Деревенщина в Пекине 3

Глава 13

Япония. Международный аэропорт Осака.

Стоя у широкого панорамного окна транзитной зоны, методично изучаю пространство вокруг себя, выявляя расположение систем наблюдения. Камеры безопасности установлены с поразительной японской скрупулезностью — практически каждый квадратный метр находится под непрерывным электронным контролем. Их присутствие ощущается повсюду: в потолочных нишах, замаскированные в элементах интерьера, интегрированные в информационные табло.

Безупречный технологический паноптикум.

Моя первичная оценка получает наглядное подтверждение: демонстрацию ухудшающегося самочувствия необходимо начинать заблаговременно, выстраивая правдоподобную историю болезни, которая выдержит последующий анализ видеозаписей. В профессиональном сообществе это называется «созданием цифрового алиби» — последовательности событий, не вызывающей подозрений при ретроспективном изучении. Тем более что реального аппендицита у меня не окажется.

Будет непростительной ошибкой, если сотрудники службы безопасности, анализируя видеоматериалы, обнаружат, как я беззаботно прогуливаюсь с Ли Миньюэ, а затем внезапно сгибаюсь от сокрушительной боли.

Разумеется, острые состояния могут возникать внезапно, но излишние подозрения способны разрушить весь план. На кону стоит не только депортация из страны, но и потенциальный многолетний запрет на въезд в случае раскрытия инсценировки.

— Я отлучусь на несколько минут, — произношу тихо, слегка прикладывая руку к правому боку и позволяя дискомфорту отразиться на лице.

Ли Миньюэ кивает, её глаза внимательно изучают моё состояние.

— Хорошо, я буду в зоне ожидания.

Размеренным шагом, стараясь не привлекать внимания, направляюсь в сторону туалетных комнат. Вероятно, это единственное пространство в японском аэропорту, где соображения приватности возобладали над тотальным наблюдением.

Помещение поражает стерильной чистотой, характерной для японских общественных пространств. Ни единого пятнышка на хромированных поверхностях, ни малейшего запаха, кроме едва уловимого аромата антисептика. Кабинки разделены от пола до потолка, обеспечивая абсолютную приватность.

Выбираю дальнюю, запираю дверь и открываю кожаный портфель.

После дезинфекции участка кожи медленно ввожу препарат. Упаковываю использованный шприц в специальный контейнер и убираю его обратно в портфель.

По моим расчетам, эффект начнет проявляться через пятнадцать-двадцать минут: спазмы в брюшной полости и симптом «твёрдого живота» — классические признаки острого аппендицита, которые сложно симулировать без медикаментозной поддержки.

Перед выходом из кабинки, проглатываю несколько таблеток, способных немного поднять температуру тела и дать ещё кое-какую симптоматику.

— Ну как? Ты в порядке? — спрашивает Ли Миньюэ, стоило мне вернуться к ней.

— Пока да, — опускаюсь на сиденье рядом с ней. — Но чувствую некоторый дискомфорт.

Прикладываю руку к правой стороне живота. В этот момент ощущаю первый настоящий спазм: волна неприятного тепла растекается по брюшной полости, мышцы непроизвольно напрягаются.

Препарат начинает действовать, и весьма эффективно. Ух ты, можно не изображать ничего, всё и так органично.

— Выглядишь бледным, — Ли Миньюэ наклоняется ближе. — Всё по плану?

— Всё в порядке, — выдавливаю сквозь стиснутые зубы, ощущая усиливающийся дискомфорт, граничащий с болью. — Действует быстрее, чем я предполагал. Ещё немного и начинаем.

Следующие десять минут проводим в молчании. Боль постепенно усиливается — от дискомфорта к ощутимым спазмам. Дыхание становится поверхностным, на лбу проступает испарина.

Оцениваю свое состояние с профессиональной отстраненностью: симптоматика развивается идеально, но необходимо сохранять контроль, чтобы не перешагнуть грань между правдоподобной имитацией и чрезмерным актерством.

— Кажется, мне нездоровится, — произношу достаточно громко, чтобы привлечь внимание ближайших пассажиров, среди которых замечаю группу соотечественников, способных оценить ситуацию и при необходимости выступить свидетелями.

Инстинктивно сгибаюсь, прижимая руку к правому боку. Боль уже не симулированная — инъекция реально вызывает спазмы, напоминающие воспаление. Лицо непроизвольно искажается гримасой.

Ли Миньюэ мгновенно включается в сценарий:

— Что с тобой⁈

Несколько пассажиров инстинктивно оборачиваются в нашу сторону. Японская женщина средних лет, сидящая напротив, откладывает журнал в сторону и с обеспокоенным выражением лица приближается к нам.

— С вами что-то случилось? — спрашивает она на английском с сильным акцентом.

— Я не знаю, — отвечаю, с трудом выдавливая слова. — Живот… сильная боль.

Сжимаюсь сильнее, теперь уже обеими руками обхватывая область аппендикса. Испарина на лбу становится обильнее, рубашка начинает прилипать к спине.

Японка быстро произносит что-то на родном языке, обращаясь к проходящему мимо сотруднику аэропорта. Тот оценивает незамедлительно активирует рацию, докладывая о происходящем.

События начинают развиваться с типичной для Японии эффективностью. Через минуту возле меня уже находится медицинский работник аэропорта:

— Что вас беспокоит? — спрашивает женщина, открывая компактный медицинский чемоданчик.

— Боль в животе, — отвечаю ей, даже не имитируя усилий и сбитого дыхания. — Началась час назад. Сначала терпимая, но сейчас…

— Покажите, пожалуйста, где, — просит она.

Стандартное обследование.

— Сначала здесь, — прикасаюсь к области пупка. — Потом переместилась сюда, — палец останавливается на правой подвздошной области.

Медработник задает вопросы: когда началась боль, есть ли тошнота, рвота, лихорадка. Отвечаю в соответствии с клинической картиной, позволяя симптомам, вызванным препаратом, естественно проявляться в моих реакциях.

Она осторожно касается моего живота, проверяя базовые признаки. Когда её пальцы достигают точки Макбурнея — типичной локализации аппендикса — непроизвольно вскрикиваю. Это не симуляция, препарат делает область действительно болезненной.

— Вас ранее беспокоил аппендицит? — спрашивает медработник после короткого, но тщательного осмотра.

— Был эпизод воспаления год назад. Но тогда врачи сказали, что операция не требуется. Рекомендовали наблюдаться.

— Я вас поняла. В таком случае, необходима госпитализация — симптомы острого аппендицита. Это требует незамедлительного медицинского вмешательства.

— Но у нас рейс! — вмешивается Ли Миньюэ с выверенным беспокойством. — Мы транзитные пассажиры, направляемся в Сингапур!

Медработник качает головой:

— Потенциально опасное для жизни состояние. Отсроченная медицинская помощь может привести к перфорации аппендикса и развитию перитонита. Необходимо доставить его в больницу.

— Сделайте что угодно, пожалуйста! — позволяю боли отразиться в голосе. — У меня достаточно средств на счету — пятьдесят тысяч долларов. Если потребуется операция, я готов оплатить. Если надо — могу снять деньги наличными в любом банкомате прямо сейчас.

За спиной японки возникает человек из безопасности аэропорта. Он что-то говорит в радиостанцию — и через минуту появляются двое сотрудников пограничной службы, имеюшие доступ в транзитную зону.

Медработник быстро вводит их в курс дела.

Следующие пятнадцать минут проходят в процессе оформления необходимых документов. К нам присоединяется старший офицер иммиграционной службы, специально вызванный для разрешения подобной нештатной ситуации. Его взгляд смягчается при виде моего состояния:

— В соответствии с международными конвенциями и японским законодательством, — произносит он на формальном английском, — мы обязаны обеспечить неотложную медицинскую помощь даже транзитным пассажирам без визы. Вам предоставляется временный гуманитарный допуск на территорию Японии сроком на семьдесят два часа исключительно для получения медицинской помощи.

Он протягивает несколько документов для подписи:

— Срок может быть продлён по медицинским показаниям.

С видимым усилием расписываюсь в указанных местах.

— Кем вы приходитесь пациенту? — офицер переводит взгляд на Ли Миньюэ.

— Мы друзья. Путешествуем вместе.

— В таком случае должен информировать, что не имею правовых оснований предоставить вам аналогичный временный допуск, — сообщает чиновник с характерной японской вежливостью, смягчающей категоричность отказа.

— Мне это и не требуется. У меня многократная виза сроком на пять лет. Я планирую остаться в Японии до полного выяснения ситуации со здоровьем Лян Вэя.

— Разрешите взглянуть? Хм. Ваше право.

К этому моменту прибывает медицинская бригада с носилками. Два парамедика помогают мне переместиться на транспортировочную платформу. Движения даются с трудом — препарат продолжает действовать, создавая реальный дискомфорт и напряжение мышц живота.

— Не волнуйтесь, — успокаивает меня медработник, замечая болезненное выражение на моем лице. — Университетская больница всего в двадцати минутах езды.

Бригада скорой начинает перемещать носилки к служебному выходу через специальный коридор, минуя стандартные процедуры иммиграционного контроля.

Ли Миньюэ пытается следовать за нами, но сотрудник службы безопасности её останавливает:

— Извините, этот маршрут предназначен исключительно для медицинского персонала и пациента. Вы можете воспользоваться обычным выходом через иммиграционный контроль.

Приподнимаюсь на носилках, демонстрируя мобильный телефон своей напарнице — сигнал о том, что останусь на связи.

Она кивает.

Меня загружают в ожидающую у служебного выхода машину скорой помощи. Двери закрываются, автомобиль трогается с места, звук сирены разрезает дневной воздух Осаки.

Я на территории Японии.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Апартаменты семьи Хоу .

Хоу Усянь медленно вращает серебряную ручку между пальцами, глядя в окно своего кабинета на панораму пекинских небоскребов. Мысль о том, что где-то в Пекине находится девушка, которая, возможно, носит его внука не даёт покоя.

Налоговик столкнулся с противоречивыми чувствами — растерянностью, тревогой и странной, но необъяснимой теплотой.

После долгих размышлений он набирает номер Цзянь Ханя — давнего товарища из службы внутренней безопасности налогового комитета. Человека, с которым каждую субботу они гоняют мяч на футбольном поле, забывая о должностях и регалиях.

Обращаться с подобной просьбой непросто, но ситуация не терпит промедления.

— Алло? — раздается в трубке знакомый голос с нотками удивления.

— Извини, что беспокою внезапно и сразу с просьбой. Понимаю, что у вас все базы теперь с ограниченным доступом, — фискал выдерживает паузу. — Но, возможно, у тебя остались контакты в полиции? Кто-то из уголовного розыска?

— Что случилось? — голос Цзянь Ханя напрягается. — Просто скажи, в чём проблема. Сделаю всё, что в моих силах.

Хоу Усянь проводит рукой по лицу, ощущая неловкость от необходимости затрагивать столь деликатную тему:

— Ничего серьезного. Ситуация достаточно неприятная, прости, не хочу вдаваться в подробности. Суть: ко мне домой приходила некая девушка, всего на три минуты, но домашняя система безопасности зафиксировала её лицо. Мне необходимо идентифицировать её личность — имя, контактная информация, адрес. О банковских счетах не спрашиваю, эту информацию я могу получить и сам.

— Есть один рабочий вариант, — медленно произносит Цзянь Хань и Хоу Усянь практически видит, как друг морщит лоб. — Нужно только подумать, к кому лучше обратиться.

— Сможешь заняться? Я перешлю тебе видеофрагмент. С меня «спасибо».

— Оставь эти разговоры о благодарности, — отмахивается Цзянь Хань. — Не стоит. Да, официально базы закрыли для личных запросов, но все понимают, куда обратиться и как действовать. — Его голос становится серьезнее. — Только расскажи хотя бы в общих чертах, что произошло? Чтоб я не играл втёмную.

Хоу Усянь глубоко вздыхает, прикрыв глаза. Он безгранично доверяет своему другу, но ситуация вызывает острое чувство стыда.

Совсем скоро свадьба сына, а тут такой скандал — беременность на стороне.

— Если там какая-то уголовка, скажи прямо! — предлагает Цзянь Хань. — Возможно, следует не только узнать координаты этой особы, но и предпринять дополнительные меры! Я могу обеспечить грамотного следователя, если дело дойдет до расследования! Сколько, говоришь, она с тобой пробыла? Три минуты? Есть твои следы на её одежде?

— Ты рехнулся⁈ — возмущается Хоу Усянь. — Это пассия моего сына, а не то, что ты подумал! Я к ней даже не прикасался!

— А-а-а. Ну так бы сразу и сказал.

Хоу Усянь нехотя решает рассказать правду. Слухи всё равно поползут и лучше, если товарищ будет знать правду из первых уст.

— Мой сын по их обоюдному согласию совершил поступок, к которому я отношусь неоднозначно, — он тщательно подбирает слова. — Как потенциальный дед будущего ребёнка, я хотел бы иметь возможность лично участвовать в жизни внука — девушка оказалась с характером.

— В каком плане? — живо интересуется собеседник.

— Она пришла в мою квартиру сообщить о своей беременности. Разговор ушёл не туда и получился предельно кратким. Она наотрез отказалась выходить замуж за моего сына…

— Вот это поворот!

— … а ребёнка оставит.

— Ну и бабы пошли! Даже странно, что она не ухватилась за возможность войти в вашу семью.

— Думаешь, я могу обманывать тебя в таком вопросе?

— Конечно нет, но случай занятный. Ладно, вижу твое письмо в почтовом ящике. Жди на линии, сейчас организую.

Наступает томительное ожидание. Хоу Усянь барабанит пальцами по столешнице, поглядывая на часы. Секунды растягиваются в вечность, мысли крутятся вокруг предстоящей свадьбы сына и неожиданной новости.

В трубке снова раздается голос Цзянь Ханя:

— Данные получены, зовут её Сяо Ши. Сейчас отправлю полную информацию — возраст, телефон, адрес регистрации. Согласно базе, она прилетела в Пекин три дня назад. Информации о месте временного проживания нет — вероятно, остановилась у родственников.

— Спасибо!

— Что планируешь предпринять?

Хоу Усянь откидывается в кресле, глядя в потолок:

— Если я действительно стану дедом, то мой сын проявил себя как безответственный идиот, — ровно отвечает налоговик. — Сам понимаешь, в наше время и с нашим образом жизни внуки — роскошь, от которой я не намерен отказываться по прихоти молодых. Родители, особенно отцы, могут проявлять небрежность к своим детям, но дедушки и бабушки — никогда. Я хочу перевести ей деньги — хочу знать, как протекает беременность. Это мой долг независимо от того, как повел себя мой сын.

— Понимаю полностью. Святое дело. Письмо отправлено, проверь почту.

Хоу Усянь прекрасно осознает, что его друг, имея доступ к конфиденциальной информации, может проверить банковский счет Сяо Ши и, вероятно, сделает это из любопытства. Но это его не беспокоит — намерение перевести деньги абсолютно искреннее.

— Ещё раз спасибо. Встретимся в субботу, — завершает разговор налоговик.

Получив установочную информацию, он без труда находит банковский счет Сяо Ши в своей профильной базе данных. После кратких колебаний относительно суммы он решительно переводит пятнадцать тысяч долларов — достаточно для обеспечения комфортной жизни в течение полугода.

К переводу он добавляет сообщение:

Сяо Ши сидит в полупустом вагоне метро, забившись в самый дальний угол. Она выбрала место, где случайные попутчики меньше всего заметят её опухшее от недавних слез лицо и покрасневшие глаза.

В памяти всплывает недавний унизительный разговор с отцом ребенка — его холодный взгляд, отчужденность, категоричный отказ от ответственности и лишь небрежное обещание помогать финансово, и то без каких-либо гарантий.

Возвращение домой кажется настоящим кошмаром. Родители никогда не простят ей внебрачную беременность. В их семье это воспримется как несмываемый позор. Они наверняка попытаются ещё раз немедленно найти ей мужа — какого-нибудь простака из родной деревни, который согласится жениться на невесте «с прошлым» за определенную компенсацию.

Но Сяо Ши твёрдо для себя решила, что лучше будет растить ребёнка в одиночестве, чем с нелюбимым человеком. Слезы снова подступают к глазам, она торопливо достает бумажный платок.

В этот момент экран смартфона загорается уведомлением о новом сообщении. Глядя на экран, Сяо Ши замирает, брови взлетают вверх от удивления. Дрожащими пальцами она открывает банковское приложение и видит сумму, от которой перехватывает дыхание — этих денег хватит на полгода жизни даже в столице.

В её душе поднимается волна противоречивых эмоций: облегчение смешивается с гордостью, благодарность — с подозрительностью, а где-то глубоко тлеет обида на несправедливость ситуации.

Почему Хоу Ган отвернулся, а его отец проявляет такую неожиданную щедрость?

Пальцы нервно скользят по экрану, набирая ответное сообщение, в которое она вкладывает всю накопившуюся горечь:

«Спасибо за участие, дедуля! Сразу проясню ситуацию — за финансовую помощь с вами в постель не лягу. Остановимся на том, что я обслужила вашего сынишку».

Отправив послание, она тут же ощущает волну стыда за собственную грубость, но отозвать текст невозможно.

Обида постепенно трансформируется в злость. Почему отец Хоу Гана не поддержал её при нём, если действительно заинтересован в будущем внуке? Почему предпочел действовать за спиной сына?

Телефон снова вибрирует, оповещая о новом сообщении:

Прочитав сообщение, Сяо Ши поднимается с места, хотя поезд ещё не достиг её станции. Внезапное решение формируется в её голове — нужно как можно скорее снять деньги. Банкоматы в Пекине расположены буквально на каждом шагу, нужно воспользоваться ближайшим.

Горький опыт подруги, родственники которой добились блокировки счёта без её участия, научил Сяо Ши не доверять банкам.

Выходя на незнакомой станции, она чувствует, как на смену эмоциональной буре приходит спокойствие. Шагая к ближайшему банкомату, Сяо Ши набирает новое сообщение — на этот раз искреннее, без язвительности, выражающее настоящую благодарность.