Возвращайся, сделав круг. Книга 1

Глава 10

Прохладный ветерок освежил лицо, распушил ещё чуть влажные волосы. Смеркалось. Воздух звенел от треска цикад, отдававшегося эхом в голове. Мы с Дэйки шумно вывалились на улицу, перепугав запоздалого прохожего. Ни одному так и не удалось «загнать» другого «под стол». Но, учитывая, что моим соперником был демон, просуществовавший несколько сотен лет, я считала себя победительницей.

— Проклятье, уже темнеет! — выругался Дэйки. — Пожалуй, господин меня всё же выволокет… выволочит… И всё из-за тебя! Но, — он пьяно захихикал, — лично я ни о чём не жалею!

— Я тем более! Ведь меня он даже не выволокет, не говоря о том, чтобы выволочь!

— Он и правда терпелив с т-тобой, — Дэйки икнул и снова захихикал.

Я неловко переступила с ноги на ногу и, почувствовав, что падаю, уцепилась за рукав кимоно лиса. Дэйки тотчас подхватил меня, руки обвились вокруг талии. У меня мелькнула мысль, что его раскрасневшееся лицо оказалось слишком уж близко к моему. Но эту мысль мгновенно вытеснила другая:

— Яйца! Совсем забыла про яйца!

На лице лиса отразилось крайнее изумление, он даже выпустил меня из рук.

— Какие… яйца?..

— Куриные! Это для к-камаитати… Л-ласки моего м-мира пит-таются… яй-цами, — мои слова прервала вульгарнейшая икота. Устыдившись, я прикрыла рот руками. Дэйки зашёлся от хохота.

— Е-есть в-вода? — проквакала я.

Дэйки порылся в узле с покупками и протянул мне бамбуковую бутыль.

— Боюсь, твой «питомец» останется голодным. Сейчас их уже нигде не купишь!

— Ты запомнил слово «питомец»… — умилилась я. — Ну… ничего, ещё раз покормлю его кровью.

Дэйки покачнулся, закидывая узел на спину, и свалился на землю. На лице отразилось смешанное с шоком отвращение.

— Ты кормила это… своей кровью?..

— Всего-то несколько капель, — я попыталась сфокусировать взгляд на порезанном запястье.

Дэйки передёрнуло, но в замутнённых глазах тотчас зажёгся лукавый огонёк.

— Хотя, с другой стороны… кто сказал, яйца обязательно покупать?

Лис не соврал насчёт быстротечности местных сумерек. К моменту, когда, поддерживая друг друга, мы добрались до окраины деревни, уже совсем стемнело.

— Видишь то строение? — Дэйки указал на жалкую деревянную лачугу неподалёку от не менее жалкого домика. — Это курятник.

— Откуда ты знаешь?..

— По запаху. Моё обоняние — не чета твоему, человечек, — он шутливо щёлкнул меня по носу.

Я ткнула его в бок, и мы оба покатились от хохота. Так же, хрюкая от сдерживаемого веселья, подобрались к курятнику.

— А теперь — самое трудное, — пытаясь напустить на себя серьёзный вид, Дэйки поднял указательный палец. — Не разбудить кур!

Я снова прыснула со смеху.

— Думала, скажешь — людей! Интересно, как собираешься не будить кур, вытаскивая из-под них яйца?

— Никак! Это будешь делать ты. Ты ведь вздумала кормить ими маленького паразита!

— Тшш, — подкравшись к двери курятника, я прислушалась. — Кажется, куры тебя почувствовали!

— Чего тогда ждёшь? Поторопись «вытащить из-под них яйца», пока они не разбудили петуха!

Затея обернулась полнейшим фиаско. Я без труда забралась внутрь курятника, даже нащупала куриные гнёзда… а заодно и самих куриц… Но несушки разволновались и подняли невообразимый шум. С перепугу я обо что-то стукнулась, во что-то вступила, вскрикнула от отвращения, поняв во что… Когда, сжимая в ладонях три добытых яйца, показалась на пороге, лис катался по траве от хохота. Правда, шум разбудил не только кур, но и их почтенных владельцев. Из соседнего домика выскочили люди с факелами в руках. Дэйки ловко подхватил меня в охапку и, заливаясь смехом, понёсся через поле. Но количество выпитого саке не прошло бесследно. Обо что-то споткнувшись, он плашмя растянулся на траве, уронив меня на одно из похищенных яиц.

— Что ты натворил! — завопила я.

Он тотчас бросился ко мне, начал лихорадочно ощупывать руки и плечи. Глаза дико сверкнули.

— Тебе больно, Момо? Я что-то сломал?

— Яйцо! Они достались мне с таким трудом!

— Сумасшедшая! Напугала до смерти, — он легко толкнул меня и рассмеялся. — Я почти протрезвел…

— Я — нисколько, — прижимая к груди уцелевшие яйца, кивнула на приближавшихся преследователей. — По-моему, нас сейчас догонят…

— Не догонят! Держись крепче!

Закинув меня за спину, Дэйки подхватил узел и, уже явно стараясь смотреть под ноги, устремился вперёд. Вскоре погоня в самом деле осталась позади, и я потребовала вернуть меня на землю.

— Мне совсем не тяжело, — возразил Дэйки. — И так будет быстрее.

— Не спорю, но сейчас меня действительно может стошнить…

Повторять это не пришлось — лис тотчас спустил меня со спины и, просканировав взглядом с головы до ног, расхохотался.

— Видела бы ты себя, Момо! Стоило ради этого так долго плескаться в офуро!

В слабом свете месяца не могла рассмотреть всех деталей своего вида, но тёмные пятна на ногах — куриные экскременты, уже говорили о многом. Подумать только, как я радовалась чистоте каких-то пару часов назад! Но затуманенному алкоголем разуму это показалось смешным, и я расхохоталась вслед за лисом.

Удивительно, что Дэйки ещё был в состоянии найти дорогу к пещере. Путаясь в траве, мы брели по полю, потом, спотыкаясь о корни — по лесу. Я-таки рассказала, как попала в этот мир — всё, кроме подробностей освобождения его господина. А когда он начал приставать с расспросами, затянула песню из «Мальчишника в Вегасе» «You spin my head right round, right round»[1]. Дэйки попытался подпевать, но у него не получилось. Тогда я на ходу перевела на японский несколько простых строк прощальной песни Маугли из «Книги джунглей» — сама не знаю, с чего их вспомнила. Слова пришлись лису по душе, и так, горланя «Да хранят меня во мраке яма, пруд и буераки!», мы ввалились в пещеру. Но, подумав о камаитати, я тотчас оборвала концерт.

— Ну и темень, дьявол её побери! Бедного зверька и не видно! Дэйки, можешь разжечь огонь?

— Сейчас… И откуда у тебя эта страсть к паразитам, Момо?

— Никакой он не паразит! Если выживет, назову его… Камикадзе[2]! Точно, Камикадзе! — я даже подпрыгнула от восторга. — Кстати о паразитах, а где твой…

Дэйки высек искру, и мы оба завопили от неожиданности, когда вспыхнувший язык пламени выхватил из тьмы фигуру ёкая. Неподвижно застыв в нескольких шагах от лиса, он смотрел на нас взглядом, от которого весёлость как рукой сняло.

— Г-господин… — выдавил Дэйки.

— Что это значит? — ледяным тоном поинтересовался он.

— Мы в-выпили… — начала я.

— Я говорю не с тобой, — мертвящие глаза ёкая не отрывались от лиса.

Но алкоголь пробудил во мне задиристость, заставившую однажды в пабе броситься с кулаками на девицу, обозвавшую Цумуги «япошкой».

— Зато я говорю с тобой.

— Замолчи, Момо! — простонал Дэйки. — Я заслужил наказание, а ты делаешь только хуже…

— Наказание?.. — опешила я. — Ты ведь… не будешь… За что?.. Мы просто весело провели время! Хочешь… в следующий раз пойти с нами?..

— Момо… — снова простонал лис.

— Пожалуйста, не наказывай его! — прижав к груди яйца, которые до сих пор держала в руках, я подскочила к ёкаю, уже не в силах остановиться. — Пожалуйста… мы не сделали ничего дурного!

Несколько бесконечных секунд он смотрел на меня взглядом, какому позавидовал бы и василиск. Потом коротко скомандовал «Дэйки!» и вышел из пещеры. Лис тихо вздохнул и, поникнув, подошёл ко мне.

— Спасибо, что попыталась заступиться за меня, но… Больше никогда этого не делай! Я действительно виноват, и наказание заслужено.

— Но почему?..

— Ты не знакома с нашими порядками, Момо. Поэтому не вмешивайся, ладно?

— К дьяволу ваши порядки! За что этот изверг собирается тебя наказывать? Дикарь! Инквизитор! Тиран!..

— Тшш-ш… — обняв за плечи, Дэйки прижался лбом к моему. — Не надо, он же тебя слышит! Не знаю, что значат эти слова, но звучат они очень грубо. Так ты его только разозлишь… — его пальцы мягко погладили мою шею. — Ложись спать, Момо. Всё хорошо, правда…

В трепещущем свете огня по каменному своду мелькнула лисья тень, и я осталась в пещере одна… От злости и беспомощности хотелось разреветься. Как же я ненавижу этот ужасный мир! Стоит ему показаться хотя бы сколько-нибудь сносным, происходит… подобное! Тэкэхиро был прав: то, что я выпустила на свет Божий, не имеет права на существование! Как жаль, что не успела добраться к ториям и вернуть ёкая в состояние камня! Всё равно в нём нет ничего живого! Едва слышный шорох в глубине пещеры заставил меня вздрогнуть. Камаитати! Я совсем о нём забыла! Бросившись к циновке, обнаружила фыркающего зверька — ему явно не нравился огонь.

— Прости, малыш. Потушу его, как только поешь.

Когда присела на циновку, камаитати приподнялся на лапках, повёл носом и беззвучно оскалился.

— Не нравится мой запах? — улыбнулась я. — Подожди ещё, что будет завтра! Мне кажется, или ты немного окреп?

Расколов яйцо, я пальцем разболтала содержимое и поднесла его к мордочке зверька.

— Думаю, сегодня мою кровь лучше не пить… Но, может, это тоже придётся тебе по вкусу?

Камаитати подозрительно принюхался, неуверенно лизнул внешнюю стенку скорлупы, потом сунул мордочку в саму скорлупу, и до меня донёсся тихий чмокающий звук.

— Тебе нравится! Ради этого стоило ограбить курятник и довести кур до обморока!

В этот раз аппетит зверька был впечатляющим. Он выпил яйцо целиком и, довольно урча, улёгся на циновку. Когда я погладила его по голове, он только легонько оскалился, не открывая глаз. Потом зевнул и заснул, положив мордочку на лапки.

— Спокойной ночи, Камикадзе, — шепнула я.

Ни Дэйки, ни демон не появлялись и, потушив огонь, как обещала камаитати, я на ощупь вернулась к циновке. Осторожно, чтобы не потревожить зверька, улеглась на неё. «You spin my head right round, right round…» Голова действительно шла кругом. Но ещё сильнее было чувство одиночества и жгучая тоска по моему миру, привычным вещам и дорогим мне людям. Чаще всего чрезмерные алкогольные возлияния будили во мне либо агрессию, либо грусть. Агрессия уже прошла, теперь настало время печали. Я подумала о Дэйки, о бессердечном Иошинори-сама, о несчастном чуть не придушенном зверьке, тихо посапывавшем рядом, и слёзы поползли по щекам сами собой. Завернувшись в шкуру, я ещё долго вздыхала и всхлипывала, пока меня не сморил сон.

Открыв глаза, не сразу решилась пошевелиться. Одурманивающее действие алкоголя прошло, и первое, что вспомнилось: как прошлым вечером я опрокидывала в себя одну чашечку саке за другой… После такого количества спиртного, по идее, должна сейчас умирать от похмелья. Хотя, наверное, это и случится, едва пошевелюсь. Кто-то тихо засопел над ухом, что-то влажное и шершавое скользнуло по моей щеке и, повернув голову, я поймала на себе пристальный взгляд тёмных глаз-бусинок.

— Камикадзе… — хрипловато проворковала я, протягивая к зверьку руку.

— Нет, это ни на что не похоже!

Изогнувшись на циновке, я задрала голову так, что чуть не вывихнула шею. В глубине пещеры, скрестив ноги и сложив на груди лапы, сидел Дэйки в лисьем обличье.

— Привееет… — просияла я. — Этот изверг тебя не покале…

— Не пытайся подкупить меня любезными улыбками! — фыркнул лис. — Тоже пытался тебя разбудить, но на меня ты не реагировала. А стоило этому грызуну… Кстати, неплохая идея, — его морда приняла лукавое выражение, — в следующий раз буду будить тебя его способом!

— Только собиралась спросить, как ты себя чувствуешь, — я приподнялась на циновке. — Но уже вижу, что неплохо!

Как ни странно, и я чувствовала себя вполне прилично. Очевидно, местное саке не давало такого жуткого похмелья, как алкоголь, которым я упилась в последнюю ночь пребывания в моём мире. Дэйки подобрался ближе, но камаитати вдруг взъерошил шёрстку на загривке и зашипел.

— Не приближайся! — всполошилась я.

Лис ошеломлённо замер.

— Он к тебе ещё не привык, — извиняющимся тоном пояснила я. — Поэтому пока лучше соблюдай дистанцию. А где оставшееся яйцо?

Яйцо лежало на расстоянии вытянутой руки от циновки. Расколов его, я, как и накануне, взболтала содержимое пальцем, поднесла скорлупку к мордочке зверька, и он с готовностью в неё окунулся. Дэйки смотрел на всё это вытаращив глаза.

— Яйца ему нравятся, — улыбнулась я. — Жаль, что кое-кто уничтожил третье. Теперь у меня ничего нет для него на обед…

— И как теперь с этим жить? — очнулся от ступора Дэйки.

Я засмеялась, но тут же посерьёзнела.

— Что вчера произошло? Он… сильно тебя наказал?..

Лис дёрнул ушами.

— Меньше, чем я того заслуживал. Думаю, твоё заступничество всё же возымело действие…

— Если бы возымело, он бы не наказал тебя вовсе. Деспот!

— Кто?.. — не понял Дэйки.

Но воздух вдруг будто шевельнулся — в пещеру вплыл ёкай. Едва на него глянув, я опустила глаза на камаитати, допивавшего остатки яйца.

— Иошинори-сама, — вежливо поклонился Дэйки.

— Собери всё, — коротко распорядился тот. — Оставаться здесь дольше не стоит.

Снова лёгкое движение воздуха — и в пещере остались только Дэйки, чавкающий зверёк и я.

— Угораздило же тебя выбрать его в качестве господина! — процедила я.

— Иошинори-сама — справедливый…

— Можешь не продолжать. Вероятно, он — поблизости и всё слышит?

Камаитати между тем закончил трапезу и начал с интересом принюхиваться к Дэйки.

— По-моему, ты ему нравишься, — хихикнула я.

Лис оскалился.

— Пусть держится от меня подальше! Питаться моей кровью точно не позволю! Кстати, что собираешься с ним делать?

— Возьму с собой, конечно.

Дэйки посмотрел на меня, как на умалишённую, и поморщился.

— Не думаю, что господин…

— До твоего господина мне нет дела, — отрезала я. — Камикадзе останется со мной, пока не поправится!

На самом деле я опасалась, что взять зверька в руки окажется непростой задачей. До сих пор он шипел, когда я его просто гладила. Но, видимо, несколько капель крови и два выпитых яйца всё же расположили его в мою пользу. Когда, умывшись и причесавшись приобретённым гребнем, я вернулась в пещеру, Камикадзе поковылял мне навстречу. Вне себя от умиления, я рассыпалась в нежностях, не обращая внимания на зашедшегося от ехидства Дэйки. К моей радости, зверёк не только дался в руки, но и расположился в моих ладонях, словно собирался остаться там навсегда. Прижимая его к груди, я вышла вслед за Дэйки из пещеры к уже ожидавшему нас ёкаю. Не отрывая взгляда от Камикадзе, не видела, какое впечатление произвело на царственного демона моё появление в обнимку с «паразитом». Вероятно, каменное лицо так и осталось неподвижным. Скорее почувствовала, чем увидела, как, развернувшись, он направился вглубь леса.

— Идём, Момо, — шепнул Дэйки. — Но даже не надейся, что, когда устанешь, помогу тебе нести это!

Он кивнул на камаитати.

— С этим справлюсь сама, — я почесала зверька за ушком, и он довольно заурчал.

— Может, так же «справишься» со мной?

Лис шутливо подставил мне своё ухо, и тут же подскочил от резкого оклика «Дэйки!».

— Поторопимся, — ледяным тоном проговорила я. — Не хочу, чтобы он снова наказал тебя ни за что!

— Момо… — укоризненно протянул Дэйки.

Но я уже двинулась вперёд.

Зелень, стрёкот насекомых, птичий щебет… Лес казался бесконечным. Поначалу я упрямо смотрела себе под ноги, не желая видеть маячившие впереди белоснежные волосы. Но, то и дело поднимая глаза на Дэйки, щебетавшего не хуже любой птицы, начала замечать окружавшую нас красоту. Вылазки на природу никогда меня не вдохновляли. Однажды, ещё в школе, ездили с классом на пикник, и, помню, прокляла всё на свете: жёсткость земли, сырость воздуха, звон комаров… Но сейчас, шагая по извилистой тропе в компании трёх демонов, я впервые начала постигать дикую красоту леса. Пробивавшиеся сквозь листву солнечные лучи мелькали по траве и кустам, словно гоняясь друг за другом. А воздух… Этой свежести мне точно будет не хватать в моём мире…

— Чему ты улыбаешься? — донёсся до меня голос Дэйки.

— Не знаю… Погоде? Там, где жила последний год, солнце светило редко.

— Здесь скоро не будешь знать, куда от него деваться. Но всегда можно найти речку или озеро. И не думай, что в этот раз останусь на берегу! — но тут вдруг смутился, бросил опасливый взгляд на спину ёкая и кашлянул:

— То есть… хотел сказать, в воде может быть опасно…

Я рассмеялась, прикорнувший в моих руках камаитати недовольно заворочался.

— Видишь, из-за тебя его напугала! — шикнула я.

Лис захрюкал от смеха. Так, перекидываясь шутками, мы продвигались дальше в лесную чащу. Сделали небольшой привал, во время которого Дэйки, поддавшись на мои уговоры, ненадолго исчез в лесу и вернулся с полдюжиной птичьих яиц.

— Камикадзе и я тебе очень благодарны! — улыбнулась я, раскалывая одно для зверька.

— Сочтёмся! — хитро подмигнул лис и снова настороженно покосился на ёкая.

Но опасения Дэйки были напрасны: Иошинори-сама игнорировал нас больше, чем когда-либо. Правда, теперь и я платила ему тем же. Подумать только, что раньше пыталась относиться к нему, как к одушевлённому существу! На самом деле я всего лишь разрушила сковывавшее демона заклятие. Но никому и никогда не удастся по-настоящему вывести его из состояния камня.

Лес между тем начинал редеть. День клонился к вечеру, и лучи предзакатного солнца щедро заливали всё чаще попадавшиеся прогалины.

— Куда мы вообще идём? — спросила я Дэйки.

Он хитро прищурился.

— Увидишь!

— Есть причина, почему не хочешь мне сказать?

— Есть. Хочу посмотреть на твою реакцию!

Намёк лиса на очередное «приключение» заинтриговал меня ненадолго. Непривычная к длительным переходам, я всё больше поддавалась усталости. Камикадзе спал в моих руках всю дорогу, и я начинала ему завидовать. Когда ёкай замедлил шаг, едва удержалась, чтобы тут же не шлёпнуться на траву.

— Не может быть! Иошинори-сама? Это действительно ты?

Я подпрыгнула от неожиданности, мгновенно забыв об усталости, и огляделась.

— К-то это сказал?

Голос был совершенно незнакомым и прозвучал из ниоткуда. Лис прыснул от смеха.

— А это кто? — продолжал невидимый собеседник. — Человек?! Рядом с тобой, Иошинори-сама?..

— Она под моей защитой, — равнодушно отозвался ёкай.

Я продолжала ошарашенно оглядываться. Большая поляна, густая трава, деревья…

— Куда ты всё время смотришь? — голос раздался над самым ухом, и я, взизгнув, отскочила.

Проснувшийся камаитати тотчас взъерошил шёрстку и зашипел. А я во все глаза смотрела на… лицо, таращившееся на меня с ветки уродливого дерева в нескольких шагах от нас. И это «лицо» было не единственным. Розоватые и щекастые, они выглядывали из густой листвы, улыбались и подмигивали. И, кажется, волосы на моей голове зашевелились, когда то, которое находилось ко мне ближе остальных, вдруг завопило:

— О милосердная Каннон[3]! Что у тебя с глазами, одзё-сан?

Ветка изогнулась, висевшее на ней «лицо» склонилось к моему… и вдруг камаитати, издав воинственный визг, вцепился в него зубами. «Лицо» завопило, остальные подхватили клич. Тонкая, похожая на щупальце веточка обвилась вокруг зверька и, оторвав его от «лица», бросила обратно мне в руки. Камикадзе яростно заверещал, я тут же прижала его к груди. Неужели он защищал меня?..

— Моим единственным намерением было рассмотреть! — теперь уже другое «лицо» говорило тем же голосом. — Зачем сразу нападать? Не каждый день встретишь… такое!

Веточка чуть не шлёпнула меня по голове, но я увернулась и бросилась за спину Дэйки. Только сейчас заметила, что лис буквально задыхается от сдерживаемого смеха.

— Теперь, надеюсь, твоё любопытатство удовлетворено? — раздался холодный голос ёкая. — Потому что я пришёл сюда именно с этой целью.

Я остолбенела. Сарказм из уст этой движущейся статуи ошеломил ничуть не меньше, чем говорящее дерево. Не думала, что он способен на подобное…

— Не гневайся, Иошинори-сама! — запричитали все «лица» одновременно. — Какая непростительная грубость с моей стороны! Что я могу для тебя сделать? Только скажи!

— Что это за тварь? — шепнула я продолжавшему давиться от смеха Дэйки. — Может, успокоишься? Не так уж это и смешно!

— Конечно, смешно! Видела бы ты своё лицо!

— Своё не видела, зато видела кучу других — растущих на дереве! Это какая-нибудь… Гремучая ива[4]? Или Чардрево[5]?

— Какое ещё чардрево? — лис даже перестал смеяться. — Хотя, может, их так называют в твоём мире. Это — Дзюбокко, дерево выросшее на месте многих сражений и привыкшее питаться…

Вскрикнув от неожиданности, я схватилась за шею, успев заметить метнувшуюся прочь веточку. Камикадзе снова зашипел, а я, отняв от шеи руку, с удивлением смотрела на пальцы, испачканные…

— …кровью, — закончил фразу Дэйки.

— И эта мне очень по вкусу! — подхватило одно из «лиц». — Хотя кровь молодых девушек — такая редкость в этих местах! Может, все они так же восхитительны, как…

Глаза ёкая вдруг вспыхнули ярко-синим светом, как во время битвы с Рюива, и веточка, оцарапавшая мою кожу, разлетелась на части от удара его когтей. «Лица» пронзительно заверещали, ветви истерично закачались, будто пытаясь их прикрыть.

— Ты знаешь, это не поможет, — бросил ёкай.

— Прости, Иошинори-сама! Это больше не повторится! Клянусь многоликой Каннон!

— У меня нет намерения здесь задерживаться, — в голосе ёкая послышались металлические нотки.

— Конечно, разумеется, — завопили «лица». — Тебе нужно дерево для рукояти и ножен. Ведь именно моя плоть одела лезвие Карателя, великого меча твоего досточтимого отца! Выбери любую ветку, Иошинори-сама! Выбери несколько, только не причиняй мне вреда!

— Дерево-вампир… — ошеломлённо пробормотала я, рассеянно поглаживая фыркающего Камикадзе. — С говорящими лицами…

— Это — не лица, а плоды! — хмыкнул Дэйки. — Дерево питается человеческой кровью, как ещё они могут выглядеть?

— В самом деле! И как я не догадалась…

Между тем пламя в глазах ёкая погасло, неподвижный взгляд устремился в одну точку. Не знаю, как дерево угадало, какую ветку он имеет в виду, но одна, способная запросто пришибить человека, шлёпнулась к ногам демона. Дэйки торопливо подобрал её и поклонился.

— Благодарим тебя, Наоки[6]-сама!

— Я — в полном распоряжении Иошинори-сама! — льстиво уверило одно из «лиц» и опасливо повернулось в мою сторону. — И сожалею об оскорблении, нанесённом твоей…

Ёкай чуть сдвинул брови, и «лицо» тотчас завертелось вокруг своей оси.

— Это не моё дело, не моё дело! Но, поскольку ты заботишься об этой девушке, Иошинори-сама, позволь преподнести дар и ей — вместе с моими глубочайшими извинениями!

К моим ногам упала длинная почти прямая ветка, похожая на трость.

— Спасибо… наверное, — я неуверенно подняла ветку. — А… для чего она мне?

— У Иошинори-сама есть враги, которые ещё не знают, что он вернулся, — вкрадчиво поделилось «лицо» и, видимо, перехватив взгляд ёкая, затараторило:

— И от меня не узнают, ни за что не узнают! Но, оставаясь рядом с Иошинори-сама, рано или поздно ты встретишься с ними, одзё-сан. И тогда мой подарок окажется кстати!

— Нам пора, — бросил ёкай и двинулся прочь.

Едва он повернулся спиной, одна из тонких веточек шаловливо провела по моим волосам, и ближайшее ко мне лицо защебетало:

— Ты очень миленькая, а к цвету глаз можно привыкнуть. Недаром Иошинори-сама заботится о тебе! Скажи ему, я знаю, где найти нужное камфорное дерево, чтобы продлить тебе жизнь…

— Обязательно скажем, Наоки-сама, — Дэйки подхватил меня под локоть и шепнул:

— Хочешь остаться здесь на ужин? На его ужин?

— Я никогда не посмею!.. — возмутилось «лицо».

Но мы с Дэйки уже развернулись и торопливо зашагали вслед за ёкаем.

[1] You spin my head right round, right round (англ.) — От тебя у меня голова идёт кругом.

[2] Камикадзе (японск. ками — «божество», кадзэ — «ветер») — «божественный ветер», название тайфуна, который дважды уничтожил корабли монгольского хана Хубилая на подступах к берегам Японии. В XX в. слово стало обозначением яп. пилотов-смертников.

[3] Каннон — богиня милосердия в японской мифологии, способная перевоплощаться в различные образы. Поэтому её часто называют «многоликой».

[4] Гремучая ива (англ. Whomping Willow) — дерево из романов о Гарри Поттере Дж. К. Роулинг, посаженное на территории Хогвартса. Избивает ветвями всё, что оказывается в пределах досягаемости.

[5] Чардрево или сердце-древо — деревья, упоминаемые в романах цикла «Песня Огня и пламени» Дж. Мартина. Чардрево с вырезанным в стволе человеческим лицом считается вместилищем Старых богов.

[6] Наоки (японск.) — честное дерево.