Возвращайся, сделав круг. Книга 1

Глава 15

Закатное солнце походило на громадную каплю крови. На островерхие крыши замковых строений быстро спускались сумерки, в окнах начали мелькать зажжённые фонари… Я смотрела на всё это из окна самого высокого строения. Сюда, в небольшую, устланную татами комнату меня приволокли незадолго до наступления сумерек. Шорох раздвигаемой двери — и в комнату вошли две женщины. Одна зажгла светильник, другая выставила на низкий лакированный столик чашечки с едой.

— Где я? И зачем здесь? — резко спросила я.

Женщины только молча поклонились и засеменили к двери.

— Ну уж нет! — прошипела я, бросаясь следом.

Но в то же мгновение из-за створки выглянул мужчина в жёлто-коричневой одежде, нижняя часть лица скрыта подобием шарфа, обмотанного вокруг головы, как у средневековых арабских воинов. И я резко остановилась. Женщины проскользнули в просвет, и створки за ними закрылись. Я тихо выругалась сквозь зубы. Если прислушаться, можно различить гомон толпы, продолжавшей веселиться на Гион Мацури, звук флейт и барабанов… Дьявол бы побрал этот фестиваль! А заодно и моё желание побывать на нём… Я затравленно огляделась, нервно пригладила растрепавшиеся волосы и скривилась, увидев под ногтями засохшую кровь…

Они окружили нас в каком-то переулке — несколько мужчин, одетых, как только что заглянувший в комнату тюремщик, с длинными копьями в руках. Нападение было настолько неожиданным, что я не успела испугаться. Несколько копий устремились к Дэйки, руки одного из нападавших — ко мне. На землю посыпались палочки с нанизанными на них дамплингами[1], которые мы с Дэйки приобрели в лавочке за углом… Лис увернулся от копий, я расцарапала чью-то физиономию, укусила кого-то за пальцы, но ничего не помогло. Даже магия дзинко оказалась бессильна. На шеях нападавших висели чётки, начинавшие мерцать зеленоватым светом при каждой атаке Дэйки, и ни огонь, ни светящиеся сферы, ни превращавшиеся в лезвия листья не причиняли им вреда. Я отбивалась, как безумная, когда меня оттаскивали от лиса. И прежде, чем на голову накинули чёрный матерчатый мешок, увидела испещрённые светящимися символами листочки бумаги в руках окруживших Дэйки злоумышленников. Я кричала так, что звенело в ушах, извивалась в удерживавших меня руках, рискуя вывихнуть себе суставы. Но меня продолжали куда-то тащить и наконец выпустили в этой комнате… Попытки открыть дверь ни к чему не привели. А когда увидела, что нахожусь в замке, и вовсе упала духом. Но больше всего сводили с ума мысли об участи Дэйки. Если он погиб из-за моего глупого желания побывать на треклятом фестивале… Створки двери снова раздвинулись, пропустив в комнату целую процессию женщин.

— Следуй за нами, оксама, — вежливо попросила одна из них.

— Убирайтесь к дьяволу! — процедила я.

— Оксама ведь не хочет, чтобы её вели насильно, — послышался грубый голос.

Из-за створок снова показалась укутанная в ткань физиономия «тюремщика».

— Убирайся к дьяволу вслед за ними! — распорядилась я.

Он кивнул, будто только того и ждал, и в комнату вошли мои недавние похитители. Но в этот раз я была готова к нападению, и едва руки одного сомкнулись на моих плечах, изо всех сил стукнула его коленом в пах. Жаль, что на организованном университетом курсе по самообороне, я больше пересмеивалась с Цумуги, чем слушала тренера. Как бы эти знания пригодились сейчас! Тогда бы, может, удалось вывести из строя ещё двух-трёх… Но сбыться этому было не суждено. Я швыряла в них плошками с едой, лягалась, пыталась кусаться, головой разбила одному нос. Но в конечном итоге меня всё же скрутили и потащили… в купальню. Подтолкнув к вместительной офуро, «тюремщик», который, видимо, был главным, заявил:

— Будешь сопротивляться, отведём к господину голой. Выбор за тобой!

— Господину?.. Как его имя?

Но он молча отступил в сторону, а меня окружили женщины. Я позволила усадить себя в офуро, натереть кожу жёстким мешочком, причесать волосы и умастить маслами тело. Не препятствовала, когда меня укутали в несколько слоёв кимоно разных цветов и соорудили замысловатую причёску… Неужели «господин» — Ракурай?.. Тогда понятно, почему его приспешники с такой лёгкостью справились с Дэйки. При мысли о лисе к горлу подступили слёзы. А вдруг они заманят сюда и Иошинори-сама?.. Одолеют его и… убьют… потом используют «мой дух» в своих целях и избавятся от того, что останется… Я не могла совладать с захлестнувшей паникой. Скорее чувствовала, чем видела — меня опять куда-то ведут, и пришла в себя только перед очередными раздвижными дверями.

— Покажи смирение, — напутствовал главарь. — Господин не терпит неповиновения.

Створки распахнулись и меня легонько втолкнули внутрь. Просторная комната, светлые татами на полу, яркая роспись на потолке и стенах. В глубине на возвышении в позе самурая застыла тёмная фигура. Пламя светильников заметалось от движения воздуха и снова выпрямилось, когда створки захлопнулись за моей спиной. Я осталась с таинственным незнакомцем один на один…

— Приблизься, — обладатель этого голоса явно привык повелевать.

Я сделала несколько шагов вперёд, присматриваясь к говорившему. И вдруг он поднялся со своего «насеста» и двинулся ко мне. Простые чёрные хакама, серое кимоно, длинные тёмные волосы, присобранные на затылке… На вид ему было лет тридцать пять. Лицо очень суровое и изрезанное шрамами, но в остальном ничем не примечательное. Неужели это и есть Ракурай?..

— Как твоё имя? — спросил он.

— Момо.

— Странное. И совершенно тебе не подходит, — его ладонь медленно потянулась ко мне, в глазах читалось… восхищение.

Я инстиктивно отодвинулась, и его пальцы лишь легко погладили воздух. Глубоко посаженные глаза не отрывались от меня, на покрытом шрамами лице проступил тёмный румянец, дыхание участилось.

— Тебе нужно имя, достойное твоей красоты, — хрипловато произнёс он.

И я ошарашенно переспросила:

— Что?..

Моё недоумение его как будто умилило, по губам тенью мелькнула улыбка.

— Ты не узнаёшь меня?

Я растерялась окончательно.

— А я не смог тебя забыть. На следующий день приказал обыскать деревню, но ты исчезла. И когда увидел тебя здесь, на празднике…

Меня точно оглушило. Никакой это не Ракурай, могущественный, внушающий ужас ёкай, а обычный человек, тот самый…

— …самурай, который чуть не ударил меня хлыстом?..

— Твой взгляд меня околдовал, — прошептал он. — Твои необычные глаза преследовали меня даже на полях сражений. Я искал твои черты в лице каждой встречающейся мне женщины…

Я не верила ушам… Всё это — нападение, жестокая расправа с Дэйки, дурацкое похищение — дело рук человека?.. И сделал он это из-за обыкновеной… похоти?..

— Кто ты?

— Главнокомандующий войск сёгуна, — величественно произнёс он.

Я презрительно фыркнула.

— Что твои люди сделали с моим другом?

Лицо самурая потемнело ещё больше, в глазах вспыхнуло злое нетерпение.

— Если хочешь, тебя отведут к нему… позже.

Сердце забилось быстрее. Дэйки… жив?..

— А теперь я хочу видеть твоё тело. Раздевайся!

— Убирайся к дьяволу!

Уже стольких послала туда за сегодняшний вечер, но ещё ни разу пожелание не было таким искренним.

— Не люблю неповиновения, — теперь в голосе самурая звучала угроза.

Я попятилась, лихорадочно оглядываясь вокруг. Никакого оружия, светильники — слишком далеко, и вряд ли ими можно обороняться. Пробежала пальцами по причёске — ни одной заколки…

— Остановись!

Я остановилась. Действительно, какой смысл бегать от него по всей комнате?

— Подойди ко мне.

— Нет!

Его лицо чуть заметно смягчилось, в глазах снова вспыхнуло вожделение.

— Ты играешь со мной, кицунэ[2]…

— Я не демон!

— Знаю, — он решительно направился ко мне. — Демоном был тот, другой. Но никому, ни человеку, ни ёкаю не устоять перед силой моих сохэев[3]!

Я содрогнулась, когда его ладони грубо стиснули мою талию. Попыталась достать коленом до его паха, но он ловко крутанул меня, развернув к себе спиной.

— Изао рассказал о твоих уловках, — горячие губы обхватили мочку моего уха.

Я резко дёрнула головой в надежде разбить ему нос, как сделала с одним из его «сохэев», но самурай снова увернулся. Его дыхание стало прерывистым, руки дёрнули за конец пояса, державшего вместе все мои кимоно, и верхнее с тихим шелестом соскользнуло на пол. Это привело меня в неистовство. Ткнув локтем в прижавшееся тело, я изо всех сил вонзила пятку в его ступню. В ответ раздался сдавленный стон, хватка ослабла. Мне удалось извернуться и полоснуть его ногтями по щеке. Но триумф был коротким. Не успела заметить, откуда пришёлся удар, сбивший меня с ног… оглушённая, рухнула на циновки. Перед глазами всё плыло, пол-лица онемело, во рту появился привкус крови. А мой мучитель тут же склонился надо мной, нежно шепча утешения, смысл которых до меня не доходил. Никто за всю мою жизнь не поднял на меня руку. И теперь моральное потрясение было не менее сильным, чем физическая боль.

— Забудем об этой размолвке, — он ласково гладил меня по утратившей чувствительность щеке. — Я не хочу быть жестоким с тобой. Ты прекрасна, как дивный цветок. И я дам тебе всё, что пожелаешь. Красивые наряды, дорогие украшения, слуг… Только позволь касаться твоих нежных лепестков…

Слепо моргая в попытке разогнать плывший перед глазами туман, я чувствовала как он убрал с лица растрепавшиеся пряди моих волос, как его губы нетерпеливо припали к моей шее, спустились к груди. Шершавые ладони жадно шарили по моему телу, освобождая от слоёв шёлка…

— Совершенство, — хрипло прошептал он, на мгновение приподнявшись надо мной. Окружавший меня туман начал наконец рассеиваться, и я с ужасом увидела, что на самурае уже не было одежды. Когда он коленями раздвинул мне ноги, я забилась, как одержимая. Шок и отвращение придали сил… Очевидно, насильник этого не ожидал, мне почти удалось освободиться — почти… Но он тут же рванул меня к себе, и я снова распласталась на полу. И, сознавая всю безнадёжность положения и собственное бессилие, неожиданно для самой себя закричала так, что перед глазами запрыгали чёрные точки:

— Иошинори-самаааааа!..

Конечно, он далеко и мне не поможет, вероятно, ещё даже не вернулся со своей встречи…

— Отпусти её. Немедленно.

Я была уверена, мне это почудилось. Не мог этот голос на самом деле прозвучать здесь. Но вцепившийся в меня самурай неожиданно замер, напряжённо обернулся и тотчас вскочил на ноги. Я судорожно дёрнула на себя первое попавшееся кимоно, не сводя расширенных глаз со стоявшего в нескольких шагах ёкая. Ещё ни разу не видела, чтобы его обычно невозмутимое лицо дышало такой яростью. Светлые кимоно и хакама забрызганы кровью, кисти рук — в крови по самые запясться. Ладонь самурая привычно устремилась к левому бедру, на котором, разумеется, не оказалось меча. Глаза Иошинори-сама презрительно сузились.

— Червь! — коротко бросил он.

В мгновение ока его рука пробила самурая насквозь, и я поспешно отвернулась, успев заметить вырванное сердце, дрогнувшее в окровавленной ладони.

— Идём, — тут же послышался повелительный голос.

Я кое-как завернулась в кимоно, с трудом поднялась на ноги и не помня себя бросилась ёкаю на грудь, стукнувшись лбом о железный нагрудник. На один короткий миг руки Иошинори-сама сомкнулись вокруг моего тела… Но ощущение было настолько мимолётным, что могло померещиться, а уже в следующее мгновение он отстранил меня и холодно произнёс:

— Ты нарушила мой запрет.

Всхлипнув, я опустила голову.

— Да…

Едва уловимое движение воздуха — ёкай повернулся ко мне спиной. А я чуть не лишилась чувств, услышав сдавленное:

— Момо…

— Дэйки! — взвизгнула я. — Дэйки!

Он выглядел плачевно. Подбитый глаз, пропитанные кровью волосы, изуродованное плечо… При виде меня окровавленное лицо болезненно скривилось. Захлёбываясь рыданиями, я повисла на его шее. Дэйки дёрнулся, слабо рассмеялся, и я тут же отскочила, осознав, что причиняю ему боль.

— Прости меня… Это всё моя вина… Прости…

— Тш-ш, — здоровой рукой, он приобнял меня за плечи. — Нужно уходить.

Мы вышли в коридор, и я вздрогнула, увидев искорёженные трупы похитителей.

— Как мы отсюда выберемся?..

— Очень просто, Момо. Но сначала нужно поджечь замок.

— Зачем?..

— Никто не должен увидеть тела и понять, что это дело рук ёкая.

— А как же слуги? Женщины?..

— Они успеют спастись. Поможешь?

Уже не споря, я отлепилась от его плеча и поковыляла к ближайшему светильнику. Странное ощущение — хромать по коридору с зажжённым фитилём. Но поджог удался, нам никто не помешал. Видимо, эта часть особняка была целиком отведена под покои моего похитителя и его охраны. Створки дверей и циновки уже полыхали вовсю, когда где-то на нижних этажах послышались крики и топот множества ног.

— Достаточно, — подскочил ко мне Дэйки. — А теперь — держись.

Привычно закинув меня за спину, он, прихрамывая, понёсся по лестницам навстречу суматохе.

— Они ведь нас увидят! — испугалась я.

— Монахи мертвы, а это — всего лишь обычные люди. На них моя магия действует, никто нас не увидит.

Я облегчённо вздохнула, но тут же напряглась.

— Монахи?

— Да, сохэи — монахи-воины. Те, что напали на нас. Их сутры и чётки оказались сильнее меня…

Шум голосов приближался, но мы вихрем пронеслись мимо, я даже не рассмотрела лиц беспорядочно метавшихся людей. И вот мы за пределами замка. Из окон покинутой нами башни в ночное небо вырывались языки пламени. Соскользнув со спины Дэйки, едва успела почувствовать под ногами землю, как что-то легко подхватило меня, и я взмыла в воздух. Ощущение невесомости и невероятной лёгкости — даже «пострадавшая» щека почти перестала болеть… Не сразу поняла, что уже опять стою на земле. Рядом — потирающий раненное плечо Дэйки, невозмутимый Иошинори-сама и поблёскивающая в лунном свете лента реки. Ночную тишину вдруг взорвал радостный визг, и мне на грудь бросился Камикадзе. Я судорожно прижала зверька к себе, рухнула на колени и разревелась…

Камаитати тоненько пискнул и недовольно заворочался. Продолжая захлёбываться слезами, я немного ослабила хватку, но что-то снова притиснуло Камикадзе к груди — тело обнявшего меня Дэйки. Действующая рука лиса обвилась вокруг моих плеч, и сквозь собственные истеричные всхлипывания я расслышала его прерывистый шёпот:

— Я так… если б с тобой… я так испугался за тебя, Аими…

Раздражённо фыркая, Камикадзе выскользнул из моих ладоней и, путаясь в волосах, перебрался на плечо. Я постаралась взять себя в руки, подняла на Дэйки глаза…

— Аими… — снова прошептал он.

— Думала, они убили тебя… — с подвыванием выдавила я. — И всё из-за того, что… хотела попасть на… дурацкий праздник…

Пальцы лиса легко скользнули по моей опухшей щеке, и покрытое ссадинами и синяками лицо болезненно исказилось.

— Что он… что он с тобой…

— Ничего… Он не успел… Иошиори-сама… — и только тут вспомнила о ёкае.

Покосилась на место, где видела его, прежде чем впасть в истерику, но величавого Иошинори-сама уже и след простыл. Наверняка мои слёзы его только раздражали, и «привилегию» осушить их он предоставил Дэйки.

— Нужно отдохнуть, — ладонь лиса ласково прошлась по моей «здоровой» щеке. — Об остальном позаботимся завтра.

Его губы робко коснулись моего лба, Камикадзе предостерегающе зашипел, и впервые с момента похищения я улыбнулась.

— Кажется, твой паразит не делает особых различий между угрозой и лаской, — пошутил Дэйки.

— Или просто считает угрозой всё, что исходит от тебя, — начала было я и тут же горестно вздохнула, на глаза снова навернулись слёзы. — Спасибо, что защищал меня там… Это было… впечатляюще. Не подозревала, что ты на такое способен…

— Я тоже, — улыбнулся Дэйки. — Но, наверное, до сих пор мне просто нечего было защищать.

Я смутилась под его пристальным взглядом и тихо предложила:

— Может, искупаемся? Хочу смыть… всё это…

— Искупаемся? — переспросил он. — Одновременно?

Слабо рассмеявшись, я кивнула.

— Только сначала покормлю Камикадзе. Подашь яйцо?

Словно поняв, о чём идёт речь, камаитати высунул мордочку из-за прядей моих волос и радостно взвизгнул.

В чёрном небе плыла почти полная луна, деревья и траву заливал наводящий дрёму серебристый свет. Повернувшись к Дэйки спиной, я выскользнула из кимоно и вошла в воду. От холода перехватило дыхание — даже не сразу заметила Дэйки, мгновенно вынырнувшего рядом.

— Неужели не заставила меня отвернуться? — лукаво подмигнул он.

Я плеснула на него водой, лис захихикал. С намокших волос на лицо стекала окрашенная кровью вода…

— Мне так жаль… — севшим голосом прошептала я. — И твоё плечо…

Больше не скрытая одеждой, рана выглядела ужасно.

— Уже начинает затягиваться, — беспечно отмахнулся Дэйки. — Мои повреждения заживут быстро. Но твои…

Он осторожно погладил моё предплечье, на котором проступили тёмные пятна, оставленные грубыми пальцами самурая, и в обычно лукавых глазах мелькнула горечь, тотчас сменившаяся яростью.

— Ты такая хрупкая, Аими… Как он мог поднять на тебя руку! Как он только…

— Тш-ш, — я утешающе сжала его запястье. — Забавно, что в вашей реальности люди боятся ёкаев, хотя вы настолько благороднее их. Уже не раз они пытались причинить мне вред — такие же, как я, человеческие существа. И, если бы не ты и твой господин… Не знаю, как он нашёл нас, но…

— Это было не так уж и сложно. Думаю, Иошинори-сама сразу догадался, что мы на Гион Мацури. А запах моей крови привёл его прямо к клетке, в которой меня заперли…

— Как ему удалось справиться с сохэями?

— Сохэи! — презрительно хмыкнул лис. — Для такого, как Иошинори-сама, сохэи — ничто! Он не справился с ними, он прошёл сквозь них и освободил меня. Твой запах был едва уловимым, но достаточным, чтобы определить, где ты. А потом ты закричала и… внутри меня будто раздулся иглобрюх, и его колючки разорвали мои внутренности на клочки…

— Дэйки… — прошелестела я.

— Если бы с тобой что-то случилось, никогда бы себе не простил…

Он медленно наклонился ко мне, настолько близко, что я чувствовала тепло его тела… но вдруг, словно что-то услышав, поспешно выпрямился.

— Тебе не холодно? Пойду разведу костёр и приготовлю всё к ночлегу, — и, не оглядываясь, поплыл к берегу.

Когда, кое-как завернувшись в кимоно, я вышла к месту ночёвки, он уже приготовил мою «постель» и пытался согнать с неё Камикадзе. Раздражённый зверёк шипел и пытался полоснуть лиса коготками. Я залилась смехом.

— Паразит становится несноснее день ото дня! — возмутился Дэйки.

— «Паразит» привык спать вместе со мной и теперь всего лишь защищает свою территорию.

Присев на циновку, я ласково пригладила шёрстку камаитати и тот, фыркнув на Дэйки, с победным видом забрался ко мне на колени. Лис закатил глаза.

— Интересно, как бы он мирился с твоим возлюбленным?

— С моим… — я поперхнулась слюной, но тут же рассмеялась. — «Возлюбленному» было бы, пожалуй, нелегко завоевать расположение моего защитника. И одними куриными яйцами дело бы не обошлось!

Издав хрюкающий звук, Дэйки побросил в огонь несколько веток.

— Иошинори-сама так и не показывался? — спросила я.

— Нет, — лис вдруг поёжился и вздохнул. — Ложись спать, Момо, тебе нужно отдохнуть.

Я растянулась на циновке, и Камикадзе с готовностью расположился на моей груди. Лис намешливо хмыкнул.

— Момо, Аими, — поддела его я. — Никак не можешь определиться, как меня называть?

Дэйки потупился и, повернувшись ко мне спиной, проронил:

— Вроде того. Спи!

Улыбнувшись, я послушно закрыла глаза. Но забылась ненадолго… Сцены, отвратительные и жуткие, просачивались в затуманенное сном сознание. Я ощущала грубые прикосновения шершавых ладоней, слышала хриплый от вожделения шёпот… а потом на меня посыпались изуродованные тела и я, дико закричав, подскочила на циновке…

— Всё хорошо, Момо, — тут же раздался над ухом шёпот Дэйки. — Тебе приснился кошмар, но ты в безопасности. Я рядом и господин тоже… и твой паразит.

Встревоженно взвившийся в воздух Камикадзе действительно шлёпнулся на моё плечо и ткнулся носом в щёку. За деревьями мне померещилась светлая тень. Иошинори-сама…

— Прости, Дэйки. Не хотела поднять такой переполох…

Не обращая внимания на возмущение камаитати, лис мягко меня обнял и повторил:

— Всё хорошо.

— Можешь… побыть со мной? — робко попросила я. — Просто рядом?..

— А твой паразит? — в темноте не видела выражения на морде лиса, но была уверена, она излучала лукавство.

— Завтра покормишь его, и вы — квиты.

Тихо рассмеявшись, Дэйки погладил меня по волосам и, когда я улеглась на циновку, пристроился рядом. Прижав к груди недовольного Камикадзе, я устроила голову на плече лиса и благодарно шепнула:

— Спасибо…

Не знаю, что именно меня разбудило: переливчатые птичьи трели, настойчиво пробиравшиеся под веки солнечные лучи или пустота там, где только что ощущалось тепло Дэйки. Приподнялась на циновке, протирая глаза, и успела заметить пушистый хвост, мелькнувший между стволами деревьев. Камиказде вскочил мне на колени, требовательно заглядывая в лицо. Но я, выпалив «Дэйки!», подхватила его в охапку и торопливо бросилась вслед за лисом. Он тут же выглянул из-за деревьев.

— Что случилось, Момо?

— Куда ты?

— Сейчас вернусь, чего ты испугалась?

Я смутилась. Сама не знаю, с чего так всполошилась… Камикадзе, раздражённо пискнув, вырвался из моих рук и взмыл в воздух.

— Позаботься пока о своём паразите, — предложил Дэйки. — А там и я появлюсь.

— Появишься? Откуда?

— Мне нужно отлучиться, — лис нервно оглянулся.

Что-то в его поведении было странным. Он как будто очень волновался и изо всех сил старался это скрыть.

— Где Иошинори-сама? — резко спросила я.

— Не… Я не знаю.

— Не знаешь? То есть, его нет, и ты оставляешь меня одну?

— Не совсем… Момо, прошу тебя… — ещё один нервный взгляд вглубь чащи.

И меня вдруг осенило.

— Не может быть… Он ждёт тебя там, да? — я махнула рукой в направлении его взгляда. — Чтобы наказать?

— Да.

Подпрыгнув, я обернулась на возникшего за спиной ёкая.

— Господин… — тут же поник Дэйки. — Прости меня… я не…

— Довольно, — оборвал ёкай.

— Ишинори-сама! — яростно выпалила я и замолчала.

Ярость внезапно уступила место бесконечной усталости и грусти. Это — их мир, порядки которого мне не понять. Но в моём мире то, что собирается сделать сейчас Иошинори-сама, неправильно и несправедливо. И в моём мире я бы не осталась в подобной ситуации в стороне, как в прошлый раз сделала в этом. Там я привыкла заступаться за друзей. Так почему здесь должно быть по-другому?

— Дэйки не виноват, — теперь в моём голосе звучала покорность. — Это я хотела попасть на праздник.

— Вы оба могли погибнуть.

— Знаю. И, если нужно кого-то наказать…

— Момо, не вмешивайся! — лис торопливо подобрался ближе. — Ведь предупреждал!

— Если нужно кого-то наказать? — ледяным тоном переспросил ёкай. — Тебя?

Я поёжилась под его взглядом, но не отвела глаз.

— Пожалуйста, прояви милосердие. Мы оба уже наказаны больше, чем можешь себе представить. Я думала, Дэйки мёртв… из-за меня. Думала, они заманят туда и тебя и… Вряд ли ты можешь это понять, но… — я сконфуженно замолчала, понимая, что начинаю нести бессмыслицу.

Дэйки, шепнув «Всё хорошо, Момо, не волнуйся.», направился к ёкаю. Но, прежде чем тот успел повернуться ко мне спиной, я рухнула на колени. Сложив ладони треугольником на траве, медленно наклонилась вперёд и, почти касаясь ладоней лбом, замерла в сайкэйрэй — поклоне-самоуничижении, к которому прибегает тот, кто испытывает высшую степень раскаяния и уважения к тому, перед кем виноват… Ветер слабо колыхнул упавшие на лицо волосы, легко пробежал по траве, щекотнувшей меня по запястьям… Наверное, я оставалась в этом неудобном положении недолго, но всё равно казалось, поклон длился вечность… Вдруг что-то легко коснулось моей спины, я подняла голову. Надо мной склонился Дэйки в человеческом обличье. Его лицо было бледным, в глазах застыло смешанное с удивлением восхищение.

— Где он? — тихо спросила я.

— Ушёл.

— Ушёл… Это значит, он простил нас?

— Это значит, он проявил милосердие, о котором ты просила. Момо, я… не знаю, как… Никто никогда не делал для меня ничего подобного.

Я слабо улыбнулась.

— На самом деле никто из нас ни в чём не виноват. Мы хотели лишь побывать на празднике, повеселиться, выпить саке… Виноват во всём этот изверг, назвавший себя главнокомандующим сёгуна. Так за что нас ещё и наказывать?..

Дэйки мягко привлёк меня к себе.

— Гнев господина был ужасен. А когда ты закричала… Он бросился на твой крик, будто всё остальное перестало существовать. Ни разу не видел его таким. Сохэи пытались прерадить ему путь, но, по-моему, он их даже не заметил. А сейчас… я действительно подвёл его, Момо. Слишком уж хотел угодить тебе… Но это не уменьшает моей вины. Его гнев… никогда не боялся наказаний, но в этот раз…

Губы лиса вдруг прижались к моему лбу, скользнули вниз по виску, по щеке… Но в тот же момент в воздухе раздался тоненький визг, и Камикадзе спикировал на моё плечо, попутно оцарапав руку Дэйки. Тот раздражённо охнул и выпустил меня из объятий.

— Он просто вынуждает меня его придушить!..

Я почесала зверька за ушком и вздохнула. От давившей грудь тоски хотелось разреветься, хотя и не понимала из-за чего. И уже когда Камикадзе заканчивал трапезу, поняла: из-за Иошинори-сама… «Бросился на крик, будто всё остальное перестало существовать…» Если бы только он сделал это ради меня… а не потому, что его благополучие напрямую зависело от моего…

[1] Дамплинги — шарики из теста с различными начинками (мясо, рыба, овощи, морепродукты), приготовленные на пару.

[2] Кицунэ — в яп. мифологии злой и хитрый дух, трикстер, который часто делает зло людям.

[3] Сохэй — буддистский монах-воин средневековой Японии.