не оглядываясь, её безразмерная сумка покачивается на плече. Подходит официантка.

– Оставь место для черничного пирога, дорогуша.

– Попробую, – отвечает Дэнни.

40

На обратном пути в отель Джалберт звонит по одноразовому телефону.

– В его машине не было наркотиков, – говорит Кальтен. – Ни под сиденьем, нигде.

– Всё в порядке, – говорит Джалберт, хотя это не так. – Он нашёл и избавился от них, вот и всё. Как волк, учуявший ловушку. Что касается вас, патрульный, то вы ничего не знаете, верно? Вы просто остановили его из-за опасного вождения.

– Так точно, – отвечает Кальтен.

– И не забудьте удалить этот звонок.

– Вас понял, инспектор. Извините, что ничего не вышло.

– Я ценю ваши усилия.

Джалберт завершает разговор и кладёт одноразовый мобильник под сиденье. Он собирается подержать его у себя какое-то время, может, дней десять (пять плюс пять, четыре плюс шесть и так далее), а затем выбросить, заменив на другой.

Знает ли Кхефлин, что это он подбросил наркотики? Разумеется. Может ли он что-нибудь с этим поделать? Нет. В полиции скажут, что Кхефлин сам себе их подбросил. Но то, что он их нашёл… Джалберт этого не ожидал. Кхефлин и впрямь как волк, почуявший ловушку, как бы хорошо она ни была спрятана. Если его не остановить, он будет убивать снова. Его нужно остановить не только ради бедной мисс Ивонн, но и ради других девушек, которые попадутся ему на пути.

«И если он отправится в Колорадо, – думает Джалберт, – мы можем потерять его след. Животные знают, как прятаться. Как раствориться в зарослях».

Кхефлина нужно остановить здесь, в Канзасе.

– Арестуйте меня, – шепчет Джалберт, ударяя кулаком по рулю – бах. – Наглость. Какая наглость. Но знаете что, мистер Кхефлин? Мы ещё не закончили. Это далеко не конец. – Он представляет себе лицо Кхефлина. Его бесконечное отрицание содеянного. Его бесстыдство.

Арестуйте меня.

Джалберту нужно успокоиться, чтобы обдумать свой следующий шаг. Ему нужно заняться счётом.

41

Администратор в «Селебрейшн Сентр» листает странный каталог под названием «Всякая ерунда». Сейчас он рассматривает футболку с надписью «ДЛЯ МЕДВЕДЯ ЧЕЛОВЕК В СПАЛЬНОМ МЕШКЕ – ЭТО НЕХРУСТЯЩЕЕ ТАКО». Его прерывает постоялец, подходящий к стойке… и не просто постоялец, а инспектор КБР. Который выглядит по-настоящему взбешённым. Лицо у него красное до самого края «паучьей жопки», до смешного растрёпанной… не то чтобы администратору хотелось смеяться. Глаза инспектора широко раскрыты и выпучены, будто налиты кровью. Администратор поспешно засовывает каталог всякой херни под стойку и спрашивает, чем он может помочь.

– Стулья пропали.

– Какие стулья, сэр?

– Складные. Я взял четыре складных стула из конференц-зала, или из бизнес-центра, или как это у вас называется. И расставил их так, как мне было нужно, но они пропали!

– Наверное, горничная…

– На двери висела табличка «НЕ БЕСПОКОИТЬ»! – кричит Джалберт. Женщина, идущая в сувенирный магазин, бросает на него испуганный взгляд.

– Эти таблички довольно старые, – говорит администратор, гадая, вооружён ли инспектор. – Иногда они падают, а горничные их не замечают…

– Табличка не падала! – На самом деле Джалберт этого не знает; он слишком расстроен. Он с нетерпением представлял себе эти стулья.

– Я попрошу кого-нибудь принести…

– Не утруждайтесь, я сделаю это сам. – Джалберт усилием воли понижает голос, понимая, что немного перегнул, но, тем не менее, зайти в свой маленький номер и обнаружить, что стулья пропали! Это был шок.

Он идёт в конференц-зал и берёт пять стульев. Вот только два в одной руке и три в другой – это кажется неправильным. Нет баланса. Он раздумывает, взять ли шестой или поставить один на место. Выбор трудный, потому что Джалберт продолжает думать о Кхефлине, о том, каким наглым он выглядел при словах: «Если хотите удержать меня в Канзасе, арестуйте». И завершающий штрих, приводящий в бешенство: «Не можете». Приводящий в бешенство, потому что это правда.

«До поры», – думает Джалберт.

Джалберт решает взять четыре стула, считая четвертями шаги до лифта: «Один, два, три, четыре. Два, два, три, четыре. Три, два, три, четыре». Он знает, что подсчёт – штука специфичная, но в то же время безобидная. Способ избавиться от непродуктивных мыслей и очистить разум. Джалберт заканчивает на «девять-два-три-четыре», подойдя к стойке регистрации; всего тридцать шесть. Он говорит администратору:

– Я немного вспылил. Прошу прощения.

– Ничего страшного, – отвечает администратор, наблюдая за тем, как инспектор Джалберт направляется к лифтам. Кажется, он что-то бормочет себе под нос. Администратор считает, что в этом мире нужны всякие люди. Для него это интересная мысль. Он думает, что она бы хорошо смотрелась на футболке.

42

В своём тесном номере Джалберт расставляет стулья и проходится по ним. Он понимает, что в последнее время часто этим занимается, может быть, слишком часто, но это помогает. По-настоящему помогает. И, возможно, он часто занимался этим ещё до Кхефлина. Возможно, стулья и подсчёт стали для него проблемой. Джалберт понимает, что в последние дни числа редко выходят у него из головы – сложение, деление – и это походит на зависимость. Иногда, во время мысленного счёта какое-нибудь число выскакивает из его рта, как чёртик из табакерки. Такое случалось при Кальтене, и вроде бы при администраторе внизу. Тот определённо подумал, что Джалберт ведёт себя странно в разговоре о стульях. Следует что-то предпринять, пока ситуация не вышла из-под контроля. Может, попробовать гипноз? Но не раньше, чем Кхефлину предъявят обвинение в убийстве мисс Ивонн. А пока что Джалберту нужно спланировать свой следующий шаг. Счёт помогает. Пробег по стульям помогает.

Джалберт переходит от складного стула на кровать – это четыре шага. От кровати до унитаза – ещё одиннадцать. Итого пятнадцать, что получается при последовательном сложении от 1 до 5. Далее к стулу у маленького стола. Это ещё четырнадцать шагов. Итого…

На мгновение Джалберт не понимает сколько это будет, и начинает паниковать. Бедная мисс Ивонн рассчитывает на него, её семья рассчитывает на него, и если он не может высчитать простую арифметическую сумму, то как он вообще сможет…

«Двадцать девять», – думает Джалберт, испытывая облегчение.

Всё дело в этом Кхефлине.

– Арестуйте меня, – бормочет Джалберт, выпрямившись на одном из складных стульев. – Вы не можете, верно?

Кхефлин собирается уехать из штата? Джалберт может сидеть и считать сколько угодно, но на это он не рассчитывал. Как он, инспектор Фрэнк Джалберт, сможет оказывать давление, если Кхефлин просто смотает удочки и уедет?

Джалберт считает. Складывает. Иногда делит. К нему приходит мысль об убийстве Кхефлина, уже не в первый раз. Джалберт уверен, что это сойдёт ему с рук, если он будет достаточно осторожен, и таким образом он спасёт других девушек, которых может постичь участь бедной мисс Ивонн. Но без веских доказательств вины Кхефлина – или признания, что даже лучше – этот сукин сын умрёт невиновным человеком.

Неприемлемо.

Джалберт переходит от одного стула в номере к другому, затем к кровати, к раскладному стулу, к унитазу, снова к раскладному. Он ненадолго ложится, надеясь поспать, или хотя бы отдохнуть, но закрывая глаза, видит наглое лицо Кхефлина. Арестуйте меня. Не можете, верно?

Джалберт вскакивает и снова начинает пробегать по стульям. «Последний раз, – говорит он себе. – После этого я смогу уснуть. А когда проснусь, буду знать, что делать дальше».

На унитазе он закрывает лицо руками и шепчет:

– Я делаю это ради тебя, мисс Ивонн. Всё только ради тебя.

Это ложь, и Джалберт это знает. Мисс Ивонн уже не помочь. Дэнни Кхефлин продолжает жить. И оставаться на свободе.

43

Субботним утром Элла Дэвис едет в Маниту. Её дочь, пристёгнутая ремнём безопасности на заднем сиденье, поглощена своим «Айпад Мини», полученным на день рождения. Элла сказала Дэнни Кхефлину, что нанимает няню с почасовой оплатой. Это ложь, но Дэвис не чувствует себя виноватой. В конце концов, Кхефлин лжёт об Ивонн Уикер, и его ложь будет посильнее.

«Ты уверена, что он лжёт? Абсолютно уверена?»

Элла и Лори гостят у Реджины в Грейт-Бенде. У Реджи есть дочь, примерно того же возраста, что и Лори, и вечеринка по случаю дня рождения была идеей Реджи. Она без ума от Лори и рада присмотреть за ней, когда Дэвис уходит на работу.

«Уверена на сто процентов?»

Дэвис убеждает себя в этом. Меньше она уверена в том, что Кхефлин сообщил о местонахождении тела девушки из-за угрызений совести и желания понести наказание за своё ужасное преступление. Будь это так, он бы уже сознался. Теперь Дэвис считает это своего рода высокомерием.

– Он играет с нами в «кто первый струсит», – бормочет Дэвис.

– Что, мамочка?

– Ничего, милая.

– Мы уже приехали?

– Ещё три или четыре мили.

– Хорошо. Я играю в «Пив-Понг».

– Какой «понг»?

– Я бросаю маленькие шарики в стаканчики с пивом. Когда попадаю, раздаётся «бульк», и я получаю очки.

– Здорово, Лори.

Дэвис думает: «Пив-Понг». Моя восьмилетняя дочь играет в «Пив-Понг». Дэвис думает: «Что если он говорит правду? Что если это действительно был сон?»

Каждый раз один и тот же рассказ, без существенных изменений и без кривляний лжеца, которые Дэвис обучена выявлять: косые взгляды влево, облизывание губ, повышение тона, будто громкий голос способен убедить в правдивости сказанного. Кхефлин также не грешит лишними подробностями, не рискуя запутаться в собственной лжи. Возможно ли, что он убедил сам себя? Что его рациональное «я», напуганное тем, что натворило чудовище глубоко внутри него, создало свою собственную альтернативную реальность?

Возможно ли, что он говорит правду?

Сегодня утром Дэвис позвонила Джексонам в Маниту, спросив Джесси, не согласится ли он поговорить с ней. Джесси согласился без колебаний, и вот Дэвис сворачивает на подъездную дорожку перед домом Джексонов. Она здесь не потому, что верит рассказу Дэнни о сне. Она здесь потому, что почти поверила ему насчёт Джалберта. Если Фрэнк причастен к тому, о чём ей рассказал Кхефлин, это может свести на нет все шансы на возбуждение дела. Кроме того, это неправильно. Недостойная полицейская работа. У Дэвис растёт беспокойство за своего напарника. Она почти готова разозлиться на него.

«Нет. Ты уже злишься на него».

– Правда, – произносит Дэвис.

– Что, мама?

– Ничего, Лор.

Миссис Джексон развешивает одежду. Неподалёку на качелях сидит маленький мальчик, на вид ровесник Лори, и поёт дурацкую песенку «Baby Shark». Когда Дэвис открывает заднюю дверь, выпустив Лори, мальчик спрыгивает с качелей и подбегает, разглядывая прибывших. Лори стоит рядом с Эллой, держась за её ногу. Повернувшись, миссис Джексон здоровается с Дэвис.

– Привет. Я инспектор Дэвис, приехала поговорить с Джесси.

– Он в доме. Джесси! К тебе приехали!

Маленький мальчик говорит:

– Я – Люк. Это у тебя «Айпад Мини»?

– Да, – отвечает Лори. – Мне подарили на день рождения.

– Крутяк!

– Меня зовут Лори Роуз Дэвис. Мне восемь лет.

Лори смотрит на Эллу.

– Мама, можно мне?

– Можно, но будь осторожна. Не сломай свой «Айпад».

– Не сломаю!

Дети бегут к качелям.

– Милая девчушка, – говорит мисс Джексон. – А у меня два сына. Я бы всё отдала за девочку.

– С ней бывает нелегко, – говорит Элла.

– Видели бы вы Люка. – Миссис Джексон возвращается к развешиванию белья.

Из дома выходит Джесси, в джинсах и простой белой футболке. Он без колебаний подходит к Дэвис и пожимает ей руку.

– Рад буду поговорить с вами, если это касается Дэнни. Скажу прямо, я не думаю, что он сделал то, о чём говорит полиция. Он хороший человек.

Дэвис уже неоднократно слышала подобные слова, даже от Бекки Ричардсон, бывшей подруги Дэнни. Сейчас Ричардсон не хочет иметь с ним ничего общего, но продолжает твердить, что «он кажется самым приятным парнем, которого можно встретить». И Ричардсон верит в рассказ о сне.

– Я хочу поговорить не о Дэнни Кхефлине, по крайней мере, не напрямую, – говорит Дэвис. – Это правда, что вчера к нему в школу заходил инспектор Фрэнк Джалберт?

– Да. Он мне не понравился.

– Вот как? Почему?

– Он уже всё для себя решил. Я понял это по тому, как он смотрел на Дэнни.

«Что ж, – думает Дэвис. – Я тоже так считаю. Разве нет?»

– Дэнни утверждает, что ты видел, как инспектор Джалберт припарковался за школой.

– Так и было. А что?

– Он встал рядом с грузовиком Дэнни?

– Нет, рядом со школьными автобусами, но довольно близко. Эй, он что-то подложил в машину Дэнни? Пытался его подставить? Я бы не стал этого исключать. Он казался способным на всё.

– Ты видел, как он подкладывал что-нибудь в грузовик Дэнни?

– Нет…

– Ты видел, как он подходил к грузовику? Может быть, разглядывал его? Ну, с таким видом как некоторые смотрят на авто?

– Нет. Я увидел его, когда он выходил из своей машины, и сразу же пошёл рассказать Дэнни. Потом вернулся к работе. Это был наш последний день, но Дэнни сказал, что это не повод расслабляться.

– Мне жаль, что ты потерял работу из-за Кхефлина.

Лицо Джесси становится мрачным.

– Не из-за него. Долбаное школьное правление решило, что Дэнни должен уйти, и я вместе с ним. Они придумали кучу сраных причин…

– Джесси, следи за языком, – говорит его мать. – Ты разговариваешь с представителем закона.

– Просто это выбешивает меня. Они придумали какую-то хрень, потому что не могли написать на бумаге: в связи с убийством девушки. А как же презумпция невиновности?

«Я уже это слышала», – думает Дэвис.

– Ушёл он, пришлось и мне уйти, – говорит Джесси. – Я понимаю, я всего лишь подросток. Но мне нужны были эти деньги на колледж.

– Ты найдёшь другую работу, – говорит Дэвис.

– Уже нашёл. На лесопилке. – Джесси корчит гримасу. – Платят больше, но можно и руки лишиться.

– Лучше не надо, – говорит его мать. – Рука тебе пригодится.

Лори и Люк оставили качели. Они сидят в тени единственного дерева в маленьком дворе, склонив голову друг к другу, и смотрят на экран «Айпад Мини». Когда Дэвис бросает взгляд в их сторону, двое детей начинают хихикать над тем, что происходит на экране. Дэвис внезапно рада тому, что приехала сюда. После стольких лет, проведённых с Джалбертом, это всё равно, что выйти из затхлой комнаты на свежий воздух.

– Давай всё подытожим, – говорит Дэвис, доставая свой блокнот. – Ты видел, как инспектор Джалберт припарковался сзади…

– Да, хотя передняя парковка гораздо ближе к школе.

– Но ты не видел, чтобы он подходил к грузовику Дэнни Кхефлина или прикасался к нему.

– Я же сказал, что меня ждала работа.

– Хорошо, я поняла. – Дэвис улыбается, протягивая Джесси свою визитку. – Если ты вспомнишь что-нибудь ещё…

– Вы бы видели его! – восклицает Джесси. – Размахивал газетой перед лицом Дэнни. Это так подло! После того, как Дэнни оказал услугу копам! Не думаю, что этому человеку вообще есть дело до настоящего убийцы. Он просто хочет посадить Дэнни в тюрьму.

– Джесси, перестань, – говорит его мать. – Веди себя прилично.

– Этот Джалберт не выказал никакого приличия, – говорит Джесси, и Дэвис догадывается, что так оно и было. Но это простительно. Когда перед тобой насильник-убийца, о хороших манерах можно забыть.

– Спасибо за уделённое время. Лори, нам пора идти.

– Мы только что пришли! – стонет Лори. – Мы с Люком играем в «Корги Хоп»! Это очень весело!

– Пять минут, – говорит Элла. Её бывший заявляет, что она балует девочку, и он прав. Но Лори – это всё, что у нее есть, и она очень любит свою дочь. У Эллы кровь стынет в жилах при мысли, что Кхефлин может прикоснуться к Лори своими грязными кровавыми руками.

– Миссис Джексон, вы не против, если я помогу вам развесить бельё, пока они не закончат игру?

– Если хотите, – отвечает миссис Джексон; в её голосе слышатся одновременно удивление и радость. – Прищепки в том мешочке.

Две женщины быстро справляются с работой, развешивая две последние простыни как одна команда. Дэвис думает Джалберте, который припарковался возле грузовика Кхефлина. Она не хочет – не может – поверить, что Дэнни Кхефлину приснилось место захоронения убитой девушки, но почти верит в то, что Фрэнк Джалберт, заслуженный инспектор, подбросил наркотики, а затем поручил какому-то копу остановить Дэнни по дороге до Грейт-Бенда. Она просто не может этого доказать, как и они не могут доказать виновность Дэнни Кхефлина.

«Не думай об этом», – говорит Дэвис сама себе, пристёгивая последнюю простыню.

Хороший совет, но она не может ему следовать. Если Джалберт перешёл черту, Дэвис не может просто стоять в стороне. Нужно расспросить кое-кого ещё. Возможно, это ни к чему не приведёт, но, по крайней мере, она сможет сказать себе, что старалась.

– Хотите стакан чая со льдом? – спрашивает миссис Джексон, беря корзину для белья.

– Знаете, звучит заманчиво, – отвечает Элла, следуя за матерью Джесси к дому.

В одном Дэвис уверена: это будет последнее дело с Фрэнком. Помимо всего прочего, Дэнни совершенно прав в одном: это счетоводство, арифмомания – пугающая штука.

44

В воскресенье утром, в десять часов, кто-то стучит в дверь трейлера Дэнни. Он ожидает увидеть Джалберта или Дэвис, но это Билл Дамфрис, отставной подрядчик, который познакомил Дэнни с Эдгаром Боллом. Он выглядит смущённым, скрестив руки на мясистой груди и избегая зрительного контакта. Дэнни прекрасно понимает, что Дамфрис пришёл не для того, чтобы пригласить его на ужин.

– Привет, Дэнни.

– Привет. Чем могу помочь?

Дамфрис вздыхает.

– Это нелегко объяснить, поэтому скажу прямо. Большинство жителей парка считает, что лучше бы тебе уехать.

Дэнни и так собирается уехать, и вроде как такое заявление должно восприниматься спокойно, но нет.

– Зайдёшь внутрь, выпить чашечку кофе? Поговорим об этом немного?

– Лучше не стоит. – Дамфрис бросает взгляд в сторону своего трейлера, и Дэнни замечает Алтею Дамфрис, стоящую на верхней ступеньке и наблюдающую за ними. Наверное, хочет убедиться, что Дэнни не выхватит свой нож для убийств и не начнёт бить им её мужа. Вообще это забавная мысль. Если Дэнни попытается напасть на Билла, тот переломит его пополам.

– Вчера вечером прошло что-то вроде собрания, – говорит Дамфрис. Его шею и щёки заливает краска. – Люди собирались составить петицию, но я сказал, к чёрту петицию, я поговорю с ним сам. Скажу, куда ветер дует.

Дэнни вспоминает свою мать, у которой на каждый случай была своя поговорка. Одна из них гласила: не море топит корабли, а ветер. Вот он, этот ветер, и Дэнни знал имя злого колдуна, который наслал его. Как бы Дэнни не злился на Джалберта, он не желал ему вреда. Это бы только ухудшило его положение. Всё, чего он хотел – убраться из зоны его влияния. Чем скорее, тем лучше.

– Передай людям пусть не переживают. – Дэнни машет Алтее Дамфрис, сдерживаясь, чтобы не показать ей средний палец. Она машет в ответ. – Я скоро уеду. Ты не хочешь видеть меня здесь, а я не хочу здесь оставаться. Моя мама сказала бы: вот оно доказательство того, что ни одно доброе дело не останется безнаказанным.

– Ты ведь не убивал её.

– Нет, Билл. Я не убивал. И единственный человек, готовый поверить мне, это адвокат, которого ты порекомендовал. Наверное, это покажется тебе иронией судьбы.

– Куда отправишься?

Биллу Дамфрису необязательно знать, что Дэнни до сих пор не определился, но поскольку у Билла хватило мужества встретиться с Дэнни лицом к лицу (правда, без зрительного контакта), он тихонько закрывает дверь своего трейлера, вместо того чтобы захлопнуть её перед носом Билла.

Вернувшись в гостиную, Дэнни звонит брату по «ФэйсТайм», зная, что у Стиви сейчас перерыв. Стиви придерживается распорядка и расстраивается, если что-то идёт не так. «В этом смысле, – думает Дэнни, – он чем-то похож на Джалберта».

Стиви сидит на коробке, уплетая «Твинки». Он радуется, увидев лицо Дэнни.

– Как дела, Дэнни-бо-бэнни?

– Я тут подумал переехать в Колорадо, – говорит Дэнни. – Что ты об этом скажешь?

Стиви выглядит одновременно обрадованным и обеспокоенным.

– Ну… можееет быть. Но почему? Чего это?

– Устал от Канзаса, – говорит Дэнни. И это чистая правда. Затем Дэнни понимает, почему Стиви выглядит обеспокоенным и перестал жевать свой «Твинки». Стиви Кхефлин живёт по заведённому порядку, этот порядок даёт ему ощущение безопасности. Его девиз: бережёного Бог бережёт. Он главный специалист по информации в «Кинг Скупер», у него даже есть бэйджик с соответствующей надписью, и он любит свою комнату и друзей в интернате.

– Я не говорю, что мы будем жить вместе, – поясняет Дэнни. – Возможно, я буду жить даже не в Боулдере. Я присмотрел кое-что в Лонгмонте, ну, через интернет…

Стиви облегчённо улыбается.

– Лонгмонт – это хорошо!

Дэнни сомневается, что Стиви вообще был там.

– Говорят, так оно и есть, и жильё там дешёвое. В общем… дешевле. Можно как-нибудь поужинать вместе… может быть, сходить в кино… или в поход…

– Западная Магнолия! Грязное озеро! Я бы сводил тебя туда! Вот это был бы поход! Дикая природа! Я бы сделал столько фотографий! Грязное озеро, да, название некрасивое, но само озеро прекрасное!

– По-моему, звучит здорово, – говорит Дэнни, а затем добавляет ещё кое-что и это чистая правда: – Я скучаю по тебе, Стиви.

Теперь, когда Стиви знает, что ему не придётся уезжать из интерната – и, возможно, от Джанет, – кажется, что он почти в восторге.

– Я тоже скучаю по тебе, Дэнни-бо-бэнни. Приезжай! Роки Маунтин Хай, в Кол-о-рааадо.

– Звучит неплохо. Дам тебе знать, когда буду готов.

– Хорошо. Это хорошо. Теперь спроси меня. Только быстро, у меня почти закончился перерыв.

Дэнни ждал этого.

– Сардины «Кинг Оскар».

Стиви смеётся.

– Конец шестого ряда, верхняя полка слева, как раз перед стойкой. Упаковка из четырёх банок – девять долларов и девяносто девять центов.

– Ты лучший, Стиви. Им повезло, что ты у них работаешь.

– Знаю, – говорит Стиви. И хихикает.

45

В понедельник Джалберта вызывают в Уичиту для доклада по делу Ивонн Уикер. Там будет присутствовать высшее начальство, а также прокурор округа Уайлдер. В округе Дарт даже нет своего прокурора, говорит Джалберт Дэвис.

– Хочешь, я поеду с тобой? – спрашивает Элла.

– Нет. Я хочу, чтобы ты надавила на Кхефлина по поводу его местонахождения в первые три недели июня. И пройдись по его соседям в трейлерном парке. Поговори с Бекки Ричардсон…

– Уже…

Джалберт резко взмахивает рукой, что совсем на него не похоже.

– Поговори ещё раз. И с её дочерью. Спроси, было ли ей когда-нибудь неловко с Кхефлином. Ну, ты поняла.

– Господи, Фрэнк!

– Что Фрэнк? Ты думаешь, то, что он сделал с мисс Ивонн, просто возникло из ниоткуда? Наверняка были какие-то знаки. Ты согласна со мной или нет?

– Да, конечно.

– Хорошо. Девятнадцать.

– Что?

– Единственное хорошее простое число, – отвечает Джалберт, затем снова взмахивает рукой. – Неважно. Обойди соседей. Мы не можем позволить ему покинуть округ Уайлдер, не говоря уже о штате. А я поеду в Уичиту.

– Ты сможешь убедить их арестовать Кхефлина?

– Постараюсь, – говорит Джалберт, – но особо не надейся.

Он уезжает. Дэвис отправляется в Оук-Гроув и принимается стучать в двери, но не в дверь Дэнни Кхефлина; после их разговора в «Кофи Хат» она не готова снова с ним встречаться. Бекки Ричардсон дома, но собирается уйти; она говорит Дэвис, что должна помочь подруге. Как бы то ни было, ей больше нечего добавить, кроме того, что у них с Кхефлином были отношения, но теперь всё закончилось. Дочь Бекки, Дарла-Джин, смотрит на Дэвис большими глазами, сидя у телевизора. Элла не пытается поговорить с ней.

В одиннадцать часов, после безрезультатных расспросов, которые не дали Дэвис ничего нового, кроме того, что Дэнни согласился покинуть трейлерный парк, она звонит в «Плейнс Трут». Дэвис уверена, что ей ответит записанный голос, но на звонок отвечает молодой человек.

– У аппарата.

– Я бы хотела поговорить с Питером Андерссоном, если можно.

– Это я.

– Мистер Андерссон, я инспектор Элла Дэвис из Канзасского бюро расследований. Я бы хотела поговорить с вами о Дэниеле Кхефлине.

Следует долгая пауза. Дэвис собирается спросить, здесь ли ещё Андерссон, когда он снова заговаривает, и голос его звучит моложе, чем раньше.

– Мне дали наводку, и я её напечатал. Если разглашать его имя было противозаконно, то я этого не знал.

«Незнание закона не освобождает от ответственности», – думает Дэвис, хотя законом тут и не пахнет – просто общепринятая практика.

– Но если что-то не так с новой статьёй, я мог бы опубликовать опровержение. Если информация ошибочна.

«Какой статьёй?», – думает Дэвис и напоминает себе, что нужно раздобыть последний номер «Плейнс Трут».

– Мистер Андерссон, я хочу знать, кто дал вам информацию.

– Полицейский. – Андерссон на секунду замолкает, а затем выпаливает: – По крайней мере, он так представился, и я ему поверил, потому что он был в курсе деталей расследования. Сказал, что публикация имени этого человека окажет на него давление, и он, в общем, расскажет всё начистоту.

– Этот таинственный полицейский назвал вам своё имя?

– Нет…

– Но вы всё равно напечатали статью.

– Ну, а разве всё это не было правдой? – Андерссон пытается идти в атаку. – Разве этот Кхефлин не тот, кого вы подозреваете в убийстве девушки?

– Мистер Андерссон, мне кажется, будет лучше, если мы встретимся, – говорит Дэвис.

– О Боже, – произносит он, и его голос звучит моложе, чем когда-либо.

– В какое время вам будет удобно?

– Думаю, в любое время, когда я в офисе. Например, сейчас. У вас есть наш адрес? Мы находимся в Кэткарте.

– Есть.

– Хотя, по сути «Трут» держится на одном человеке. Мэм, просто скажите мне: нарушил ли я закон, напечатав имя Кхефлина?

– Насколько мне известно, нет, – отвечает Дэвис. – Это не было противозаконно, просто паршивый поступок. Я зайду после обеда.

46

Дэнни не знает, где будет его следующая остановка – может, в Денвере, в Лонгмонте или в Арваде, – но после почти трёхлетнего пребывания в Оук-Гроув двух его маленьких чемоданов явно не хватит для вещей, что он собирается взять с собой. Дэнни решает зайти в «Файн Ликерс» в Маниту, раздобыть несколько пустых коробок под свою одежду. Там его могут не знать в лицо, потому что даже во времена своих запоев Дэнни предпочитал в основном пиво.

После полудня Дэнни открывает дверь своего трейлера и останавливается на верхней ступеньке. Дарла-Джин Ричардсон установила свой кукольный домик на асфальте в тени конторского здания Оук-Гроув. Домик большой, чуть ли не настоящий особняк. Должно быть, вынести его из трейлера было нелегко. Бекки купила его на «Амазон» на семилетие Ди-Ди, а затем досадно всплеснула руками, увидев, что домик пришёл в разобранном виде. Дэнни собрал его вместе с Ди-ди, которая подавала ему детали, и они вместе подпевали песням по радио. Это был замечательный день.

Сейчас Ди-Ди девять, и Дэнни не видел этот домик мечты Мэриголд почти год. Он полагал, что она играет с домиком в своей спальне. Или уже переросла его. Но если уж Ди-Ди притащила его сюда от самого своего трейлера, то на это имелась лишь одна причина.

– Привет, Ди-Ди, что нового?

Это приветствие всегда вызывало улыбку на её лице, но не сегодня. Ди-ди серьёзно смотрит на Дэнни.

– Она ушла, если из-за этого ты прятался дома.

Дэнни не нужно спрашивать, о ком говорит Ди-Ди. Ранее Элла Дэвис обходила парк, стучала в двери и разговаривала со всеми, кто был дома. Он ожидал её появления у своего трейлера, но она так и не пришла; просто сняла ковидную маску и укатила.

– Где твоя мама?

– Она пошла подменить Мариэль в закусочной. У Мариэль им-пети-го[25]. Ди-Ди произносит это слово очень тщательно, по слогам. – Мама сказала, что я могу остаться одна, а она принесёт мне кусочек торта. Я не хочу торт, мне всё равно, если я даже навсегда останусь без торта. Мама сказала, что мне нельзя стучать в твою дверь, поэтому я пришла сюда. Чтобы увидеть тебя, когда ты будешь выходить.

Дэнни спускается, проходит половину расстояния до Ди-Ди, затем останавливается. Кукольный домин раскрыт на две половинки, и Дэнни видит внутри Барби и Кена, сидящих за кухонным столом. Барби сидит с неловко выгнутыми ногами, потому что у неё плохо сгибаются колени. Было время, когда Ди-Ди и Дэнни обсуждали это и другие неправдоподобные анатомические детали кукол: пластиковую кожу, жуткие волосы.

– Почему ты остановился? – спрашивает Ди-Ди.

Разумеется, из-за чужих глаз. Обвиняемый в убийстве и беззащитная маленькая девочка. Большинство обитателей парка на работе, но некоторые дома – те, с кем разговаривала инспектор Дэвис, – и они могут наблюдать. Вообще-то, Дэнни должно быть всё равно, но нет.

Прежде чем он успевает придумать ответ, Ди-Ди говорит:

– Мама спрашивала, домогался ли ты меня. Я знаю, что это значит. Это значит: чужой – плохой, но я сказала, что Дэнни никогда не стал бы домогаться меня, потому что он мой друг.

Дарла Джин начинает плакать.

– Боже, Ди-Ди, не надо…

– Ты не убивал ту девушку. Ведь нет. – Это утверждение.

В жопу наблюдателей. Дэнни подходит к Ди-Ди и садится на корточки рядом с ней.

– Нет. Они думают, что это сделал я, потому что мне приснился сон о том, где она похоронена, но я не убивал её.

Ди-Ди вытирает глаза.

– Мама говорит, что я больше не могу ходить к тебе в трейлер, а ты больше не будешь забирать меня из школы. Она говорит, что они арестуют тебя или ты уедешь. Они хотят арестовать тебя?

– Они не могут, потому что я не сделал ничего плохого.

– Ты хочешь уехать?

– Я должен. У меня нет работы и большинство людей не хотят меня здесь видеть.

– Я хочу! Что если мама снова захочет встречаться с Бобби? Он даже не может починить машину! Я его ненавижу. Он отправил меня в мою комнату без ужина, и мама не помешала ему!

Ди-Ди начинает всхлипывать и, будь оно всё проклято, но Дэнни обнимает её за плечи, притягивая к себе. Она прижимает лицо к его рубашке, разгорячённое и мокрое, но ничего страшного. Всё в порядке.

– Боб не вернётся, – говорит Дэнни. – Уж твоя-то мама знает.

Он понятия не имеет так ли это, но надеется на лучшее. Дэнни никогда не встречался со своим предшественником, и это может оказаться какой-то тощий бухгалтер в очках, получающий удовольствие, отправляя маленьких девочек к себе в комнату без ужина. Но воображение Дэнни рисует здоровяка с короткой стрижкой и множеством татуировок. Такого маленькая девочка и правда может бояться.

– Возьми меня с собой, – говорит Ди-Ди.

Дэнни смеётся и взъерошивает её тёмно-русые волосы.

– Тогда они точно меня арестуют.

Дарла-Джин смотрит на Дэнни и робко улыбается. В этот момент из своего трейлера выходит Алтея Дамфрис.

– Отпусти девочку! – кричит она. – Отпусти её сию же минуту, или я вызову полицию!

Ди-Ди вскакивает на ноги, по её лицу текут слёзы.

– Иди в жопу! ИДИ В ЖОПУ, ЖИРНАЯ СУКА!

Дэнни в ужасе, но в то же время восхищён. И хотя он уверен, что Дарла-Джин только что нажила себе кучу неприятностей, сказать лучше не смог бы даже он сам.

47

Элла Дэвис считала, что таких городков, как Кэткарт, давно не существует, даже в захолустном центре Канзаса. Пыльное поселение с одним светофором, находящееся в сорока милях от Маниту. Напротив ржавой водонапорной башни расположен магазинчик «Квик Шоп» (ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КЭТКАРТ, ГДЕ ВСЕ ЖИЗНИ ИМЕЮТ ЗНАЧЕНИЕ). Дэвис покупает себе колу «Ар-Си», и берёт со стойки у кассы выпуск «Плейнс Трут». На первой полосе – Дэнни Кхефлин, между рекламой «Ройал Тайрс» и мебельного склада, где каждый день распродажи со скидками. Заголовок гласит: «ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ЕМУ ПРИСНИЛСЯ СОН».

Дэвис включает кондиционер в машине и читает статью, прежде чем двинуться дальше по Мэйн-Стрит. Автор – Питер Андерссон (похоже, что Андерссон пишет все статьи «Плейнс Трут» за исключением спортивной сводки), и Дэвис сомневается, что в ближайшее время ему позвонят из «Нью-Йорк Таймс». Если Андерссон хотел написать в ироничном тоне, то сильно промахнулся; получилось лишь некое подобие скептицизма. Как ни странно, Дэвис хочется поверить в версию Дэнни. Она бросает жалкое подобие газеты за спину.

Редакция «Плейнс Трут» находится на первом этаже белого каркасного здания в центре Мэйн-Стрит. Она ютится между «Доллар Три» и «Вестерн Ауто». Здание не мешало бы покрасить. Доски повело, под гвоздями подтёки ржавчины. Дверь заперта. Дэвис заглядывает в окно, приложив к лицу ладони, и видит большую захламленную комнату со старым стационарным компьютером, царствующим в ней, как древнее божество. Кресло перед компьютером кажется новым, но остальная мебель выглядит так, словно её купили на дворовой распродаже или принесли со свалки. Длинная информационная доска забита рекламными макетами и старыми выпусками «Плейнс Трут», некоторые из них пожелтели и скрутились от времени.

– Привет, привет, привет, вы Дэвис?

Она оборачивается и видит очень высокого молодого человека, ростом примерно шесть с половиной футов или даже на пару дюймов выше. Он худой, как доска. И поразительно бледен для этого времени года, когда большинство канзасцев имеют хотя бы минимальный загар. Над одним глазом свисает гитлеровская прядь чёрных волос. Мужчина зачёсывает их назад, но прядь снова падает на лоб.

– Это я, – отвечает Элла.

– Обождите, обождите, я открою дверь. – Они заходят внутрь. Дэвис чувствует запах освежителя воздуха и едва уловимый аромат марихуаны. – Я ходил навестить маму, она живёт дальше по улице. У неё диабет. В прошлом году ей отняли ногу. Не желаете ли чего-нибудь холодненького? Думаю, в холодильнике найдётся…

Дэвис показывает бутылку «Ар-Си».

– О. Ясно, ясно, хорошо, отлично. А вот по еде, боюсь, у меня пусто. – Мужчина смеётся – на самом деле хихикает – и убирает со лба прядь волос, но она тут же падает обратно. – Извините за духоту. Кондиционер сломался. Всегда так, согласны? Всё катим камень, как Сизиф.

Дэвис понятия не имеет, о чём он говорит, но понимает, что он напуган до смерти. Хорошо.

– Я пришла сюда не ради еды.

– Нет, конечно, нет. Кхефлин, статья о Кхефлине.

– Как оказалось, две статьи.

– Две, да, ага. Как я уже сказал по телефону, я думал, что получил информацию от человека, имеющего отношение к расследованию. От полицейского. Так он назвался. Из КДП.

– Не из КБР? Канзасское бюро расс…

– Нет, нет, он был из дорожного патруля, я уверен, совершенно уверен, абсолютно. – Прядь волос падает, Андерссон зачёсывает её назад.

– Он же рассказал вам о сне?

– Да, ага, конечно, даже предложил придержать это для следующего номера. Сказал, что я всё равно опережу остальные газеты. Я решил, что это неплохая мысль.

– Мистер Андерссон, вы обычно пользуетесь наводками анонимных информаторов?

Он издаёт нервный смешок. Дэвис легче было представить себе, как этот человек убивает Ивонн, а не Кхефлин; в телепередаче о серийных убийцах ему бы дали какое-нибудь странное прозвище, например, «Репортёр».

– Я редко получаю наводки, мисс Дэвис. Мы, по сути, занимаемся рекламой…

– Инспектор Дэвис, – поправляет Элла, и не потому, что она обожает своё звание. Она хочет напомнить ему, кто тут у руля.

– Ещё раз спрашиваю: разве я напечатал неправду, инспектор Дэвис?

– Я не имею права разглашать, да и не в этом дело. Хотя это было настолько безответственно, что я с трудом поверила, лишь прочитав собственными глазами.

– Ну, ну, это слегка…

– Не думаю, что у вас есть запись того таинственного звонка, я права? – Дэвис не очень-то на это надеется.

Андерссон смотрит на неё широко раскрытыми глазами и снова нервно хихикает.

– Я записываю всё.

Дэвис кажется, что она ослышалась.

– Всё? Серьёзно? Каждый телефонный звонок?

– Приходится. Газета не приносит большого дохода, мисс… инспектор. Я подрабатываю на лесоповале за городом. Вы, должно быть, проезжали мимо него. «Вулф Ламбер»?

Дэвис не помнит, проезжала она или нет. В тот момент она думала о Джалберте. Она жестом велит Андерссону продолжать.

– Пока я там или присматриваю за мамой – а за ней нужен глаз да глаз, – все звонки, в основном рекламные, но иногда от Херда Конвея, занимающегося спортивными новостями, записываются и отправляются в «облако».

– Вы их не стираете?

Андерссон хихикает.

– Зачем утруждаться? В «облаке» много места. Много обителей, как говорится в Книге Книг. Вот, обрела душа моя простор. Шекспир. Возможно, наша система и не подходит для крупной городской газеты, но для нас она в самый раз. Сейчас, я покажу вам.

Андерссон включает свой компьютер и вводит пароль. Дэвис сама далеко не педант, но от засилья иконок на рабочем столе у неё рябит в глазах. Андерссон наводит курсор на иконку телефона, щёлкнув по ней. Из динамиков по обе стороны комнаты гремит записанное сообщение. Андерссон морщится и убавляет громкость.

– Вы позвонили в «Плейнс Трут», рупор центрального Канзаса и лучшее место для вашей рекламы. Мы – бесплатный новостной и спортивный еженедельник, выходящий раз в неделю, иногда два раза, и распространяющийся бесплатно более чем в шести тысячах точек в шести округах.

«Если это правда, я съем свои ботинки», – думает Элла.

– Если у вас есть новости, нажмите «5». Если вы располагаете спортивными результатами, нажмите «4». Если вы хотите сообщить о происшествии, нажмите «3». Если вы хотите разместить объявление, нажмите «2». Если у вас есть вопросы о расценках, нажмите «1». Итого: «5» – новости, «4» – спорт, «3» – происшествие, «2» – реклама и «1» – расценки. И не бойтесь, что вам дадут от ворот поворот! – Раздаётся уже знакомое хихиканье. – Это «Плееейнс Трут», где правда имеет значение!

Андерссон поворачивается к Дэвис.

– Неплохо, согласны? Как говорится, полный фарш.

При других обстоятельствах Дэвис, любопытная по натуре, спросила бы Андерссона, много ли денег приносит реклама. Но не сейчас.

– Не могли бы вы найти тот анонимный звонок?

– Конечно. Назовите дату.

Дэвис не знает.

– Примерно между 30 июня и 4 июля.

Андерссон открывает файл.

– Тут много входящих, но, может быть… – Он хмурится. Прядь падает на лоб. – Помню, перед этим кто-то звонил насчёт пожара. Почти уверен.

Андерссон щёлкает, слушает, качает головой, щёлкает дальше. Наконец раздаётся голос какого-то фермера, который, растягивая слова, говорит, что видел огонь в дымоходе на Фарм-Роуд 17. Андерссон показывает Дэвис большой палец и щёлкает на следующее сообщение. Она садится поближе к нему.

– Забавное сообщение, потому что…

– Тссс!

Андерссон проводит пальцами по губам, будто застёгивает «молнию».

Сообщение действительно забавное, потому что звонивший использовал устройство, изменяющее голос, возможно, вокодер. Сначала голос похож на мужской, потом на женский, и снова на мужской.

– Приветствую, «Плейнс Трут». Я из Канзасского дорожного патруля. Я не веду расследование Ивонн Уикер, но ознакомился с отчётами. Возможно, вашим читателям будет интересно узнать, что человека, обнаружившего тело, зовут Дэниел М. Кхефлин. Он уборщик в школе Уайлдер Хай. Живёт в трейлерном парке Оук-Гроув...

– Адрес я не печатал, – говорит Андерссон. – Думал, что это будет…

– Тссс! Назад.

Андерссон вздрагивает и отматывает сообщение.

– …школе Уайлдер Хай. Живёт в трейлерном парке Оук-Гроув в Маниту. Напечатайте это как можно быстрее. – Следует пауза. – Он является главным подозреваемым КБР; утверждает, что ему приснился сон о местонахождении тела. Следователи ему не верят. Возможно, стоит приберечь это для последующей статьи. Просто совет. – Снова пауза. Затем вокодерный голос произносит: – Пятнадцать. До свидания.

Раздаётся щелчок, после которого следует извещение, что празднование Четвёртого июля в округе Уайлдер было перенесено на 8 число, очень жаль. Андерссон выключает звук и смотрит на Дэвис.

– Всё в порядке, мэм?

– Включите ещё раз.

Дэвис достаёт телефон и включает запись.

48

Вернувшись в свою машину и включив кондиционер на всю катушку, Дэвис снова слушает сообщение. Затем выключает телефон и смотрит через ветровое стекло на пыльную Мэйн-Стрит Кэткарта. Она вспоминает дело о поджоге, над которым работала с Джалбертом весной. Это случилось в сельском городке Линдсборг. По дороге к месту происшествия они проезжали поле, на котором паслись коровы. Элла, сидящая на пассажирском месте, от нечего делать сосчитала их вслух.

– Семь, – сказала она.

– Двадцать восемь, – тут же произнёс Джалберт

Дэвис вопросительно посмотрела на него, на что он ответил: сумма цифр от одного до семи получается двадцать восемь. Сказал, что такие подсчёты помогают скоротать время, а также поддерживают ум в тонусе. Дэвис подумала, что у её напарника может быть небольшое ОКС.[26] Она даже начала искать название этого состояния в телефоне, но затем передумала. У каждого свои бзики, разве нет? Сама она не могла заснуть, пока не вымоет и не уберёт всю посуду… но ей никогда не приходило в голову заниматься подсчётом.

И вот сейчас, сидя в своей машине, она прокручивает в голове записанное на автоответчик сообщение Питера Андерссона. Пять вариантов на выбор, и если сложить все цифры от одного до пяти, получится…

– Пятнадцать, – произносит Дэвис. – Это был он. Блядь. Блядь!

Она сидит ещё какое-то время, пытаясь убедить себя, что ошибается. Но не может. Никак не может. Поэтому Дэвис звонит в подразделение «С» Канзасского дорожного патруля, представляется, и просит, чтобы ей как можно скорее перезвонил патрульный Кальтен.

В ожидании этого звонка, которого она боится, Дэвис спрашивает себя, как ей быть с тем, что она узнала.

49

Дэнни берёт в «Файн Ликерс» столько коробок, сколько ему нужно. И покупает бутылку «Джим Бим» пятилетней выдержки. К четырём часам коробки лежат в его спальне, а бутылка «Бима» стоит на кухонном столе. Дэнни сидит и смотрит на неё, сложив руки перед собой. Он пытается вспомнить, когда пил виски в последний раз. Точно не в ту ночь, когда стоял на лужайке Марджи и что-то выкрикивал в сторону её дома, после чего его арестовали; тогда он вливал в себя пиво. Между Маниту и Уичитой он выпил почти упаковку «Курс». Дэнни помнит, как его вырвало в стальной унитаз камеры, куда его поместили, а потом он лёг спать не на койке, а под ней, будто сон на бетоне мог искупить часть его грехов.

Дэнни решает, что в последний раз употреблял дурман-зелье на рыбалке с Диком Мэтерсом. Они так поднабрались, что не сумели найти дорогу к шоссе 327, пока совсем не стемнело. К тому времени их уже начало отпускать, и они поклялись себе, что больше ни капли в рот не возьмут, никогда в жизни. Дэнни не знал сдержал ли Дик данное самому себе слово. Переехав в Оук-Гроув, он больше его не видел, но сам с тех пор не притрагивался к виски. И уже пару лет не пил пиво.

«Джим Бим» не решит его проблем, Дэнни это знает. Они по-прежнему будут с ним, когда он проснётся во вторник с похмельем. Но это поможет забыть о грустном лице Ди-Ди, по крайней мере, на какое-то время. Она сказала: «Что если мама снова захочет встречаться с Бобби?» Она сказала: «Он даже не может починить машину!» Она сказала (и почему-то эти слова ранили больнее всего): «Я не хочу торт, мне всё равно, если я даже навсегда останусь без торта».

– Этот сон, – произносит Дэнни. – Этот сраный сон.

Только проблема не во сне. Проблема в Джалберте. Джалберт отравил его чёртову жизнь своей версией агента «оранж». Он пытается отравить всё, включая маленькую девочку, считавшую, что в её жизни всё наладилось: у её мамы наконец-то появился парень, который нравился Дарле-Джин и который не кричал на неё, отправляя в свою комнату без ужина.

Джалберт.

Всё это Джалберт.

Дэнни откручивает крышку, наклоняет бутылку к себе и делает глубокий вдох. Он вспоминает, как они с Диком Мэтерсом смеялись на берегу реки, и как всё было прекрасно. Он вспоминает, как они чертыхались, пробираясь через заросли ежевики к дороге, а пот заливал царапины, отчего они болели ещё сильнее.

«Джалберт будет рад, если ты напьёшься, – думает Дэнни. – Напьёшься и сотворишь какую-нибудь глупость».

Дэнни идёт в ванную, выливает виски в унитаз и смывает. Затем начинает складывать одежду в коробки. Он не может противодействовать Джалберту, кроме как уехать, поэтому так он и намерен поступить. Будет проводить время со Стиви, который знает расположение и цену всех товаров в «Тэйбл Меса Кинг Суперс». Что касается Дарлы-Джин… она это переживёт. Как обычно бывает со всеми детьми. Так Дэнни утешает себя.

50

«Я не злюсь, – думает Джалберт, возвращаясь в свой отель в Лайонсе. – Просто расстроен».

Встреча в Уичите прошла не очень хорошо. Он настаивал на задержании Кхефлина. На сорок восемь часов, предложил Джалберт. Можно сказать, для его же безопасности. Я сломаю его. Он на грани. Я уверен.

– Для его же безопасности? – переспросил Тишман, директор КБР. Рядом с ним сидел его помощник Невилл, кивая на каждое слово. – От кого? От убийцы? Кхефлин не говорил, что знаком с ним. Он только рассказал о местонахождении тела, которое явилось ему во сне.

Джалберт спросил присутствующих – в том числе Рэмси, невозмутимого и немногословного детектива из Оклахомы – верит ли кто-нибудь из них в рассказ о сне Кхефлина. Все согласились, что не верят. Убийца наверняка Кхефлин. Но без признания и без вещественных доказательств, связывающих его с преступлением…

И так далее.

Джалберту необходимо заняться счётом. Это его успокоит. С ясной головой он сможет решить, каким будет следующий шаг. Вернувшись в отель, он расставит стулья, примет душ и позвонит Элле. Возможно, она напала на след в трейлерном парке. Или у Кхефлина развязался язык, хотя вряд ли. Он хитрый малый – избавился от наркотиков – но платит высокую цену. Лишился работы, на него ополчились соседи. Несомненно, он разозлён, а в таком состоянии люди совершают ошибки.

«Но яне злюсь. Просто расстроен, и почему? Потому что он сделал это, и сделает снова».

– Разве они не понимают? – вопрошает Джалберт, ударяя кулаком по рулю. – Неужели они настолько слепы?

Ответ: нет.

Были проверены все видеозаписи между Арканзас-Сити, где мисс Ивонн провела свою последнюю ночь, и заправкой «Гас-н-Гоу», где её видели в последний раз. Засветились несколько «Тундр», но ни одной белого цвета, и все новее, чем у Дэнни.

«Он воспользовался другой машиной, – думает Джалберт. – Вот почему мы не нашли в его грузовике никаких следов ДНК или других улик. Умно, очень умно».

Вначале Джалберт – и Элла – верили, будто Дэнни хотел стать звездой СМИ, либо признаться. Возможно, Элла всё ещё верит в это, но не Джалберт. «Для Кхефлина это игра. Он крутит перед нами хвостом и талдычит: докажите, арестуйте меня, арестуйте, ха-ха, не можете, верно? Вы знаете, что мой рассказ – полная чушь, и вы ни черта не можете с этим поделать».

Джалберт снова ударяет кулаком по рулю.

Пятнадцать, даже десять лет назад игра велась бы по-другому, с другими правилами. Кхефлин сидел бы в тесной комнатке с Джалбертом и Дэвис, и они бы прожаривали его, пока он не сдастся. Десять часов, двенадцать, не имеет значения. Крутили бы и крутили его на вертеле. Они были заступниками бедной мисс Ивонн и всех других девушек, которые могли последовать за ней. Они без устали измывались бы над ним в комнатке без настенных часов.

«Вы, наверное, проголодались. Скажите нам что-нибудь и мы пошлём за едой. Любите «Бургер Кинг»? Тут есть неподалёку. Как вам такое предложение? Хотя бы расскажите нам, когда вы закопали её? Днём или ночью? Нет? Ладно, давайте сначала, с самого начала».

Что-то в таком роде.

Чтобы скоротать время, Джалберт начинает считать амбары, силосные вышки и фермерские дома. Он досчитывает до двадцати трёх (что в сумме составляет 276), когда звонит его мобильник. Это Элла. Джалберт ожидает, что она спросит, как всё прошло в Уичите. Но вместо этого Дэвис спрашивает, когда он вернётся в отель. У неё отрывистый и напряжённый голос, она сама на себя не похожа. Может, волнение вызвано тем, что она раскопала?

«Хотя бы ничтожная ниточка, это всё, о чём я прошу. Мы пойдём за ней. Пройдём до самого ада, если потребуется».

– Буду там через сорок минут. У тебя что-то есть?

– Я сейчас возвращаюсь из Маниту. Встретимся в отеле.

– Ну же, выкладывай. – Джалберт пробегает рукой по «паучьей жопке». – Кхефлин что-то тебе рассказал?

– Не по телефону.

– Буду через полчаса, – говорит Джалберт, прибавляя скорость.

51

Элла дожидается Фрэнка в вестибюле. Она боится предстоящего разговора, но сделает то, что нужно сделать. Было бы гораздо тяжелее, если бы Фрэнк ей нравился. Дэвис пыталась вызвать в себе симпатию и у неё не получилось, но до последнего времени она уважала его. В каком-то смысле всё ещё уважает. Он отчаянно предан своей работе, хочет добиться справедливости для девушки, которую называет «бедная мисс Ивонн». Просто его преданность перешла все границы, и когда это произошло, превратилась в нечто иное.

Джалберт улыбается Дэвис, показывая свои сточенные зубы, которые нуждаются в лечении. Пухлая «паучья жопка» растрёпана, будто он теребил её рукой.

– Пойдём в мой так называемый номер. Не ахти какой – из окон видна только парковка – но в самый раз под служебные расходы.

Элла следует за Фрэнком. Она не знает, почему у него возникла такая сильная связь с Уикер – или это связь с Кхефлином? – но Дэвис знает, что это повлияло на какую-то фундаментальную трещину в его личности. Теперь на его лбу под линией волос, появилась борозда.

Джалберт открывает дверь. Дэвис проходит первой и останавливается, оглядывая маленькую гостиную.

– Для чего здесь складные стулья?

– Ни для чего. Я просто…

Джалберт подходит к двум стульям в гостиной и складывает их. Идёт в спальню и возвращается с ещё двумя. Затем прислоняет их к стене возле телевизора.

– Нужно отнести их в конференц-зал. Давно собираюсь. Хочешь выпить? В минибаре есть безалкогольные напитки.

– Нет, спасибо.

– Это связано с Кхефлином? Он проговорился?

– Я с ним не общалась.

Джалберт хмурится.

– Элла, я же просил тебя ещё раз поговорить с ним. – Затем выражение его лица смягчается. – Дело в Бекки? Это его женщина. Или её дочь! Она что…

– Послушай, Фрэнк. Об этом нелегко говорить. Тебе нужно отойти от дела. Это для начала.

Джалберт одаривает Эллу лёгкой насмешливой улыбкой. Он понятия не имеет, о чём она толкует.

– К тому же тебе пора на пенсию. Ты отдал работе двадцать лет, даже больше.

– Я не…

– И обратись за профессиональной помощью.

Лёгкая улыбка никуда не делась.

– Это какой-то вздор, Элла. Я не собираюсь на пенсию. Даже не думаю об этом. А собираюсь я – мы оба собираемся – арестовать Дэнни Кхефлина и упрятать за решётку до конца его дней.

Дэвис удивлена его неистовством, но позже придёт к выводу, что это неистовство имелось с самого начала.

– То, как ты поступаешь, ставит под угрозу все наши шансы возбудить против него дело! Ты выдал его «Плейнс Трут», Фрэнк!

Улыбка угасает.

– Откуда у тебя такая безумная мысль?

– Это не безумие, а факт. Ты выдал его и выдал себя с этим своим счетоводством. В конце оставленного тобой сообщения, ты сказал «пятнадцать». Вроде бы ничего не значит… если не сложить все цифры из записанного на автоответчик сообщения Андерссона, от одного до пяти – получается пятнадцать.

Теперь улыбка Джалберта исчезает.

– Услышав одно число, ты делаешь поспешный вывод, что я…

– Иногда ты выдаёшь случайные числа – в половине случаев даже не осознаёшь этого. Именно так и случилось на записи, которую мне включил Питер Андерссон. Я слышала своими ушами. Ты тоже можешь послушать, если хочешь. Запись у меня на телефоне.

Губы Джалберта раздвигаются в улыбке, обнажая сточенные зубы. «Он скрежещет зубами, – думает Дэвис. – Без сомнения».

– Элла, я бы не хотел доносить на тебя за эти ложные обвинения. Ты была хорошей напарницей, о лучшей я и не мечтал. Но если ты будешь настаивать, мне придётся пойти на это. Ты не могла узнать голос звонившего – никто бы не смог, – потому что он изменён каким-то устройством.

– Да, он изменён. Но откуда ты знаешь?

Джалберт моргает, находясь в секундном замешательстве. Затем он говорит:

– Потому что я спросил Андерссона. Я допрашивал его.

– Видимо, не в моём присутствии.

– Нет, я звонил по телефону.

– И он подтвердит это?

– Я подтверждаю это тебе прямо сейчас.

– Тем не менее, я поговорю с ним. Если придётся. И мы оба знаем, что Андерссон скажет, я права?

Джалберт молчит. Он смотрит на Дэвис, как на пришельца. И, вероятно, так и чувствует себя по отношению к ней.

Дэвис указывает на стулья.

– Ты их считаешь? Или, может, садишься и считаешь шаги между ними?

– Мне кажется, тебе лучше уйти.

– Иногда я вижу, как шевелятся твои губы, когда ты считаешь. У этого расстройства даже есть название. Арифмомания.

– Уходи. Подумай над своими словами, и позже мы поговорим, когда ты… когда ты образумишься.

Дэвис внезапно чувствует себя слишком уставшей, чтобы держаться на ногах. Кто бы мог подумать, насколько изматывающими могу быть подобные конфронтации? Она садится и кладёт открытую сумку на маленький стол. Внутри лежит её мобильник, включенный на запись.

– Ты также подбросил наркотики в грузовик Кхефлина. У школы.

Джалберт отшатывается, будто Дэвис ударила его по лицу.

– Это возмутительное обвинение!

– Возмутительно, что ты решился на это. Кхефлин заподозрил неладное, когда парень, работавший с ним, увидел, что ты припарковался на заднем дворе, а не на учительской парковке. Кхефлин обыскал свой грузовик, нашел наркотики и передал их мне.

– Что? Когда?

– Я встречалась с ним в кофейне в Грейт-Бенде после допроса, на котором он предложил нам арестовать его. Чего мы не могли сделать ни тогда, ни сейчас, как, я уверена, ты выяснил в Уичите.

– Он лжец! И ты действовала за моей спиной! Спасибо, напарница!

Дэвис краснеет. Она ничего не может с собой поделать.

Джалберт проводит рукой по своим редеющим волосам.

– Если в его грузовике и были наркотики, он подбросил их сам. Боже, он хитёр, как лиса. И ты действительно поверила в его байку? – Джалберт качает головой. В его голосе звучит жалость, но в глазах Дэвис видит неприкрытую ярость. «Будь осторожна с этим человеком, – думает Элла. – Дэнни был прав насчёт этого».

– Я представить себе не мог, что ты такая доверчивая, Элла. Он и тебя убедил в том, что всего лишь увидел сон? Теперь ты на его стороне?

– Я говорила с патрульным Кальтеном.

Джалберт замолкает.

– Кхефлин прочитал его имя на плашке. Я позвонила Кальтену, сказав ему, что знаю, кто устроил подброс наркотиков и последующий обыск. Сказала, что сохраню его участие в тайне, если он расскажет, в чём заключалась его роль. Он всё рассказал.

Джалберт подходит к окну, выглядывает наружу, затем возвращается к Дэвис.

– Я не хотел вешать на Кхефлина наркотики. Я хотел прижать его из-за мисс Ивонн. Хотел, чтобы его задержали, хотел надавить на него. Где сейчас наркотики?

– В надёжном месте. – Этот вопрос немного пугает Дэвис. Вообще-то она не верит, что Фрэнк может причинить ей вред, но его прижали к стенке. Без всяких вопросов.

Джалберт снова подходит к окну и возвращается обратно. Его губы шевелятся. Он считает. Он вообще осознаёт, что делает? Дэвис так не думает.

– Он убил её. Изнасиловал и убил. Кхефлин. Ты знаешь, что это был он.

Элла вспоминает вопрос Кхефлина о крестике – для виду ли этот крестик или она верующая? Затем он спросил её, как она может верить в Бога, но не верить в его сон.

– Фрэнк, слушай внимательно. В данной ситуации уже не имеет значения, убил он её или нет. Здесь, в этом номере, важно только то, что ты пообещаешь написать электронное письмо Дону Тишману, в котором попросишь отпуск по личным причинам, и скажешь, что планируешь уйти в отставку.

– Никогда! – Джалберт сжимает и разжимает кулаки.

– Либо так, либо я пойду к Тишману и расскажу о том, что ты натворил. Звонок Андерссону, возможно, и не приведёт к твоему увольнению, но история с наркотиками поставит крест на твоей карьере. Более того, это бросит такую тень на любое дело, которое мы могли бы возбудить против Дэнни Кхефлина, что его сможет отмазать даже провинциальный адвокат, вроде Болла.

– И ты решишься на это?

– Ты сам виноват! – вставая, кричит Дэвис. – Ты облажался с этим делом, облажался сам и подставил меня! Только посмотри, что ты устроил!

– Мы не можем позволить ему уйти, – произносит Джалберт. Он оглядывает номер, ни на чём не останавливая взгляд. – Это сделал он.

– Если ты так считаешь, то не упусти ни единого шанса прижать его. На этом всё. Я знаю, это трудное решение. Переспи с ним.

– Переспать? – со смехом вторит Джалберт. – Переспать!

– Я позвоню тебе утром. Спрошу, что ты решил. Но, как мне кажется, выбор очевиден. Уйди в отставку, и у нас всё ещё будет шанс возбудить дело против Кхефлина. Подброшенные наркотики нигде не всплывут, и ты сохранишь свою пенсию.

– Думаешь, мне не наплевать на мою пенсию? – кричит Джалберт. На его шее вздуваются жилы. Элла не сводит с него глаз. Она боится.

– Возможно, сейчас ты говоришь сгоряча, но изменишь своё мнение. И я знаю, что тебе всё ещё не наплевать на Ивонн Уикер. Подумай хорошенько, Фрэнк. Я закрою глаза, если ты подашь в отставку, но если ты этого не сделаешь, всё выплывет наружу.

Дэвис идёт к двери. Это один из самых долгих походов в её жизни, потому что она ожидает, что Джалберт пойдёт за ней. Но он не трогается с места. В коридоре, за закрытой дверью, Дэвис выдыхает. Она начинает застёгивать молнию на сумке, но сзади раздаётся грохот. Там что-то разбилось. Хочет ли она узнать, что именно? Нет. Элла медленно и уверенно идёт по коридору.

В своей машине она опускает голову и плачет. Был момент, всего лишь мгновение, когда Дэвис действительно подумала, что Фрэнк может убить её.

52

За всю свою карьеру следователя Фрэнклин Джалберт останавливался в сотнях мотелей по всему Канзасу. Почти во всех номерах встречаются пластиковые стаканы в пакетиках, на многих из которых написано что-то вроде «ПРОДЕЗИНФИЦИРОВАНО ДЛЯ ВАШЕЙ БЕЗОПАСНОСТИ». Стаканы из минибара в его номере «Селебрейшн Сентр» обычные, стеклянные. Джалберт понял это по весу, взяв один стакан в руку, когда было уже поздно останавливаться – и, вероятно, он бы всё равно не остановился. Джалберт швыряет стакан в дверь, за которую только что вышла Дэвис, и тот разлетается вдребезги.

«Лучше стакан, чем она, – думает Фрэнк. – Хотя я бы никогда не причинил ей вреда».

Конечно, нет. Может, она и предатель, но они хорошо проводили время вместе. Поймали несколько плохих парней и плохих девушек. Он учил Эллу, и она впитывала знания. Только, похоже, она делала это недостаточно хорошо. Она не понимает, насколько опасен Кхефлин. Джалберт задаётся вопросом, не отправились ли они после предательской встречи в кафе куда-нибудь ещё? Может быть, в мотель?

«Нет, нет, она бы никогда не пошла на это. Только не с главным подозреваемым в деле об убийстве».

Никогда? Правда? Никогда?

Кхефлин недурно выглядит, и обладает этим обезоруживающим «я говорю правду» взглядом. Кому-то он может показаться привлекательным. Неужели действительно за гранью возможного, что она… и он… некое странное проявление стокгольмского синдрома…?

Несмотря на то, что Элла нанесла Джалберту удар в спину, он не может в это поверить. Да и Бог с ней, с Эллой. Она выпала из обоймы. Вопрос в том, как поступить с Кхефлином?

Судя по всему… никак. Элла загнала Джалберта в угол. Этот проклятый бесхребетный патрульный всё выложил как на духу.

Мысль об отставке, которую она предложила, ужасна. Будто тебя подводят к краю обрыва. Джалберт не представляет себя шагающим в пустоту. У него нет никаких увлечений, кроме ежедневных кроссвордов в газете и собирания паззлов. Во время отпусков он бесцельно скитается на взятом напрокат кемпере, осматривая достопримечательности, на которые ему плевать, и делая фотографии, которые потом редко пересматривает. Каждый час растягивается на три. Выход на пенсию умножит эти долгие часы на тысячу, затем на две тысячи, затем на десять. Каждый час его будут преследовать мысли о Дэнни Кхефлине, смотрящем на него через стол с видом «я и мухи не обижу»: «Арестуйте меня. Вы не можете, верно?». Мысли о Дэнни Кхефлине, который в каком-нибудь другом штате подсаживает в свой грузовик очередную молоденькую девушку с рюкзаком, голосующую на дороге.

«Но что я могу сделать?»

Что ж, Джалберт может сделать только одно: собрать осколки стекла. Он приносит мусорную корзину, опускается на колени и принимается наводить порядок. Довольно скоро он насчитывает уже 57 осколков, 1653, если сложить числа в последовательности.

«Я бы никогда не причинил ей вреда, ни за что. Но был один момент…»

Острая боль пронзает кончик пальца Джалберта. Появляется капелька крови. Джалберт, понимает, что сбился со счёта. Он раздумывает, не начать ли с начала.

53

Последняя неделя, проведённая Дэнни Кхефлином в Маниту, штат Канзас, одновременно удручающая и обнадёживающая.

Во вторник он находит в своём почтовом ящике большую кучу собачьего дерьма. Надев резиновые перчатки, он убирает её и тщательно отмывает ящик. Ведь кто-то будет пользоваться этим ящиком после его отъезда.

В среду Дэнни отправляется в «Фуд Таун», чтобы купить продукты, в том числе стейк, которым планирует насладиться на прощание в пятницу вечером. Он недолго ходит по магазину, но когда возвращается к своему грузовику, обнаруживает два спущенных колеса.

«По крайней мере, не проколоты», – думает Дэнни. Наверное, у того, кто это сделал, не оказалось с собой ножа. Дэнни звонит Джесси, потому что его номер записан в телефоне, и Дэнни больше не к кому обратиться за помощью. Джесси говорит, что его отец, уйдя из семьи, оставил много разных вещей, включая насос «Хаусбелл».

– Буду через двадцать минут, – отвечает Джесси.

Дэнни ждёт у своего грузовика, попутно ловя на себе косые взгляды. Джесси приезжает на своём потрёпанном «Каприсе», и вскоре задние колёса «Тундры» снова в порядке. Дэнни благодарит Джесси, чувствуя, что вот-вот заплачет.

– Без проблем, – отвечает Джесси, протягивая руку. – Послушайте, я хочу сказать ещё раз. Я знаю, что вы не убивали ту девушку.

– И за это тоже спасибо. Как тебе лесопилка? Я проезжал мимо и видел тебя там.

Джесси пожимает плечами.

– Деньги платят. А как у вас дела, Дэнни?

– В этот уикенд уезжаю из города. Думаю для начала податься в Нидерлэнд. Буду жить в палатке, снаряжение у меня есть, и поищу работу. А заодно и жильё.

Джесси вздыхает.

– Наверное, так будет лучше, учитывая ситуацию. Напишите, когда где-нибудь устроитесь. – В лице Джесси видна подростковая застенчивость. – И будьте на связи.

– Обещаю, – отвечает Дэнни. – Береги пальцы на лесопилке.

Джесси улыбается.

– То же самое мне сказала мама. Говорит, что теперь я мужчина в доме.

В четверг утром большая часть вещей упакована и готова к вывозу, отчего трейлер кажется опустевшим. Дэнни пьёт кофе, когда ему звонит Эдгар Болл.

– У меня плохая новость, хорошая и очень хорошая. По крайней мере, я так думаю. С какой начать?

Дэнни со стуком ставит чашку.

– Они поймали его? Того, кто убил девушку?

– Боюсь, новости не настолько хорошие, – отвечает Болл. – Плохая новость заключается в том, что вы теперь не только в «Плейнс Трут». Это и «Телескоп», и «Уичита Иглс», «Канзас Сити Стар» и «Оклахомэн». Везде напечатана ваша фотография.

– Дерьмо, – произносит Дэнни.

– Хорошая новость в том, что они достали ваш снимок десятилетней давности. На нём у вас волосы до плеч и байкерские усы. Похоже, что вы стоите перед баром, но я могу только догадываться по тому, что у вас в каждой руке по бутылке пива.

– Наверное, это «Голден Роуп» в Кингмэне. До женитьбы на Марджи, я часто туда захаживал. По-моему, тот бар сгорел.

– Ничего об этом не знаю, – весело говорит Болл, – но на фотографии вы совсем не похожи на себя нынешнего. А теперь вы готовы узнать самую приятную новость?

– Выкладывайте.

– Об этом рассказала моя знакомая, работающая секретарём в подразделении «Ф» дорожного патруля. В Кечи, рядом с Уичитой. Я даже встречался с ней, но это было в другой жизни. Она знает, что вы наняли меня. И вот, вчера вечером она позвонила и сказала, что Фрэнк Джалберт уходит в отпуск. Ходят слухи, что он собирается на пенсию.

Лицо Дэнни расплывается в широкой улыбке. Первая настоящая улыбка с тех пор, как он проснулся после того поганого сна. Джалберт всегда маячил где-то на заднем плане. Даже общение со Стиви не способно было выгнать инспектора из головы Дэнни. Джалберт напоминает ему какое-то животное – может, росомаху? – которое якобы не разжимает челюсти даже после смерти.

– И правда хорошая новость.

– Не желаете ли отпраздновать это в «Дэбнис»? Позавтракать. За мой счёт.

«Дэбнис» находится за два города отсюда, и там должно быть достаточно безопасно, особенно учитывая, что фотография в газетах сделана в те дни, когда Дэнни подражал Дэйву Певеретту из группы «Foghat».

– Звучит неплохо. Возможно, я приду с другом. Парень, с которым я работал.

Но Джесси говорит, что не может, как бы ему ни хотелось. Он работает до восьми.

– А ещё мая мама сильно рассердилась из-за того, что я вчера поехал вам помогать. Я сказал ей, что вы не делали того, о чём все говорят. Она ответила, что это неважно, так как я чернокожий подросток, а вы… в общем, вы сами понимаете.

– Белый мужчина, обвиняемый в убийстве, – говорит Дэнни. – Я понимаю.

– Ну, да. Но я бы всё равно приехал, если б не работа.

– Я ценю это, Джесси, но твоя мама, наверное, права.

Дэнни отправляется в «Дэбнис». Болл уже там. Они заказывают большие завтраки и съедают всё до последнего кусочка. Дэнни предлагает разделить счёт пополам, но Болл и слышать об этом не хочет. Он спрашивает Дэнни, что тот собирается делать дальше. Дэнни рассказывает ему о своём плане поехать в Колорадо, поближе к брату, который страдает аутизмом, но имеет особенный дар. Психолог, обследовавший его в подростковом возрасте, назвал этот дар «комплексным распознаванием». Попросту говоря, он видит где что находится. Какое-то время они обсуждают эту тему.

– У меня есть одна мысль, – говорит Болл, когда они с Дэнни выходят из ресторана. – Я размышлял над этим с нашей первой встречи с этим негодяем Джалбертом, но потом прочитал комментарии в «Игл» и «Телескоп» и подумал, что, возможно, моя идея сработает.

– Я понятия не имею, о чём вы говорите. Что за комментарии?

– Полагаю, вы их не читаете. В прежние дни они были чем-то вроде читательских писем редактору. А сейчас, прочитав статью в интернете, вы можете прокомментировать её. И там есть много комментариев о вас.

– Вздёрнуть его побыстрее и повыше, – говорит Дэнни.

– Конечно, не без этого, но вы удивитесь, узнав, сколько людей верят в ваш сон о местонахождении тела. У каждого из них найдётся история о том, как бабушка знала о взрыве газа и вывела всех из дома; или о том, как они взяли билеты на следующий рейс, предчувствуя, что самолёт разобьётся…

– Это вещие сны, – говорит Дэнни. Он кое-что разузнал на эту тему. – Не то же самое.

– Да, но попадаются также комментарии от людей, которым приснилось потерянное кольцо или потерявшаяся собака. А в одном случае – пропавший ребёнок. Та женщина утверждала, что ей приснилось, как соседский мальчик упал в старый колодец, там его и нашли. Вы не один такой, Дэнни. И людям нравятся подобные вещи, потому что они создают у них представление, что этот мир нечто большее, чем мы думаем. – Болл делает паузу. – Конечно, есть и такие, кто думают, что от вашей истории брехнёй тянет за версту.

От этих слов Дэнни смеётся.

Возле его грузовика Болл говорит:

– Ладно, вот что я думаю. Возможно, на этом можно даже подзаработать, но не это главное. Главное – дать им отпор.

– Вы говорите… о судебном иске?

– Именно. За причинение беспокойства. Кто-то бросил кирпич в ваш трейлер, верно?

– Верно…

– Собачье дерьмо в почтовом ящике, спущенные колёса…

– Не слишком-то убедительно, – говорит Дэнни. – И я думаю, копы защищены от такого рода нападок. Джалберт, конечно, может уйти в отставку, но за меня он взялся, будучи полицейским с хорошей репутацией.

– Ага, но он подбросил вам наркотики, – говорит Болл, – и если мы сможем затащить полицейского, который вас изводит, в суд, под присягу… мы можем обсудить это в вашем трейлере? Если только у вас не осталось каких-нибудь важных дел.

– Не особо, – признаётся Дэнни. – Конечно, мы вполне можем всё обсудить.

Дэнни едет в Оук-Гроув, Болл следует за ним на своей «Хонде». Подъезжая к дому, Дэнни видит, что кто-то сидит на бетонных ступеньках его трейлера, опустив голову и свесив руки между колен. Выйдя из грузовика, Дэнни закрывает дверь и на мгновение застывает на месте, поражённый чувством дежавю. Буквально ошеломлённый. На молодом человеке школьная куртка – где-то он уже видел такую картину. Болл останавливается позади грузовика Дэнни. Парень встаёт и поднимает голову. И тут Дэнни узнаёт его. Это тот самый парень с фотографии в газете, который стоял перед катафалком позади своих убитых горем родителей.

– Ублюдок, ты убил мою сестру, – произносит парень. Он засовывает руку в правый карман куртки и достаёт револьвер.

Где-то позади Дэнни Болл глушит свою «Хонду Голд Уинг» и спешивается, но это происходит словно в другой вселенной.

– Погоди, сынок. Я не…

Только это и успевает сказать Дэнни, прежде чем парень стреляет. Дэнни чувствует удар в живот. Он отступает на шаг назад, и тут возникает боль, похожая на сильнейшее расстройство желудка, которое у Дэнни когда-то приключилось. Боль поднимается к горлу и опускается к бёдрам. Он с трудом нащупывает за спиной дверную ручку своей «Тундры». Его ноги подкашиваются. Дэнни велит им держаться. По животу разливается тепло. Рубашка и джинсы краснеют.

– Эй! – кричит Болл из другой вселенной. – У него оружие!

«В натуре?», – думает Дэнни. Водительская дверь «Тундры» распахивается под его весом. Дэнни не падает только потому, что по дороге домой опустил стекло. Утренний воздух казался таким прохладным и свежим. Дэнни цепляется локтем за окно, обхватывает дверь и разворачивается, как стриптизёрша на шесте. Парень снова стреляет, и пуля с глухим хлопком попадает в дверь под открытым окном.

– Оружие! ОРУЖИЕ! – надрывается Болл.

Следующая пуля попадает в открытое окно, со свистом пролетев мимо правого уха Дэнни. Он видит, что по щекам парня текут слёзы. Он видит Алтею Дамфрис, стоящую на крыльце своего трейлера – самого богатого в парке, думает Дэнни; удивительно, какие мысли приходят в голову, когда в тебя стреляют. Кажется, она держит в руках надкусанный тост.

Дэнни опускается на колени. Боль в животе становится невыносимой. Он слышит, как ещё одна пуля попадает в открытую дверь «Тундры». Затем Дэнни растягивается на земле. Он видит ноги парня. На нём кроссовки «Конверс». Он видит брошенный парнем револьвер, упавший на землю. Болл продолжает вопить. «Болл на крик изошёл», – думает Дэнни, и затем мир погружается во тьму.

54

Дэнни приходит в себя на носилках. Эдгар Болл возбуждённо смотрит на него сверху вниз. Его щёки и лоб измазаны грязью. Он бормочет, возможно, что-то вроде «держись, старина», а потом носилки обо что-то ударяются, и боль становится всеобъемлющей и всепоглощающей. Дэнни пытается закричать, но может только стонать. На мгновение он видит небо, затем крышу и думает: «Наверное, скорая помощь. Неужели она добралась сюда так быстро или я так долго пробыл без сознания?»

Кто-то говорит:

– Сейчас будет маленький укол и вам станет легче.

Дэнни чувствует укол. Затем наступает тьма.

55

Когда сознание возвращается, Дэнни видит над собой проносящиеся огни. Это похоже на сцену из фильма. По громкоговорителю вызывают доктора Бродера. «Доктор Бродер, срочный случай», – говорит голос. Дэнни пытается ответить, пытается сказать «это что, хороший доктор из сериала?», просто в шутку, он знает, что это не так, но из-под маски на его лице вырывается лишь несколько невнятных звуков. С грохотом распахиваются двери. Свет здесь более яркий, а стены облицованы зелёной плиткой. Дэнни предполагает, что это операционная, он хочет сказать, что у него нет денег на операцию, так как он потерял работу. Его перекладывают сильные руки – Господи, как же больно!

Дэнни чувствует укол. Наступает тьма.

56

Теперь он в постели. Должно быть, это больничная койка. Здесь светло, но не так ослепительно ярко «сейчас мы будем вас резать», как в зелёном помещении. Нет, свет тут дневной. У кровати сидит бывшая жена Дэнни, Марджи. Она одета как на парад, и Дэнни знает, что если она так нарядилась, значит он, скорее всего, умрёт. Его живот туго стянут. Тугой как доска. Наверное, из-за бинтов, а на крючке висит капельница, и Дэнни думает: «Если мне что-то вливают, может, я и не умру». Марджи спрашивает:

– Как ты себя чувствуешь, Данно. – Как в старые добрые времена, когда они ещё жили вместе. Как в сериале: «Арестуй его, Данно». Дэнни пытается ответить, но не может.

Снова темнота.

57

Дэнни открывает глаза и видит, что у его кровати сидит Эдгар Болл. У него чистое лицо, значит, он успел умыться. Сколько времени прошло? Дэнни понятия не имеет.

– На волосок от смерти, но вы поправитесь, – говорит Болл, и Дэнни думает: «Все они так говорят». Но, может быть, это правда.

– Хорошо, что вы спрятались за дверью грузовика. Будь калибр побольше, пули бы прошли навылет. Но от стрелял из 32-го.

– Парень, – говорит Дэнни.

– Альберт Уикер, – отвечает Болл. – Брат Ивонн Уикер.

– Я так и знал, – пытается сказать Дэнни.

– Он выстрелил три или четыре раза, бросил оружие и прошёл мимо меня. Сел на бордюр и стал ждать полицию. В кино я бы набросился на него, но на самом деле после первого выстрела я упал лицом вниз рядом со своим мотоциклом. Извините.

– Порядок, – говорит Дэнни. – Всё… в порядке.

– И на том спасибо. Теперь у нас есть реальный иск, Дэнни. Как только вам станет лучше.

Дэнни пытается улыбнуться. Затем закрывает глаза.

Темнота.

58

Это Джесси? Или ему приснилось? Врачи дают Дэнни кучу сильнодействующих препаратов, так что он не до конца уверен. Но уверен (почти) в том, что видит темнокожую руку поверх своей.

59

В следующий раз, когда Дэнни просыпается, перед ним предстаёт Элла Дэвис. Он чувствует себя чуточку лучше, а она выглядит чуточку моложе в линялых джинсах и футболке с глубоким вырезом. У неё распущены волосы. И она улыбается.

– Дэнни? Вы проснулись?

– Да. – Едва слышный хрип. – Воды. Здесь есть…

Дэвис протягивает Дэнни стакан с торчащей из него соломинкой. Он пьёт, и это просто рай для его горла.

– Дэнни, мы взяли его.

– Того парня? – Его голос звучит немного увереннее. – Думаю, Эдгар всё рассказал полиции…

– Не парня, а его. Человека, убившего Ивонн Уикер. Он… вы улавливаете суть? Понимаете, что я вам говорю?

– Да. – Чувствует ли Дэнни облегчение? Чувствует ли себя оправданным? Он не может сказать. Он даже не осознаёт, насколько сильно ранен и сможет ли когда-нибудь оправиться от этого. Что если ему придётся провести остаток жизни, испражняясь в пакет?

– Он признался, Дэнни. Признался в убийстве Уикер и двух других. Полиция в Иллинойсе и Миссури ищет тела.

– Хорошо, – произносит Дэнни. Он очень устал. Он хочет, чтобы Дэвис ушла.

– Я ходила на мессу, молилась за вас.

– Это помогает, если вы верите, – говорит Дэнни.

Он чувствует, как Элла берёт его за руку, ощущает прохладу её кожи. Он думает, не сказать ли, что он не винит её, но сама мысль об обвинении кажется сейчас бессмысленной. Дэнни отворачивает голову. Погружается в сон.

Снова тьма.

60

На третий день Дэнни испытывает сильную боль, но возвращается в этот мир. Он понимает, что находится в Региональной больнице в Грейт-Бенде, где пробудет не меньше недели, а, может, дней десять. Пуля прошила ему живот. Его спасли и подлатали, но Бродер, его лечащий врач, говорит, что если Дэнни попытается встать, даже в туалет, у него может разойтись шов.

– Скажите спасибо, что пуля была не с мягким наконечником и не более крупного калибра. Какое-то время вам придётся питаться лёгкой пищей. Надеюсь, вы любите яичницу и йогурт.

Постельный режим подразумевает использование «утки», но унизительность ситуации смягчается тем, что Дэнни избавлен от катетера и калоприёмника. Он узнал, что Марджи разрешили навестить его раньше всех – она назвалась его женой, что не являлось правдой. Эдгару Боллу разрешили прийти, так как он представился адвокатом Дэнни, и это являлось правдой. Эллу Дэвис тоже пустили, потому что она офицер КБР и принесла для Дэнни хорошие новости, очень хорошие. А что же Джесси? Возможно, то была галлюцинация, вызванная лекарственными препаратами, но Дэнни так не думает. Он считает, что Джесси каким-то образом проскользнул к нему в палату и взял его за руку. Когда-нибудь Дэнни спросит его об этом.

Стиви не знает о случившемся, и это хорошо. Он бы расстроился. Когда-нибудь Дэнни расскажет ему, но не сейчас.

Ближе к вечеру четвёртого дня пребывания в больнице Дэнни разрешают сесть у окна, до которого приходится сделать два шага с помощью двух санитаров. Пока он сидит, подставив лицо солнечным лучам, к нему снова приходит Эдгар Болл. Он садится на койку и спрашивает Дэнни о самочувствии.

– Неплохо. «Колёса» тут отменные.

– Что вы хотите знать?

– Всё.

– Трудно будет успеть за двадцать минут – столько они мне выделили. Потом они хотят уложить вас в постель и оросить. – Болл морщится. – Даже боюсь представить, что это такое.

– Дэвис сказала, что они поймали человека, убившего Ивонн Уикер, но я отключился до того, как она успела сообщить подробности. Начнём с этого.

– Его зовут Эндрю Айверсон, без постоянного места жительства. Кочующий «муж на час». Он направлялся на запад в маленьком синем грузовике с надписью «ЭНДИ А., РЕМОНТ ВОДОПРОВОДНЫХ И ОТОПИТЕЛЬНЫХ СИСТЕМ». Попал на камеру видеонаблюдения как в Арканзас-Сити, где в последний раз ночевала Уикер, так и у «Гас-н-Гоу», где её видели в последний раз. Он также есть на видеозаписи из Грейт-Бенда, Маниту и Кокер-Сити.

– Кокер ведь находится недалеко от Дарта?

– Да. Когда он проезжал там, тело Уикер, вероятно, лежало в кузове его машины. Он искал уединённое место, чтобы закопать её.

– И нашёл.

– Фото Айверсона самое место в энциклопедии рядом с определением серийного убийцы. Он разъезжает по стране, где-то ненадолго останавливается, выполняет работы – оплата только наличными, потому что, как он сказал полиции, наличка не оставляет следов.

– Вы узнали это от Дэвис?

– Да. У нас был долгий разговор. Она ужасно себя чувствует из-за всей этой передряги.

«И не только она», – думает Дэнни.

– Айверсон убил девушку в Иллинойсе и ещё одну в Миссури. Закопал их в сельской местности. Одну полицейские нашли и продолжают искать вторую. Он подобрал четвёртую девушку в Вайоминге, недалеко от городка Глен-Рок. Затем остановился на какой-то просёлочной дороге и попытался изнасиловать её. У девушки в ботинке был спрятан нож. Пока он снимал штаны, она нанесла ему четыре удара ножом.

– Рад за неё, – говорит Дэнни. Он вспоминает собаку, которая грызла руку Ивонн Уикер. – Чертовски рад.

– Дэвис говорит, что девушка оказалась не робкого десятка. Она вытолкала Айверсона из машины, поехала в сторону Каспера, пока её мобильник не поймал сигнал, и вызвала полицию. На месте происшествия его не оказалось, но они отследили его по кровавому следу до ближайшего амбара. Айверсон лежал в стойле для лошадей, потеряв сознание от потери крови. Дэвис говорит, что он поправится.

– Он признался? Она сказала, что он признался. Если только мне это не приснилось.

– Не приснилось. Ранения причиняют боль, вам ли не знать. В вас попала одна пуля. Айверсон получил четыре ножевых ранения: в щёку, в плечо, в бок и в ногу. Он хотел обезболивающие, а полиция хотела получить информацию. Все получили, что хотели.

– Это всё вам рассказала Дэвис?

– Да, и велела передать вам. Думаю, она боится снова встречаться с вами.

– Я её понимаю, но всё-таки она выполнила свою работу.

– Выступила против Джалберта, если вы это имеете в виду, но об этом в другой раз. Мои двадцать минут почти истекли. Вы помните тот браслет на руке Уикер?

Дэнни помнит. Он видел его дважды, один раз во сне, а другой – в реальности.

– У Айверсона нашли две подвески с этого браслета и не только. У него сохранились вещи с двух других убийств.

– Где сейчас парень, который стрелял в меня?

– Альберт Уикер в мотеле в Маниту вместе со своими родителями. Он внёс залог. Точнее, это сделали его родители. Я знаком с его адвокатом. Он говорит, что Уикеры заложили свой дом.

Дэнни задумывается. Дочь мертва, сыну предъявлено обвинение в покушении на убийство, родителям, вероятно, грозит банкротство. «А я лежу в больнице с дырой в животе», – думает Дэнни. Бродячий сантехник наделал кучу бед, только усиливших боль вокруг девушки, которую Джалберт упорно называл «бедной мисс Ивонн». Жаль, что последняя жертва не отрезала Айверсону яйца, думает Дэнни.

– Я не хочу выдвигать обвинения, – говорит Дэнни.

Эдгар Болл улыбается.

– Удивлён ли я? Нет. Но это зависит не только от вас. Уикеру придётся отсидеть какое-то время, но при смягчающих обстоятельствах, возможно, не так уж долго.

В дверь просовывает голову медсестра.

– Сэр, мой хороший друг Дэнни нуждается в отдыхе. К тому же, ему нужно провести кое-какую процедуру, и вряд ли она вам понравится.

– Орошение, – угрюмо произносит Дэнни. – В телефильмах с подстреленными так не обращаются.

– Ещё пять минут, – говорит Болл. – Прошу вас.

– Только три, – говорит медсестра и уходит.

– Я встречался с Доном Тишманом, формально отвечающим за расследование КБР. Я изложил ему факты, касающиеся Джалберта, но подумал, что будет разумно не называть имя патрульного, который остановил вас и пытался найти наркотики.

– Для провинциального юриста, специализирующегося на сделках с недвижимостью, у вас полно забот.

Дэнни говорит это в шутку, но Болл краснеет и опускает взгляд на свои руки.

– Мне следовало наброситься на того парня. И я мог бы – он полностью сосредоточился на вас. Но вместо этого я упал лицом в грязь.

Дэнни повторяет, что реальность отличается от телевизора.

Болл поднимает глаза.

– Ясно, но мне от этого не легче. Ни один мужчина не хочет, чтобы его считали трусом, особенно если он ездит на крутом мотоцикле.

– Я бы не назвал «Хонду Голд Уинг» крутым, Эдгар. Вот «Харлей Софтэйл» – это круто.

– Как бы то ни было, мы достигли соглашения. Мне так кажется. Предстоит проработать ещё несколько нюансов, но… да, всё обстоит неплохо. В обмен на молчание о Джалберте – который действительно подал в отставку – Подсолнечный штат оплатит все медицинские счета, после чего у вас на руках останется некоторая сумма. Не огромная, но приличная. Пятизначная. Таким образом, вы сможете обустроиться в Колорадо, если всё же решите уехать.

На этот раз медсестра не просто заглядывает в палату. Она указывает на Болла.

– Не прошу. Требую.

– Ухожу, – отвечает Болл, поднимаясь. – Знаете, вы можете вернуться к своей прежней работе. Как только встанете на ноги.

– Приятно слышать, – говорит Дэнни.

Он не намерен оставаться. Кто-то бросил кирпич в его трейлер. Кто-то подбросил дерьмо в его почтовый ящик. Билл Дамфрис от имени добрых жителей Оук-Гроув по сути посоветовал ему убираться подальше. Всё это перекрывает лишь образ Дарлы-Джин, сидящей на земле рядом с кукольным домиком и заливающейся слезами. Но Дэнни не думает, что это способно склонить чашу весов. В Колорадо у него живёт брат, и если от пулевого ранения есть хоть какая-то польза, так это осознание того, как мало времени мы проводим со своими близкими.

– И всё это из-за сна, – с горечью произносит Дэнни. – Он даже не помог поймать того человека.

– Но вспомните, какое вам выдалось приключение.

Дэнни показывает Боллу средний палец.

– На этом и закончим, – говорит Болл и уходит.

61

Пока Альберт Уикер проводит свой первый день в тюрьме округа Уайлдер, с трудом осознавая, что он натворил – последние несколько дней как в тумане, а нынешнее утро вообще будто стёрлось из памяти – Фрэнклин Джалберт сидит в обеденной комнате в халате, собирая паззл из тысячи деталей.

Рисунок паззла представляет собой коллаж из киношных постеров, все сплошная классика: «Касабланка», «Эта замечательная жизнь», «Челюсти» и другие, всего две дюжины. Джалберт внимательно считает сколько деталей он вставил. После 10 он делает один шаг (на месте, будто марширует). После 20 делает два шага, один в сторону от стула и один обратно. Уложены почти 800 деталей, когда звонит телефон Джалберта. На экране высвечивается имя: Х. Аллард. Это его друг, Хэнк Аллард, капитан канзасского дорожного патруля. Фрэнк разрывается между ответом и следующей чередой шагов, от одного до восьмидесяти включительно.

Он выбирает шаги. 3240 – довольно много! Джалберт начинает с 80 и считает в обратном порядке. Он шагает на задний двор своего ранчо и обратно. Он замечает, что уже протоптал тропинку в траве. Затем осознает, что с тех пор, как ему не удалось арестовать Дэнни Кхефлина, процесс подсчёта шагов – и прохода по стульям – стал всё больше выходить из-под контроля. Дэвис назвала это арифмоманией. Вышагивая в соответствии с паззлом, Джалберт часто думает, что похож на хомячка, который бежит в колесе, вперёд и вперёд, гадит на бегу и никак не может никуда добежать. Но это нормально. Чего Дэвис не может понять, так это того, что маленькое помешательство удерживает его от более серьёзного безумия – мыслей о будущем, из которого вычеркнута его работа. Сколько паззлов ему придётся сложить, прежде чем он осознает бессмысленность своей дальнейшей жизни и засунет себе в рот ствол табельного оружия? Бах, и всё кончено. Видит Бог, он будет не первым. Видит Бог, он думал об этом. И продолжает думать.

Досчитав до пяти, Джалберт подходит к крыльцу. Досчитав до нуля – он уже на кухне. Пора добавить ещё 10 деталей. Тогда он сможет начать обратный отсчёт с 81. Возможно, сначала нечётные числа, а потом чётные. После этого можно будет пообедать и вздремнуть. Джалберт любит вздремнуть. Такое приятное забытье!

Его мобильник лежит рядом с почти законченным паззлом (сейчас Фрэнк собирает «Десять заповедей», фильм, который определённо не считает классикой). Хэнк Аллард оставил голосовое сообщение, и голос у него взволнованный.

– Позвони, у меня есть новости. Тебе будет интересно услышать.

Джалберт не представляет, какие новости он бы хотел услышать, но всё-таки перезванивает. Аллард отвечает после первого гудка и не теряя времени, говорит:

– В твоего Кхефлина стреляли.

– Что? – Джалберт вскакивает, задевая стол, отчего почти готовый паззл скатывается к самому краю. Несколько деталей падают на пол.

Аллард смеётся.

– Брат Уикер подстрелил ублюдка. Ты искал правосудия? Вот и оно, на блюдечке.

– Он мёртв?

– Можно на это надеяться. Патрульный, первый прибывший на место происшествия, сказал, что в грузовике этой твари несколько пулевых отверстий и вокруг полно крови. Его отвезли на скорой в Региональную больницу, а не в это подобие лечебницы в Маниту, так что ранение серьёзное. Может, он умер по дороге.

Джалберт потрясает кулаком в воздухе, думая: «Возмездие, сладкое возмездие».

– Бог сделал то, чего я не смог. – Голос Джалберта слегка дрожит.

– Не могу не согласиться, – говорит Аллард.

– Держи меня в курсе. Как ты знаешь, я не у дел.

– И это ещё одна поганая несправедливость в этом поганом мире, – говорит Аллард. – Буду на связи.

В тот вечер Джалберт отправляется в «Буллвинклз» и впервые за двадцать лет напивается. Он не считает шаги, от чего ему только легче. Считать шаги и прыгать по стульям – изматывающая работа. Так много чисел, которые нужно держать в голове, так легко сбиться со счёта. Джалберт полагает, что никто ему не поверит, но это правда. Если сбиться со счёта, приходится начинать сначала.

Когда Джалберт пьёт второй стакан виски с содовой, снова звонит Аллард. Фрэнку приходится перекрикивать рёв телевизора, музыкального автомата и кучки студентов из Канзасского университета.

– Он умер?

– Нет! В тяжёлом состоянии! Ранен в живот!

Сначала Джалберт чувствует разочарование, затем радость. Разве это не лучше, чем тюрьма, где Кхефлин получал бы трёхразовое питание, телевизор в камере и прогулки во дворе? Пуля в живот – это больно. Джалберт слышал, что боль невыносима, и это такое ранение, от которого Кхефлин – в зависимости от калибра пули – возможно, никогда не оправится.

– Может, так даже лучше! – кричит Джалберт.

– Я знаю, к чему ты клонишь, дружище, – говорит Аллард. – И судя по шуму, знаю, где ты находишься. Возьми одну выпивку за меня.

– Возьму две, – со смехом отвечает Джалберт. Первый настоящий смех за долгое время, и похмелье, с которым он просыпается на следующий день, кажется вполне оправданным. Он совершает долгую прогулку, не считая шаги, просто надеясь – почти молясь, – что Кхефлин выживет, но подхватит серьёзную инфекцию. Возможно, ему придётся удалить желудок. Можно ли жить после такого? Придётся ли питаться через трубочку? Если так, то не станет ли это ещё большим наказанием?

Джалберт считает – да.

К полудню похмелье проходит. Он плотно обедает и даже не думает возвратиться к паззлу. Он раздумывает, не послать ли Кхефлину цветы (с открыткой «Выздоравливай медленнее»), когда звонит его телефон. Это его бывшая напарница.

– Фрэнк, у меня потрясающие новости.

– Я уже знаю. Наш любимчик Кхефлин получил пулю в живот. Он в больни…

– Его поймали!

Джалберт мотает головой, не совсем понимая Дэвис.

– Ты имеешь в виду брата Ивонн Уикер, или ты раскопала что-то о Кхефлине? Ты об этом? Да? – Он может только надеяться. Пулевое ранение, а затем тюрьма – как это было бы прекрас…

– Человека, убившего Уикер! Его поймали в Айове! Его зовут Эндрю Айверсон!

Джалберт хмурится. У него снова начинает болеть голова.

– Я не понимаю, о чём ты говорить. Кхефлин убил бедную мисс…

– Айверсон пытался убить ещё одну девушку! Она ударила его ножом и сбежала! – Дэвис рассказывает всю историю, приберегая лучшую часть напоследок: две подвески с браслета Ивонн Уикер, найденные у Айверсона.

– Мы понапрасну преследовали невиновного человека, – заканчивает Дэвис. – Потому что не могли ему поверить.

Джалберт выпрямляется. Его голова разболелась как никогда. Нужно что-то с этим сделать. Принять аспирин. Затем пройтись по стульям.

– Мы не преследовали его, Элла. Мы вели расследование. Исходя из того, что нам было известно, мы имели полное право. Это наша обязанность.

– Прекрати говорить «мы», Фрэнк. – Теперь в голосе Дэвис звучит нетерпение. – Я не сообщала имя Кхефлина бесплатной газете и не подбрасывала наркотики в его грузовик. Ты всё это проделал. И стреляли в него не из-за меня.

– У тебя путаются мысли.

– Речь о тебе, а не обо мне. Я сказала Кхефлину, что ходила на мессу и молилась за него. Знаешь, что он ответил? «Это помогает, если вы верите». И я буду иметь это в виду на будущее.

– Тогда тебе лучше уйти из полиции и устроиться… жрицей вуду или кем-то в этом роде.

– Фрэнк, ты не чувствуешь ни малейшей вины?

– Нет. Я отключаюсь, Элла. Не звони мне больше.

Джалберт заканчивает разговор. Пробегается по стульям. Складывает десять деталей паззла, затем считает шаги на заднем дворе: от 81 до 1. Итого: 3321. Хорошее число, но головная боль никуда не делась.

62

После визита Эдгара Болла Дэнни ужинает зелёной жижей, по виду похожей на сопли, а по вкусу на овощной сок «V8». Но, в отличие от «V8», у жижи противный вкус. Тем не менее он всё съедает, потому что по-настоящему голоден с тех пор, как впервые очнулся в больнице. По правде говоря, впервые после поездки в Ганнел в округе Дарт. Теперь всё изменилось. Дэнни чувствует себя спасённым.

В девять часов приходит медсестра с парой обезболивающих таблеток. Дэнни говорит ей, что обойдётся без них, по крайней мере, сейчас. Она удивлённо спрашивает:

– Серьёзно? И вы сможете заснуть?

– Думаю, да. Оставьте их на столике, на всякий случай.

Что она и делает, затем проверяет повязки и желает Дэнни спокойной ночи. Дэнни желает ей того же. У него болит живот, но боль терпимая, если не делать резких движений. Он берёт пульт от телевизора, щёлкает каналы, затем выключает. Дэнни вспоминает слова Эдгара Болла: «Вы можете вернуться к своей прежней работе, если захотите». На самом деле от подобной мысли у него щемит в груди. В Маниту есть люди, которые всегда будут верить, что Дэнни в чём-то да виновен. Сплетни – как радиоактивные отходы. У них долгий и ядовитый период полураспада.

Стиви отправил Дэнни электронное письмо с несколькими вариантами съёмного жилья в Нидерлэнде и Лонгмонте. Неделю назад Дэнни бы не смог себе этого позволить, но если Эдгар прав насчёт денег…

Дэнни продолжает размышлять, когда проваливается в первый крепкий сон с тех пор, как ему приснилась заброшенная автозаправка.

И спит до 1:20 ночи, когда ему снится второй сон.

63

Если Джалберт не работает над каким-нибудь делом – а благодаря Элле Дэвис с этим покончено – он ложится спать в половине десятого. Согласно информации в интернете, это время считается самым благоприятным, но сегодня он не в состоянии уснуть.

Только сегодня? Если бы. С тех пор, как он узнал, что бродячего сантехника по имени Эндрю Айверсон арестовали за убийство Ивонн Уикер и двух других девушек, Джалберту удаётся только дремать урывками.

И кто тут главный плохиш? Фрэнк Джалберт! И кто тут главный неудачник? Фрэнк Джалберт!

Двадцать плодотворных лет, полдюжины благодарностей – всё это смыто в унитаз. Всё, чему он посвятил свою жизнь, кануло в Лету. Его имя поругано. Пока Дэнни спокойно спит в Грейт-Бенде, Джалберт не может сомкнуть глаз в Лоуренсе. Его разум обратился против самого себя, как шелудивый пёс, который до крови грызёт и кусает себя за бока.

Полтора часа ворочаясь в кровати с боку на бок, Джалберт откидывает одеяло и встаёт. Ему необходимо пройтись и необходимо заняться подсчётом. Если он этого не сделает, то сойдёт с ума. К нему возвращается мысль о том, чтобы засунуть себе в рот пистолет, и мысль эта кажется привлекательной, но если он так поступит, Кхефлин одержит торжественную победу. А Элла! Она сказала: «Мы понапрасну преследовали невиновного человека… потому что не могли ему поверить». Какая чушь – легко говорить задним числом. И что, им теперь – отбросить многолетнюю полицейскую работу, основанную на фактах, из-за того, что школьному уборщику приснился сон? Когда по всей Америка бушевал ковид, советовали следовать науке. Когда ты полицейский, ты следуешь логике. Разве это бессмысленно, или мир окончательно сошёл с ума?

– Элла верила, что Кхефлин убил девушку, – говорит Джалберт, выходя из дома в летнюю ночь. – Она верила так же, как и я.

Он идёт по Западной 6-ой улице в домашних тапках, мимо «Уолгринс» и «Хай-Ви», мимо «Диллонс» и «Старбакс». Проходит мимо «Сикс Майл Чоп Хаус» и жилого комплекса «Альвадора», где когда-то арестовал убийцу, в данный момент отбывающего срок в Эльдорадо. Джалберт доходит до развязки на шоссе 40. Он считает шаги. Уже 154 – итого 11953 при последовательном сложении. Затем внезапно к нему приходит логическое озарение.

Сбежала ли девушка в Вайоминге от Эндрю Айверсона? Того самого с фургоном «Сантехника и отопление»?

Да. Джалберт с этим согласен.

Убил ли Эндрю Айверсон двух других девушек, одну в Иллинойсе, а другую в Миссури?

Он тоже с этим согласен.

Нашли ли у Эндрю Айверсона две подвески с браслета бедной мисс Ивонн?

Ладно, допустим. И, допустим, их оставил Дэнни Кхефлин.

Тогда всё обретает смысл, если отбросить ту паранормальную хрень. Элла может и верит в эту чушь, но Джалберт всегда отвергал и никогда не поверит. Он следует науке, следует логике.

Кхефлин и Айверсон знакомы. Джалберт уверен. Это логично. Джалберт также уверен, что для раскрытия этой связи никогда не будет проведена должная полицейская работа. Зачем какому-то следователю КБР утруждать себя, если и так всё решено? Если Дэнни Кхефлин, скорее всего, предстанет героем, который просто пытался выполнить свой гражданский долг? Герой-экстрасенс!

Единственный вопрос, который возникает у Джалберта, когда он стоит и смотрит на проезжающие по шоссе 40 машины: удерживал ли Айверсон бедную мисс Ивонн, пока Кхефлин насиловал её, или это Кхефлин держал её, пока Айверсон делал своё грязное дело.

Первый ли это в истории тандем убийц? Нет, конечно, нет. Были и другие. Иэн Брэйди и Майра Хиндли. Кеннет Бьянки и Анджело Буоно. Дик Хикок и Перри Смит – последние действовали здесь, в Канзасе.

По 6-ой улице проезжает машина, из которой доносится: «Эй, папаша, на тебе пижааама!»

Слышен удаляющийся смех. Джалберт этого не замечает. Он мысленно складывает части криминальной картины, как складывал детали киношного паззла, и все они идеально сочетаются.

Айверсон позвонил Кхефлину оттуда, где подобрал бедную мисс Ивонн – где-то неподалёку от «Гас-н-Гоу» – и спросил, не хочет ли тот немного повеселиться. И когда они закончили, Кхефлин снял пару подвесок с браслета бедной мисс Ивонн, сказав Айверсону… сказав ему…

– Вот, возьми их, – бормочет Джалберт. – Будет потом на что передёрнуть.

Никаких долбаных снов, только сухая логика.

Кхефлин подумал: «Я не только с удовольствием изнасилую и убью её, но и прославлюсь, став тем, кто найдёт её тело».

Это совершенно логично. Пророчески логично. Потому что Кхефлин прекрасно понимал, что его нелепый анонимный звонок отследят. Как можно было этого не понимать?

Джалберту приходит в голову – сейчас он возвращается домой, забыв о подсчёте, – что он может провести собственное расследование. Так сказать, немного копнуть. Выяснить, где пересекались Кхефлин и Айверсон. Возможно, вместе учились в школе. После этого прошерстить их электронную почту и сообщения. Убивал Айверсон, но Кхефлин, вероятно, тоже.

Вероятно? Скорее, бесспорно.

Но нужно признаться: у Джалберта нет ресурсов для проведения такого расследования, а если бы и были, он привлечёт к себе внимание, и они – КБР, газеты – прикроют его лавочку.

И что же остаётся? Где справедливость для бедной мисс Ивонн? Кто будет её заступником?

Ответ кажется Джалберту совершенно очевидным.

Ему самому придётся разобраться с Дэнни Кхефлином. Этой самой ночью. Завтра утром больницу, где сейчас пребывает Кхефлин, наводнят люди, но в ближайшие часы там будет тихо. Кхефлина никто не охраняет – с чего бы, если слепые идиоты из КБР думают, что убийца бедной мисс Ивонн прикован наручниками к больничной койке в Вайоминге? А Кхефлин – герой-экстрасенс!

Дома Джалберт надевает джинсы и свой чёрный рабочий пиджак. Пристёгивает к поясу значок, что формально запрещено законом, потому что он в отставке, но значок поможет ему попасть внутрь, если кто-то из ночной смены начнёт задавать вопросы.

И он берёт с собой табельное оружие.

64

В четверть третьего ночи санитар Региональной больницы Чарльз Бисон на третьем этаже играет во «Фрут Ниндзя» на своем телефоне.

– Чак? Чак!

Он оборачивается и с удивлением видит, что к нему, прихрамывая, приближается Дэнни Кхефлин. Из одежды на нём только больничная сорочка. Одна рука прижата к животу. По щекам Дэнни текут слёзы – слёзы боли, но также слёзы ужаса.

– Мистер Кхефлин, вам нельзя вставать с постели, пока ваш врач не разрешит…

– У меня сел мобильник, – говорит Дэнни. Голос у него хриплый, он тяжело дышит. – Мне нужна зарядка, очень вас прошу. Мне нужно сделать звонок.

Когда Дэнни засыпал, боль не была такой сильной, но проход по коридору разбудил её. Дэнни морщится и почти падает. Чак подхватывает его. Он несёт Дэнни на руках обратно в его палату. Как только Дэнни оказывается в постели, Чак протягивает ему мобильник.

– Вот, возьмите мой, если это так важно.

Дэнни мотает головой. Его волосы прилипли ко лбу. Щеки вспотели.

– Мне нужен мой список контактов. Даже двух процентов будет достаточно. Я должен ей позвонить.

65

Пока телефон Дэнни заряжается на сестринском посту, Джалберт мчится по 56-му шоссе, направляясь в Грейт-Бенд. По федеральной автостраде, конечно, быстрее, но на шоссе меньше шансов нарваться на дорожный патруль, а Джалберт несётся как на пожар. Согласно GPS, при соблюдении скоростного режима поездка из Лоуренса заняла бы около трёх часов, но, учитывая, что в ранний час шоссе почти пустынно, Джалберт выжимает 85 миль в час. Когда он выехал, была почти половина первого. Джалберт рассчитывает быть на месте самое позднее к трём часам ночи. 150 минут, что получается при последовательном сложении от 1 до 17. Конечно, остаётся тройка, но кто считает?

Во что бы то ни стало нужно свершить над Кхефлином правосудие, которого тот иначе избежит; ничто не должно встать у Джалберта на пути. Это будет его последней жертвой, ради спасения всех девушек и женщин, с которыми в противном случае Кхефлин может столкнуться.

В средней консоли автомобиля Фрэнка лежит одноразовый телефон, с которого он звонил Андерссону. Выйдя из дома в последний раз, он предварительно занёс в список контактов департамент полиции Грейт-Бенда. Джалберт делает звонок в 2:15 ночи, не отрывая взгляда от дороги. В этот раз у него нет устройства, изменяющего голос, поэтому, когда ему отвечает диспетчер: «Полиция Грейт-Бенда, чем я могу помочь?» – Джалберт просто повышает голос. Он надеется, что будет звучать, как подросток, но на самом деле это не имеет значения. Они и так отреагируют. Обязаны реагировать на подобные звонки.

– В средней школе готовится взрыв. Очень сильный. Это произойдёт примерно в то время, когда начнут пребывать дети. – И тут вдруг с языка Джалберта слетает: – Три.

– Сэр, откуда вы звон…

– Три бомбы, – говорит он, импровизируя на ходу. – Три. Они хотят разнести всю школу.

– Сэр…

Джалберт заканчивает звонок, затем на полном ходу выбрасывает мобильник из окна машины. Полиция может найти телефон, и если это случится, найдутся и его отпечатки пальцев, но не имеет значения. Назад дороги нет, и это не может не радовать.

65

Чак приносит Дэнни его телефон, заряженный на пять процентов. Должно хватить.

– Послушайте, Чак. Я хочу, чтобы вы позвали медсестёр – Карен и ту блондинку, не помню её имени, – и спустились на второй этаж.

– Что? Зачем?

– Просто доверьтесь мне. У нас не так много времени. – Дэнни бросает взгляд на часы на прикроватной тумбочке: 2:10. Чак стоит в дверях палаты, озадаченно глядя на Дэнни. – Идите. Это вопрос жизни и смерти. Я не шучу.

– Это ведь не реакция на обезболивающие?

«Вера, – думает Дэнни. – Это вопрос веры».

– Нет. Спускайтесь на второй этаж. Все вместе. Так или иначе, через час всё закончится. А пока идите. Там вы будете в безопасности.

Дэнни просматривает список контактов. На секунду ему с ужасом кажется, что имени и номера Дэвис там нет, что он только собирался внести их с визитной карточки и забыл об этом. Но номер Дэвис обнаруживается в списке контактов, и он звонит ей, молясь, чтобы её мобильник не оказался выключен.

Раздаётся четвёртый гудок, затем пятый. Когда Дэнни уже отчаивается, Дэвис отвечает. Её сонный голос звучит более человечно, чем когда-либо.

– Алё? Кто…

– Дэнни Кхефлин, – отвечает он. – Проснитесь, инспектор Дэвис. Выслушайте меня. Мне приснился ещё один сон. В этот раз вещий. Вы понимаете?

Секунда тишины. Отвечает Дэвис уже чуть бодрее.

– Вы имеете в виду…

– Он идёт за мной. Если ничего не изменится, в коридоре будет стрельба; думаю, возле сестринского поста. Раздастся крик – значит он уже здесь. Одет так же, как во время нашей первой встречи в школе: чёрный пиджак, синие джинсы. Только в тот раз он был безоружен. А сейчас вооружён.

– Я вызову полицию, – говорит Дэвис, – но если это какой-то странный розыгрыш…

– Я похож на шутника? – Дэнни почти выкрикивает это. – Полиция не приедет, он отправил их по какому-то ложному следу. Не спрашивайте меня, откуда я знаю, во сне этого не было, но я…

– Он бы так и поступил, – говорит Дэвис. – Если и правда собирается прийти за вами… да, так бы он и поступил. – Теперь Дэвис, похоже, окончательно проснулась. – Я позвоню в полицию Данди и Пауни-Рок, затем приеду сама. Я у сестры, всего в шести милях от больницы.

Второй сон отпечатался в памяти Дэнни так же ясно, как и сон об Окружной дороге М, автозаправке «Тексако» и нескончаемом «бряк-бряк-бряк» табличек с ценами на бензин. Такой же реальный, как собака и торчащая из земли рука. На сестринском посту раздались – раздадутся – выстрелы с последующим одиночным криком. Крик мужской, вероятно, это санитар Чак. А затем мужчина в чёрном пиджаке и старомодных джинсах встал – встанет – в дверях палаты Дэнни. Угрожающий тёмный силуэт. С этой странной «паучьей жопкой» посреди белой кожи головы, с глубоко посаженными усталыми глазами.

«За бедную мисс Ивонн», – скажет он, поднимая пистолет. И в момент выстрела Дэнни поворачивает голову на подушке. Он смотрит на часы на прикроватном столике.

– Я велел санитару всех собрать и спуститься на второй этаж, но они не пошли. Я слышу их голоса в коридоре. Они мне не верят. Совсем как он. Совсем как вы.

Дэнни посмотрел на часы во сне; он смотрит на них сейчас.

– Забудьте о Данди и Пауни-Рок, инспектор. Они слишком далеко. Он начнёт стрелять за минуту до трёх ночи. У вас есть тридцать девять минут, чтобы что-то предпринять.

67

Реджина, сестра Эллы, спит одна в спальне. Её муж как обычно находится в деловой поездке. У Дэвис есть свои догадки по поводу этих поездок, и ей кажется, что у Реджины тоже, но об этом в другой раз. Цифровые часы рядом с кроватью Реджины показывают 2:24.

– Редж! Реджи! Проснись!

Реджина шевелится и открывает глаза. Дэвис одета в джинсы, кроссовки без носков и футболку Канзасского университета, явно без лифчика. Но проснуться её заставляет вид оружия в кобуре на бедре сестры и висящее на шее удостоверение личности.

– Что…

– Мне нужно идти. Прямо сейчас. Я вернусь до пробуждения Лори. – По крайней мере, Дэвис на это надеется. – Возникла проблема.

– Какая проблема?

– Я не могу объяснить, Редж. Надеюсь, ничего серьёзного. – Но Элле больше так не кажется. Она верит Кхефлину. Во всём. И может только надеяться, что ещё не слишком поздно. – Я позвоню, когда всё уладится.

Реджи продолжает задавать вопросы, когда её сестра уходит. Элла сбегает по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, и хватает ключи из корзинки у двери. Машина Дэвис стоит на подъездной дорожке перед домом, но, чёрт возьми, позади неё Реджина поставила свою. Дэвис едет вперёд, пока не срабатывает датчик столкновения, когда машина задевает бампером крыльцо. Затем она выкручивает руль и сдаёт назад, толкнув «Субару» Реджи с такой силой, что машина покачивается на рессорах. Выезжая задним ходом на дорогу, Дэвис едва не сбивает почтовый ящик. Она смотрит на часы на приборной панели: 2:28.

Улицы пустынны, и Дэвис игнорирует знаки «СТОП», притормаживая только чтобы проверить, не приближаются ли огни фар. Она выезжает на 7-ю улицу – большая ошибка. Там идёт ремонт, виднеется ряд сигнальных огней вокруг ямы на дороге. В ночи оранжевые огни кажутся размытыми. Дэвис заезжает на чью-то подъездную дорожку, разворачивается и едет по 8-ой улице, проклиная задержку. Она достаёт из кармана мобильник и, когда на перекрёстке Маккинли-Стрит светофор загорается красным, Дэвис просит Сири позвонить в полицию Грейт-Бенда.

Дэвис называет себя, сообщая диспетчеру, что к Региональной больнице направляется потенциальный стрелок, пришлите всех свободных офицеров. Диспетчер говорит, что ей некого послать. Кто-то позвонил и сообщил об угрозе взрыва бомбы в средней школе – даже трёх бомб – и несколько офицеров ночной смены отправились туда, чтобы перекрыть улицы, ведущие к зданию школы. Сапёры уже в пути из Уичиты.

– Нет никакой бомбы, – твердит Дэвис. – Этот человек хочет отвлечь ваших сотрудников, пока не закончит то, что собирается сделать.

– Мэм… инспектор… откуда вы это знаете?

Часы на приборной панели показывают 2:39. Элле приходит в голову, что недостаток веры – это проклятие разума. Она бросает телефон на пассажирское сиденье, и сворачивает на Маккинли. Дэвис жмёт педаль газа, затем обеими ногами выжимает тормоз, потому что какой-то ночной бродяга выталкивает на дорогу магазинную тележку. Дэвис обеими руками давит на клаксон. Мужчина лениво показывает ей средний палец, продолжая идти вперёд. Дэвис объезжает его и давит на газ, оставляя позади пятидесятифутовые следы от колёс на асфальте.

Вот, наконец, Кливленд-Стрит и здание больницы впереди. Красная вывеска «СКОРАЯ ПОМОЩЬ» служит Дэвис маяком. Сейчас 2:46. «Опередила его, – думает Дэвис. – Если Дэнни не ошибся со временем, я опереди…»

В зеркале заднего вида появляется красный внедорожник. Он ровняется с Дэвис, едва не зацепив её машину, затем мчится вперёд. Дэвис лишь мельком успевает увидеть водителя, но этого достаточно. Эта пухлая «паучья жопка» всё ей говорит. Вспыхивают задние фары внедорожника, когда тот останавливается перед главным входом. Из машины выходит Джалберт в чёрном пиджаке и старомодных мешковатых джинсах. Несмотря на страх и ощущение, будто Дэвис видит свой собственный сон – не прошло и часа с тех пор, как её разбудил телефонный звонок, – у неё возникает чувство, что она стала свидетелем поразительного чуда. Потому что Дэнни оказался прав во всём, и теперь она знает, что он чувствовал на автозаправке «Тексако», когда его сон стал реальностью.

Дэвис не сбавляет скорость, а просто врезается сзади в машину Джалберта. Он разворачивается, выпучив глаза, и тянется за пистолетом. Элла правой рукой нажимает на клаксон – просыпайтесь, люди, просыпайтесь – и левой открывает дверь.

Выходя, она достаёт свой пистолет, надеясь на две вещи: что ей не придётся стрелять в своего бывшего напарника и что её бывший напарник не выстрелит в неё. У Дэвис есть маленькая дочь, к которой она хочет вернуться.

– Фрэнк! Остановись! Не входи туда!

– Элла? Что ты здесь делаешь?

«Он выглядит таким измученным, – думает Элла. – Таким потерянным». И таким опасным.

– Убери оружие, Фрэнк.

Из больницы начинают появляться люди. Медсёстры в розовых и голубых спецодеждах, пара санитаров в белом, врач в зелёном халате, пара пациентов из стационара, у одного из них рука не перевязи.

– Он лжёт, Элла. Ты что, не понимаешь этого?

Они целятся друг в друга из «Глоков», как пара стрелков из вестерна. На такой близкой дистанции пули 40-го калибра смертельны. Если начнётся стрельба, один из них или оба наверняка погибнут.

– Нет, Фрэнк. Они поймали преступника в Вайоминге. Его зовут Эндрю…

– Да, Айверсон. – Джалберт кивает. – В это я верю, но они были заодно. Разве ты не понимаешь? Мысли логически, Элла, это тандем убийц! Пораскинь мозгами. Как ты можешь верить в его россказни? Ты слишком умна для этого! В десять раз умнее! В двадцать!

Из больницы выходит всё больше людей. Они толпятся на крыльце. Дэвис хочет крикнуть, чтобы они возвращались внутрь, но не смеет отвести взгляд от Джалберта. Теперь она слышит вой сирены. Он приближается, но слишком далеко, слишком.

– Фрэнк, как ты думаешь, почему я здесь? Как, по-твоему, я об этом узнала?

Впервые он кажется растерянным.

– Я… не знаю.

– Мне позвонил Дэнни. Он знал, что ты придёшь. Увидел это во сне.

– Какая глупость! Ложь! Байка для детей!

– Но я здесь. Как ещё ты можешь это объяснить?

Из отделения неотложной помощи вышла медсестра – крупная женщина в синем халате – и сейчас она подкрадывается к Джалберту со спины. Элла хочет предупредить её, что это плохая идея, худшая идея, но не решается. Джалберт подумает, что она пытается отвлечь его, и выстрелит.

– Я не могу, – говорит Джалберт. – Тебя не должно быть здесь. Думаю, тебя здесь и нет. Это галлюци…

Крупная женщина хватает Джалберта, прижимая к себе. Она кажется фунтов на шестьдесят тяжелее его, но он молниеносно реагирует. Он наступает ей на ногу. Женщина вскрикивает, её хватка ослабевает. Джалберт высвобождает одну руку и ударяет её локтем в горло. Медсестра с кашлем отступает назад. Он поворачивается к ней лицом и спиной к Дэвис.

– Фрэнк, брось оружие! БРОСЬ ЕГО, БРОСЬ, БРОСЬ!

Он будто не слышит её. Медсестра сгибается пополам, хватаясь руками за горло. Джалберт поднимает пистолет. Он делает это очень медленно. У Эллы есть время вспомнить все мили, которые они проехали по дорогам Канзаса, все канзасские закусочные, которые они посещали. Подготовки к допросам. Посиделки на бесконечных брифингах. У Дэвис есть время, чтобы выстрелить, но она этого не делает. Не может. Она в состоянии только наблюдать, как Джалберт продолжает поднимать пистолет, но он не направляет оружие на медсестру. Он приставляет пистолет к своей голове.

– Фрэнк, нет. Прошу, нет.

– Я сделал всё это ради бедной мисс Ивонн, – говорит Джалберт. – Три, два, один. – И он нажимает на курок.

68

Проходит почти час, прежде чем Эллу наконец впускают в палату Дэнни Кхефлина. Снаружи перед дверью стоят двое полицейских. «Поздно запирать конюшню после кражи лошади», – думает Дэвис. В палате находятся санитар Чак и лечащий врач. Дэвис кажется, что именно его она видела на крыльце во время финальной схватки, но она может ошибаться. Все они кажутся похожими в своей зелёной спецодежде. В своей больничной сорочке Дэнни выглядит так, будто похудел на сорок фунтов. Такой же изнеможённый, каким в конце был Джалберт, но в его лице видна ясность.

Элла без колебаний подходит к Дэнни и обнимает его.

– Мне жаль. Я так сожалею обо всём.

– Всё в порядке, – говорит Дэнни. Он гладит Дэвис по волосам. Ему кажется, что не стоит так делать, но почему бы нет.

Дэвис отстраняется от него.

– Мэм, – говорит врач, – этот человек достаточно пережил для одной ночи. Ему нужен покой.

– Я знаю. Уже ухожу. Но Дэнни… почему вам приснился этот сон? Почему? У вас есть хоть малейшее понятие?

Дэнни смеётся. И это грустный смех.

– Почему молния попадает в человека дважды?

Дэвис качает головой.

– Я не знаю.

– Я тоже. – Дэнни показывает пальцем на её шею. – Я вижу, вы носите крестик.

Дэвис дотрагивается до него.

– Всегда ношу.

– Конечно. Но верить трудно, согласны? – Дэнни ложится на подушку, закрывает глаза руками – будто хочет стереть оба мира, тот, что виден, и тот, что кроется за ним и так редко проявляет себя – и снова повторяет: – Верить трудно.

Дэнни опускает руки. Они молча смотрят друг на друга. Сказать больше нечего.