Деньги не пахнут 8

Глава 13

Имя всплыло почти невзначай, будто сорвалось вместе с лёгким выдохом Шона:

— Есть один тип… зовут его Лау.

— Лау? — ведущий изогнул бровь, словно услышал о каком-то редком звере, о котором ходят только шёпоты. Конечно, он не мог знать. Пока что имя Лау ничего не говорило миру.

Но это и было идеально.

Естественно чувствовал, как под ногами будто пружинит красная дорожка, освещённая тысячами вспышек. Пахло нагретой техникой, духами гостей и чем-то металлическим — может, от прожекторов. В ушах звенели всплески камер, похожие на шёлест крыльев невидимой стаи.

«Пора придать ему облик…» — подумал я, и едва заметная улыбка скользнула по губам.

Раньше Лау утонул в серости собственного имиджа: скучный вор, вытащивший деньги из суверенного фонда, — какой тут интерес публики? Но сейчас собирался вдохнуть в него другое дыхание. Сделать из него легенду — яркую, светящуюся, притягивающую, как витрина ювелирного дома ночью.

И потому повернулся к камере и отчётливо, словно ставя подпись на афише, произнёс:

— Его ещё называют «азиатским Гэтсби».

У ведущего глаза округлились так, будто только что сообщил о существовании живого дракона.

— Тем самым Гэтсби? Из романа? Тот, что устраивал безумные вечеринки…?

Да, именно тот образ — таинственный богач, у которого за спиной туманная биография, а в руках — деньги, будто возникшие из воздуха. Фигура, отбрасывающая сияние, в котором хочется потеряться.

А пока нехотя пожал плечами, точно признаваясь в маленькой тайне:

— Слухи разные ходят. Говорят, он прочно обосновался в Голливуде. А тут… приехал в Нью-Йорк. Вот и подумал снова заглянуть в Boom Boom Cove…

Имя клуба сорвалось тихо, но ведущий поймал его моментально. В глазах сверкнул охотничий блеск.

После MET Gala места афтерпати держатся в секрете — приглашения стоят как печать избранности. Никто не делится такими вещами просто так. Но волнение ведущего длилось недолго: человек в гарнитуре шагнул ближе, бросил выразительный взгляд, означающий одно — время вышло, следующая звезда уже на подходе.

— Ну что ж, пусть сегодняшняя ночь станет незабываемой! — сказал ведущий напоследок.

Шона повели дальше, в пёструю реку гостей, бликов, камер.

До восьми вечера шла парадная процессия: актёры, музыканты, дизайнеры — каждый тянул за собой шлейф света, аромат духов и шёпоты толпы. И среди всего этого блеска упоминание «азиатского Гэтсби» постепенно потонуло, смылось волной новых имён.

Но стоило пробить восьми вечера — картина изменилась.

Толпа начала редеть, будто огромный организм выдыхал. Репортёры сворачивали оборудование, брели прочь, пробираясь через осыпавшиеся лепестки вспышек. Остались только те, кто живёт на горячих слухах — охотники за сенсациями, папарацци, любители эксклюзива.

Они переговаривались между собой, но в их голосах слышался не обмен информацией — скорее, тонкая, нервная дуэль:

— Куда пойдёшь?

— Говорят, у Майкла Корса будет толпа…

— А в Up Down сегодня наверняка все соберутся…

В этом мире важна была не просто фотография — а единственная, добытая только тобой. Эксклюзив пах дорогим ароматом победы, адреналином и хрустом крупных купюр.

И каждый из этих людей шёл туда, где, по их расчётам, вспыхнет самый яркий огонь ночи.

И пока они строили свои маршруты, где-то совсем рядом начинало расправлять крылья созданное мной имя — «азиатский Гэтсби».

Этим годом все кулуарные вечеринки после бала должны были стечься всего к двум площадкам, и обитатели фотокамер заранее чувствовали: добыть по-настоящему эксклюзивный кадр будет почти невозможно. В воздухе стоял лёгкий запах дорогих духов, перемешанный с гулом голосов, и среди всего этого кто-то вдруг вспомнил, что недавно упоминал Сергей Платонов.

— Азиатский Гэтсби.

— Он ведь говорил, что в основном крутится в Голливуде, да?

Несколько человек переглянулись и, стараясь не привлекать внимания, шагнули в сторону, уже набирая номера. Отошли за колонну, где пахло лакированным деревом и свежим льдом из обслуживающего бара, и начали дергать каждую ниточку, что у них была в Голливуде, пытаясь выяснить, кто же этот загадочный «азиатский Гэтсби».

И постепенно истории посыпались одна сочнее другой.

— Лау? Да он же дружит с Дикаприо. Финансировал "Волков Уолл-стрит.

— Говорят…

— В Вегасе его знают все — он каждый раз спускает по пять миллионов, будто мелочь.

— А чем он занимается?

— Слышал, он из малайской знати… у него бизнесы в Сингапуре и на Ближнем Востоке.

Каждый новый обрывок слухов ложился как мазок маслом — ярко, густо, с запахом чего-то дорогостоящего и опасного.

Таинственный богач, связанный со звездами Голливуда — Лау.

Вот он — идеальный кандидат на роль «азиатского Гэтсби»: блеск, тайна и ощущение, что за ним тянется роскошный шлейф невидимых покровителей. И уж если он появится на вечеринке, то рядом неминуемо возникнут громкие имена.

— Boom Boom Cove, так место называлось?

И — что особенно важно — место уже известно.

Boom Boom Cove — закрытый лаунж для избранных, где в воздухе обычно висит сладковатый запах коктейлей, мягкие басы пробирают через кожу, а бархат обивок поглощает любые лишние звуки. Но часть его пространства была доступна и простым смертным.

А это значит — хороший зум-объектив способен словить кое-что ценное.

— Что выбираем? Идём в модное место, где все фотки предсказуемы, или рискнём сорвать настоящий эксклюзив…?

Ответ у многих созрел мгновенно. Папарацци схватили сумки, глухо лязгнули металлические застёжки штативов, и они бесшумно растворились в толпе, словно тени.

Тем временем в зале MET Gala только начинался коктейльный час: воздух дрожал от перемешанных запахов цветов, алкоголя, лака для волос, а по полу тонкой вибрацией разливались басы. В этот момент Лау уже был там — окружённый людьми, улыбками, хрустом льда в бокалах.

И вдруг…

В шуме голосов резко прорезался голос Гонсалеса. Он остановился, оглядел Лау с приподнятой бровью и удивлённо выдохнул:

— Ты действительно пришёл?

В его тоне звенела издёвка — такая лёгкая, полупрозрачная, но ядовитая. Словно он говорил: «Никогда бы не подумал, что ты сюда пролезешь».

И следующее его движение объясняло всё ещё яснее.

— Это мой помощник, Лентон.

Он представил его демонстративно, почти лениво. Посыл читался без перевода:

«Не знаю, за кого ты тут косишь, но показуха не поможет.»

Одного факта присутствия на MET Gala было мало, чтобы подтвердить влияние. И Гонсалес наслаждался этим.

Дау внутри кипел, но лицо держал неподвижным, почти холодным. На самом деле он здесь оказался без официального приглашения — купил место за спонсорские деньги и сидел за столом партнёров.

Гонсалес хмыкнул и, отходя, бросил:

— Увидимся на афтерпати.

Во взгляде скользнуло: «Там и посмотрим, кто ты без красивых слов.»

Лау машинально сжал кулак.

Ему необходимо было добиться успеха. Не просто провести вечеринку — а устроить ослепительный, оглушительный праздник, чтобы разговоры о нём разошлись по всем столам. Это было важно не только ради инвестиций MDB — это задевало его личную гордость.

Он лихорадочно проверял телефон. Экран светился сообщениями:

«Машины выехали?» «Что по гостям?» «Подтвердили ли гостей из списка?»

Он писал своему помощнику одно за другим — пальцы бегали по экрану, будто отрабатывали быстрый ритм нервного стука в висках.

Чтобы привезти людей, которые должны были стать «ядром впечатления», Лау выложился полностью: чартеры для тех, кто живёт за океаном, люксовые номера, лимузины, встречающие у трапа самолёта.

Он собирал пазл, где каждый кусочек должен блестеть — иначе все рухнет.

Связи, которыми Лау уже обзавёлся, сами по себе не могли создать нужного эффекта. Чтобы его влияние выглядело по-настоящему внушительно, требовались лица из Голливуда, блеск и фамилии, что звучат даже сквозь шум вечеринок.

Поэтому он буквально прочёсывал зал, мягко ступая среди шелеста платьев и запахов парфюма, подзывая к себе знакомых актёров.

— Ты сегодня не надел те часы, что я тебе подарил? — спрашивал он как бы невзначай, улыбаясь уголком губ.

После чего легко переходил к нужной теме:

— Как я говорил утром, сегодня у меня афтерпати. Забегай хотя бы на минуту, даже если приедешь под занавес.

В этом напоминании слышалась тонкая просьба, спрятанная за вежливой небрежностью.

Самой важной фигурой, конечно, оставался Дикаприо. Лау понимал: если он придёт, вся конструкция вечера засияет как следует.

— Если заглянешь, встретишь пару инвесторов, которые могут поддержать твой фонд.

Актёр уже давно был погружён в экологическую повестку — завёл собственный фонд, вкладывался в документалистику, искал поддержку для нового фильма о природе. И слова Лау попали в точку.

— Тогда загляну хотя бы ненадолго, — кивнул он, чуть смягчившись.

С этого момента у него был минимум один звёздный гарант вечера.

Всё, что происходило дальше — выставки, музыкальные номера, роскошный ужин — проплывало мимо него туманом. Он сидел, но не видел; слышал звуки, но не слушал. Всё его внимание было приковано к предстоящему афтерпати, словно туда тянулась внутренняя нить, потягивая всю его волю.

Когда стрелки подползли к полуночи, Лау выскользнул из зала и поспешил к месту вечеринки — проверить последние штрихи.

Афтерпати он задумал в той же эстетике, что и сам бал. Тема этого года звучала громко и звучно: «Китай сквозь кривое зеркало».

Лау со вкусом вплёл мотивы в атмосферу: у входа возвышались красные ворота в стиле Запретного города, и казалось, будто на их лакированных столбах ещё теплится дневное солнце. Стражники в костюмах эпохи Цин стояли неподвижно; их одежда пахла свежим шёлком и чуть-чуть — краской.

Закуски подавали в нежно-зелёной нефритовой посуде, словно каждая тарелочка выточена не человеком, а морем. За баром, где пахло цитрусами и холодным стеклом, смешивали коктейли с причудливыми названиями вроде «Мартини династии Тан».

По залу стояли терракотовые воины, которые казались почти живыми в мягких лучах подсветки. Над головами мерцали красные бумажные фонари, отбрасывая тёплый отблеск, будто от далеких костров. Иногда казалось, что ты больше не в Нью-Йорке, а зашёл в скрытый от глаз клуб Шанхая начала двадцатого века.

Чтобы пространство не выглядело слишком пустым, он привёл около сотни моделей — те рассыпались по залу, словно живые декорации. Но истинная цель мероприятия была далека от развлечений: здесь предполагались разговоры о деньгах, влиянии и взаимных интересах.

Для этого Лау выделил тихий уголок, где стоял покерный стол, гладкий и пахнущий деревом и дорогой смолой. Тут можно было вести серьёзные беседы, не перекрикивая музыку.

В сравнении с любыми другими вечеринками после бала, эта выглядела как другой мир — ярче, богаче, амбициознее.

— Выглядит впечатляюще, — произнесли первые вошедшие гости, оглядываясь.

Вскоре появился и Гонсалес. Лау почувствовал, как внутри невольно стянуло ожиданием. Хотелось услышать оценку, пусть даже мимолётную.

— Неплохо, — бросил тот, оглядывая пространство. И сразу же растворился в толпе, общаясь с приглашёнными.

Он задавал людям вопросы — о Лау, о его связях, о бизнесе. Логично: он хотел понять, действительно ли влияние того столь велико, как казалось. Но удивление пришло чуть позже.

— Неожиданно… — подумал он.

Гонсалес оказался вовсе не пустым светским шалопаем. Он работал методично, спрашивал точно, искал подтверждения.

И, к облегчению Лау, гости не подводили: финансисты, аравийские принцы, брунейская знать, люди из Голливуда — все подтверждали, что действительно знакомы с ним, сотрудничали, пересекались.

Казалось, всё идёт как по маслу.

Но вдруг Гонсалес получил звонок. Вышел. Вернулся. И с ним — двое незнакомцев.

Высокий мужчина и эффектная белокожая женщина.

— Позволь представить. Это мой бывший начальник, Сергей Платонов из Pareto Innovation. А это моя старая коллега, Рейчел Мосли.

— Эт… этот человек…!

Лау узнал его сразу — имя гремело по всему финансовому миру.

Тот самый «кит», который раскопал аферы «Теранос» и «Валиант». Человек, появление которого могло означать многое. И редко — что-то хорошее.

Стоило ему увидеть меня, как его лицо чуть дрогнуло, будто по коже прошёл холодок.

— Мне не стоило его приглашать? Я услышал, что тут вечеринка, вот и привёл его, — небрежно сказал Гонсалес.

— Нет-нет. Всё хорошо, — ответил Лау, пытаясь улыбнуться, но мышцы лица выдавали напряжение.

— Вот оно как… То, что бывает, когда прихожу лично, — подумал в тот момент.

Минус известности: моё присутствие само по себе заставляло людей напрягаться, словно пришёл проверять или искать слабое место.

Но у меня были вполне конкретные причины появиться здесь.

Во-первых — убедиться, как реализована идея. Поскольку уже поиграл с публикой образом «азиатского Гэтсби», даже специально дал просочиться месту вечеринки. Наверняка теперь где-то затаились камеры.

Но вот что увидел…

— Всё гораздо спокойнее, чем ожидал.

— Спокойнее? — переспросил Гонсалес.

Да. Роскошно — да. Стильно — да. Но картинка не переводилась в зрелищность.

— Ему не хватает киношного безумия, — понял одну вещь.

Если уж упоминать Гэтсби, все ждут определённого визуального языка: взрывающихся фейерверков, водопадов шампанского, безумного вихря музыки и света. А здесь — всё слишком аккуратно, слишком чинно.

Но это не была проблема. Скорее — заготовленная пустота, которую можно заполнить.

— Это больше похоже на одну из обычных вечеринок Гонсалеса. А тут ждал после бала нечто… другое, — сказал, затем повернулся к Лау:

— Если вы не против, могу помочь чуть оживить атмосферу.

Он кивнул, хоть глаза его снова тревожно блеснули.

И тут же позвонил Николь и сказал отправить всё подготовленное.

— Не волнуйтесь. Так… небольшая добавка, — успокоил его.

Скоро в зал вошла команда акробатов — гибкие тела, блеск костюмов, запах магнезии. И расставил их в ключевых зонах, чтобы создавали мощные визуальные акценты.

В другом углу мы установили декоративную «стену» — миниатюрную башню Великой Китайской стены. Для зрелищности привёз светящиеся в темноте очки — они ловили свет фонарей так, что казались инородными огоньками.

И Гонсалес тоже не остался в стороне.

— Ну, тогда тоже подолью масла в огонь, — ухмыльнулся он, набрал чей-то номер и спросил: — Вы не против фейерверков?

При этих словах глаза Лау расширились.

Когда раздался негромкий вопрос «Ты ведь не против фейерверков, да?», Лау распахнул глаза так, словно перед ним внезапно вспыхнули разноцветные огни. Слово «фейерверки» будто выстрелило в воздухе — с сухим, резким щелчком, как первый фитиль перед ночным салютом, и его округлое лицо мгновенно ожило.

После завершения MET Gala Нью-Йорк всегда вздрагивает от десятков вечеринок, разлетающихся по городу, как искры от римской свечи. Однако большинство из них растворяются в шуме мегаполиса — никто не замечает, никто не обсуждает, если только ведущей звездой не окажется кто-нибудь по-настоящему громкий. Но была вечеринка, которая прорезала этот сумбур, как яркий золотой след на чёрном небе. Та самая, которую устроил человек, уже окрещённый прессой «азиатским Гэтсби».

Само это прозвище — «Гэтсби» — словно пахло дорогим виски, пылью старинных книг и ночным песком Лонг-Айленда. За одним названием будто стоял целый мир — роскошь, тайна, искры шампанского, прячущиеся в полумраке люди, музыка, от которой внутри вибрирует грудная клетка. И когда камеры выхватили из толпы Декaприо, окружённого этой ослепительной декорацией, СМИ взорвались как праздничная петарда.

— Настоящий Великий Гэтсби? Реальный Гэтсби замечен на MET Gala.

— Азиатский Гэтсби против классического: реальность превосходит вымысел.

— Секрет актёрской игры Дикaприо — вдохновлялся ли он живым Гэтсби?

Газеты, порталы, блоги — все одновременно начали сравнивать вечеринку Лау с фильмом. Люди были в восторге. На форумах писали, что сходство настолько дикое, будто кино оказалось хроникой, снятой скрытой камерой.

— Так это фильм был документальным?

— Значит, Декaприо играл «методом».

— Да он даже не играл — просто повторял за реальным Гэтсби.

По плану, вся эта волна разговоров должна была плавно повернуть внимание к Лау. Но этому помешал один неожиданный нюанс.

Менее чем через двенадцать часов после первых публикаций сам Декaприо отчётливо заявил журналистам:

— Многие думают, что вдохновлялся конкретным человеком, но это не так. Лау — потрясающий человек, но его характер совсем не похож на Гэтсби. Он любит дарить, любит радовать других. Моя игра основана исключительно на образе из книги.

Слишком быстрая реакция. Слишком. Сразу возникла мысль: Лау попросил его вмешаться.

В прошлой жизни он был тем, кто не оставлял ни следа ни в MDB, ни в официальных хрониках. Тень, а не человек. Такой явно предпочёл бы избежать суеты, вспышек камер и сплетен.

Но остановить слухи было уже невозможно — интерес публики разгорелся, как сухое дерево, вспыхнувшее от спички. Однако огонь не разгорался так широко, как должен был. Всё из-за ещё одной мелкой, но цепляющей проблемы:

— А где вообще этот азиатский Гэтсби?

— Это вот тот круглолицый парень?

— Ну да… разница между кино и реальностью очевидна.

Тем, кто ждал таинственного красавца с голливудской челюстью и взглядом прожектора, трудно было скрыть разочарование. Лау, со своим круглым, почти пельменным лицом, лишённым какой-либо «киногеничной» харизмы, совершенно не вязался с этим громким прозвищем.

Но именно это я и мог исправить.

И потому неожиданно согласился на интервью с таблоидом — шаг, которого от меня не ждал никто — и рассказал историю так, чтобы слухи обрели плоть и запах.

— Тот вечер был неповторим. Раз в жизни такое увидишь. Он и вправду был Гэтсби… необычайный человек.

Журналист прищурился, будто пытался увидеть ложь сквозь мои слова.

— Да, так случилось, встречал многих, но только трое заставили меня подумать: этот — не простой. Белая Акула, Акман и Лау.

И на полном серьёзе поставил Лау в один ряд с хищниками Уолл-стрит. Репортёр скептически щёлкал ручкой, но мои слова уже записывались — и это было главное.

— Не судите по виду. Он может показаться простоватым, но в нём есть что-то… необычное. Что-то, что заставляет прислушаться внутренний голос. Теперь-то понимаю, почему рядом с ним так много звёзд.

Большинство всё равно сомневалось:

— Серьёзно? Этот парень привлёк внимание Касатки?

— Внешность ни о чём не говорит, но…

— Раз Декaприо проникся, значит, не просто так.

— Подожди… какие ещё «топовые звёзды» вокруг него?

Но кое-кого это зацепило всерьёз.

Люди начали искать следы, фотографии, крупицы информации. Листали архивы Декaприо: премьеры, закрытые показы, вечеринки, частные сборы. И всюду, на втором плане, выныривал один и тот же круглолицый азиат со счастливой, почти детской улыбкой.

Иногда он обнимал за плечи звезду А-категории. Иногда позировал с кем-то у бара. А если зайти на аккаунт этого человека — там он снова попадался в компании другого актёра. Получалась цепочка, почти как охота за сокровищами.

— Значит, он и с Джеймсом Фоксом знаком?

— Ага! И Алисия на фото есть. У этого парня сеть контактов просто бешеная.

— Это же, по сути, неофициальный VIP-лист Голливуда.

Каждый новый кусочек пазла разжигал интерес. В соцсетях пошёл азарт — как будто все искали редкий артефакт.

А потом появились те, кто встречал Лау лично:

— Однажды он подарил мне ожерелье. Мы сидели за одним столом в казино. Он просто протянул его — и вышел. Даже номер не спросил. Я так его больше и не видела.

— Я тоже видел круглого азиата, раздающего Rolex в казино. Может, это он?

— Я была на его вечеринке в Сен-Тропе. Он арендовал весь клуб и поливал всех шампанским с золотым напылением. Это было… сумасшедше.

— Знакомый рассказывал, что видел, как в Венеции какой-то азиат устроил маскарад и раздавал маски с настоящими бриллиантами. Это тоже он?

Рассказы, которые раньше казались случайными байками о неизвестном богачe, теперь складывались в легенду.

Сказание о «азиатском Гэтсби».

И чем ярче становилась мифология, тем больше людей хотели узнать про него всё.

— Он как банкомат, выбрасывающий драгоценности. Просто подойди — и повезёт.

— Поделитесь местоположением азиатского Гэтсби. Я серьёзно.

— Он уже больше Гэтсби, чем сам Гэтсби.

А затем всплыла новая история.

Один лондонский дилер элитных авто откровенно рассказал:

— Он купил семь машин за день. Две Bugatti, Rolls-Royce, Lambo, Ferrari, Bentley… Всё наличкой. До последнего фунта.

Человек, платящий миллионы пачками банкнот — такое встречается редко.

— Наличкой? Он явно не обычный богач…

— Даже Аарон Старк так не делает. Кто он вообще?

— Список людей, покупающих машины за чемоданы денег: 1. мафия, 2…

— Да это уже не жизнь, а фильм.

Когда слухи разогрелись почти до белого каления, появились другие — старые знакомые Лау. Их голоса только подлили масла в огонь.

Слухи расползались по городу, словно густой туман, проникая в каждый уголок светских гостиных и студенческих кампусов.

— Слушай, я же с этим Лау за одной партой сидел! — захлебываясь от восторга, вещал кто-то в толпе, активно жестикулируя. — Зуб даю, он какой-то подпольный миллиардер. Слышал звон, что он чуть ли не голубых кровей, может, из малазийской знати или вообще принц!

— Да брось ты выдумывать… — лениво отмахивался другой собеседник, со звоном помешивая кубики льда в бокале. — Я сам из Малайзии, знаю, о чем говорю. Семья Лау к монархии никакого отношения не имеет. Его отец — обычный коммерс, строит там что-то по мелочи. Фирма средней руки, ничего выдающегося…

— А я слышал, он с арабскими шейхами на короткой ноге! — перебивал третий, понижая голос до заговорщического шепота.

В моей прошлой жизни, до того как стал нынешним Сергеем Платоновым, показания насчет Лау никогда не были столь пестрыми и противоречивыми. Тогда, в старые времена, мало кого волновал очередной финансовый скандал, разгорающийся где-то в Америке. Но стоило прессе нацепить на него яркий, блестящий ярлык «Азиатский Гэтсби», как всё изменилось. Голливудский лоск превратил скучную аферу в захватывающий блокбастер.

Свидетели лезли изо всех щелей, и каждое их слово лишь подливало масла в огонь общественной фантазии.

— Он точно кореш семьи премьер-министра! Сын премьера учится в нашем колледже, и я своими глазами видел, как Лау к нему заезжал.

— А может, он «решала» для саудитов? — строил догадки очередной знаток. — Это бы объяснило, почему он таскает с собой пачки наличных, от которых за версту несет типографской краской…

— Да он какой-то тайный дипломат, не иначе… Видели фото, где он стоит рядом с премьером прямо в Белом доме? Важная птица!

— Он вылитый Гэтсби… Но черт возьми, чем он на самом деле занимается? Хоть кто-то знает?

Пока мир упивался сплетнями, сам Лау находился на грани нервного срыва.

Он мерил шагами свой роскошный кабинет, чувствуя, как холодный липкий пот стекает по спине под дорогой шелковой рубашкой. Виски пульсировали от напряжения. Он и в страшном сне не мог представить, что одна-единственная проклятая вечеринка обернется катастрофой такого масштаба.

За эти годы он закатил сотни приемов — куда более пышных, развратных и дорогих, где шампанское лилось рекой, а музыка гремела до рассвета. И ни разу, ни единого раза это не вызывало проблем.

Но в этот раз всё пошло наперекосяк. Почему именно сейчас?

— Я же велел тебе залечь на дно и не высовываться!

Яростный крик из телефонной трубки ударил по ушам, словно пощечина. Это был голос премьер-министра. В Малайзии полным ходом шло расследование по фонду MDB, земля горела под ногами, но до Лау огонь пока не добрался. Он был призраком, невидимкой, человеком, чье имя официально не значилось ни в одном документе. Именно поэтому премьер приказал ему исчезнуть из страны и сидеть тише воды ниже травы, на всякий случай…

И вот теперь Лау, который должен был раствориться в тени, купался в лучах глобальной славы под кричащим прозвищем «Азиатский Гэтсби».

— Не волнуйтесь, босс. Это просто глупые сплетни. Скоро всё уляжется, вот увидите, — тогда он ответил уверенно, пытаясь унять дрожь в голосе.

Но теперь, глядя на заголовки новостей, он задавал себе один и тот же вопрос:

«Почему эта шумиха не утихает?..»

Время шло, а легенда об Азиатском Гэтсби лишь обрастала новыми, всё более фантастическими подробностями.

— Заткни их! Немедленно! — брызжа слюной, орал Лау на своего помощника. — Мне плевать, сколько это будет стоить — убери это из сети!

Но помощник лишь переминался с ноги на ногу, пряча растерянный взгляд.

— Босс, даже если мы попытаемся… это невозможно остановить, — промямлил он.

Это была не та проблема, которую можно решить, заткнув пару ртов пачками денег. Как выловить каждого интернет-пользователя, который с азартом копается в грязном белье «Голливудского Гэтсби»? Как найти всех анонимов, что когда-то пили его вино на вечеринках и теперь строчат разоблачения?

«Если так пойдет и дальше…» — мысль холодом обожгла мозг.

Все это время его спасала только анонимность, выстроенная на тщательной осторожности. Он жил жизнью султана, сорил деньгами, но для большинства оставался лишь размытым образом «какого-то богатого азиата».

А теперь… Казалось, с него сорвали одежду посреди переполненной площади. Он чувствовал себя абсолютно голым и беззащитным.

«Это… опасно.»

Раньше его лицо забывали через минуту, а теперь этот образ намертво приклеился к конкретному человеку с именем и фамилией.

И вот настал момент, которого он боялся до дрожи в коленях.

Эксклюзив: Истинный владелец суверенного фонда Малайзии — Азиатский Гэтсби?

Заголовок на экране сингапурского новостного портала кричал красными буквами. Какой-то «свисток» слил информацию, раскрыв личность Лау.

Раньше иногда проскальзывали слухи, что существует «некий Лау», но это были лишь пустые слова без доказательств. Но стоило прилепить к этому имени ярлык «Азиатский Гэтсби», как пазл сложился. История заиграла новыми красками.

Конечно, железобетонных доказательств всё еще не было. Лишь слова информатора. Но общественное воображение, разогретое месяцами сплетен, уже неслось в одном направлении, как поезд без тормозов.

— Да ладно? Серьезно?

— А что такое суверенный фонд?

— Выходит, вся эта роскошь Гэтсби была оплачена украденными деньгами фонда?

— Быть того не может…

Беда не приходит одна. Следом прилетели дурные вести, от которых запахло крахом.

— Кумар уволен.

Его ключевой человек на Ближнем Востоке, тот самый, кто помогал проворачивать схемы и выводить средства, был внезапно отстранен от дел.

И это было еще не всё.

— Deutsche Bank требует досрочного погашения кредита в один миллиард долларов.

Слухи о связи Лау с MDB дошли до банкиров. Финансовые акулы почуяли кровь и начали действовать. Если его заставят вернуть все займы прямо сейчас…

«Банкротство.»

Это конец. Финита.

«Может, бежать?..» — мелькнула паническая мысль.

Он всерьез обдумывал вариант исчезнуть, раствориться, сменить лицо. Но была одна-единственная причина, удерживающая Лау на краю пропасти.

Литиевый рудник Сонора наконец в деле?

Этот заголовок в бизнес-издании стал для него спасательным кругом. Шахта, разработка которой годами буксовала из-за экологических проблем, наконец-то подала признаки жизни.

Это был тот самый рудник, который обещал развить Гонсалес.

«Это пока лишь спекуляции, но…»

Гонсалес был не простым парнем с улицы, а третьим сыном мексиканского горнодобывающего магната. Если пошли такие новости, значит, там действительно началось движение.

«Если я успею вложиться в это… прямо сейчас!»

Это решило бы всё. Одним махом. Стоимость активов MDB взлетела бы до небес, закрывая зияющие дыры в бюджете фонда. Он даже смог бы оправдать все свои безумные траты, списав их на «секретные инвестиционные расходы».

Проблема была в одном — Гонсалес пропал с радаров сразу после того вечера на Met Gala.

Его секретарь, словно попугай, твердил одно и то же: «Мистер Гонсалес в командировке».

И вдруг…

"— Он вернулся! Гонсалес в Нью-Йорке!

Услышав это, Лау, не теряя ни секунды, помчался в его офис. Сердце колотилось в горле.

Он ворвался в кабинет без стука.

— Какого черта ты пропал со связи⁈ Я чуть с ума не сошел! — выпалил Лау с порога.

— О, давно не виделись, — голос Гонсалеса был спокоен, даже ленив.

Мексиканец сидел в своем кресле, с вальяжным видом закинув ноги в дорогих туфлях прямо на полированный стол. Он выглядел абсолютно безмятежным, словно вокруг не рушился мир.

— Я был занят, — бросил он, лениво потягиваясь.

И Лоу почему-то сразу понял: это была чистая правда.

Конец восьмой книги. Следующая книга: https://author.today/work/518352