Червь-5

Глава 8

Я болтал с Юстиной, особо не задумываясь об окружающих. Не думая о женских переживаниях. Не беря в расчёт детские страхи. Мы думали только о своей безопасности.

Когда я заикнулся про друга, опушка леса в ту же секунду наполнилась возмущёнными женскими голосами. Прозвучали первые опасения. Зарыдали дети, когда мамаши повыскакивали на ноги и бросились в глубь леса. Я прекрасно понимал уставших женщин. Голодные, грязные, напуганные, они бежали от войны, а теперь сидят возле костра, прижавшись друг к другу, и понятия не имеют о том, что произойдёт в ближайшее время.

Будучи ребёнком я не раз оказывался в подобных компаниях. Было тесно, страшно, но мы справлялись. Мне постоянно приходилось жаться между двух женщин, чья одежда пахла скисшим потом и сыростью. Меня слишком сильно оберегали.

Женская забота не знает границ.

И даже если узнает — эти границы не станут какой-то непреодолимой преградой.

На моих глазах пару крепких женщин угомонили буйного мужика. Угомонили хорошо, окончательно и без поворотно. Мужик решил показать мужика. Решил, что слово мужика — закон. Но его быстро ткнули лицом в лужу и утопили. Так было проще.

Всем спокойнее. Так безопаснее.

Вот и сейчас, я смотрел на кучку напуганных женщин, и боялся последствий. Мне было страшно вообразить, что произойдёт в сознании этих женщин, когда они увидят Дрюню. Их нужно подготовить. Женщин необходимо успокоить, иначе защита детей может вылиться в кровопролитную бойню.

Я посмотрел Юстине в глаза и сказал:

— Успокой женщин. Ничего страшного не произойдёт. Мы никого не тронем. Мы сами нуждаемся в тепле и сне. Хорошо?

— Сколько вас? — спросила женщина, с тревогой поглядывая на мои губы, словно боясь услышать что-то страшное.

— Я не обманывал тебя. Нас полсотни.

Дыхание Юстины участилось.

— Я за них в ответе, — выдавила женщина, сглотнув слюну.

— Поверь мне. Бояться нечего. Я сейчас приведу друга.

Смирившись с неизбежным, Юстина кивнула, а затем ушла в сторону суетящихся вокруг костра женщин, а я, незамедлительно, вернулся к Дрюне.

Полсотни воинов стояли в ожидании команды. Дрюня, даже и не думая выпускать из своих огромных рук Осси, стоял во главе армии. Кара послушно сидела у его ног. А уродливая секира, чей вид мог напугать любого смертного, удобно разместилась на бедре; пару торчащих кривых шипов из гнойной пластины доспеха идеально исполнили роль крючков, на которых болталось лезвие, повешенное за пустые глазницы.

Друг смотрел на меня каменным лицом, ожидая срочного доклада.

— Опасности для нас нет никакой, — начал я. — Впереди обоз из дюжины повозок и кучи женщин с детьми.

— Что они забыли на этой гиблой дороге? — поинтересовался Дрюня, всматриваясь в густой туман за моей спиной.

— Ищут новый дом.

— Новый дом…

— Пойдём, у них есть огонь и сухая одежда, согреем Осси.

Не раздумывая Дрюня, послушно двинул за мной. Армия шагнула следом, но Дрюня вовремя всех остановил, приказав ждать на месте.

Кара рванула вперёд, но дальше меня убегать не стала, шла рядом. Волчица стала первым изуродованным болезнью созданием, которого увидели женщины. Под гул «охов», «ахов» и визгов в нас вгрызлись два десятка напуганных глаз, но узнав меня, напряжённый воздух медленно разрядился. Лицо Юстины обомлело, рот приоткрылся. Бледность кожи скрасил оранжевый свет костра, рядом с которым она спасалась от сырости.

— Что… — замямлила женщина. — Что это? — её палец указывал на Кару.

— Не что, а кто! Это создание — прекрасная волчица, по прозвищу Кара.

Одна из мамаш крикнула на своё дитя:

— Стой!

Ребёнок вырвался из рук и бросился бежать по влажной траве в нашу сторону. Это оказалась девочка лет семи с непослушными чёрными волосами, достающие ей до плеч.

— Собака… собака… — радостно верещала девочка, вытянув вперёд рук.

За что люблю детей — в наивных сердцах, еще не испорченных грязным миром, нет понятий: красивый или уродливый. Они не смотрят через призму, которую так любят брать в руки взрослые, чтобы хоть как-то оправдать свою тупость. Дети видят перед собой живое существо, которое необходимо приласкать, погладить и…

— Нет! — гаркнул я на девочку, когда та обеими руками ухватилась за пасть Кары и уже хотела прижаться к ней губами.

Я схватил ребёнка за руки и оторвал от земли. Вовремя!

Я был удивлён и поражён спокойствием зверя. Ни звука, ни рыка. Кара даже зубы не оскалили, а это могло бы произвести отрезвляющий эффект на всех.

Юстина подбежала ко мне и забрала девочку из моих рук. Женщина принялась тщательно оттирать детские ладони рукавом своей рубахи.

— Твоя рубаха грязнее, чем Кара, — сказал я Юстине, улыбнувшись.

— Да! Но моя рубаха хотя бы в грязи, а не пойми в чём!

— Не кипятись, волчица никого не заразит. Не целуйте её, не лезьте руками в пасть, и ничего плохого не случится.

— Больно надо, — фыркнула женщина.

Её губы искривились больше от омерзения, чем от злости. Смелость блестела на её глазах, а храбрость заставляла держать подбородок приподнятым. Но когда широко раскрытые глаз стрельнули в туман за моей спиной, макияж бойкой бабы смыло, оставив разводы испуга, похожие на размазанную губную помаду и потёкшую тушь.

За моей спиной раздались тяжёлые шаги по мокрому песку. Из тумана вышел огромный воин (на голову выше меня). На его руках лежала укутанная в плащ женщина. Влажный воздух опушки сотрясся лёгким гулом испуга и выпавшей на землю посуды из дрожащих женских рук. Дети зарыдали с новой силой. Кто-то уткнулся лицом в материнский живот, кто-то начал слёзно проситься на руки.

— Успокойтесь, — сказал я. — Нам, как и вам, нужно тепло.

После моих Юстина опустила девочку на землю и сказала ей возвращаться к матери. Лицо женщины смыло тени первобытного испуга и натянуло плотное покрывало уверенности, той самой, что была приобретена за долгие годы непростой жизни. Её любопытный взгляд тут же упал на Осси. Девушка крепко спала на руках гиганта, но подлая болезнь умудрилась изогнуть женское тело даже сквозь глубокий сон.

— Она больна? — спросила Юстина.

— Она быстро идёт на поправку, но ей необходимо тепло и сухая одежда.

— Несите её к костру, — распорядилась женщина, — немедленно!

Женщины быстро разомкнули плотное кольцо, когда к ним подошёл Дрюня. Никто не кричал от страха, не звал на помощь. Поняв, что никому не грозит опасность, безразличие вновь накинулось на женские лица, заставляя всех заниматься лишь своими делами.

Видя, как Юстина поглядывает на Кару, я полюбопытствовал:

— Юстина, те звери, о которых ты говорила, их тела были покрыты такой-же коркой?

— Нет, — не раздумывая ответила она. — Зверьё было обычным. Болезнью не тронуты, ничем не изуродованы. Лишь их глаза… Они горели бешенством и безумием.

— Это как? — спросил я.

— Их глаза… они словно были налиты кровью, а из пасти стекала пенящаяся слюна. И вой… в округе стоял невыносимый звериный вой, словно сто голов скота убивали в одном месте и в один момент. Даже кролики… даже кролики кидались на людей, вгрызались в глотки, отрывали с лиц куски плоти.

Тем временем Дрюня полностью освободил Осси от плаща, и, взяв девушку на руки, уселся в метре от костра. Жар пламени тут же набросился на влажную одежду и волосы. От Осси поднялся еле заметный пар.

— Инга, — пришла очередь Юстины завалить меня вопросами, — кто вы такие?

— Давай я лучше отвечу тебе на другой вопрос…

— Какой?

— Наш отряд движется в сторону «Кровавого леса». Мы вышли из деревни Оркестр. Слышала о такой?

— Да, — кивнула головой женщина, — слышала.

Одна из женщин с присосавшимся к её сиське младенцем подошла к Дрюне. Не из любопытства, как я понял. Она указала пальцем на Осси, и сказала, что той неудобно лежать на каменных руках. Еще пару женщин подобрали Дрюнин плащ и постелили возле костра как какой-то матрац. Дрюня аккуратно, как собственное дитя, уложил Осси на плащ. Женщины тут же перевернули девушку спиной к огню и принялись растирать её тело своими руками. Осознав свою бесполезность, и, убедившись, что Осси в надёжных руках, Дрюни ничего другого не оставалось как подойти к нам с Юстиной.

— Меня зовут Андрей, — представился Дрюня, вперившись своими страшными глазами в Юстину.

Девушка пошатнулась от напора наглости, но не отпрянула назад. Она осмотрела гнойный доспех, но скривила лицо от отвращения лишь когда взгляд пал на ужасающую секиру. Юстина удивила меня в очередной раз, когда решила не задавать лишних вопрос. Каждый вопрос должен нести ответ во спасение!

— Я наслышана о вас, — уверенно заявила Юстина. Страх напрочь покинул её голос. — Вы правили до прихода Бориса. По крайней мере такие ходят у нас слухи.

— Борис не справился со своей работой, — подметил Дрюня. — Мне пришлось вернуть бразды правления. Мне доложили, что вы ищите новый дом.

Впервые я увидел в женских глазах надежду.

— Да, ищем! — воскликнула она.

— Оркестр вас примет с радостью.

— Этот день запомниться прекрасной вестью, но… — Юстина вдруг глянула куда-то вглубь тумана, туда, от куда они так стремительно убегали… — я боюсь, что чуму не остановить. Рано или поздно, но безопасных мест не останется на этой земле.

— Останется, можете не переживать. Как видите, меня и мою подругу уже пыталась поглотить чума. Но у неё что-то пошло не так! — Дрюня неожиданно рассмеялся, напугав всех своим бульканьем. — Не бойтесь, мы не заразны. Если вы только сами этого не пожелаете.

— Мой муж… — неожиданно воскликнула Юстина. — … мой муж! Вы спасёте моего мужа?

— Где его искать? — спросил я.

Женщина быстро глянула на Дрюню, затем на меня. Она как будто боялась говорить правду. Возможно, она еще испытывала какое-то недоверие к нашим персонам, но, судя по всему, та угроза, что нависла над её мужем, гораздо страшнее пары уродцев, закованных в доспехи из кожных выделений.

— Мы из деревни Лофказ, названной в честь правителя Петраса Лофказа. Моего мужа зовут Колег. И на его плечи возложена защита всех деревенских врат, находящихся на землях Лофказа.

Каждое произнесённое слово Юстиной было преисполнено гордость. Без каких-либо сомнений она любит мужа, безмерно уважает, и готова слушаться каждого его слова. И я особо не удивился, когда узнал, что именно здесь, на этой дороге, она оказалась по его приказу.

Лицо Юстины быстро набросило маску печали, глаза блеснули целлофановой пеленой слёз.

— Он остался… Он и три сотни мужчин остались в последней уцелевшей деревне. В Лофказе. Нас всех, я имею в виду всех женщин, отправили на юг в поисках новой жизни. Что сталось с другими такими же группами женщины… я даже боюсь подумать. Надеюсь, дорога приведёт их к спокойно жизни.

— Как далеко ваша деревня? — спросил Дрюня.

— Мы уже трое суток в пути.

— Доберёмся за двое, — твёрдо заявил Дрюня, посмотрев мне в глаза.

— Вы и вправду поможете? — вопрошала Юстина, с надеждой заглядывая в наши лица.

Почёсывая подбородок, Дрюня попытался найти в моих глазах сомнения или быть может страх, перед предстоящим путешествием, но ничего подобного сыскать ему не удалось. Я дал ему безмолвное согласие, после чего он пообещал Юстине свою помощь.

Глубокие морщинки вокруг женских глаз распрямились от хлынувшей волны воодушевления. Тонкие губы блеснули искренней улыбкой, а потом вдруг кожа на её лице вытянулась, глаза округлились. Она что-то вспомнила. Что-то важное.

— Мой муж… Он никогда не откроет вам ворота. Ни при каком предлоге. И не поверит ни единому вашему слову, если только не увидит это…

Юстина запустила ладони себе за воротник, что-то ухватила под рубахой. Наружу она вытащила сжатый до бела кулак, внутри которого оказался серебряный медальон в виде бараньего рога.

— Возьмите…

Женщина протянула Дрюне ладонь с лежащим на ней медальоном.

— Я мог снять его с твоего трупа, — сказал Дрюня, не отрывая глаз от медальона.

— Да… да… верно, — растерялась Юстина, — но слова его верной клятвы я не выдам даже под пытками. Увидев моего мужа, скажите ему: моя любовь крепка как рог барана, любую стену им проломлю, снесу хоть сотни, хоть тысячи ворот — не страшно. Моя любовь крепка как рог барана, а трещинки — они как шрамы, украсят рог, и с ним любовь мою.

— Постараюсь запомнить, — сказал Дрюня, забирая медальон.

— Постарайтесь.

Юстина выдавила улыбку и ушла к женщинам.

Дрюня подошёл ко мне очень близко. Предстоял разговор не для всех ушей.

— Червяк, узнал что нового про «кровавый лес»?

— Женщина утверждает, что там обитают лишь животные. Обезумевшие, естественно. И что именно они причина всех бедствий, обрушившихся на плечи местных. Но что-то здесь не так…

— И что тебя смущает?

— Я бы еще понял, если бы деревни терроризировали стаи волков. Ну или хотя бы заблудшая тройка медведей с голодухи разорвала бы мужика в собственной хате. Но со слов Юстины, нападают смежными стаями. Волки с оленями, зайцы с лисами. Странно. Полная хуйня.

— Ими кто-то управляет?

— Да. Ими точно кто-то управляет. Кто-то, кто обитает в «кровавом лесу».

Мы так были увлечены нашим разговором, что даже не заметили как очнулась Осси. Внутренний зверь воительницы среагировал быстрее разума. Не успев продрать глаза, Осси тут же схватила стоявшую перед ней жертву за шею и начала душить. Жертвой оказалась Юстина, невовремя подошедшая проверить состояние Осси. Испуганные женщины кинулись в рассыпную, детский вой стал еще громче.

Без промедления мы бросились разнимать баб. Дрюня схватил Осси за руки, и принялся срывать их с женской шеи. К этому моменту лицо Юстины посинело, она начала задыхаться.

— Осси! — взревел я, — Отпусти её!

Осси словно нас не слышала. Лихорадочный взгляд прикован к лицу Юстины, пальцы еще сильнее стянулись на хрупкой шее. Мне пришлось сжать её ладони, так сильно, что раздался хруст. В ней столько дури, словно она ничем и не болеет! Я надавил, надавил и Дрюня. Мы опасались нанести вред двум женщинам, поэтому приходилось действовать максимально аккуратно. Главное — чтобы наша забота не оказалось смертельной!

Осси начала быстро сдавать. Когда из раскрытого рта Юстины полетели во все стороны слюни, я почувствовал послабление в женских руках. Пальцы на шее разомкнулись и мне удалось развести ладони в стороны. Юстина вырвалась из смертельных объятий, рухнула на бок и начала громко кашлять. Ничего страшного, слегка придушили.

Осси вдруг тяжело задышала.

— Осси, ты слышишь меня? — Дрюня схватил Осси за плечи и принялся трясти.

— Где… где я? — промямлила воительница. — Что случилось со мной?

Одна из женщин с круглим лицом и убранными под платок волосами уселась на колени рядом с Осси и положила ладонь ей на лоб. Воительница не стала сопротивляться. Скривила губы, но дождалась вердикта.

— Температуры нет, — заявила женщина и ушла к Юстине.

Все всё прекрасно понимали. И осознавали, что произошедшее — глупое стечение обстоятельств. Никто не хотел никому навредить, а тем более убивать. Так получилось. Бывает.

Откашлявшись, Юстина даже виду не подала, что где-то глубоко внутри засело семя мести. Она всё прекрасно поняла. Замученный вид воительницы и бледное лицо никак не вязались с желанием удушить первого встречного ради удовольствия.

— Вам лучше оставить её с нами, — прохрипела Юстина, встав рядом со мной.

Возможно, она и права. Осси слаба, и, судя по всему, по-прежнему больна. Подвергать её излишнему риску у меня не было никакого желания. Но, все вопросы нашего отряда решаю не я. Жалею ли я об этом? Нисколько. Мне плевать.

— Я с этими кухарками не останусь! — пытаясь встать с земли, выпалила Осси.

Её голос был тихим и слабым, но в теле самой женщины чувствовался прилив сил. Воительница встала в полный рост, выпрямилась и потребовал вернуть её оружие.

— Позже, Осси, — попытался успокоил её Дрюня. — У меня нет твоего оружия.

— А где оно⁈

— Не беспокойся, оно в надёжных руках.

Осси перевела взгляд на Юстину, а потом сразу же на меня. Мне она чем-то напомнила бухую дворовую бабу с колышущемся от переизбытка алкоголя телом. Голова слегка наклонена, волосы растрёпанные, лыко еле вяжет.

— Инга, — сказала воительница, — я с ними не останусь! Мы идём до конца! Кашель меня отпустил, и я чувствую себя гораздо лучше!

Тут она не обманула, кашель действительно прекратился. Хорошие зелья варит старик! На ноги ставит за пару суток. Но последнее слово не за мной. Дрюня быстро уловил мой вопросительный взгляд, и так же быстро принял решение. Встав перед Осси, могучий воин в гнойном доспехе со всей серьёзностью смерил взглядом женщину.

— Идти сможешь? — спросил он.

— Смогу…

Когда мы уже собирались покинуть Юстину и её женщин, Дрюня вдруг подошёл к ней. Огромный воин в грубом доспехе был выше на две головы. Помолчав, Дрюня вдруг вгрызся пальцами себе в щёку. Маленький кусочек корки треснул, раздался звук лопающейся кожи. Лунные глаза спрятались за веками, а губы еле заметно обнажили гнилые зубы.

— Как же я не на вижу это! — голос Дрюни наполнился болью, а затем страданием, когда он резко дёрнул рук в сторону. — СУКА!

— Зачем мне это? — спросила Юстина, когда Дрюня протянул ей кусок своей кожи.

— Когда доберётесь на Оркестра, на воротах позови Эдгарса. Когда явится старик, передай ему этот кусок и скажи, что это лично от Андрея. Он всё поймёт. Вас накормят, напоят и согреют. Дадут жильё.

Юстина забрала протянутый ей кусок кожи и убрала в карман платья. Напоследок Дрюня окинул взглядом женщин, сидящих вокруг костра, послушал крики детишек. Что-то произошло в его голове, точно не знаю что, но словно на этой поляне он приобрёл недостающую в его сердце частичку доброты. Вполне возможно, что перед нами стояли новые жильцы деревни Оркестр. Пройдёт время, и эти женщины заведут семьи, нарожают детей. Поля для посевов будут увеличиваться в размерах с каждым годом. Людской ресурс бесценен. Или Дрюня определил ему цену?

Юстина поймала на себе взгляд огромного война, подняла голову.

— Здесь мы разойдёмся, — сказал Дрюня, — но мы не прощаемся.

— Хорошо, Андрей. Я верю в вас. Верю в то, что вы справитесь. Спасёте моего мужа!

Дрюня поспешил уйти. Воин вышел на дорогу и тут же скрылся в тумане. Ему нужно вернуться за остальными. Шаркающей по земле поступью ко мне подошла Осси. Я предложил ей дружеское плечо, на которое она тут же бросила руку. Я обнял её за пояс, и мы двинули к дороге.

Такой непроглядный и густой туман мог спрятать под собой целую автостраду. В такую погоду садиться за руль — самоубийство. Между твоим лобовым стеклом и несущейся на тебя пустотой — всего пару метров. Ты даже не успеешь нажать на тормоза. Ты даже не поймёшь — задница какой машины вдруг выскочила перед твоим носом.

За моей спиной раскатился гвалт двух десятков женских голосов, чьи взгляды обратились в сторону дороги. По ней никто не нёсся. По ней мерно вышагивали пол сотни огромных воинов, чьи закованные в уродливый доспех тела еле заметно проявлялись в толще пара.

Я глянул через плечо на обомлевшее лицо Юстины и произнёс:

— Я не обманывал тебя. Пол сотни воинов.

Так сейчас необходимая всем надежда вдруг появилась на прослезившихся глазах Юстины.