Дочь шамана. Рассечение.

Глава 25

Внизу действительно стояла пролетка – так, оказывается, назывался небольшой конный экипаж. А еще шел мокрый снег, так что одеяло оказалось совсем не лишним, хотя ветер и под него забирался. Ася сидела, скорчившись, под боком у Маруси, а тот держал завернутого в плащ бессознательного отца. Копыта грохотали по брусчатке, лошадь бежала быстро, да еще извозчик постоянно ее торопил. Из-под колес хлестала вода вперемешку со снегом и грязью. Прохожие – такие же мокрые и недовольные, как пассажиры, с руганью шарахались.

Ася уже успела замерзнуть, зубы стучали, а еще было страшно.

Удирать от полиции ей еще никогда не приходилось, и то, что теоретически, она сможет отсюда сбежать в любой момент, не особенно придавало сил. В ногах пролетки скорчился Ленин – тоже замерзший и очень несчастный.

- Не впадай в анабиоз, - просила его Ася и время от времени легонько пинала.

Вдруг понадобится, например, дракон?

- Вот и порт! – обрадовался Петр.

Ясно было, что он хоть и взялся им помогать, жандармов тоже боялся и очень хотел сбыть опасных пассажиров как можно скорее. Он даже помог вытащить доктора и заволочь в каморку, где ютился недоброго вида сторож – одноглазый и очень старый – самый настоящий пират.

- Отвези их на Север, Иван, - попросил извозчик. – Доброе дело сделаешь.

Сторож вздохнул и поковылял прочь из каморки, бросив:

- Ждите.

Извозчик раскланялся и убежал, скомканно попрощавшись. Копыта прогрохотали прочь, потом все стихло – остались только шум ветра и близкий рокот недовольного моря.

- Кажется, не окончу я учебы, - задумчиво сказал Ковальский.

- Это почему?

- Мы ведь из страны бежим, если я правильно понял, - спокойно пояснил он.

- И тебя это не напрягает?

- Ну, что тут поделать, не бросать же его, - пожал плечами Макс. – На Севере доучусь, даст бог. Что там, институтов нет?

- Должны быть, - наугад поддержала Ася. – Как думаешь, гонятся за нами уже?

- Кто знает.Но я бы к жандармам попадать больше не хотел, одного раза вполне достаточно.

- И как оно было?

- Страшно.Новые и неприятные глубины в себе открываешь.

- И что там? – заинтересовалась Ася.

- Да как правило, дерьмо, - улыбнулся Маруся.

В каморку вернулся Иван. Он махнул рукой, приглашая идти за собой, и едва отогревшиеся беглецы вышли в темное скопище мелких кораблей, как Ася подумала, катеров.

- Вот мой баркас, - заикаясь, сообщил моряк.

Ася увидела судно, мало чем отличавшееся от прочих – такое же ветхое и странное, даже пожалуй, пострашнее, чем соседние. На борту значилось «Лось».

- Почему «лось?» - шепотом спросила она у Макса, но тот кажется не услышал.

Они перенесли на баркас доктора, уложили в захламленном грязном трюме на какие-то мешки. Пахло рыбой и нечистотами, вода хлестала в борта – с виду не особо надежные.

- Тут сидите все, - бросил Иван и забрал у них фонарь – единственный источник света. – Если остановлюсь, лезьте под мешки и чтоб не звука!

Баркас долго шел, надрывно завывая мотором. Ася честно удивлялась, откуда у них там моторы вообще, но оказалось – были. Правда тихоходные, зато шумные донельзя. Она может и хотела поболтать с Ковальским, чтобы скоротать время и немного унять тревогу, но они друг друга совсем не слышали.

Сколько так прошло? Час, два? Далеко ли плыть до Севера?

Она не знала. Если география этого мира напоминает ее собственный, то может, полдня. Но это со скоростью нормального прогулочного катера, а не этого издыхающего «Лося».

Плохо, что в трюме было холодно, и это несмотря на то, что Ася уже и без всякого аврала зарылась поглубже в мешки. Зубы у нее стучали, пальцы рук застыли так, что почти не слушались. Ковальский, пытавшийся согреть отца, выглядел ничуть не лучше. В конце концов, Ася выкопалась и пошла к ним – втроем дожно быть теплее. Сумрачный Ленин, поджав хвост, проследовал за ней.

Чуть отогревшись, Ася сразу же уснула. Качка убаюкала ее, и не мешал даже рев измученного мотора. Но сразу, как только он стих, она проснулась. Ковальский тоже очнулся и теперь напряженно прислушивался – закапываться им поглубже или собирать чемоданы на выход. Люди наверху определенно были.

- Не понимаю вас, ваше благородие! – раболепно отзывался Иван на все, что ему предлагал строгий голос. Кажется, по-немецки.

- Давай-ка ныкаться, - объявил Макс едва слышно.

Что они и сделали, стараясь произвести как можно меньше шума и ничего при этом не уронить.

- Это таможня, я думаю.

- Ну, сканера у них пока нет, - утешила Ася.

Макс сверкнул глазами, а потом весь ушел в мешок. Отца уже запрятали, и оставалось только надеяться, что если господам офицерам вздумается проверять трюм, ниоткуда не выползет варан – его Ася уже какое-то время рядом с собой не ощущала.

Шаги на металлическом трапе, ведущем в трюм, показались оглушительными. Ася сжала зубы. Ковальский перестал дышать. По мешкам скользнул луч мощного фонаря.

Голос что-то гневно спрашивал по-немецки, Иван бормотал, забыв, кажется, и русский тоже. Ситуация, похоже, складывалась не лучшим образом. Ася сжалась, стараясь занять еще меньше места – хотя куда уж!

Секунды растянулись в часы.

Наконец, фонарь отвернулся, и шаги загрохотали из трюма наверх.

Ася в первый раз за все это время позволила себе вдохнуть.

Ковальский молчал, хотя ему явно было, что сказать, но тишину они решились нарушить только после того, как мотор снова загрохотал. Тогда сквозь мешки до Аси добралась чужая теплая рука и одобрительно пожала.

Это был сигнал, и она вынырнула из-под пыльных мерзких кулей в не менее мерзкий, но все-таки чуть более пригодный для дыхания воздух трюма.

- Пронесло, - Макс улыбался. – Я уж думал, убивать их, сколько смогу.

- А сколько сможешь? – уточнила Ася, отряхиваясь.

Дело это было абсолютно бесполезное, она перепачкалась вся и насквозь. Кажется пыль и плесень впитались в нее так, что не получится отмыть и в легендарной яновой сауне, которая время от времени превращалась в настоящие римские термы.

- Ну, двух-трех бы уложил, - прикинул Ковальский. – Потом застрелят, конечно.

- Давай без этого! – попросила Ася и чуть не добавила «тебе еще мухоморами травиться насмерть».

Откуда-то выбрался Ленин. Они едва видели его в липкой трюмной темноте, но зато слышали топот. И еще один голос – новый, уже почти забытый за эти нервные часы, прорвался сквозь рык усталого мотора.

- Где это я? Зачем в подвал бросили?

Ковальский с Асей переглянулись и синхронно начали смеяться. Было в этом смехе все – облегчение, радость и полное осознание того факта, что вот сейчас никто не умер и вроде как дальше не собирается.

- На баркасе контрабандистов, - пояснил Макс, стараясь унять смех. Получалось у него так себе. – Идем на Север.

Отец на миг утратил дар речи, а потом окончательно вылез и принялся осматриваться. Зрелище его не то, чтобы порадовало.

- А зачем? – наконец, спросил он.