Без права на остановку

Глава 17

— Чё, так и ответили? — не могу поверить я отказу в получении лекарства. — А ты им сказал, кому это вообще надо?

— Сказал. Нету, — пожимает плечами Баранов, не отрывая взгляда от ухи, мяса и особенно бутылки беленькой, которую народ уже активно и с душой потребляет. — И на этой неделе не будет. Может, мол, в Ачинске или Красноярске… если сильно надо.

— Ну а зверя-то моего? — уточняю.

— Взяли, — кивает Лёха. — Завтра уже результат будет. На этот… борлиоз.

— Боррелиоз, — поправляет Настя.

Она уже успела искупаться, волосы подсохли, и сейчас сидит в открытом купальнике у костра и, кажется, совсем не замечает, что половина мужиков смотрит не в свои тарелки с ухой, а на неё.

— Да и хрен с ним, — бурчу, припомнив, что в реальности сейчас этих заразных клещей немного. Таёжники тут по двадцать лет покусанные ходят — и ничего, живы.

— А вы слышали, — добавляю уже для всех, — вроде как японцы во время войны в лаборатории этих клещей выводили?

— Эти могут! — сразу поддакнули боссу местные, уже основательно подогретые.

В нашей компании не пил только Андрюха. И вот сейчас я его… реально зауважал. Спасение на водах — да, респект. До этого — мобилизация ППС-ников на концерте, ну тоже вроде как подвиг, но штатный. А вот не выпить в такой душевной компании, как наша, — это уже подвиг личного масштаба.

Да и окружающая обстановка располагает к этому. Такой красоты, как в Сибири, я у нас в Ростове, честно скажу, не видел. Там зелени как-то поменьше, посуше всё, пооткрытее. Тут же — ширь, глубина, а лес, как живой дышит. Трава — густая, сочная, по ней ступаешь, как по ковру, а запахи такие, что голова кружится. Может, потому что лето здесь короткое — природа будто спешит всё успеть.

— Садись, наливай себе, Валерич, — командую я своему порученцу. — Давайте выпьем за природу, которая нас пока терпит.

Баранову дважды предлагать не надо — сел, налил, хлопнул, выдохнул. И сразу оживился:

— Заехал на стройку. Работяги — трезвые.

Интересовались, мол, приедешь ли ты ещё. Я сказал: сейчас на озере, недалеко тут, отдыхает, может, и заглянет с проверочкой. Так те сразу ещё сильнее стали вкалывать. Сегодня за день сделали больше, чем за неделю!

— Может, и заеду завтра с утра, — обещаю я.

Марта, уже не боясь утонуть, весело плескалась в озере вместе с остальными девчонками. Но вот персональная спасательная служба, да ещё из двух человек, была только у неё.

А потом рыбачили с лодки. Принцесса моя наловила карасиков — да так по-серьезному, без визгов и «ой, скользкий», — а потом ловко их почистила, показав навыки истинной норвежской хозяйки. А дальше — и вовсе выдала класс: запекла карасей с сыром и сметаной на самодельной печке, которую мужики прячут тоже тут, как и лодку.

Все ели и хвалили. Особенно я. Потому что чувствовал: старалась она не для всех, а конкретно — для одного спортсмена-коммуниста и по совместительству объекта своих симпатий.

Кстати, тренировку надо бы с утра устроить. А то, честно говоря, уже начинаю забывать — как бить и куда. Поэтому утром, проснувшись раньше всех, с целью размяться, рванул бегом — сначала в горку, потом с неё. Дело в том, что над пляжем возвышалась довольно крутая горка, усыпанная яркими, почти огненными головками жарков — удобное место для беговых нагрузок.

Второй проснулась Настя и выползла она… из палатки депутата. Отметив этот факт, я поздоровался, и принялся работать по воздуху. Бить деревья, как в китайских боевиках, не стал. Во-первых, больно. Во-вторых, деревья ни в чём не виноваты.

— Задницу показывай, — требовательно говорит девушка. — Буду повторную обработку делать!

— Сейчас, что ли? — вздохнув, я уже хотел было снять шорты и показать свой незагорелый зад, но Настя вдруг звонко рассмеялась.

— Шучу, че там обрабатывать?.. Слушай, а ты когда обратно в край собираешься? (Местные почему-то часто называют Красноярск «краем»).

— Не знаю пока. А что? — осторожно спрашиваю.

— Может, захватишь меня?

— Так, с дочкой, что ли? Места, конечно, хватит… но…

— Без. Доча у бабушки моей в городе, за ней и еду. А может, и сама там останусь… Кстати, у тебя нет знакомых, пристроить одну недоученную врачиху?

— Так у тебя же, кажется, в столовой бабушка работает?

— Да дочка у другой, городской. Ну так что, возьмёшь?

— Я у Марты спрошу. Но если увижу, что подруга не в восторге будет от такой идеи… то, извини, — ответил я честно. — А насчет работы… ну я не знаю, слышал в Москве уже кооперативную клинику открыли, но у нас, думаю, нет пока такого. Медсестрой если только, но эта работа тяжелая и малооплачиваемая…

— Да знаю я, — вздохнула красавица и нырнула в озеро.

Куда её пристроить — я бы, конечно, нашёл. Контакты есть, знакомые тоже. Но мне это надо? Как по мне — мужика ей нормального, и все проблемы решатся сами собой. Думаю, в городе найдутся желающие, ведь выглядит девушка, прямо скажем, на пять с плюсом.

— Сиделкой, например, можно. Взять несколько неходячих, из тех, у кого деньги есть, и ухаживать за ними, — уже из воды выдает идею девушка. — Только как найти таких? Расклеивать объявления в подъездах и лифтах? Интересно, например, в «Красраб» такое объявление возьмут?

А девица грамотно рассуждает. И проблему видит, и пути решения, и даже проблемы на пути этих решений. Может быть, она, конечно, как тут некоторые шепчутся, и не отягощена моральными принципами — мол, только о карьере проститутки и мечтает, — но у меня лично таких подозрений не возникло. Наоборот, видно, что человек думает, ищет варианты, и рассчитывает, в первую очередь, только на себя.

Фраза Насти неожиданно напомнила мне о моей давней идее — запустить в Красноярске нормальную рекламную газету. Такую, где можно не только дать объявление, предложить услугу или найти что-то нужное без блатов, очередей и звонков через троюродного, но и просто почитать новости, короткие заметки, житейские истории, может, даже советы от бывалых — всё, что не раздражает, и читается легко. Словом, живая газета для живых людей.

Тем более, что фонды на бумагу у меня имеются — из Норвегии. Правда выбивались они «в целях информационно-методического обеспечения и популяризации здорового образа жизни, а также содействия в формировании позитивного общественного отношения к физической культуре, спорту и социальной активности населения», но при желании это дело можно трактовать довольно свободно. Как и обещал, часть «Советскому спорту» я отдам, а часть можно через Власова в край дёрнуть.

Журналистов только надо будет найти подходящих. Таких, чтобы писали без занудства и пафоса, но с умом, живо — чтобы читать хотелось. Никого не знаю… кроме Кима. Ким! Он же на телевидении в будущем работать будет. Помню его — говорил хорошо, интересно. Наверное и писал неплохо. Вот кого надо. С него и начнём.

— Есть пара мыслей, — вдохновленный бизнес-идеей говорю я. — У твоих стариков телефон дома есть?

— Телефона нет, — отвечает девушка. — Но я позвоню в любое время — когда скажешь!

Она вдруг посмотрела на меня внимательно, будто заново оценивая, а потом выдала:

— Эх, повезло твоей норвежке. Где ты её подцепил-то? Интересно, эта иностранка вообще понимает, с человеком какого калибра живёт? Мне тут сказали, что ты в каком-то бюро, чуть ли не в первой пятёрке в крайкоме…

— Гм… В самолёте мы познакомились, когда я с соревнований летел из Дании. А насчет первой пятёрки… в каких-то моментах я могу больше, чем наш первый. Есть связи. Но Марта всё равно круче — она третья в очереди на престол Норвегии!

— Престол? Что за престол? — натурально удивилась Настя.

— Марта что, умолчала? Вот тихушница! — усмехаюсь я и поясняю: — В Норвегии же монархия. Так вот, есть король — её дедушка, папа — его наследник, потом брат, он хоть и младше, но выше стоит в списке, ну а она — на третьем месте.

— Пи…дишь! — открыла рот красавица.

— Толя не пи… ой, не обманывать никогда! Я тоже плавать буду, — из палатки показалась Марта и зевая побрела в лесок.

Отучаю, помаленьку, свою сожительницу королевских кровей от сквернословия. Но, зная наши реалии, чую — процесс затянется. Уж слишком быстро её речь адаптируется к окружающей среде…

А Настя отчего-то резко замолчала, что было даже непривычно — поговорить она любила, и даже спеть могла, как было вчера вечером у костра. Похоже, новость её оглушила.

— Да, брать можно, но спереди! — туманно согласилась Марта на мой осторожный вопрос насчёт новой попутчицы.

Стоявший рядом депутат заржал, как конь. «Брать спереди» он, очевидно, истолковал в контексте ночных событий.

А ещё — я долго ломал голову, размышляя, в какой палатке Лиза? Ведь, по моим подсчетам, в обеих размещалось по два мужика. Оказалось, она ночевала в одном из уазиков… с Андрюхой! Уж не знаю, что сыграло решающую роль — то ли «конторская» служба парня, то ли и мой высокий чин, но библиотекаршу ему все как-то негласно уступили. И теперь, похоже, у них там что-то завязывается. По крайней мере, оберегает Андрей теперь не только Марту, но и Лизу. И не столько от опасностей, сколько от излишнего мужского внимания.

К вечеру накупались, отдохнули как следует, выпили даже — и сегодня, кстати, тоже — так что за руль сели Андрей и Гриша. Приехали уже поздно и, не заезжая в дом Баранова, сразу поехали на стройку. Рабочих, естественно, не было — время седьмой час, люди уже, наверное, отдыхают после трудового подвига.

А иначе тот объём, что мы увидели, и не назовёшь. Нет, здание выше не стало — два этажа, как и задумано по плану. Но зато вокруг всё было залито бетоном, площадка укреплена, дорога выведена — никакой дождь теперь не страшен. Даже какие-то саженцы посадили. Так что, пусть бухают… Заработали.

Ночуем у Баранова и на этот раз опять не одни. Теперь мою принцессу охраняют, кроме меня, два человека: Андрей и Лиза.

Утром — в путь. Заехал ещё раз на стройку, пообещал, что если всё вовремя сделают, то выбью каждому по путевке в санаторий.

Вижу на лицах оживление. Сибирские мужики — народ, в общем, суровый, но у всех есть семьи, поэтому пошли робкие уточнения:

— А в какой именно?

— А с детьми можно?

— А жену брать обязательно?..

В Дубинино нечаянно пересёкся с секретарём партийной организации местного разреза — тот что-то забыл на базе, где мы с Мартой ночевали.

— Анатолий Валерьевич! — расплылся он в улыбке, увидев меня. — А может, останетесь на выходные? Культурную программу обеспечим на высшем уровне! Ресторанов у нас нет, но есть замечательное кафе…

— Да не пью я, — отмахиваюсь от предложения, и сам чувствую, как это неискренне звучит. Особенно с учётом того, что в руках у меня — ящик водки. Подарок от одного авторитетного экскаваторщика за спасение внука.

Пришлось рассказать про клеща — мол, пить нельзя, мало ли чего, на анализ сдал, под наблюдением. Прокатило. Вроде человека не обидел — повод уважительный. Он даже сбегал к телефону, позвонил в райцентр, вернулся довольный и сообщил:

— Барлеоза у вас точно нет!

— Боррелиоза! — тут же поправила Настя, выходя из домика и направляясь к машине.

— Это кто? — уставился ей вслед, явно женатый коммунист, забыв, где стоит и что говорил секунду назад.

Настя бьёт по мозгам мужикам — будь здоров. Я спасаюсь тем, что у меня есть неограниченный доступ к телу Марты, но и то — нет-нет да гляну на Настю с интересом.

— Знакомая. Подвожу в Красноярск, — не стал я вдаваться в подробности — оно ему не надо.

Но парторг всё равно посмотрел на меня с нескрываемой завистью. Он что, решил, что я и с ней? Да пусть!

Кстати, наш водила тоже всю дорогу косится на голые коленки соседки. «Взять спереди» — это, на всякий случай, имелось в виду посадить девушку на переднее сиденье. И после того как Андрей чуть не проспал поворот, в очередной раз бросив взгляд в сторону Настиных ног, она с возмущением попыталась натянуть на колени юбку, а потом поставила на них сумку. Может, задумается, наконец, что нельзя быть красивой такой!

— Толя, а почему Настя так стала? — спросила вдруг Марта в воскресенье, когда мы уже в «Соснах» кормили Бейбута, получившего увольнительную.

Мой друг, не знаю уж, как у него вышло, но подгадал своё появление аккурат к торту, который Марта заказала нашим поварам по норвежскому рецепту. И сейчас он этот торт методично поглощал, не отвлекаясь даже на разговоры.

Название угощения выговорить без специальных артикуляционных упражнений было невозможно — что-то вроде «квёйфьордкаке», по названию какой-то норвежской коммуны, где его придумали. Но на вкус — совсем не «каке»! Наоборот, вещь!

Марта сказала, что сделали его правильно, как дома — один в один. В нём было два слоя мягкого бисквита, сверху на каждом — хрустящий слой меренги (это взбитые белки с ванильным сахаром), между слоями — заварной крем с добавлением взбитых сливок, а сверху — миндальные хлопья.

Мы с подругой тоже попробовали, но немного, и сейчас с интересом наблюдали, сколько сможет съесть военный. Пока что в счёте вёл торт, который был килограмма этак на два, но мой кореш — человек упорный, и сдаваться явно не собирался.

— Не понял, что значит, «так стала»? Такой стала? В смысле? — запутался я.

— Она была весёлая и приятная, — пояснила Марта, уже с ноткой допроса в голосе. — А потом замолчала. Даже слово боялась сказать! Ты ругать её! Я знаю! За что?

Пальчик Марты ткнулся в меня несомненно обвинительно.

Бейбут даже от торта отвлёкся, но поняв, что скандала не будет, разочарованно опять принялся воевать с коржами и кремом.

— Я ей сказал нечаянно, что ты претендуешь на норвежский трон, вот она и…

— Толя, нет никакого трона, — перебила меня Марта. — Сейчас есть папа. Есть брат. Если у брата родится мальчик — будет ещё и мой племянник впереди. Я просто твоя девушка. Всё.

Она посмотрела на меня укоризненно, и добавила, уже мягче:

— Но хорошо, что сказал. Я понимаю теперь — это не наша вина, что она стала молчать. Вы, русские, просто… неправильно к аристократии относитесь. Уважаете слишком. Как будто мы с другой планеты. У нас в Норвегии не так.

— Казахам тоже насрать на королей! — поддержал мою подругу казах Бейбут Казах. — Я, наверное, отдохну немного!

— На дембеле отдохнёшь! — возмутился я. — Идём, лапы подержишь. Надо ещё одну тренировку сделать сегодня!

— Толяныч, дело есть, — сказал Бейбут, когда мы остались вдвоём на улице.

Марте жарко, и она осталась в домике. Что-то там сама кухарит. После триумфа с карасями принцесса поверила в себя, заказала поварам какой-то очень странный набор продуктов и теперь собирается нас удивить.

— Давай двоечку на отходе, — протягиваю я лапы парню. — Говори, чё надо?

— Да дядьку у меня забрали, в тюрягу, — выдает друг, выполняя мою просьбу.

— А подробности?

— Был он участковым в посёлке нефтяников, в Новом Узене. Слышал же, что там было?

— Ну… вроде как драка в клубе, или дефицит продуктов. Краем уха… А он при чём?

— Да там не всё так просто, Толя. Конфликт был из-за кавказцев. Дело в том, что наши казахи — и по зарплатам, и по работе — везде ниже их. В магазинах даже очереди разные, те — вперёд, наши — ждут. А драка… так, повод. Но были погибшие, а у нас такого раньше не было…

— Слушай, мимо меня прошло. Давай, рассказывай! — встревожился я, так как ни из будущего не помнил, ни из настоящего не знал про эти волнения.

— А дело было так: на дискотеке, лезгины, а там их много живет, пригласили девушку-казашку танцевать. Та отказалась. Слово за слово и…