Черный Маг Императора 21

Глава 11

На урок экстра-менталистики я пришел самым первым, чем очень удивил Бобоедова, который что-то писал за столом. Увидев меня, он посмотрел на часы и начал собирать свои бумаги.

— До начала занятия еще двадцать минут, — сказал он, глядя на меня своими глазами-сливами, которые вот-вот грозили выпасть из орбит. — На тебя это не похоже. Что-то случилось?

— Нет, — покачал я головой и поставил на стол тяжелый мешочек с монетами. — Вы сказали, чтобы я сегодня сдал монеты. Вот я и решил прийти пораньше, вдруг вы их решите пересчитать.

— Темников, мне что, делать больше нечего? Там их две тысячи сто, я буду час их пересчитывать, — нахмурился Горох. — Кстати, с чего бы мне захотеть это сделать?

— Не знаю, — честно ответил я. — Вдруг это важно. Если что, то я не брал ни одной. Разве что закатилась какая-то… Но, если их будет не хватать, вы мне скажите — я новые принесу.

По правде говоря, я этот мешочек с монетами не доставал из ящика стола уже несколько месяцев. Хотя Кузьма Семенович и велел мне заниматься на досуге, но я этого не делал. Просто не видел в этом необходимости, так как уже выучил содержимое мешочка наизусть и мог с легкостью определить любую монету с закрытыми глазами.

— Когда ты в последний раз брал их в руки? — спросил Бобоедов и убрал монеты со стола.

— Буквально на прошлой неделе, — уверенно соврал я. — Вечером сел и думаю, дай-ка…

— Не ври, Темников, — улыбнулся Горох. — Так я тебе и поверил. Они у тебя уже, наверное, год пылятся без дела. Как будто я по твоим результатам не вижу занимаешься ты или нет. Ну раз уж пришел, раньше всех, тогда слушай загадку. Давненько я тебе ничего не загадывал.

Вообще-то, Бобоедов сейчас явно лукавил. Всякого рода задания он мне давал регулярно, буквально на каждом занятии. Кроме того, еще и снабжал всякими книжками со странными задачами и упражнениями, которые заставлял решать от начала и до конца. Некоторые из них мы с Дорианом решали довольно долго, а над одной вообще до полуночи сидели.

— Каких камней не бывает в речке? — спросил Горох, просматривая между делом свои бумаги.

— Сухих, Кузьма Семенович, — улыбнулся я. — Кстати, вы уже мне ее задавали пару месяцев назад.

— Да ну? — он сделал вид, что удивился. — Тогда надо подумать.

Все это мне напоминало наше обычное индивидуальное занятие по менталистике, на которые я к нему приходил. У Бобоедова была привычка начинать занятие с легких, как он их называл, «разминочных» заданий, которые должны были настроить меня на работу.

— Допустим, в твоем доме четыре стены и все они смотрят на юг. Вокруг дома ходит медведь. Какого он цвета?

— Белый, — не раздумывая ответил я.

— Почему не бурый?

— Потому что только на Северном Полюсе все направления будут вести на юг, — улыбнулся я. — Это уже тоже было, Кузьма Семенович.

— Хм… Что-то с памятью моей стало, — притворно удивился он, как будто это могло быть правдой. Что-что, а по части памяти Горох явно мог дать фору всем в «Китеже».

В этот момент в класс вошло несколько ребят. Всех их я видел, ясное дело, но лично никого не знал. Зато меня они, похоже, знали и, судя по их лицам, я им не очень нравился даже без личного знакомства. Да ладно… Очень нужно было…

Следом вошли еще трое, а за ними Люба Охотникова, которая, увидев меня, тут же расплылась в улыбке и помахала мне рукой. Наконец-то! Хоть один человек рад меня видеть в этом классе.

— Как дела? — прошептала девушка, после того как села рядом со мной. — В последние дни только о тебе с Нарышкиным и разговоров.

— Нормально у него дела, — ответил за меня Бобоедов, который нас услышал. — Вот, сидит и загадки отгадывает. Кстати, вы тоже подключайтесь. Вот вам такое… Допустим, на столе лежит сто листов бумаги. За каждые десять секунд можно посчитать десять листов. За сколько секунд вы посчитаете восемьдесят листов?

Этой загадки я не слышал, так что ненадолго задумался. Решение пришло довольно быстро, однако Охотникова оказалась чуть быстрее. Я только открыл рот, чтобы сказать, как неуверенно спросила:

— Двадцать? Если просто отобрать двадцать листов, то это займет двадцать секунд, а в стопке останется восемьдесят.

— Молодец, Охотникова, — одобрительно кивнул ей Бобоедов. — Учитесь, дамы и господа. Девушка только зашла, а уже готова работать.

Честно говоря, было немного обидно опоздать на какие-то мгновения, потому что я пришел точно к такому же решению.

— Во-первых, не ты, а мы, — возмутился Дориан. — А во-вторых, ты тормоз.

— Сам ты тормоз…

До четвертой загадки дело не дошло, так как в класс один за другим вошли все остальные и группа по экстра-менталистике теперь была в полном сборе. Ровно девять человек. Кузьма Семенович дождался пока все усядутся, затем посмотрел на меня и сказал:

— По уважительным причинам Максим пропустил наше первое занятие, однако мне бы очень хотелось, чтобы он узнал, о чем мы на нем говорили. Так что совместим необходимое для Темникова с полезным для всех — немного пройдемся по пройденному, — Бобоедов встал из-за стола, перенес стул поближе к нам и уселся напротив, закинув ногу за ногу. — Итак, напомните мне еще раз, чем мы здесь будем заниматься?

— Будем заставлять свои мозги работать еще лучше, — сказал кто-то за моей спиной.

— Верно, — кивнул Горох. — Что еще?

— Начнем учиться считывать остаточные воспоминания с предметов и мест сильных эмоциональных событий, — ответила Охотникова.

— Начнете — это правильное слово, — одобрил ее ответ Кузьма Семенович. — Будет очень неплохо, если к концу этого года вы хотя бы поймете, о чем идет речь. Ну а если кто-то удивит меня успешным применением полученного навыка… Как я уже говорил на прошлой неделе — тот получит от меня автоматический высший бал на экзамене.

Он помолчал немного, окинул нас взглядом и задал очередной вопрос:

— Кто напомнит мне, почему вообще возможно увидеть хоть что-то в месте, где произошел мощнейший выброс эмоций? Может быть, ты, Семен?

— Потому что такие эмоции — это не просто психические явления. Это мощнейший энергетический импульс, своего рода всплеск, который не рассеивается бесследно. Он впитывается самим местом, где это случилось, — ответил парень со стихийного класса, который сидел за соседним столом.

Угу, значит это Семен Панин. Этот парень учится со мной на одном курсе. Его фамилия была в списках. Хотя, глядя на него, сразу и не скажешь, что он очень умен. Он был раза в два больше меня, и если бы меня спросили про его способности, то хорошая работа головой — это было бы моим самым последним предположением. Обычно ребята типа него лучше работают кулаками.

— Очень хорошо, — вновь кивнул Бобоедов. — Скажи-ка мне, Семен, а как мы называем процесс, когда пытаемся считать воспоминание с какого-то места?

— Хм… Изучаем его историю? — осторожно спросил Панин.

— Правильно. Все с этим согласны? — Горох вновь обвел нас взглядом. — Тогда будем считать, что это вы усвоили довольно ясно. Значит не зря мы потратили в прошлый раз большую часть занятия на то, чтобы вы себе уяснили базовые элементарные вещи.

Не могу сказать, что я именно усвоил, но примерную логику понимал. По крайней мере, понемногу появлялось кое-какое представление об этом предмете.

— Ну а кто мне расскажет про предметы? Почему мы можем слышать и видеть их эманацию? — Бобоедов посмотрел на мою соседку. — Попробуешь, Охотникова?

— Честно говоря… — неуверенно начала она. — Я пока не до конца поняла, как именно это работает.

— Само собой. Здесь все такие, — усмехнулся Кузьма Семенович и подбодрил ее. — Эта часть экстра-менталистики самая сложная, так что не вижу в этом ничего удивительного. Просто скажи, как ты это поняла, и закончим на этом.

— Я это поняла… В общем, я представила себе мир как очень большой и невероятно сложный музыкальный инструмент, типа бесконечной арфы… — сказала она и в этот момент за моей спиной раздался смешок, видимо кому-то такое сравнение показалось забавным.

— Потише там, — строго сказал Бобоедов и махнул рукой. — Продолжай, очень любопытно.

— Каждая струна имеет свой звук, который обозначает какое-то уникальное событие, — задумчиво сказала Люба, как будто ничего не произошло. — Боль, радость, плач или смех… Все это оставляет свой след в реальности. После того, как сам звук струны умолк, остается вибрация, которую в теории можно потом считать. Получается, что звук издает вибрацию, а она впитывается в предмет.

В этот раз все молчали и никаких смешков не последовало. На мой взгляд сравнение было просто прекрасным. Я вот со слов Кречетниковой вообще не понял, что она имела в виду, когда говорила о предметах, а сейчас мне все стало намного понятнее.

Честно говоря, теперь я был даже рад, что не смог попасть на прошлое занятие. Представляю, насколько сложным было объяснение этого процесса Кузьмой Семеновичем. Думаю, Люба смогла выбрать для этого более простую и понятную для меня форму. Во всяком случае, для начала, а детали нам уже разъяснит Бобоедов.

— Хочешь назвать этот процесс своеобразной музыкальной записью? — с улыбкой спросил у нее Горох. — Ты молодец. Интересная версия.

— Не совсем запись, — обрадовалась похвале девушка и ее голос зазвучал более уверенно. — Скорее эмоциональный след, который остается навсегда. Что-то типа шрама.

— О! — громко хлопнул в ладоши Горох и от неожиданности мы все подскочили. — Эмоциональный шрам! Здорово! Можешь считать, что часть положительной оценки на экзамене ты уже заработала. Если будешь продолжать в том же духе, то возможно в следующем учебном году я переводу тебя в другую группу. Что касается теории Охотниковой насчет музыкального инструмента, все согласны, что такой вариант будет удобен для работы?

Я так точно был согласен, так как не знал варианта, изложенного Бобоедовым. Но судя по общему молчанию — я был не единственным, кто так считал. Видимо для остальных такой вариант тоже годился.

— Тогда я вас поздравляю, будем считать, что повторение пройденного закреплено успешно, — нетерпеливо потер ладошками Кузьма Семенович. — Можно переходить к более интересным вещам. Про предметы мы будем говорить в другой раз, а сегодня поработаем над местами эмоциональных событий.

— Я думала, сначала вы нас будете учить, как лучше работать с мыслями, — разочарованно сказал все тот же женский голос за моей спиной.

— Этим мы будем заниматься в процессе, — заверил ее Горох. — Тем более, что в этой части нельзя отделить одно от другого. Итак… Менталистов, которые умеют считывать информацию с мест событий, еще называют слушателями. Это очень подходит к теории, которую предложила Люба. Мы не читаем мысли в этот момент, не занимаемся воскрешением мертвых — ничего такого. Мы просто учимся настраивать свое восприятие на эти звуки. То есть пытаемся услышать и прочитать историю места, в котором мы оказались. Я думаю, это понятно.

— Как можно услышать или считать какое-то конкретное событие в отдельно взятом месте? — задумчиво спросил Панин. — Ведь за тысячи лет их произошло так много…

— Хороший вопрос, Семен, — кивнул Бобоедов и поднял указательный палец вверх. — И очень своевременный. Я бы сказал об этом чуть позже, но ничего страшного в том, что вы получите ответ сейчас. Все верно, никто из менталистов не сможет услышать абсолютно все события. Разве что какой-то исключительный человек, у которого это особый Дар, граничащий с безумием. Лично мне такие не известны. Не думаю, что менталисты подобного уровня вообще существуют. Правда же в том, что мы способны слышать лишь самые, так сказать, громкие события. Те, которые заключали в себе самые мощные эмоции и оставили после себя сильнейший след. Хотя не скрою, я лично знаком с менталистами, которые могут прочитать несколько событий, случившихся в разные времена.

— Сколько умеете вы? — решил спросить я из чистого любопытства.

В классе повисла тишина. Все затаили дыхание в ожидание ответа Гороха. Интересно, что он ответит? Пять, семь, десять? Из его ответа можно будет понять, насколько это вообще сложно.

— Это не вашего ума дело, дамы и господа, — разочаровал нас Горох и мы дружно вздохнули. — Я ответил на ваш вопрос? Тогда идем дальше. Чтобы понять сам процесс считывания, проще всего разделить его на несколько стадий. Для начала слушатель приходит на место, где произошло нечто значительное. Иначе зачем бы он там оказался, верно? Дальше начинается процесс работы. Поиск… Кто-то услышит в этот момент звон в ушах, у некоторых задрожат кончики пальцев… Кому-то почудится аромат, которого нет… Я вам скажу, что опытный слушатель может по одному своему предчувствию определить возраст события и его эмоциональную окраску. У каждого события свой голос… Они шепчут, кричат, поют…

В этот момент было любопытно наблюдать за Бобоедовым, который сидел с закрытыми глазами, вскинув руки вверх, как фокусник в цирке, который всем своим видом хочет показать, что сейчас он продемонстрирует какую-то крутую штуку.

По правде сказать, я его еще ни разу не видел в таком состоянии. Судя по всему, ему очень нравится тема, о которой он сейчас с нами разговаривал. Хотя… Разве может быть как-то иначе, если это высший уровень мастерства. Пока я в полном восхищении от того, что ему в принципе такое под силу. Будет очень здорово, если он научит нас делать нечто подобное.

— Второй стадией процесса является открытие себя, — продолжил тем временем Кузьма Семенович. — Момент, когда менталист ослабляет свое сознание, разрешая событию проникнуть в себя. Он как бы настраивает свой разум на резонанс с душой места. Сразу зарубите себе на носу, что данная стадия является самой опасной в этом процессе. Менталист должен быть готов к тому, чтобы сразу поставить Барьер и заблокировать событие, если решит, что оно как-то может навредить его мозгу.

— Как оно может навредить? — снова раздался голос за моей спиной, но теперь уже не женский. Задавал вопрос кто-то из парней.

— Например, ты можешь сойти с ума, — ответил ему Бобоедов. — Насколько это опасно? Я думаю, достаточно для того, чтобы запомнить мое предупреждение и не задавать вопросов, пока я не дам понять, что для этого пришло время.

— Прошу прощения… — извинился все тот же голос.

— Переходим к третьей стадии. То, ради чего все затевалось! — торжественно сообщил Горох и вновь закрыл глаза. — Приходит оно! Полное погружение… Вы будете не просто видеть призрачные фигуры как в каком-нибудь черно-белом кино, вы будете чувствовать… Переживать это событие как участник… Эмоции обрушатся на вас с той же силой, с какой они были когда-то и кем-то выплеснуты… Вам может быть весело, грустно или страшно…

— Здорово… — восхищенно прошептала Охотникова, и я заметил, что она слушает Бобоедова с закрытыми глазами.

Видимо она уже заранее представляла себе как станет самой сильной менталисткой-слушательницей в Российской Империи и как начнет практиковать. Лично я пока считал, что это действительно круто, но на самом деле опасно. Научиться такому было бы неплохо, но вот применять разве что в самом крайнем случае.

— По-моему, у тебя столько артефактов ментальной защиты, что о безопасности можно так сильно не переживать, — поделился своим мнением Дориан. — К тому же, Барьером ты владеешь чуть ли не лучше всех в «Китеже».

— Конечно, все это интересно, — разрушил Горох повисшую после слов Любы тишину в классе. — Такая способность может быть очень полезной, и владеющий ею менталист может примерить на себя множество ролей. Следователь, историк, искатель сокровищ, ритуалист… В конце концов эта способность может стать просто оружием. Вы ребята умные сами все понимаете.

В классе послышались шепотки и шорканье. Видимо всех очень заинтересовали открывающиеся перспективы после того, как они станут обладателями этой способности.

— Однако не стоит забывать и про обратную, плохую сторону, — охладил горячие головы Бобоедов. — Стоит помнить, что каждое такое вторжение — это в чем-то утрата себя. Каждое новое применение способности — удар. Вы все время переживаете чьи-то сильные эмоции и это не только радость… Отчаяние, горе, печаль… Как раз самые плохие эмоции будут липнуть к вам, как мухи. В результате этот путь может привести вас к безумию, и вы станете калекой…

Шепотки и шорканье прекратились. В классе вновь стало тихо. У кого-то упала ручка и покатилась по полу с необычайно громким звуком. Лично я думал только над одним — почему хорошая магия всегда такая опасная?

— Чтобы в серьезную магию не лезли всякие идиоты, которые потом могут натворить непонятно что, — помог мне с ответом Дориан. — А если уж лезут, то чтобы получали по своим длинным любопытным носам.

— Как верно сказано, — поддержал его Красночереп. — Я бы назвал это принципом защиты от дурака. К вам это, разумеется, не относится, хозяин.

— Само собой… Я бы и без уточнения как-нибудь обошелся, — ответил я артефакту и в этот момент прозвенел звонок.

От автора:

Дорогие мои читатели! Очень скромный автор просит вас поставить лайк тех, кто дошел уже до конца 11 главы, но этого не сделал. Вас так много читает, а лайков (сердечек) как-то меньше, поэтому я просто уверен, что многие попросту забыли про него) Я знаю, такое очень часто бывает))

💖 Спасибо вам огромное! Благодарю за поддержку! 💖