Зверь из Маэлинна

Глава 10. Хозяйка леса

Беглянка зябко поежилась, кутаясь в плащ. Из-за тяжести эта часть наряда больше мешала ей быстро двигаться, чем спасала от зимнего холода. А вот руки у нее были холодные. Неприятное чувство мерзлоты поползло по ней, спевшись с голодом и страхом. Юная графиня потянулась к волосам, вытягивая их из-под одежд, чтобы стянуть в косу. Так они должны были меньше мешать, да и плетение успокаивало разыгравшуюся нервозность. Нужно было взять себя в руки.

Пока пальцы работали, девица посмотрела под ноги, надеясь увидеть ведущую от жертвенника тропку. Это вселило больше уверенности в беглянку, давая слабую надежду на спасение. По ощущениям, лес погрузился в глубокую ночь, которая позволила видеть лучше благодаря лунному свету, пробивающемуся на поляну.

Эарвен обошла алтарь и оказалась с другой стороны от дерева в надежде найти возможность залезть повыше, не осквернив святилище. К сожалению, ветки не опускались ниже, а сучки и выступы на стволе косого великана тоже оказались выше ее роста. Ветки казались ей низкими, но недостаточно, чтобы у нее получилось даже допрыгнуть до них. Девушка прикоснулась к грубой коре, поросшей мхом, и попыталась забраться наверх в отчаянии, но цепляться было не за что. Юной беглянке оказалось не за что ухватиться, чтобы подтянуться. Руки обожгло трением о кору. Тогда она в сердцах ударила ствол кулаком. А следом почувствовала новую волну жжения на нежной коже. Эарвен была слабым цветком, выросшим в замке, и с этим она сделать уже ничего не могла.

Тревожное чувство не покидало полуэльфийку все это время, но усилилось тогда, когда беглянка услышала шаги около алтаря. Девушка просто застыла, от страха растеряв все остальные мысли о том как же еще можно забраться на непокорный ствол многовекового древа. Вместо этого девица прижалась к нему спиной, стараясь не дышать и не выдать себя, а сама напряженно прислушалась к мраку позади себя. Звуки не послышались, там действительно кто-то был. Эарвен будто побледнела, онемела и остолбенела одновременно, стараясь слиться с деревом в одно целое.

— Тебе страшно, дитя?

Голос в ночи принадлежал женщине. Уверенный и медленный мелодичный тембр речи слегка успокоил напряженную полуэльфийку. Поэтому даже когда шаги стали приближаться, Эарвен осталась на месте. Ее не разорвут на части, — это не Зверь, — и не надругаются, поскольку это не разбойник.

— Что ты забыла здесь одна?

Незнакомка вышла из-за дерева уверенной походкой. Она была совершенно нагая, а ее длинные черные волосы ниспадали крупными волнами до самых колен. Кожа ее была бледна, а лицо молодо. Эарвен вспомнила вырезанного из дерева идола у алтаря, но тот был настолько груб, что не передавал половины красоты Хозяйки. А кто еще это мог быть? Беглянка не смогла придумать иного объяснения. Любому человеку холодной зимней ночью не взбрело бы в голову бродить по лесу раздетым, и причин тому множество. Поэтому сомнения рассеялись. Либо женщина была ведьмой, совершающая магические таинства, либо духом. Поверья простолюдинов никогда не давали точного знания о природе Хозяйки Леса, а проявлять неуважение к силе, которая может тебя спасти, Эарвен не желала.

— Боюсь, — признала Эарвен, взглянув в удивительно светлые глаза женщине подле себя, — Я заблудилась и плутала в лесу весь день. А потом увидела и услышала то, что испугало меня еще больше голодной смерти.

С каждым словом незнакомка приближалась к заплутавшей в лесу дворянке ближе, пока не подошла почти вплотную. Эарвен ощутила сладковатый запах яблок при приближении незнакомки. Одной рукой лесная дева коснулась волос полуэльфийки и поднесла ее темную косу к лицу, вдыхая аромат волос. Эарвен смутилась, не понимая что к чему, но не решилась выказывать неуважения. Женщина начала вызывать в беглянке двойственные чувства, напомнив своим видом хитрую лису, пробравшуюся в курятник.

— Тогда возьми на алтаре вина, — Хозяйка Леса протянула руку и указала ей в сторону, повторяя движение идола с раскрытой ладонью, — Наверняка ты очень хочешь пить.

Эарвен моргнула. Она и правда очень хотела пить, но слухи говорили о том, что за помощь эта сила попросит цену. Поэтому девушка промолчала и мотнула головой, продолжая смотреть на таинственную собеседницу.

— Вот как… — улыбнулась зловещая госпожа леса, — Сюда еще никто не приходил просто так. Может, ты хотела просить о большем?

Эарвен поджала губы, испугавшись того, что заигрывает с силами, которых не понимает. Но если был шанс выбраться из леса живой, то грешно им не воспользоваться.

— В лесу бродит чудовище…

— За его голову ты не расплатишься, — оборвала мысль Хозяйка Леса.

— А за защиту?

— За бутыль вина, которая утолила бы жажду и дала тебе каплю храбрости, я бы взяла лишь твою косу. Волосы отрастут, если останешься в живых. Но за спасение жизни… что можешь предложить? Готова ли отдать другую?

«Так вот к чему…» — Эарвен вспомнила об интересе к волосам и окровавленном ноже на жертвеннике, которым можно было отсечь косу. Беглянка задумалась над словами. Что подразумевалось за предложением пожертвовать другую жизнь? Загадочная женщина говорила о ценности, поэтому вряд ли ценой спасения окажется несколько куриц. Это будет ее ребенок? Или какой-то человек?

Эарвен сглотнула от волнения, не зная что ответить. Она заблудилась в домыслах и попытках разобраться, не показавшись глупой.

— Чью жизнь? — помрачневшим голосом спросила полуэльфийка, уклоняясь от прямого ответа.

«И готова ли я совершить убийство?» — спросила себя юная графиня, но не нашла утвердительного ответа.

— Это ты мне скажи.

Отпустив волосы, владычица алтаря коснулась живота полуэльфийки.

В старых мрачных сказках герои расплачиваются первенцами, мужьями, братьями… Эарвен не готова была стать причиной несчастий близких и вести кого-то из них на заклание. Но готова ли была погибнуть сама в лесу и погубить своего нерожденного ребенка? Особенно тогда, когда перед ней оказался шанс спастись? Чья же жизнь была дороже? Новые вопросы роились в голове полуэльфийки, отравляя чистое юное сердце своим ядом и невозможным выбором.

— А если ты не будешь знать того, кого приведешь ко мне? — женщина будто читала мысли, подкидывая все новую пищу для посеянной в душе девушки тьмы.

Эарвен стало дурно.

«Она играет со мной как кошка с мышью. Знает о беде и трясет передо мной решением, назначая цену все выше с каждым трепыханием пойманной в силки птички», — Эарвен это не нравилось. Она чувствовала себя обманутой и, в то же время, нуждающейся в помощи Хозяйки. Скверное сочетание обстоятельств. Но спасти ее могла лишь воля зла, стоявшего перед ней.

— Нет, — шепотом вымолвила беглянка, прислушиваясь к тому, что ей говорили помыслы. Искушение было столь сильным, что она почувствовала как увлажнились глаза от осознания самостоятельно вынесенного себе приговора.

— А если я скажу, что не убью?

Темноволосая нечисть опустилась на корточки, чтобы поймать взгляд своей собеседницы, который опустился к земле в виду внутренних дилемм, а так же стыда перед воображаемыми жертвами. Холодные пальцы потянулись к подбородку Эарвен, поворачивая ее симпатичную остроухую головку и заставляя снова взглянуть в лицо Хозяйки Леса. Прямо в красивые светло-голубые глаза, от которых веяло лишь полночной изморозью.

— Нет, — громче и увереннее произнесла Эарвен.

Девушка смахнула с глаз слезы и шмыгнула носом.

Таинственная собеседница отпустила юную графиню, разорвав прикосновение.

— Тогда беги, — голос лесной девы изменился до угрожающих и пугающих интонаций, — Зверь уже близко.

Рука бледнокожей женщины показала беглянке направление по тропе, ведущей в чащу. Эарвен ничего не соображала, но чувствовала что страх от ожесточившегося вмиг голоса и хищного взгляда Хозяйки Леса охватывает ее все больше. Сердце забилось часто, как у пойманной кошкой пичуги перед смертью. В ее голове снова возникли образы мертвецов и страшные крики тех, кто погиб недавно. Здесь теперь стало небезопасно. Лесной дух не стал ее защищать и гнал прочь от святилища.

— Сегодня все погибли из-за тебя. Беги же к тому, кто все еще ищет в лесу. Беги со всех ног, маленький кролик!

Хозяйка Леса изменилась в лице, не скрывая пугающей ярости. Ее ногти стали напоминать крючковатые когти, а прекрасное лицо исказилось в уродливой гримасе.

— Иначе. Зверь. ТЕБЯ. СОЖРЕТ!!!

Голос владычицы алтаря перешел на крик, а крик на грубый нечеловеческий рев. Когти едва не ухватили девицу за волосы, но поймали лишь воздух за спиной полуэльфийки.

— НЕТ! — третий раз произнесла Эарвен, тоже закричав, — ПУСТИ МЕНЯ!

Эарвен бежала прочь с поляны, одержимая ужасом. Ноги несли сами, а в ушах все еще стояли крики тех, кого чудовище раздирало в клочья.

— Я, все равно, возьму свое, — это было зловещим напутствием.

Последние слова Хозяйки Леса утонули в панике юной графини. Девушка не разбирала дороги, цеплялась плащом за крючковатые ветки, падала по пути, вставала и снова бежала. В спину ей хлестко удалило смехом лесной ведьмы, доносившимся от скрывшегося в ночи святилища. Страшный лес поглотил их обеих, переваривая в своем чреве, чтобы превратить в страшные призрачные отголоски.

За собой беглянка слышала тяжелое дыхание, рычание, топот и хруст веток. Она чувствовала, что Зверь гнался за ней, но убедиться в этом ей не доставало смелости. Эарвен ощущала как кололо легкие. Думала о том, как чудовище настигнет ее и будет рвать на части живьем. Последние крики его жертв все еще бродили злобными мороками разыгравшегося воображения. Однако, тело очень быстро стало подводить юную графиню, наливаясь тяжестью. Пульс колотился в ушах. Казалось, что горело тело и легкие. Полуэльфийка уже очень реалистично представляла как очередное падение окажется последним и смерть на клыках чудовища настигнет ее. В конце концов, она просто упала на стылую мокрую землю не в силах больше двигаться. Тело так устало, что не слушалось ее. Загнанная беглянка свернулась калачиком у какого-то пня и заплакала, схватившись за живот. Как ни хотелось Эарвен найти другого виновного в своих несчастьях, но винить могла только себя. Она словно просила прощения у нерожденного ребенка, которого бездумно вовлекла в этот кошмар. Девица понимала, что малышу в любом случае, даже останься она в замке, грозила скорая смерть. Полуэльфийка чувствовала, что не смогла спасти никого, как ни старалась. Хорошего конца у этой сказки не случилось. Тут же ей вспомнились слова «они умерли из-за тебя», на которые она не обратила внимания, пока находилась у святилища. Эарвен изо всех сил старалась не шуметь, чтобы не привлечь рыщущего в ночи убийцу, но рыданий своих уже унять не смогла. Всхлипы становились все громче, прорвавшись даже сквозь сжатые и прикушенные губы. До последнего Эарвен цеплялась за тщетные попытки спасти свою жизнь, даже понимая, что след все равно приведет этого Зверя к ней.

Когда Иенмар мысленно похоронил Эарвен вместе с остальными людьми, графу стало легче сосредоточиться на своем выживании. Эмоции и страхи ушли на задворки помыслов, но продолжали его терзать там. Ему теперь ничем не оправдать дюжину погибших людей и собственную некомпетентность. Он помнил ту надежду, которую видела в господине чернь. А хуже этого зрелища были встревоженные глаза матери, которой он обещал вернуть дочь. Плоды сокрушительного фиаско будут давать о себе знать до конца жизни, ведь о собственной, пусть и не полнокровной, сестре сложно забыть.

Маневр с лошадью в качестве приманки удался. Ржание и топот коня удалялись, уводя за собой и воющую тварь. Теперь нужно было двигаться дальше. Дворянин поднялся и зашагал в ночь, забирая в сторону, отличную от направления бегства своей лошади. Так Зверю понадобится больше времени, чтобы его найти.

Граф внимательно прислушивался к шорохам во тьме, чтобы быть готовым к встрече со страшным противником. Без лошади он чувствовал себя свободнее, но все равно помнил о криках и хрипах умирающих мужчин, полегших в схватке с чудовищем, и не испытывал иллюзий относительно своих собственных возможностей к сопротивлению. Однако, когда придет время схватки со Зверем он непременно постарается ударить тварь как можно больнее. А если у него получится выбраться отсюда и подготовиться — образине не выжить.

Граф ощутил злость. Это чувство больше нравилось мужчине, чем ужас или вина, прогнав ощущение собственной ничтожности. Граф стиснул от гнева зубы и забыл об усталости. Он шел вперед, покуда его внимание не привлекли голоса в чаще, срывающиеся на крик. Слов было сказано не много, но один из них оставил графа ан Эссена опешившим. Ему показалось, он услышал Эарвен. Голос, противящийся второму, был похож на голос его сестры. И ему угрожала неведомая опасность.

Но так же как возникли, так внезапно голоса и стихли.

«А не угрызения ли это совести?» — спросил себя полуэльф. «Вы, граф, блуждаете во тьме и полностью разбиты. Не обманываете ли Вы сами себя, желая найти оправдание полному провалу?»

Он был не уверен в том, что слышал. С ним мог заигрывать как разум, так и неведомые силы. Но голоса умолкли, сменившись отдаленными шорохами и хрустом веток. Голоса, которые он слышал, находились не близко. Однако, звуки ясно давали понять, что кто-то, кроме Иенмара и Зверя, в лесу точно еще был. Не услышь граф голос своей сестры, он не стал бы прислушиваться дальше. Уже знакомое рычание дало мужчине понять, что Зверь нашел себе новую жертву. И та могла бы послужить залогом собственного спасения графа ан Эссена.

В любом другом случае он охотно воспользовался бы этой ситуацией, не испытывая мук совести. Но не в этот раз.

То, что Эарвен могла оказаться живой, меняло многое. Как минимум, позволило бы оказаться не полным дураком в глазах окружающих. Живая Эарвен, возвращенная домой, могла сойти за небольшую победу. Пускай не полный триумф, но успех, подкинутый на алтарь настроений подданных. Это было важным крючком для поддержания репутации и профилактики смуты. Хотя живым и здоровым Иенмару хотелось вернуться в замок гораздо больше. Но лучше бы не ловить при этом неприятные уничижительные взгляды от тех, кто ошибочно вздумал считать его слабым. Перед ним вновь встал выбор: жизнь или репутация. Это был сложный шаг, который нужно было сделать быстро. Обратного хода не будет, а потому он ощутимо занервничал.

Тем временем в атмосфере что-то изменилось и лес наполнился отзвуками нарастающего женского плача, обратившегося в истерику.

— ЭАРВЕН! — откликнулся граф, уступив осторожности и напряжению туго натянутых нервов.

Иенмар мог обмануться. Мог оставить все как есть, ведь уже похоронил сестру. Но кому бы еще взбрело в голову оказаться в лесу в такой час?

Если это была ловушка, то очень хорошая. И капкан захлопнулся.

Точку в круговороте мыслей поставил единственный вопрос, уже озвученный в уме мужчины ранее. Ее смерть будет преследовать его очень долго. И это чувство усилится, даже если никто не узнает о малодушном решении. Ему самому будет до тошноты противно от осознания, что он предпочел прятаться в ночи со смутными шансами выжить и оставил Эарвен на растерзание Зверю.

— ГДЕ ТЫ? — продолжил он звать, задав совершенно бессмысленный вопрос.

Вряд ли сквозь рыдание она скажет ему хоть что-то. Стоило поторопиться. Но в какую же сторону бежать?

Девушка задыхалась, продолжая плакать навзрыд. Ее прорвало в плаче так, что уже невозможно остановиться. Хуже ситуации и не придумаешь: темный лес, блуждающие вокруг отголоски, сбивающие с толку, и явная опасность для той, чья жизнь оказалась так важна.

«Встань, глупая девка! И прекрати выть!» — раздраженно подумал граф.

Он представлял то, что происходило сейчас с Эарвен, пусть и не в полной мере. Не утруждавшей себя ни нагрузкой, ни тренировками девице в ее положении было тяжело продолжать бег. Она наверняка где-то встала столбом, коли появилось время и возможность для того, чтобы реветь навзрыд. Но, не двигаясь с места, она для чудовища лишь легкая добыча.

Сказать сестре что-либо взвешенное и приличествующее ситуации граф уже не успел. Мужчина услышал душераздирающий визг. Такой отчаянный, что становилось понятно: Зверь ее нашел.

«Проклятие!»

Мужчина ощутил, как волнение сдавило сердце и горло. Следующий вдох дался тяжело. Найти, чтобы тут же потерять. Идиотский трагифарс. Непередаваемая ирония.

Напряженное тело полуэльфа готово было защищаться от неминуемой опасности гораздо раньше, чем разум. Граф ан Эссен снова выхватил из ножен меч, понимая что выдал себя не только тому, кого принял за свою сестру, — верным оно было или нет, — но и чудовищу. Проклятые звуки становились громче. Хруст сломанных веток и тяжелые прыжки, означали только одно — кто-то быстро к нему приближался.

А дальше все прошло на вымуштрованных годами тренировок инстинктах.

Лес шумел все яростнее, позволяя графу встретить опасность лицом к лицу. Но вместо устрашающего чудовища лес выплюнул ему навстречу невысокую и очень хрупкую фигурку девушки в темном плаще. Иенмар чуть было не ударил ее наотмашь, не сразу признав в ней свою сестру.