Волкодлак. Спасти СССР

Глава 10

Сегодня с утра ко мне подошел мой шеф — Здравствуй, Миша! Меня на вчерашнем заседании ЦэКа решили назначить министром вместо товарища Молотова, которого назначили министром государственного контроля. Я сразу как узнал о своем назначении тут же подумал о тебе. Я склоняюсь к мысли назначить тебя помощником министра иностранных дел, я к тебе уже привык и ты меня полностью устраиваешь. Прежний помощник ушел вместе с товарищем Молотовым. Но тут есть одно но. Со мной связался полковник Николай Кириллович Патрахальцев из ГРУ. Заинтересовался твоим досье. Я подозреваю, что тебе предложат обучение в их школе. Я оставляю тебе выбор — продолжить делать карьеру в МИДе, или стать военным. Вот только я не пойму как Патрахальцев обойдет требование минобороны о приеме курсантов с восемнадцати лет.

Я хитро прищурился и спросил Кузнецова — Василий Васильевич, скажите мне честно — став вашим помощником, когда я смогу стать хотя бы начальником отдела?

Кузнецов отвел взгляд — Конечно не раньше достижения совершеннолетия. Я бы и рад тебе вручить руководством любым первостепенным отделом, уверен, что ты бы справился с порученной работой. Но мне не позволят, и в первую очередь это будут члены ЦэКа!

— Тогда я пожалуй встречусь с сотрудником ГРУ и если он предложит мне обучение в их школе, то пожалуй я дам согласие. Лишние знания мне не помешают. А к восемнадцати годам глядишь и офицерские погоны получу.

Кузнецов облегченно выдохнул — Ну и отлично. Если ты решишь пойти в разведку, я против не буду. Помни — Я готов в любой момент взять тебя в МИД, если что-то у тебя пойдет не так.

21 августа 1953 года генерал-лейтенант Судоплатов был арестован в собственном кабинете на Лубянке как «пособник Берии» по обвинению в заговоре. Зоя Воскресенская, вступившись за него, не была арестована, в 1953 году была уволена из разведки и, по её настоятельной просьбе оставить в органах госбезопасности до достижения пенсионного возраста, в 1955 году направлена в Воркутлаг (один из лагерей ГУЛАГа) начальником спецчасти.

Вместе с Судоплатовым в июне-декабре 1953 года из органов госбезопасности были уволены, а некоторые из них подвергнуты затем арестам — генерал-лейтенант Обручников, генерал-майоры Эйтингон, Емельянов, Ручкин. Опасаясь ареста, 16 апреля 1954 года застрелился заместитель министра внутренних дел по войскам, генерал армии И. И. Масленников.

Судоплатов во время следствия симулировал помешательство и находился в Ленинградской специальной психиатрической больнице. Узнав из разговоров персонала больницы о смерти Хрущева, Павел Анатольевич попросился к Главврачу — Я совершенно здоров и прошу освидетельствовать этот факт вашей комиссией.

Главврач усмехнулся — Что же вы, батенька, Ваньку валяли?

Судоплатов пожал плечами — Рановато мне было спуститься в тот же подвал, где товарища Берию расстреляли. Вот и симулировал.

Врач вмиг стал серьезным и невольно оглянулся по сторонам — Вот как, вы врага народа товарищем называете! А вы точно здоровы?

Судоплатов усмехнулся — Абсолютно здоров.

Через неделю после тщательного обследования его выписали и Судоплатов разыскал супругу, которая вот уже два года ютилась с пятнадцатилетним и двенадцатилетним сыновьями в маленькой комнате, при этом женщина не имела права работать и могла существовать только за счёт частных уроков, которые давала ученикам.

Эмма Карловна при появлении мужа бросилась ему на шею — Пашенька! Я думала, что тебя больше уже не увижу! Беднягу Эйтингона вон на двенадцать лет осудили. Как то встретила Музу, бедняжка совсем отчаялась! В связи с тем, что Муза тоже работала с тобой, она опасалась, что однажды придут и за ней. Но главное — Малиновская боялась за детей: она была уверена в том, что Леонида и Музу отдадут в разные интернаты, и они никогда не найдут друг друга. Как и я долгое время некогда известная на всю страну парашютистка не могла устроиться хоть на мало-мальски приличную работу.

Павел кивнул. Он знал, что встречей с легендарным разведчиком Наумом Эйтингоном Муза была обязана Великой Отечественной войне. Дело в том, что уже в июне 1941 года была создана Особая Группа НКВД, основными видами деятельности которой являлись разведывательная и диверсионная миссии в тылу врага. В ряды этой группы вступили около 800 человек, причем как из числа профессиональных спортсменов, так и из числа студентов физкультурных вузов. Наум Эйтингон был назначен заместителем начальника штаба НКВД по борьбе с парашютными десантами противника.

Именно в парашютно-десантной бригаде и оказалась Муза Малиновская. Конечно, это не было случайностью. Дело в том, что Малиновская была профессиональной парашютисткой: она не только совершила больше сотни прыжков, но и установила рекорд, прыгнув на парашюте с высоты в 7035 метров, причем без кислородных приборов. Понятно, что такая бесстрашная девушка просто не могла не увлечь Эйтингона. Разведчику было неважно, что та уже побывала замужем и успела родить сына. В том же 1941 году Муза Малиновская вышла замуж за Наума Эйтингона.

Судоплатов решил поговорить со своим старым приятелем Патрахальцевым, с которым они пересекались при обсуждении совместных операций. Полковника он караулил вот уже пару часов около его дома.

Увидев человека, шагнувшего к нему из темноты, полковник выхватил пистолет, который всегда носил в кармане — Еще шаг и я стреляю!

— Не стоит, Коля! Это я, Павел Судоплатов!

Полковник неверяще покачал головой — Охренеть не встать! Ты беглый, что ли?

Судоплатов усмехнулся — Я сразу после ареста под психа закосил, как только узнал про Хрущева, сразу же решил заканчивать и выздоровел. А так как у Главврача психушки не было никаких указаний насчет меня, то после комиссии меня отпустили на все четыре стороны. Я к тебе за помощью — может быть сможешь посоветовать как дальше жить. Может есть возможность вернуться на службу? Я готов хоть простым инструктором — мне двоих сыновей поднимать нужно. Эмма еле-еле перебивается уроками, но это так редко и мало. Выручай старого диверсанта, коллега.

Патрахальцев задумчиво почесал лоб, стараясь не смотреть в глаза этой легенде невидимого фронта и неожиданно для себя буркнул — А Эйтингона законопатили не за хрен собачий. Даже интересно, можно ли добиться пересмотра его дела? Все же и тебя и его объявили приспешниками врага народа Берии, идиоты! А ты слышал про Ваську, сына Хозяина?

Судоплатов пожал плечами — Откуда? Там, где я находился эти два года, с трудом свое человеческое достоинство удержал, а многие в овощ превратились.

— В конце апреля пятьдесят третьего года был обвинён в клеветнических заявлениях, направленных на дискредитацию руководителей коммунистической партии. Кроме того, в ходе следствия его обвинили в злоупотреблении служебным положением, рукоприкладстве, интригах, в результате которых погибли люди. Следствие длилось два с половиной года, всё это время он был под стражей. Во время следствия Василий дал признательные показания по всем, даже самым нелепым пунктам обвинения. После смерти Хрущева трибунал перенесли на неопределенный срок, возможно товарищ Маленков не даст Ваське сгинуть в камере. — затем полковник оглянулся по сторонам и решился — Есть у меня одна мысль. Привлечь тебя как вольнонаемного в качестве преподавателя в нашем учебном центре, где мы готовим будущих разведчиков и диверсантов. Я завтра переговорю со своим начальством и сразу сообщу тебе результат. В двенадцать дня жди меня в скверике рядом с нашим зданием на Гоголевском бульваре. — полковник достал несколько смятых купюр — Паша, если не возьмешь, обижусь: когда сможешь, отдашь.

Судоплатов кивнул и забрал деньги, затем попрощался и, окрыленный надеждой, поспешил к семье.

Патрахальцев с утра после планерки остался у генерала. Тот поднял голову — Что-то случилось, Николай?

— Тут такая петрушка. Вчера встретился с Павлом Судоплатовым. Он оказывается все два года под психа косил, только что вышел с справкой о полной вменяемости. Видно после смерти Хрущева в госбезопасности какой-то сбой произошел, раз генерал-лейтенанта оставили без присмотра. Просит хоть кем пристроить. Ему семью кормить нужно. Кстати, я бы и его жену взял, она преподавала спецдисциплины в НКВД.

Генерал Мамсуров набычился и забарабанил пальцами по столешнице. Затем отпил остывший чай и пожал плечами — Тебе действительно так нужен Судоплатов? Или ты протекцию составить хочешь?

— Конечно Судоплатов нам нужен: он отличный специалист, мозги варят как сказочный горшочек с кашей. Предлагаю оформить его и его жену вольнонаемными, поэтому своими генеральскими погонами он никого насторожить не сможет. Пусть натаскивают ребят в нашем центре.

Мамсуров ткнул пальцем в лист бумаги — Пиши рапорт, я подпишу.

Полковник вздохнул и протянул еще один лист бумаги — Вот еще один рапорт. Хочу Воскресенскую Зою устроить в наш центр. Она сейчас в Воркутлаге начальником спецчасти. Поговори с замминистра МВД, пусть оформит ее перевод в минобороны.

Генерал постучал по своему лбу — Совсем голова не варит? Хочешь у себя под боком всю банду Берии собрать? — затем махнул рукой — Черт с тобой, переведут твою Воскресенскую. Нехрен ей в Воркуте мерзнуть. Нам такой аналитик как она действительно может пригодиться. Будем не только для центра ее мозги привлекать.

Судоплатова в сквере не было и полковник удивленно пожал плечами.

Голос за плечом опять застал полковника неожиданно — Привет Коля, я решил не мелькать, нашел удобное место для наблюдения.

Развернувшись, полковник присвистнул — Сразу видно старую школу. Если бы я не знал, что ты на момент смерти Хрущева в психушке был, решил бы что ты к этому определенно причастен.

Судоплатов хмыкнул — Хм, неужели Никитку убили?

— Ага! Так его еще и в унитаз головой сунули.

— В парашу башкой? — аж возбудился Судоплатов, сверкнув горящими глазами — Есть Бог на свете! И кто же исполнил? Поймали?

— Увы! Как невидимка исчез из помещения туалета.

Судоплатов покачал головой — Как невидимка говоришь! Тут такая штука, я ведь с одним таким человеком уже сталкивался. Ты же знаешь, я в тридцать пятом внедрился в ближайшее окружение руководителей ОУН в Берлине.

— Это когда ты в мае тридцать восьмого года по личному приказу товарища Сталина ликвидировал лидера украинских националистов Коновальца, передав тому в ресторане роттердамской гостиницы «Атланта» замаскированную под коробку конфет бомбу?

— Да. Так вот, я столкнулся с одним бывшим офицером, казаком. Он поначалу поддерживал реакционную составляющую эмигрантов. Так вот, он меня раскусил и захватил в плен. Спеленал меня по рукам и ногам как ребенка. Почти сутки мы с ним вели беседы о жизни в Советском Союзе. И не поверишь, мне удалось уговорить этого казачину вернуться к своим родным на Дон. Он меня отпустил и мы с ним простились. Так вот, на мой вопрос о том, как он собирается границу переходить, тот усмехнулся — «Я из старого казачьего рода, помимо умения обезоружить любого вооруженного противника, я могу любому отвести взгляд и пройти мимо, стараясь своим дыханием не выдать своего присутствия. Я знаю немецкий и французский языки как родной, потому один в разведку ходил. Подбирался к их позициям и из разговоров немцев, которые слышал около их окопов, получал необходимую информацию. А, уходя обратно, прихватывал языка из офицеров.» Мы с ним простились и он будто исчез. Вот был напротив меня и вдруг исчез. Тогда то я и поверил его словам о отводе глаз. Я об этом случае никому своим не рассказывал, боялся за сумасшедшего примут. Так что твоя невидимка вполне может иметь конкретные имя и фамилию.

— А вдруг тот казак выжил? — зашептал полковник, расширив глаза от удивления. — А теперь решил отомстить Советской власти, устранив руководителя Партии.

— Вряд ли. Я же говорил — таких как он обученных специалистов достаточно много на русской земле живет. Передают все эти тайны казацкие от отца к сыну или внуку. А смерть свою Хрущев по-любому заслужил. Он Берию якобы за репрессии к стенке поставил, а у самого руки по плечи в крови. Да, он лично не расстреливал, он расстрельные списки составлял, требуя увеличить количество репрессированных. Сука этот Никитка! Хозяину задницу вылизывал, а его сына решил за решетку спрятать, чтобы от Сталина и упоминания не осталось. Я бы его убийце руку пожал. Обеими руками.

Полковник поморщился — Я что обещал, сделал. Даже больше! Я договорился и тебя вместе с Эммой возьмут преподавать в наш учебный центр.

Судоплатов оттер невольно выступившие слезы — Спасибо, Коля. Я уже в людях разуверился.

— Брось! Если бы не польза, которую наш центр получит с вашим появлением, я бы и пальцем не пошевелил. Вам при центре домик выделят. Так что собирайте вещи, за вами пришлю грузовик. Ты давай пока свою справку из психушки, я по ней подготовлю бумаги на получение паспорта. Получишь завтра паспорт и оба с бегом в отдел кадров для оформления.

Судоплатов попрощался и окрыленный помчался к жене, потратив заодно часть денег в продовольственном магазине.

Эмма, увидев счастливое лицо мужа, всплеснула руками — Неужели тебя взяли?

— Взяли, заодно и тебя берут, вместе будем преподавать в учебном центре ГРУ. Завтра оформляем документы и за нашими вещами приедет грузовик — нам дают жилье около центра, свой дом.

Эмма так и села на табурет — А как же дети? Придется школу менять?

— Там видно будет. Да уж. Еще бы Наума с зоны выдернуть. Ведь ни за что человек двенадцать лет получил.

Вознесенская уныло взглянула в зарешеченное окно. Вот уже несколько месяцев она несет службу в этом лагере. Каждую ночь ей снились сны о ее прошлой деятельности, когда она занималась подбором, организацией, обучением и переброской за линию фронта разведывательно-диверсионных групп. С конца 1941 года по март 1944 года Зоя Ивановна находилась в Швеции в качестве пресс-секретаря советского посольства вместе с мужем, работавшим советником посольства и резидентом. Послом в Швеции была тогда Александра Коллонтай, работавшая с ней в тесном сотрудничестве. Обе, каждая по своей линии, содействовали тому, что 20 сентября 1944 года Финляндия порвала союз с нацистской Германией и подписала перемирие с Советским Союзом.

Резидентурой было организовано наблюдение за германским воинским транзитом через Швецию, фиксировался характер грузов, транспортируемых морским путём между Швецией и Германией. На севере Швеции, в пограничной полосе с Финляндией, агентурная группа регистрировала переброску в Финляндию немецкой военной техники и воинских частей. В южных портах Швеции другая агентурная группа наблюдала за взаимными германо-шведскими поставками.

После своего возвращения в Москву Воскресенская-Рыбкина занималась аналитической работой в центральном аппарате разведки, дослужилась до начальника немецкого отдела, выезжала в командировку в Берлин с оперативным заданием. В ноябре 1947 года Зоя стала вдовой — полковник Рыбкин погиб в автокатастрофе под Прагой.

Дверь в спецчасть открылась и вошел начальник лагеря, дородный небольшого роста мужчина лет сорока — Ну что, Зоя Ивановна! Похоже я потерял бесценного сотрудника!

Зоя замерла, в голове забилась мыль — Ну вот и все, не дали ей остаться на свободе, похоже пришла пора одеть телогрейку и получить кайло или топор в руки.

Полковник подмигнул — В Москву тебя переводят, вот только я не понял, как тебя умудрились в министерство обороны перевести. Беги, собирай вещи.

Зоя отмерла — Да у меня вещей-то — один чемодан. «Москва да еще и минобороны. Кому она там понадобилась? Разве что военной разведке?»