Адмирал Империи – 32

Глава 8

Место действия: двойная звездная система HD 21195, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Екатеринославская» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется Российской Империи.

Расстояние до звездной системы «Новая Москва»: 190 световых лет.

Точка пространства: орбита планеты Никополь-4.

Дата: 13 апреля 2215 года.

Флот американцев, перегруппировавшись после первой пробной атаки, снова пришел в движение. В холодной пустоте космоса бесчисленные силуэты боевых кораблей, рассыпавшись по многокилометровому фронту, неспешно выстраивались в геометрические построения, готовясь к новому навалу. Эта армада, насчитывающая в данный момент несколько сотен вымпелов, казалось, заполонила собой все видимое пространство, превратив целый сектор звездной системы в необъятное поле битвы. Численность кораблей позволяла Коннору Дэвису, возглавлявшему группировку, постоянно ротировать свои подразделения, бросая в бой свежие силы на смену уставшим и потрепанным в схватках эскадрам.

Сейчас как раз происходила одна из таких рокировок. Эскадры вице-адмирала Элизабет Уоррен, сильно пострадавшие во время первой кровопролитной атаки на русских, медленно отходили в тыл, пользуясь передышкой, чтобы привести себя в порядок. Потрепанные фрегаты, крейсера и эсминцы со смятыми взрывами бортами и обшарпанной, местами оплавленной броней, тянулись унылой вереницей прочь от места недавней схватки. За ними, прикрывая их отход и готовые в любой момент ринуться на выручку, маячили приземистые туши линкоров — последнего резерва Уоррен.

Отведя свои корабли на несколько миллионов километров в глубину строя, адмирал Уоррен приказала им встать в заданном секторе, максимально рассредоточившись, чтобы избежать ненужных рисков.

В то время, как остатки 4-го «вспомогательного» космофлота уныло дрейфовали где-то в «тылу», их место на передовой занимали полторы сотни свежих вымпелов 6-го «ударного» космофлота под командованием вице-адмирала Нейтена Джонса. Боевые характеристики каждого отдельно взятого вымпела 6-го флота по меньшей мере на 50 % превосходили таковые у любого из кораблей недавно разбитых эскадр Уоррен. Что же касается общей численности сил Джонса, то она практически вдвое превышала количество кораблей, брошенных в первую атаку.

Неудивительно, что при виде этой космической армады, разворачивающейся перед ней в идеальном боевом порядке, Элизабет Уоррен ощутила острый приступ зависти. Наблюдая за кораблями Джонса, Уоррен не могла поверить, что этому самонадеянному выскочке главное командование доверило руководство столь серьезными силами. В глазах Элизабет Уоррен Нейтен Джонс был не кем иным, как бестолковым и бесперспективным хвастуном и карьеристом, чьи выдающиеся успехи и головокружительный взлет по служебной лестнице объяснялись не столько реальными заслугами и талантами, сколько незаурядным умением интриговать и подлизываться к нужным людям.

Эта вопиющая несправедливость буквально выводила Уоррен из себя. Она готова была лопнуть от негодования, но вынуждена была молчать и делать вид, что все идет своим чередом. Спорить с решением Коннора Дэвиса, назначившего Джонса на столь ответственный пост, было по меньшей мере неразумно. А лезть на рожон, требуя уравнять шансы и выделить равноценное подкрепление для своих эскадр, и вовсе равносильно самоубийству.

Дэвис славился крутым нравом и не терпел возражений. Если этому упрямому солдафону что-то втемяшилось в голову, переубедить его не представлялось возможным. Возражать, значит нарываться на немедленную немилость, а там и до разжалования недалеко. А то и вовсе загреметь под трибунал за неподчинение в боевых условиях. Нет, увольте. Элизабет прекрасно отдавала себе отчет, что подобное безрассудство может запросто стоить ей головы.

И дело было даже не в трусости или малодушии. Просто Уоррен знала, что должна во что бы то ни стало сохранить свой пост и имеющиеся в ее распоряжении силы, какими бы скромными они ни были. Только так она могла принести максимальную пользу общему делу и послужить на благо Республики в этой войне. А лишившись командования из-за глупой ссоры с непосредственным начальством, она рисковала и вовсе остаться не у дел, став лишь беспомощным наблюдателем в тылу. А этого Элизабет допустить никак не могла.

Поэтому, скрепя сердце, адмирал Уоррен была вынуждена проглотить обиду и покорно встать в указанных Коннором Дэвисом координатах, смиренно ожидая, когда этому воинственному упрямцу снова потребуются услуги ее потрепанного 4-го космофлота. Ей оставалось лишь надеяться, что рано или поздно справедливость восторжествует, и этому Нейтену еще аукнется столь вопиющее головокружение от успехов. А пока что пусть порезвится вместе со своим разукрашенным космическим зверинцем. Посмотрим, как он запоет, когда русские примутся всерьез крушить его дивизии…

Между тем, вице-адмирал Джонс, находившийся на мостике своего флагмана, буквально рвался в бой, не в силах сдержать охватившее его возбуждение. Расхаживая из угла в угол по просторному отсеку, он то и дело бросал нетерпеливые взгляды на тактическую карту, где разворачивалась диспозиция предстоящего сражения. Глаза адмирала горели лихорадочным блеском, грудь часто вздымалась, верный признак сдерживаемых эмоций.

Потирая руки в предвкушении скорой схватки, Джонс живо представлял себе, как поведет в атаку свой космофлот. Сметет заслоны русских, прорвет оборону и ворвется в самое сердце вражеского построения, неся смерть и разрушение. Он не сомневался в своей победе. Ведь на сей раз в его руках было абсолютное, подавляющее превосходство в силах и средствах.

Адмирал Джонс отдавал себе отчет, что эта атака — его звездный час и уникальный шанс доказать Коннору Дэвису на что он способен. Сейчас, как никогда, ему выпала возможность проявить себя тактиком высочайшего класса, с блеском решив исход всей битвы. Если он сумеет сокрушить передовые силы русского флота и пробить брешь в их обороне, это может стать поворотным моментом. Это будет его, Нейтена Джонса, личный триумф, окончательно закрепляющий его статус как командующего. И тогда пусть попробует Дэвис возразить хоть слово против.

Этот в недавнем прошлом комдив 21-ой «линейной» дивизией, сумевший правдами и неправдами получить должность командующего целым космофлотом, действительно сейчас находился не на лучшем счету у Дэвиса, однако потери за эти три месяца войны с русским в высшем офицерском звене заставили Коннора Дэвиса на время смириться с присутствием рядом с собой такого помощника как Джонс. Американские адмиралы действительно гибли как мухи, так что особого выбора у главкома не было, приходилось работать с теми, кто остался. Впрочем, посылая в бой Нейтена Джонса, Коннор Дэвис рассчитывал, что опыт, в том числе и приобретенный вице-адмиралом в эту кампанию, поможет 6-му космофлоту одержать верх над авангардом противника в этом сражении.

— Я желаю, чтобы ты разорвал строй этих чертовых «раски» и разогнал по космосу эти убогие гарнизонные эскадры из старья, которое имперцы собрали со всех звездных системы внутренних миров, — голос главнокомандующего звучал жестко и требовательно. В холодных глазах Дэвиса горел огонь ненависти к упрямому и умелому противнику. Он тяжелым взглядом смерил вице-адмирала Джонса, словно оценивая его готовность выполнить приказ любой ценой. — Главное разметай их настолько, чтобы они больше не имели возможности собраться вновь!

Между командующими повисла пауза. Джонс, казалось, что-то хотел возразить, но перехватив тяжелый взгляд главкома, счел за лучшее смиренно опустить глаза.

— Не считайся с потерями, главное для тебя успеть разделаться с первой «линией» русских до подхода к ней дивизий Северного космического флота, — приказным тоном произнес Коннор Дэвис.

— Я понял, сэр… — начал было Джонс, но главком оборвал его на полуслове.

— Слушай дальше и не перебивай, — грозно посмотрел на Нейтена, Коннор Дэвис. Его массивная фигура буквально излучала ауру неукротимой воли и жесткой решимости, не терпящую малейших возражений. — После того как твои ребята разберутся с авангардом «Лиса» Дессе, продолжай преследовать их корабли, не ослабляя хватку. «Раски» попытаются скинуть твои корабли с хвоста, включив «форсаж» и уходя под прикрытие второй «линии» обороны.

Главком подался вперед, впиваясь пристальным взглядом в лицо адмирала на экране. Джонс почувствовал, как на лбу выступила испарина, но не посмел отвести взгляд.

— И теперь самое главное, — Дэвис говорил размеренно, с расстановкой, словно вбивая каждое слово в сознание подчиненного. — Преследуя их, не пытайся штурмовать в лоб линкоры и крейсера дивизий адмирала Дессе, ты только зазря погубишь свой флот. Нет, твоя задача, Джонс, «на спинах» отступающих через свободное пространство между дивизиями «северян», проникнуть сквозь их вторую «линию» и зайти в «тыл» всему построению Дессе…

Джонс неуверенно кивнул, осознавая всю сложность и рискованность подобного маневра. Прорыв сквозь боевые порядки противника на полном ходу, да еще под сосредоточенным огнем всех его кораблей грозил обернуться настоящим избиением для его ударной группировки.

— Сэр, строй второй «линии» гораздо плотней, чем первой, — предупредил Коннора Дэвиса, командующий 6-ым «ударным», который понимал всю опасность задуманного. — Пройти сквозь него без больших, я бы даже сказал, огромных потерь у нас не получиться…

— Повторяю, не считай наши уничтоженные заградительным огнем русских корабли, — медленно произнес Коннор Дэвис, чеканя каждое слово. — Ты во что бы то ни стало должен оказаться со стороны кормы у кораблей второй «линии» обороны адмирала Дессе. Линкоры и крейсера противника будут вынуждены развернуться к тебе лобовой броней, чтобы не быть обездвиженными нашими канонирами, которые непременно ударят по их силовым установкам.

Дэвис сделал короткую паузу. Его лицо исказила хищная усмешка человека, уверенного в успехе своего коварного плана.

— И как только русские корабли нарушат свое построение, я тут же вступлю в битву и ударю основными силами… Ключи от нашей победы у тебя в руках Нейт. Не подведи!

Джонс на мгновение прикрыл глаза, словно мысленно прокручивая в голове все этапы грядущего сражения. Риск был чудовищным, но награда — еще более заманчивой. Победа в этой битве могла вознести его на невиданную высоту, сделать вторым человеком в Сенатской Республике после Дэвиса. Вице-адмирал резко вскинул голову, глядя прямо в глаза главкому. В них горела безумная решимость человека, готового поставить на кон все, даже собственную жизнь.

— Я скорей сдохну, сэр, — пафосно воскликнул вице-адмирал Джонс, — чем не выполню ваш приказ.

— Отлично, я рассчитываю на тебя и твоих коммандеров, — удовлетворенно кивнул Дэвис, пристально глядя в глаза Нейтену Джонсу с огромного голографического экрана. Главнокомандующий прекрасно понимал, что кроме этого человека никто не сможет, а вернее не захочет выполнить столь опасное и губительное для всего флота задание.

Коннор Дэвис неторопливо откинулся в своем командирском кресле, не сводя тяжелого, пронизывающего взгляда с лица вице-адмирала. Все карты были раскрыты, план предстоящего сражения утвержден. Теперь все зависело лишь от исполнительности и слепой веры в успех этого честолюбивого выскочки.

Ни один из американских адмиралов, что были сейчас в подчинении у Дэвиса, включая храбрую до безумия Элизабет Уоррен, не пошли бы на такую авантюру, ведь проскочить сквозь построение пяти полноценных русских дивизий означало неминуемую гибель большинства кораблей американцев. Флотоводцы старой школы, закаленные в многочисленных боях и кампаниях, слишком хорошо понимали цену подобных самоубийственных маневров.

Но Нейтен Джонс являлся полной их противоположностью. Только очень неумный, но тщеславный адмирал, а Джонс сочетал в себе все эти качества, мог выполнить этот приказ и не отвернуть в сторону в самый ответственный момент, на самом деле веря, что он способен осуществить невозможное.

Экран погас, скрывая самодовольную ухмылку на лице адмирала. Дэвис тяжело поднялся с кресла и медленно прошелся по командному пункту, заложив руки за спину. Операторы и офицеры штаба не смели поднять на него глаз, склонившись над своими пультами и тактическими дисплеями.

— Что бы я делал без этого идиота, — тихо пробормотал главком, глядя на схему расположения сил в гигантской космической схватке, что вот-вот должна была начаться. Его губы скривились в презрительной усмешке…

…И вот уже сто сорок восемь линкоров, крейсеров и фрегатов устремились на нашу неподвижно стоящую передовую «линию» с намерением за считанные минуты прорвать ее. Двигатели работали в полную мощь, разгоняя многотонные космические крепости до умопомрачительных скоростей. Казалось сама тьма впереди расступается перед этой неистовой лавиной, несущейся уничтожить все на своем пути.

Русский авангард встретил приближающихся американцев дружным залпом, сначала дальнобойных палубных орудий, а затем и средних калибров. Буквально тысячи плазменных зарядов устремились в направлении приближающихся кораблей противника, прочерчивая пространство ослепительными росчерками.

Небольшая часть этих кораблей, тех, что не прошли модернизацию полей, действительно была уничтожена или выведена из строя нашим заградительным огнем, однако основная их масса, чьи фронтальные поля держали плазму, не пострадала и добралась-таки до наших порядков. Защитные экраны мерцали и переливались всеми оттенками, поглощая и рассеивая чудовищную энергию обрушившегося на них потока раскаленной материи.

Американские крейсеры и линкоры навалились всем своим количеством на малочисленный передовой отряд «Лиса» Дессе и в самом деле, как и предполагал Нейтен Джонс, за какие-то пятнадцать стандартных минут разорвали его на отдельные группы. От слаженного построения русского авангарда не осталось и следа — теперь это были разрозненные островки сопротивления, яростно отбивающиеся в окружении превосходящих сил противника.

Строй из легких кораблей, всего одной полновесно дивизии Козицына, моей пусть и маленькой, но тоже вроде как дивизии, а так же в основном состоящий из устаревших и гарнизонных крейсеров и эсминцев был разрушен сразу в нескольких местах, несмотря на стойкость наших экипажей. Мы держались из последних сил, стреляя из всех орудий практически в упор по наседающим американским кораблям.

Несколько кораблей из подразделений авангарда, дав слабину, сразу побежали под прикрытие дивизий второй «линии», как это было часом ранее, но таковых было немного. Мы не осуждали их — слишком неравные силы сошлись в этой схватке. Выполнить приказ и продержаться до подхода основных сил в таких условиях казалось почти невозможным.

Оставшиеся же, сбившись в маленькие плотные «каре», продолжали отчаянно сопротивляться в тех координатах, где они изначально и находились, решив стоять до конца и выполнить свой долг и приказ главнокомандующего. То тут, то там в глубине построения американцев вспыхивали ослепительные короткие вспышки — это русские корабли, объятые пламенем аварий, шли на таран, пытаясь в последний миг утянуть с собой в бездну хотя бы еще одного врага…

Самая большая из таких ощетинившихся и отстреливающихся во все стороны «сфер» состояла из моей 27-ой «линейной» и примкнувших к ней остатков 3-ей «линейной» дивизии, которая, как изначально самое боеспособное подразделение приняла на себя главный удар космофлота Нейтена Джонса, отчего развалилась на две части и сейчас корабли одной из них присоединились к моим крейсерам, усилив наше «каре». Среди прочих кораблей 3-ей «линейной» в «сфере» оказался и флагман Василия Ивановича Козицына линкор «Аврора», а так же флагманский линейный корабль каперанга Соколовой — «Бородино».

Пространство вокруг нашего импровизированного построения озарялось вспышками разрывов и сполохами работающих на пределе возможностей защитных полей. Наши последние линкоры и крейсера огрызались всей мощью своих уцелевших орудий, не давая американцам сомкнуть кольцо окружения…

Я практически сразу, еще до того момента, как передовые корабли американцев ударили таранами по авангарду, понял, что первой «линии» не выдержать этого удара. Отступать было не вариант по нескольким причинам, во-первых, это смотрелось крайне жалким действием, во-вторых, очень опасно.

Развернувшись и полетев под защиту дивизий Северного флота, практически все корабли моего подразделения обрекли бы себя на гибель, расстрелянные противником со стороны кормовых двигателей. Мы уже два часа как вели непрерывную артиллерийскую дуэль и наши защитные экраны, несмотря на то, что обладали технологией перенаправления энергии полей между собой, работали на пределе возможностей и были серьезно истончены. Так что кормовые защитные поля навряд ли смогли бы долго держать плазму орудий противника, бросившегося бы за нами вслед.

Мозг лихорадочно просчитывал варианты, перебирая возможные комбинации маневров и перестроений. Времени на раздумья особо не было. Каждое мгновение промедления грозило обернуться катастрофой. Я видел как рвутся и гибнут под безжалостным огнем противника русские корабли, не успевшие вовремя собраться в единый строй. Разрозненные, потерявшие управление, они становились легкой добычей для стремительных атак крейсеров и фрегатов «янки».

Так что особого выбора не было, поэтому не дожидаясь окончательного прорыва «линии», я первым из командующих отдал приказ на перестроение 27-ой «линейной» в максимально широкое «каре». Плотность при таком построении была невелика, но зато появилась возможность для стоящих рядом с нами кораблей быстро встроиться в «сферу», тем самым спастись в этом хаосе всеобщего отступления.

Чем и воспользовались капитаны кораблей 3-ей «линейной», включая и самого Василия Ивановича, что сейчас пристроив свою «Аврору» к левому борту моего «Одинокого», не уставал хвалить меня за такую предусмотрительность.

— Молодец, Александр Иванович, — раздался в динамиках мостика хриплый голос Козицына. В нем слышалась усталость многочасового сражения, но и неподдельное уважение. — Грамотно придумал, спас, почитай, половину моих ребятишек от верной погибели.

Я невольно улыбнулся, слыша эту своеобразную похвалу бывалого комдива.

— Рано радоваться, Василий Иванович, — ответил я, не отрывая взгляда от тактической карты, где алыми всполохами пульсировали сигналы тревоги. — Бойня только начинается… Американцы так просто не отступят.

— Это уж как пить дать, — согласно прогудел Козицын. — Зубами вцепятся, но от своего не отступятся. Ну да мы тоже не лыком шиты. Не впервой супротив ихнего брата стоять. Выдюжим, никуда не денемся.

Я и сам был очень доволен своими действиями. Ведь если бы я во-первых, так быстро не среагировал, а еще при построении «каре» сжал бы имеющиеся у меня корабли более плотно, как того и предполагает оборонительная «сфера», то ни один вымпел из рядом находящейся дивизии Козицына не смог бы присоединиться к данному построению. И тогда мне бы пришлось разбивать «каре» и выстраивать его заново с учетом новых кораблей. А сделать это под непрекращающимся огнем противника и его таранными атаками без существенных потерь был практически невозможно.

У нас все получилось и по сути наша с Козицыным «сфера» оказалась чуть ли не единственной, что выстояла под навалом американцев. В бушующем хаосе космического сражения, среди огненных всполохов и ослепительных вспышек взрывов, наше объединенное «каре» стояло несокрушимой твердыней, о которую раз за разом разбивались яростные атаки противника.

Мы дрались отчаянно, как защитные поля на пределе возможностей, понимая, что отступать некуда. Позади была лишь холодная пустота космоса и уничтожение. Ну а куда деваться? В этой ситуации либо погибаешь, либо встаешь борт к борту и отбиваешься до последнего. Шанс на то, что «каре» выдержит навал стольких вражеских кораблей, был невелик, но все же имелся…

И мы цеплялись за этот призрачный шанс всеми силами, каждым своим нервом, каждой каплей пота и крови. Наши канониры творили чудеса, ведя беглый огонь с нечеловеческой точностью и скоростью. Раскаленная плазма беспрерывным потоком извергалась из стволов орудий, прожигая насквозь броню и энергетические щиты американских вымпелов.

Все это время вокруг нашего «каре» носились десятки кораблей противника, нескончаемой каруселью подстраховывая и меняя друг другу, то набрасываясь в бешеной ярости на его сомкнутые ряды, то отскакивая от них, как ошпаренные, под убийственным огнем русских артиллеристов… Это была воистину пляска смерти среди звезд…

…Между тем, командующий Нейтен Джонс решив, что первая «линия» противника уже не представляет собой целостного построения и благополучно прекратила свое существование, приступил к реализации второй части плана, направив четыре из шести имеющихся при себе дивизии вслед за убегающими крейсерами и эсминцами гарнизонных эскадр. Самоуверенный американец был твердо убежден в своей скорой и безоговорочной победе. Он не сомневался, что сможет без труда прорваться сквозь построение русских, посеяв хаос и панику в их рядах.

Еще две дивизии «Тандерберд» и «Ирокезы», пытались сейчас раздавить своим количеством наше с Козицыным «каре»… Огромные линкоры и крейсера, утыканные бесчисленными орудийными стволами, словно гигантские свирепые псы, бросались на нашу насмерть стоящую «сферу», стремясь смять ее массой и неистовством атаки…

Со своей стороны Павел Петрович Дессе, видя, как погибает его авангард, первым отдал приказ своим «северянам» начать движение в сторону кораблей Нейтена Джонса. Нашего командующего не так просто было обмануть. «Лис» Дессе отчетливо видел на тактической карте, горящей в командном отсеке его «Петра Великого», что американцы после начала движения его дивизий ведут себя как-то странно.

Опытный флотоводец мгновенно просчитал все возможные варианты, анализируя малейшие изменения в поведении противника. Каждый нюанс, каждая деталь имели значение в этой сложнейшей шахматной партии, разыгрываемой в секторе битвы.

Корабли 6-го «ударного» не выстраивались в атакующие «клинья» для встречи с дивизиям Северного флота, а наоборот, действуют в рассыпном строю, судя по всему, и тут Дессе четко разгадал задумку Джонса, желая проскочить между кораблями «северян» и оказаться у них за спиной… Адмирал «янки» явно недооценивал своего визави, полагая, что сможет обвести его вокруг пальца столь банальной хитростью.

Но Дессе был не так прост. Не зря его прозвали «Лисом» — за изворотливый ум и способность просчитывать действия врага на много ходов вперед. Он мгновенно раскусил нехитрый план Джонса и начал спешно раздавать приказы, перестраивая боевые порядки своих кораблей, готовясь разрушить коварный замысел противника.

Американцы же, неся колоссальные потери от сконцентрированного заградительного огня, тем не менее, продолжали идти на сближение, одновременно стреляя из своих орудий по кормовым силовым полям кораблей разгромленного русского авангарда, пытающихся оторваться от них и выйти из сектора обстрела. Многие из гарнизонных крейсеров и эсминцев погибли, либо были обездвижены огнем палубной артиллерии «янки». Лишенные хода, они становились легкой добычей для безжалостных атак американцев. Искореженные остовы разваливались на части под градом плазменных зарядов, унося с собой в бездну сотни жизней отважных русских космоморяков…

С другой стороны большинству кораблей вице-адмирала Джонса так и не удалось пробиться сквозь плотные порядки дивизий «северян», командующие которых по приказу Павла Петровича еще больше сплотили ряды между своими подразделениями. Линкоры и крейсера Северного флота стояли несокрушимой стеной, сомкнув ряды и образовав непроницаемый заслон из стали, энергощитов и плазмы.

Американцы бросали в бой все новые и новые силы, пытаясь хоть где-то пробить брешь в обороне русских, но каждый раз их атаки захлебывались. Тем не менее, американцы сумели связать боем наши линейные корабли и крейсера второй «линии», не давая тем прийти на помощь отчаянно сражающемуся и почти уже погибшему авангарду, вернее тем из них, кто остался на прежних координатах и не побежал. Наши с Василием Ивановичем экипажи держались из последних сил и бились яростно, как загнанные в ловушку звери.

Сознаюсь, в этом смертельном водовороте из почти полусотни вражеских крейсеров и фрегатов, проносящихся мимо нашего тающего на глазах «каре», я думал, что мне и моим ребятам из ловушки уже не выбраться…Казалось, само провидение отвернулось от нас, обрекая на неминуемое уничтожение в этой адской мясорубке.

Однако нашелся командующий, точнее командующая, которая пришла нам на помощь, и ею стала, как вы уже догадались, Доминика Кантор. Вице-адмирал Кантор во главе своей 12-ой «линейной» вынырнула из-за строя передовой «линии» линкоров и, совершив резкий рывок с помощью «форсажа», ударила по вражеским кораблям, которые все это время пытались разделаться с нашим «каре»…

Это было воистину невероятное зрелище. Огромные линкоры и крейсера 12-ой «линейной», до предела разогнав свои двигатели, словно хищные птицы, бросились в атаку на ошеломленного врага. Их стремительный маневр застал американцев врасплох — они явно не ожидали удара с этого направления и такой силы.

Плазменные орудия русских кораблей выплюнули потоки раскаленной материи, мгновенно испепелявшей все на своем пути. Залп за залпом обрушивался на строй зазевавшегося противника, превращая его корабли в месиво искореженного металла и полыхающих обломков…

Неожиданная и стремительная атака свежих сил императорского флота стала для американцев шоком. Вражеская эскадра рассыпалась на отдельные группы, которые начали в беспорядке разлетаться по космосу, даже не пытаясь особо сопротивляться столь сильному и отчаянному противнику в лице 12-ой «линейной» дивизии.

В результате самоотверженных действий вице-адмирала Кантор, которая несмотря на запрет от командующего Дессе разбивать общение построение, поспешила нам с Василием Ивановичем на помощь, все оставшиеся к этому моменту в «каре» корабли двух наших потрепанных жизнью дивизий, что продолжали из последних характеристик стойко обороняться, были деблокированы и спасены.

Мы не верили своим глазам. В один миг весь расклад сил переменился. Еще секунду назад мы готовились встретить свою погибель, а сейчас враг в панике отступал, бросая на произвол судьбы подбитых и отставших. Чудо свершилось.

Спустя несколько минут, объединившись с 12-ой «линейной», наши крейсера с «тыла» обрушились на 6-ой «ударный» космофлот Нейтена Джонса, продолжающего попытки прорваться сквозь строй линкоров адмирала Дессе. Теперь уже американцы оказались меж двух огней. Их «фланги» и «тыл» одновременно оказались под ударом свежих русских сил, вынырнувших, казалось, из ниоткуда.

Это стало последней каплей. Боевой дух «янки» был сломлен. Они более не помышляли о прорыве, а лишь о том, как вырваться из гибельной западни, в которую сами себя загнали своей самонадеянностью. В итоге, американцы, зажатые с двух сторон, и не имея возможности и времени собраться в «каре» и драться в окружении, запаниковали и обратились в беспорядочное бегство…

Русские корабли преследовали их по пятам, беспощадно расстреливая ускользающего противника с кормы. Обезумевшие от страха экипажи бросали подбитые суда, спасаясь в спасательных капсулах. Некоторые, потеряв управление, на полном ходу врезались в своих же соратников, превращаясь вместе с ними в облака огненной пыли.

Это было страшное и в тоже время завораживающее зрелище — крах некогда могучей и грозной армады, еще совсем недавно претендовавшей на господство в космосе. Всего один точный и дерзкий удар — и весь их хваленый порядок и дисциплина рассыпались как карточный домик, обнажив внутреннюю слабость и трусость.

Таким образом, не без везения и отваги отдельных адмиралов, таких как Доминика Кантор, вторая волна атаки нападающей стороны была нами отбита. В секторе боя американцы оставили в виде космического мусора более шестидесяти своих погибших кораблей. Обломки дрейфовали среди звезд, немыми свидетелями позора и поражения. Но и у нас на это раз потери оказались куда более существенными… Десятки русских кораблей также не вернулись из этого ада, унеся с собой в бездну тысячи жизней верных сынов Отечества…