Второй шанс

Глава 6

Дал слово — держи. Мы бы точно не поверили, что такое возможно, но сейчас мы ехали в гости к чеченцам, ещё и без оружия.

Хотя я думал, что мы с Царевичем будем мозолить всем глаза, но в загородном доме хватало своих проблем. Напряжённая атмосфера чувствовалась кожей, будто мы стояли с горящей свечой у бочки с бензином и светили в неё.

— Рад вас видеть, — по-русски приветствовал нас отчим Руслана на крыльце дома. — Прошу внутрь.

Территория вокруг дома большая, покрытая снегом, но дорожки очищены. Весь двор заставлен дорогими машинами, в основном иномарками. Звучала чеченская речь, но нет музыки, совсем никакой.

Внутри дома тепло и чисто. Какие-то парни приняли верхнюю одежду и развесили в шкафах, после чего оперативно удалились. Я огляделся. Дом, конечно, роскошный: двухэтажный, с полами и стенами, отделанными деревом. Повсюду ковры, толстые настолько, что гасили звук шагов. Солнца из окон мало, свет только с ламп на потолке. Зато с кухни доносился приятный запах жареного мяса, аж желудок заурчал.

Вскоре попался именинник Тимур, которому сегодня исполнилось шестнадцать. Он сбежал с лестницы, мы коротко его поздравили, и Царевич вручил брату книгу в подарочной обёрточной бумаге — справочник «Пистолеты и револьверы» за авторством А. Б. Жука. Тимур любил читать про всякие пушки.

Пацан принял подарок и тут же куда-то сорвался — его позвали из другой комнаты.

Мы тут не единственные русские. Была мать Руслана и Тимура, которая косо поглядела на воротник рубашки Царевича, и он его поправил. Было ещё несколько пацанов — скорее всего, одноклассники Тимура. Они держались кучкой и смотрели вокруг, пуча глаза. Но к ним относились радушно, угощали сладким, и они постепенно расслабились. Один достал фотоаппарат, и ему разрешили снимать.

Ну а остальные — чеченцы. Судя по всему, Султан хотел использовать день рождения сына как повод, чтобы обсудить дела с компаньонами. А что именно — остаётся неизвестным.

Мы в курсе, что у Темирханова раньше был контакт с дудаевцами, тем более, он тогда каким-то образом вытащил нас из плена. Правда, как обстоят дела сейчас, неизвестно, там каждый полевой командир мнит себя главным.

Конечно, Султан не кинется нападать на нас у себя дома — законы гостеприимства никто не отменял, но Руслан был напряжён, и я тоже. Это рефлексы, которые остаются навсегда.

Место не напоминало тот аул, где мы сидели в зиндане, да и на другие, в которых мы побывали, это не походило. Но всё равно, чувство настороженности нас не покидало.

И я не зря сразу отметил, что место похоже на бочку с бензином. На нас косились, но больше всего внимания привлекали трое бородачей, стоявших поодаль от всех.

Большинство мужчин здесь бородатые, но эти трое выделялись даже среди них своим поведением, внешностью и тем, что стояли отдельно с таким видом, будто им здесь всё не нравилось.

Когда один из одноклассников Тимура захотел снять их на «Кодак», один, с бородой, но без усов, яростно запротестовал.

Тут к ним подошёл старик, которого мы видели в кафе с Султаном, и безусый замолчал, чуть склонив голову.

— Можно будет фотографировать на улице тех, кто не против, — спокойно сказал он парню, а бородачу что-то сказал на чеченском, негромко, но отчётливо.

Пацан кивнул и ушёл, а старик кивнул Султану и пошёл дальше, опираясь на трость левой рукой.

— Это ваххабиты, — догадался я, ещё раз посмотрев на троих бородачей.

Царевич пожал плечами, ему это ничего особенного не сказало. Ну, хоть многие и слышали это слово, да мы и сами встречали их там, но разницы с другими не делали. Об этом заговорят немного позже.

Пока даже сами чеченцы относятся к такому настороженно, даже настороженнее, чем к нам, будто они тоже чужаки. Кто такие мы, они понимают, а вот ваххабиты им пока непривычны. Только хозяин дома старается, чтобы не было конфликтов, остальные держатся в стороне.

Да уж, какие деловые партнёры у Султана. Про громкие теракты в ближайшие годы в городе я не слышал, а катастрофа на железной дороге была по другой причине, так что вряд ли кто-то из них здесь для этого. А как приехали? Да кто только сюда не приезжал. Покопаться, так наверняка выясниться, что кто-нибудь из них в федеральном розыске.

Но всё же, я отметил их себе в памяти. Скоро и сами чеченцы поймут, с кем связались, когда ваххабиты начнут враждовать с Масхадовым.

Пока же это гости, поэтому в доме не играет музыка — из-за ваххабитов, у которых она запрещена. И раз это гости, их не тревожат, ведь старые обычаи, адаты, требуют уважения ко всем гостям.

Открылась дверь со стороны кухни, и запахло жареным мясом, пловом и лепёшками.

— Вот знаешь, Андрюха, — Царевич потёр виски и выдохнул, — вот пахнет так, а вот голоса их послушал, и в башке другой запах.

— Бывает. Голова болит?

— Угу. Будто горелой ватой пахнет. Посижу немного.

Он сел на диванчик, стараясь не морщиться от боли, я сел рядом и провёл рукой по велюровому подлокотнику. Да, голова у Царевича заболела от обстановки, ему здесь очень неуютно.

Тревожить его разговорами не стал, поднялся и прошёлся по комнате, раз за стол пока не звали. Захотел рассмотреть то, что висело на ковре на стене — несколько шашек и кинжалов.

Шашки интересные, кавказские. Некоторые украшены серебром, а некоторые — совсем старые, без украшений. У всех рукоятки утоплены в ножны почти до самого конца.

Видел одну похожую в Осетии и даже держал в руках — с клеймом в виде зубов на клинке, острая как бритва, даже волоски на руке сбривала, и лёгкая, весила чуть больше полукилограмма. На ней были тёмные пятна, и хозяин, весёлый осетин по имени Тузар, хвастался, что этой шашкой двести лет назад его предок зарубил кровника, вот и следы с тех пор остались — кровь не смывали.

Кинжалы тоже разные, есть украшенные с серебряными рукоятками, и обычные, грубоватые и широкие. У некоторых рукоятка длинная, у других — совсем короткая, даже полностью не обхватишь.

— Вот сразу видно того, кто раньше держал в руках оружие, — раздался голос за спиной. — Заинтересовала наша история, брат?

Чеченец, лет тридцати, очень высокий, подошёл к ковру и присмотрелся к нему. Он брился недавно, но щетина всё равно упрямо росла из его шеи. На нём дорогой костюм: широкий двубортный пиджак и брюки, на запястье часы.

— Думаю, как такой держать, — сказал я. — Рукоятка совсем маленькая, квадратная, а вот клинок — здоровенный. Неудобно же. Эти набалдашники на рукоятке разве не мешают?

— Главное — правильно его взять, — сказал он с несильным акцентом. — Есть много способов, но только один подходит для рукоятки под три пальца.

Он посмотрел назад, разыскав взглядом Султана, и, дождавшись его кивка, снял один кинжал с ковра и вытянул его из ножен.

Клинок потемневший, на нём видно клеймо в виде полумесяца и арабской вязи. Очень длинный и широкий, а дол был не по центру, а располагался асимметрично с двух сторон. Должно быть, очень острый до сих пор.

— Раньше всех учили драться на них, — рассказывал чеченец. — Наш кинжал — единственный в мире, которым можно рубить не хуже, чем шашкой. Почитай воспоминания вашего доктора Пирогова, он описывал страшные раны от такого клинка. Но для этого нужно правильно его взять.

Чеченец взял кинжал необычно, не так, как взял бы я. Он развернул его гвоздиками от себя, большой палец положил на плоскость рукоятки, а остальные пальцы разместил так, что выпуклые набалдашники не только мешали, а даже наоборот — пальцы в них упирались, чтобы оружие не выпало.

— Такими кинжалами было принято рубить, — продолжал он, — но запрещалось колоть. Уколол — опозорился навсегда. Только на войне можно было колоть врага. А на поединке чести — только рубка. Это сильное оружие, даже ваши цари носили его, как часть костюма.

Чеченец несколько раз взмахнул кистью, и кинжал со свистом рассёк воздух. После этого он вложил его назад и осторожно повесил на стену.

— Муса, — представился он. — Племянник Султана. И, получается, брат Руслана, — Муса заулыбался. — Но мы с ним раньше не виделись, к сожалению.

Царевич устало взглянул на него. Кажется, голова у него заболела сильнее.

— Это ты с нами хотел поговорить? — спросил я, сразу перехватывая инициативу.

— Да, — протянул он. — Вообще, я из Волгограда, и, признаться честно, в Чечне никогда не был, и вряд ли побываю. Но дядя позвал меня в Тихоборск, вот я и решил изучить город. Говорят, вы открываете какое-то дело?

— И какой у тебя в этом интерес, Муса? — спросил я.

Говорил спокойно, без угроз и наезда, но и не заискивая. Уже знаю, что чеченцы к таким разговорам относятся серьёзнее, чем если сразу перед ними вилять.

— Я мог бы в этом поучаствовать, — Муса посмотрел на меня. — Вложился бы или помог.

— Без причины деньги никто не даёт, — сказал я. — Так в чём интерес?

— Заработать? — он хмыкнул. — Это недостаточный интерес?

— С русскими?

Царевич поднялся и встал рядом, стараясь не показывать, что его беспокоит голова. Муса оглядел нас обоих и ненадолго задумался.

— Давайте честно, — сказал он. — Тут дело не совсем в заработке. Понимаете — чеченцам сейчас сложно жить в России. В Чечне нас гонят, ведь мы не поддерживали Дудаева, а здесь все считают нас врагами. Я всю жизнь живу здесь, служил в советской армии, но всё равно для всех враг.

— Так в чём смысл этого совместного дела? — спросил я, внимательно изучая его реакцию.

— Сугубо практичный. Если будет знакомство с русскими солдатами, — спокойно сказал Муса, — то в городе на нас взглянут иначе. Вы же там воевали, но если покажете, что с нами можно работать, то и другие будут. Поймите, — он поднял обе руки, будто хотел успокоить, — я вижу, что вы насторожены, и причины понятны — война. Но сейчас мир, а мы здесь, а не там. Вы же люди умные и здравомыслящие. Вот, смотрите, это Али.

Муса что-то прокричал, и вскоре к нам подошёл невысокий смуглый парень. Этот тоже бритый, хотя вернее сказать, борода у него ещё толком и не росла. Он очень внимательно смотрел на нас.

— Вот Али родился в Грозном, — рассказывал Муса. — Потерял там отца, мать и старшего брата. Но русские солдаты дали ему еды и помогли выбраться, вывезли в БТР, спасая ему жизнь, и он это не забыл. И вот, теперь он в России, чудом спасся, но жизни здесь ему нет. Никто же не знает его мысли, и ему не верят.

И тут они начали говорить при нас на своём языке. Видно, как стало неуютно Царевичу, да и мне тоже. Язык мы не понимали, и обсуждать они оба могут что угодно. Да и взгляд у парня слишком холодный.

— Так, может, наедине продолжите? — спросил я. — Обсудите, что хотели, между собой.

— Не ставьте это нам в вину, — Муса заулыбался, — Али плохо говорит на русском. Слушайте, понимаю, что доверие нужно заслужить, а это бизнес, дело такое, где всё строится на доверии. Но, может, я смогу это доказать, что намерения чисты?

— И каким образом? — тихо проговорил Царевич.

— Вы же знаете многих, кто из ваших сидит без работы. Или ваши друзья, или ещё кто-нибудь из воевавших. Задача несложная, просто сопровождать меня на сделках. Меня охраняют мои родичи, но это пугает других людей. Зато если рядом будет кто-то из ваших, это здорово всё упростит. Предложите, я бы с ним встретился, поговорил. Никаких обязательств заранее, само собой.

Если про бизнес я его мотивы ещё понимал — при худом раскладе он мог использовать клуб для отмыва денег, то вот этот ход был странный. Звать кого-то из наших для его охраны?

— У нас не так, — сказал я. — Если я кого-то позову работать, это значит, что я за тебя ручаюсь, а я тебя не знаю. Кроме того, мы не занимаемся частной охраной. К нам много кто подходит с такими вопросами, но мы отказываем всем. Потому что уже знаем, как бывает.

— Угу, — промычал Царевич.

— Сначала ты ходишь, сопровождаешь, а потом кто-то требует от тебя запугать человека или покалечить. Ведь они думают, что раз мы были там, то можем всё. Что у нас нет тормозов.

Раздался щелчок. Это тот парнишка с камерой сделал снимок ковра с кинжалами, но зацепил нас. Али начал поворачиваться, тараща глаза, но Муса стальной хваткой вцепился ему в плечо, продолжая говорить с нами.

Тоже не любит сниматься? Хотя бороды нет, а ваххабиты носят бороды. Впрочем, она ещё толком и не росла.

— Уверяю, так не будет, — проговорил Муса.

— Я понимаю, что у тебя свои намерения и цели, но мы сейчас работаем очень осторожно, потому что много кто хочет нас использовать. В любом случае, мы не искали спонсоров или к кому идти на работу, у нас своё дело. Мы пришли сюда поздравить именинника. Но раз хозяин дома просил поговорить, мы тебя выслушали.

Как раз подошёл Султан, заинтересованный беседой.

— Само собой, я благодарен за разговор, — проговорил Муса улыбаясь, но взгляд оставался настороженным. — Мир вашему дому. Султан, — он продолжил на чеченском, произнеся длинную тираду.

— Они сказали своё слово, — на русском ответил отчим Царевича. — У них свои правила и свои намерения. Тебе никто не обещал, что они с тобой согласятся.

— Само собой, дядя, так и есть, — Муса склонил голову и отошёл.

— Руслан, — Султан посмотрел на него. — Тимур очень тебя ждёт, говорит, что лучше тебя с этим никто не справится, и я с ним согласен. Все ждут на улице.

— Подойду, — Царевич кивнул.

Мы вернулись, накинули вещи.

— Надо так же научиться говорить, — он хмыкнул. — Как вежливо посылать в гостях.

— Да вот знаешь, — я завязал шарф, — прям чувствуется, что ему нужно что-то ещё. Человек-то он неглупый, это видно, но вот что именно ему нужно, он не говорит. Поэтому и отказ, вполне разумный, и неважно, кто это предлагает. Рисков много, а нам лишний раз рисковать уже не надо, у нас всё хорошо складывается.

Все гости собрались позади дома. Радостный Тимур позировал перед фотокамерой. В руке он держал подарок, который, вообще-то, шестнадцатилетке не положен, но на это закрыли глаза.

Парень держал карабин «Тигр», охотничий вариант на базе винтовки СВД, с которой Царевич побывал на войне. Оптика на месте, ствол чуть покороче, приклад другой формы. Но это всё ещё серьёзное оружие.

— Тебе ещё рано иметь такое по здешним законам, — говорил Султан на русском, — но я буду учить тебя владеть этим. Мы поедем с тобой охотиться на лося или кабана.

— Вот это крутой подарок, — парень всё крутил винтовку, будто не верил в такое счастье. — Руся, покажешь, как стрелять? Ты же снайпером был.

— Ну давай, — Царевич пожал плечами и шепнул: — Не промазать бы.

— Справишься, — подбодрил я.

Он её зарядил, пока кто-то из младших родственников Султана ставил мишени — несколько бутылок. Их поставили у дальнего угла территории, у деревьев.

— Вот там хороший упор, — я показал на заборчик.

Руслан положил винтовку на упор, сам её взял. Указательный палец выпрямлен, крючка не касается, взгляд стал серьёзным. У него даже будто голова прошла.

Нацелился, палец лёг на крючок и плавно нажал на него.

Бах!

Одна бутылка разлетелась вдребезги. Кто-то довольно воскликнул фразу на чеченском, женщина, стоявшая у дома, закрыла уши руками. Запахло порохом.

Бах!

Вторая вдребезги. Третья, четвёртая. Больше не было. Дядя Султана одобрительно закивал, остальные начали шумно обсуждать.

Оружие они уважали, как и тех, кто умел им пользоваться, даже если это мы.

— Андрюха, — позвал Царевич, пока ставили новые бутылки. — Ты лучше меня стреляешь. Покажи класс.

— У тебя терпения больше, для снайпера это самое полезное качество.

— Ну попробуй, — попросил он.

Это не калаш, это тяжёлая винтовка под мощный патрон. Совсем другое. Да, хоть Руслан и не проходил особую снайперскую подготовку, а просто был срочником с «веслом», но приловчился к ней за всё время. Хотя я тоже умел стрелять.

Положил винтовку на упор. Тяжёлая. Бутылка в прицеле совсем маленькая, её почти не видно. Кто-то что-то говорил со спины. Дул ветер. Пальцы немного мёрзли.

Я прижал оружие плотнее и положил палец на уже холодный спусковой крючок, вспоминая уроки, как правильно давить и в какой момент.

Главное — не ждать выстрела. Я плавно нажал на крючок.

Бах!

Выстрел оглушительный. Отдача намного сильнее, чем от калаша. Винтовка толкнула меня в плечо. Бутылка разлетелась. Кто-то одобрительно загудел. Сильно запахло сгоревшим порохом.

— Попробуй-ка, — Царевич подозвал брата.

Тот выстрелил несколько раз, но попал всего один, задев горлышко краем пули. Но не расстроился.

— Учись, студент, — Руслан похлопал его по плечу.

В тот вечер я больше не видел Мусу и Али. Когда ушли те трое ваххабитов, в доме вскоре включили чеченскую музыку. Алкоголь на стол не ставили — не положено, но Султан предложил выпить только нам с Русланом, от чего мы отказались.

В разговорах не участвовали, сидели за столом, причём не с молодёжью, а со старшими, как почётные гости, ели плов, лепёшки и шашлыки, всего этого было много.

— Ты его раньше не видел? — спросил я в машине, когда мы поехали по домам.

— Мусу? — Царевич глянул на меня. — Ни разу, они недавно приехали.

— Прям набивались в товарищи, — проговорил я. — То деньги давал, то в охрану к себе звал. Будто со всеми познакомиться хотел. И заметил, что младший дёргался от камеры, как те ваххабиты?

— Да не особо, — Руслан задумался. — Может, с Тимкой поговорю. Он-то на ихнем шпрехат, может, чего услышит, подскажет.

— Только осторожнее. Он от тебя прям не отходит, — я усмехнулся. — Даже винтовку тебе первому сунул. Ты прям крутой старший брат для него.

— Ещё бы. Отец-то у него суровый, а я-то свой. Если в школе проблемы были, он ко мне приходил, а не к Султану. Из-за него же я сегодня приехал. А Тимка же не дурак, понимает, что мне совсем не хочется сюда приезжать, тем более с другом.

— Ладно. Пока работаем и смотрим. Мне кажется, этот Муса ещё придёт, что-нибудь добиваться будет.

— И что, он действительно в бизнес хочет?

— Да хрен его знает. Одно только понятно — расслабляться с ним нельзя. Потому что непонятно, что ему на самом деле надо. Может, Султану хочет подгадить, и через нас заходит. Может, ещё что-нибудь.

— Всякое может быть.

— Да сами ремонт сделаем! — заявил Шустрый. — Покрасим, всё остальное тоже! Зачем нанимать кого-то?

— А ты умеешь? — с сомнением спросил Халява.

— Ну, дома полы красил.

— Сравнил, блин.

В помещении было не очень тепло, от окон шёл холодный воздух. Грязные полы скрипели под ногами. Розеток нет, надо ставить, из стены просто торчали провода. Из потолка — то же самое, просто провода на месте ламп. Мебели нет, если не считать старой и разбитой школьной парты, изрисованной матерными словами, нескольких табуреток и стола в кабинете управляющего.

Но это мелочи. Плюсов больше.

Во-первых, расположение в центре, в трёх шагах от тихоборского института, ещё железнодорожный технарь на соседней улице, да и школы рядом есть.

Во-вторых, недалеко сидит частная охрана, которую крышует руководитель вневедомственной охраны города. Ну а через дорогу — прокуратура, комендатура и даже местное отделение ФСБ на пятом этаже старого административного здания. Место безопасное, тут разборок не бывает.

В-третьих, аренда стоила копейки.

Ну и площадь подходящая по размеру, в одном зале хватит разместить компов пятнадцать и сделать место для администратора и охранника. Можно будет поставить здесь какой-нибудь прилавок с газировками, соками и чипсами. Пиво бы покупали охотнее, но алкоголь и компы плохо дружат между собой, и посетители живо тут всё зальют или разобьют. Да и продавать алкоголь малолеткам — так себе занятие.

Это только один зал, был и второй, туда вёл отдельный вход с улицы. Там можно будет оборудовать магазин комплектующих, ну и продавать разную мелочь, которую мы обсуждали.

Ну и было помещение для всякой административной работы, где можно будет хранить бумаги и прочее, ну и работать самому. Туда пока ещё не было двери, проход открытый.

И что неплохо — городская АТС-ка не так далеко, пригодится, когда начнём думать про интернет через модемы.

— Надо сделать план всех помещений, — сказал я, обходя шагами помещение. — Потом привезём Самовара, он нам всё посчитает, чего ему дома сидеть. Надо, считай, с охраной договориться, с пожарными, и прикинуть, что где стоять будет. Всё чин-чинарём должно быть.

— С ментами тоже договариваться? — спросил Царевич.

— И это тоже. Думаю, как встанем на ноги, они сами придут, попросят стать спонсорами, — я усмехнулся. — Комп захотят — сто пудов. Но договоримся. Знакомые там уже есть, будет ещё больше.

Мы замолчали, услышав, как открывается дверь. Один из вошедших постучал костяшками в дверной косяк, глядя на нас.

— Ну входите, — позвал я, разглядывая двух мужиков в расстёгнутых куртках и костюмах.

Один, помоложе, в чёрном костюме, другой, уже с сединой в короткой причёске, в сером. Взгляд внимательный, цепкий.

— Здравствуйте, Андрей Валерьевич, — напыщенно вежливо сказал тот, что постарше, и полез в нагрудный карман. Оттуда выглянула корочка в красной обложке. — И остальным тоже не хворать. Зовут меня Павел Евгеньич, а это Олег Константиныч, — он показал на молодого и раскрыл корочку. — Мы от нашего знаменитого непотопляемого тихоборского отделения ФСБ.

— Соседи, — добавил второй с усмешкой. — Пришли знакомиться. Пока так, неформально.

— Обсудим несколько вопросов, если нет возражений. Касается вашего вчерашнего визита к некоему господину Темирханову. Коллега прав — пока неформально. Пока.

— Чего бы и нет? — я пожал плечами. — Давайте побеседуем, тайны из этого визита мы не делаем. Можно там, — я показал на будущий кабинет и кивнул парням, мол, ничего страшного.

Интересно им стало, чего это участник боевых действий пришёл в гости к чеченцам? Или дело в чём-то другом? Например, в том разговоре с одним из гостей Султана или кто там мог быть из тех, кто интересен чекистам.

Посмотрим, что им нужно.