Где моя башня, барон?!

Глава 18

Нас окружили шестеро. Одеты в рубахи с закатанными рукавами, кепки-восьмиклинки, в зубах тлеют сигареты.

— Ну чё молчите? Языки проглотили? — снова спросил кто-то из темноты агрессивным тоном.

Я собирался ответить, но в этот миг темноту прорезал луч фонарика, ударив Федьке в лицо.

— Ушастый. Ты, что ли?

— Ага, Игорь Иванович, это я, — испуганно промямлил Воробей.

— Ты совсем тупой? Я же сказал, чтобы на нашем районе больше не появлялся. Или у тебя зубы лишние и нужно проредить? — говорящий помедлил, осматривая физиономию Фёдора, и хмыкнул. — Смотрю, тебя уже отоварили. Ну ничего, я добавлю.

— Друзья, давайте разойдёмся по-хорошему, — предложил я, поднимаясь с травы.

— А это кто у нас такой умник? — мне в глаза ударил луч света. — Твою рожу впервые вижу. А если не разойдёмся, то что ты сделаешь? — насмешливо добавил Игорь, который ещё и Иванович.

— Отберу у тебя фонарик и забью тебя им до кровавых соплей, — сказал я, хищно оскалившись.

Увидев моё выражение лица, бойцы Игоря сделали полшага назад.

— Ты, наверное, не понял, с кем разговариваешь? — спросил парень, зыркнув на своих ребят. — Ну так я поясню. Я брат Черепа. Знаешь такого?

— Впервые слышу.

— Ха! Да ты гонишь! Пацаны, посмотрите на этого клоуна! Он про Черепа не слышал? Да весь Хабаровск его знает! Или ты не местный? — спросил Игорь, медленно потянувшись к карману. Готов спорить, у него там нож.

— Игорь Иванович, прости парня, он по голове крепко получил на турнире у Крапивы. Сейчас плохо соображает, да и я тоже. Вот, возьми за беспокойство, а мы пойдём, — Воробей трясущимися руками протянул парню конверт с деньгами, за которые недавно лишался здоровья.

Увидев это, я начал закипать. Какого чёрта? Ушастый получил честную плату за честный бой. Да, он, конечно, проиграл, но стараний его никто не отменял. А это отребье на ровном месте создало конфликт и пытается нас обобрать? О, боги. Дайте мне терпения…

— Вот это правильный подход, — одобрительно хмыкнул Игорь, и выхватив конверт, посветил внутрь. — Неплохо.

Конверт исчез в кармане главаря шайки, и тот с улыбкой сказал:

— Считай, что ты купил своё здоровье. А вот друга твоего мы проучим, чтобы знал, что бывает, когда дерзишь Железнодорожникам. Пацаны, вали ег…

Слова парня застряли у него в глотке. Сделав резкий рывок вперёд, я ударил лбом в переносицу парня, отчего тот рухнул на траву. Пока он падал, я выхватил у него фонарь и трижды ударил им по зубам вожака.

В свете фонаря чётко виднелись разлетающиеся во все стороны кровавые капли. От такого зрелища банда Черепа-младшего замерла в ужасе.

— Т-т-ты чё, падла⁈ Ты хоть понимаешь, что ты сделал? — заикаясь, выдавил из себя один из шестёрок.

— У вас три секунды, чтобы свалить отсюда, — холодно процедил я.

— Да тебя Череп прикончит! — взвизгнул кто-то из темноты.

— Три, два… — начал я считать.

Поняв, что через секунду и они отхватят по полной, парни рванули к главарю, чтобы утащить его. Но я придавил бездыханную тушку ногой.

— Этот останется здесь, — сообщил я им.

— Череп этого не простит! Тебе конец! Придурок! — снова кто-то вякнул.

— Один, — закончил я счёт и сделал вид, что собираюсь напасть.

Шпана рванула наутёк, сверкая пятками. Я же присел и стал обыскивать карманы Игоря. Конверт Воробья тут же был возвращён его владельцу. Помимо этого нашёлся довольно качественный нож с выдвижным лезвием. Расчёска, пара золотых печаток и кошелёк с тремя сотнями рублей.

Забрал всё без остатка, даже ботинки. А чего добру пропадать? Кожаные с высоким голенищем. Отличная вещь, тем более у него такой же размер ноги. Всяко лучше моих пожёванных временем сапог.

Позади послышался панический шёпот Фёдора:

— Что ты наделал? Нам конец. Теперь нам точно конец… Если не убьют, то покалечат. Твою мать… Самого Игоря Ивановича. На кой-чёрт я с тобой связался? Теперь я точно труп. Поплыву в последний круиз по Амуру с распоротым брюхом…

Переобуваясь, я посветил на Воробья. Его колотила нервная дрожь. Зрачки расширены, смотрит в пустоту и мямлит какой-то бред. Явно в состоянии аффекта. Подойдя поближе, я влепил ему пощёчину. Отчего глаза парня прояснились.

— Ты чего разнервничался? Всё будет хорошо, — ободряющим тоном произнёс я. — И не нужно бояться всяких слабаков. Они только и могут, что лаять. А как только встретят сопротивление, так бегут куда глаза глядят. Давай по порядку. Кто такой Череп?

— Да ты чё⁈ Это же один из трёх авторитетов Железнодорожников. Его все боятся. Он же на голову отмороженный. Знаешь, почему его Черепом прозвали? — всхлипнув, спросил Воробей, который явно уже попрощался с жизнью.

— Потому что фамилия Черепанов? — предположил я.

— Ага, блин. Почти угадал, — с дрожью в голосе начал Федька. — Полицаи начали прижимать Железнодорожников. Устраивать облавы, десяток человек даже посадили. Тогда брат Игоря поймал главного полицая — он капитаном, кажись, был — и срезал у того лицо. Капитан, ясное дело, не помер, по крайней мере сразу. Но ужаса такого навёл на всю Амурскую управу, что к Железнодорожникам больше никто не суётся.

— Понятно. Обычный городской сумасшедший, который будет наводить на всех ужас, пока не столкнётся с бо́льшим психом, — усмехнулся я.

— Ты не понимаешь! Это конец! Из-за тебя теперь и меня прикончат! Зачем ты так подставил меня⁈ У меня только начала жизнь налаживаться… — не сдержав эмоций, Воробей всхлипнул и зарыдал.

— Ничего с тобой не случится, — произнёс я. — Если у Черепа есть какие-то вопросы, пусть со мной их обсуждает. Ты ведь ничего не сделал.

— Да ему плевать, меня грохнут за компанию-у-у… — завыл Воробей.

— Всё. Успокойся и сопли утри, — жёстко сказал я, встряхнув парня. — Есть где заночевать? — Фёдор отрицательно покачал головой, — Значит, у меня заночуешь.

— Нам конец… — прошептал Федька, повесив голову.

— Не нагнетай, — схватил я его за рукав и потащил вниз по улице.

Остановив такси, я запихнул Воробья в салон, а сам сел на переднее сиденье.

— Смотри, чтоб твой друг салон мне не залил, — буркнул таксист, глядя на окровавленное лицо Воробья.

— Ничего страшного. Отмоешь, — отмахнулся я и сунул таксисту десять рублей.

— Откуда у такой шпаны только деньги берутся? Разбрасываетесь ими, как будто рубли ничего не стоят, — таксист покачал головой и запихнул купюру в карман. — Эх, молодёжь… Ладно, куда вас везти-то?

— Нужна недорогая гостиница в районе союза охотников.

— Гостиница. Ишь чё, — удивился водила и завёл машину. — Ну поехали.

Спустя полчаса мы стояли у двухэтажного здания на улице Глинной. Окна дома смотрели на небольшие озёрца, от которых порядком пованивало. Я посадил Федьку на лавку у гостиницы, заглянул внутрь и увидел нахмуренную старуху, сидящую на ресепшене.

— Побудь тут, а я пойду насчёт жилья договорюсь, — обратился я к Воробью. — Если бабка тебя увидит, то сразу же выпнет нас.

Он безразлично посмотрел на меня и кивнул.

Войдя в здание, я тут же ощутил старческий запах в плохом смысле этого слова. Старуха грызла ногти на левой руке, а в правой держала газету.

— Уважаемая, вы жильё сдаёте? — поинтересовался я и постучал по столику, привлекая её внимание.

— А ты как думаешь? — спросила она и, опустив на нос очки, недобро зыркнула.

— Мне нужен номер, на пять ночей.

— А днём то бишь жить не будешь?

— С чего это?

— Ну ты же сам сказал — на пять ночей. Я ж откуда знаю? Может, ты путан водить к нам надумал, — хмыкнула бабка.

— Нет. Я против продажной любви.

— Это хорошо. Тогда с тебя сто рублей.

— А если включить ещё и трёхразовое питание? — спросил я.

— Я тебе ресторан, что ль? — возмутилась бабка.

— Даю пятьдесят рублей сверху, — вытащил я из конверта деньги.

— Милок, какие вопросы? Организуем, — бабка сразу же расплылась в улыбке и тут же выхватила из моих рук купюры. — А жить-то будешь один?

— А какая разница? Я же одноместный номер арендую.

— Огромная разница. У меня тут не общежитие. Если один живёшь, то двадцать рублей сутки, если вдвоём — сорок, втроём…

— Да понял я, понял. Жить буду один. Правда, меня часто дома не будет, работаю. Но вы всё равно приносите еду и под дверью ставьте. Как вернусь, заберу.

— Ага, сделаем. Ну тогда вот ключ, иди, заселяйся, — бабка вытащила из-под столика брелок с ключом и кинула на стол.

Мне достался номер на втором этаже. Крохотный, воняющий плесенью, зато имелась собственная душевая комната. А ещё был шикарный вид на озеро, напоминающее болото.

Один шкаф, стол, стул, кровать да тумбочка. А больше ничего и не нужно порядочному человеку, не обременённому имуществом. Выглянув в окно, я свистнул.

— Воробей, — обратился я к поднявшему голову парню. — Хватайся.

Завязав узлом покрывало и пододеяльник, я выбросил в окно это подобие верёвки и шустро втянул Федьку внутрь гостиницы.

— Поживёшь пока тут, — объяснил я ему. — Никуда не выходишь, хозяйке на глаза не показываешься. Кормить будет трижды в день. Как принесёт еду, постучит в дверь. Заберёшь поднос, когда убедишься, что бабка ушла. Кивни, если понял.

— Володь, зачем тебе всё это? — тревожно посмотрел на меня Воробей.

— Ты о чём? Я тебя в это впутал, вот и побудешь под моей защитой, — произнёс я. — Пока я не решу вопрос с Черепом.

— С ним невозможно ничего решить. Пойми, если он даст заднюю, то все поймут, что о Железнодорожников можно ноги вытирать, — протараторил Воробей. — Ты ведь его брата отлупил и ограбил. Это плевок в лицо всей банде.

— Не нагнетай. Всё решим, — уверенно сказал я и, задёрнув шторы, лёг на пол. — Свет только выключи. У меня завтра тренировка.

— Какая, на хрен, тренировка? — выдавил Федька. — Нужно из города валить.

— Обязательно свалим, — согласился я. — Но на своих условиях.

СОХ, кабинет Гвоздева, в это же время

Двое мужчин вели непринуждённую беседу. Они были старыми знакомыми. Ведь империя велика, но не безгранична. А если ты сражаешься за её благополучие, то рано или поздно придётся иметь дело и с тайной полицией.

— Егор Никитич, рад снова повидаться. Если парнишка решит ещё раз попытать удачу и вступить к вам, дайте знать. — Кречет пожал руку Гвоздеву.

— Ярослав Игоревич, мы давно знакомы. Конечно, я сообщу вам. Ведь мы с вами не просто друзья, а в каком-то смысле и боевые товарищи, — формально улыбнулся Никитич.

— Было дело. Знатно монголов тогда погоняли, — хмыкнул Кречет и, отвесив лёгкий поклон, пошёл на выход. — До связи, Егор Никитич.

Как только следователь тайной полиции покинул кабинет, добродушное выражение лица Гвоздева сменилось на напряжённое. Выглянув в окно, он проводил взглядом Кречета до ворот, достал телефон и набрал номер Шишакова.

— Саша, зайди ко мне на минутку, — бросил он.

В кабинет спустя пару минут вошёл заспанный Шишаков.

— Никитич, не мог до утра подождать? — спросил он, зевнув.

— Садись и не бухти. Разговор серьёзный, — Гвоздев налил собеседнику чая и, обойдя стол, плавно приземлился в кресло. — Что думаешь о новеньком?

— О Володьке? Да чего тут думать? Нормальный парень. Деньги в долг даёт, на тренировках до последнего борется и не жалуется. Ну и на вылазке показал себя отлично, хотя мы его туда и не звали, — заключил Шишаков и отпил из дымящейся кружки, пахнущей бергамотом.

— Ещё есть какие-то мысли? — Никитич прищурился, просверливая его взглядом.

— На кулачные бои он начал захаживать. Не знаю, с какой целью, может, денег подзаработать, а может, навыки отточить. Я препятствовать не стал, — произнёс Шишаков и, понимая, что никуда не деться, добавил: — Ну и ещё я думаю, что он из дворян. Не верю я, что обычный оборванец самостоятельно так научился сражаться.

— Тут ты прав. Он сын барона Авдеева, — Гвоздев встретил вопросительный взгляд Шишакова и решил объяснить: — Он рассказал мне всё, когда спас нас на болотах.

— Вот те раз! — присвистнул Шишаков. — А чё ты тогда меня сидишь пытаешь?

— Парнишку разыскивает тайная полиция, — объяснил Гвоздев. — Только что от меня следак ушёл, и мне нужно было твоё мнение, стоит ли парень того, чтобы мы ввязывались в противостояние с Мышкиным?

— А он тут при чём? — удивился Шишаков.

— Володька зачистил башню у посёлка Золотой, — ответил Гвоздев. — Обокрал Мышкина и сбежал с артефактом. Вот теперь Мышкин его ищет.

— Погоди, а как он вообще в эту башню попал?

— Отец продал за долги, — произнёс Гвоздев. — Ты же сам знаешь, как это бывает.

— Знаю… Ну и что думаешь с ним делать? — напрягся Шишаков.

— А чего тут думать, Саша? Он нам жизни спас. Я лично ему обязан. Теперь я Володьку ни за что не выдам. Мышара заберёт его только через мой труп, — по-отечески сказал Гвоздев.

— И через мой… — хмуро добавил Шишаков. — Вот ты, конечно, козёл старый. Научил меня всей вот этой хрени охотничьей. Раньше я бы как истинный аристократ продал парнишку и с довольной мордой пошёл пропивать заработанное.

— Да кому ты заливаешь? — хмыкнул Гвоздев. — Ты с детства был идеалистом, поэтому я тебя к себе и взял. Не нужно прикидываться, что ты хуже, чем есть на самом деле.

— Ага, я хороший. Весь в тебя, блин, — ухмыльнулся Шишаков и, допив чай, спросил: — Ну и какой план?

— Будем наблюдать, — вздохнул Гвоздев. — Я сыскаря пустил по ложному следу. Сказал, что парня мы отшили и он отправился искать удачу в Южно-Сахалинск. Если он поверил, то сыскаря мы не увидим ближайший год. А если нет…

Гвоздев замолчал. Заиграл желваками, и встретился взглядом с Шишаковым. Он пока не знает, что будет, если сыскарь ему не поверит. Насчёт этого надо очень хорошо подумать. И быть готовыми к любому развитию событий.

Я спал без задних ног. Стерильная тишина, нарушаемая только кваканьем жаб да сопением Фёдора. Опухший нос мешал ему нормально дышать, из-за чего парень порой похрюкивал. Спать на полу было неудобно, но, чёрт возьми, это лучше, чем в бараке или на лавке под открытым небом.

Часов в семь утра в дверь трижды грюкнули чем-то увесистым. Воробей вскочил с кровати и рванул к окну. Я чудом успел его перехватить, а то ещё чуть-чуть, и он бы с испугу сиганул со второго этажа. Велев ему заткнуться, я вышел в коридор. Бабки уже не было, зато под дверью стоял поднос с едой.

Старуха выглядела той ещё злюкой, а вот еду принесла отличную. Стопка блинчиков с вареньем, кувшин молока, яичница с колбасой и два куска хлеба. Как только я внёс поднос в номер, желудок Воробья тут же заурчал. С жалостью посмотрев на парня, я понял, что завтракать буду в СОХ.

— Приятного аппетита, — сказал я, передавая парню поднос. — Как поешь, выставишь посуду за дверь. Никуда не выходишь. Всё как договаривались.

— Да куда я пойду-то? Подыхать у меня желания нет совершенно, — буркнул Воробей, хмуро прожёвывая яичницу.

Сглотнув слюну, я попрощался с Федькой и направился в СОХ. Вышел из гостиницы и сразу же наткнулся на бабку. Она сидела на лавке, лузгая семечки.

— Шустро ты всё схомячил, — покосилась она на меня.

— Да, было вкусно, спасибо, — поблагодарил я.

От её напоминаний о еде жрать захотелось ещё больше. Кажется, я потихоньку превращаюсь в вечно голодного Гоба.

— Поднос вернул? — пристально посмотрела на меня бабка, сплюнув кожуру на землю.

— Разумеется, — улыбнулся я. — У двери в номер стоит. Всё как договаривались.

— От мне делать нечего, ходить туда-сюда. Ноги чай не казённые! Мог бы и обратно принести, — пожаловалась бабка. Но не потому что ноги болели. Натура такая.

— Думаю, пятьдесят рублей, которые я вам дал, благотворно скажутся на здоровье ваших ног, — вытянул я улыбку.

— Хе-хе! — хохотнула старая, отмахнувшись. — Скажутся, скажутся. Топай, умник.

Забавно, что эта старуха считает меня юнцом. Но если суммировать количество прожитых лет этого тела и моего старого, то выйдет так, что я постарше её буду.

Когда я вошёл в зал, меня встретили довольно дружелюбно.

— Никитич! Да чё за ерунда⁈ Пацан опять свеж и полон сил!

— А мы подыхаем после вчерашнего!

— Володька! Ты озверел⁈ Из-за тебя Никитич и гоняет нас до потери пульса!

— Да, Володь, ты хоть более уставшим прикидывайся, что ли. А то бесишь, — шутливо выкрикивали мужики, разминаясь перед новыми пытками.

— Это всё сила молодости, — хмыкнул я на их претензии.

— Это да. Вот, помнится, я лет двадцать назад тоже… — начал было Васян, но его прервал Гвоздев.

— Стройся! Сегодня устроим рукопашные спарринги. Бьём быстро, но вполсилы, — мрачно произнёс он. — Внутреннее пламя не разжигаем. Хватайте перчатки, шлемы и начинайте по готовности.

Никитич сегодня как-то странно глядел на меня. Было в его взгляде что-то тревожное. Гвоздев, как обычно, осматривал охотников, поправлял технику выполнения упражнений, но всё же слишком часто задерживал взгляд на мне и проходил мимо, не говоря ни слова.

Тренировка оказалась крайне полезной. Моё тело крепло очень быстро благодаря изнурительным тренировкам и жемчужинам. Да, я по-прежнему уступал любому охотнику. Но в открытом столкновении неизменно выигрывал.

Многие пытались взять меня скоростью, вот только их движения были слишком размашисты. Я видел удар ещё до того, как он был нанесён. Благодаря этому я вовремя смещался с линии атаки и успевал влепить пару своих ударов, прежде чем вылетит новая оплеуха от противника.

Так продолжалось до тех пор, пока моим противником не стал Шиша. Александр находился совсем на другом уровне. Все удары лаконичные, хлёсткие, на огромной скорости. Он был собран, а в обороне практически не было прорех. Но даже у Шиши имелся изъян.

Несмотря на то что он гонял меня по залу, то и дело попадая по корпусу и блокам, техника его была крайне однобока. Александр преимущественно пользовался руками, нанося прямые, боковые и апперкоты. Локти, колени, ноги, бросковую технику он не использовал вовсе.

К его рисунку боя я быстро приспособился. Руки короче ног. Когда Александр шёл на сближение, я отталкивал его ногой в грудь, сбивая скорость, а после сам атаковал. Да, периодически мои атаки заканчивались плачевно, и я получал в нос или скулу, но и сам насыпа́л немало.

Сперва я подумал, что он меня жалеет. Но когда пары поменялись, я увидел, что в бою с другими охотниками он действует так же. Это выглядело странно, ведь другие охотники проявляли куда большее разнообразие. Хотя Шише это не мешало лупить этих охотников и с ограниченным набором ударов.

Под конец тренировки я заметил, что Шиша всегда прячет правую ногу назад. При этом старается не нагружать её боковыми смещениями. Похоже, у него порвана крестообразная связка под коленом. Иначе он не стал бы так сосредотачиваться на руках. Правда, это не объясняло, почему он не использует локти…

Закончив тренировку, я пообедал и немного поспал в бараке. Вечером Никитич снова отправил нас таскать железо.

В прошлой жизни я не был большим любителем железяк, ведь нагрузки мне и так хватало. А вот сейчас начал втягиваться. Тем более что молодое тело просто требовало тяжёлых тренировок.

Когда занятие завершилось, я закинулся жемчужиной и отправился в промзону. Зрителей было всё так же много, а вот участников — на порядок меньше. Видимо, после вчерашних боёв стенка на стенку большинство бойцов зализывают раны.

Найдя парнишку с тетрадкой, я сделал ставку на свою победу. Коэффициент был не самым приятным. В случае выигрыша я превращу сто рублей в сто пятьдесят. А хотелось бы как минимум удвоить сумму. Ну да ладно.

Против меня выставили двухметрового здоровяка с кулаками, больше похожими на молоты. Забавно, что ему было так же, как и мне, восемнадцать лет. Крапивин появился на втором этаже и объявил о начале сражения. Правда, бой зрителей разочаровал.

Я накинул покров маны и первым же ударом отключил его, минут на пять точно.

— Вот это да! Ну как вам такое зрелище? — завопил Крапивин.

— Дерьмо полное! Я что, заплатил за вход ради того, чтобы смотреть бои, длящиеся пару секунд?

— Да это постанова! Не мог сопляк так быстро вырубить амбала!

— Крапива, верни мои деньги!

Толпа заголосила, на что Крапивин лишь расхохотался.

— Господа! Если вы сомневаетесь в силе этого парня, то можете выйти на арену и сразиться с ним лично, — сообщил он. — Я заплачу из своего кармана тысячу рублей тому, кто победит.

Эй! А меня не хочешь спросить, согласен ли я драться второй бой за вечер? Хотя за такие деньги, конечно, согласен.

Толпа затихла, а через минуту в центр круга вышел жилистый мужик. На вид ему было не больше тридцати. Нос свёрнут набок, левый кулак ободран и опух. Оба уха сломаны и превратились в переваренные вареники. Хрустнув пальцами, он встал напротив меня.

— Мужики! Да это ж Семён Золотой Зуб из Железнодорожников!

— О-о-о! Всё, хана парню!

— Пять сотен на Семёна!

Послышалась новая волна воплей. Семён оценивающе смотрел на меня и ждал отмашки, чтобы напасть. Когда Крапивин объявил о начале боя, Семён улыбнулся, и стало понятно, почему он Золотой Зуб. Этот парень ходил со вставной челюстью, украшенной рыжим металлом.

Неторопливо он пошёл на меня, раскачиваясь из стороны в сторону. Странная техника. Так змея могла бы гипнотизировать свою жертву. Подойдя на расстояние удара, он сделал ложный замах и тут же попытался выбить мою опорную ногу.

План был неплох, конечно. Вот только я уже просчитал его движения. Сделав резкий шаг в сторону, я пропустил его ногу мимо и собирался нанести боковой в пятак. Но Семён довернул корпус и попытался ударить кулаком с разворота.

Присев, я пропустил кулак над головой и резко выпрямился, впечатав локоть ему в бороду. Золотые зубы Семёна скрежетнули друг о друга. Он потерял равновесие, рухнув на асфальт. И снова на арене стерильная тишина. Только тяжёлое дыхание Золотого Зуба и бесконечный поток мата.

— Ну всё, сучонок. Конец тебе, — ухмыльнулся он, сплюнув на асфальт кровь вместе с парой золотых зубов.

Щёлк! И из-за спины Сёма вытащил небольшой нож. Длины его было достаточно, чтобы изуродовать человека, но не убить при этом — если, конечно, не бить в жизненно важные органы.

— Это против правил! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Закрой пасть! — рявкнул Семён.

— Убери нож, иначе мои люди… — начал было побледневший Крапивин, но я его остановил.

— Всё в порядке. Пусть дерётся так, как хочет, — спокойно сказал я.

— Хе-хе. Думаешь, что ты лучше меня? — процедил мой противник. — Ну сейчас и посмотрим.

Он рванул вперёд и стал наносить удар за ударом, пытаясь достать меня коротким лезвием. Бил в живот, но порой пытался достать и руки режущими движениями. Я улыбался, зная, что такой клоун меня никогда не сможет ранить.

Уклонившись от очередного удара, я спросил:

— Если выиграю, могу я забрать твою челюсть себе?

— Наглый щенок! — рявкнул он и, сделав неосторожный выпад, позволил мне ударить его ногой в сгиб локтя.

От боли Сёма потерял нож, а следом и челюсть. Сблизившись с ним, я пробил двойку. Печень, подбородок. А когда он начал сгибаться, я прихватил Золотого Зуба за волосы и трижды впечатал колено ему в нос. Бой был окончен.

Толпа аплодировала, выкрикивала моё имя, а я же занимался любимым делом. Сбором трофеев. Открыв рот бедолаги, я вытащил нижний и верхний мост протеза. Прежде чем убрать трофей в карман, я протёр зубы о рубаху их владельца.

Со второго этажа спустился Крапивин и лично вручил мне конверт, в котором уютно расположились тысяча сто рублей. Похлопав меня по плечу, Крапивин шепнул: «Ты приглашён на воинский турнир. Больше престижа и оплата выше. Молодец. Отлично дерёшься».

Но купаться в лучах славы мне пришлось недолго. На арену вывели новых бойцов, а я, забрав сыгравшую ставку, отправился в гостиницу.

Вечер оказался чертовски прибыльным. Я рассчитывал унести пару сотен рублей, а вместо этого заработал тысячу двести пятьдесят. Плюс зубы. Нужно их продать Шульману.

Пока шёл домой, пару раз слышал позади какой-то шорох. Но когда оборачивался, никого уже не было. Может, собаки? Их здесь куча. Если бы за мной шли люди, уже бы напали. Ведь вокруг темнота, идеальное место, чтобы отобрать выигрыш. Но никто так и не напал.

Войдя в гостиницу, я наткнулся на старуху.

— Вот это ты шпиён, конечно, — хмыкнула бабка.

— Что случилось?

— Да ничё не случилось. Просто ты прокрался мимо меня так, что я даже не заметила. Думала, тебя нет в номере, а ты в обед схомячил всё и так же тихо ушёл, оставив поднос, — объяснила бабка.

— А, вы про это. Да, умею, практикую, — улыбнулся я и почесал затылок. Легенда вышла так себе, но похоже, бабку это не сильно тревожит.

— На вон, ужин сварганила, сам донесёшь. Ага? — улыбнулась она, поставив поднос на стол.

— Конечно, донес…

За спиной послышался скрип двери, и в гостиницу вошли три человека. Увидев их, бабка ойкнула и тут же убежала, как будто помолодела лет на двадцать.

Ночные гости были одеты в белоснежные рубахи с закатанным рукавом, коричневые жилеты, кепки-восьмиклинки и такие же ботинки, которые я снял с Черепа-младшего. Впереди стоял мужик лет тридцати пяти с уродливым шрамом на губе.

Осмотревшись, троица двинула ко мне. Подойдя вплотную, главарь злобно зыркнул и процедил:

— Это ты, шкура, моего брата изуродовал?