Волкодлак. Спасти СССР

Глава 3

Хорошенько все взвесив, я все же решил воспользоваться помощью моих родственников для устранения Хрущева. Причем ликвидацию совместным обсуждением решено было провести после переворота, устроенного Хрущевым вместе с Жуковым, которым Никита Сергеевич попользуется и выбросит как ненужную шлюху на обочину советской политики. Берию нужно было ликвидировать — он действительно в терминологии того времени был тайным правым уклонистом. Можно вспомнить и его скептическое отношение к формированию социалистической Германии (ГДР), и предложение уступить японцам Курильские острова. Намекал Берия и на возможность примирения с Югославией. По-видимому, он стремился форсировать выход Советского Союза из холодной войны и хотел взять курс на полный пересмотр жесткой послевоенной внешней политики Сталина. Будучи прагматиком, Берия считал, что преодолеть послевоенную разруху можно только запустив «новый НЭП». То есть с помощью капиталистических методов хозяйствования. Похоже он планировал железной рукой реставрировать в Советской России капитализм.

Весной 1953 года не стало Сталина. Мало кто задумывается, что при жизни Иосифа Виссарионовича простые люди действительно искренне любили его. «Отец родной» — это не прием газетной пропаганды, а по-настоящему народная формулировка. Поэтому, когда «отца» не стало, на страну опустилось настоящее, тяжелое и мрачное горе. Миллионы людей захотели проститься с вождем, и не только из Москвы, а со всего СССР. В столицу потянулись скорбные делегации. Те, кто ехал издалека, понимали, что на похороны они не успеют, но ведь и похорон в привычном понимании не было — тело Сталина решили на время «поместить» в Мавзолей к Ленину, а позже соорудить специальный пантеон, куда перенести останки выдающихся деятелей. Советским гражданам сообщили о смерти Сталина утром 6 марта 1953 года. И пока страна находилась в оцепенении, власть начала готовить столицу к траурной церемонии. На первом этапе главным было определить место прощания людей с вождем. Комиссию по похоронам возглавил Хрущев, и он выбрал Колонный зал Дома Союзов. Берия возражал, указывая на узкие улицы и тесноту самого зала. Он предложил поставить тело на три дня перед трибуной Мавзолея и организовать к нему проход со стороны улицы Горького (нынешняя Тверская). Но члены комиссии возмутились — как это так, Сталин будет лежать в гробу под открытым небом. Поэтому вариант с Колонным залом победил. Почившего вождя положили в гроб в повседневном военном мундире, на который нашили погоны генералиссимуса и золотые пуговицы. Хрустальные люстры зала затянули черным крепом, а на мраморные колонны повесили бархатные полотнища с гербами союзных республик. Когда все было готово, в первый почетный караул встали члены Политбюро, затем их сменили министры, маршалы и генералы. Народу доступ к телу открыли только в шесть вечера. В это время окрестные улицы были уже запружены людьми, а очередь начиналась аж от Курского вокзала.

Власти по какой-то неведомой причине решили пустить ее к Колонному залу кружным путем. Все улицы рядом перекрыли военными грузовиками с солдатами, для прохода оставили лишь узкую Пушкинскую, а на нее пускали только от Трубной площади через Петровский и Страстной бульвары. На Трубной площади и произошла давка вечером 6 марта 1953 года. Там скопилось очень много людей — они прибывали с двух сторон, а пропускали их дальше дозировано лишь по двум проходам Петровского бульвара. Солдаты и конные милиционеры делали это крайне медленно, так что народ на площади просто не двигался. Попав на нее, москвичи не понимали, почему все стоят и что им делать дальше. Поневоле превратившаяся в накопитель, Трубная площадь быстро наполнилась, а люди всё напирали и напирали. И вот раздались первые крики, появились раненые. Помочь упавшим было невозможно, их просто затаптывали насмерть. При этом у москвичей не оставалось выбора, так как повернуть назад уже не получалось — вокруг колыхалось черное людское море. Подпитываясь вливавшимися из переулков колоннами, оно подхватывало людей и несло их в самую гущу. Пришедшие проститься со Сталиным гибли, раздавленные о фонарные столбы, чугунные решетки и борта машин.

Вместо того, чтобы убрать оцепление и открыть проходы, власть мобилизовала комсомольцев на помощь конной милиции и военным. Я вместе со своими друзьями тоже принял участие. Мы держали живую цепь на улице Дзержинского, не глядя по сторонам. Сперва нам ничего не говорили, а потом кто-то из милиционеров сказал, что внизу на Трубной площади давка и там гибнут люди

Страсти не успокоились даже после того, как на ночь закрыли доступ к телу Сталина. Народу стало поменьше, но люди все равно оставались на улицах, ожидая рассвета, чтобы проститься с вождем. Всю ночь по центру летали машины скорой помощи, которые собирали раненых и раздавленных. Погибших свозили в ближайший Лефортовский морг, и их было так много, что тела складывали на мартовский снег. Ближе к рассвету по центру прошли уборщики — те же самые комсомольцы с метлами и лопатами. На следующий день ожидания ночевавших на улицах людей не оправдались, так как 7 марта в Колонный зал Дома Союзов пускали только официальные делегации. Мимо гроба шли руководители стран Восточной Европы, дипломаты, военные, писатели и музыканты. А простые граждане опять собирались в очереди на весеннем морозе, надеясь, что проход к телу Сталина разрешат. Но вместо этого власти лишь усилили милицейское оцепление, перекрыв не только центр, но и подходы к нему.

Однако 8 марта «по многочисленным просьбам трудящихся» доступ открыли. На сей раз не через Трубную площадь, а по улице Чехова. Довольно узкая, она быстро забилась людьми. Опять давка, опять смерти.

Не прошло и года с момента окончания Второй мировой войны, как маршал Жуков, принимавший два Парада Победы в Москве и Берлине, попал в опалу. Он был обвинен в незаконном присваивании трофеев и непомерном раздувании своих заслуг в разгроме нацистской Германии. Справедливости ради следует сказать, что эти обвинения имели под собой довольно весомую почву.

Как бы то ни было, в июне сорок шестого Жуков потерял должности Главкома сухопутных войск и замминистра обороны и отправился командовать Одесским военным округом. Через пару лет Сталин загнал его еще дальше, в малозначащий и слабый Уральский округ, попутно выведя маршала из числа кандидатов в члены ЦК ВКП(б). Ряд его сторонников был арестован, трое (Кулик, Гордов и Рыбальченко) были расстреляны, остальные получили от 10-ти до 25-ти лет лагерей. В пятьдесят третьем опального маршала возвращают на должность первого заместителя министра обороны СССР.

Привлечь на свою сторону человека, пользующегося, не смотря на опалу, непререкаемым авторитетом в войсках было выгодно и Берия и Хрущеву. Преуспел в этой интриге Хрущев.

После смерти Сталина Берии не удалось с наскока захватить власть. Не хватило надежных связей, не хватило кадров. Он не мог опереться ни на партийный аппарат, ни на армию, да и в органах госбезопасности далеко не все горой стояли за маршала. Политик, претендующий на высший пост в стране, должен уметь ладить с людьми — а Берия держался то высокомерно, то вспыльчиво. Он попытался опереться на МВД, расставлял на всех уровнях своих людей. Но насколько «своими» они для него были? При этом вскоре после похорон Сталина он дал старт лихорадочным преобразованиям. По инициативе Берии политические преследования начала 1950-х годов были прекращены. Осужденных выпустили на свободу и реабилитировали. Это касается и «мингрельского», и «авиационного» дела, и «дела врачей». Именно Берия стал в итоге первым инициатором десталинизации — не подковерной, а публичной. И встретил сопротивление со стороны коллег — Лазаря Кагановича, Ивана Тевосяна и других.

Возможно, сказался тот факт, что МВД и армия всегда были в некотором противостоянии, а с учетом последних событий особых симпатий между Жуковым и Берией возникнуть не было по определению. Маршал лично руководил арестом некогда всесильного наркома. Берия пытался призвать к закону, требуя созыва Пленума ЦК, который раз его назначил, то только он его и может снять. Однако закон попросту переступили, по скорому расстреляв Берия: 23 декабря 1953 года, в бункере штаба Московского военного округа по приговору суда был расстрелян Лаврентий Берия — многолетний руководитель советских спецслужб, Герой Социалистического Труда, маршал Советского Союза.

Разоблачение Берии стало первым заметным актом публичной политики постсталинского Советского Союза. Самое удивительное, что большинство советских людей легко поверило, что славный маршал и чуть ли не второй человек в государстве все эти годы работал на иностранную разведку. В народе закрепилось определение «английский шпион». А самые ироничные распевали озорные куплеты про бывшего «первого чекиста»:

Лаврентий Палыч Берия

Не оправдал доверия,

А товарищ Маленков

Надавал ему пинков.

Осталися от Берия

Только пух да перия.

Цветет в Тбилиси алыча

Не для Лаврентий Палыча,

А для Климент Ефремыча

И Вячеслав Михалыча.

Через месяц после этого он становится членом ЦК КПСС. В группировке, свалившей Берию (Хрущёв, Маленков и Булганин) тоже очень быстро возникли разногласия. Борьба за власть продолжилась. В феврале пятьдесят пятого года Жуков обеспечил смещение Маленкова, который стал преемником Сталина на посту председателя совета министров, считавшегося главным в стране. Его занял Булганин, а Жуков занял освободившееся кресло министра обороны СССР и был принят кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС.

На Жукова возлагались большие надежды, так как у него с войны остались очень хорошие отношения с президентом Эйзенхауэром, бывшим главнокомандующим союзных войск в Европе. Однако, Жуков, вопреки мнению советской делегации начал проводить собственную линию, в частности поддержал предложенную бывшим союзником политику «открытого неба» и был довольно лоялен к США. Тем не менее, Жуков еще очень нужен Хрущеву как союзник в борьбе за абсолютную власть.

Закончив МГИМО на год раньше с красным дипломом, я первым делом сообщил об этом своим деду и прадеду, отправив им телеграммы. К этому времени, достигнув четырнадцати лет, я вступил в ВЛКСМ, стал кандидатом в мастера спорта по самбо и по боксу. Когда члены комиссии института по распределению рассматривали мою кандидатуру, они были в затруднении. Все таки детский возраст.

Повезло то, что в составе комиссии был один из представителей работодателей, Первый заместитель министра иностранных дел Кузнецов — Что же вы так призадумались, товарищи?

Ректор вздохнул — Василий Васильевич, дело в том, что нашему лучшему выпускнику, окончившему обучение на один год досрочно всего четырнадцать лет только исполнилось! А ведь это настоящий вундеркинд, он закончил школу с золотой медалью в одиннадцать, как родные знает латынь, английский, французский, немецкий, испанский, итальянский, финский, шведский, идиш, арабский, фарси, хинди, китайский, японский, корейский. Всего пятнадцать языков. Умница, а какая у него абсолютная память! Один раз прочитал и все, будто в памяти ячейку заложил. К тому же Михаил спортсмен, кандат в мастера спорта по боксу и по САМБО. Причем ни одного проигрыша ни на ковре, ни на ринге. В боксе все победы в первом же раунде нокаутом. Паренек вымахал под сто семьдесят пять, его уже никто ребенком в институте не считает. Мало того, Иванов тренировал институтскую команду по САМБО, так как мы не могли найти тренера. А проблема в том, что в СССР четырнадцатилетним подросткам разрешено работать только четыре часа в день. Как отличнику, мы должны предоставить Иванову лучшие места по распределению. Вот только кто рискнет взять Иванова на работу с таким ограничением по возрасту?

Замминистра хмыкнул — Наше министерство ведь направило вам запрос на распределение? Мне нужен был помощник.

Ректор кивнул — Естественно! Вот ваш запрос.

Кузнецов пробежал глазами и ткнул пальцем — Ну вот! Эту вакансию я лично вписал, мне, как я уже сказал, нужен личный помощник. Прежнего я назначил начальником отдела. Что ж, хотелось бы мне поговорить с вашим уникумом.

Ректор широко улыбнулся — Сейчас я все устрою. Пойдемте в мой кабинет, туда же пригласят и Иванова.

Когда в кабинет ректор запустил парня с развитым телосложением, которому никак не дашь четырнадцать лет, а на вид все восемнадцать, Кузнецов невольно хмыкнул, затем обратился к выпускнику на английском — Привет, я Василий Васильевич Кузнецов, Первый министр иностранных дел. Мне нужен личный помощник, я готов вас взять, если вы будете официально работать четыре часа, а на самом деле работать весь рабочий день, иногда придется оставаться до поздна. Что вы на это скажете?

Я кивнул и ответил на том же языке — Я готов работать столько, сколько потребуется.

Перейдя на французский, замминистра добавил — Хотя заплата будет начисляться из четырех часов в день, вам будет начисляться ежемесячная премия, которая сможет компенсировать оформление по сокращенному рабочему дню.

Кузнецов пообщался еще полчаса и довольно протянул руку — Я вполне доволен своим новым помощником. И вас как спортсмена я попрошу прославить МИД своими будущими победами. Теперь нам нужно решить с вашим жильем. Для начала вам предлагаю отдельную комнату в общежитии всего в трех остановках метро от работы. Когда же исполнится восемнадцать, можно вполне рассчитывать на трехкомнатную квартиру. Твоя мама сдаст вашу двушку в Кишиневе, а здесь на троих получите трешку. Для министерства строят пару домов, так что через четыре года квартира будет стопроцентно. — Кузнецов замялся, затем добавил — Я конечно не могу обещать, но возможно уже через пару лет как только будет сдан дом, я смогу вам помочь с квартирой. Все зависит от вашей работы. Считайте, что это испытательный срок.

Вселившись в малосемейное общежитие МИДа, я стал обладателем довольно просторной комнаты с отдельным санузлом, в котором помимо унитаза была небольшая чугунная ванна. В комнате были две панцирные кровати с матрасами, две тумбочки, платяной шкаф, зеркало на стене и небольшой письменный стол. На одной из стен висел коврик с изображением мишек в лесу. Я сразу отбил родным телеграммы с адресом общаги и на следующий день вышел на работу. Получив заранее заказанный пропуск, я прошел в приемную Замминистра. Его секретарь пригласил проходить.

Кузнецов протянул руку — Не против, если я вас буду называть только по имени?

Я покачал головой — Вовсе нет. Я прекрасно осознаю свой возраст.

Кузнецов кивнул — Отлично, тогда Михаил, вот вам первое задание — После оформления в отделе кадров и получения удостоверения и постоянного пропуска зайдешь в Первый отдел для оформления разных бумаг.

Официально оформившись, я заполнил в Первом отделе кучу бумаг, расписавшись за неразглашение и согласившись сотрудничать с МГБ и выявлять врагов народа. Увы, без этого Первый отдел меня бы не оставил в МИДе ни за какие коврижки. Почти неделю я занимался всякой ерундой, вникая в работу огромного бюрократического аппарата.

А через неделю ко мне нагрянули старики-разбойники — Ну здравствуй, внук! Однако хорошо ты устроился, тут целое отделение разместить можно.

Я кивнул — С чего начнем?

Богдан Тихомирович подмигнул — Мы с Колдуном среди наших пошукали и здесь, в Москве, нашли нашего собрата-характерника. У него внук служит в начальником охраны у Маленкова.

Так что собирайся, едем на дачу к Василию Захарову. Он уже извещен и ждет нас вместе с внуком полковником Владимиром Георгиевичем.