Адмирал Империи – 32

Глава 9

Место действия: двойная звездная система HD 21195, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Екатеринославская» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется Российской Империи.

Расстояние до звездной системы «Новая Москва»: 190 световых лет.

Точка пространства: орбита планеты Никополь-4.

Дата: 13 апреля 2215 года.

Коннор Дэвис пребывал в ярости от очередной неудавшейся атаки. Во всем его облике сквозила едва сдерживаемая ярость, граничащая с неистовством. Глаза американского адмирала метали молнии, а лицо исказилось в жуткой гримасе бешенства, делая его еще более устрашающим. Казалось, от него так и веет убийственной аурой, способной испепелить любого, кто имел несчастье оказаться поблизости.

«Мясник», как частенько называли Дэвиса, и впрямь был сейчас похож на обезумевшего от жажды крови маньяка, готового крушить все на своем пути. Ведь он в очередной раз разочаровался в своих непосредственных помощниках и теперь без зазрения совести вымещал на них всю свою злость и раздражение. И в первую очередь под горячую руку разгневанного командующего попали злополучные Уоррен и Джонс.

— Вы не оправдали возложенные на вас обязанности и не достойны тех должностей, которые занимаете, — надрывался Коннор, брызжа слюной и потрясая массивными кулаками перед лицами на экране оторопевших Элизабет и Нейтана. — Вы, жалкие недоумки, опозорили мундиры американского космофлота! Я пребывал в уверенности, что рядом со мной плечом к плечу стоят настоящие боевые офицеры, матерые и решительные командующие, а вы, как выяснилось, годитесь лишь на то, чтобы протирать штаны в своих командирских креслах. Знал бы раньше, с кем имею дело — ни за что не допустил бы, чтобы вы поднялись выше дивизионных адмиралов! Все приходится делать самому. Сейчас я покажу вам, как по-настоящему добывается победа в бою против опытного и умелого врага…

Отчитав подчиненных, словно нашкодивших школьников, Коннор слегка поостыл и начал раздавать четкие, лаконичные приказы:

— Нейт, немедленно собирай все, что осталось от твоего 6-ого космофлота вот в этих координатах… Сосредоточься, возьми себя в руки и постарайся хоть на этот раз не ударить в грязь лицом, — Дэвис указал на расположение эскадр адмирала Дессе. — Контр-адмирал Уоррен, в ваше непосредственное подчинение я передаю полностью восстановленную дивизию «Джерси Блюз», в качестве компенсации за те корабли, которые вы бездарно просрали во время первой атаки. Смотрите, не профукайте их снова, леди, второго шанса может и не представиться.

Коннор окинул Элизабет красноречивым взглядом, в котором без труда читался откровенный вызов вперемешку с неприкрытым сарказмом, словно он сомневался в ее способности грамотно распорядиться вверенными ей силами. Надо думать, подобное отношение задевало Уоррен за живое, однако открыто возражать Дэвису сейчас никто из присутствующих в здравом уме не решился бы. Себе дороже выйдет связываться, когда «Мясник» не в духе и жаждет немедленной расправы…

— Значит так, слушайте внимательно и не вздумайте ослушаться, не то вылетите с насиженных кресел ко всем чертям, — продолжал командовать Дэвис, сверля подчиненных колючим, не предвещавшим ничего хорошего взглядом. — Ровно через сорок минут оба ваших космофлота начинают обходной маневр построение русских по широкой дуге, охватывая их сразу с двух «флангов». Уоррен ударит по левому крылу, Джонс — по правому. Я со своей стороны возглавлю основной кулак и свяжу авангард Дессе фронтальным ударом. Учтите, действовать надо максимально слаженно и стремительно. Чтобы к моменту, когда «Лис» сообразит, что к чему, было уже поздно разворачивать свои немногочисленные эскадры для отражения фланговых атак. Вот тут-то мы его и прищучим и раздавим, как клопа! Ясно излагаю?

Американские адмиралы молча кивнули, не смея раскрыть рта. По их напряженным, застывшим лицам, было видно, что провалить задание они боятся куда больше, чем схватки с любым, даже самым грозным противником.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Дэвис. — Пора заканчивать эту затянувшуюся битву за Никополь, ибо на «Новой Москве» нас уже заждался их величество император всея Руси Константин. Не пристало людям нашего положения опаздывать на званый обед в императорском дворце. Все, за работу, бездельники…

Третья волна атаки американцев ожидалась самой опасной и должна была решить исход всего сражения. Коннор Дэвис возглавил один из ударных «клиньев», встав на своем непобедимом линкоре «Геката» в его первых рядах. Флагман на котором находился американский командующий, обладал высоким уровнем оснащенности и защитных характеристик, являясь на сегодняшний момент самым боеспособным дредноутом вражеского космофлота. Дэвис, безвылазно находящийся на «Гекате» и сделавший ее своим домом, постоянно апгрейдил свой линкор с намерением при помощи технологий создать лучший боевой корабль Американской Сенатской Республики. В частности при помощи новой, заимствованной у нас технологии по перенаправлению защитных полей, у него это получилось.

Вот почему командующий, несмотря на недовольство своих приближенных, без колебаний решился выставить «Гекату» в первую линию атакующего построения, не особенно опасаясь за ее целостность. Он был абсолютно уверен, что сможет прорваться сквозь заградительный огонь русских и нанести их обороне непоправимый урон, при этом сохранив корабль невредимым.

Расчет Дэвиса был прост и одновременно гениален. Стремительно ворваться в самую гущу вражеских порядков, внося панику и сумятицу, а затем, прикрывшись совершенной защитой флагмана, словно неуязвимым щитом, методично расстреливать корабли противника один за другим. Перемолоть их своей чудовищной огневой мощью, навязав им бой на самой ближней дистанции, откуда деваться будет просто некуда. В общем, организовать для зарвавшихся русских настоящую мясорубку.

Что ж, дерзкая задумка, вполне в духе Коннора — этого непредсказуемого и безрассудного смельчака, привыкшего добиваться своего любой ценой. Оставалось лишь воплотить все в точности так, как было запланировано и уповать на фортуну, которая любит смелых и решительных. Авось, улыбнется и на этот раз…

…Между тем битва за Никополь-4 входила в свою финальную стадию. Напряжение, царившее в рядах противоборствующих сторон, достигло своего апогея. Казалось, само пространство вокруг спорной планеты буквально искрило от переполнявших его сгустков первобытной ярости и неукротимой жажды крови. Час расплаты был близок, и все прекрасно понимали, что исход грандиозного сражения решится здесь и сейчас.

Подпитываемые чувством подавляющего численного превосходства и окрыленные присутствием самого командующего, командиры и экипажи кораблей АСР жаждали скорейшей развязки. Они буквально рвались в бой, более двухсот пятидесяти линкоров и крейсеров 1-го «ударного» космофлота уже выстроились в боевые порядки, готовые в любую секунду обрушиться всей своей мощью на горстку русских кораблей, отчаянно цеплявшихся за последний шанс выстоять.

Гигантский космический «кулак», распределенный на шесть атакующих «конусов» по сорок — пятьдесят дредноутов в каждом, представлял собой поистине устрашающее зрелище. Казалось, что такую армаду не способна остановить никакая сила во вселенной. Вот-вот эта лавина обрушится на императорскую эскадру, безжалостно смяв и поглотив собой все на своем пути.

Подобная перспектива не могла не воодушевлять Коннора Дэвиса, восседавшего на командирском мостике своего непобедимого флагмана. Адмирал в эти минуты буквально излучал уверенность в собственной неуязвимости и скорой победе над русскими. В глубине души он уже предвкушал, как пройдет победным маршем по усеянным обломками вражеских кораблей орбитам Никополя, утвердив раз и навсегда превосходство Американской Сенатской Республики в этой части освоенного сектора. Осталось лишь сделать последний рывок, нанести завершающий удар — и вожделенный триумф у него в кармане…

На тактической карте, разворачивающейся перед взором Дэвиса, жалкие остатки императорской эскадры на фоне громадного «роя» вражеских кораблей были практически неразличимы. Так, пара сотен светящихся точек на радаре, трепыхающиеся в безнадежной попытке избежать неминуемого разгрома.

Что ж, ребята, ничего не попишешь, — подумал про себя Коннор, любуясь открывшейся его взору картиной расклада сил. — Вам выпала честь пасть от рук самого прославленного космофлотоводца АСР. По крайней мере, хоть какое-то утешение перед лицом неизбежной гибели…

Конечно, Дэвис не забывал и об обходном маневре, затеянном Уоррен и Джонсом по его приказу. Однако в глубине души он рассматривал этот тактический ход скорее как дополнительную страховку на крайний случай, лишнюю предосторожность, а никак не ключевой элемент своего замысла. «Мясник» ни капли не сомневался в успехе молниеносной атаки, ведомой им лично. Он был абсолютно уверен, что ворвавшись в оборонительные порядки русских во главе своих «Бессмертных» и на своей суперсовременной «Гекате», он попросту в считанные минуты перемелет эти жалкие остатки в труху, не оставив Дессе ни малейшего шанса.

Пусть эти двое продолжают свой обходной маневр исподтишка, усмехнулся про себя Коннор, бросив мимолетный взгляд на данные тактических экранов. Главное, чтобы не слишком увлеклись и не наделали глупостей. А добивать вконец деморализованные ошметки императорского флота я, так и быть, великодушно им предоставлю, пускай и Нейта с Лизи коснется лучик славы победителей. Но основную работу, само собой, он проделаю сам. Как и полагается командующему…

…Павел Петрович Дессе, со своей стороны, тоже отлично понимал, что дело вот-вот дойдет до момента истины, развязки всей этой кровавой драмы. Хладнокровно наблюдая с капитанского мостика своего флагмана за перегруппировкой американских соединений, он лихорадочно просчитывал возможные варианты своих дальнейших действий.

Фигура нашего командующего в эти минуты являла собой образец абсолютного спокойствия и самообладания. Лишь глубокая складка, прорезавшая его высокий лоб, да нервно подрагивающие желваки на скулах выдавали сильнейшее внутреннее волнение и напряжение, с которым ему приходилось бороться. Но это и неудивительно — на карту было поставлено слишком многое.

Дессе, как настоящий профессионал и опытный стратег, по достоинству оценивал масштаб угрозы, нависшей над его эскадрой. Он прекрасно отдавал себе отчет, что в нынешнем ее состоянии тягаться с американцами — чистой воды безумие. Русский флот понес существенные потери. Даже по самым оптимистичным прикидкам, объединенная императорская эскадра насчитывала сейчас в своем составе чуть более двухсот двадцати полностью боеспособных вымпелов. Остальные же, увы, были либо безвозвратно уничтожены прицельным огнем противника, либо выведены из строя, вынужденные спешно уходить к ближайшим ремонтным доками. В общем, как ни крути, а воевать приходилось лишь с тем, что осталось в эскадре.

Но сдаваться без боя Дессе не собирался. Слишком высока была цена отступления. Нет уж, лучше с честью погибнуть здесь, над Никополем, сцепившись в смертельной схватке с ненавистным врагом, чем малодушно повернуть назад. Так думал не только сам «Лис», но и, судя по всему, подавляющее большинство его подчиненных.

Вот почему, не мешкая ни секунды, Павел Петрович отдал приказ немедленно сомкнуть ряды и перестроиться в плотную «фалангу» — в данной ситуации, пожалуй, единственно возможное построение, хоть как-то увеличивавшее их шансы выстоять. Выводить вперед авангард не имело никакого смысла. Его попросту неоткуда уже было взять. Подобное построение, при всей его оборонительной мощи, имело, однако, и существенный недостаток. Плотная «фаланга», скованная в своих маневрах собственной компактностью, неизбежно утрачивала значительную долю маневренности и гибкости. Сжатая в такие порядки эскадра была хороша лишь для отражения фронтальной атаки или для нападения, но совершенно беззащитна перед угрозой охвата с «флангов».

Иными словами, если Дессе и его адмиралам еще могло повезти отразить лобовой удар Коннора Дэвиса, то развернуться фронтом против приближающихся по широкой дуге космофлотов Уоррен и Джонса она уже была не способна чисто физически. Любой фланговый охват, осуществляемый одновременно с атакой «Мясника» из «тыла», с фатальной неизбежностью расколол бы и смял ее построение, ввергнув в хаос и панику. А там уж ни о какой организованной обороне не могло быть и речи — лишь агония обреченных…

Да, положение императорской эскадры было аховым, что и говорить. Общее соотношение сил складывалось явно не в нашу пользу. Ведь даже сейчас, после всех чудовищных потерь, американские корабли все равно превосходили ее по численности как минимум в полтора раза. А если учесть еще и их подавляющий перевес в тактике, то и вовсе не оставляло русским практически никаких шансов на благополучный исход. Разве что на чудо…

И вот в тот самый момент, когда, казалось, вот-вот две армады, словно два огромных космических чудовища, сойдутся в решающей схватке не на жизнь, а на смерть, случилось невероятное. Откуда ни возьмись, в секторе внезапно появились новые отметки на экранах дальнего обнаружения. Целое скопление неопознанных вымпелов одним махом, словно по мановению волшебной палочки, выросло на тактических картах противоборствующих флотов. Казалось, эти корабли возникли прямо из ниоткуда, будто сам космос внезапно разродился ими в самую решающую минуту, приберегая этот козырь напоследок.

Радостный клич раздался в отсеках и рубках кораблей нашей эскадры, когда по идентификационным номерам стало ясно, что перед нами находятся наши боевые товарищи из прибывшего, наконец, к театру боевых действий Черноморского космического флота…

…Однако, приказав своим кораблям выйти из пелены «тумана войны» в нужный сектор пространства, Иван Федорович впал в очередное оцепенение, которое так часто нападало на него в последнее время. А сам Иван Федорович тем временем скрестил на груди руки и принялся внимательно изучать тактический экран, на котором нарисовалась текущая диспозиция сражения между дивизиями Дессе и Коннора Дэвиса.

Адмирал окинул взглядом открывшуюся его взору картину космической баталии и на губах его заиграла хитрая усмешка. Похоже, несмотря на порядком потрепанный вид некоторых эскадр Павла Петровича, «северянам» все же удавалось сдерживать противника. По крайней мере, пока… Что ж, если так будет продолжаться и дальше, то, пожалуй, можно будет не торопиться с приходом на помощь Дессе.

Чем дольше он, Самсонов, будет оставаться «третьей силой», не ввязываясь напрямую в разгорающуюся битву, тем лучше. Пока ни одна из противоборствующих сторон не дошла в своем ратном пылу до точки невозврата, Иван Федорович имел прекрасную возможность осторожно лавировать между двух огней, не беря на себя никаких конкретных обязательств. Именно поэтому он вывел свой флот из «тумана войны» максимально далеко от эпицентра сражения. И именно поэтому медленное движение дивизий Черноморского флота к Никополю-4 почему-то в какой-то момент совсем прекратилось и корабли застыли в относительной неподвижности на полпути к месту событий.

Иван Федорович отсиживался сначала у фактории «Троицкая», бесконечно ремонтируя по нескольку раз одни и те же линкоры, а после — максимально замедлив ход и соблюдая все возможные меры предосторожности, продвигался в направлении Никополя-4, останавливаясь и выстраивая все свои корабли в защитное «каре» при первой же иллюзорной опасности или малейшей пульсации сканеров.

Тем не менее, несмотря на все свои ужимки, Иван Федорович, по большому счету, не мог позволить себе слишком уж явно манкировать долгом и пренебрегать своими прямыми обязанностями. Он прекрасно знал, что рано или поздно любая подозрительная пассивность или откровенное бездействие с его стороны непременно будут строго пресечены вышестоящими чинами. А в случае полного и окончательного разгрома Объединенной эскадры Дессе Самсонову ой как не поздоровится. Чтобы не стать целью для расстрельной команды, после того, как судом будет объявлен предателем и изменником родины, Самсонов вынужденно отдал приказ на приближение к Никополю и вход в сектор сражения…

Как выяснилось несколько позже, к моменту выхода соединений Самсонова из «тумана войны», корабли Черноморского космического флота все это время стояли и бездействовали примерно в пятнадцати миллионах километров от места главной баталии. Причем, судя по всему, находились они там практически с самого начала генерального сражения между армадами Коннора Дэвиса и дивизиями Павла Петровича Дессе.

Все это время вице-адмирал Самсонов с помощью сканеров внимательно следил за драматическим развитием событий под Никополем-4. Буквально не отрывая взгляда от тактических экранов, Иван Федорович со смешанными чувствами наблюдал, как «северяне» и «янки», словно два взбесившихся от ярости медведя, рвут друг друга на части в чудовищной космической бойне.

Покуда две сражающиеся стороны были всецело заняты методичным истреблением флотов друг друга, Самсонов в относительном комфорте и безопасности просчитывал про себя возможные варианты развития ситуации. Пытался угадать, в какой именно момент ему будет лучше всего вмешаться в происходящее и заявить о себе.

Вот поэтому даже сейчас, войдя в сектор участвующих в битве космических флотов и оказавшись, наконец, на всех тактических картах, коварный Иван Федорович не спешил с реализацией каких-либо серьезных наступательных действий. Его черноморские дивизии «вынырнули» из «тумана войны» в секторе космического пространства, по-прежнему максимально отдаленном от текущего сражения. Хотя, по-хорошему, могли бы оказаться существенно ближе и при должном усердии подобраться к основным силам противника с гораздо более выгодного направления.

Подобная осторожность не могла не озадачить Дессе. Командующий «северянами» уже довольно продолжительное время ждал обещанной помощи Самсонова. И вот теперь, когда она пришла, вдруг оказалось, что Иван Федорович не торопится сходу ввязываться в переделку, оправдывая свою нерешительность и медлительность якобы опасением нападения на его собственную не такую уж внушительную (по меркам грандиозной битвы) эскадру.

Что ж, такое объяснение выглядело вполне здраво и оправданно. На первый взгляд. Ведь корабли эскадры Черноморского флота заметно уступали противнику в численности. Появись дивизии Самсонова действительно слишком близко к месту событий, и они рисковали в два счета быть смятыми ударом главных сил «янки». Разумеется, такой сценарий Ивана Федоровича категорически не устраивал.

Поэтому для начала следовало разумно оценить обстановку. По возможности восстановить в ходе небольшой передышки мощности двигателей кораблей после «форсажа». Собраться с силами и мыслями перед тем, как начать неспешное сближение со сражающимися эскадрами противника и как-то обозначить свое участие в текущем раскладе баталии. И лишь затем, хорошенько подготовившись, двинуть Черноморский флот вперед. Причем, разумеется, со скоростью самой тихоходной посудины эскадры. Не гнать же лошадей в атаку, в самом деле…

Так радость Дессе от долгожданного прибытия боевых товарищей довольно скоро сменилась недоумением напополам с дурными предчувствиями. Поскольку вскоре выяснилось, что при всей своей показной решимости, флот Самсонова так и не сдвинулся с места. Все сорок с лишним модернизированных линкоров и крейсеров Черноморского флота, чуть отойдя от точки своего появления на радарах, вдруг застыли в неподвижности посреди открытого космоса. И замерли в гордом одиночестве в десяти миллионах километров от кипящего под Никополем-4 сражения…

— Похоже, Самсонов не очень-то спешит, — невесело усмехнулся я, в отличие от остальных, быстро и без особого труда разгадавший план нашего новоприбывшего горе-союзничка. — Вот скользкий тип! Иван Федорович явно решил, что появился здесь чересчур рано. И теперь выжидает самый удобный момент, чтобы вступить в заварушку.

Я с горечью покачал головой, наблюдая на экране, как эскадра Черноморского флота замерла вдалеке не собираясь никуда двигаться. — Если, нам удастся отбить третью волну вражеской атаки и хоть немного потеснить авангарды «янки», этот Самсонов тут же набросится на американцев с «фланга» или с «тыла», довершая разгром. И разумеется, как всегда припишет себе львиную долю очередной нашей победы, хотя палец о палец не ударил, чтобы ее добыть… Но, с другой стороны, если сейчас «конусы» генерала Коннора Дэвиса с ходу сомнут нашу «фалангу» и порвут защитную «линию» в клочья, то ничто не помешает кораблям Самсонова под шумок ретироваться. Просто развернуться и покинуть сектор центральной планеты, без потерь и помех со стороны увлеченного избиением нас противника… Все просчитал, ничего не скажешь. На все случаи жизни подстраховался, сучий потрох…

…Тем временем Коннор Дэвис, потратив несколько минут на оценку и анализ внезапно изменившейся диспозиции, наконец, сообразил, что к чему. Быстро смекнул, что адмирал Самсонов со своей эскадрой, неожиданно вынырнувший словно чертик из табакерки в незапланированном месте, на самом деле не представляет для его армады серьезной угрозы. Во всяком случае, пока.

В связи с этим Коннор Дэвис отдал приказ 6-му космофлоту изменить первоначальный маршрут и следовать наперерез замершим в оцепенении дивизиям «черноморцев». Огневая мощь эскадры адмирала Нейтона Джонса представлялась ему вполне достаточной для того, чтобы либо сдержать возможный напор появившейся новой эскадры русских, либо, если дойдет до прямого огневого контакта, разметать корабли адмирала Самсонова по космосу.

С противоположного же «фланга» текущего театра сражения неумолимо, словно раскаленный каток, на Дессе наступали соединения 4-го «вспомогательного» космофлота адмирала Элизабет Уоррен. Эти дивизии, не меняя своего курса, медленно, но неуклонно огибали сектор сражения, намереваясь в скором времени нанести сокрушительный удар в тыл нашему построению, как и планировалось ранее.

И вот настал момент истины, и Коннор Дэвис послал выстроившимся «клиньями» кораблям своего 1-го «ударного» космофлота код-сигнал к немедленному общему наступлению. Две с половиной сотни линкоров и крейсеров сорвались с мест и ринулись в лобовую атаку на стоящие в плотной «фаланге» дивизии нашей объединенной эскадры…

Флагманский линкор «Геката», в командирском кресле командного отсека которого восседал главнокомандующий сил вторжения Американской Сенатской Республики Коннор Дэвис, ринулся на врага, увлекая за собой остальные вымпелы дивизии «Бессмертных» — лучшей дивизии флота Дэвиса…

Волны кораблей американцев, одна за другой, стали наваливаться всей своей мощью на плотную «фалангу» русских кораблей, в первом ряду которой находились несколько десятков линкоров, своими широкими защитными энергополями прикрывающие крейсера и эсминцы стоящие в следующих рядах. Уже не тысячи, а десятки тысяч плазменных зарядов, вырвавшиеся одновременно из всех палубных орудий двух флотов, озарили безжизненное пространство космоса.

Уже не тысячи, а десятки тысяч ослепительных плазменных зарядов, вспарывающих мрачную пустоту космоса, одновременно вырвались из всех до единого палубных орудий двух флотов. В одно мгновение все пространство вокруг вспыхнуло и загорелось чудовищным разноцветным пламенем, словно в эпицентре термоядерного апокалипсиса. Рвущиеся беспрестанно заряды буквально расчерчивали черноту космического пространства пылающими, ослепительно яркими росчерками.

Охваченные всепоглощающим огнем и яростью сражения, два флота с каждой секундой все сильнее и сильнее вгрызались в глотки друг друга, словно два бешено ревущих звероящера. Переплетенные воедино, остервенело дерущиеся не на жизнь, а на смерть гигантские армады продолжали методично и беспощадно перемалывать и крушить все на своем пути.

Атакующие, не считаясь с потерями, с каждой минутой наращивали темп наступления. Корабли «янки» гибли один за другим, пытаясь всеми силами прорваться через мощную защиту крейсеров и линейных кораблей, выстроенных «северянами» в эту неприступную «фалангу». Но пока прорвать оборону и пробиться удавалось лишь считанным единицам.

Тех же редких смельчаков, кому посчастливилось ненадолго вклиниться в расположение второго эшелона нашего построения, тут же окружали и атаковали ринувшиеся им наперерез крейсера поддержки «Лиса» Дессе. Яростно атакуя окруженные со всех сторон корабли «незваных» гостей, стремительные крейсера резерва то и дело пытались протаранить борта вражеских линкоров своими бронированными форштевнями. Там, где такой прием не срабатывал, русские пускали в ход главный калибр — расстреливая подбитых и потерявших подвижность гигантов противника практически в упор из своих орудий. Беспощадный шквальный обстрел неумолимо превращал дрейфующие в пространстве остовы кораблей генерала Дэвиса в бесформенные груды искореженного металла…

Однако полностью переломить ход сражения в свою пользу нам никак не удавалось. У Коннора Дэвиса тоже еще оставались в запасе значительные резервы, которые он не преминул задействовать в самый критический момент схватки. Сохраняя хладнокровие американский главком бросил в бой новые силы.

Измотанные беспрерывным штурмом и понесшие серьезные потери атакующие «клинья» первой волны, как по команде, начали постепенно отходить назад, в глубину построения. На ходу перегруппировываясь и перестраиваясь, лавируя в пространстве меж дрейфующих обломков и разбитых корпусов, они уступали место подошедшим на помощь свежим «конусам» второй волны «янки». И снова линкоры и крейсера «северян», стоящие насмерть плечом к плечу, встречали их сплошным ураганным огнем.

Американскому адмиралу удалось организовать непрерывную ротацию наступающих отрядов — Дэвис использоапл новаторскую боевую тактику под названием «карусель». Выстроив боевые единицы в цепочку эшелонированных волн, непрестанно сменяющих друг друга в горячке атаки, Коннор Дэвис с филигранной точностью расходовал свои резервы, распределяя их равномерно по всей линии соприкосновения. Так, чередуя и сменяя корабли, американцы методично изматывали оборону Дессе, сумев в конце концов окончательно переломить ход сражения в свою пользу.

Как и следовало ожидать, без своевременных подкреплений из глубины, без обязательной ротации и периодической смены на первой линии, наши измотанные и обескровленные вымпелы уже не могли долго сдерживать тотальный, ни на минуту не прекращающийся натиск врага. Наша «фаланга», еще недавно казавшаяся несокрушимой, постепенно стала походить на какое-то рваное одеяло под давлением наседающих «янки» прежде идеальное боевое построение начало распадаться и деформироваться на глазах.

Беспрепятственно вклинившись в разрывы переднего края обороны, линейные корабли и тяжелые крейсеры дивизии «Бессмертных» принялись безжалостно крушить нас изнутри, не давая русским ни единого шанса собраться с силами и заново сформировать хоть какое-то подобие сплошных боевых порядков. Остервенело прокладывая себе дорогу сквозь горящие остовы наших судов, свирепые до безумия американские головорезы рвались к главной своей цели — командному авианосцу «северян», флагману «Петр Великий», на котором держал свой флаг командующий Дессе…

Некогда величественное и грозное сражение двух непримиримых соперников быстро скатилось в форменное побоище, превратившись в огромную свалку разъяренных, ослепленных жаждой крови и ненавистью кораблей-гладиаторов. Они отчаянно рубились между собой, сцепившись бортами и выпуская в противника один залп за другим, словно дикие звери, загнанные в тесную клетку и обезумевшие в предсмертной агонии…

При виде происходящего даже последние робкие крохи надежды истаяли в моей душе. Увы, становилось совершенно очевидно, что чаша весов уже окончательно и бесповоротно склонилась на сторону наших заклятых врагов. Американцам, сумевшим мощным рывком переломить ситуацию в свою пользу, теперь оставалось лишь подвести черту и поставить победную точку в этой феерической бойне.

Коннор Дэвис, предвкушая скорое торжество, отдавал приказ за приказом, безостановочно вводя в бой все новые и новые силы, вгоняя их в самое пекло, словно свежие порции мяса в ненасытную мясорубку. Он безжалостно наращивал нажим, с поистине маниакальным упорством. Собственно, делать это ему не составляло никакого труда — огромного количества кораблей для беспрерывного давления на противника у «янки» имелось предостаточно. Даже сейчас, после всех чудовищных потерь, понесенных его флотом у Никополя-4.

В свою очередь русские тоже не собирались уступать. Они продолжали с отчаянной решимостью обреченных сражаться. Корабли сходились вплотную, расстреливая друг друга в упор из всех имеющихся орудийных платформ, самоубийственно тараня противника, и если случалась такая возможность — высаживаясь на палубы вражеского корабля и лихой абордажной атакой вырезая его команду…

И вот, в самый разгар космического побоища мне представился тот самый долгожданный шанс, о котором я грезил с момента начала операции по обороне Никополя-4. Случай, способный в корне переломить ход не только этого чудовищного сражения, но, быть может, и всей войны. Тот миг, ради которого я, не щадя ни себя, ни своих людей, бросился в горнило неравной битвы, с упорством ведя «Одинокиц» сквозь плотные ряды наседающего со всех сторон неприятеля. Сквозь огонь и смерть…

В какой-то момент в этом кромешном хаосе непрекращающейся ни на секунду свалки судьба наконец-то свела нас вместе. Мой тяжелый крейсер, лавируя среди обломков, увертываясь от бьющих в борта смертоносных плазменных зарядов противника, внезапно оказался совсем рядом с флагманом главнокомандующего флотом вторжения «янки» — легендарной «Гекатой» Коннора Дэвиса.

Стремясь как можно быстрее вывести из строя главные орудийные платформы моего крейсера, артиллеристы вражеского флагмана открыли ураганный огонь из тяжелых плазменных пушек, в считанные секунды накрыв нас сплошным градом зарядов. Словно разъяренный великан, разом ощетинившийся всеми своими жалами, линейный корабль Коннора Дэвиса принялся остервенело обстреливать «Одинокий» с правого борта, стремясь пробить мои защитные экраны как можно быстрей.

Но, похоже, бравые ребята с «Гекаты» не учли, с кем имеют дело и на кого замахнулись. Энергополе «Одинокого», получив не один десяток прилетов, несмотря на все ухищрения вражеских канониров, пусть и не без труда, но все же сумело выдержать этот яростный натиск. Остатками своих защитных полей он упрямо продолжал сдерживать страшные удары смертоносной плазмы, в изобилии извергаемой бортовыми батареями противника.

Благо наши с Дэвисом корабли находились практически вплотную друг к другу и времени долго вести огонь у американцев не было. Сманеврировав, мне удалось быстро развернуться носом к приближающемуся врагу. Ответный залп моих орудий так же не привел ни к какому результату, фронтальные защитные экраны модернизированной «Гекаты» без труда выдержали этот удар. Стало сразу понятно, что артиллерийская дуэль с флагманом Коннора Дэвиса не приведет ни к чему, кроме как к потере времени. А времени у нашего флота как раз-таки и не оставалось.

Метнув взгляд на тактическую карту, я с холодеющим сердцем осознал, что худшие мои опасения сбываются. Как минимум четыре из пяти дивизий эскадры «Лиса» Дессе уже потеряли единство и сплоченность, распавшись под ураганным огнем и таранами американцев на отдельные, беспорядочно снующие в пространстве кучки уцелевших кораблей. Это говорило лишь об одном — о нашем неминуемом и скором поражении в неравной битве за Никополь-4…

Ситуация в секторе сражения с каждой секундой становилась все хуже и хуже. Проклятый Самсонов со своими «черноморцами», как и прежде, не стремился прийти на помощь своим погибающим соратникам. Сохраняя в целости свой драгоценный Черноморский флот, он так и не сдвинулся с места, продолжая бездействовать в десяти миллионах километров от места событий.

А тем временем, пользуясь нашими затруднениями, неугомонная адмирал Элизабет Уоррен со своим 4-ым «вспомогательным» космофлотом резво выдвигалась на исходные позиции для сокрушительного флангового удара. Искусно лавируя в пространстве, Уоррен успела вплотную подобраться к сектору основных событий и теперь торопливо выстраивала свои корабли правильным «конусом» на линии атаки… Казалось, от вожделенного триумфа «янки» отделяют считанные минуты.

Что ж, выхода у меня не было. С отчаянной решимостью обреченного я направил израненного в жестоких схватках «Одинокого» точно в лоб исполинской «Гекате», намереваясь протаранить ее в режиме «форсажа». Любой ценой устранить Коннора Дэвиса, посеяв панику и смятение в рядах врага. Лишить флот «янки» единого управления, внести сумятицу в ряды наступающих…

— Выходи крейсер на линию атаки! — отрывисто бросил я Алексе, стоящей у джойстиков штурвала.

— Выполняю, — бодро отозвалась моя помощница, на лету схватывая мой замысел.

Повинуясь четким действиям своего штурмана, «Одинокий», изрыгая из сопел чудовищные сгустки раскаленной плазмы, стал усиленно маневрировать, стараясь выйти на открытое пространство из-за летающих вокруг кораблей и обломков.

Знал ли я в тот миг, что творю и на что обрекаю себя и свой экипаж столь безрассудной атакой? Но я ни о чем не жалел и ни в чем не раскаивался. В конце концов, терять в тот момент мне было нечего — кроме собственной жизни, за которую в сумятице боя никто и ломаного гроша бы не дал. Она и без того висела на волоске с той самой секунды, как первые боевые корабли авангарда американцев и османов вошли в «Бессарабию».

В многозначительном встревоженном взгляде моего старпома читалось сейчас: «Вы в своем уме, господин контр-адмирал?» Похоже, Алекса, разгадала мой план по одному лишь воинственному блеску в глазах. В ее огромных зрачках, отражающих весь этот хаос и безумие разыгравшейся в космосе чудовищной драмы, застыло удивление.

— Если я сейчас упущу момент, — мягко, но непреклонно ответил я моей бессменной помощнице и боевой подруге. — То последствия моего малодушия необратимо изменят судьбу нашей Империи. Причем изменят отнюдь не в лучшую сторону. Ты же видишь — промедление смерти подобно. Наша эскадра повсеместно терпит крах, с минуты на минуту ожидая неизбежного разгрома… Выбора нет, моя дорогая…

…Пока «Одинокий» маневрировал, летя навстречу своей погибели, мой мозг, как никогда прежде, заработал в режиме форсажа, начав лихорадочно просчитывать любые мыслимые и немыслимые варианты решения нависшей над нами смертельной угрозы. Перебирая в уме все возможные комбинации и расклады, складывающиеся не в нашу пользу, я с остервенением метался от одной идеи к другой, пытаясь выудить из этого хаоса обрывков мыслей и видений хоть что-то стоящее, хоть одну-единственную здравую стратегию, способную переломить ход сражения и вырвать победу из цепких лап неумолимо надвигающегося разгрома…

В голове, словно картинки в калейдоскопе, одно за другим возникали и тут же таяли сразу несколько вероятных решений проблемы — от самых бредовых и заведомо неосуществимых до вполне разумных и логичных, тщательно выверенных и просчитанных до мелочей. Но, увы — даже на первый взгляд более-менее удачные и многообещающие замыслы очень скоро оказывались несостоятельны. Они решительно не выдерживали столкновения с неумолимой реальностью, безжалостно разбиваясь о неоспоримые факты и явления, с которыми нам приходилось иметь дело прямо сейчас…

В сердцах чертыхнувшись, я лихорадочно метнул взгляд на висящую передо мной тактическую карту, максимально увеличив ее масштаб. В то же мгновение обзорный экран услужливо отобразил панораму космического сражения с пугающей отчетливостью и дотошностью — так, что мельчайшие детали столкновения, мимолетные жесты и маневры атакующих и обороняющихся кораблей стали видны буквально до последней заклепки. Каждый квадрат сектора, каждый фрагмент пространства, ставший ареной ожесточенной схватки двух непримиримых противников, предстал передо мной с высочайшей четкостью. Словно явь, а не голографическая проекция…

Абсолютно везде — в любом заданном квадрате, в каждой точке пылающего под ударами врага космоса безжалостная длань смерти собирала свою обильную жатву. Всюду, куда ни кинь, русские корабли один за другим гибли и пятились назад, не выдерживая чудовищного напора американцев. Разрушаясь, вспыхивая разноцветными фейерверками взрывов, расползаясь на куски под градом плазменных зарядов, наши некогда могучие и несокрушимые линкоры и крейсера беспомощными игрушками разлетались в пространстве.

На все эти картины, красноречиво свидетельствующие о грядущей катастрофе, я взирал с нарастающим ужасом и отчаянием. Ведь каждое движение врага, каждый залп его орудий, каждый взрыв гибнущего русского корабля неумолимо приближали нас к страшному финалу — сокрушительному и необратимому поражению. Я не мог допустить подобного исхода…

— Всему экипажу — занять места в креслах-ланжеронах, — хрипло рявкнул я в микрофон, мгновенно переключившись на общий канал связи по кораблю. Обведя мрачным взором слегка ошарашенные лица моих подчиненных, я с удовлетворением отметил, как они дружно рванули исполнять приказ. — Немедленно перевести все энергоустановки на полную мощность! Врубить на максимум!

— Господин контр-адмирал, простите, но то, что вы сейчас делаете — крайне неразумно и попросту самоубийственно, — сдавленным от волнения голосом произнесла Алекса, не сводя c меня полного тревоги взгляда. Она, кажется, все еще надеялась образумить своего не в меру ретивого командира, удержать от рокового шага, пока не поздно. — Давайте дождемся подхода…

Однако стоило моей бессменной помощнице встретиться со мной глазами и прочесть в них всю глубину охватившего меня мрачного ожесточения, как она тут же замолчала на полуслове. Мгновенно осознав тщетность любых увещеваний. Поняв, что никакие резоны тут не сработают и не изменят моего решения меня, Алекс обреченно кивнула и снова повернулась к штурвалу.

— Алекса, полный вперед! — зловеще ухмыльнулся я, поудобнее усаживаясь в кресле и нажимая кнопку фиксации ремнями безопасности. — Курс прежний — флагманский линкор 1-го «ударного» космофлота противника! Максимальная скорость, энергию щитов — на нос! Врежем эту сукину ублюдку как следует…

Умница Алекса снова отработала за штурмана на пять баллов. Ни слова ни говоря, она заложила крутой вираж, бросив многострадального «Одинокого» в отчаянный кульбит. Послушный твердой руке девушки, крейсер резво накренился всем правым бортом и, изрыгнув из сопел чудовищный сноп плазмы, ринулся навстречу зловеще надвигающейся туше вражеского флагмана.

— То есть, как я понимаю, мы и впрямь идем на таран, господин контр-адмирал? — бросила Алекса, не оборачиваясь. В ее голосе сквозило мрачное веселье андроида, уже принявшего неизбежное. — Опять повторяем историю с «Банкер-Хилл»?

Я лишь флегматично хмыкнул в ответ, всецело сосредоточившись на стремительно приближающемся силуэте «Гекаты».

— С той только разницей, что погибать нынче в мои планы не входит, — усмехнулся я, эффектно тыча пальцем в сторону тактической карты. В самом центре голографического изображения возвышался устрашающего вида нимидийский таран новейшей конструкции, венчающий носовую часть моего крейсера.

Между тем, «Одинокий», повинуясь резкому движению штурвала, за какие-то доли секунды набрал умопомрачительную даже по меркам космических сражений скорость и, словно разъяренный носорог, со всей дури понесся по направлению к «Гекате», я бы сказал, фатально медленно разворачивающейся к нам своей носовой частью…