Адмирал Империи – 32

Глава 7

Место действия: двойная звездная система HD 21195, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Екатеринославская» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется Российской Империи.

Расстояние до звездной системы «Новая Москва»: 190 световых лет.

Точка пространства: орбита планеты Никополь-4.

Дата: 13 апреля 2215 года.

Как я и предполагал в разговоре с командующим, главные силы американцев, приблизившись к Никополю-4, не начали маневрировать, пользуясь подавляющей численностью и выбирая лучшую для себя позицию для атаки. Нет, грозная армада генерала Коннора Дэвиса, насчитывавшая без малого полтысячи вымпелов, сразу стала впрямую сближаться с нашей эскадрой, уже выстраивающейся в несколько оборонительных «линий».

Весьма самонадеянно и опрометчиво со стороны «Мясника» Дэвиса. Похоже, в своём стремлении поскорее смять русских с наскока и продиктовать им условия капитуляции, адмирал напрочь позабыл об осторожности. Что ж, тем хуже для него. На войне самонадеянность нередко граничит с безрассудством, а безрассудство почти всегда ведёт к гибели. Главное — суметь воспользоваться просчётами врага.

Между тем, расклад сил не внушал радужных надежд. Тактическая схема, зависшая перед моими глазами, удручала количеством алых треугольников, обозначавших корабли противника. Их было настолько много, что в отдельных местах они практически сливались в единое багровое пятно. Казалось, будто раскалённая добела лава вот-вот поглотит крохотные искорки наших немногочисленных кораблей.

Коннор Дэвис был серьезно настроен на быстрое решение проблемы с Дессе. Недавние поражения сразу трех эскадр американцев: космофлота Элизабет Уоррен, а также дивизий Джесси Ли и Айзека Джуды отрицательно сказались на боевом духе «янки», и теперь, чтобы те после очередной неудачи попросту не разбежались из сектора, их командующему ещё больше нужна была быстрая и безоговорочная победа. Чем громче будет триумф, тем крепче вера космоморяков в своего предводителя.

Сил для того, чтобы нанести нам сокрушительное поражение, у Коннора Дэвиса оказалось предостаточно. Аппаратура «Петра Великого» едва справлялась с обработкой всё новых и новых данных, поступавших от сканеров дальнего обнаружения и разведывательных зондов. Мерцающая россыпь точек всё росла, грозя затопить своей тьмой добрую половину тактической карты.

Как я заметил, сверившись с данными на тактической карте, в состав главной эскадры американцев вернулся адмирал Айзек Джуда с существенной частью кораблей своей недобитой дивизии «Олд Гикори». Более того, несколько десятков вымпелов из 4-го «вспомогательного» космофлота Элизабет Уоррен также присоединились к армаде Дэвиса, успев прибыть к месту событий из бета-сектора, где понесли ощутимые потери от моей дивизии. Их прибытие ещё больше усилило и без того немалое численное превосходство группировки противника.

По последним уточнённым данным, адмиралу Дэвису удалось собрать под своим началом пятьсот сорок боевых кораблей всех классов и рангов. Неслабый кулак. Однако, как ни странно, именно столь чудовищная масса железа и композитов в какой-то момент может сыграть с сынами Дяди Сэма злую шутку. Ведь, как известно, «большому кораблю — большая торпеда». Это вам не в салочки на школьном дворе бегать. Тут, чем крупнее соединение, тем сложнее им грамотно маневрировать, избегать «склеек» и уж тем паче уклоняться от шквального огня нашей артиллерии.

Честно говоря, я не был уверен, осознаёт ли это всё сам Коннор Дэвис. По всему выходило, что нет. Видимо, американский командующий решил взять нахрапом, понадеявшись на тупую мощь своих вымпелов… Что ж, посмотрим, чем все это закончится…

Как бы там ни было, а знаменитое генеральное сражение у Никополя-4 началось именно с подачи неугомонной Элизабет Уоррен и её 4-го «вспомогательного» космофлота. Вице-адмирал Уоррен, до этого момента особо не подводившая своего командующего, теперь, после жестокого поражения от моей дивизии, жаждала любой ценой реабилитироваться — во-первых, в глазах собственных коммандеров и адмиралов за то позорное, как ей казалось, фиаско, а во-вторых, вернуть расположение самого Коннора Дэвиса. Который, поговаривали, зверски разнёс Элизабет и пообещал лично повесить её, как паршивую суку, если та ещё хоть раз посмеет осрамиться в бою с русскими.

По тому, с какой невероятной скоростью и бешеным напором выводила разъярённая Элизабет Уоррен на атакующие позиции свой усиленный новыми крейсерами и фрегатами космофлот, я сразу смекнул, что ошалевшая вице-адмирал не будет в предстоящем бою жалеть ни себя, ни своих людей, ни тем более нас. Пан или пропал. Либо она сотрёт русских в порошок, либо сдохнет, до последнего вздоха посылая на наши головы громы и молнии. Третьего, похоже, в её понимании не существовало…

Между тем объединенный флот американцев все еще продолжал заполнять собой сектор пространства вблизи Никополя-4, настолько много находилось сейчас под рукой Коннора Дэвиса кораблей. Казалось, этому нескончаемому потоку боевых единиц противника не будет ни конца ни края. Все новые и новые вымпелы врага появлялись на экранах наших радаров подобно галактической саранче, грозя затопить собой все вокруг и смести наши порядки одной своей колоссальной численностью.

Американские корабли шли плотными походными дивизионными колоннами, поблескивая в лучах местного солнца мощной броней и щетинясь жерлами многочисленных орудийных башен. Со стороны это по-настоящему грандиозное зрелище наводило на мысли о всесокрушающей мощи объединенного флота АСР и его абсолютном превосходстве. Казалось, будто сами звезды меркли и склонялись перед величием армады «янки», признавая ее безоговорочное господство в этой части галактики.

Американцы не могли появиться непосредственно у лагеря адмирала Дессе всем скопом одновременно, поэтому их походные дивизионные колонны медленно подходили к месту разворачивающихся событий, одна за другой показываясь на экранах наших радаров, и практически полностью заполняя собой все свободное пространство на тактической карте. Впечатление было такое, словно все пространство вокруг Никополя-4 постепенно затягивало громадной космической паутиной, сплетенной из сотен разноцветных значков вражеских судов. С каждой минутой эта всепоглощающая сеть становилась все гуще и плотнее, не оставляя, кажется, ни малейшего просвета или лазейки.

Тем не менее, Дессе был хладнокровен, как никогда. Он прекрасно понимал, что суматоха и паника сейчас были худшими советчиками. Напротив, следовало сохранять трезвость рассудка и расчетливость ума. Ведь как ни парадоксально, но именно такое постепенное развертывание флотов противника было для нас не самым худшим из возможных вариантов. Ибо оно предоставляло императорской эскадре драгоценное время, чтобы перегруппироваться и выстроиться для отражения неизбежной атаки. А главное — в спешке попытаться понять и просчитать, как в сложившихся условиях будут действовать «янки».

Пара наших дивизий: Котова и Хромцовой, патрулирующих пространство в тех квадратах, откуда появились американцы, пользуясь тем что противник даже в авангарде шел скованный в походные колонны, набросились на одну из них с двух направлений и открыли ураганный огонь по вражеским кораблям, уничтожив и повредив этим дерзким кавалерийским наскоком сразу с дюжину легких крейсеров и фрегатов.

Наблюдая это молниеносное нападение, Дессе и стоявшие рядом с ним на капитанском мостике офицеры невольно восхищенно переглянулись. Да уж, лихо сработано, ничего не скажешь! Этот внезапный и стремительный налет оказался полной неожиданностью для «янки». Огненным смерчем наши ребята обрушились на растянутые колонны ничего не подозревающих американцев и нанесли им существенные потери.

— Браво, Котов! Виват, Хромцова! Вот это я понимаю — сюрприз так сюрприз! — громко, с чувством выдохнули стоявшие у обзорного экрана офицеры штаба Дессе, от души любуясь этим фейерверком. — Неплохо жахнули, нечего сказать. Обломали рога ковбоям…

Впрочем, восторгам офицеров скоро пришел конец. Несмотря на впечатляющий успех внезапного удара, все понимали, что время на безответную атаку у наших подразделений было строго ограничено. Повезло еще, что командиры дивизий это тоже хорошо осознавали и потому действовали быстро и без промедлений.

Внушительным и на первый взгляд казалось, неповоротливым силам противника потребовалось не так много времени, чтобы опомниться и среагировать на дерзкий выпад русских. Поэтому уже спустя считанные минуты 5-ая «ударная» и 11-ая «линейная» прекратили огонь и, видя, что корабли колонны противника сжались в плотное защитное «каре», а на помощь им уже спешат две другие американские дивизии, благоразумно предпочли не испытывать судьбу. Наши командиры разумно рассудили, что не стоило ввязываться в бой на невыгодных условиях против превосходящих сил врага. Ведь «янки» наверняка попытались бы взять их в клещи и раздавить всей мощью своих кораблей.

Вот почему Пантелеймон Котов и Агриппина Ивановна, трезво оценив обстановку, быстро сманеврировали и вовремя успели отойти к основным силам императорской эскадры, пока им не отрезали пути к отступлению. Надо сказать, сделано это было весьма искусно. Пользуясь тем, что американцы еще пребывали в замешательстве после внезапного удара, наши дивизии ловко выскользнули из-под носа у противника, не позволив втянуть себя в неравную схватку. И при этом даже умудрились не понести никаких потерь. Так что в целом можно было считать, что своей дерзкой вылазкой командиры вполне блестяще справились…

Между тем командующий Дессе, наблюдая на тактической карте все новые и новые входящие в сектор американские дивизии, собрал свою эскадру воедино, выстроил ее в две оборонительные «линии», растянув слои при этом на максимальную величину. Однако даже этого неплотного построения не хватало для выравнивания всего фронта, слишком нас было мало и слишком много было врагов вокруг. Между тем наш с Дессе расчет, а я приписал сюда и себя, потому как первый предположил, что американцы самоуверенно будут идти в лобовую. Так вот к нашей общей радости расчет на фронтальную атаку со стороны противника полностью оправдался…

Вице-адмирал Элизабет Уоррен на скоростном «Бремертоне» во главе своего сводного на этот момент 4-го «вспомогательного» космофлота, который Коннором Дэвисом был восстановлен в численности, даже более того усилен пусть и легкими кораблями поддержки но в большом количестве, перегруппировавшись и подойдя к оборонительным порядкам русской эскадры, не теряя времени на подготовку, повела свои корабли в атаку. Решение Уоррен было смелым и дерзким — она рисковала практически всем своим флотом в попытке прорвать передовую оборонительную линию противника единым стремительным ударом. Но вице-адмирал была уверена в своих силах и в способности подчиненных ей командиров действовать слаженно и быстро.

— Попытаемся разбить их построение, пока они окончательно не выстроились, — сказала она, садясь в командирское кресло. — Главное не позволить русским перегруппироваться и перекрыть образовавшиеся бреши. Будем рвать их оборону на части, пока они не дрогнут.

— Дистанция двести тысяч, адмирал. Наши корабли вот-вот войдут в зону досягаемости их орудий, — доложил дежурный офицер.

— Отлично, — кивнула Уоррен. — Приготовиться к залпу из всех носовых батарей. Идем на сближение…

Более семидесяти вражеских вымпелов со всего размаха, несмотря на заградительный огонь, налетели на нашу передовую «линию». Дерзкий по своей задумке и от этого ставший в некоторой степени неожиданным удар оказался такой силы, что тонкий растянутый слой наших кораблей, состоявший преимущественно из крейсеров и эсминцев сводных гарнизонных групп, тех что прибыли на усиления из внутренних миров Российской Империи, под навалом кораблей Уоррен прогнулся и начал «рваться» сразу в нескольким местах.

Командующий Дессе, изначально видя, что основные силы Коннор Дэвис держит в резерве, сделал то же самое и со своей стороны, поставив в авангард в основном легкие и тяжелые крейсера, а также эсминцы гарнизонных групп, в большинстве своем, либо прошлых поколений, либо еще не прошедших модернизацию полей. Дессе прекрасно понимал, что подобное построение таит в себе угрозу быстрого прорыва при массированном ударе, но надеялся, что передовая завеса сумеет связать боем основные силы американцев и позволит ему выиграть время. Все пять дивизий своего Северного космофлота, включая 12-ю «линейную» Доминики Кантор, Поль Дессе построил во второй «линии», понимая, что сражение только начинается и самые боеспособные соединения надо сейчас максимально беречь как можно дольше…

Теперь же эта тактика грозила обернуться катастрофой. Корабли Уоррен разрезали строй имперцев, как раскаленный нож — масло, стремительно образуя бреши и прорывы в их боевых порядках.

— Господин, адмирал! — окликнул Дессе начальник штаба. — 3-я дивизия Козицына держится из последних сил, но фланги крошатся прямо на глазах. Нужно срочно вводить в бой корабли второго эшелона, иначе авангард будет уничтожен!

Дессе скрипнул зубами. Действительно, самым боеспособным подразделением из всей нашей первой «линии» обороны оказалась 3-я «линейная» дивизия вице-адмирала Козицына. Это была серьезная поддержка и опора построения, но такая полновесная и оснащенная дивизия в авангарде была всего одна. И если уже она держится на последнем издыхании то что, можно говорить о других куда более слабых подразделениях…

Слабость наших передовых порядков, а главное их малочисленность, недооснащенность новыми технологиями защитных полей и растянутость слоя сказались на обороне практически моментально. Корабли авангарда оказались не готовы к столь стремительному и массированному натиску противника. Их энергетические щиты и броня не выдерживали сконцентрированного огня плазменных орудий врага, упорно летевшего в лобовую…

Вице-адмирал Уоррен яростным ударом прогнула передовую «линию» русских, пойдя на сближение и практически сразу заставив наши корабли начать пятиться назад. Она умело координировала действия своих соединений, направляя главные силы в наиболее уязвимые точки нашей обороны. Ее флагманский «Бремертон», окруженный плотным строем крейсеров и эсминцев, врезался в самую гущу сражения, словно острый нож, прорезающий тонкую ткань.

Часть русских крейсеров и эсминцев передового охранения попыталась контратаковать, чтобы сбить наступательный порыв «янки», но их разрозненные атаки быстро захлебнулись под градом ответных залпов. Несколько кораблей вспыхнули и распались на части, не выдержав прямых одновременных попаданий сотен плазменных зарядов. Другие, получив серьезные повреждения, вынуждены были отступить для перегруппировки. Создавалось впечатление, что хрупкая линия имперского авангарда вот-вот рассыплется, не в силах сдержать нарастающего давления.

Видя, что передовые порядки императорского флота уже трещат по швам, адмирал Коннор Дэвис тут же послал в помощь Элизабет Уоррен дополнительные тридцать легких крейсеров и фрегатов из резервов второго эшелона своих флотов вторжения. По его команде они один за другим вылетали из строя основных сил, устремляясь на помощь авангарду Уоррен. Эти корабли не сильно по боевым характеристикам отличались от кораблей наших гарнизонных групп и также в большинстве своем были двух предыдущих поколений. Однако даже такое подкрепление могло в корне изменить ситуацию и окончательно решить исход схватки.

Соответственно, американских кораблей в секторе атаки заметно прибавилось. Пространство вокруг наших передовых соединений буквально кишело вражескими крейсерами, фрегатами и эсминцами, наседавшими со всех сторон. И теперь, обладая еще более существенным численным перевесом, вице-адмирал Уоррен в связке со своими дивизионными адмиралами: Дюком Фланнаганом и Мелвином Дорси разорвали-таки строй нашего авангарда сразу в нескольких местах. Сконцентрировав огонь на стыках между русскими соединениями, они сумели пробить несколько брешей в их боевых порядках. В образовавшиеся прорывы тут же устремились свежие силы атакующих, грозя отсечь и окружить разрозненные группы кораблей императорского флота.

Еще чуть-чуть и «линия» обороняющихся могла быть окончательно разбита на фрагменты и перестать существовать. Сражение достигло своей критической точки. Казалось, что исход битвы вот-вот будет решен и американцы одержат решающую победу.

— Дивизиям второй «линии» — полный вперед! — в этот момент приказал командующий Дессе, внимательнейшим образом следивший за ходом сражения. Он понимал, что промедление сейчас смерти подобно. Если не остановить Уоррен немедленно, то инициатива окончательно перейдет в руки неприятеля со всеми вытекающими последствиями. — Все имеющиеся в составе дивизий модернизированные линейные корабли и крейсера вывели в начало строя. Создайте общий энергетический щит из фронтальных полей дредноутов и отгоните эту бешеную собаку Уоррен от нашего авангарда…

Подобный приказ был отчаянной мерой, на грани разумного риска. Выводить дредноуты в первую линию означало раскрывать свои козыри раньше времени. Но в данной ситуации это был единственный шанс переломить ход боя и выиграть необходимое время для спасения остатков авангарда и перегруппировки основных сил.

Тяжелые дредноуты были тут же дивизионными адмиралами Северного флота выведены вперед общего построения, и уже через несколько минут наши подразделения сорвались с мест и сплошной стеной пошли навстречу врагу. Словно неумолимая лавина, они неслись сквозь строй своих же поврежденных и отступающих крейсеров, линкоров и фрегатов охранения. Мощнейшие защитные поля новейших кораблей слились в единую полусферу, образуя практически непробиваемый для вражеского огня энергетический купол.

Дивизии 4-го «вспомогательного» флота под предводительством Элизабет Уоррен, Дюка Фланнагана и Мелвина Дорси, продолжая преследовать наш пятившийся назад авангард, натолкнулись на буквально непробиваемый заслон из объединенных в единую сферу поле наступающих дредноутов второй «линии». Плотный строй тяжеловооруженных гигантов надвигался неумолимо, готовый смести любое сопротивление на своем пути. Могучая стена сверкающей брони и переплетающихся силовых щитов буквально излучала уверенность в своем превосходстве, не оставляя врагу ни единого шанса на прорыв…

Как ни старались американские канониры, бешено паля из всех палубных орудий по этой стене из линкоров и тяжелых крейсеров «северян», мощности их калибров не хватило, чтобы выжечь это поле или хотя бы на треть истончить его. Все пространство перед боевым порядком русского флота наполнилось ослепительными вспышками и разрывами, сплошным потоком сыпались плазменные заряды, но щит, сотканный из переплетения десятков защитных полей, надежно гасил весь этот смертоносный шквал.

Наши корабли оставались надежно прикрыты от плазмы пушек противника, при этом сами ведя ответный огонь по врагу. Мощнейшие орудия главного калибра дредноутов методично обстреливали ряды наступающего неприятеля, каждым попаданием вырывая огненные бреши в его боевых порядках. Тяжелые дредноуты, оснащенные новейшими системами наведения, быстро захватывали цели и поливали противника шквальным огнем батарей главного и среднего калибров. Даже эсминцы охранения, укрывшись за спинами гигантов, вносили свой посильный вклад, лупя по врагам из скорострельных бортовых орудий.

Защитные экраны кораблей американского авангарда оказались не такими мощными, как наши, от чего американцы сразу же начали терять корабли. Первыми на пылающие обломки стали разваливаться вынырнувшие вперед фрегаты и эсминцы, не способные противостоять чудовищной мощи русских суперлинкоров. За ними последовали легкие крейсера, чьи тонкие защитные энергоэкраны буквально испарялись под градом наших плазменных зарядов. Даже более крупные корабли американского космофлота не могли чувствовать себя в безопасности — регулярно то один, то другой тяжелый крейсер или линкор вспыхивал ослепительной звездой и разлетался веером обломков, получив подряд несколько десятков прямых попаданий.

Неся серьезные потери и понимая, что останься она на месте, то уже через полчаса снова потеряет весь свой космофлот, Элизабет Уоррен, скрежеща зубами, была вынуждена дать код-сигнал к общему отступлению. Она бросила последний взгляд на голографическую карту боя, полыхающую алым — слишком много ее кораблей были подбиты или уничтожены. Слишком много людей погибло по ее вине в безнадежной атаке. Разум твердил, что пора выходить из боя, пока не стало слишком поздно, но сердце разрывалось от желания броситься в самое пекло и сражаться до конца. Адмирал с трудом подавила этот порыв — она не имела права подставлять своих людей под удар ради минутной прихоти.

Корабли дивизий 4-го «вспомогательного», рассыпавшись по пространству и прекратив давление на наш авангард, развернулись и помчались прочь из простреливаемого сектора к своей основной эскадре. Американские крейсера, эсминцы и фрегаты, петляя и маневрируя, торопились покинуть зону поражения, отчаянно уворачиваясь от догоняющих их зарядов. Некоторым не повезло — настигнутые русским огнем, они вспыхивали на лету и разваливались на части. Но большинству все же удалось вырваться из смертельной ловушки…

Получив передышку, уже было полуразбитые сводные дивизии и гарнизонные группы нашего авангарда сумели перегруппироваться, снова вернуться на прежние координаты и выстроиться, заделав бреши в своей «линии». Уцелевшие корабли спешно исправляли повреждения, восстанавливали поля и проводили срочный ремонт. Медицинские команды в это время оказывали помощь раненым, а технические бригады боролись с пожарами и разгерметизацией…

Так закончилась первая фаза этого сражения, которая явилась генеральной репетицией или некоей разведкой боем для обоих флотов. В секторе перед нашими порядками остались летать безжизненные обломки почти пятидесяти погибших кораблей. Три пятых из которых являлись кораблями американцев. Имперские экипажи, чьи корабли погибли в этой схватке, отдали свои жизни не напрасно — они помогли выиграть бесценное время для перегруппировки и спасти от разгрома авангард русского космофлота.

Наши адмиралы, капитаны кораблей и простые канониры поздравляли друг друга с этой первой победой. По всем рубкам и палубам неслись радостные возгласы. Верные долгу люди, с честью выдержавшие первое испытание боем, от души радовались тому, что остались живы и смогли дать отпор врагу. Однако, несмотря на успешное отражение атаки и цифры потерь своих и противника, статистика была сейчас не в нашу пользу. Коннор Дэвис потерял тридцать плохо оснащенных легких вымпелов, соответственно у американского командующего оставалось под рукой еще более пятисот кораблей, куда с лучшими боевыми характеристиками. Глубокие складки залегли на лбу Павла Петровича Дессе, когда он внимательно вчитывался в цифры на дисплее тактического компьютера.

В отличие от американцев силы объединенной эскадры адмирала Дессе были ограничены. Русское командование не имело таких неограниченных резервов, какими располагал американский космофлот. Каждый корабль, каждый человек был здесь на вес золота. И расходовать эти бесценные ресурсы следовало с величайшей осторожностью, просчитывая каждый ход. Поэтому Павел Петрович, прекрасно это понимая и считая в уме коэффициенты, не спешил поддаваться всеобщему ликованию. Одна битва была выиграна, но до победы в войне еще очень далеко. И эта дистанция будет полита немалой кровью.

По окончанию боя командующему Дессе ничего другого не оставалось, как, снова отведя линкоры и тяжелые крейсера подразделений Северного флота на прежние позиции, выставить в авангарде уже изрядно поредевшие сводные дивизии и гарнизонные группы, восполнив их потери небольшим резервом из новоприбывших с верфей эсминцев и легких крейсеров, также еще с немодифицированными полями и с недостаточным количеством членов экипажей…

— Похоже, нас тупо послали на убой, — рассмеялся Яким Наливайко, выходя на связь со мной и Наэмой по локальному каналу с мостика своей «Императрицы Марии». Бравый полковник сидел в своем командирском кресле, небрежно закинув ногу на ногу, но улыбка на его обветренном лице выглядела несколько вымученной. Несмотря на лихую браваду, опытный вояка отлично понимал весь риск их положения. — Если половина наших кораблей уцелеет после очередной атаки американцев, подобной той, какая только что была отбита, я назову это чудом. Сами посудите — у нас тут сборная солянка со всего космоса, а не регулярные части. Какой спрос с этих доходяг? Почему бы адмиралу Дессе не поставить на наше место свои линейные корабли, которые гораздо лучше держат удар?

После того, как я прибыл к Никополю-4 и сдал командование крейсерами, ничего другого мне не оставалось, как вернуться в расположение своей старой доброй 27-ой «линейной», которая, как и прежде, состояла всего из трех вымпелов: моего «Одинокого», «Черной пантеры» Наэмы и «Императрицы Марии» полковника Наливайко. «Очаков» и «Пылкий», как вы помните, я отправил к Никополю-16 на ремонт. Бригаду Соколовой же забрал под свою руку Василий Иванович Козицын, чья дивизия стояла сейчас рядом, к этому моменту уже несколько потрепанная. Соколова, несмотря на свое желание остаться под моим руководством, вынуждена была подчиниться старшему по званию.

Мне же Павел Петрович Дессе по итогу все-таки оставил эти самые пятнадцать крейсеров, с которыми я гонялся за Джудой. Линкоры командующий, конечно же, мне не дал, распределив их по дивизиям Северного космического флота. Но и на том спасибо.

Так что в данный момент моя 27-я «линейная» в составе четырнадцати вымпелов, четыре корабля после первой атаки Элизабет Уоррен уже были уничтожены, находилась на передовом крае нашей обороны. Наши потрепанные крейсера, с критически истонченными полями, но все еще грозные и боеспособные, застыли в боевом построении, ощетинившись жерлами орудий.

Меня немного покоробил тот факт, что Дессе не дал мне более существенное подразделение, ведь старик знал, на что я способен в секторе боя. Мой потенциал позволял с успехом управляться с гораздо более крупными силами, что я не раз доказывал в прошлых кампаниях. Но, видимо, у командующего были свои резоны поступить именно так. Хотя возможно, внезапное появление американского флота заставило командующего забыть на время о своем «талантливом» крестнике, сейчас все были заняты отражением атаки. Что ж, придется пока довольствоваться тем, что есть, и постараться выжать из своих кораблей максимум возможного.

— Дессе поступает абсолютно правильно со стратегической точки зрения, — ответил я на недовольную тираду своего друга, отгоняя прочь мысли о собственной «недооцененности». Сейчас следовало думать не о личных амбициях, а о том, как отразить следующий натиск врага с минимальными потерями. — Передовая «линия» из более слабых и легких кораблей необходима, чтобы основной наш строй смог держаться как можно дольше. Мы должны принять на себя первый удар, смягчить его и по возможности измотать противника. Именно линейные корабли и крейсера дивизий Северного флота станут нашей главной ударной силой в противостоянии с Коннором Дэвисом. Их надо беречь до решающего момента.

Произнося эту речь, я старательно гнал от себя мысли о том, что, возможно, вгоняю свою 27-ю дивизию в могилу. Что не увижу больше ни одного рассвета над бескрайними просторами космоса. Не стоит сейчас об этом. Каждый на этой войне — расходный материал. И мы давно смирились с этой истиной, надев военную форму. Жизнь офицера — это не только эполеты и парадные марши. Это еще и готовность пожертвовать собой во имя Империи, исполнить свой долг до конца. Нравится нам это или нет.

— Стратегия, конечно, дело хорошее, хотя я в ней ничего не понимаю, — продолжал бубнить полковник Наливайко, раздраженно барабаня пальцами по подлокотнику кресла. В этот момент он очень напоминал капризного ребенка, у которого отобрали любимую игрушку. — Вроде бы все, как и должно быть. Вот только, наши-то с тобой и Наэмой корабли, обладая высокими характеристиками и мощными полями, судя по всему, выдержат очередную атаку врага, а вот остальные крейсера и эсминцы, тем более гарнизонных групп, похоже, обречены на гибель. Просто жалко ребят. Да и кораблики у некоторых — просто конфетки.

— Это война и здесь нет места для жалости, — вставила слово как всегда циничная до предела, когда это было необходимо, Наэма Белло. Майор возникла на одном из дополнительных экранов, небрежной позой и сардонической усмешкой напоминая хищную кошку, играющую с добычей. — Или ты думаешь, что если начнешь разводить нюни, то американцы тебя пожалеют и не станут в тебя стрелять? Не смеши. Но что-то мне подсказывает, что не о жизнях этих людей ты сейчас беспокоишься, казачок, а о собственной шкуре. Признайся, струхнул?

— Замолчи, ведьма! — огрызнулся Яким, не допуская мысли, чтобы его обвинили в трусости. Лицо полковника моментально налилось краской праведного гнева, а в глазах вспыхнул недобрый огонек. Хотя надо признать, что, наблюдая, как выстраиваются для очередной атаки новые вражеские дивизии, в своем капитанском кресле на мостике «Императрицы Марии» Яким все-таки заерзал. Одно дело — бравировать лихостью перед друзьями, и совсем другое — наблюдать в прицеле, как на тебя несется лавина из сотен вражеских кораблей, жаждущих твоей крови.

Рука полковника непроизвольно потянулась к нательному крестику — старинному, со стершимся позолоченным покрытием. Яким всегда считал себя истинно русским воином, православным казаком, хоть и родился уже после того, как понятия национальной и религиозной принадлежности отошли на второй план. Наливайко свято верил, что молитва и соблюдение старинных воинских традиций уберегут его от вражеской пули…

— А ну-ка перестали собачиться! — прервал я начинающуюся перепалку своих импульсивных, как плазменные орудия, друзей. Сейчас было не время и не место для мелочных склок и подковырок. — Посмотрите лучше на тактическую карту. Кажется, начинается вторая часть Марлезонского балета…

Холодный свет тактической карты заливал командную рубку «Одинокого». На нем россыпью алых огоньков высвечивались многочисленные вражеские соединения, разворачивающиеся для нового броска. Дальние радары уже фиксировали волны стартующих в нашем направлении вражеских линкоров, крейсеров и авианосцев. Им навстречу разворачивались наши порядки, пока еще разреженные и неровные, но полные решимости не отступить ни на километр. Схватка обещала быть жаркой…