Зверь из Маэлинна

Глава 7. Охота на Охотника

Шум. Треск веток. Ржание. Забасили возбужденные страхом псы, заливаясь лаем наперебой и подначивая друг друга. Видно, собаки ощущали себя даже в такой маленькой в стае гораздо смелее людей. Они бросились в сторону шума, намереваясь нагнать и загрызть то, что вызывало их беспокойство.

Иенмар остановил коня, резко отреагировав на крики и шум позади. Животное захрапело, испугавшись еще больше своего седока. Егерь и остальные так же придержали коней и напряглись, на инстинктах повернув головы на шум. Конь Иенмара нервно переступал по земле, готовый сорваться с места в любой момент, даже если придется сбросить наездника. Сейчас граф пожалел, что лошадь была не боевой и подготовленной к подобным приключениям. Хватило бы одного неудачного движения в полутьме предвечернего леса, чтобы лошади понесли. С самого начала их поездка была сомнительной, и он уже это осознал в полной мере. Если бы полуэльф не был так упрям, высокомерен и зол… если бы не грозился всех высечь, отчего никто не смел ему перечить… если бы повернул назад, когда неправота стала очевидной, а не надеялся на удачу и выигрыш в гонке со временем… да, даже если бы он спешился, чтобы изучить следы очередного убийства в месте последней остановки, а не мчался вперед… То тогда бы, возможно, эта история имела совсем иной исход.

— Нет! Пожалуйста! Не надо! Спасите! — человеческий вопль и прерывающее его причитание, казались совсем близкими. То, что происходило где-то там, в другом месте, принимало угрожающий оборот.

«Они все ждут решения и исполняют приказы, даже если не согласны…» — поймал себя на мысли граф.

Рычание. Визг агонизирующей псины, который отзывался болью в каждом нерве любого, кто слышал. Казалось, собака скулила вечность, но затихла. Или ее вопль утонул в рычании остальных. Эхо разносило звуки по лесу, полностью дезориентируя отряд. Где же это происходило? С какой стороны? Собаки, видимо, настигли Зверя и между ними завязался бой, в котором те умирали одна за одной, своими жизнями выгадывая возможность для бегства людей.

— Отступаем, — приказал граф, не мешая своему скакуну сорваться в долгожданный галоп, — Живо!

У всадников не было времени на раздумья. Лошади скучкавались и в первобытном ужасе несли по дороге, перестав слушаться своих седоков и стремясь убежать подальше от опасности.

Двое всадников и две напуганные спины. Они боялись, и это лишь возбуждало кровожадность чудовища. Они бежали и это заставляло чудовище их преследовать. Балом правили такие простые инстинкты.

Никуда эти люди не денутся. И те, кто был впереди — тоже не спасутся.

Единственное, чего людоед-убийца никак не мог взять в толк, так это лошади. Какого рожна люди не спешились, имея для того массу возможностей? Но, если они действительно собираясь скакать верхом по буеракам в дремучем диком лесу, охотясь за опасной тварью или удирая от беснующегося чудовища, то туда им и дорога. Они, ведь, должны были понимать, что по ровной тропе их никто не поведет. Конь здесь ничем не поможет, лишь добавит проблем. В таких условиях лошадь всего лишь бесполезная груда мяса, которая если не оступится на коварной неровной почве, сойдя с дороги, и не придавит собой всадника, то точно испугается нападающего хищника и понесет. И вот тогда пиши пропало.

Или же этих людей все-таки считать подношением? То был бы интересный поворот событий. Представить только: склонившийся в страхе господин этой земли, послушно откармливающий досыта лютующего Зверя. А сколько гонору-то было и надменных гримас на публику! «Возможно, с ним стоило бы такое обсудить…»

Чудовище заходило сбоку, огибая удирающих лошадей так, чтобы направить их бег прямо в чащу, полную непроходимых препятствий и острых веток.

Зверь успел полоснуть одного из коней когтями по крупу, прибавляя тем самым напуганному животному скорости, а его седоку дури. Всадник вскрикнул и завопил так, будто досталось ему:

— Нет! Пожалуйста! Не надо! Спасите! — то ли вопль, то ли крик, то ли мольба. Этому парню было всего пятнадцать весен от роду. Но с чудовищем на охоте разве договоришься?

Зверь жаждал крови и смерти. Оборотень хотел разорвать тех, кто осмелился забраться в его охотничьи угодья и не внял избыточным предупреждениям. Однако, на пути этого простого плана возникли еще три псины. Чудовищный волк зарычал, считая что отпугнет их так же, как предыдущих, но это не вышло так легко. Храбрые, но ведомые инстинктами, звери набросились на чудовище. Одна из собак с разбегу вскочила оборотню на спину, пытаясь вгрызаться и рвать его шкуру. Две другие нападали, лаяли и кружили вокруг. И это бы вероятно сработало даже с медведем, но не с чудовищем, наделенным разумом, смертоносными когтями и несравнимой силой. Оборотень поймал одну из них, просто разрывая тело гончей когтями пополам. Она истошно визжала, пока ломались кости, но быстро затихла. Укусы казались чудовищу нипочем, будто оно не чувствовало боли. Но оно зарычало, отвечая помехам раздражением из-за упущенной добычи. Затем Зверь сбросил с себя ту из собак, которая терзала его спину и моментально отгрыз ей голову, придерживая тело на земле лапой. Хватило одного рывка. И снова раздался визг, леденящий кровь. Последняя из собак так же покинула этот мир, оставшись лежать тихо-тихо на влажной, пахнущей сыростью земле.

Вокруг не осталось никого. Собаки все-таки смогли ненадолго задержать чудовище и дать людям необходимое для бегства время.

Оборотень снова припал носом к земле. Кровавый след раненной лошади уводил за собой, но чудовище знало, что это были не те, кто ему нужен. Видимо, именно этим двум жизням сегодня крупно повезло. Целью чудовища стали остальные.

Их осталось девять, но чудовищу действительно нужен был лишь один.

«…Я иду искать» — ликовал Зверь, возвращаясь на дорогу и вставая на след своей добычи. Больше чудовище не пряталось. В этом не было нужды. Убийца сорвался в бег по следу, чтобы начать свое кровавое пиршество с оставшимися гостями. Негоже, ведь, гостеприимному хозяину оставлять пришедших к нему на праздник визитеров надолго одних. Даже если те явились, не догадываясь о всех причинах пиршества. В конце концов, они были приглашены и теперь по плану настали увеселительные мероприятия.

Шестнадцатый день Белопада, теперь уже плавно переходящий в не скучный вечер, для чудовища был сентиментально ознаменован часом собственного рождения в далекой человеческой жизни. Обычные люди в такие дни собирают гостей, готовят угощение и принимают подарки. Вряд ли, правда, кто-то проводит этот день именно так, мучая и убивая людей в лесу.

Пусть в этом мире и не было уже высших божественных сил, но будоражащее природу Зверя полнолуние как-то дивно совпало с тем сомнительным днем, отмеряющим годы, проведенные среди живых. И сплетни о появлении господина сей земли тоже странным образом вели именно к этому часу. Неожиданным подарком стал побег благородной девицы из замка, который подстроить было невозможно. Видно сама судьба желала их встречи. Такие совпадения происходят не часто, к добру ли они или к худу.

Кони неслись по дороге во весь опор, подгоняемые визгами и страшным рычанием сзади. Но продлилось это недолго. Глупо было надеяться, что всадники оторвались и оказались от напавшей на них из леса твари далеко. Пока еще весь кортеж мчался не разделяясь, полагаясь исключительно на лошадиные возможности. Однако, очень быстро ситуация изменилась и, топот копыт уже не заглушал тяжелый бег преследующего графа и его людей убийцы. Чудовище догоняло.

Иенмар нашел возможность оглянуться и оценить ситуацию. Зверь был действительно огромен и похож на большого волка или собаку. Навскидку — в холке ростом с коня или выше. Мощный костяк и наверняка очень крепкая шкура. Детальнее рассмотреть его у дворянина не вышло.

В сторону чудовища просвистело две арбалетных стрелы. Одна из них принадлежала ехавшему следом за графом Рэстэну, который не потерял бдительности даже в таком отчаянном положении. Другой выстрел повторил его товарищ из тех, кто сопровождал графа из столицы. Но никто из них не попал. Стрелявшим арбалетчикам не хватило времени прицелиться. Черный силуэт вильнул влево, спрыгивая с тропы быстрым и точным прыжком. Несмотря на свой размер, чудовище двигалось быстро и смертоносно, легко маневрируя между стволами деревьев.

Одна из лошадей стала сдавать в беге и заметно отставать на стремительном галопе — сказывалось ее больное копыто. Слабость в таких вопросах была непростительна. Чудовище быстро нагнало людей и выпрыгнуло на процессию беглецов сбоку, настигнув одну из лошадей и сбивая ту с ног, вместе с седоком. Для этого хватило всего одного точного прыжка на спину коня. Затем зверь схватил человека в пасть и оттолкнулся от крупа, выбивая всадника из седла. Умер человек от клыков или сломал шею при падении коня, которого сбило с ног чудовище, — уже не имело значения…

Позади граф слышал несмолкающие ржание коня и прерывистые вскрики охваченного ужасом человека, попавшего в лапы чудовища. Это был Рэстэн. По лесу эхом прокатился раскатистый рык. Человек затих быстро. Тело воина было разорвано Зверем надвое, а покалечившаяся при падении лошадь пыталась встать, продолжая истошно и жалобно ржать вслед удаляющейся процессии, одержимых страхом конских туш. Скакун чудовище совершенно не волновал. Проклятая тварь взирала хладнокровными глазами убийцы на бегущих прочь людей, выпуская из пасти оторванную половину человеческого тела, облаченного в доспех. Черная шкура на морде Зверя была разукрашена липкими кровоподтеками. Скалящаяся тварь облизнулась, сверкнув белесыми клыками, и продолжила свою охоту дальше, оставляя на дороге мертвеца.

Волк явно знал, что делал, уж слишком все это было разумно.

Кони сошли с ровной дороги и ринулись в лес, куда их загонял вероломный преследователь. Мелькали стволы, хлестали людей по лицу ветки. Единственному оставшемуся среди облаченных в доспехи воинов егерю, перебило и ободрало до кости колено о ствол дерева. Бок самой лошади дерево едва зацепило, но вот всаднику не повезло… Он взвыл, снова наполняя едва затихший лес криком боли и отменных ругательств. Другого всадника выбило из седла веткой, о которую он неудачно сломал шею. Эта смерть была быстрой, несмотря на устрашающие последствия. Тело волочилось за лошадью по земле, застряв ногой в упряжи. Его мотало по земле и било о деревья, превращая человека в легком доспехе в изломанное месиво. Они умирали один за другим, пытаясь прорваться сквозь сложный рельеф. Одна из бежавших впереди лошадей оступилась, зацепившись копытом за коварные корни, но выправилась и поскакала дальше. Ее наездник тоже удержался в седле. Другой кляче не удалось удачно перепрыгнуть кучу поваленных стволов и она упала, заваливаясь на бок, сталкиваясь с несколькими клячами, кто следовал за ней. Всадникам было ясно: тем, кто хотел выжить, необходимо прыгать. И прыгать как можно раньше. Если повезет — отделаются ушибами и переломами. Может, спасет доспех.

Столкновение было устрашающим. Несколько животных, не сумев развернуться или отскочить в сторону, упало и придавив собой своих всадников, сминая их кости и лишая тех жизни своим весом. Однако, несколько человек все-таки спрыгнуло с коней. Доспехи спасли не всех. В этой свалке погибло трое. Двое погребенных под лошадиными тушами были из замковой стражи в легких доспехах, при том последнего лошадь убила собственным копытом, пытаясь подняться. Конь сначала наступил ему на грудь, а затем ударил еще раз и размозжил его череп, стараясь быстрее встать на ноги и продолжить бег. Зрелище это было не из приятных. Еще один воин, в тяжелых латах, свернул себе шею, пока падал с лошади. Кое-как поднявшись, кони поволокли за собой груз из тел. Но о том, что от трупов остается в конце такого путешествия по непроходимому лесу и какими своих сыновей увидят матери, — лучше было не думать.

Выжившим же ничего не оставалось, кроме как схватиться за надежду спастись и выбраться из страшного леса. Остались живы лишь трое. Двое закованных в доспехи воинов и егерь, который не может идти. А что страшнее, он оставляет за собой кровавый след, по которому будет легко их найти. У одного из латников пострадало плечо. Все были потрепаны, но живы. У них как будто появился призрачный шанс на удачу.

Мужчины сгруппировались и огляделись вокруг, пытаясь унять страх. Еле живой егерь стонал от боли, лишь больше накаляя обстановку. Воины обнажили клинки и были готовы защищать свои жизни, прикрывая спины. Вглядываться в тени между деревьями им с каждой минутой становилось сложнее.

Солнце клонилось к закату, скоро наступят сумерки. Для людей это было плохо. Под покровом ночи то, что их преследовало, просто переловит всех как слепых котят. Нужно было выбираться отсюда. Вспоминал ли кто-то в этот момент о графе, которого лошадь унесла дальше — вопрос другой, но не менее животрепещущий. По-хорошему, следовало его найти. Однако, Иенмар ан Эссен, своим отношением к людям, не вызывал желания сделать это во что бы то ни стало.

Адан и Руэ, так звали сбежавших от чудовища охотников, доверились не только собакам, но и своим коням, не мешая тем спасать жизни. Шансов на выживание у них было мало. Всадники старались удержаться в седлах, а так же, инстинктивно взмолились всем забытым в этом мире богам, чтобы выбраться из передряги живыми.

Позади них чудовище уже рвало в клочья тела окруживших его собак. Адан понимал, что псы не задержат это чудовище надолго, хотя мог поручиться что свора охотничьих псов из графского замка завалила бы и медведя. Этот же Зверь, был совсем другим. Тварь с ледяными глазами мыслила не как животное, и это по-настоящему пугало охотника. Адан не хотел бы встречаться с подобным чудовищем вновь. В отличие от товарища, молодой Руэ зажмурился, когда услышал первые отчаянные визги погибающих в схватке с чудовищем псов. Парень ощущал жалость к животным, которые клали, одно за одним, свои жизни в вечно голодную пасть смерти.

— Джара! Лойт! — будто слова странной магической формулы или молитвы выкрикивал Руэ, хотя слова на скаку давались ему тяжело.

Он всего лишь пытался подозвать собак, не понимая насколько это гиблое дело. Разум мальчишки отказывался понимать происходящее. Парень все еще хотел жить, но в смятении не отдавал отчет своим действиям.

— Что ты делаешь?! Брось! Спасайся!

Руэ попытался притормозить коня, но после окрика Адана, перестал бороться с животным. Юноша следовал за старшим и отчаянно вытеснял из своих мыслей желание вернуться, чтобы попробовать спасти хоть одну из собак. Юнцу бы давно стоило привыкнуть к таким вещам, но возраст еще не успел сделать его черствым к страданию «подручного инструмента».

— За мной! — направлял юнца Адан, ощущая за парнишку ответственность на правах не только старшего, но и более хладнокровного товарища.

К счастью объятых ужасом людей, чудовище от них отстало, ввязавшись в свару с собаками. Беглецы продолжали слышать лай, рычание и визги, которых, как показалось Алану, стало больше. Но звуки удалялись, в то время, как совершившие побег охотники и их лошади приближались к опушке проклятого леса. Еще немного — и деревья расступились перед ними, открывая вид на поля, за которыми находился город. Всадники не остановились, продолжая на всем скаку приближаться к Маэлинну. Лошади под ними всхрапывали, но продолжали нести седоков в безопасность. Они остановились лишь в относительной безопасности городских стен. Им удалось спастись после встречи с чудовищем, хотя охотники в это все еще не верили.

Измученные бегством всадники смотрели на спокойную жизнь городка. Никто в Маэлинне не подозревал о том, что эти двое пережили. Горожане спешили по своим делам, занятые обыденной суетой, в то время как в лесу происходило страшное смертоубийство. Сейчас перед мужчинами выстроился рад решений, которые им нужно было предпринять. Первым делом, Адан одернул себя и Руэ от желания прокричать об опасности за стенами. Паника в городе будет излишней, к тому же люди знают о других смертях. Взять ту же убитую у стен города девушку Клару, которую свита графа нашла перед тем, как отправиться в лес.

Адан подумал и направил коня к таверне, чувствуя необходимость обсудить произошедшее с Руэ и согласовать дальнейшие действия. По крайней мере, нужно было выпить за неожиданное спасение. А вот стоило ли возвращаться в замок, имея все шансы прогневить господ, — хороший вопрос. Они не знали о судьбе остальных людей, отправившихся с графом ан Эссеном. Адан не сомневался, что его заставят вернуться в лес с подкреплением, а он совершенно не хотел вновь встречаться с чудовищем.

Медленно опускалось за горизонт солнце. Полуэльфийка не видела светила, но померкнувшие вокруг краски говорили сами за себя. День догорал, содрогаясь в предсмертной агонии. Эхо приносило холодящие душу визги разрываемых на части собак, ржание лошадей, вопли и крики умирающих людей. Пожалуйста! Не надо! Спасите! Нет! Эти полные отчаяния отрывистые слова врезались в память. В них застыл первородных животный ужас.

— Хватит… — прошептала юная графиня, слыша разворошившие, как осиное гнездо, прежнюю тишину звуки. Будто разъяренные осы, они жалили впечатлительную беглянку, стремясь ужалить каждая побольнее.

Кровавая жатва Зверя происходила где-то недалеко

Руки, губы и тело била мелкая дрожь. Столько боли витало в воздухе. Отчаяние и ужас спутывали мысли. Голоса просачивались в уши даже через плотно прижатые ладони, а возможные сцены кровавой охоты дорисовывало воображение. Звуки будто оживили и тех мертвецов позади, погружая девушку в картину ужасающего кошмара и паники тех, кто умирал в этом лесу.

Эарвен сжала губы, чтобы не выдать себя звуком. Она боялась, что чудовище найдет ее. Неописуемый ужас завладел ей. Все тело превратилось в комок пульсирующего напряжения. Юная графиня сильнее и сильнее сжимала уши и стискивала веки, но попытки отгородиться от ужаса оказались тщетны. Как бы ни хотелось, ничего не прекращалось, а кровавый пир продолжался, обещая затянуться надолго.

По лесу прокатилось рычание чудовища и его подхватили новые крики. Эарвен прижалась спиной к одному из деревьев, снова сползая вниз и садясь на корточки под давлением страха. Эарвен ощутила себя как никогда уязвимой и одинокой, а более того — виновной в своей скорой гибели. Рядом не было никого. Арно понятия не имел, о том, что с ней приключилось и что ее вообще следовало ждать. Даже пугающий строгостью брат просто не знал где ее искать. Эарвен и сама бы себя не нашла… А как бы хотелось почувствовать сейчас не твердость бездушного дерева за спиной, а человеческое тепло и услышать любые обнадеживающие слова. В ресницах девушки задержались горькие и горячие капли искренних сожалений, которые нет-нет, да сорвались вниз по щекам.

«А дома сейчас тепло и спокойно, слуги подают горячий ужин и, непременно, большой яблочный пирог. Дома пахнет грушами и сушеными яблоками. Дома мама. Дома позаботятся, спрячут и защитят от всего», — так думала Эарвен. Она не думала о том, какую суету спровоцировала в замке и насколько заставила волноваться близких. Полуэльфийка вспомнила тепло и уют, пытаясь вытеснить им ужас, но, вместо этого почувствовала, что готова разрыдаться. Юная графиня вовремя зажала свой рот похолодевшими от промозглой прохлады ладонями и подавила так некстати рвавшийся из горла всхлип.

Так она просидела пока в лесу снова не стало тихо. К этому времени начало быстро темнеть. Эарвен дрожала уже не только от страха, но и от опустившегося к земле сырого холода.

Тишина придала девице немного смелости и полуэльфийка встала, поднимаясь на затекшие одеревеневшие ноги. Несмотря на болезненное покалывание в ногах, Эарвен старалась не издавать ни звука.