Жажда крови

Глава 14

Было около двух часов ночи, когда Кир шёл по коридору к кабинету Миры. Когда он поклялся разобраться со всем позже, он рассчитывал на более отдалённую дату. Примерно через сутки.

Но с этим нужно было разобраться, и тот факт, что он всё ещё чувствовал себя дерьмово, и голова у него была слишком затуманена, чтобы вести машину, не имел значения.

Когда Кир, спотыкаясь, сполз с дивана на пол, где звонил его телефон, и увидел на экране имя Риса, он понял, что что-то случилось. Команда знала, что он дома, и Рис не позвонил бы, если бы это не было важно.

Рис сообщил о том, чего Кир ждал и в то же время надеялся, что этого не произойдёт. Ещё до того, как Кир встретился с Мирой в тот первый вечер, он сказал команде, что его должны проинформировать, несмотря ни на что, если вопросы Миры коснутся темы, связанной с утечкой информации в ВОА.

Вопрос о Мэг определённо считался за подобное.

Пришло время поднажать, выяснить, какова позиция Миры и каковы её намерения.

Кир предпочёл бы делать это, когда его мозг будет работать на полную катушку, но он справится. Он справлялся с бОльшими проблемами и в худшем состоянии.

Обнаружив, что дверь кабинета Миры закрыта, он быстро постучал. Он хотел покончить с этим. От одной мысли о том, что Мира может быть каким-то образом замешана в грязном деле, до которого Тишь пыталась докопаться, у него внутри всё переворачивалось. Он должен был знать.

— Одну… секунду, — голос её звучал отрывисто.

Кир нахмурился.

— Мира, ты в порядке?

Всё остальное, все его планы полетели в тартарары. Ничто другое не имело значения, если что-то не так, если она каким-то образом пострадала или…

— Кир?

— С тобой всё в порядке? Ответь мне.

Дверь открылась. В глазах Миры было беспокойство, она поджала губы. Её волосы наполовину выбились из косы. Она не выглядела пострадавшей, но что-то было не так.

— Что случилось? — спросил он.

— Я… ничего. Я просто думала. Что ты здесь делаешь? Предполагалось, что ты будешь отдыхать.

— Твой голос звучал странно.

Она бросила на него странный взгляд, затем отошла в сторону и полностью открыла дверь.

— Почему бы тебе не зайти?

Когда Кир вошёл в кабинет, а Мира закрыла дверь, он осмотрел комнату в поисках чего-нибудь, что могло бы её расстроить. Компьютер был выключен. На её столе ничего не лежало. Единственным источником света был торшер у дивана. Если не считать того, что на полу валялась подушка, всё выглядело как обычно.

Мира прошла мимо него, подняла подушку и положила её обратно на диван.

— Я рада, что ты здесь, потому что я хотела поговорить с тобой.

— Что-то случилось, — настаивал он, расстроенный тем, что она ему не отвечает.

— Ну что ж… и да, и нет, — она скрестила руки на груди, и её тело напряглось. — Ты говорил с Рисом?

Это послужило тревожным звоночком.

— А что?

— Потому что я беспокоюсь о нём. Я задала ему несколько вопросов, к которым он не был готов, и, по-моему, это было перебором.

То, что случилось с Мэг, не могло не сказаться на всех членах Тиши, но Рис был единственным, кто её знал. В течение трёх недель, прошедших с её исчезновения до появления, он страдал и терзался, а потом она умерла у него на руках, истекая кровью и испуганная.

Сразу после этого Рис задержался поблизости достаточно долго, чтобы передать всё, что узнал от Мэг, а затем исчез. На целых пять грёбаных дней.

Когда Рис появился снова, ведя себя так, словно ничего не случилось, Кир… поговорил с ним. Это было не очень приятно.

Когда Рис позвонил сегодня вечером и сообщил, что Мира спрашивала о Мэг, голос мужчины звучал нейтрально, как само собой разумеющееся, что для Риса никогда не было хорошим знаком. И Киру было известно, что между разговором Риса с Мирой и его звонком прошло несколько часов. Ещё одна причина, по которой Кир притащил свою задницу в штаб-квартиру.

Однако, к тому времени, когда Кир приехал проведать Риса, мужчина казался напряжённым. Он следил за камерами наблюдения и сканировал системы ВОА на предмет аномалий. Сейчас у него было много работы.

— С ним всё в порядке, — сказал Кир Мире.

Её скрещённые руки напряглись.

— Ты уверен? Потому что он похож на мужчину, по которому трудно понять такие вещи.

Чёрт возьми, она очень усложняла ему задачу оставаться холодным. Кир не мог не быть тронутым её заботой о Рисе и не впечатлиться её проницательностью.

— Я только что проведал его. С ним всё в порядке.

Мира прикусила нижнюю губу, всё ещё не совсем удовлетворённая. Кир отметил, что она ничего не спросила о том, что сообщил ему Рис. Возможно, она просто предположила, что это всё. Возможно, её беспокоило не это.

— Есть ещё кое-что, — продолжила Мира. — Мне нужно с тобой кое о чём поговорить. Мы можем присесть? — она нервно топталась у дивана.

Беспокойство Кира за неё вновь всплыло на поверхность. Что-то не так. Он хотел потребовать быстрого и ясного ответа. Вот к чему он привык: вопросы, ответы, решение проблем.

Но она уже несколько раз уклонялась от его прямых вопросов.

Прикусив язык и не озвучивая требования, которые так и рвались из него, Кир заставил себя уступить. Стараясь выглядеть спокойным и терпеливым, он приблизился.

Пока Мира усаживалась на диван, Кир пристроил свою задницу на журнальном столике напротив неё. Из-за заживающей раны положение было неудобным, но он стиснул зубы, несмотря на это. Ему нужно было видеть её лицо вблизи.

Мира отодвинулась назад, пока её спина не прислонилась к спинке дивана, показывая, что Кир выглядел не таким расслабленным, как он себе представлял. Он попытался смягчить выражение своего лица и отодвинулся на несколько дюймов, чтобы дать ей немного пространства.

Это лучшее, что он мог сделать.

Мира сложила руки на коленях и нахмурилась, глядя на них, словно собираясь с мыслями. Киру потребовалось все его самообладание, чтобы не торопиться.

Опустив глаза, она начала:

— Я думала большую часть ночи с тех пор, как встретилась с Рисом. И не только эта встреча заставила меня задуматься. Есть и другие вещи, — она помолчала, затем продолжила напряжённо, но решительно: — Я понимаю, что решение, которое я сейчас принимаю, возможно, неправильное, но… Я всё равно приму его.

У Кира возникло ощущение, что она разговаривает скорее сама с собой, чем с ним, и он понял, что то, что должно было произойти дальше, имело огромное значение. Он заставил себя сидеть неподвижно.

Мира подняла взгляд от своих сложенных рук и встретилась взглядом с Киром. Во имя Идайос, она была такой красивой.

Она продолжила:

— То, что я сказала тебе вначале, было правдой. Джодари поручил мне познакомиться с вами. В то время я не знала почему. Я знала, что в этом что-то должно скрываться, но не знала, что именно. Теперь я знаю. Думаю, ты тоже знаешь.

— Продолжай.

Сделав глубокий вдох, она приготовилась.

— Джодари хочет знать, почему ты и твоя команда больше не сотрудничаете с ВОА. Он… поделился со мной видео. Некоторыми записями с камер наблюдения.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — нейтрально сказал Кир.

— Джодари сказал мне, что после этого инцидента Тишь отдалилась. Он хочет, чтобы я выяснила почему. Он намекнул, что ты и твоя команда можете быть скомпрометированы.

Кир знал, что Джодари может так подумать — или притвориться, что так думает — но его удивило, что Мира добровольно поделилась информацией.

Положив подушку себе на колени, она продолжила:

— Однако я не верю, что это так, и не считаю для себя продуктивным участвовать в подобном расследовании. Я не знаю, что происходит — явно что-то происходит, — но я уверена, абсолютно уверена, что Рис никогда бы не стал подвергать Мэг риску и не мог быть причастен к тому, что с ней случилось. Никто из твоей команды не смог бы. Я просмотрела эту запись десятки раз. Это невозможно. Джодари должен был это понять, но он… иногда немного недоверчив. Я думаю, у вас с ним это общее. Что бы ни происходило, дело в чём-то другом.

Кир знал, что, возможно, это подстава. Она могла представить это как признание, чтобы усыпить его бдительность и получить от него информацию. Часть Кира, которая должна была думать о своей команде и их миссии, заставила его признать это. Но он не верил в это.

Она говорила правду.

Несмотря на это, Кир осторожно спросил:

— О чём ты меня просишь, Мира?

— Ни о чём. Мне нужно было сказать тебе, потому что я не хочу, чтобы меня использовали в качестве шпиона, не в этом качестве. Надеюсь, ты понимаешь, что Рис был сильно травмирован случившимся. Я подозреваю, что вся твоя команда была травмирована. Я ни в коем случае не стану манипулировать этой травмой, чтобы выявить подозрения, которые я не разделяю.

Её мягкий нефритовый взгляд остановился на нём. Она всё ещё выглядела обеспокоенной, и он не винил её.

— Джодари может убрать тебя из ВОА за то, что ты раскрыла его расследование.

— Я знаю об этом.

Кир с трудом сглотнул, поражённый её смелостью в поступке, который, по её мнению, был правильным, и плевать она хотела на последствия.

Он сказал:

— В ВОА есть утечка.

Она отшатнулась.

— Что?

— Вот почему мы не делимся информацией. Мы не знаем, кто это, поэтому никому не можем доверять.

— Что именно утекает на сторону?

— Личная информация о вампирах. Было совершено несколько похищений. Мэг была одной из них, но ей удалось сбежать. Именно она сказала нам — или, по крайней мере, она сказала Рису — что кто-то в ВОА предоставляет адреса и другую информацию похитителю, демону.

На лице Миры отразился ужас.

— Боже мой. Зачем кому-то это понадобилось? Зачем вампиру это делать?

— Деньги? Обмен любезностями? Шантаж? Есть много возможных причин для коррупции.

Мира нахмурила брови, как будто ей всё ещё было нелегко принять эту идею.

— Но почему вы скрыли это от Джодари?

— Потому что мы не знаем, кто это.

Она покачала головой, отвергая это предположение.

— Он бы ни за что…

Кир твёрдо сказал:

— Пока мы не будем знать наверняка, мы будем продолжать работать в одиночку.

— Но ты говоришь это мне?

— Мне не следовало бы.

Это правда. Мира, возможно, и не хотела шпионить для Джодари, но то, что он ей только что сказал, могло подтолкнуть её к этому. Она явно больше верила Джодари и ВОА, чем Киру. Если бы она сообщила о том, в чём он признался, это поставило бы под угрозу тайну и их миссию.

Так что, нет, ему не следовало говорить ей. Но он не мог подавить инстинктивное желание доверять ей. Ценой своей жизни. Ценой всего. Он просто… знал.

Он знал это с самого начала, но боролся с этим изо всех сил. Он больше не мог с этим бороться.

Она была честной.

Она была доброй.

Она была… хорошей.

Кир знал это.

Однако одно дело — рисковать собой. И совсем другое — рисковать своими братьями.

Кир не мог позволить себе забыть, что Мира не испытывала к нему того влечения, которое он испытывал к ней.

Даже в порыве жажды крови она отвергла его.

Впоследствии она с болезненной ясностью дала понять, что их отношения могут быть только профессиональными.

Даже сейчас её признание не было личной инициативой, для неё это был вопрос принципа. Он уважал её, но всё же. Это не вызвано влечением к нему. Ради бога, у неё на коленях лежала подушка. Она сидела как можно дальше от него.

Что касается их разговора после операции, то Кир почти ничего не помнил. Он не помнил точно, что говорил он или что говорила она. Однако он помнил, что начал испытывать возбуждение, чего не должно было произойти даже в состоянии отхода от анестезии.

Очевидно, у него имелись проблемы, потому что он не мог доверять собственной объективности, когда дело касалось Миры. Поэтому, как бы сильно инстинкты ни подталкивали его к ней, как бы сильно они ни пытались заставить его открыться перед ней, он должен был защитить свою команду.

Поэтому Кир приготовился солгать Мире.

Чтобы подтолкнуть ситуацию к разрешению, если он собирался это сделать. Чтобы убедиться, что удар придётся только по нему.

Для этого он расставил ловушку и заманил себя в неё в качестве приманки.

Ему нужно было знать, сообщит ли она о том, в чём он признался. Если она это сделает, то, по крайней мере, этот сокрушительный удар можно было бы использовать, потому что Кир собирался использовать свою ложь для проверки другого индивида.

Он сказал Мире:

— В 5 часов я встречаюсь с информатором, который может знать личность предателя. Надеюсь, это станет тем прорывом, который нам нужен, чтобы разобраться с тем, кто продаёт наших людей.

Мира настороженно посмотрела на него, и Кир напрягся, задаваясь вопросом, почувствовала ли она его ложь, но то, что она сказала, было совершенно неожиданным.

— Почему ты сказал, что ты встречаешься с этим информатором? Разве это не должна быть команда?

— Этот информатор встретится со мной, только если я буду один.

Мира взволнованно покачала головой.

— Нет. Это было бы плохой идеей в любое время, но сейчас ты ещё не оправился. Ты выглядишь измученным. Твои зрачки всё ещё расширены, что означает, что наркотики ещё не полностью вышли из твоего организма. И ты сидишь, слегка наклонившись набок, как будто тебе больно. Ни в коем случае.

Её беспокойство сделало ложь ещё более горькой на вкус, но он заставил себя продолжать.

— Нам нужен этот прорыв. Я не могу упустить такую возможность.

— Чёрт возьми, Кир, — в её голосе звучала искренняя злость.

Кир встал с журнального столика. Он должен был сделать это, чтобы быть абсолютно уверенным в том, что любые последствия его признания лягут только на него. Он понимал, что если она сообщит эту информацию из-за ошибочного доверия к ВОА, и всё пойдёт плохо — если предатель объявится, чтобы заставить замолчать «информатора» и найдёт только Кира — он будет не в том состоянии, чтобы сражаться в полную силу.

Но это риск, на который он должен был пойти.

Он запланирует сигнал тревоги, который отправится в 5:30 на случай его смерти или поимки. Тишь разорвёт связи с ВОА и продолжит свою работу независимо от организации. Всегда были меры, запланированные на случай его смерти. При такой опасной работе они должны были быть.

Он лишь надеялся, что они не вступят в силу сегодня вечером.

Глава 15

Мира приняла неверное решение — это становилось всё более очевидным.

Честно говоря, она не знала, что именно в Кире заставляло её терять рассудок. С тех пор как Джодари нашёл её, с тех пор, как она приняла новую реальность своей жизни, она сделала своей главной целью быть разумной и стабильной.

И всё же в 5:20 утра она была здесь, скорчившись за зданием, сжимала онемевшими руками рукоять своего 9-миллиметрового пистолета и понимала, что её грандиозный план, в конце концов, был не таким уж грандиозным.

Честно говоря, она и представить себе не могла, что встреча Кира с его информатором состоится так далеко. Если бы встреча проходила в паре миль от штаб-квартиры, как она ожидала, то необходимость призраком переноситься следом за его машиной не вымотала бы её так сильно.

Но шесть миль…

Последние двенадцать минут она стояла, прислонившись к холодной кирпичной стене.

Мира никогда не была сильным вампиром, по крайней мере, физически. Возможно, это потому, что она пробудилась как вампир, а не родилась им.

Другая возможность заключалась в том, что её слабость была вызвана отказом питаться из вены. Бутилированная кровь не обладала такой же эффективностью, как свежая, а Мира не пила свежую кровь с момента своего пробуждения. Даже если это была человеческая кровь, а не вампирская.

Кроме того, она никогда не выпивала больше абсолютно необходимого минимума. Хотя она всегда справлялась, её методы не оставляли у неё никаких резервов силы, что и было продемонстрировано во время сеанса Кира.

Хотя после того неприятного инцидента она решила удовлетворить свои потребности в питании, она по-прежнему не пила много.

Мира терпеть не могла пить кровь из бутылки. Её отталкивал не столько вкус, сколько холодная рациональность этого напитка, а также чувство неловкости, которое он вызывал. Каждый раз, когда она это делала, ей приходилось сталкиваться с тем, кем она была, с тем, что она когда-то натворила, и с тем фактом, что она была слишком напугана и не уверена в себе, чтобы принять правду о своей сущности. Часть её каждый раз понимала, что однажды ей нужно сделать этот шаг.

Боже, как же ей хотелось сделать именно это с Киром.

Это правда.

Все её объяснения — её голод, запах его крови. Простой факт заключался в том, что она хотела питаться от него. И если быть до конца честной… именно поэтому она пришла навестить его после операции. Она просто хотела его увидеть.

Вот почему, на самом деле, она была здесь сейчас. Она хотела быть здесь.

И она беспокоилась о нём.

Но необходимость переноситься призраком истощила её. Опасно истощила.

В результате Мира была не в силах обеспечить поддержку, которую задумывала. Ирония в том, что причиной её визита было то, что Кир сейчас не в состоянии выполнить свою миссию. Несомненно, сейчас он был в гораздо лучшей форме, чем она.

Как, чёрт возьми, она собиралась вернуться домой до восхода солнца…

Поздновато для таких вопросов.

Прошло двадцать четыре минуты с тех пор, как Кир прошёл под мостом на Миллер-стрит. Его информатор, предположительно, должен был встретиться с ним там. Мира расположилась в добром квартале от этого места. Она не была полной идиоткой; она знала, что ей не следовало ввязываться в физическую конфронтацию между вампирами-мужчинами. Она наблюдала, выжидая, на случай, если понадобится позвать на помощь.

Было очевидно, что у Кира нет подстраховки. Никого из его команды здесь не было. Честно говоря, она задавалась вопросом, знали ли они вообще об опасности, которой он подвергал себя прямо сейчас. Она сомневалась в этом. Она десятки раз просматривала записи с камер наблюдения, и это не те мужчины, которые согласились бы на такое.

Пока что не было слышно ни криков, ни выстрелов, ни каких-либо признаков неприятностей. Честно говоря, не было никаких признаков вообще ничего.

В голову пришла ужасная мысль: что, если его информатор заметил её и испугался? Неужели она лишила Кира шанса найти предателя?

Если бы Мира уже не замёрзла, от этой мысли у неё кровь застыла бы в жилах.

Она поёжилась, прислонившись к кирпичной стене. Вязаные варежки не позволили бы ей взять пистолет, поэтому они лежали в кармане её шерстяного пальто. Пальто, достаточно тёплое для того, чтобы она могла дойти от машины и до здания и обратно, было сшито не для засады. Хотя её ботинки обычно были удобными, холодный воздух, проникавший под платье, вызвал онемение практически во всём теле.

Да, ей нужно было согреться, но на самом деле ей нужна была кровь. Чтобы восстановить силы, согреть себя изнутри. Как только она вернётся домой, она заставит себя принять двойную порцию.

При этой мысли у неё слегка скрутило живот, но выбора не было. Она не хотела умирать, особенно по глупости.

Должно быть, она задремала.

Это единственный способ понять тот факт, что внезапно большая, угрожающая фигура заслонила то немногое, что раньше было освещено. Мира смутно различила чей-то голос, и только когда стало слишком поздно, она узнала его. С криком она вскинула пистолет и выстрелила.

Выстрел был громким, и большая фигура слегка изогнулась.

Затем начался хаос. У неё выхватили пистолет. Она отпрянула назад, её теперь уже пустые руки взметнулись над головой, словно бесполезный щит, и послышалось…

— Мира… Мира!

— К-Кир?

Когда она выглянула из-под прикрытия своих рук, силуэт, который всего несколько секунд назад казался угрожающим, превратился в самое приятное зрелище, которое она могла себе представить.

Кир опустился перед ней на колени, его сильные руки легли ей на плечи, оттаскивая её от холодной стены.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? Что случилось? Ты ранена? — его пальцы коснулись её горла, проверяя пульс. — Мира, ответь мне!

— Я пришла, чтобы… помочь.

Он отстранился, явно потрясённый.

Она попыталась объяснить.

— Я волновалась. О тебе. Я знала, что ты не восстановился. Но мне пришлось так далеко переноситься призраком, и здесь так холодно. Я просто… я поняла… теперь это кажется глупым.

Энергия, которую она собрала, чтобы всё объяснить, быстро улетучилась, когда она замолчала, и она обмякла в объятиях Кира.

— Чёрт возьми, — пробормотал он.

Мира обнаружила, что он притягивает её к себе на колени. Его грудь была тёплым, надёжным щитом от холода, а руки, словно защищая, обнимали её. Он начал растирать её окоченевшие руки и ноги.

— Ты замёрзла, — обвиняющим тоном произнес он.

Это правда. И было так приятно чувствовать, как его сильное тело защищает её, и она испытала такое облегчение от того, что с ним всё в порядке. У неё были вопросы, но они улетучивались, прежде чем она успевала собраться с мыслями и задать их.

Вместе с его близостью появлялся и его запах. Тёмный и насыщенный, немного пряный. Такой сильный. Такой восхитительно мужской. У Миры потекли слюнки. Её клыки болезненно удлинились.

Почувствовав, что её поднимают, Мира вцепилась в куртку Кира. Одной рукой он обнимал её за спину, а другой поддерживал под колени. Когда он начал идти, это движение создало лёгкое трение между их телами.

Мира уткнулась носом в воротник его куртки, к горлу, вдыхая его запах, прижимаясь носом к тёплой, нежной плоти. Этот запах.

Он слегка споткнулся.

— Просто позволь мне отвести тебя к машине, и тогда ты сможешь взять это.

Мира смутно различила звук открывающегося автомобиля. Она почувствовала, как её тело оказалось наклонено и смещено, когда Кир потянулся к дверной ручке, затем её согнутое тело сильнее прижалось к нему, когда он сел на водительское сиденье и захлопнул дверцу.

Прижавшись к нему, чувствуя, как его запах усиливается в замкнутом пространстве машины, Мира сильнее уткнулась носом в его шею, глубоко дыша, притягивая его к себе. Его пульс участился, кровь быстрее побежала по венам.

Его тело сдвинулось, создавая ещё более восхитительное трение, когда он потянулся за чем-то. Машина завелась, и холодный воздух вырвался из вентиляционных отверстий. Кир повозился с ними, направляя воздух в сторону, пока тот не нагрелся, затем откинулся на спинку сиденья.

Он слегка наклонил голову, обнажая уязвимое горло. Поглаживая волосы Миры, он нежно подтолкнул её ближе к своей вене.

— Кусай, — хрипло сказал он.

Внутри зародился шёпот сомнений. Это неправильно. Она не должна этого делать.

Большое тело Кира беспокойно задвигалось, сильнее распространяя его запах. Нуждаясь хоть в чём-то, Мира провела языком по впадинке у него на горле. Он издал хриплый звук, и его тело приподнялось под ней. Мира ахнула, почувствовав его эрекцию. Даже сквозь все слои одежды, включая шерстяное пальто, она почувствовала его твёрдую плоть.

Тихо застонав, она снова лизнула его, пробуя на вкус его кожу. Его дыхание участилось, пока Мира исследовала его мускулистую шею губами и языком.

— Боже, — прохрипел он. — Кусай, Мира. Пей из меня.

Она уткнулась носом в пульсирующую вену, немного неуверенно поскуливая.

— Укуси меня, чёрт возьми, — прорычал он. — Кормись.

Он хватал воздух ртом, его пульс участился, его возбуждённое тело напряглось под ней. Он ощущался так приятно. От него так хорошо пахло. Её губы приоткрылись, и она нежно прижалась клыками к его вене, выражая желание.

Его сексуальный стон довёл её до предела.

Мира вонзила клыки в его шею.

Кровь, которая пролилась ей в рот, была просто божественна. Она никогда не пробовала ничего подобного, такого насыщенного, такого пьянящего. Такого эротичного.

Сначала он слегка содрогнулся, а затем издал стон наслаждения и облегчения. Его голова откинулась на подголовник, когда Мира стала пить из него всё более сильными, жадными глотками.

Жар затопил её, вызывая отчаянную боль внизу живота и в промежности. Мира застонала, уткнувшись в его тёплую шею, и беспокойно заёрзала на его сильном, возбуждённом теле. Это заставило его застонать и сильнее прижаться к ней. Ощущение его напряжённой плоти было, к сожалению, притуплено из-за того, что их разделяли слои ткани.

Дрожащая рука погладила её по волосам.

— Боже. Бл*дь. Мира, я вынужден тебя остановить. Я не… я не смогу вести машину.

Она не останавливалась. Он был слишком хорош на вкус, звучал слишком приятно, ощущался слишком приятно.

Кир застонал и позволил ей ещё немного покормиться, затем отстранился. Мира зарычала на него.

Он ещё немного погладил её по волосам, и его рука дрожала.

— Прости. Я бы хотел… бл*дь, проклятье, — жилы на его шее напряглись под ищущим языком Миры. — Я должен вести машину. Пожалуйста, позволь мне отвезти тебя в безопасное место.

Мира слизнула кровь, сочащуюся из свежих проколов на его шее — инстинкт подсказывал ей залечить раны, чтобы не тратить впустую его восхитительную жизненную силу. Её облизывание вызвало у него мучительный стон. Его бёдра снова приподнялись, его тело было изысканно твёрдым и готовым.

Она извивалась в его объятиях.

Он раздражённо зарычал.

— Уже почти рассвело. Я должен… я должен вести машину.

Мира тихо заскулила, протестуя, когда почувствовала, что её перекладывают на пассажирское сиденье. Её окутал тёмный, насыщенный запах его крови. Его пальцы зарылись в её волосы, и она нежно прикусила его ладонь.

— Чёрт, — простонал Кир, убирая руку. — Я должен вести машину, — повторил он настойчиво, словно напоминая себе.

Мира вздохнула, свернувшись калачиком на пассажирском сиденье и наблюдая за ним. Кир потёр лицо, затем прижал руку к паху, раздражённо рыча. Он пробормотал «Чёрт возьми» и тронул автомобиль с места, отъезжая от тротуара.

Мира смотрела, как он ведёт машину, и выражение его лица было сосредоточенным в слабом, прерывистом свете уличных фонарей. Она вздохнула. Он действительно был красив.

Когда движение машины расслабило её, а чувство безопасности убаюкало, Мира начала дрейфовать.

Она немного пришла в себя, когда Кир вытащил её с пассажирского сиденья. Они остановились.

Где-то в глубине души она понимала, что ведёт себя слабо и неосторожно. Она чувствовала, что теряет контроль над собой. Но когда Кир заключил её в свои объятия, это показалось ей правильным и комфортным.

До неё донеслись звуки: хлопанье дверцы машины, шаги Кира по твёрдой поверхности. После тепла салона воздух показался холодным, и Мира прижалась к Киру, вдыхая его восхитительный запах, пока он прижимал её к своему крепкому торсу. Сквозь полуприкрытые веки она увидела бетонные стены гаража, хотя он почти пустовал. Она не узнала данное место, но это не казалось таким уж важным.

Она закрыла глаза. Она устала и сделалась вялой от выпитой крови. Она не хотела думать.

Кир остановился, и Мира почувствовала, как лифт поднимается вверх. Когда он вышел и снова двинулся в путь, Мира приоткрыла глаза и увидела длинный коридор с величественными колоннами и большими комнатами. Какой-то особняк.

Это немного привело её в чувство; место было слишком неожиданным, слишком непривычным.

Казалось, почувствовав её напряжение, Кир выдохнул ей в затылок:

— Закрой глаза. Ты сможешь посмотреть всё позже. А сейчас доверься мне.

Мира закрыла глаза.

Звук шагов Кира изменился, когда он ступил на более жёсткую поверхность, возможно, плитку или камень. Мира почувствовала, что в комнате есть кто-то ещё, услышала их движение, задаваемые вопросы. Мужской голос.

Кир злобно зарычал, и голос оборвался. Мира прижалась к нему, недовольная этим вмешательством, и Кир прижался губами к её макушке, бормоча что-то, пока она не расслабилась.

Он долго нёс её на руках.

Когда Кир сдвинул её, чтобы открыть дверь, Мира снова подняла веки и смутно различила большую, просторную спальню с высоким потолком. Люстра из кованого железа. Камин. Стол. Лестница, ведущая на чердак.

Кир отнёс её вверх по лестнице и усадил на верхнюю ступеньку, посадив к себе на колени, чтобы она могла удобнее разместиться лицом к нему. Он наклонил голову и подтолкнул её к своей вене.

— Можно снова кормиться. Кусай.

Мира была такой сонной, что сначала только уткнулась в него носом. Но когда он издал отчаянный стон, её голод пробудился с новой силой. Она глубоко вдохнула, вдыхая запах его кожи и крови, наслаждаясь его теплом.

Когда она лизнула его в горло, он вздрогнул. Её клыки, которые так и не втянулись полностью, обнажились на всю длину.

— Мира, кормись, — приказал он гортанным голосом. — Возьми то, что тебе нужно.

Его пульс участился у её губ, дразня. На этот раз она укусила сильнее.

Он вскрикнул от болезненного наслаждения, поощряя её поглаживаниями, пока она жадно втягивала в себя его соблазнительную кровь.

Она застонала, меняя позу, чтобы оседлать его. Его бёдра приподнялись. Его руки скользнули под её пальто, двигаясь по её спине и бёдрам, поощряя её. В этой позе только её платье и его брюки находились между её набухшим, ноющим лоном и твёрдым бугром его эрекции.

Мира тёрлась о него, пока питалась, наслаждаясь звуками, которые он издавал, наслаждаясь тем, как его тело отвечало на её ласки. Её лоно ныло и сжималось.

Если бы Кир сорвал одежду с неё и с себя, она бы мгновенно открылась для него. Он этого не сделал. Он позволил ей взять у него, ничего не требуя взамен.

С одной стороны, Мира хотела забраться к нему под одежду, исследовать его тело. Ей до боли хотелось ощутить его горячую, толстую длину внутри себя.

Но вкус его крови был слишком насыщающим. Она никогда ещё не чувствовала себя такой наполненной.

Она удовлетворённо вздохнула, убрала клыки и лизнула его рану. Её лоно всё ещё пульсировало, но она обмякла, начав дрейфовать.

Когда Кир поднял её, прерывисто дыша, она заскулила, но он не отреагировал на её протест, вместо этого уложив её в восхитительно мягкую постель. Он начал отстраняться… издавая напряжённые, раздражённые звуки… но Мира вцепилась в него, не желая, чтобы он уходил.

После недолгого колебания он лёг рядом с ней. Насытившаяся и согревшаяся, она вздохнула от удовольствия и прижалась к его твёрдому, подтянутому телу. Где-то в глубине души она понимала, что ему что-то нужно, но ей было так тепло, безопасно, сытно и уютно.

Она погрузилась в блаженный сон.

Глава 16

Маркус ввалился в ванную своей квартиры в центре города. От него пахло сексом, но он не помнил, чтобы занимался сексом. И уж точно не с женщиной.

В последнее время он многого не помнил.

Он прислонился к раковине в ванной, чтобы получше рассмотреть себя в зеркале. Фу. Он выглядел ужасно.

Откуда у него эти мешки под глазами? И болезненная бледность кожи? И странная сухость во рту?

Хотя он и любил поддерживать стройность, ему не нравилось, что он начинает выглядеть измождённым. Между этими вещами есть разница. Его щёки почти впали, ключицы начали выступать вперёд.

Тот факт, что Рис обратил на это внимание, был ему неприятен.

Боже, он так разозлился из-за этого.

Рис совершенно ясно дал понять, что ему достаточно одного уик-энда, и что он больше ничего не хочет от Маркуса. Тот факт, что Маркуса никогда так не трахали… Да, это был совершенно новый уровень страсти. Да, он хотел большего, но всё закончилось. Он не собирался тосковать по кому-то, кто «не способен на отношения».

Учитывая тот факт, что Рис использовал это заявление как предлог, чтобы списать Маркуса со счетов, к чему такая демонстрация беспокойства?

Может, дело вовсе не в беспокойстве. Может, Рис просто хотел сказать Маркусу в лицо, что тот дерьмово выглядит. Может, это был своего рода момент «хорошо-что-я-принял-правильное-решение».

Ну и пошёл ты нахер, Рис.

У Маркуса теперь был парень. А не просто секс на выходных. Кто-то, кто действительно заботился о нём.

— Чёрт возьми, — пробормотал Маркус, потирая полузажившую рану на шее. Как отреагирует его парень?

Он уже чувствовал этот запах раньше, запах этой конкретной женщины. Его пугало, что он не мог сопоставить с этим запахом ни лица, ни имени.

Но во имя Идайос, что скажет его парень? Стоило ли Маркусу вообще говорить ему?

Он, пошатываясь, добрался до душа и включил воду. Ему нужно привести себя в порядок, нужно идти на работу.

Его парень продолжал твердить ему, насколько важна его работа.

* * *

К тому времени, как Кир проснулся, солнце уже село. Он понял это, потому что автоматические ставни открылись, и лунный свет лился сквозь остроконечные окна.

Подождите, он был в постели. Разве он не заснул на диване?

И почему, чёрт возьми, он был таким твёрдым? Его член был чертовски твёрдым и был прижат в штанах под неудачным углом. Яйца ныли так, словно он пролежал в таком состоянии несколько часов.

Когда Кир глубоко вдохнул, пытаясь проснуться, его носовые пазухи наполнились соблазнительным, тепло-сладким ароматом. У него вырвался тихий стон.

Затем всё вернулось. Чертовски много всего произошло с того момента, как он рухнул на диван, и до сегодняшнего дня. Звонок Риса, конфронтация с Мирой в её офисе, фальшивая встреча, которую он использовал, чтобы проверить её. То, что он увидел её привалившейся к стене, напугало его до смерти.

Но, Боже, то, как она питалась от него…

Его член пульсировал при воспоминании о том, как она пила из его вены, о её звуках удовольствия и желания, когда она тёрлась об него, и о дразнящем аромате, который сейчас витал в воздухе.

Повернув голову в сторону, Кир посмотрел на неё.

Его кровь застыла в жилах.

Мира прислонилась спиной к стене за кроватью, подтянув колени и обхватив их руками. После того, как она задремала после кормления, Кир снял с неё пальто и сапоги, но посчитал, что больше ничего делать не стоит, поэтому на ней всё ещё было её красивое чёрное платье, хотя теперь ткань помялась.

Она с отсутствующим выражением лица смотрела в пространство за перилами.

Что-то не так.

Кир попытался сесть, но с этим возникли некоторые проблемы. Во-первых, его члену не понравилось внезапное давление. Во-вторых, он забыл о ране в боку, и она тут же напомнила ему о своём существовании. И, в-третьих, его голова закружилась в шести разных направлениях.

Он успел опереться на вытянутую руку, чтобы не упасть.

Мира посмотрела в его сторону.

— У тебя кружится голова, — её голос звучал глухо. Отстранённо.

Кир потёр лицо и провёл пальцами по волосам. Он потянулся и включил лампу на прикроватной тумбочке. Ему нужно было разглядеть её получше.

Поморщившись от яркого света, Кир дал себе секунду, чтобы собраться, а затем полностью сосредоточился на Мире. Её взгляд снова переместился на перила.

Сердце Кира забилось чаще. Что-то определённо было не так.

— Мира…

— Мне нужно в душ.

— Что?

Она с трудом сглотнула.

— Я отвратительна. Мне нужно в душ.

Кир нахмурился. Она спала в его постели, рядом с ним, питалась от него. Хотя у них не было секса, контакт был очень интимным, определённо сексуальным по своей природе. И она чувствовала себя… отвратительно?

Он знал, что должен проигнорировать это. Усталый, одурманенный, страдающий от боли, угрюмый из-за своего не слишком весёлого стояка… сейчас не время затевать ссору. Но это его по-настоящему обидело.

Он ограничился тем, что прорычал:

— Какого чёрта?

Её ноздри раздулись, как будто она разозлилась, но взгляд остался неподвижным.

— Хорошо, — выпалил он. Если она хотела этого, то, конечно, она могла принять чёртов душ.

Кир вскочил с кровати… и тут же пожалел об этом. Мир перевернулся, и он чуть не опрокинул лампу, когда ухватился о стену.

По крайней мере, это вернуло взгляд Миры к нему, хотя ему не понравилось, как её лицо исказилось от явного отвращения.

— Ты нездоров, — сказала она, словно обвиняя.

— Я в порядке.

— Ты не выглядишь так, будто ты в порядке.

В чём, чёрт возьми, была её проблема? Он хотел спросить об этом именно этими словами, но только проворчал:

— Если хочешь принять душ, иди за мной.

Когда Кир спустился по лестнице с чердака в главную часть спальни, Мира последовала за ним. Держась на несколько шагов позади, как будто не хотела подходить слишком близко.

Дойдя до ванной, расположенной под чердаком, Кир щёлкнул выключателем. В просторной ванной комнате была душевая кабина без дверей, с тремя стенами из серого камня и глубокой ванной-сауной.

Пенни хранила в шкафчике чистые полотенца, поэтому Кир взял одно и повесил на крючок возле душа.

Мира стояла в дверях, скрестив руки на груди.

Кир сжал челюсти, но заставил себя действовать на автопилоте. Он порылся в шкафчике в поисках новой зубной щетки в упаковке, которую положил рядом с раковиной в виде чаши. Он старался не смотреть на своё отражение. Если он действительно выглядел так хреново, как предполагала Мира, то он не хотел этого знать.

— Горячая вода действительно очень горячая, — предупредил он, — так что будь осторожна, когда будешь заходить.

— Хорошо, — её бесцветный тон вызвал у него раздражение.

Мира отошла в сторону, чтобы выпустить его из ванной, и абсурдно широкое расстояние между ними ясно давало понять, что она не хочет прикасаться к нему и не хочет, чтобы он прикасался к ней. Стиснув зубы от раздражения, Кир вышел в спальню. Дверь ванной захлопнулась за ним.

Какого хрена?

Желая выйти из комнаты и понимая, что ему нужна кровь, Кир направился на кухню.

Интерьер бывшего аббатства был сильно модернизирован, но сохранились некоторые оригинальные детали, такие как стрельчатые арки окон и каменные колонны, обрамляющие некоторые дверные проёмы. Киру нравилось, насколько просторными были комнаты, хотя иногда из-за этого создавалось ощущение пустоты. Ему не нужно было такое большое помещение, но он унаследовал его от своего отца, который купил его — или конфисковал… этот момент так и не прояснился — у строителей ещё до того, как оно стало использоваться в качестве аббатства.

В данный момент простор сослужил ему хорошую службу, потому что долгая прогулка немного прочистила ему мозги, заставила его член (по большей части) угомониться и отдалила его от Миры на тысячи квадратных футов. К тому времени, как он включил свет на кухне, он начал успокаиваться.

Прямо перед ними стоял обеденный стол из тикового дерева, а за ним — открытые французские двери, ведущие в гостиную. Обе комнаты делили меж собой старый каменный камин с чугунной решёткой, один из тех больших, которые вырубаются в стене. В комнате было пусто и холодно, как и в предыдущие месяцы. Ни Кир, ни Нокс не бывали здесь достаточно часто, чтобы беспокоиться об этом.

Остальная часть кухни была более современной: огромный рабочий остров с барной стойкой из чёрного мрамора с золотыми прожилками, газовая плита и духовки, холодильник из матовой нержавеющей стали и т. д., и т. п.

Кир открыл холодильник, в котором у Пенни всегда были запасы, и достал бутылку крови. Прислонившись спиной к стойке, Кир выпил холодный и непривлекательный, но необходимый напиток.

Он не осознавал, как сильно дрожат его руки, пока не поставил пустую бутылку на стол, и она опрокинулась, скатившись с прилавка.

Ему лучше взять себе вторую.

«Ты нездоров».

Он был истощён, вот и всё. Из-за огнестрельного ранения и сильного успокоительного, любезно предоставленного Джонусом, а также из-за кормления. Вчерашний панический выстрел Миры вскользь задел его плечо и ещё не зажил, но это не имело большого значения. Ничего из этого не имело значения. Кир привык к подобному дерьму и знал, как с этим справляться.

Ну, в любом случае, с болью и изнеможением. То другое дерьмо, происходящее с Мирой… Он не знал, что с этим делать.

Как правило, во время кормления и секса он был сильно доминирующим. Не то чтобы он не позволял своим партнёршам питаться от него, но он никогда не раскрывался так, как это было с ней. Он позволил ей видеть, насколько ему нравится служить ей. В то время это было приятно — действительно чертовски приятно — но теперь он чувствовал себя каким-то образом незащищённым. Отчасти уязвимым.

Он ненавидел это.

Почему она вела себя так… как? Холодно? Осуждающе? Странно?

Она расстроилась, это было ясно.

Ему нужно выяснить почему.

У него не было причин слетать с катушек, когда он не понимал, что, чёрт возьми, происходит. Возможно, он слишком остро реагировал. Проснувшись пьяным и возбуждённым, он повёл себя не лучшим образом.

Его яйца и живот всё ещё болели, но эрекция наконец-то прошла. Боже, как же его возбудило кормление. Ему потребовалась вся его выдержка, чтобы после этого лечь рядом с Мирой, позволить ей прижаться к нему и уснуть, пока его член пульсировал и сочился предъэякулятом.

Но, несмотря на это, лежать с ней было хорошо. Это было… приятно.

Она хотела, чтобы он был рядом. Когда её сдержанность исчезала, и она хотела его.

Прикончив вторую бутылку крови, Кир поднял ту, что упала и подкатилась к плите, и ополоснул их обе. Его руки всё ещё дрожали, но уже стало лучше.

По пути в свою комнату Кир заглянул в апартаменты, которые Сайрен всегда занимала, когда бывала здесь, и взял из комода кашемировый свитер и пару леггинсов. Он не знал, что понравилось бы Мире, но кажется, Сайрен всегда было комфортно. Он знал, что в Резиденции его сестра никогда не одевалась так небрежно, но здесь она была другой.

К тому времени, как Кир добрался до спальни, Мира сидела за столом из кленового дерева. На ней были её чёрное платье и сапоги, а пальто лежало у неё на коленях. Она включила лампу у камина.

От воды её волосы потемнели. Она никогда не носила яркий макияж, но сейчас была совершенно без косметики. Киру нравилось видеть её такой — такой интимно небрежной. Ему также нравился румянец, который его кровь придавала её щекам. Однако ему не понравилось, что она выглядела готовой уйти, и ему определённо не понравилось, как она посмотрела на него и тут же отвела взгляд.

Кир подошёл к столу и положил одежду.

— Я подумал, что тебе может понадобиться что-нибудь чистое.

— Я уже одета.

Да. Он это заметил.

— Ты голодна?

Она побледнела.

— Нет.

Кир не был терпеливым мужчиной, он знал это о себе. Ему нравилось, когда проблемы разбирались и решались. Он и так был в напряжении из-за нерешённых проблем с ВОА и из-за всего, что он не мог решить с Амарадой и Сайрен. Теперь это дерьмо с Мирой выворачивало его наизнанку. Ему нужно было во всём разобраться.

— Что не так?

— Ничего, — она смотрела в сторону остывшего камина.

— Чушь собачья. Ты расстроена, и я не понимаю почему.

— Ты достаточно умён, чтобы понять это.

— Ты расстроена из-за того, что кормилась от меня, — выпалил он. — Да, я понимаю это. Но я не знаю почему.

Она нуждалась в кормлении, и он дал ей это. Он хотел этого. Он наслаждался этим. Это был первый за чертовски долгое время момент, который казался таким чертовски правильным и незамысловатым.

И уж точно, чёрт возьми, это больше не выглядело простым.

Мира скривила губы в самой неприятной гримасе, которую он когда-либо у неё видел. Она пронзила его взглядом.

— Посмотри на себя.

— Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду?

— Позволить мне питаться от тебя в твоём состоянии было совершенно безответственно.

Это задело.

— Я знаю свои пределы, Мира, и я был в них уверен. Это ты не знаешь свои лимиты. Из-за этого ты подвергла себя опасности, и это было даже не в первый раз с тех пор, как я тебя встретил.

Она крепко зажмурилась.

— Я знала, что это всплывёт.

— Ты не хочешь объяснить мне, почему ты так сильно напрягаешься, что у тебя даже нет резервов? Это безответственно.

— Это не твоё дело.

— Ты подвергла себя опасности, Мира.

— Потому что я беспокоилась о тебе!

Они уставились друг на друга. Он был так сбит с толку, чёрт возьми. Она заботилась о нём настолько, что подвергла себя опасности ради него — с чем он в принципе был не согласен, но всё же — и в то же время была в ярости из-за того, что кормилась от него.

Набравшись терпения, Кир снова спросил:

— Почему ты расстроена из-за того, что кормилась от меня? Потому что вся эта чушь о безответственности — просто чушь собачья. Я привёл нас сюда, в безопасное место, прежде чем позволить тебе взять всё, что тебе нужно. Дело не в том, что ты беспокоишься обо мне, дело в том, что ты злишься. Почему?

Она вскочила со стула.

— Потому что я это ненавидела!

Кир отшатнулся, как будто это была физическая пощёчина.

Мира сделала резкий жест рукой.

— Меня тошнит от одной мысли об этом!

Кир хотел сказать что-нибудь пренебрежительное. Типа, «это просто кровь, забудь об этом». Или «такое дерьмо случается, это ничего не значит». Но эти слова не шли у него с языка. Даже ради своей гордости он не мог их подобрать.

Что его действительно чертовски пугало, так это то, что, несмотря на всё то дерьмо, которое Амарада вытворяла все эти годы, ничто не причиняло ему такой боли, как слова Миры только что.

Ему нужно покончить с этим дерьмом. Её презрение было очевидным. То, что он так переживал из-за своих чёртовых чувств, ничего не значило.

Поэтому, когда она потребовала, чтобы он отвёз её домой, Кир просто сказал:

— Да. Хорошо.

Двадцать минут спустя, когда они подъехали к жилому Комплексу Коридел Плейс, Мира указала ему на 309-е место в гараже и сказала, что вернётся всего через несколько минут.

Кир всё равно вышел. Он не стал ждать в этой чёртовой машине. Кроме того, ему нужно было посмотреть, что здесь за система безопасности. Не имело значения, как сильно она сожалела о том, что кормилась от него, или как презирала его. Он бы почувствовал себя не в своей тарелке, если бы не проверил всё на месте.

Мира поджала губы, когда Кир последовал за ней к лифту, но ничего не сказала.

Пройдя от парковки до лифта и коридора на третьем этаже, Кир был не в восторге от отсутствия в здании мер безопасности. Ради всего святого, сюда мог зайти кто угодно.

У двери 309 недовольство сменилось ужасом.

Засов. Вот и вся её защита.

Мира отперла дверь и вошла, щёлкнув выключателем.

Предполагая, что она хочет, чтобы он остался снаружи, Кир прислонился спиной к стене коридора.

Придерживая дверь открытой, Мира сухо сказала:

— Ты можешь войти. Если хочешь.

Что ж, он действительно хотел войти и не видел смысла в упёртом отказе, поэтому принял её холодное предложение и последовал за ней в квартиру.

И нахмурился.

Кухня была практически пустой. На столешницах не было ничего, кроме кофеварки и рулона бумажных полотенец. В гостиной стояли диван из искусственной замши и журнальный столик, напоминавший часть стандартного гарнитура. На одном конце дивана стояли запечатанные коробки. Здесь не было даже лампы.

Кир знал, что она недавно переехала, но…

Он никогда не видел такого безликого дома. Даже в её кабинете было больше тепла и индивидуальности.

Зачем ей так жить, женщине с её вкусом, стилем и красотой?

Кир, скрестив руки, стоял у пустого кухонного островка, в то время как Мира прошла через квартиру к другой двери, которая, несомненно, вела в спальню. Она вошла и закрыла за собой дверь.

Не имея ни малейшего представления, что и думать о спартанской обстановке в квартире, Кир вернулся мыслями к отсутствию мер безопасности.

На окнах висели высококачественные плотные шторы блэкаут, которые можно было назвать плюсом квартиры. Но здесь не было ни камер, ни сигнализации. Ничего, что могло бы обеспечить её безопасность.

Когда Мира вышла из спальни, одетая в чёрную юбку-карандаш и вязаную сиреневую кофточку, Кир сказал:

— Тебе нужно усилить охрану. Это место совершенно не защищено. Это опасно.

Она заметно напряглась.

— Это не твоё дело.

Похоже, ей очень нравилась эта фраза, но ему было всё равно, бл*дь.

— Как минимум, нужна сигнализация. Камеры тоже не помешали бы.

Не обращая на него внимания, Мира прошла через другую дверь, предположительно в ванную. Он услышал шум фена. Перед тем, как они покинули аббатство, Кир предложил найти для неё фен. Он думал, что в комнатах Сайрен есть фен. Мира отказалась и натянула вязаную шапочку на влажные волосы.

Когда она вернулась в гостиную, волосы Миры были собраны в аккуратный пучок, а на лице появился обычный, простой макияж.

— Я собираюсь поговорить с Рисом о том, чтобы он установил для тебя некоторые меры безопасности, — сказал Кир. — Ты можешь контролировать их сама, но они должны у тебя быть.

— Как скажешь. Ты, очевидно, думаешь, что знаешь о моей жизни больше, чем я сама.

— В том, что касается поддержания этой самой жизни? Да. Я знаю больше. Не жди, что я забуду, как ты подвергла себя опасности прошлой ночью, и я говорю не только о том, что ты истратила все свои силы, переносясь призраком. Это? — Кир вытащил её пистолет калибра 9 мм из-за пояса своих тактических брюк. Мира даже не спросила его о пистолете после того, как он забрал его у неё. Он положил его на кухонный столик. — Это не спасло бы тебя от демона или от мужчины-вампира. Я знаю, они тяжёлые, но тебе нужно начать носить с собой 45-й калибр. Я куплю тебе такой.

Она смотрела на него так, словно её глаза были оружием. Так оно и было.

Кир выдержал это. По крайней мере, они говорили на тему, которая казалась ему более комфортной, и он знал, что в этом он прав.

— Мне всё равно, насколько ты зла. Ты должна научиться защищать себя. Если бы вчерашняя ситуация была реальной, ты оказалась бы в серьёзной опасности.

Глаза Миры сузились, и она упёрла руки в бока.

— Подожди секунду. Что ты имеешь в виду, говоря «если бы вчерашняя ситуация была реальной»?

Возможно, это было мелочно с его стороны, но в данный момент? Кир вроде как хотел, чтобы она знала.

— Я сообщил тебе конфиденциальную информацию. Я должен был знать, собираешься ли ты меня предать.

— Подожди секунду, — повторила она, подняв указательный палец для убедительности. — Ты подстроил это на случай, если я тебя предам?

— Я должен был узнать, и лучше раньше, чем позже, — он ждал её праведного гнева, её возмущения недоверием. Он ждал, что она возненавидит его ещё больше.

— Но если бы я сообщила то, что ты мне сказал, если бы эта информация попала не в те руки — какого чёрта ты пошёл туда один?

— Потому что я решил рискнуть. Я не собирался подвергать риску свою команду.

Мира снова упёрлась кулаками в бока.

— Поверить не могу. Ты только что прочитал мне лекцию о том, что я подвергаю себя опасности, тогда как ты сам…

— Это часть моей работы, Мира, а не твоей. На случай моей смерти приготовлено всё, что нужно.

Она побледнела, как он предположил, от гнева.

— Хватит с меня этого разговора. Просто отвези меня в ВОА.

Глава 17

Мира больше всего надеялась побыть несколько минут наедине с собой, прежде чем ей придётся иметь дело с кем-либо. Её споры с Киром были до боли свежи, и мысль о том, чтобы провести немного времени в уединении своего тихого офиса, была единственным, что поддерживало её с тех пор, как они расстались у лифта.

Этому не суждено было сбыться.

Обнаружив Джодари у своего кабинета, она бы не удивилась, но присутствие там Маркуса стало для неё сюрпризом. Кроме их единственной случайной встречи, Мира знала о нём только то, что у него были короткие сексуальные отношения с Рисом и ссора с мужчиной прошлой ночью.

Тогда Маркус казался смущённым и, конечно же, избегал встречаться с ней взглядом, поэтому то, что он теперь ждал её у двери, стало неожиданностью.

Ей придётся сказать ему, что сейчас неподходящее время.

Он выпрямился при её приближении. Он был одет с той же тщательностью и чувством стиля, которые она впервые заметила в нём, но выглядел таким же потрёпанным, как и она сама. В его глазах читались усталость и беспокойство, и он постоянно теребил пуговицы своей синей рубашки.

— Агент Дженсен? Мира? Могу я… у вас найдётся минутка? Я знаю, что у меня нет… и я не уверен, что вы действительно занимаетесь подобными вещами? Но мне просто очень нужно… пожалуйста, я…

Мира на секунду прикрыла глаза. Чёрт возьми.

— Да, Маркус. Входи.

Открыв дверь своего кабинета, Мира первой вошла внутрь, подошла к дивану и включила торшер. Маркус закрыл дверь, но задержался возле неё. Мира сняла пальто и шапку. Когда она вернулась к двери, чтобы повесить их на крючок, Маркус отскочил в сторону.

Прикоснувшись к его локтю, чтобы подбодрить, Мира указала ему на диван.

— Пожалуйста, садись. Давай поговорим.

Когда Мира заняла своё обычное место в кубическом кресле, Маркус нервно присел на краешек дивана. Ему, очевидно, требовалось больше тепла и подбадривания, чем дало её лёгкое прикосновение, но Мира сейчас была не в состоянии на это.

Она смутно осознавала это и чувствовала себя виноватой, но лучшее, что она могла сделать — это уделить ему время и выслушать его.

— Чем я могу тебе помочь, Маркус?

Упёршись локтями в колени и подняв руки, Маркус закрыл лицо ладонями.

Стараясь не выдать своего нетерпения, Мира спросила:

— Это из-за Риса?

Маркус вскинул голову.

— Это не имеет к нему никакого отношения. Я встречаюсь с кем-то намного лучше него, но… — гнев в его глазах сменился мучительным замешательством.

— Но что, Маркус?

— Я сделал нечто плохое. Наверное? Боже, я не знаю, что делать!

Мира подалась вперёд в своём кресле, и её обычная сопереживающая заботливость, наконец, взяла верх над её собственными эмоциями.

— Что случилось? Что бы это ни было, с этим можно разобраться.

Маркус кусал нижнюю губу, пока она не стала пухлой и красной.

— Я изменил? Боже мой, я даже не знаю.

Зазвенели тревожные звоночки.

— Что значит, ты не знаешь?

Маркус закрыл лицо руками, впиваясь в него пальцами.

— Я не могу вспомнить! Может, я был пьян? Я не знаю, сказать ли ему или… Боже, я не знаю, что делать!

— Давай притормозим на секунду. Ты говоришь, что не помнишь. Нам нужно поговорить об этом. Ты не уверен, был ли ты пьян? Почему ты не уверен? Маркус?

Он снова закрыл лицо руками.

— Кажется, я схожу с ума. Некоторые вещи кажутся такими ясными — например, тот спор с Рисом? — но другие кажутся такими туманными. Что он пытается сказать?

— Маркус, просто притормози на секунду…

Маркус подпрыгнул, словно его укусили, и полез в карман за телефоном. Он уставился на экран вибрирующего устройства.

— О Боже. Это он, — его лицо побледнело. — Мне нужно идти.

— Маркус, подожди…

— Простите. Мне нужно идти.

С этими словами Маркус вскочил с дивана и спешно покинул комнату.

В другое время Мира побежала бы за ним. Она бы сделала всё, что в её силах, чтобы убедить его не отвечать на звонок, пока они не обсудят эту очень страшную проблему — потерю памяти. Если у него были проблемы с наркотиками или алкоголем, то с ними нужно разобраться, прежде чем беспокоиться о чём-либо ещё.

Но сейчас не «другое время». Дело происходило сегодня вечером, и Мира была слишком поглощена своими заботами, чтобы влезать в дела Маркуса.

Она со вздохом откинулась на спинку кресла. Какова бы ни была причина неуверенности Маркуса в своей памяти, его расстройство говорило об опасности потери контроля. Если кто-либо совершает импульсивные, инстинктивные поступки — то, чего он не сделал бы в более ясную минуту — то у него неизбежно остаются сомнения и сожаления.

Как и Маркус, Мира слишком остро ощущала всю правду этого утверждения.

Она потеряла контроль. Она поддалась своим низменным инстинктам — тому, чего поклялась никогда, никогда не делать.

Только не снова.

Но она это сделала, с Киром.

Мира знала — конечно, она знала, — что в том, что случилось с Киром, не было его вины.

Она прекрасно понимала, что он позаботился о ней, и не только в том плане, что восстановил её и дал больше крови, чем следовало бы.

Он также позаботился о ней, не инициировав секс. Он мог бы это сделать, имея на то полное право. Ради всего святого, она же приставала к нему. Она хотела, чтобы он был инициатором. И он был так же возбуждён, как и она. У него были те же потребности и инстинкты. Но трахнул ли он её, когда она сама призывала к этому? Нет. Кормился ли он от неё в ответ? Нет.

Что он сделал?

Он уложил её в постель. Он позаботился о ней.

Она совершенно искренне сказала, что хотела бы, чтобы он не позволял ей питаться от него. Она знала, что это было нечестно с её стороны. Она знала, что предложение его вены было щедрым поступком. Тот факт, что он ничего не попросил взамен, лишь доказывал это.

Не ожидая никакой компенсации, он предложил ей себя в пользование… и, Боже, она действительно использовала его.

Её ужаснуло воспоминание о том, с какой жадной самозабвенностью она питалась, о наслаждении, которое получала от его тела.

Он утверждал, что знает свои пределы, но что, если Мира ему навредила?

На самом деле, так она и сделала.

Она не только подстрелила его — о чём она знала, даже если он и не упоминал об этом — но и питалась от него, очень сильно, когда после его операции прошло меньше суток.

По щекам Миры потекли слёзы. Как она могла настолько потерять контроль над собой, что совершила такой эгоистичный, безрассудный поступок?

Она не понимала, что в нём сделало её такой.

Но это неправильно.

Она продолжала пытаться обвинить Кира. Она делала это с тех пор, как проснулась в его постели и увидела его кровь, запачкавшую простыни. Она знала, что неправильно было набрасываться на него так.

Она знала, что обидела его этим. Она видела это по его лицу, слышала в его тоне. О, она знала, что он разозлился. Несмотря на это, он продолжал поступать благородно, заботясь о безрассудной, глупой женщине, которой она и оказалась.

Она бы предпочла, чтобы Кир воспользовался ситуацией, трахнул её, когда она его явно поощряла. Она не могла поверить в его сдержанность после такого поддразнивания. Боже, он был таким твёрдым. При воспоминании об этом бёдра Миры сжались, и её лоно ныло даже сейчас.

Если бы он потерял контроль над собой, как сделала это она сама, они были бы в расчёте. Она, возможно, могла бы сказать себе, что такое случалось.

Но он не потерял контроль.

Это сделала только она.

И прямо сейчас? Мира отчасти ненавидела его за это.

Несправедливо, но так оно и было.

Оставался только один выход. Она должна покончить с этим, отказаться от любых отношений с Киром. Потому что, очевидно, она не могла доверять себе рядом с ним.

Резко поднявшись со стула, Мира направилась к своей двери и, пройдя по коридору к кабинету Джодари, быстро постучала, прежде чем успела передумать.

— Входите, — послышался баритон Джодари.

Когда Мира открыла дверь, Джодари оторвался от своего компьютера. Он был ей как второй отец. В некотором смысле. Вроде как. Его аккуратные каштановые волосы, тёмные глаза и строгий костюм были знакомы ей больше десяти лет. В глубине души она знала, что он был хорошим мужчиной.

Мира хотела рассказать ему, что происходит. ВОА было его детищем, и она чувствовала, что он заслуживает знать.

Но она не хотела предавать доверие Кира. Этого она просто не могла сделать.

Её отказ участвовать в этой ужасной, двуличной игре был ещё одной причиной, по которой она оказалась здесь прямо сейчас.

Джодари внимательно посмотрел на неё.

— Мира. Как всё прошло с Рисом? И когда Кир приходил к тебе позже? Как обстоят дела?

— Прости, я не могу это обсуждать, — его брови поползли вниз, но она продолжила: — Я только скажу, что не думаю, будто Кир и Тишь делают что-либо, чтобы подорвать миссию ВОА. И… Я здесь для того, чтобы подать в отставку с этой должности.

Джодари изучал её, опираясь локтем о стол и подперев кулаком подбородок. Единственными звуками, доносившимися из вентиляционного отверстия над головой, были шум горячего воздуха и автоматическое выключение электрического чайника, когда вода закипела.

— Понятно, — сказал он. — Так с кем из них ты переспала?

Мира выпучила глаза. Как, чёрт возьми, он мог это узнать? Он был не в себе, немного, но не совсем же рехнулся. Она ухватилась за это «не совсем же».

— Я ни с кем из них не спала! Не то, чтобы это тебя касалось.

— Мм, — он попробовал ещё раз. — С кем из них ты чуть не переспала?

— Я не… послушай, Джодари, я пришла сюда только для того, чтобы сообщить тебе, что это не сработает. Я не могу работать с Киром и…

— Ааааа. Должен сказать, я этого не ожидал. Возможно, Лука. Рис… да. Кир же похож на Форт-Нокс.

Мира покраснела.

— Ты ведёшь себя совершенно неуместно.

Джодари отмахнулся от этих слов.

— Почему бы тебе не пойти домой и немного не отдохнуть? Проветрись чуть-чуть. Мы поговорим об этом позже.

— Нет, мне нужно, чтобы ты…

Обычно приветливое выражение лица Джодари исчезло, и он сурово посмотрел на неё.

— Это было не предложение. Это был приказ. Иди к чёрту домой, Мира.

— Но…

— Домой, Мира. Мы поговорим, когда ты успокоишься.

— Не будь таким снисходительным.

— Мне позволено быть снисходительным к той, кто на 300 лет моложе меня. Спокойной ночи, дитятко.

Не заботясь о том, что это было по-детски и вроде как доказывало его правоту, Мира на выходе хлопнула дверью.

* * *

Клэр снова была в своей камере.

Она была тут уже давно, но время здесь тянулось странно. Отчасти потому, что всегда было темно. Отчасти потому, что она всегда чувствовала себя странно.

Это потому, что она была больна.

Она не могла перестать потеть, хотя внизу было холодно.

Она обрадовалась возможности оказаться в своей камере, несмотря на то, что камера была слишком открытой, а решётки не создавали визуального барьера. По крайней мере, тут никто не мог прикоснуться к ней. В большой спальне было гораздо страшнее, когда мужчина, который не был человеком, фотографировал.

На ней всё ещё был шёлк. Ей это не нравилось. В нём она чувствовала себя ещё более обнажённой, чем в униформе сотрудницы закусочной. На ткани был виден пот. Сквозь неё были видны её набухшие соски. Сквозь неё была видна влага, которая продолжала скапливаться у неё между ног.

Там, внизу, снова было тепло, но ныло ещё сильнее, чем раньше. Ей всё время приходилось прижимать к себе пальцы. Кожу покалывало, кровь шумно бежала по венам. Во рту болело, и она обо что-то порезала язык.

— Во имя любви к Идайос, остановись, я, бл*дь, умоляю тебя.

Клэр взглянула на мужчину, Омри, в камере напротив неё. Он повис на прутьях, и костяшки его пальцев побелели от сильной хватки. Его возбуждённый член упирался в переднюю часть серых спортивных штанов. Вены на его толстой шее вздулись над блестящим чёрным ошейником.

Она уставилась на ошейник. Он был таким необычным. Почти как в научно-фантастическом фильме. И вены, вздувшиеся вокруг него. Почему-то ей это понравилось, она не могла отвести глаз. У Клэр потекли слюнки, и она удивилась тому, что у неё вырвался стон.

— Прекрати, — приказал мужчина.

— Ради всего святого, просто подрочи и ложись спать, — сказала Кресс из соседней камеры. — Ты прекрасно знаешь, что она ничего не может с этим поделать. Или можешь, маленькая секси? — последнее было адресовано Клэр.

— Да пошла ты, Кресс, — прорычал мужчина и начал расхаживать по комнате. Он похудел, его тёмно-синяя футболка с надписью «Патриоты Новой Англии» висела свободнее, чем раньше. Возможно, он тоже был болен.

Он долго расхаживал по комнате. Клэр время от времени поднимала глаза, беспричинно боясь, что он сможет попасть из своей камеры в её.

Вопреки этому она наблюдала за ним. У него было мощное тело, даже несмотря на потерю веса. Ей очень нравилась его шея.

В конце концов он остановился. Он стоял к ней спиной, одной рукой опираясь о бетонную стену своей камеры. Другая его рука была на бёдрах. Его штаны сдвинулись, как будто он стянул их спереди.

Она могла сказать, что он старался вести себя тихо, но ритм движений его руки был безошибочным. Он начал дышать тяжелее и вскоре перестал быть тихим. Он сердито охал, стонал и рычал. Он явно не был доволен.

У Клэр не было большого опыта в сексе. В тот единственный раз, когда она занималась этим, она была слишком застенчива, чтобы смотреть по-настоящему. Теперь ей хотелось, чтобы Омри повернулся. Она хотела увидеть, как он выглядит, хотела следить за его рукой, видеть, как он трогает себя.

Ей было неловко из-за этого. Она надеялась, что никто не заметит.

Всё его тело напряглось, бёдра подались вперёд, когда он достиг оргазма. Когда он расслабился, то всё ещё тяжело дышал. Он вытер руку о штаны и подтянул пояс.

— Чувствуешь себя лучше? — спросила Кресс.

Омри не ответил и, не глядя на Клэр, подошёл к своей койке и лёг. Натянув на себя тонкое одеяло, он улёгся на бок, напряжённый и злой. По стене стекали густые жемчужные струйки жидкости.

Это должно было показаться отвратительным, но у Клэр потекли слюнки при виде этого зрелища. Она почувствовала жар и беспокойство.

«Это просто лихорадка», — твердила она себе.

Глава 18

Маркус так и не смог вспомнить, как он добрался до дома своего бойфренда. Это одно из многих событий, которые были туманными, но каким-то образом он всегда добирался сюда.

Он помнил, что находилось внутри. Большое роскошное фойе. Танцевальный зал, который располагался справа. Налево коридор вёл через ряд роскошных, обитых бархатом гостиных, пока он не добрался до двери из тёмного дерева с медной ручкой.

Засранец, который всегда стоял на страже, ухмыльнулся при приближении Маркуса. В чём проблема этого парня?

— Заходи. Наслаждайся.

Такой придурок. Маркус расправил плечи. Он был здесь желанным гостем. Он нравился своему бойфренду, заботился о нём, возможно, даже… любил его?

Боже, что он собирался сказать? Неужели это конец?

Маркус открыл дверь в огромный кабинет своего бойфренда. Маркус обычно не увлекался такими антикварными вещами, но у его бойфренда потрясающий вкус. Всё было идеально: от аккуратных книжных шкафов, полных томов в кожаных переплётах, до ламп от Тиффани и бархатных штор. Всё было элегантным.

Красивый бойфренд Маркуса сидел за своим большим письменным столом и смотрел чёрно-белое видео… с камер в тюрьме?

У его бойфренда была расстёгнута передняя часть брюк от серого костюма, и его кулак скользил вверх и вниз по его мощной эрекции.

— Маркус, — выдохнул его бойфренд, откидывая голову на красную кожаную обивку кресла. — Слава Тёмному Лорду, что ты здесь. Тащи сюда свою хорошенькую попку. Ты нужен мне.

Тёмный Лорд? Что…

Голубые глаза его бойфренда встретились с глазами Маркуса, и их пристальный взгляд… он был таким… О чём он думал?

Его бойфренд снова погладил свой член, и взгляд Маркуса переместился на него.

— Иди сюда. Я хочу тебя.

Маркус фыркнул, разрываясь между удовольствием от того, что его бойфренд был так рад его видеть, и небольшим беспокойством из-за того, что его бойфренд смотрел что-то эротическое без него… и чуть не кончил сам.

Должен ли он ревновать?

— Иди сюда, — снова поманил его бойфренд, и его голубые глаза были властными, а красивое лицо — соблазнительным. Его каштановые волосы всегда были аккуратно уложены в идеальную причёску, словно со страниц журнала. Маркус каждый вечер по двадцать минут приводил в порядок свои волосы, и они никогда не выглядели так хорошо.

Маркус пошёл к своему бойфренду.

— Что ты смотрел?

Его бойфренд закрыл окно с видео.

— На мужчину. Который, наконец, потерял над собой контроль. Он долго терпел, и это было приятно, но он был так возбуждён, что больше не мог этого выносить. Я просто наблюдал, как он гладил свой член, пока не кончил, залив спермой всю стену.

Член Маркуса подпрыгнул от такого грубого эротического описания, но он не смог удержаться и спросил:

— Ты наблюдал за другим мужчиной?

— Это заставило меня захотеть тебя. А теперь перестань быть маленькой сучкой и иди сюда, чтобы я мог тебя трахнуть.

Маркус втянул воздух, когда его член полностью напрягся в брюках. Он подошёл к своему бойфренду, когда тот поднялся со стула, такой безупречно красивый, с такими глазами…

Мужчина схватил Маркуса и притянул к себе. Маркус отвернулся, ожидая, что от него будут кормиться, желая этого, но его бойфренд лишь расстегнул молнию на брюках Маркуса.

Было бы неплохо, если бы его бойфренд немного поласкал его, но он этого не сделал. Он развернул Маркуса, наклонил его над столом и вошёл в него таким сильным, болезненным толчком, что Маркус вскрикнул.

Ему нужно было немного смазки. Ему нужно было…

— Расслабься, — скомандовал его бойфренд.

Маркус попытался расслабиться. Это не удавалось, когда было так больно. Секс продолжался долго. Маркус не кончил. Было слишком больно, но в конце всё стало лучше, когда его бойфренд кончил и показал ему, как сильно Маркус его возбуждает.

Это того стоило.

Особенно когда после этого его бойфренд помассировал ему задницу и сказал, как это было приятно. Маркус поверил ему.

Но был момент, неприятный момент, когда Маркус обернулся, прежде чем его бойфренд полностью пришёл в себя, и Маркус увидел то, о чём ему постоянно снились кошмары.

Массивные лоб и челюсть. Ужасные клыки. Безошибочно узнаваемые рога.

Лицо демона.

Маркус закричал.

— Полегче, — сказал его бойфренд. — У тебя просто очередной приступ. Я принесу тебе лекарство.

Маркус прислонился к столу, дрожа от ужаса. Его брюки всё ещё были спущены, а вялый член висел из-под полы рубашки.

Что-то не так. Что-то очень, очень неправильно.

Он знал это. Он уже давно это знал.

Это не то, о чём он думал. Это не то…

Его бойфренд достал шприц из ящика своего стола. Он расстегнул манжету и задрал рукав Маркуса.

Маркус отшатнулся.

— Нет. Не надо!

Затем он почувствовал холодный укол иглы и жжение от лекарства, разлившегося по венам.

Голубые глаза его бойфренда встретились с его глазами. Маркус успокоился. Он почувствовал себя намного лучше.

— Итак, — его бойфренд положил пустой шприц на стол. — Ты занимался с ней сексом? С красоткой Аной?

Маркус почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. Его бойфренд знал. Но…

— Ты… ты не злишься?

Его парень улыбнулся, показав ровные белые зубы. Подождите, у него не было клыков?

Неважно. Теперь Маркус мог их видеть. Странно.

— Как я вообще могу на тебя сердиться? — сказал его бойфренд. — Подтяни свои штаны, Маркус. Ты выглядишь как шлюха.

— Прости, — Маркус принялся приводить в порядок свою одежду.

— Так-то лучше. А теперь расскажи мне об Ане.

Когда эти голубые глаза снова остановились на Маркусе, на него нахлынули воспоминания. Странно.

— Мы ходили в художественную галерею, — сказал Маркус. — Я подумал, что это скучно, но…

— Меня это не волнует. Расскажи мне об Ане.

— Она очень красивая.

— О, я знаю, — бойфренд Маркуса сидел, облокотившись на стол, свесив левую ногу, а правую уперев в пол. У него были красивые туфли. Он щёлкнул пальцами перед лицом Маркуса, чтобы привлечь его внимание.

— Она очень высокая, почти такого же роста, как я, — продолжал Маркус. — Белое вино она предпочитает красному, но к стейку выпьет пино нуар. Она увлекается современным искусством, но мне больше нравится фотография. Я притворился, что мне это интересно…

— Не обращай на это внимания. Расскажи мне побольше об Ане.

— Ей нравятся быстрые машины, большие шарфы и девчачьи фильмы. Она говорит, что я ей нравлюсь. Это… хорошо? Я имею в виду… ты доволен? Я так боялся, что ты будешь…

— Она тебе доверяет?

Маркус чуть не рассмеялся.

— Конечно. А почему бы и нет?

— Она разрешает тебе подвозить её куда-нибудь?

— Она разрешила вчера вечером.

Его бойфренд скрестил руки на груди и барабанил пальцами одной руки по локтю другой.

— А она позволила бы тебе привезти её сюда, если бы ты сказал, что это сюрприз?

— Думаю, да. Ты не сердишься? Я так волновался. Когда я говорил о тебе с агентом Дженсен…

— Что? — глаза его бойфренда вспыхнули красным, как огонь, и форма его рта изменилась.

— Эм… — сердце Маркуса учащённо забилось.

Его бойфренд отвернулся и закрыл глаза. Когда он снова посмотрел на Маркуса, всё стало как обычно. Всё было хорошо.

Его парень любил его, и это самое главное.

— Ты сказал, что поговорил с кем-то, — продолжил его бойфренд.

— Да?

— С кем ты разговаривал?

— Я… я разговаривал с агентом Дженсен? Мира Дженсен? Она что-то типа психотерапевта? Я так думаю? Знаю, это глупо, но… Я был напуган. До сих пор я не мог вспомнить об Ане. Разве это не странно? Я боялся, что ты расстроишься из-за Аны…

— Я не расстроен из-за Аны. Расскажи мне об агенте Дженсен.

— Она новенькая. Кажется, пробуждённый вампир.

— О, правда?

Маркус предположил это по её имени. Может, ему не стоило предполагать?

— Я так думаю. Она очень красивая. Я думаю, она бы тебе понравилась.

Глаза его бойфренда сузились.

— И ты рассказал ей обо мне?

— Немного. Просто… Ну, в тот момент я был сбит с толку. Насчёт Аны?

— Ты упоминал Ану? По имени?

— Я… не могу вспомнить. Я так не думаю?

Его бойфренд сжал челюсти.

— Но ты не уверен?

Маркус закрыл лицо руками, пребывая в ужасе от того, что его бойфренд разочаровался в нём. Он мог сказать наверняка.

— Прости.

— Всё… хорошо, Маркус. Я прощаю тебя. Я всё улажу, но сегодня вечером ты должен сделать для меня две вещи.

— Всё, что угодно, — Маркус переплёл пальцы. У него появился шанс быть прощённым.

— Во-первых, мне нужен… домашний адрес этого агента Дженсен. Если ты не помнишь, что ты ей сказал, мне придётся спросить её саму. Ты можешь предоставить мне эту информацию? Её адрес?

— Конечно, могу. Ты же знаешь, что у меня есть доступ ко всему этому.

— Хороший мальчик. Ты так хорошо справляешься со своей работой.

Маркус просиял.

— Теперь мне нужно, чтобы ты удивил красавицу Ану свиданием. Скажи ей, что это тайное свидание. Она не должна знать, куда идёт, и никому не может сказать. Тебе не кажется, что это будет весело?

— О, да. Ей это понравится. Но…

— В чём дело, Маркус?

— Мне нравится Ана, но я не люблю общаться с женщинами. Мне жаль.

— Я чувствую то же самое.

Это обрадовало Маркуса.

Его бойфренд продолжил:

— Но они такие красивые на плёнке. Камера любит женщин. Их лица. Их ракурсы. Тебе так не кажется?

— О, да, — согласился Маркус. Он всегда соглашался со своим бойфрендом.

— А теперь возвращайся к работе и найди мне адрес Миры Дженсен.

— Да, — кивнул Маркус. — Конечно.

— И ни с кем больше не разговаривай.

Маркус решительно покачал головой.

— Я не буду. Обещаю.

— Хороший мальчик. А теперь убирайся к чёрту из моего дома.

Глава 19

Поднимаясь на лифте на третий этаж Коридел Плейс, Мира пыталась мысленно подготовиться к пробежке. Она не особенно любила бегать, потому что это было скучно. Она предпочла бы заняться чем-нибудь более интересным, например, боксом. В течение многих лет она испытывала искушение вернуться к этому занятию, но так и не смогла решиться.

Рядом с домом, где она жила, был тренажёрный зал, что являлось одной из причин, по которой она выбрала это место, но она не хотела взаимодействовать с людьми настолько, чтобы оформить абонемент, по крайней мере, не сегодня.

Тогда будет пробежка. Ей нужно что-то сделать, чтобы успокоиться. Ей хотелось…

Ей хотелось поговорить со своей мамой.

Глупо, конечно, потому что, даже если бы её родители были живы, она никогда не смогла бы поговорить с ними о своей нынешней дилемме. Их жизни были полностью человеческими.

Тот факт, что они никогда не знали о скрытой натуре своей приёмной дочери, был своего рода благословением. Ей никогда не приходилось скрывать это от них. Ей никогда не приходилось мучиться из-за того, стоит ли рассказывать им. Ей никогда не приходилось задумываться, будут ли они бояться её, отвергать или даже жалеть, что впустили её в свою жизнь.

Она запомнила их такими, какими они были, и какой она была с ними. Воспоминания остались незапятнанными, частью другой жизни, к которой не было пути назад.

Выйдя из лифта на своём этаже, Мира была уже на полпути к квартире, когда в трёх метрах от неё открылась дверь на лестничную клетку.

Оттуда вышел Кир. И замер.

Мира тоже замерла.

В тот первый, бездумный момент при виде него её сердце воспарило. Его волнистые тёмные волосы, взъерошенные сильнее обычного. Его великолепное лицо с волевым подбородком, чувственными губами и пронзительными голубыми глазами. Размер его могучего тела, сила, которую только подчёркивала его тактическая одежда. Признак готовности в виде оружия, пристёгнутого к его бёдрам.

Всё в нём заставляло её…

Хотеть его.

И в этом заключалась проблема.

Жажда крови, возможно, и переборола её сдержанность прошлой ночью, но не более. Жажда крови не создала желание к нему. Мира уже хотела его.

Но она не могла доверять себе. Ей лучше оставаться одной. Так было безопаснее.

Для других.

Для неё.

Она знала, как быть такой, какой она стала за последние двенадцать лет: Мира Дженсен, которая жила одна и управляла своим телом, как механик, меняющий масло в машине. Мира Дженсен, которая интересовалась мнением других и старалась держать своё собственное в секрете.

Она не знала, как быть той, кем она станет с ним.

Её сердце снова упало, тяжёлое как камень, как могильная плита.

— Я не ожидал, что ты будешь здесь, — сказал Кир. — Я просто зашёл оставить тебе записку, — он вытащил из кармана листок бумаги, как бы подтверждая свои намерения.

— Понятно.

Он сократил расстояние между ними и протянул записку, держа её двумя пальцами.

— Это мой номер и номер Риса. Я поговорил с ним о том, чтобы установить для тебя какую-нибудь охрану. Если ты не хочешь иметь дело со мной, можешь просто поговорить с ним.

У Миры перехватило горло, когда она взяла листок бумаги. Он давал ей свой номер телефона. Он создавал возможность. Ей хотелось бы быть обычной женщиной, которой это могло бы понравиться, которая могла бы увидеть в этом возможность, а не очередной удар ножом.

— Раз уж ты здесь… — потянувшись к пояснице, Кир вытащил из-за пояса пистолет. — Это для тебя. Я установил на него рукоятку поменьше. Предохранитель снимается твоей ладонью. Видишь это? — он наклонил пистолет, чтобы показать ей тыльную сторону рукоятки, где находился маленький рычажок. — Когда пистолет у тебя в руке, это место нажимается, и оружие снимается с предохранителя, — он продемонстрировал. — Ты возьмёшь его? Мне было бы спокойнее, если бы он у тебя был.

— Я знаю, что должна тебе всё объяснить, — то, почему она ужасно с ним обращалась. То, почему она не могла этого сделать.

Его глаза на мгновение закрылись.

— Я пришёл сюда не для того, чтобы снова заставлять нас обоих проходить через всё это. Мне просто нужно знать, что ты в безопасности.

Глаза Миры защипало.

— Что ж, супер. Большое спасибо. Я не знаю, с какой стати тебя это волнует, но…

— Меня это волнует, потому что… — Кир оборвал себя, плотно поджав губы. На его челюсти заиграл мускул, когда он наклонил голову, явно сдерживая себя. — Пожалуйста, прими пистолет.

— Ты всё так усложняешь!

— Я всё усложняю? — наконец-то на его лице промелькнул гнев. Мира ненавидела то, как спокойно он говорил, в то время как у неё внутри всё рушилось.

— Да!

— И как, чёрт возьми, ты пришла к такому выводу?

— Это! — она указала на пистолет, на него, на записку, которую он ей дал.

— И что, бл… — он оборвал свою реплику и твердо сказал: — Я не знаю, что это значит.

Мира схватилась за голову, скомкав записку, а затем снова сердито махнула на него рукой.

— Именно об этом я и говорю! Я бы хотела, чтобы ты перестал контролировать свой характер. Я бы хотела, чтобы ты перестал быть таким чертовски благородным со всем этим оберегающим дерьмом! Я бы хотела, чтобы ты просто сказал мне, что я веду себя как последняя стерва, потому что я знаю, что веду себя как последняя стерва!

Его взгляд стал жёстким.

— И почему ты этого хочешь? Потому что когда я веду себя с тобой как придурок, тебе легче презирать меня? Знаешь что, Мира? У тебя всё равно это чертовски хорошо получается.

Мира ошеломлённо моргнула.

— Я не презираю тебя.

— Нет, презираешь. И знаешь, что я думаю? Потому что у меня было несколько часов, чтобы обдумать всё. Я думаю, ты презираешь всех нас. За то, кто мы есть. За то, кто ты есть.

У Миры так сдавило горло, что она не могла сглотнуть. Она не была уверена, что способна хотя бы дышать. Она не знала, почему это так больно, но, Боже, это было больно.

— Проклятье, — пробормотал Кир, потирая затылок и явно раздражаясь. — Я пришёл сюда не для того, чтобы делать это. Я не хочу…

Он внезапно замолчал, сделавшись зловеще неподвижным.

Он медленно повернулся в сторону двери её квартиры, находившейся в пяти метрах от них. Мира услышала, как он глубоко вдохнул через нос, увидела, как вздымается его грудь. Все признаки их ссоры исчезли с его лица и тела, когда он полностью сосредоточился.

Он повернулся к ней, и его глаза были полны решимости. Он приложил палец к губам, призывая её замолчать, затем прошептал:

— Мне нужно, чтобы ты взяла этот пистолет и встала сбоку от двери.

Волоски по всему телу Миры встали дыбом.

— Что происходит?

— Ты не чувствуешь этого запаха?

Мира вдохнула, пытаясь различить…

— Боже мой, — выдохнула она.

Этот безошибочный серный привкус. Демоны.

— Думаю, трое, — прошептал Кир.

— В моей квартире?

Он спокойно кивнул и прошептал:

— Я позабочусь об этом. Но мне нужно, чтобы ты взяла этот пистолет и встала сбоку от двери, вне поля зрения. Если кто-нибудь, кроме меня, выйдет из этой двери, стреляй. В туловище. Ты понимаешь?

Мира кивнула, широко распахнув глаза. Она не была оперативным агентом, но прошла стандартную подготовку по стрельбе из огнестрельного оружия. В отличие от прошлой ночи, она была бодра и здорова. Она сунула листок бумаги в карман.

— Дай мне свои ключи, — прошептал он.

— Мне плевать на дверь.

— Я не знаю, слышали ли они нас. Я не хочу пугать их, выбивая дверь. Дай мне ключи.

Мира выудила их из кармана и протянула Киру. Он вручил ей пистолет. Ей не нравился тяжёлый вес 45-го калибра, но отверстия от него были больше, чем от 9-миллиметровых, которые она предпочитала.

Оставив свою шиву в ножнах, Кир вытащил свой 45-й калибр, ствол которого был снабжён глушителем. Бросив последний взгляд на Миру, чтобы убедиться, что она готова, Кир прокрался по коридору к двери её квартиры. Для 105-килограммового мужчины в армейских ботинках он передвигался на удивление тихо.

Когда Мира заняла позицию спиной к стене и подняла пистолет, Кир отпер дверь и распахнул её, ожидая нападения. Когда никто не появился, он вытащил свою шиву и исчез за дверью.

Мира затаила дыхание, услышав глухие выстрелы из пистолета с глушителем, который, как она надеялась, принадлежал Киру… и тут началась настоящая драка. Загремела мебель, раздалось ещё больше глухих выстрелов. Сердце Миры учащённо забилось при звуках рычания и нескольких глухих ударов, которые могли быть упавшими телами.

Когда послышались шаги, приближающиеся к открытой двери, она приготовилась.

Демон, чьё истинное лицо предстало во всём своём ужасе, выскочил в коридор, но прежде чем Мира успела выстрелить, шива Кира вынырнула наружу, и флуоресцентный свет ослепительно отразился от лезвия, когда оно рассекло шею демона.

Голова упала в одну сторону, тело — в другую.

Внутреннее пламя демона мгновенно сожгло его, опалив ковёр в прихожей. Кир ботинком погасил несколько искр, и пепел разлетелся в стороны.

Он повернулся к ней, и выражение его лица оставалось свирепым после драки, а клыки всё ещё были обнажены.

— Ты в порядке?

— Да, — ответила Мира, затаив дыхание. — А ты?

Дверь квартиры 310 открылась, и из неё вышел человеческий мужчина лет двадцати с небольшим во фланелевых штанах. Взглянув на Кира, он чуть не выпрыгнул из собственной шкуры, а затем его лицо стало непроницаемым под воздействием затенения Кира. Он удалился, захлопнув за собой дверь.

— Я в порядке, — сказал Кир. — Но в твоей квартире бардак. Ты можешь заходить. Теперь здесь безопасно.

Кир повернулся и пошёл обратно в её квартиру. С трудом сглотнув, Мира последовала за ним. Когда Кир включил свет, Мира огляделась по сторонам и увидела опрокинутую мебель — журнальный столик в трёх метрах от своего первоначального места, разбросанные коробки, одна из которых смялась в лепёшку — и подпалины от двух других демонов.

Они были в её квартире. Поджидали её.

Она вздрогнула, осознав, что они могли бы убить её. Если бы здесь не оказалось Кира, она бы прямо сейчас была мертва.

— Ты не можешь здесь оставаться, — жёстко сказал он. — Собирай сумку. Ты поедешь в аббатство.

Мира продолжала ошеломлённо озираться по сторонам. Она не хотела здесь оставаться, она не могла чувствовать себя здесь в безопасности, да здесь и не было бы безопасно, но …

Её взгляд остановился на мужчине, который не переставал заботиться о ней. Он убрал пистолет в кобуру. Вытерев шиву о штаны, он убрал её в ножны. Затем он скрестил свои сильные руки на груди, его кристально-голубые глаза остановились на ней, и кончики клыков всё ещё виднелись над нижней губой.

Это плохо. Очень плохо.

Его челюсти раздражённо сжались, когда Кир, казалось, прочитал её мысли.

— Это большой дом, — выпалил он. — Там полно других комнат, кроме моей. А теперь иди, собирай чёртову сумку.

Пятнадцать минут спустя Мира уже ехала на своём Ниссане за Чарджером Кира. Когда она выразила удивление по поводу того, что он позволил ей взять с собой машину, он рявкнул:

— Господи, ты же не пленница.

Задние фары Чарджера привели её в центр города, к тенистому бывшему аббатству, раскинувшемуся на несколько акров. Прошло всего несколько часов с тех пор, как она покинула это место.

Когда Кир остановил Чарджер, стоп-сигналы машины вспыхнули. Сначала Мира была сбита с толку, потому что ей показалось, что они заехали в тупик, но потом она разглядела сквозь затенение задние ворота аббатства. Кир опустил стекло и набрал код системы безопасности. После того, что только что произошло в её квартире, такая охранная мера принесла облегчение.

Когда ворота распахнулись, Кир въехал внутрь, а Мира последовала за ним. Ворота за ней закрылись.

Насколько было известно Мире, этого адреса не было в базе данных ВОА. Она понимала, какое доверие проявил Кир, привезя её сюда прошлой ночью и раскрыв своё местонахождение. После того, что только что произошло, она также осознавала, какое это было убежище. Во всяком случае, физическое убежище.

Что же касается остального…

Она старалась не думать об этом.

Длинная подъездная дорожка пролегала через что-то вроде парка, и перед ними возвышалось величественное аббатство, похожее на замок. Искусное затенение, наложенное на это место, создавало ощущение тумана, хотя Мира была здесь недавно. Картинка проступала по частям: арочное окно, угол шиферной крыши.

Рядом с аббатством подъездная дорожка под уклоном устремлялась к другому барьеру, на этот раз массивной металлической двери, которая поднялась при их приближении и впустила их в подземный гараж.

Кир припарковал Чарджер на одном из многочисленных свободных мест. Мира припарковалась рядом с ним. Ржавый синий джип, который она видела, когда они уезжали, исчез, но большой чёрный фургон, массивный пикап и разбитый спортивный автомобиль были на месте. Мира пожалела, что не спросила, кто ещё здесь живёт.

Конечно, она не ожидала, что вернётся.

Мира вышла из машины и схватила свою кожаную сумку, которую Кир забрал у неё, как только она добралась до места, где он ждал за Чарджером. Они поднялись на лифте на первый этаж дома. Мира несколько часов назад проходила этим маршрутом в обратном направлении, но не уделила особого внимания, заметив только то, что это большое и великолепное здание, стоящее больших денег.

Слева от неё французские двери вели в помещение, похожее на гостиную или библиотеку. Впереди располагалась просторная кухня.

— Итак, э-э… кто ещё здесь живёт? — спросила Мира, чувствуя себя полной дурой из-за того, что не знала.

— Только я и Нокс, но он вернётся не раньше рассвета.

Они прошли через просторную кухню, современный стиль которой прекрасно сочетался со старинными элементами аббатства — камином, сводчатым потолком и каменными акцентами.

Мира последовала за Киром в освещённый с помощью бра коридор, который вёл в его комнату. Несколько ступенек вели на нижний уровень. После этого коридор с правой стороны выходил во внутренний двор, а слева было несколько дверей, ведущих в комнаты.

Кир остановился у одной из дверей.

Она вела в анфиладу элегантных комнат, где приглушённые землистые тона и изысканная мебель создавали более мягкий и женственный стиль, чем всё остальное, что Мира видела в аббатстве. Комната для гостей, но не менее великолепная.

В гостиной был диван светло-коричневого цвета, со вкусом подобранные подушки и обтянутый коричневой кожей пуфик размером с журнальный столик. По бокам от него стояли элегантные кресла с твидовой обивкой, а над всем помещением висела хрустальная люстра, от которой исходил мерцающий свет. У стены стоял письменный стол из тёмного мелкозернистого дерева, а в самой дальней части комнаты располагался стол для завтрака, оснащённый всем необходимым. Деревянный пол был покрыт ковром нейтральных тонов, который охватывал почти всю стену. За распахнутыми французскими дверями виднелась ещё одна комната, которую Мира приняла за спальню.

Её охватило чувство собственной никчёмности. Она не заслуживала такого гостеприимства с его стороны. Только не после всего, что произошло между ними. Только не после того, как она так себя повела.

Кир вошёл и положил её сумку на стол.

— Я проверю, есть ли простыни и полотенца, — он исчез за стеклянными дверями в дальней комнате.

Зажглась лампа, и Мира увидела кровать с балдахином и мягкое кожаное кресло.

Кир вернулся через мгновение.

— Всё на месте. Если ты найдёшь где-нибудь одежду, значит, это одежда моей сестры. В ванной комнате должно быть всё, что тебе нужно.

Он вернулся к столу и открыл ящик. Достав блокнот и ручку, он что-то записал, затем вернул ручку в ящик. Он оставил блокнот на столе.

— Пароль от Wi-Fi, — сказал он.

Мира крепко сжала руки, чувствуя себя неловко от его щедрости.

— Хотелось бы мне иметь способ отблагодарить тебя. Ты сделал больше, чем…

Его глаза вспыхнули внезапной яростью.

— Ты знаешь, как ты можешь отблагодарить меня? Прекрати меня благодарить. Перестань искать способы уравнять счёт. Я не ищу компенсации. Я не ищу благодарности…

— Я благодарна…

— Господи, остановись, ради всего святого, или твоё отчаянное желание сбудется, и ты увидишь, как я теряю контроль.

— Это не… я… ты не понимаешь…

— Послушай. Я понимаю, что ты этого не хочешь, — он сердито махнул рукой между ними, — и я пытаюсь не напугать тебя каким-то новым способом, но…

— Но это не так!

— Что не так? Ты всё же напугана? Да, я вижу…

— Я хочу этого. Я действительно хочу этого, и я бы хотела, чтобы ты понял, насколько ты усложняешь мне задачу отказаться, а я должна отказаться!

Кир уставился на неё, явно ошеломлённый и, очевидно, не осознающий, как его присутствие мучает её желанием, с которым она не имела возможности справиться.

Мира развела руки в стороны, пока говорила, но её ладони так сильно дрожали, что она снова скрестила их и прижала к бокам. Она должна заставить его понять.

— Меня тошнит от одной мысли о том, чтобы навредить кому-то. Я не выношу даже мысли об этом, и я легко могла навредить тебе.

Его взгляд стал жёстким.

— Перестань обсирать меня, ведя себя так, будто я, бл*дь, не могу за себя постоять. Я уже говорил тебе, что знаю свои пределы, и я правда их знаю.

— О, да? Например, твоё незажившее огнестрельное ранение? Например, то, как ты пошёл в потенциальную ловушку, не успев оправиться от этого ранения? Например, то, как ты позволил мне практически высосать из тебя жизнь…

— Я не говорил, что не выхожу за свои лимиты время от времени, но я всё равно знаю эти лимиты.

— Верно. Потому что на случай твоей смерти уже приготовлены меры, — она презрительно процедила это, ожидая, что он попытается обойти это напоминание о своих предыдущих словах, но его ответ был резким.

— Верно.

Сердце Миры ёкнуло.

— И ты не видишь в этом проблемы?

— Мой выбор — это моё личное дело. Но не обольщайся, Мира, то, что ты выбираешь сейчас, не имеет никакого отношения к моим лимитам и границам. Всё сводится к тебе самой.

— Из-за таких вещей!

— Чушь собачья.

— Это не чушь собачья! Я не хочу навредить тебе!

— Ради всего святого, позволь мне сохранить хоть немного чёртовой гордости.

— Дело не в твоей гордости! Как ты думаешь, что я почувствовала, проснувшись и увидев тебя таким обессиленным из-за меня? Простыни были в твоей крови. Я подстрелила тебя!

Он сделал пренебрежительный жест.

— Это была едва заметная царапина, и, как я уже сказал…

— Я знаю, знаю — ты знаешь свои лимиты.

— Я правда знаю, Мира, и ты должна в это поверить. Они прошли достаточную проверку, чтобы я мог их распознать, а прошлой ночью я даже не приблизился к пределам своих возможностей.

Это охладило её пыл.

— Какую именно проверку?

Выражение его лица стало непроницаемым.

— Мы не будем об этом говорить.

— Ну, как ты и сказал, дело не в твоих границах, а в моих и…

— О, теперь ты согласна со мной.

— …и моя граница — это не делать то, что заставляет меня чувствовать себя чудовищем!

— Так вот кем ты себя считаешь? Кем ты меня считаешь? Чудовище?

— Нет! Не тебя… я просто… Не бери в голову! Я не хочу об этом говорить!

Мира бросилась к открытым французским дверям, думая скрыться в спальне, отчаянно пытаясь убежать, пока не начала плакать. Кир возник у неё на пути; это было единственным объяснением того, как быстро он преградил ей путь.

— Мира…

— Уйди с дороги! — её глаза уже наполнились слезами.

— Мира…

Она толкнула его, но он был просто горой мускулов. От этого бесплодного усилия у неё вырвался первый всхлип. Она отвернулась, её тело сгорбилось, по щекам потекли слёзы. Когда он поймал её, у неё не осталось сил сопротивляться. Она обмякла в его объятиях.

Он поднял её — конечно, он это сделал.

Второй раз за последние 24 часа Мира почувствовала, как Кир прижимает её к своему мускулистому телу, как его сильные руки обнимают её. Она всхлипывала, уткнувшись в его куртку, пока он нёс её к дивану. Она смутно осознавала, что он вынул оружие из кобуры, прежде чем сесть и усадить её поперёк своих коленей. Юбка-карандаш и пальто сдерживали её движения, словно кокон. Туфли-лодочки упали с её стоп.

Пока её рыдания не прекратились, Кир прижимал её к себе. Его подбородок надёжно опустился на её макушку. Его тело было таким тёплым. Сильным.

Когда Мира успокоилась, чувствуя себя опустошённой, словно с неё сняли огромное давление, Кир позволил ей немного передохнуть.

Затем он задал неизбежный вопрос.

— Что случилось? — его голос звучал глубоким и нежным, чего она никак не ожидала от него, и это вызвало ещё больше слёз. Он дал ей немного времени, прежде чем спросить: — Ты кого-то убила?

Когда слёзы потекли, она прошептала:

— Почти.

— Почти?

— Смысл не в этом! — она отшатнулась от него. Если он собирался приуменьшить это…

— Я не имел в виду… Прости. Останься со мной, пожалуйста. Расскажи мне, — его хватка ослабла, но Кир не отпускал её. Он мягко потянул её, прося вернуться.

Мира снова прижалась к нему. Он погладил её по волосам, которые выбились из хвостика.

— Расскажи мне, — снова попросил он.

— Ты такой нетерпеливый.

— Я знаю.

Мира уставилась в пространство, пытаясь вспомнить факты этой истории сквозь все эмоции, которые их переполняли.

Наконец, она сказала:

— Я не понимала, что происходит, пока он не забился подо мной. Такое чувство… будто я проснулась или что-то в этом роде. Он был всего лишь парнишкой, двадцати лет от роду. Человек. Я не останавливалась, пока он не затих. Он чуть не умер.

— Когда это было?

— Это не имеет значения.

— Ты же знаешь, что это имеет значение, — когда она не ответила, Кир продолжил: — Это было, когда ты пробудилась, не так ли?

Его точная догадка разозлила её.

— И ты думаешь, мне от этого легче?

— Нет, но я всё равно считаю, что это важно. Расскажи мне историю с самого начала.

— Ты такой властный.

— Я знаю.

Мире пришлось некоторое время посидеть тихо, прежде чем она смогла зайти так далеко. Кир терпеливо ждал.

— Как я уже говорила тебе в ту первую ночь в моём кабинете, меня удочерили. Они были моими родителями, пусть и не по крови. Моя мать… она умерла, когда мне было четырнадцать. Аневризма головного мозга.

Горло Миры сжалось. Такое холодное, научное слово для обозначения потери, которая разорвала её на части и изменила ход её жизни. Рукой Кир погладил её по волосам.

— Мой отец был непростым человеком. Хорошим. Но сложным. Его тоже усыновили, что, вероятно, и побудило его удочерить меня, но он отдалился от своей приёмной семьи. Я никогда не знала, почему, и я никогда не встречалась с ними. Эти люди просто не были частью нашей жизни. Он был предан моей матери душой и телом. Её смерть полностью опустошила его. Он отдалил нас обоих от её семьи. Я думаю, ему было слишком больно иметь с ними дело.

— Он всегда был трудоголиком, но после стало намного хуже. Я почти не видела его. В то время я была на него в обиде. Я думала, что он пытается забыть её. Теперь я понимаю, что он пытался забыть, что её не было с нами.

— Он любил меня, я знаю это. В те моменты, когда я была с ним, он был таким же добрым человеком, каким был всегда. Он пытался… оглядываясь назад, я вижу, что он действительно пытался.

Мире пришлось проглотить комок в горле, прежде чем она смогла продолжить.

— В любом случае, он слишком много работал. Они думают, что он заснул за рулём, — новая волна слёз хлынула из глаз. — Я уже училась в колледже, изучая психологию. На самом деле, почти выпустилась. Думаю, я пыталась понять его. И себя. Что с нами произошло. Почему мы стали такими, какими стали.

— Когда он умер, я бросила учёбу. Не сразу. Я пыталась продолжать, но не могла сосредоточиться. Мои оценки резко упали. Я была зла. На него. На жизнь. Я занялась боксом. Наверное, в это трудно поверить, но я была не так уж плоха. Я ходила туда каждый день, часами работала с грушами, иногда устраивала спарринги, часто задерживалась допоздна. Я никогда не была тусовщицей и не знала, чем ещё себя занять. Сначала мои друзья пытались поговорить со мной, но у них была учёба. На самом деле, в то время у меня был парень, Росс, но это тоже длилось недолго. И именно в спортзале я встретила… его.

Когда Мира замолчала, Кир предположил:

— Джодари?

— Нет… Боже мой, нет. Всё было бы совсем по-другому, если бы я той ночью встретила Джодари. Я встретила другого мужчину. Я уверена, что он видел меня несколько раз. Мужчины иногда пытались заговорить со мной, но я игнорировала их. Этот мужчина… он был другим. Я отвечала ему взаимностью. Меня… влекло к нему. В то время я этого не понимала, не знала, кем он был и кем я была, но теперь я, конечно, знаю, что это была реакция спящего на вампира, не более того. В любом случае, он, должно быть, понял, кем я была.

Кир сделался очень, очень неподвижным.

Не желая, чтобы у него сложилось неправильное впечатление, Мира быстро добавила:

— Он не причинил мне вреда, если ты об этом думаешь. Он просто… позволил мне пробудиться. Я не понимала, что со мной происходит. Всё это как-то расплывчато. Может быть, он пытался объяснить? Я не знаю.

Кир выдавил из себя:

— Он был обязан… — он оборвал себя и сказал: — Продолжай.

— Как я уже сказала, всё помнится расплывчато, но он… привёл ко мне… молодого парня, человека, от которого я могла питаться. Парень был пьян, я думаю, или, может быть, под кайфом. Я помню, как целовала его, человека. Я помню, как мы все целовались. Потом я… Я не знаю. Внезапно я начала кормиться от него, а он метался подо мной. Я была совершенно ошеломлена. Напугана. Я не могла понять, почему я пью его кровь, почему мне это нравится.

Тело Кира напряглось под ней, его руки застыли.

— А этот мужчина, — слова были напряжёнными и злыми. — Вампир. Что он сделал?

— Ничего. Я подозреваю, что он именно так и поступал — охотился на людей, убивал их. Возможно, моя агрессия в спортзале заставила его подумать, что мне это тоже нравится. Я не знаю.

— Но ты остановила себя? Ты хоть представляешь, как это тяжело для только что пробудившегося спящего? Мира, почти никто не смог бы этого сделать.

Глаза Миры наполнились слезами, но она продолжила рассказ.

— После того, как я остановилась, я убежала. Мужчина — я даже не знаю его имени — сначала пытался остановить меня, но сдался. Думаю, я вызвала у него отвращение. Я не помню всего, что произошло потом, но я помню, что была под землёй — может быть, в канализации? — когда Джодари нашёл меня. Он получил наводку.

— О, Мира, — выдохнул Кир.

Она уткнулась лицом в его футболку, позволяя слезам пропитать тонкую ткань. Через некоторое время она пробормотала:

— Теперь ты понимаешь? Почему я не могу сделать это с тобой?

Вместо ответа на её вопрос, он задал свой собственный.

— Когда ты кормилась от меня, это был первый с момента твоего пробуждения раз, когда ты брала кровь из вены?

Она кивнула.

Грудь Кира под её щекой опустилась от мощного выдоха.

— Я знаю, что вела себя ужасно с тобой, — сказала она. — Мне жаль.

— Не беспокойся об этом.

Но она действительно беспокоилась об этом. Ей нужно было объясниться. Ей нужно было, чтобы он понял.

— Я хотела, чтобы ты ушёл, чтобы я могла вернуться к тому, что я знаю, к тому, с чем мне комфортно. Каждый раз, когда я рядом с тобой, я хочу… Я не знаю. Этого! — она сжала в кулаках его куртку. — Ты заставляешь меня хотеть того, чего я не понимаю, того, что я не умею получить без… Я не знаю. Это пугает меня.

Он погладил её по волосам.

— Мне жаль, что ты пришла в наш мир таким образом. Мне жаль, что этот придурок забрал то, что должно было быть хорошим, и заставил тебя бояться этого и себя самой. Но Мира. Я хочу, чтобы ты жила полноценной жизнью, а не той полужизнью, в которой ты существовала до сих пор. Я хочу, чтобы ты наслаждалась своей природой в полной мере — ты должна наслаждаться этим, — он сделал паузу, немного напрягшись, прежде чем сказать: — И я хочу, чтобы ты наслаждалась всем этим со мной.

Горло Миры сжалось. Это тот самый момент, чтобы отступить, отказаться, по крайней мере, отрицательно покачать головой.

Но она сказала:

— Я тоже этого хочу.

Глава 20

Кир почувствовал, как из его лёгких вырвался тяжёлый, прерывистый вздох. До этого момента он не осознавал, как сильно боялся, что Мира отвергнет его.

Но ему нужно было убедиться, что она понимает, о чём он говорит, и что он хочет большего.

— Я не хочу, чтобы ты оставалась в этой комнате, — произнёс он. — Я хочу, чтобы ты оставалась в моей.

Он приготовился к тому, что она отступит, будет настаивать на своём, поэтому когда она расслабилась в его объятиях и выдохнула «Да», его сердце воспрянуло. Он ощутил это. Физически.

Это немного встревожило его.

Поэтому он пошутил.

— Ну, слава Богу, потому что я не думаю, что смог бы пережить ещё один отказ сегодня вечером. У меня всё же есть гордость.

Мира удивлённо рассмеялась. Ему это понравилось.

— Ты шутишь, да? Гордости тебе не занимать.

Он усмехнулся её игривому (но не совсем шутливому) тону.

— Вот как?

— Я не уверена, что ты хочешь, чтобы я выложила всё тебе как есть.

— О, но я хочу.

Она приняла чопорный вид.

— Кто-то может назвать это высокомерием. Подумай: ты настаиваешь на своём, ты никогда не принимаешь «нет» в качестве ответа, ты как собака с костью…

— Если ты пытаешься оскорбить меня, то идёшь совершенно не в том направлении.

— Ты гордишься этими качествами, не так ли?

— Ещё как горжусь, можешь поспорить на свою великолепную задницу.

— Великолепную задницу?

В её голосе звучало удовлетворение, и он поддразнил её.

— Или ты предпочитаешь «заноза в заднице»?

— Ты ужасен!

— А ещё я нетерпеливый и властный. По крайней мере, так мне говорили.

— Хмм, — это был её единственный ответ, но тон так и намекал на «ну если ты так утверждаешь».

Киру нравилось, что она с ним заигрывает. Он нечасто проявлял игривость, и это было чертовски приятно.

— Давай отнесём твои вещи в нужную комнату.

Мира попыталась встать с его колен, и он помог ей подняться. Ему не хотелось терять с ней физический контакт, но ему нравилось наблюдать, как она идёт к месту, где упали её туфли-лодочки. Ему понравилось, что она подняла их и понесла в руках, а не надела. От этого она выглядела… домашней.

Убрав своё оружие в кобуры, Кир пошёл за её сумкой. Мира уже направлялась к ней, опередив его на несколько шагов, поэтому он отправил её с небольшим поручением.

— Выключишь свет?

Она пошла в спальню. Хорошо. Он нёс её сумку. Именно так всё и должно быть.

В спальне стало темно, и Мира вернулась.

— Тут всё очень величественно, — заметила она. — Почти как покои принцессы. Остальная часть — это ведь аббатство, верно? — выглядит иначе.

— Во-первых, да, это место было построено как аббатство, но никогда не использовалось как таковое. Мой отец приобрёл здание до моего рождения, поэтому я не знаю всей истории. Я даже не подозревал об его существовании, пока не унаследовал его. Что касается этой комнаты, то в ней живёт моя сестра, когда она здесь останавливается, — немного оправдываясь, Кир добавил: — Декором занимался не я.

Губы Миры дрогнули, когда она демонстративно оглядела его с головы до ног.

— Я так и думала.

— Так, ну полегче. Это стиль. Он называется «мрачный и смертоносный».

— О, очень уместное название.

Её тон оставался игривым, но щёки порозовели. Сначала Кир подумал, что его слова встревожили её, возможно, в части смертоносности, но её взгляд задержался на нём.

А его взгляд не отрывался от неё.

Какое-то время он боролся с возбуждением — желанием обнимать её, разговаривать с ней, вдыхать её тёплый сладкий запах — и внезапно противиться этому стало намного сложнее.

— Давай переберёмся туда, — сказал он, поднимая сумку со стола, направляясь к двери и осознавая, что в его голосе послышалась лёгкая хрипотца. Очень хорошо осознавая, как тепло разливается по его телу — и где именно оно оседает. Не говоря уже о том, как болезненно обнажились его клыки.

Она только что рассказала ему неприятную историю. Кормление давалось ей с трудом. Секс, возможно, тоже.

Кир хотел этого… Боже, он так хотел. Быть с ней в такой интенсивной, физической манере. Но он не собирался вести себя как придурок.

Он подождал у двери, чтобы включить свет. Мира прошла мимо него, опустив голову. Дерьмо. Неужели он облажался?

Выключив свет и закрыв за собой дверь, он принялся изучать её в свете коридорных бра. Она смотрела в сторону. На пальцах одной руки у неё болтались туфли-лодочки, а другой она сжимала запястье первой руки. Киру это не понравилось, и он сделал то, чего никогда в жизни не делал.

Он взял её за руку.

Мира удивлённо подняла глаза. Он не улыбнулся, потому что не мог относиться к этому так легкомысленно, но она, казалось, была не против. Она судорожно вздохнула и переплела свои пальцы с его.

После нескольких шагов по коридору это ощущение перестало казаться странным и сделалось по-настоящему приятным.

У своей двери Кир щёлкнул выключателем люстры из кованого железа. Мягкий свет разлился по комнате. Резкие флуоресцентные лампы имели своё предназначение, но ему не нравилось, когда они появлялись в его личном пространстве. Он вырос среди свечей и жаровен, хотя к тому времени в большинстве домов уже было электрическое освещение. Его мать была в некотором роде романтиком.

Иисус. Какого чёрта он думает о ней?

Отпустив руку Миры, Кир прошёл в гостиную и щёлкнул выключателем камина. Пламя, работающее на газе, вырвалось наружу, облизывая поленья, обработанные антипиреном. Он скучал по настоящему камину, но у него не было времени возиться с чем-то подобным.

Мира неуверенно топталась у обеденного стола. Пустой бокал из-под вина, о котором Кир то и дело забывал, всё ещё стоял там. Пенни сегодня не приходила. Она была немного ненадёжной, так что это не стало большим сюрпризом, но он должен как-нибудь навестить её и убедиться, что с ней всё в порядке.

Имея в виду сумку Миры, Кир сказал:

— Давай я отнесу это на чердак, а потом мы подумаем о еде или о чём-нибудь ещё.

Мира последовала за ним.

Он поставил её сумку у шкафа.

— Хочешь отдохнуть? — может быть, именно поэтому она и поднялась сюда. — Или взять что-нибудь, чтобы…

— Я хочу осмотреть твои раны.

— Что? Почему?

— Я подстрелила тебя прошлой ночью. Я хочу это увидеть.

— Пуля меня едва задела.

Она прошла мимо изножья кровати, фактически загнав его в угол.

— На простынях была кровь. Я хочу это увидеть.

Да, и была причина, по которой Кир не хотел начинать раздеваться. Он уже наполовину возбудился. Если она начнёт прикасаться к нему, если она даже начнёт смотреть на его обнажённую кожу, ему будет чертовски трудно держать себя в руках.

Стиснув зубы от желания обнажиться, он сказал:

— Не беспокойся об этом.

Её губы сжались в тонкую линию.

— Я уже слышала от тебя подобные вещи раньше.

— Мира…

— Своим отказом ты заставляешь меня волноваться ещё больше.