Законник Российской Империи. Том 7

Глава 4

Экипаж мерно покачивался на ухабах дороги, ведущей от загородной императорской резиденции к Петербургу. Сквозь окна пробивались последние лучи закатного солнца. Я молчал, всё ещё пытаясь осмыслить произошедшее. Медальон с портретом матери жёг карман.

Виктор сидел напротив, терпеливо ожидая, когда я заговорю первым. Его выдержка всегда впечатляла меня, но сегодня даже он не мог полностью скрыть беспокойство.

— Ну что ж, — наконец нарушил я тишину, — похоже, теперь мне придется носить другую фамилию.

— Романов, — произнёс Виктор, словно пробуя слово на вкус, — звучит не хуже, чем Темников. Но, полагаю, дело не в фамилии.

— Именно, — я усмехнулся. — Дело в том, что через неделю я стану четвёртым принцем империи. Довольно неожиданный поворот, не находишь?

Виктор прищурился, изучая моё лицо.

— Как ты сам к этому относишься?

Я посмотрел в окно на проносящиеся мимо поля и рощи. Солнце почти скрылось за горизонтом, и первые звёзды уже проступали на потемневшем небе.

— Что бы ты почувствовал, узнав, что вся твоя жизнь была основана на чужой лжи? — спросил я, не отрывая взгляда от окна. — А теперь император словно хочет повесить на меня мишень.

— Не знаю, — честно ответил Виктор. — Но я знаю, что человека определяют не обстоятельства рождения, а его решения и поступки.

Я повернулся к нему и улыбнулся.

— И как давно ты стал философом?

— Примерно с тех пор, как ты перестал быть саркастичным говнюком, — парировал он с полуулыбкой.

Мы оба рассмеялись, и напряжение немного спало.

— Серьёзно, Максим, — продолжил Виктор, — это меняет многое. Твои враги станут осторожнее, но и новых появится предостаточно. Особенно среди тех, кто поддерживает остальных принцев.

— Аврора Сергеевна, моя так называемая тетя, — я произнёс это имя с отвращением. — Она уже влияет на всех трёх принцев. Новость о четвёртом наследнике разрушит её тщательно выстроенные планы.

— Она не из тех, кто сдаётся без боя, — кивнул Виктор. — Нужно готовиться к худшему.

Я вынул медальон из кармана и раскрыл его, снова взглянув на лицо матери. Теперь, зная правду, я видел в этом портрете то, чего не замечал раньше — тонкую ауру, словно она принадлежала иному миру. Что ж, теперь я знал, что так и было.

— Знаешь, — я захлопнул медальон, — было сложно подумать, что Николай Владимирович мне неродной отец. Несмотря на его отстраненность, он все же относился ко мне, будто я, действительно, его сын.

— Что ты будешь делать с новым статусом? — спросил Виктор, перейдя к практическим вопросам.

— То же, что и всегда, — я убрал медальон обратно в карман. — Защищать империю от внутренних и внешних угроз. Просто теперь у меня будет больше власти и ресурсов для этого. И, разумеется, больше врагов.

— А как насчёт Варвары? — осторожно спросил Виктор. — Статус принца меняет и твои возможности в личной жизни.

Я нахмурился. Об этом я ещё не успел подумать. Действительно, принцы обычно женились по политическим соображениям. Но времена менялись, да и императору в его положении было трудно диктовать что-либо своему только что признанному сыну.

— Она должна знать правду, — решительно ответил я. — Остальное решу по мере поступления. Я не позволю чужим представлениям о том, что «положено», определять мою жизнь.

Виктор удовлетворённо кивнул.

— Рад, что ты остаёшься собой, несмотря на всё это.

— Поменялся мой титул, а не я сам, — я пожал плечами. — К тому же, новое положение даст нам преимущество в борьбе с «Обществом» и их покровителями. Аврора Сергеевна должна понять, что со мной лучше сотрудничать, чем враждовать.

— Думаешь, она способна это понять? — скептически заметил Виктор.

— Нет, — я усмехнулся. — Но я должен дать ей шанс перед тем, как начать полномасштабную войну. Это называется благородством, слышал о таком?

— Да, чаще от жертв, прежде, чем они отправятся на тот свет, — многозначительно вздохнул мой друг.

В мастерской Варвары горел свет, хотя был уже поздний вечер. Я знал, что она часто работала допоздна, когда увлекалась новой идеей, и сегодня это было мне на руку. Разговор, который предстоял, я не хотел откладывать.

Постучав в дверь, я услышал знакомый голос: «Входите, открыто!». Варвара сидела за рабочим столом, окружённая десятками чертежей и мелких металлических деталей. Её тонкие пальцы ловко манипулировали пинцетом, устанавливая крохотный кристалл в какое-то устройство.

— Максим! — она подняла голову и улыбнулась. — Не ожидала тебя сегодня. Случилось что-то срочное?

— Можно и так сказать, — я закрыл за собой дверь и подошёл ближе. — Но закончи сначала, что делаешь. Не хочу, чтобы из-за меня пострадал твой эксперимент.

Варвара внимательно посмотрела мне в глаза, отложила инструменты и накрыла своё устройство тканью.

— Что-то серьёзное, — констатировала она. — Ты выглядишь обеспокоенным.

— Наблюдательна, как всегда, — я улыбнулся, но чувствовал, что улыбка вышла не такой лёгкой, как обычно. — У меня была аудиенция у императора.

— И что же Его Величество хотел от тебя на этот раз? — она указала на кресло в углу мастерской. — Присаживайся. Выглядишь так, будто тебе нужно это сказать сидя, а то вон весь побледнел.

Я последовал её совету и сел, собираясь с мыслями.

— Варвара, то, что я скажу, изменит многое. Не только для меня, но и для нас обоих.

Она напряглась, взгляд стал настороженным.

— Звучит почти как предложение, — нервно улыбнулась она. — Или наоборот.

— Не совсем, — я покачал головой. — Император… Алексей Сергеевич — мой настоящий отец. И через неделю на приёме в Зимнем дворце он объявит меня своим сыном и четвёртым принцем Российской Империи.

Воцарилась тишина. Варвара смотрела на меня, словно пытаясь определить, серьёзно ли я говорю или это какая-то странная шутка.

— Ты… — она замолчала, подбирая слова. — Ты уверен, что это не какая-то политическая игра? Очередная интрига Авроры Сергеевны или кого-то ещё при дворе?

— Император показал мне медальон с портретом моей матери, — я достал его и протянул Варваре. — Он рассказал, как они любили друг друга, и как решили скрыть моё происхождение ради безопасности. Я не чувствовал в его словах лжи. Николай Владимирович согласился назвать меня своим сыном.

Варвара открыла медальон и внимательно посмотрела на портрет. Её взгляд смягчился.

— Она красивая, — тихо сказала она. — И я вижу сходство. Те же глаза.

Она вернула мне медальон и встала, подошла ближе. Её рука коснулась моей щеки с неожиданной нежностью.

— Как ты себя чувствуешь после этого? — спросила она. — Не как Законник, не как будущий принц, а как человек, узнавший, что его жизнь была построена на чужих решениях и тайнах.

Я не ожидал такого вопроса. Не от практичной и рациональной Варвары, которая обычно больше интересовалась механизмами и артефактами, чем человеческими эмоциями.

— Странно, — честно ответил я. — Словно смотрю на свою жизнь со стороны и вижу, как много в ней было спланировано другими. И в то же время… Я начинаю лучше понимать многие вещи. Мои способности, мою тягу к справедливости, даже мою магию.

Варвара кивнула, садясь рядом.

— А что будет с нами? — спросила она прямо. — Принцы обычно женятся на принцессах из других стран или на дочерях высшей аристократии. Политические браки, союзы между домами… В этом уравнении нет места дочери артефактора, пусть и талантливого.

— К чёрту уравнения, — я взял её руки в свои. — Я никогда не был обычным человеком, не стану и обычным принцем. Моя жизнь принадлежит мне, и я сам решаю, с кем её связать.

— Даже императоры не всегда вольны выбирать, — мягко возразила она. — Твой собственный отец, судя по всему, не смог жениться на твоей матери, хотя любил её.

— Времена изменились, — я стиснул её пальцы. — К тому же, я не наследник престола. У империи есть уже три принца, занимающие первые три места в линии наследования. Я могу себе позволить больше свободы в выборе.

Варвара улыбнулась, но в её глазах всё ещё читалось беспокойство.

— Есть ещё кое-что, — продолжил я. — Твоя безопасность. Сейчас ты под защитой армии, благодаря твоей работе с принцем Михаилом. Но когда они узнают, что между нами что-то большее, чем просто сотрудничество, ты станешь мишенью для моих врагов. А их количество скоро увеличится.

— Ты забываешь, с кем говоришь, — Варвара слегка нахмурилась, но, как мне кажется, больше показательно. — Я создаю защитные артефакты для императорской армии. Думаешь, у меня нет пары-тройки секретов в рукаве на случай нападения?

Я не смог сдержать улыбку.

— Именно поэтому я и пришёл сразу к тебе. Знал, что ты не станешь паниковать.

— Есть только одна вещь, которая меня беспокоит, — призналась Варвара. — После объявления все взгляды будут прикованы к тебе. Каждый твой шаг, каждое слово, каждый визит будут обсуждаться при дворе. В такой атмосфере сложно работать.

— Придётся привыкать, — я пожал плечами. — Но не беспокойся о своей работе. Император заинтересован в твоих разработках не меньше, чем принц Михаил. Твой статус только повысится.

Варвара на мгновение задумалась, затем кивнула.

— Хорошо, — твёрдо сказала она. — Я с тобой. Что бы ни случилось, какие бы перемены ни принёс твой новый титул. Но я хочу, чтобы ты знал: я с тобой не из-за него, а вопреки ему.

Я притянул её к себе и поцеловал. В этом поцелуе была решимость и обещание защищать друг друга, что бы ни случилось. И это был очень смелый шаг, в том числе и с ее стороны.

Аврора Сергеевна Романова сидела в своём кабинете, просматривая отчёты шпионов. Свеча на столе почти догорела, но она не замечала наступающей темноты, поглощённая содержанием последнего донесения.

«…Его Императорское Величество вызвал Законника Темникова на личную аудиенцию в загородную резиденцию. По возвращении Темников посетил мастерскую госпожи Черновой, где пробыл более часа. Согласно нашему источнику в прислуге, разговор касался предстоящего объявления Темникова четвёртым принцем Российской Империи и признания его сыном императора…»

Аврора скомкала бумагу и с силой швырнула её в камин. Пламя жадно пожрало донесение, но это не могло уничтожить саму информацию, уже отравившую её настроение.

— Четвёртый принц, — прошипела она, наливая себе бокал вина. — Подумать только, у моего брата была тайна, о которой не знала даже я! Вот ведь хитрец, а все такого праведника из себя строил!

Она подошла к окну, из которого был виден освещённый множеством огней Зимний дворец. Город готовился к торжественному приёму, не подозревая о бомбе, которая должна была взорваться через неделю.

«Темников, — подумала Аврора. — Всегда Темников! Сначала он сорвал мои планы по контролю над „Обществом“, затем способствовал моей ссылке, а теперь, когда я только начала восстанавливать влияние…»

Внезапная мысль заставила её улыбнуться. Может быть, не всё ещё потеряно. В конце концов, официального объявления ещё не было. А репутация — хрупкая вещь, особенно в высшем обществе.

Аврора подошла к секретеру и достала чистый лист бумаги.

«Дорогой племянник, — начала она писать, — мне стало известно о твоём новом увлечении научными исследованиями. Полагаю, ты будешь рад узнать, что я располагаю информацией, которая может существенно помочь тебе. Речь идёт о личности, чьё происхождение вызывает серьёзные вопросы…»

Закончив письмо, она запечатала его личной печатью и позвонила в колокольчик. Явившемуся слуге она вручила конверт.

— Лично в руки принцу Петру Алексеевичу, — приказала она. — Немедленно.

Когда слуга ушёл, Аврора вернулась к окну и улыбнулась своему отражению в тёмном стекле.

— Посмотрим, насколько прочно положение нового принца, когда весь Петербург узнает о его сомнительном происхождении. Репутация, мой дорогой племянник, это не пустой звук.

Неделя перед официальным объявлением пролетела, как один день.

Император настоял, чтобы до официального объявления информация о моём новом статусе оставалась тайной, но, как это обычно бывает при дворе, слухи всё равно просочились. Особенно заметно это стало, когда на одном из вечеров наследный принц Пётр Алексеевич демонстративно избегал меня, а те аристократы, что обычно вились вокруг него, начали шептаться за моей спиной.

Вечером накануне торжества я посетил отцовский — то есть, Николая Владимировича — дом. Как ни странно, он уже знал о предстоящем объявлении.

— Его Величество предупредил меня, — сказал он, когда мы уединились в его кабинете. — Я знал, что этот день может наступить.

— И ты всё время молчал, — это был не вопрос, а утверждение.

— Я дал слово императору, — просто ответил Николай Владимирович. — И потом, это было лучше для тебя. Расти обычным мальчиком, пусть и незаконнорожденным сыном министра, а не принцем с ограничениями и обязанностями.

Я не мог спорить с этой логикой.

— Что бы ни случилось завтра, — твёрдо сказал я, — ты всегда будешь моим отцом. Тем, кто воспитал меня, дал мне имя и положение в обществе.

В его обычно холодных глазах что-то дрогнуло — возможно, это была благодарность или даже гордость.

— Я рад это слышать, — произнёс он. — И я горжусь тобой, Максим. Всегда гордился, даже если не показывал этого.

В гостиной нас ждали Александр и Анастасия, оба явно взволнованные предстоящими переменами.

— Так значит, теперь ты будешь жить во дворце? — спросила Анастасия, когда мы сели за стол.

— О, нет, я себе поместье обустраивал не для того, чтобы так скоро переехать, — я улыбнулся. — К тому же, это не значит, что я перестану быть вашим братом.

— Технически, ты никогда и не был, — заметил Александр с грустным смешком.

— Кровь — не единственное, что делает людей семьёй, — возразил я. — Мы прошли вместе через многое, защищали друг друга. Этого не изменит никакой титул.

Елена Андреевна, моя бывшая мачеха, неожиданно прослезилась. А ведь я даже не заметил как она вошла и слышала наш разговор.

— Я не всегда была добра к тебе, Максим, — признала она. — Но ты всегда был благороден. Я рада, что в твоих жилах течёт королевская кровь. Это объясняет многое.

— Даже если бы её там не было, — мягко ответил я, — я всё равно был бы тем же человеком. И вы всё равно были бы моей семьёй.

Эти слова, казалось, тронули всех присутствующих.

Приём в Зимнем дворце, на котором должно было состояться объявление, обещал стать самым значительным событием сезона. Император не поскупился на подготовку: огромные залы были украшены свежими цветами, на серебряных блюдах громоздились изысканные закуски, лучшие музыканты столицы занимали свои места на возвышении.

Я прибыл за час до начала, как и было условлено. Мой новый камердинер, рекомендованный самим императором, помог мне облачиться в парадный мундир, специально созданный для этого случая. Чёрный с золотым шитьём, он был похож на форму Законника, но с добавлением элементов, указывающих на мой новый статус.

— Нервничаете, Ваше Высочество? — спросил камердинер, поправляя воротник.

— Пока я не принц официально, — ответил я, — и нет, не нервничаю. Уверен, что всё пройдёт именно так, как надо.

Первым, кого я встретил в отведённой мне комнате ожидания, был император. Он выглядел торжественно в парадном облачении, но в его глазах читалось беспокойство.

— Ты готов? — спросил он без предисловий.

— Как никогда, — я кивнул. — Но, кажется, что-то тревожит вас, Ваше Величество.

Он вздохнул.

— В последние дни при дворе ходят странные слухи, — сказал он тихо. — О твоём происхождении, о причинах моего решения признать тебя. Некоторые даже намекают, что твоя мать была не просто учёной, а… кем-то иным.

Я напрягся. Неужели кто-то знал о Вечном Городе и об истинной природе Марии Леонхарт?

— Что конкретно говорят? — спросил я.

— Разное, — император покачал головой. — Большинство слухов нелепы: что она была ведьмой, иностранной шпионкой. Но некоторые предположения слишком близки к истине, чтобы их игнорировать.

— Вы знали, кем была моя мать на самом деле? — осторожно спросил я.

— Не всё, — признался император. — Но достаточно, чтобы понимать: она была не совсем… обычной. И этого было достаточно для меня. Я любил её не за происхождение, а за то, какой она была.

Он выпрямился, возвращая себе царственную осанку.

— В любом случае слухи не изменят моего решения. Ты мой сын, и сегодня весь двор узнает об этом.

В этот момент в дверь постучали, и вошёл церемониймейстер.

— Ваше Величество, гости собрались. Всё готово для объявления.

— Отлично, — кивнул император. — Идём, Максим. Пора представить тебя двору в новом качестве.

Когда я вошёл в большой тронный зал вслед за императором, сотни глаз обратились в мою сторону. Я заметил принцев, стоящих по правую руку от трона: Пётр выглядел напряжённым, Михаил — настороженным, а Андрей — откровенно заинтересованным. Аврора Сергеевна стояла неподалёку, её лицо было безупречной маской вежливого внимания, но глаза выдавали истинные чувства — холодный гнев и расчётливость.

Император поднялся на возвышение и поднял руку, призывая к тишине.

— Уважаемые гости, — начал он, когда зал затих, — сегодня особый день не только для меня и моей семьи, но и для всей Российской Империи. Сегодня я объявляю о признании моего четвёртого сына, Максима, рождённого от моего союза с Марией Леонхарт, выдающейся учёной и исследовательницей.

По залу пронёсся шёпот, который император остановил одним движением руки.

— Максим уже доказал свою преданность империи как Законник, раскрывший заговор «Общества Вечного Огня» и предотвративший множество угроз безопасности нашего государства. Теперь он будет служить России в новом качестве — как принц Максим Алексеевич Романов, четвёртый в линии наследования престола.

Император жестом пригласил меня подняться к нему. Когда я встал рядом, он торжественно надел мне на шею особый орден — высшую награду империи, которую обычно носили только члены императорской семьи.

— С этого момента, — провозгласил император, — вы будете обращаться к нему «Ваше Высочество» и оказывать все почести, соответствующие его положению.

Зал взорвался аплодисментами, хотя я заметил, что не все хлопали с одинаковым энтузиазмом. Некоторые аристократы явно были шокированы, другие выглядели расчётливыми, словно прикидывая, как повлияет эта новость на их собственное положение. Отличный способ запомнить, с кем лучше не иметь дел и быть настороже.

Затем начались поздравления. Один за другим придворные подходили ко мне, кланялись и произносили заученные фразы. Некоторые были искренни, другие едва скрывали недовольство.

Принцы оказались последними в очереди поздравляющих. Михаил, как армейский офицер, был краток:

— Добро пожаловать в семью, брат, — сказал он, крепко пожимая мою руку. — Надеюсь, ты продолжишь поддерживать армию в своём новом качестве. И да, это не влияет на наши отношения, я все еще уважаю тебя за твои поступки и поэтические качества.

Андрей, самый младший, улыбнулся загадочно.

— Интересный поворот событий, — заметил он. — Не думал, что однажды смогу называть тебя братом.

И наконец, наследный принц Пётр. Он подошёл последним, и в его глазах читалась плохо скрываемая неприязнь.

— Поздравляю, — сухо произнёс он. — Хотя, должен признать, новость о твоём… необычном происхождении вызывает вопросы.

— Какие именно вопросы, брат? — я намеренно подчеркнул последнее слово.

— О природе твоей матери, например, — он понизил голос. — Говорят, она была не совсем человеком. А это заставляет задуматься о том, кто или что ты такой на самом деле.

— Моя мать была выдающейся учёной, чьи работы до сих пор изучают в академиях, — ровно ответил я. — А что до слухов — их распускают те, кто боится потерять влияние из-за моего появления. Знаешь, брат, чем выше ты сидишь, тем страшнее, что тебя скинут.

Пётр хотел ответить, но в этот момент к нам подошла Аврора Сергеевна.

— Мои поздравления, Максим Алексеевич, — её голос был мёдом, под которым скрывался яд. — Или мне теперь следует называть вас «племянник»?

— Как вам будет угодно, Аврора Сергеевна, — я слегка поклонился. — Хотя я предпочитаю традиционные обращения. «Ваше Высочество» вполне подойдёт.

Её улыбка стала натянутой от моего неприкрытого сарказма.

— Разумеется. Должна признать, это довольно… неожиданный поворот. Никто при дворе даже не подозревал о вашем истинном происхождении.

— Некоторые тайны должны оставаться тайнами, пока не наступит подходящее время, — я многозначительно посмотрел ей в глаза. — Уверен, вы как никто другой понимаете это, тётушка.

Её глаза сузились, но она сохранила улыбку.

— Вне всякого сомнения. Надеюсь, ваш новый статус принесёт вам… всё, что вы желаете.

С этими словами она кивнула и отошла, уводя с собой принца Петра Алексеевича.

Вечер продолжался, и к полуночи я был истощён бесконечными разговорами, улыбками и политическими намёками. Музыка играла, пары танцевали, а я стоял у окна, наблюдая за придворными и размышляя о том, как изменится моя жизнь после этой ночи.

Внезапно я почувствовал чужой взгляд — пристальный, изучающий. Обернувшись, я увидел молодого человека, почти мальчика, с изящными чертами лица. Он смотрел на меня с другого конца зала, и в его взгляде читался неприкрытый интерес.

Граф Альберик Серентийский. Посланник Вечного Города.

Он слегка наклонил голову, признавая, что я заметил его наблюдение, и поднял бокал в молчаливом тосте. Затем улыбнулся — и от этой улыбки у меня по спине пробежал холодок. В ней не было ничего человеческого. Это была улыбка хищника, обнаружившего интересную добычу.

Я ответил ему таким же кивком, чувствуя, как воздух вокруг нас словно наэлектризовался. Два существа, не вполне принадлежащих этому миру, признали друг друга посреди человеческого праздника. Это была не просто встреча — это было начало новой игры, правила которой ещё предстояло узнать.